- Дорогой батюшка, Вам, наверное, не понравился мой портрет?
- Понравился. Очень понравился.
- Так он вот тут висел, а теперь его нет. Вы его перевесили ближе к свету?
- Вот именно! Ближе к свету! Приехали мои духовные дети, увидели, им понравилось. Попросили благословения сфотографировать. Благословил. А у них в фотоаппарате аккумулятор сел. Ну, я им и подарил.
Настоятель церкви в городе Ц., на просьбу позировать для портрета, ответил:
- Зачем же меня? Ты лучше сестру Светлану изобрази, смотри какая она благообразная.
А когда я тайком в трапезной сфотографировал батюшку и, накрасив портрет, показал ему, он позвал Свету и показав на портрет сказал:
- Видишь, дорогая сестра, что происходит с прихожанами, когда они самовольничают - вот, вместо тебя, изобразили старого деда с жидкой бородой и лысого. Да еще в черной рясе. Да еще под черным колпаком. Да еще с глупой улыбкой. А главное - без благословения.
И, погрозив мне пальцем, улыбнулся и сказал: "А вот, дочка все просила фотографию мою ей выслать, так ты ей отошли, не сочти за труд".
И написал ее адрес. Портрет я не посылал, сам съездил и сам вручил. Нужно было видеть радость этой женщины. Она ходила с портретом по комнате и не знала, куда же получше его повесить. О своей радости промолчу.
В небольшом провинциальном городке Н. аж четыре храма (пятый достраивается), а батюшек всего двое. И мечутся они туда-сюда на службы, да на требы, а иногда и в соседние села. И так, практически, каждый день. Такой себе местный МЧС вместе со Скорой помощью, Пожарной охраной и Службой спасения на водах. А еще у каждого семья, дом и девять детей общим на две семьи числом. А машина одна (старенькая "Волга") на двоих. Спрашиваю младшего о. О.: Батюшка, а как же вы успеваете?! Ведь это немыслимо. Даже имея две машины, а у вас одна.
- А я когда как. То на велосипеде, то мопед у соседа возьму, а бывало и на тракторе. Жаль вот лошадей уже не держат - а то бы милое дело! Я бы и сам завел, да только держать негде - квартира у меня на четвертом этаже, сами знаете.
Очень разговорчив о. О. Уговорил его позировать. Первый сеанс прошел, в основном, в рассказах батюшки о его молодости. На втором о. О. рассказывал различные забавные истории из церковного быта. На третьем продолжил - тема оказалась обширная и, местами, очень смешная. На четвертом я его сфотографировал и потом мы хорошо посидели до полуночи. Портрет красил без него. Когда закончил и пригласил натуру посмотреть сделанное, батюшка зашел, посмотрел, сказал: "Замечательно!" И продолжил рассказывать свои удивительные истории из жизни православной братии.
А теперь нужно представить такое: лето, жара, большой престольный праздник, храм полон, горят тысячи свечей, окна открыты, но это помогает мало - духота. Свет из окон прямыми лучами пробивается сквозь пласты голубоватого дыма от ладана. Лица разгорячены, рубашки на спинах мужчин потемнели, две старушки тихо сползли на пол. Их вынесли на свежий воздух. Женщины постоянно снимают платки, обмахиваются ими и снова повязывают поверх прилипших ко лбу причесок. Люди стоят плотно. Кажется, еще чуть и никто не выдержит. Разбегутся.
Из Царских дверей выходит священник. В полном облачении. Для тех, кто не в курсе, перечисляю: подризник, епитрахиль, пояс, поручи, саккос, палица, омофор, митра, панагия. Одежда из плотной ткани шитой "золотыми" нитками. И все это отнюдь не на голое тело. Служба идет минимум полтора-два часа и выйти проветриться батюшка не может.
Из Царских дверей выходит священник... И вроде слегка подуло прохладой. Стало легче дышать. Прихожане как-то внутренне и внешне стали бодрее, собрались. Так зрелище купающегося зимой в проруби приводит к еще большему ознобу. А вид стоящего на краю пропасти - к внутреннему трепету. Но ведь батюшка не возбуждает в себе адреналин, он просто делает свое дело - служит Богу и людям.