Бриз Владимир Николаевич : другие произведения.

Стук тыгдымского коня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.33*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мы гуляли-веселились. Подсчитали-прослезились.О войне которую каждый вел сам с собой.
   Когда-то, будучи ребенком,
   Я был кудрявым негритенком,
   В пустыне жили мы тогда,
   И ели вкусно.... Иногда.
   Вячеслав Солопов (физик-полицейский)
  
   Эпилог
  
  
   Июль 1994г
   Город досматривал последние сладкие сны. Небо, затянутое багровыми тучами, замерло в ожидании первых лучей солнца. Внизу же безраздельно царила темная летняя ночь, уступая редким фонарям лишь небольшие пятна освещенной местности.
   На балконе девятиэтажного студенческого общежития сидели двое парней. Один из них, одетый в вытянутые трико и майку, был худой и длинный. Уши у него сильно топырились. Второй - приземистый, мускулистый молодой человек был в шортах и дырявых шлепанцах, у ног его стояла батарея бутылок и два стакана. Всю ночь двое приятелей пили портвейн и вели философские беседы. Блаженное состояние, достигнутое усердным возлиянием, наполняло их души покоем. Разговор шел о добром, вечном, прекрасном и непостижимом. Вокруг было тихо, пустынно и торжественно.
   Неожиданно раздался грохот, зазвучавший в ночной тишине просто оглушительно. Будущие светила точных и прикладных наук свесились через перила и узрели в неровном свете фонарей мужской силуэт, шагавший чуть скособочась. На плече он тащил огромную сумку и пинал впереди себя пустую алюминиевую банку. Собственно источник шума, вызвавший любопытство.
   - Пиво пьет, - заметил лопоухий, гася о перила окурок.
   - Выпил, - поправил его крепыш и потянулся за бутылкой. - Что-то я не пойму - то ли рано, то ли поздно он возвращается домой?
   Он приложил бутылку к уху и, словно надеясь получить ответ на свой вопрос, постучал ногтем по стеклу.
   - Это смотря из каких изначальных условий исходить, - лопоухий пододвинул свой стакан. - Если его дома ненаглядная ждет, чтобы по дыне настучать, значит поздно. Чего бутылку греешь? Наливай. Вот... А если его выгнали из чужого дома ни свет, ни заря, значит рано. А может одновременно и то, и то. Исходя из систем координат, находящихся в них теток. Вернее, из точек отсчета их бодрствующих тараканов. Хотя, тараканы теток - весьма относительны.
   Крепыш бережно наполнил стаканы, подумав, долил еще по чуть-чуть, и провозгласил: - За теорию относительности!
   Внизу силуэт пнул банку в кусты, и свернул к общежитию. Вокруг как-то разом стало светлеть. Наступил рассвет.
   гл.1
   В город студент третьего курса факультета физики Никита Уханов вернулся на самой ранней электричке. Предстояла ему в этот день нелегкая, почти невыполнимая задача - сдать экзамен по дифференциальным и интегральным уравнениям. Поэтому вернулся он с тихой грустью и тяжелым сердцем.
   Все те, кому посчастливилось изучать этот хитрый предмет, подтвердят вам, что диффуры - штука крутая, и требуют самого серьезного подхода. Наш герой был полностью с этим согласен. Сами уравнения он еще как-то решал, в основном, по наитию свыше, но постигнуть теорию у него получалось прямо скажем не очень. Точнее, вообще, никак.
   В итоге Никита решил уехать домой, в небольшой поселок городского типа. Там, в тишине и покое, он надеялся разобраться наконец в лекциях, свято веря в помощь родных стен. Лекции были взяты у однокурсницы, хохотушки и отличницы Жени Шеноговой в обмен на обещание купить ей ба-а-а-льшую шоколадку. Отоспавшись и отъевшись, он приступил к учебе. Через некоторое время, благодаря неимоверному напряжению извилин, законспектированные знания начали приобретать смысл и очертания.
   Но тут в дверь позвонили. Чертыхаясь, Никита пошел открывать, перед глазами его плавали формулы.
   На пороге стоял бывший одноклассник, а ныне студент Сельскохозяйственного института, Сашка Лепехин, полноватый и краснощекий паренек с рыжеватыми кудряшками. Он был взволнован и попросил квасу. Тишине и творческому спокойствию разом наступил конец.
   - Уханыч, я влюблен,- запричитал он.- Волосы! Фигура! Грудь! Это поцелуй судьбы!
   В экстазе Сашка хлебал квас прямо из банки.
   - Она такая идет, вся дрыг-дрыг. И все у нее такое, прыг-прыг. А я такой весь неотразимый за ней. А она так искоса позырила и говорит... Представляешь? Говорит мне: - Покиньте меня. А я ей: - Вы прекрасны, как лепесток орхидеи! Фея! Адрес мне дала,- Сашка рухнул в кресло, поставив банку на пол. - Только без подруги она не встречается. Подруга у нее есть. Кстати, очень даже симпатичная. Короче, вечером едем в Куваевку. Ммм... Без лифчика ходит, ты представляешь? Сегодня же едем... Нет летим в Куваевку на парусах любви.
   Тут надо заметить, что влюблялся Лепехин регулярно, и каждый раз на всю оставшуюся жизнь. И каждый раз это была его судьба. Никита, знавший друга со школьной парты, его энтузиазма не разделил.
   - Задолбал ты своими феями. У меня диффуры, и Лилька. Не поеду я в твою Кукуевку к левым персонажам, шастающим без лифчиков,- непреклонно заявил он Сашке.
   Лепехин тут же разобиделся. Он обвинил Никиту во всех мыслимых и немыслимых грехах, обозвал Иудой, саботажником и гадом, вспомнив все обиды нанесенные его чувствительной натуре с самого раннего детства. И это в то время, когда он - Лепехин, приносил другу только тепло и свет, стойко терпя его многочисленные гадости.
   - Тоже мне пряничный дядюшка нашелся,- фыркнул в ответ Никита.
   Но хитрый Лепехин не отступил, коварно сменив тактику.
   - Мы же с тобой всю жизнь плечом к плечу, спина к спине,- напирал он.- Это точно она. Не порть мне судьбу и карму.
   Через два часа уговоров Уханов сдался.
   - Хрен с тобой, рожа блудливая. Поехали.
   - В восемь у моего гаража,- Сашка радостно хрюкнул.- Э-эх, пофестивалим. И кстати, Лилька твоя на прошлом дискаче объявила тебя гандоном по микрофону, и заказала "Нажми на кнопку получишь результат". Не в курсе, что ли? А, ну да. Ты же в городе был. Там столько нажимальщиков набежало. Гы-гы.
   Еще раз хрюкнув, Лепехин резво скрылся за дверью, о которую вдребезги разлетелась пустая банка. Информацию о том, что спешно собранный им отряд быстрого реагирования с целью разогнать набежавших нажимальщиков до выяснения обстоятельств пришлось распустить, потому что Лилька и так послала всех нахрен, крича звездам:
   - Да люблю я эту сволочь кудрявую!- он решил утаить до окончания поездки.
   В восемь друзья похищали мотоцикл, принадлежащий Лепехину-старшему.
   По-тихому вскрыв гараж и шёпотом переругиваясь, они откатили старенький Урал подальше от дома. Когда Сашкин дом скрылся из виду, завели мотор и покатили на встречу очередной большой Лепехинской любви. Через сорок минут они уже колесили по узким, заросшим бурьяном улочкам Куваевки, разыскивая нужный адрес. Феи дома не оказалось.
   - В клубе она. На танцульках,- проинформировал их мальчишка, озабоченно ковырявший ножом деревянную калитку.
   Друзья поехали искать клуб. Темнело. Лепехин притормозил мотоцикл возле пары парней, справлявших нужду на забор.
   - Мужики, это ваш клуб?-указал он на сараеобразное здание с мигающими окнами. Оттуда доносились крики, музыка и переливы девичьего смеха.
   Один из аборигенов подтянул трико и отлепился от забора. Выглядел он весьма живописно.Уже упомянутое трико с пузырями на коленках элегантно дополняли тряпочные тапочки, распахнутая фуфайка, одетая прямо на голое тело, и бейсболка, лихо сдвинутая на затылок. На груди поблескивал серебряный крестик. Второй, в брюках и рубашке, смотрелся на его фоне серой тенью.
   - Откеда принесло? - икнув, поинтересовался любитель высокой моды. Его слегка покачивало.
   - Из Ветрова,- ответил Сашка. - Ты Надю Ежевичкину не знаешь, где найти?
   - А-а-а... На горе вонючей стоит Ветров блядючий, - он еще раз икнул, и с презрением выцедил полузабытое прозвание Ветровских, бывшее в широком ходу во времена молодости его родителей. - Ко-о-о-шатники.
   - Ну да. Всегда хотели посмотреть, как поживают Антихристы,- Никита блеснул информацией, добытой из рассказав мамы.
   - Ты чо? Антихристы - это Содомские. Мы - Ботвинники! - поправил его славный Ботвинник, и повернулся к соплеменнику.- Слышь, Димыч? К Ежевике трахари прикатили.
   - Ежевика у нас кобыла крутая, -парень, оказавшийся Димычем, смачно сплюнул под колесо мотоцикла.- Ей местные не нравятся. Ей все заграничных чувачков подавай, а мы здесь этого не любим.
   Резким движением Димыч выломал перекладину из забора, и ринулся на друзей. Драка получилась хоть и скоротечная, но кровопролитная. Правда, оказалась на стороне наших героев, и несмотря на полученные гематомы и ссадины, они нанесли врагу сокрушительное поражение, после чего резво скрылись с места преступления, оставив армию Ботвинников валяться на дороге. Увы, далеко уехать не получилось. Обернувшись, Никита заметил настигающие их огни.
   - Санек, за нами идут,- крикнул он, одевая гермошлем.- Три Явы. Капец нам! - Второй шлем он натянул на голову Лепехина.
   Сашка не отвечал, он пытался выжать из старенького Урала невозможное. Никакие побои не страшили его так, как кара отца за разбитый мотоцикл. Деревенские мстители, радостно завывая, неотвратимо приближались. Никита насчитал шесть всадников - по двое на мотоцикл. Передние рулили, задние размахивали цепями. В этом году в моде были цепи, набранные из граверов. Очень неприятная штука. Вскоре друзей настигли. Уханов ловко прятался от ударов в люльке, беззащитный Сашка громко матерился, но руль не бросал, при этом еще время от времени пытаясь лягнуть круживших вокруг врагов. Никита нашарил в ногах бутылки. Одну с непонятным содержимым, другую с самогоном - для представительства на случай удачного знакомства. В отчаянии он метнул ее в лоб ближайшего рулевого, и не удовлетворившись попаданием, тут же добил его второй, с маслом. Оглушенный вражина не справился с управлением, и Ява завалилась на бок, зацепив еще один мотоцикл. Завиляв, тот съехал с дороги. Послышался треск кустов и вопли проклятий. Погоня отстала. Изрядно помятые искатели приключений в угрюмом молчании поехали домой.
   Оставшееся до экзамена время Никита зализывал раны. Мама, глядя на него, постоянно охала и выдвигала версии происхождения синяков. Одну страшнее другой. Особенно ей нравилась про злых наркоманов, которые обижают послушных безобидных деток, коим несомненно являлся ее сынок. Сестренка язвила, отец молча качал головой. Конспекты больше не открывались.
   Гл.2
   В общежитие Никита зашел вместе с рассветом. Поздоровался с дремавшей вахтершей, и вызвал лифт, с облегчением скинув оттянувшую плечо сумку с продуктами, на пол. Лифт, постанывая и содрогаясь, повез его наверх. Привыкший Никита не обращал на эти всхлипы никакого внимания. За годы учебы он научился воспринимать жизнь философски и даже полустертая надпись, когда-то ужасавшая его, давно не впечатляла.
   Надпись гласила: "Протрезвел и кончились сигареты. Навещал Эвклид. Спорили о его пространстве. Выводы решили не сообщать Декарту. Почему? Эвклид сказал - так будет лучше.
   P.S. Увидите лифтера - убейте его.
   31.12.91 - 02.01.92гг".
   Вот и родной пятый этаж. Уханов споткнулся о спящего вдоль створок лопоухого Женьку Филина. Филин обозвал его сукой, и повернулся на другой бок. За углом, прислонившись спиной к стене, сладко пускал сонные пузыри голый по пояс Боря Килькин, раскидав по коридору тапочки.
   - Интересно, - подумал Никита, пододвинув тапочки к сопящему хозяину, - Мишка приехал уже или нет?
   Миша Кленов учился с Никитой в одной группе, и жил с ним в одной комнате. В отличие от слегка флегматичного Уханова, он был неисправимым холериком. Кленову постоянно нужно было находиться в движении. Последнее время он был просто одержим идеей быстрого обогащения, пропагандируемой в массы государством.
   - Никитос, радуйся. Есть прибыльная работа, - врывался он вихрем в комнату, и утаскивал Уханова в ночь. - Медь грузить будем. Получим нехилые бабосики. Я все узнал.
   И они тащились на другой конец города, где на каком-то подозрительном складе, матерясь и чихая, всю ночь таскали медные чушки, проволоку и прочий хлам. Утром вместо нехилых бабосов получили сущие гроши, а остаток недели отхаркивали красные слюни, и ничем не могли перебить медный привкус во рту.
   - Медь - херня. За сахар хорошо платят, - заявлял Мишка в следующий раз.
   С сахаром повторилась та же история. Хотя выгоду они все же поимели, умудрившись стащить один мешок.
   - Грузчик не есть занятие достойное джентльменов, - шептал потом Кленов на лекции по квантовой механике. Никита, у которого ломило все тело, соглашался.
   - Будем комок (народное название жестяных ларьков, продающих всякую всячину) охранять по ночам. Я с хозяином договорился. Ночь дежуришь - днем учишься. Красота.
   Во второе дежурство ларек сначала обстреляли из автомата, потом полили бензином и подожгли рэкетиры. Горе-охранники едва успели выскочить из пламени, умудрившись спасти упаковку сникерсов и бутылку водки.
   - Кассу. Кассу-то почему не вытащили? - вопрошал их утром удрученный предприниматель.
   - Не знаю, - содрогаясь, всхлипывал Кленов, размазывая по лицу копоть и шоколад. Никита молча пил из горла. Слезы застилали ему глаза, и пароходы, плывущие по Волге, двоились и троились.
   Также друзья лепили плитку из гипса, клеили предвыборные листовки, распространяли гербалайф, убирали мусор в новостройках, и много еще чем занимались. Всего не перечислишь. Вершиной Мишкиной неуемной энергии, была поллитровая банка, наполненная копошащимися колорадскими жуками. Банку Кленов привез из дома, и гордо продемонстрировал Никите.
   - Красиво, - съехидничал Уханов. - Но с глистами она смотрелась бы брутальней.
   - Вот это почитай. Сразу поймешь всю мою гениальность и широту, - Кленов протянул напечатанный на машинке листок.
   Листок гласил, что жуки в банке были не просто так, а генноизмененные. Специально выведенные в биологических лабораториях под кураторством КГБ для борьбы с вредителями. Каждая такая особь, спариваясь, заражала до трех тысяч собратьев, гарантированно освобождая огороды и фазенды от гадов. В подтверждение всей писанины, внизу стояла синяя печать. Судя по призыву к пролетариям всех стран о соединении, сделанная из советского пятака 1930 года выпуска.
   - Как? - Мишка сиял. - Скажи, как биолог зоологу.
   - Скажу, как психиатр пациенту. Большего бреда я не читал. Но идея шикарная. Если люди верят в Леню Голубкова, и в позавчерашний конец света, то почему бы им не поверить в жуков. Тем более в колорадских.
   И он угадал. Торговля пошла бойко. В течение часа они распродали штук тридцать особей. Один усатый мужик взял сразу десяток.
   - У меня медведка лук жрет, - пожаловался он.
   - Мы работаем над этим. Медведка - сложный материал, - с умным видом отозвался Кленов.
   - И, это. Проволочник - скотина. Все дырявит.
   - Проволочник у нас тоже есть, но под заказ.
   - Тля на огурцах. Измучился.
   - Сделаю я тебе тлю,- не выдержал Никита. - Да что же ты за несчастный-то такой, земледелец?
   Беседу о напастях перервала группа бритых братков. Мужик испарился. Братки представились базарной крышей, попеняли за неуплату взноса, и отобрали жуков в качестве компенсации.
   - Родителям отвезу. Они, это... Любят картошку сажать, - сообщил ,краснея самый здоровый и самый лысый. - А вы в следующий раз не забудьте за место заплатить. А то бубны ученые пораскалываем.
   Мишка грустил несколько дней, переживая фиаско, но однажды вечером прервал печальное созерцание потолка, и резко вскочив с кровати, воскликнул: - Банки!
   -Банками будем торговать. Лето же. Заготовки, - Кленов в экстазе нарезал круги по комнате. - У-у-ух, развернемся!
   - Угу, - Никита закрыл книгу. - Такие умники уже весь город поделили. На каждом углу торгуют.
   - По деревням гонять будем, - Мишка не унывал. - Я все продумал. Нужен только начальный капитал.
   - Разводил бы ты лучше кроликов. Хоть со смехом бы был.
   - Намекаешь?
   - Утверждаю.
   - Эх, Никитос, Никитос. Нет в тебе коммерческой жилки. Неужели не чувствуешь запах витающей удачи?
   - Чувствую. Запах дерьмеца.
   - Не со мной?
   - Нет.
   - Ничего. Когда я стану богатым и красивым, ты раскаешься, и я тебя не забуду.
   На следующее утро Мишка умчался навстречу богатству, и с тех пор не объявлялся.
   Уханов ввалился в свою комнату и огляделся. За столом сидел красный Кленов, напротив стоял Гоша Кравец по кличке Цырус. Цырус виртуозно вертел между пальцев лезвие, и был весел.
   Кравец был ярким представителем особой касты обитателей общежития. Эти обитатели не сидели на лекциях, не влюблялись в однокурсниц, и не зубрили по ночам формулы и теоремы. Они жили своей особенной жизнью, прочно осев в городском уголовном мире, занимаясь рэкетом, наркотой и прочим незаконным, но очень популярным бизнесом. У студентов-школяров с бандюганами, за годы проживания, сложился своеобразный симбиоз. Первые - поставляли дешёвую рабочую силу, и изредка пополняли постоянно редеющие ряды братков. Вторые - обеспечивали безопасность и мелкий заработок.
   Общежитие физфака считалось самым спокойным во всем студгородке. Кровавые побоища с городской шпаной и выходцами с Кавказа, постоянно случавшиеся в других общагах, были здесь явлением исключительно редким. Коменданта такой расклад устраивал, и она закрывала глаза на незаконное проживание мелких уголовников, тем более, что принцип: где живу, там не гажу, неукоснительно соблюдался. Ну, и не безвозмездно, конечно.
   - Торчит наш Мишаня, как слива в попке, - радостно сообщил Гоша, - пожимая Никите руку. - Поколотили ему баночки-то. Пять метров отъехал от завода, и поколотили. Вдребезги. Гы-гы. Бизнес - штука жесткая.
   - Я же сказал, что все верну, - промямлил Кленов.
   - Конечно, родной. Даже не сомневаюсь. Иначе покоцал бы тебя мойкой, - Цырус, хохоча, показал лезвие. - Ну, а если не вернешь, а ты скорее всего не вернешь их, то не ссы сильно. Я человек добрый. Отработаете. За лето, думаю, отобьете все. Да, Никитка? Он сказал, ты ручаешься за него. Иначе бы не дал. Ты ведь ручаешься?
   Уханов зло взглянул на друга, который усиленно прятал глаза, и алел пятнами.
   - Короче, - Гоша щелчком выстрелил лезвием в стену. - Срок - неделя. В следующий понедельник жду с нетерпением. Работка как раз для вас нарисовалась. Счастливо оставаться, и успехов в учебе.
   Цырус вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   - Знаешь, почему местные жители не жалуют носорогов? - шмыгнув, спросил Мишка, и не дождавшись ответа, продолжил, - потому что, те топчут их посевы.
   - Я знаю, почему дураков не сеют, и не пашут, - Никита выдернул из стенки лезвие, и бросил его на стол. - Потому что они сами родятся. Вперед ножками, как правило. Ты че, дебилка, деньги у него взял? И какого хрена меня приплел?
   Кленов достал сигарету, и ломая спички, нервно прикурил.
   - Все просчитано было. Понимаешь? А без тебя он не давал. Кто ж знал-то?
   - Просчитал он, - Никита стал вынимать из сумки продукты. - Просчетчик, бля. Еще и меня просчитал. Даже представлять не хочу, какая у Цыруса работенка. Мне Смоленска хватило.
   При упоминании о Смоленске, Мишка вздрогнул, и затушив окурок, достал новую сигарету. Поездку туда организовал, конечно же, Гоша. Под лозунгом: "Школяры сгоняйте на халяву в древний город. Поработайте грузчиками, посетите музеи, и вернитесь домой богатыми". На деле все обернулось банальным гоп-стопом поляков.
   Обиженные паны, надеявшиеся на честный обмен привезенной одежды, побежали ябедничать местной братве, и как итог, потомки волжских разбойников вернулись домой не только с добычей, но и с потерями. Навар с акции, конечно же, достался Цырусу.
   - Ну, хватит уже на трупах танцевать, - запросил пощады Кленов. - Давай лучше думать, где нам деньги взять.
   - Давай, - Никита сел на койку, и тоже потянулся за сигаретой. - Идеи есть?
   - Есть. Только надо домой на пару деньков сгонять.
   - Поехать с тобой?
   -Не-е. Ты здесь пока поприкидывай.
   - Здесь, так здесь. На экзамен едешь?
   - Да какой тут экзамен.
   Никита встал, положил конспекты в пакет, и пожал другу руку.
   - Не кисни,- сказал он ему на прощание. - Но и то, что ты гандон, не забывай. Пошел я диффурам сдаваться.
   В коридоре Уханов столкнулся с соседом Ромкой Кузиным, прозванным Фиолетовым.
   - К тебе девушка два раза приезжала, - сообщил он. -Красивая такая вся. Ты как ее...чпокнул?
   - Я тебя сейчас чпокну. В рыжие уста.
   Глаза Фиолетового забегали.
   - Чо ты сразу? Я просто спросил.
   - Я просто ответил.
   - Никит ... я вот что....оставь мне ключ от комнаты. Ко мне гости придут. Девушки. А мой Костик сам знаешь. Мутный и бабофоб. И это...красивые упаковки нужны. Девки будут о-о-очень вкусные.
   Красивые упаковки Никите с Мишкой достались на память о прекрасной, но непродолжительной русско-американской дружбе.
   В начале учебного года в университет вдруг зачастили американские ученые. Осмотрев убитые учебные пособия, разбитую мебель, и стертые до белесых пятен доски, они пришли в ужас, а узнав размер зарплаты преподавателей, долго хохотали. О ночных набегах грабителей, и о том, что теперь студенты сами охраняют по ночам универ, мальчики каждой группы дежурят два раза в месяц, декан стыдливо умолчал.
   Отсмеявшись, посланцы тут же предложили план спасения Российской науки. План включал в себя систему грантов, а так же полную замену мебели, оснащение компьютерами, и замену всего оборудования на самое современное европейское. Через две недели к корпусам подъехала фура с продуктами для голодающих преподавателей. Кленов, обладающий чутьем на все интересное, тут же оказался в числе разгружающих, и вечером друзья наслаждались заграничными деликатесами. Продукты были не только красиво упакованы, но и разительно отличались качеством от всего остального, непонятного чем заваленного заграницей, продуктовых рядов.
   А еще, у упаковок оказалось волшебное свойство. Еда, переложенная в них, какого бы сомнительного качества она не была, тут же превращалась для девушек в самую вкусную и желанную. Сервированный стол производил эффект, которому бы позавидовали и работорговцы со своими стеклянными бусами.
   Полуголодные же преподаватели, отведав яств, пребывали в небывалой эйфории. Профессор Майофис, стреляя сигареты у студентов в курилке, размахивал руками и жмурил глаза:
   - Ребятки, вы только представьте, какой у нас будет ВУЗ. Аппаратура, новейшие компьютеры, такая база. Такая база! Ребятки, на стажировку за границу поедете. Э-эх.
   Между тем, буржуины заполонили все коридоры, и прохаживались по корпусам с видом плантаторов, получивших наследство. Один такой, не спеша, подошел к курившим под надписью "Курить запрещено", студентам.
   - Почему вы курите в неположенном месте? - спросил он через румяного переводчика.
   - Де ризе. Э-э-э... деризе. Блин, Костик, как их помягче в жопу послать? - Никита, отчаявшись сформулировать мысль, обратился за помощью к однокурснику Косте Рилю.
   - None of your damn business, - тут же отозвался Риль, выпуская красивое колечко дыма.
   - Вот. Вот. Эти слова, и в жопу пошел.
   Переводчик возмутился и покрылся пятнами.
   - Фамилии! Курс! - он достал блокнотик. - Я вам устрою курилку и хамство!
   - Да, пожалуйста, - Никита пожал плечами. - Дрюпель Артур Вениаминович.
   - Пузь Эдгар Васильевич, - Костя тоже не стал отпираться.
   Переводчик записал данные в блокнот, и не удовлетворившись, догнал удаляющихся однокурсников.
   - А, ну-ка, пройдем в деканат. Там и разберемся, какие вы дрюпели.
   - Извини, друг. Времени нет, - Риль аккуратно освободил рукав. - Давай я те лучше в бубен щелкну.
   Переводчик завял, и потихоньку отстал. К университету подъехали еще две фуры с продуктами. Сытые преподаватели лоснились, и лучась, порхали на лекциях. Но оказалось не все так просто. Декану на стол был положен списочек кафедр, которые было необходимо прикрыть. Эти ликвидировать, а на остальные в следующем году -оборудование. И гранты, конечно. Много грантов. Бедных профессоров, как холодной водой окатили.
   - Это что же, ребятки? - Майофис снова удрученно стрелял сигареты. - Это мы своими руками? Самые перспективные направления? Да я лучше с голоду сдохну.
   Благодетели были посланы в жопу на этот раз уже профессорами, и как-то разом испарились из коридоров.
   - В тумбочке упаковки. Не испорть только. - Никита отдал Фиолетовому ключ, похлопал его по щеке, и пошел дальше.
   Ромка, получив желаемое, скрылся в комнате и козлиным голосом пропел.
   -Морально мы опустошенные,
   И недоразвиты физически.
   Вечно голодные и сонные,
   В науку тыкаемся лбом.
   Гл.3
   Уханов жалостливо смотрел на преподавателя, и тосковал. Экзаменатор профессор Миневич глядел на чистый лист бумаги, и тоже не веселился.
   Осмотрев на всякий случай листок с другой стороны, он вздохнул и стал задавать наводящие вопросы. Никита ерзал на стуле, чесал нос, дергал себя за уши, но все было бесполезно. В голову лезла какая-то дребедень. Формулы из оптики, теории вероятности, и почему-то цитаты из Ницше. Миневич не сдавался. От усердия Уханов весь вспотел, и даже начал излагать что-то толковое, но от радости потерял нить рассуждения, и сконфуженно смолк.
   В кабинете воцарилась аура печали и скорби. Нос Миневича качался над головой бедного студента, как дамоклов меч. Отчаявшись, профессор вернул несчастному зачетку, прочитав напоследок лекцию на тему " Ученье - свет, а не ученье - армия". Потом они по-родственному, тепло попрощались, и Уханов был свободен. Он вышел в коридор, и, отдышавшись, порылся в карманах. Как известно, Шекспир видел две ситуации безденежья. Первая - денег нет. И вторая - их нет вообще. Ревизия показала, что дело подходит ко второй стадии.
   - Эй, - его похлопали по плечу.
   - Чего? - Никита осоловело огляделся.
   - Глухих привезли, - Женя Шеногова поправила Уханову воротник. - Сдал?
   - Не совсем как-то.
   - Зря.
   - Знаю.
   - Когда лекции вернешь?
   - Ну, сразу. Как только.
   - А где бо-о-льшая шоколадка?
   Никита смущенно крякнул, и шаркнул ножкой.
   - Женечка. Я тебе не то, что шоколадку. Я бы даже расцеловал тебя всю. Ну, если бы не стеснялся.
   Шеногова покраснела, и пробормотала под нос что-то неразборчивое. Никита, воспользовавшись удобным моментом, тут же удрал. В холле его внимание привлекли студенты, толпившиеся вокруг стола с книгами. За столом интеллигентная старушка в очках торговала подпиской на издание фантастики.
   - Подпишись, сынок, - посоветовала она Никите, увидев, как завороженно он смотрит на книги. - Недорого. В месяц приходит три экземпляра.
   Никита, листавший Гаррисона, вздохнул: - В следующий раз, бабуля.
   Он еще немного порылся в книгах, еще повздыхал, и пошел к выходу. Через пять минут Уханов уже трясся в трамвае, читая разную рекламную дребедень, расклеенную внутри. Реклама призывала отдыхать на Кипре, покупать кожаную мебель и джипы. Рядом размещалась листовка, возвещающая о приходе Дэви Марии Христос впритык к призыву голосовать за ЛДПР. Под листовками было нацарапано : "Хоббиты - наша последняя надежда". Никита усмехнулся и выпрыгнул из трамвая.
   - Извините, - его мягко тронули за рукав.
   Обернувшись, Уханов увидел невысокую девушку с ярко выраженным восточным типом лица.
   - Сказице, позалуста. Вы задумывались о вецном, о боге, и о предназнацении.
   Никита поскреб затылок.
   - Ну, думаю вообще-то. Особенно по средам. Как среда, так и тянет на вечное. Прям, напасть какая-то.
   Девушка захлопала глазами, и стала ковырять ладонь ногтем. Уханов с интересом ждал продолжения. Наконец луноликая решилась.
   - Вы работаете или учица?
   - Мы учица.
   - Вы студент.
   - Наверняка. Но точно не известно.
   - Если вы задумывались о вецном, о боге, о смысле зизни, то мы приглашаем Вас на лекцию великого уцителя Ли Хунчжи. Находяци... находясийся на версине познания, он раскроет все тайны бытия и всего суссего.
   - Ссущего - это прикольно. Прям, все тайны мне раскроет?
   - Все. Лекция будет проводица по адреса, - луноликая протянула визитку.
   Никита визитку не взял.
   - А может твой великий и ужасный из пальца огонь. Вот так раз, и щелк. Нет? Печалька. Какой-то он левый Гудвин.
   Никита взял девушку за пуговицу, и притянул к себе. Китаянка слабо упиралась.
   - Ты передай своему фюреру, что у нас и своих пророков дохрена и больше. И мир твой Ли не спасет. Его спасут хоббиты. Точно тебе говорю,- он отпустил девушку. - Блин, хоть бы от прыщей тебя излечил. А веру свою я не меняю.
   Разобравшись с религиозными спорами, Уханов подошел к лотку с мороженым.
   - Эй, чувак. А у тебя деньги есть? - стайка подростков лет четырнадцати-пятнадцати перегородила дорогу.
   Да что же такое-то творится? Сегодня все так и жаждут общения.
   - У меня их не меряно. Но вам об этом лучше не думать.
   - А че ты такой борзый? -обратился к нему вожак стайки.
   Был он чуть повыше остальных, густо покрыт прыщами, и двигался, словно на шарнирах, постоянно топыря пальцы и выдвигая челюсть вперед.
   Прыщи сегодня рулят, с грустью подумал Никита.
   - Гм. Пионэр. Я под защитой великого Ли, познавшего всех ссущих, - Уханов показал пальцем в небеса. Подростки машинально посмотрели вверх. - Будешь плохо себя вести, он тебя покарает. Ты иди, отдохни. Книжку почитай про подвиги.
   - Маленьких обижаешь? - тяжелая рука легла ему на плечо.
   Повернувшись, Никита увидел четверых стриженных парней в адидасовских костюмах. Они выглядели, как ходячая реклама популярного стишка: "Кто носит фирму "Адидас", тот от рожденья - педераст".
   Стайка моментально испарилась, остался только их гнусный вожак.
   - Я обижаю? Я их, наоборот, люблю. Фибрами, - Никита стряхнул с плеча прыщавого невидимую пылинку. В душе холодея. Надо же. Попался на такой дешевый развод.
   - Обижа-а-ет, - загундосил мелкий, дернув плечом. - Деньги шакалил. Покарать грозился.
   Уханова профессионально взяли в кольцо. В спину ему уперлось что-то неприятное, и явно острое. Продавец мороженого, с интересом наблюдавший за происходящим, вдруг загрустил, и усиленно заинтересовался содержимым своего лотка, нырнув туда чуть ли не полностью.
   Из ларька напротив заголосил Петлюра:
   "На восьмом километре, ой, мама.
   Нас собаки догнали.
   И по белому снегу
   На расстрел повели".
   Под звуки нетленной песни, нашего героя повели в подворотню. Не желая выяснять что же упирается ему в спину, Никита не сопротивлялся. Так они и шли, плотно прижавшись друг к другу, как старые добрые друзья.
   - Дворик-то элитный, - подумал Уханов, когда компания остановилась, и тут же получил по морде.
   - Деньги давай...деньги, - его ощутимо ударили в живот, потом хлестнули по лицу. -Награбленное отдавай. У малышей награбленное. Вот у него награбленное.
   Никите вывернули карманы. Брезгливо рылись в пакете с конспектами.
   - Где деньги? Крест серебряный?
   Уханов, сплюнув кровь с разбитой губы, отрицательно помотал головой. Крестик вернули. Гопники на глазах теряли интерес. Жертва явно не оправдала ожидания. Тогда на сцену вылез прыщавый уродец.
   - У падлы в трусах бабло. Знаю я таких падлов. Они, суки, жадные, всегда лаве в трусы тарят.
   В глазах гопников заплясали нехорошие огоньки.
   - Чо, лошок, деньги в трусы спрятал? Думал, не найдем? Раздевайся.
   Никита этот прикол знал. Иногда гопота развлекала себя тем, что пускала свои жертвы побегать по городу голышом. Зимой Уханов сам видел бежавшего сквозь снежные завихрения голого паренька.
   Фишка такая новая у шакалов. Пояснил ему тогда Мишка.
   - Ну че, уснул? Раздевайся, сказали. Или еще в дыню хочешь?
   Уханов присел, и начал теребить шнурки. Руки у него сильно тряслись. Прямо перед ногой валялся хороший обломок кирпича. Схватив одной рукой кирпич, другой - пакет, он резко выпрямился, заехал обломком в лоб самому здоровому, и смахнув пакетом с дороги взвизгнувшего прыщавого, кинулся наутек.
   За спиной раздался рев. Не ожидавшие такого поворота, гопники ринулись следом. Никита на одном дыхании перемахнул детскую площадку, и, до смерти напугав старушку с мусорным ведром, пулей влетел в подъезд. Глаза застилали слезы. Он едва мог дышать. Если бы не вопли преследователей, парень давно уже бы лег на лестничную площадку, и упокоился с миром. Сбоку заурчал лифт. Погоня разделившись, окружала жертву.
   - Стой, гад! Урою! - казалось кричали прямо в ухо. На получетвереньках Уханов проскакал еще несколько пролетов.
   Добегу до верха и капец - стучало в голове.
   Сквозь черные точки и радужные круги он увидел открывающуюся в квартиру дверь. Инстинкт самосохранения заставил Никиту ринуться в этом направлении. Запутавшись в развязавшихся шнурках, он изобразил немыслимый кульбит, и сбив кого-то мягкого, ввалился в дверь, тут же захлопнув ее за собой. В подъезде прогрохотали мимо, не заметив его исчезновения.
   Уханова сильно тошнило. Невероятным усилием он подавил в себе рвотные позывы. Врываться в чужие квартиры вообще не хорошо, а ворваться и сразу нагадить - это уже просто свинство. Дыша через раз, наш герой начал потихоньку приходить в себя. Муть отступила, и Никита начал различать предметы. Прямо на него смотрели два широко раскрытых глаза. Сидевшая на полу девушка была в трансе. Задравшаяся к груди юбка, открывала вид довольно соблазнительный, но в данный момент ни капли его не заинтересовавший.
   - Тсс...погоня, - прохрипел Никита, и изобразил рукой загадочный жест. - Есть вода?
   Девушка хлопала глазами, приходя в себя. Наконец она встала, одернула юбку, и зло поглядела на Уханова, уперев руки в бока, судя по всему собираясь выразить гнев и недовольство.
   - Воды, - еще раз жалостливо попросил Никита.
   Передумав ругаться, девушка вышла из прихожей. Через минуту она снова появилась, принеся живительную, восхитительную, прохладную минеральную воду. Выхватив из рук спасительницы стакан, Уханов стал пить, жадно урча. Когда стакан опустел, умница тут же протянула ему второй, который зачем-то держала за спиной. Никита благодарно рыгнул. Постепенно силы возвращались.
   - Э-э-э. Это погоня была.
   - Я так и подумала. У тебя три секунды, чтобы смыть с рожи кровь, и свалить.
   - Как свалить?
   - Обыкновенно. Без поцелуев.
   Начавший подниматься, Уханов снова сел у порога.
   - Никуда я не пойду. Зачем спасать человека, если он все равно умрет?
   - У меня нет времени на беседы, - рассердилась девушка. - Давай вали отсюда, а то милицию вызову. Или папе позвоню.
   - Звони, - Никита лег , удобно положив голову на согнутую руку. - Телефон - ноль два. Просто возмутительно. Человек попросил стакан воды и убежище, а его гонят на убой и сдают ментам.
   - Тебе возмутительно? Ну на-аглый. Заскакивает тут... спасайте его. Да кто ты такой вообще?
   - Студент. Очень несчастный, кстати, - Уханов протянул студенческий билет. Вот зачетка есть еще.
   Девушка внимательно изучила документы, и положила их себе в сумочку.
   - Ладно. Уханов Никита. Оставайся. Некогда мне сейчас. Но помни, если что, я тебя достану.
   Перешагнув через бедолагу, она гордо удалилась.
   Немного полежав, Никита прошлепал в ванную. Телесный осмотр его удовлетворил. Легко отделался, подумал он, выпячивая разбитую губу и щупая живот. Потом показал зеркалу язык, и пошел искать холодильник. В холодильнике он отрезал себе огромный кусок колбасы с батоном, и, жуя, не спеша осмотрел комнаты.
   Заглянул на балкон. Обстановка впечатляла. Не кисло девушка живет. И книжки классные. Книги оказались за стеклом, на котором тут же отпечатались жирные пятна от руки. Блин. Никита попытался его оттереть, но только все размазал. Потом его заинтересовал ноутбук. Так близко он видел его первый раз. Ноутбук раскрываться не захотел, и, побоявшись сломать дорогую игрушку, студент положил его на место. Сел на диван, попробовал его на упругость, и довольный лег, тут же уснув крепким сном человека с чистой совестью.
   Проснулся Никита от звука хлопнувшей входной двери. В комнату вошла красивая девушка.
   - Он еще и дрыхнет. Поднимайся давай.
   - А вы кто? - Спросил ее Уханов? потягиваясь. - И какова цель визита?
   - Ну, ты и хам, Никита Уханов.
   - Ой, блин, - студент подскочил, и сел на диван. - Прошу пардону. Я тут поспал немного. Порелаксировал, так сказать.
   - Ладно, - девушка махнула рукой. - Четыре урода в Адидасах и один недомерок твоя погоня?
   - Угу.
   - В песочнице сидят все.
   - Это грустненько.
   - Точно. Грусть грустецкая, - девушка достала из сумочки сотовый телефон. - Алло, пап.
   Привет. Да нормально. Я вот чего. Тут у подъезда какие-то придурки толпятся. Ведут себя плохо. Попроси, пожалуйста, страшил своих - пусть подъедут. Прогонят их навсегда. А...спасибо. Я тоже тебя. Целую. Пока-пока.
   Она положила телефон на стол и посмотрела на оторопевшего Никиту.
   - Ну что, бедолага, напоить тебя чаем?
   - Э-э... а...эм.
   - Хи-хи. Пошли уже. Чайник выкипит. Меня, кстати, Оксана зовут.
   - Очень. Я хотел сказать приятно, и это... Короче... Хорошее имя.
   Вскоре новые знакомые пили чай на кухне. Никита объедался бутербродами и конфетами, девушка ничего не ела. Она пила чай маленькими глотками, и весело смотрела на оголодавшего студента.
   - Расскажешь про погоню?
   - Ну, это долгая история, - Уханов сыто откинулся, блаженно жмуря глаза.
   - Расскажи долгую.
   - Гм. Тогда слушай, - выдержав драматическую паузу, Никита начал рассказ. - Началось все в стародавние времена. Еще при царе батюшке Алексее Тишайшем. Жил в те славные времена колдун и разбойник Стенька Разин. Плавал он по Волге-матушке да по Дону-великому, в Черном море хулиганил. Грабил купцов да персов так, что те только хрюкали. Награбил добра столько, что корабли едва не потонули. Пришлось царевен за борт покидать, как балласт. Казалось, живи да радуйся, но хотелось неугомонному атаману большего. Объявил он себя государем, и пошел-поехал громить полки стрелецкие, а сокровища награбленные запихал в пушки старые, и закопал в местах укромных. Где те места находятся указал в грамотках кладовых, и отдал их на хранение соратникам своим верным Ивашке Хромому да Федьке Ухану. Кончилось потом все плохо. Атамана изловили, и в Москву отправили, где и казнили люто. Ивашку Хромого стрельцы бердышами запыряли, а Федька Ухан сгинул в Туретчине. Но, перед тем как к туркам смыться, успел он передать грамотку сыну своему малолетнему. Шли столетия, бежали года. Грамотка та передавалась от отца к сыну, как семейная реликвия. Прознала о том злобная мафия, и стала потомка Федьки Ухана, то есть меня, доставать. Вот и гоняются за мной несчастным по всему городу с пушками и перьями.
   - Да уж. нет повести печальнее на свете, - подвела Оксана итог.
   В дверь позвонили. Вернувшись, девушка объявила, что путь свободен.
   - Спасибо. Это было чудесное спасение.
   - Не за что. Эти твари мне гадости в след говорили. На документы свои, и давай прощаться.
   Никита не спеша обулся, и, повернувшись, спросил: - Могу ли я отблагодарить хозяйку этого прекрасного замка? Пригласить куда-нибудь?
   - Не-е. Добрые дела делаются безвозмездно. Так что прощай, хранитель тайн и сокровищ.
   Вот и верь после этого, что женщинам нужна романтика и необычность, подумал наш герой, когда дверь за ним закрылась.
   Заново переживая все дневные события, он без происшествий добрался до общежития. В комнате его ждал сюрприз. Там стоял дым коромыслом. Орал магнитофон, пары танцевали в свете настольной лампы, а главное не было ни одного знакомого лица.
   - Где ты ходишь? - радостно проорал пьяненький тип, ловко нарезавший сало.- Мы тут пьем!
   - Вижу.
   - На, накати, - тип залился радостным смехом, протягивая Никите стакан.
   Уханов пить отказался, и устало подошел к своей койке. На ней удобно расположился хмырь в очках, обнимавший сразу двух девиц. Веселая троица шебуршилась и хихикала. Никита постучал хмырю пальцем по голове:
   - Дружище. Ты занял мою койку.
   Троица с готовностью поднялась. Уханов устало лег. Троица тут же на него села, тогда он встал и включил свет.
   - Господа. И дамы, конечно. Прошу всех покинуть помещение. Извиняюсь, что прервал, но день у меня был тяжелый.
   Веселая компания удалилась, прихватив с собой недопитые бутылки, и заодно стаканы и сало хозяина. Уханов разделся, лег и тут же уснул. Снились ему трамваи, прыщавые китайцы и Бином Ньютона.
   Гл.4
   Утром в комнату вихрем ворвалась Стелла Конищева. Была она взъерошенная, злая и красная. Колготки на одной ноге были порваны и сквозь дырку виднелась свежая ссадина.
   - Культиваторы убрал, - пресекла она попытку Никиты обнять ее. - Ну и срач! Морда побита. Кругом бычки в помаде. Водяру порол? И пятно это ваше меня бесит. Вымой, или я сама помою тут все.
   - Я те вымою, - Уханов собой загородил большое бурое пятно возле стола. - Это пятно крови, как память о безвременно...
   - Ага, слышала. Кого-то тут мочканули. Третьего вашего жильца. Бесит оно меня.
   На самом деле третьего жильца, Славу Дружинина отчислили и забрали в армию еще осенью. А пятно это было от разбившейся банки с компотом. Не смывалось оно из принципа. Как-то Мишка привез компот из дома, и передавал Никите. То ли он не вовремя разжал руку, то ли друг его не успел перехватить. Как итог, банка разбилась, и возник спор, кто виноват и кому убирать.
   Вины никто не признал, и, убираясь, оба старательно пятно не трогали, каждый настаивая на своей правоте. Со временем оно приобрело зловещий окрас, и друзья всем рассказывали, что берегут его, как дань уважения погибшему на этом месте Славику. Пятно даже показывали по телевизору, когда киношникам нужна была фактура при снятии сюжета об общажной жути.
   Стелла испепелила Никиту взглядом, и подошла к зеркалу, висящему на стене.
   - У-ух, сволочь бородатая, - выругалась она, озабоченно разглядывая дырку на коленке.
   В дверь сунулся Фиолетовый.
   - Никит. У тебя пожрать есть? - жалобно попросил он.
   - Сгинь, ватрушка гребанный, - злобно цыкнула в его сторону Стелла.
   Фиолетовый моментально испарился.
   - Комплименты мне тут без тебя делал. Урод двужопый, - пожаловалась она Никите.
   - Приставал что ли?
   -Комплименты, говорю, делал.
   Никита подошел к Стелле сзади, и обнял ее за талию. Как-то от нефиг делать он с Мишкой выделил три типа проживающих в общаге парней.
   Первый - пихарь-террорист, второй - трахарь-домовик, и третий - балабол-собеседник. Фиолетовый, зарекомендовавший себя как стойкий представитель третьей безобидной группы, ревности не вызывал.
   - Да что с тобой сегодня? - спросил он, чмокнув девушку в ушко.
   - Опять эта свинобразина старая козу пасет. Убили бы вы его, что ли, - ответила она, и потерлась затылком о Никитин подбородок.
   Тут надо пояснить, что с недавних пор в зеленых зарослях вокруг общаги какой-то дед повадился пасти козу. Зачем городскому жителю приспичило содержать животное, и где она у него жила, было неизвестно. Зато хорошо было известно, что козу звали Муська, и страдала она четко выраженным женоненавистничеством. Не трогая мужчин и детей, коза атаковала всех женщин без разбора. Обычно вредоносное животное сидело в кустах, и, пережёвывая бурьян, поджидала очередную жертву. Очумевших от страха женщин, ехидный дедуля спасал в самый последний момент. Радостно похихикивая, он за поводок утаскивал разбушевавшуюся зверюгу в кусты. Деду регулярно обещали набить морду, но тот всегда ретиво скрывался в заросли репейника, и ругался оттуда отборнейшим матом.
   Представив нападение козы на Стеллу, Никита едва смог сохранить серьезное выражение лица.
   - Обещаю. Их постигнет суровая кара, - торжественно произнес он, и взял со стола яблоко, забытое вчерашними гостями. - А пока вот держи. Яблочко Адама.
   - От дамы? Сам жри, - девушка метнула яблоком в лоб Уханову.
   - Ты чего?
   - А ты думай, че несешь.
   Стелла достала из пакета огромный кусок домашнего пирога и молоко. Никита сразу заулыбался, и накинулся на еду. Пока он ел, девушка сняла испорченные колготки, и бросила их ему на кровать.
   - Это тебе для полного свинарника, - объявила она, и села напротив студента, брезгливо сдвинув в сторону остатки вчерашней пьянки. - Экзамен сдал?
   - Угу. То есть, нет.
   - Жалко. Я тебя ругала.
   - Представляю.
   Девушка вздохнула, и, подперев щеку ладонью, стала наблюдать, как Уханов поглощает пирог. Стелла была дочкой председателя лесхоза и учительницы. Училась в культпросвет училище, и была девушкой неординарной, причудливым образом сочетавшая в себе красоту и простоту, граничащую с вульгарностью. Она часто просто потрясала Никиту.
   - Как ты прекрасна, когда озарена лучами заката, - восторгался он потрясенно.
   - У моей соседки курица живет, вся спина облезлая. Убила бы ее, - отвечала она ему.
   Познакомились они на Рождественской дискотеке. Заметив, что несколько парней тянут куда-то за руки упирающуюся девушку, Никита заступился. Парни повели себя агрессивно, но подтянувшиеся ребята из общаги несколько остудили их пыл. Оказавшаяся в меньшинстве шпана отступила, принеся извинения. Как оказалось, это было лишь тактической хитростью.
   После дискотеки они настигли ничего не подозревающих Уханова с девушкой в темном переулке.
   - Гоп- стоп, мы подошли из за угла, - радостно пропела шпана нестройным хором.
   Один из парней эффектно щелкнул ножом. Лезвие зловеще заблестело на фоне искрящегося в свете фонаря снега.
   - Не долго мучилась старушка на оголенных проводах. Ее обугленную тушку найдут тимуровцы в кустах, - противным голосом сообщил он обнимая, Стеллу за талию. Потом перевел взгляд на Никиту. - А ты сдуйся.
   Остальные довольно захихикали. Уханов молча развернулся и пошагал прочь.
   - Бегом. Испарился в ужасе, - скомандовали вслед.
   Никита побежал. Сзади заулюлюкали. Забежав за угол, Уханов выдернул железный прут из предупредительного заграждения вокруг загадочного котлована, и ринулся назад.
   - Уби-и-ли, - заорал он не своим голосом.
   - Кого убили? - удивился обладатель ножа.
   - Тебя! - Никита от души зарядил ему арматуриной по голове.
   Используя правило уличной драки: жесткое - руби, мягкое - коли, Уханов за считанные секунды оправдал народную поговорку: "Против лома нет приема".
   Напоследок, злобно пнув раскорячившегося на пути подонка, он схватил девушку за руку и побежал прочь. Красная тряпка на штыре победно развевалась.
   - Я на свадьбе у подруги в выходные была, - сообщила ему Стелла. - Такая шняга. Не свадьба, а печаль одна. Прикинь, жених на Ниве за ней приехал.
   - Угу, - Никита вспомнил про Мишку, и висящий над ними долг. Какая-то мысль вертелась у него в голове, но он никак не мог ее ухватить.
   -Не-е. У меня все не так будет, - рассуждала между тем девушка. - Жених на Чайке черной будет. Папа договорится. А я - исключительно на белой иномарке. Никаких Волг. На проспекте такое платье видела. Шикарнейшее. Вот тут вырез, а тут и тут прозрачные кружева. Если я в таком буду, все девчонки от зависти сдохнут.
   - Угу.
   - Ты слушаешь меня вообще?
   -Конечно. Что за вопрос?
   - И что я сейчас сказала?
   -Э-э-э. Ну, пришла ты туда в фельдеперсе вся такая, и все обзавидовались.
   - Куда туда?
   Никита проглотил последний кусок пирога: - В нужное место. Поехали до училища провожу, а то мне еще зачет по теории твердых сред сдавать.
   - Знаю я твои среды. А так же четверги и пятницы.
   Перед уходом Уханов заглянул к Фиолетовому. Фиолетовый грустил, глядя в окно. Он никуда не спешил, так как был отчислен еще зимою. Домой бедняга не поехал, страшась гнева родителей и армии. Вместо этого он целыми днями болтался по общаге, погрязнув в пьянстве и ничегонеделании.
   Костя, сосед его по комнате, по иронии судьбы бывший еще и соседом по дому, устав от выходок приятеля, регулярно грозился рассказать все его родителям. Но угрозу так и не исполнял, наивно веря в обещания друга, что он скоро восстановится в университет, и будет круто учиться.
   - Дело есть к тебе.
   - Я не хочу есть дело. Я хочу есть сало. А что? Презервативы нужны? - Фиолетовый встрепенулся. - Меняю целую упаковку на кусок сала.
   - Да нет, - поморщился Никита. Ты говорил, у тебя баллончик газовый есть. Надо мне.
   - Где-то был, - Фиолетовый принялся рыться в тумбочке. -А, вот он. Держи.
   Уханов подозрительно посмотрел на иероглифы: - Никто не сдохнет от него?
   - Нее, - хохотнул Фиолетовый. - Испытанное средство. Слезы, сопли, слюни, и легкая диорея гарантированны. Без всяких летальных исходов. Меняю один баллончик на один кусок сала.
   - Сало вчера твои гости стрескали, - отозвался Никита, все еще подозрительно вертя баллончик. - И кстати. Наведи у меня порядок к моему приходу. Очень тебе советую.
   Он вышел от соседа, и галантно взял Стеллу под ручку: - Пойдем, моя звезда. Навстречу солнцу, и другим плюшкам лета.
   Прекрасный солнечный день ослепил Никиту. Весело чирикая, носились воробьи, ветерок ласково обдувал лицо. Уханов блаженно щурился, обняв Стеллу за крепкую талию. Ему было неожиданно хорошо, и улыбка сама собой раздвигала губы. Девушка, наоборот, прелестей дня не замечала. Она опасливо озиралась по сторонам, и прижималась поближе. Опасения ее вскоре оправдались. Злобная коза, завидев жертву, проблеяла боевое "ме-е", и ринулась в атаку. Стелла взвизгнула, и спряталась за своего парня. Никита был невозмутим.
   Все так же широко улыбаясь, он подпустил животное поближе, и, достав баллончик, пшикнул из него в козлиную морду. Муська резко затормозила. Несколько секунд она трясла бородой, потом из пасти у нее выступила пена. Коза жалобна мекнула, и, подпрыгнув на месте, стала исполнять немыслимый козлиный гопак.
   - Ах, ты, сукин ирод. Стрешный бы тебя расшиб, - из кустов выскочил дед, замахнувшись суковатой палкой.
   Шкодливая рука Никиты и здесь не дрогнула. Бросив палку, дед запрыгал рядом с несчастной Муськой.
   - Пас бы ты, дед, ее подальше, - Уханов спрятал волшебный баллончик в карман.
   - Ты как? - спросил он девушку, и провел рукой у нее между ног. - Сухая?
   - Дурак! - Стелла отпихнула руку, и смущенно огляделась по сторонам, потом бросилась Никите на шею и стала его целовать.
   - Ты. Ты лучший.
   - Знаю. А еще красивый и пуховый.
   Рядом плакали дед с козой. Дальнейшую дорогу Уханов слушал подробный рассказ о некой Ирке. Ирка была та еще сука. Считала себя она мисс вселенной, и это, несмотря на то, что страшная, как атомная война. А еще, новая прическа ей ни капельки не подходила, танцевала она, как слон, пела, как гиена. Бегает эта девушка за всеми пацанами подряд, а сама даже краситься не умеет, и самое ужасное то, что юбка, которую она недавно купила, ну, к ее жопе совершенно не подходит.
   - Стеллочка, ты -чудо света! - опухший Никита остановился, и поцеловал свою девушку.
   - А мне вчера такой огромный букет роз подарили, - отозвалась она.
   - Кто это?
   - Петюня. Замуж звал.
   - Это конопатенький что ли?
   -Ага.
   - Хороший мальчик. Ты это... если что, не теряйся. Такие козырные парни на дороге не валяются.
   - С-с-у-у-ка, - Стелла повернулась к стае рокеров, тусивших возле своих мотоциклов. -Эй, уродцы! Щас мой парень вам всем наваляет. Ну, пока, милый. - Она чмокнула оторопевшего студента в лоб, и резво скрылась внутри училища.
   Рокеры на уродцев обиделись, и окружили Никиту кольцом.
   - Ты бессмертный, или просто дурак? - спросил Уханова парень в косынке с черепами.
   - Мужики, я первый раз эту даму вижу. Познакомиться хотел, а она вон как. Обидно.
   - Понятно. Просто дурак, а так хочется хоть раз на бессмертного наткнуться. Ну че, други? Поваляем дурака?
   - Да пусть идет, - не поддержал его тип в кожаной безрукавке, почесывая татуированную грудь. Ясно же, что не приделах чувачок. А телка угарная. Я бы с ней подзажег.
   Рокеры согласились, что телка угарная, и подзажечь можно, и отпустили бедолагу с миром.
   Гл.5
   У дверей кабинета, в котором должен был состояться экзамен, толпилась уже почти вся группа.
   - Уханов, шоколадку принес? - окликнула его Шеногова.
   - Конечно, принес, - не моргнув глазом, соврал Никита, и полез в карман.
   Достав газовый баллончик, он недоуменно на него уставился, как будто увидел впервые, и хлопнул себя по лбу: - Блин! Вот я голова садовая. Представляешь, Женя? Я вместо шоколадки впопыхах какую-то фигню с прилавка схватил. Какая незадача. Ай-яй.
   - Брехло, - Шеногова отвернулась, надув губки, но тут же звонко рассмеялась.
   - Ты чего после диффур срулил? - к Никите подошел Риль. - Вчера еще зачет по политологии был. Забыл, что ли?
   - Блин. Забыл.
   - Но ты не парься, тебе зачет. Кийко называл фамилию и вспоминал. Кого мог вспомнить, тому зачет, кого нет - на пересдачу. Тебя сначала не мог вспомнить, но мы ему напомнили, как ты в середину реферата вставил для толщины доклад подруги по обрядовым танцам малых народностей, и он согласился, что помнит. Отлови его, пусть в зачетке распишется.
   Разговор прервал появившийся преподаватель Калачев Петр Васильевич, имевший прозвание "Прочие торпеды". Был он, как всегда, погружен в себя, припорошен мелом, и слегка небрит.
   - Попрошу меня извинить за опоздание. Не могу найти ключ от кабинета. Ребята, посмотрите, может где есть свободное помещение.
   Свободное помещение нашлось на этом же этаже. Калачев открыл дверь и остолбенел. Заглянув через его плечо, Никита увидел следующую картину: столы были либо перевернуты, либо располагались в хаотичном порядке, из стульев в углу была навалена пирамида, доска висела на одном гвозде, а на подоконнике рядком стояло шесть бутылок из-под водки, штук десять из-под пива, и на газете лежал заветренный кусок сырого мяса. Такого за свою преподавательскую карьеру Прочие торпеды еще не видал.
   -Я понимаю, ребята выпили, повеселились, - растерянно пробормотал он. - Но почему мясо сырое?
   Почему-то Петр Васильевич при этом смотрел на Уханова. Тот в ответ пожал плечами.
   -Ну, не знаю. Может, гурманы резвились.
   Студенты быстро привели кабинет в порядок, и расселись по местам, предварительно вытянув по билету. Тут в класс вбежал Кленов. Извинившись, он взял вопросы и подсел к Никите.
   - Как дела? - шепотом спросил тот.
   -А-а. Не спрашивай. Жопа. И в основном, жопа грустная. Завтра расскажу.
   Мишка самый первый ринулся отвечать. Сдал зачет и убежал. Постепенно экзамен сдала вся группа. Потрясенный Калачев был непривычно пришиблен, дополнительных вопросов не задавал, студентов не слушал, машинально ставя в ведомости зачет. Довольные все столпились в коридоре.
   - П-празнуем, -скорее подвел итог, чем спросил Игорь Цибалин. - У м-меня хата свободна. Н-никит, едешь?
   - Не знаю. Живешь далече. Потом кайфолом от тебя тащиться.
   -Б-без проблем. У м-меня ночуешь.
   Цибалин заикался не всегда. При поступлении в универ он еще не обладал таким дефектом. Все случилось после зачисления, когда абитуриентов увезли в Ульяновскую область собирать урожай.
   1991г. Сентябрь
   Бескрайние свекольные поля простирались до горизонта. Прибывших разместили в огромном старинном здании из красного кирпича, построили, пересчитали, дали полдня на размещение, и после обеда отвезли знакомиться с фронтом работ. Не забыв сообщить, что собирать свеклу благородно и почетно.
   - Представляете, мулька? - рассказывал Риль, беспощадно дергая корешки за вершки. - Пацаны трещат, что пришли с утра три каких-то писюна. Мелкие совсем. Лет по пятнадцать и говорят, типа, все мужики приехавшие должны сброситься по три рубля, и им отдать, а взамен - живите спокойно, ходите, где хотите, никто вас не тронет.
   -И чо? - поинтересовался Кленов.
   - Да ничо. Поржали, дали им по щелбану, и отправили восвояси.
   Никита разговор слушал невнимательно. Все внимание его было направлено на работающих неподалеку девушек. Вернее, на одну из них, с гибким станом и великолепной пшеничной косой.
   - Повезло нам, - сообщил пускающий слюни Дима Тарасов. - С нами биофак прислали. Надо знакомиться, пока другие не набежали.
   Тарасов, не теряя времени, пошел на штурм.
   - Девчонки, вы с биофака, да?
   - Мы - биологини, - сообщила ему обладательница косы.
   -А...эм, - Тарасов мялся и краснел, вызывая звонкий смех и перешептывания
   - А мы тогда - физевсы, - подоспел ему на помощь Уханов. - Предлагаю объединить божественные начала.
   Ответ девушкам понравился, и объединение прошло успешно. Дальше компании работали вместе. Девушки смеялись, а парни всячески старались им понравиться, непрестанно шутя, и галантно отбирая тяжелую свеклу, а также укрывая их от несуществующего солнца и ветра.
   Вечером ожидалось веселье и танцы. Физевсы сервировали стол, и волновались, томясь в ожидании. В комнату влетел Цибалин.
   - Тебе места нет, - тут же стали его выпроваживать.
   - Какое место? Вы в окно смотрели? Нам - хана!
   Все столпились у окна, не веря своим глазам. За ограждением возле ворот стояло с десяток мотоциклов и пара автобусов. Из них выгружались местные, разминаясь, доставая арматуру и цепи.
   - Ребята. Ребята. Сюда нельзя. Так нельзя, - навстречу им бежал преподаватель от биологов. - Ребята, опомнитесь. Я вас про...Э-ак.
   У Уханова по спине пошли мурашки. Вместе с остальными он выбежал из комнаты. В холле царило столпотворение. Несколько человек двигали к входной двери огромный деревянный шкаф, запертый на замок. В углу крутили профессора Майофиса.
   - Пустите. Пустите. Я им объясню. Я остановлю. Так нельзя. Да пустите же, - пытался он вырваться.
   В панике с визгом метались биологини.
   - Что мне делать? Как я буду? Я драться не уме-е-е-ю, - причитал худой долговязый паренек.
   - Сдохни где-нибудь, - оттолкнул его мускулистый студент в тельняшке. Он выглядел старше остальных, и, судя по повадкам, отслужил в армии.
   - Мужики, держите дверь. Держите до упора. Белобрысый, девок в подвал гони, и препода туда же. Толян! Толя-ян, бля! Толик, бери всех свободных. Разбирайте койки. Сетки и дужки сюда. Да сдохни, тебе сказали! Не вертись под ногами.
   Никита, холодея, бестолково бегал по кругу, то к держащим шкаф, то к окну, то к винтовой лестнице на этажи за койками.
   В очередной раз метнулся к дверям, и налетел на Женю Шеногову, сидящую на корточках с зажмуренными глазами и обхватившую руками голову.
   - С ума сошла! - он рывком поставил девушку на ноги. - Тебе в подвал надо.
   В этот момент лопнуло, брызнув осколками, стекло на окне. Женя глянула на Уханова безумными глазами, и приняла прежнюю позу. Стекла под градом камней разлетались уже повсюду. Никита забросил Шеногову на плечо, и побежал к подвалу. А ведь я за попу ее щупаю, мелькнула в голове шальная мысль.
   - Стой, - крикнул он парню запиравшему замок. - Тут еще одна.
   Белобрысый, уронив ключ, распахнул дверь.
   - Мне тоже туда. Мне нельзя там, - тот, который не умел драться, оттолкнул Уханова, так что он едва не уронил свою ношу, и нырнул внутрь.
   - Я сейчас сам угандошу эту тварь! - белобрысый забежал следом, и, вытянув труса за шиворот, пинком отправив его на середину холла.
   Влетевший обломок кирпича стукнул не умеющего драться в живот, и охнув, тот упал на четвереньки. Никита сгрузил Женю на пол, захлопнул дверь, закрыв ее на замок, и повертев в руках ключ, забросил его в подвал через щель под дверью.
   - Не удержим! - ревел командир в тельняшке. - Все на лестницу. Там им не развернуться.
   Студенты спешно покидали простреливаемый со всех сторон камнями и арматурой холл. Уханову сунули в руки металлическую дужку от кровати. Выставив ее вперед ножками, он присел за баррикадой, наваленной из кроватных сеток и тумбочек.
   Шкаф, содрогнувшись, рухнул, и во внутрь полезли враги. Железный прут просвистел над головой. Сзади кто-то болезненно вскрикнул. Ульяновцы заполнили холл. Из- за давки они не могли уже больше кидаться, и поэтому просто поперли ощетинившейся прутьями массой на баррикаду.
   Дальнейшее потом Никите вспоминалось, как чреда кошмарных отрывков. Вот он орет, вцепившись в свою железяку, и не понятно, то ли держит нападающих, то ли кроватную дужку, которую пытаются вырвать, вот промелькнувшее лицо Кленова, залитое кровью, вот парень, не умеющий драться, визжа по бабьи, вцепился ногтями в харю какого-то мордоворота, вот сыплющиеся сверху тумбочки, бутылки и много прочих неопознанных предметов, а вот он сам, уже без кроватной дужки, тянущий из рук противника ржавый прут.
   Удар в челюсть лишил его ориентации, расцветив мир темнотой и яркими вспышками. Ничего не видящего парня намертво захватила невидимая тупая сила, и затащила под ноги напирающей толпы. По нему лезли, его топтали, об него спотыкались. Сжавшись в комок, Никита молился:
   - Святая Мать Владыка, Отец Серафим... Святая Мать Владыка. Отец Серафим, - так говорила его бабушка, и больше он ничего не помнил.
   В ответ раздался радостный рев. Студентов наконец выдавили в коридор. Цыбалин, осознав, что его сейчас будут убивать, заметался, и, забежав в комнату, выпрыгнул в окно, больно ударился головой об стоящий под ним мусорный ящик, и потерял сознание. К злополучному зданию, завывая со всех сторон, подъезжали милицейские уазики. Голоса через рупор призывали остановиться. Бесполезно. Молодежь была невменяемой. У кого-то из сотрудников не выдержали нервы, и он, задрав автомат в небо, нажал на курок, расстреляв полный магазин. Это отрезвило беснующихся, и народ начал разбегаться.
   По Уханову побежали уже в обратном направлении, кто-то выпрыгивал в окна. Заметив валяющегося Цибалина, ульяновские, приняв его за соратника, подхватили парня под руки, и потащили в темноту.
   Задыхающийся на ступеньках, Никита вдруг оказался свободным, и жадно наслаждался возможностью дышать. Не зная о прибытии милиции, он решил не рисковать, и не шевелился.
   Казалось, прошла вечность, прежде чем его тронули за плечо.
   - Эй. Ты живой? Давай, давай поднимайся, - девушка с пшеничной косой помогла сесть. - Эй, я тут. Смотри на меня. Скорая одна всего лишь. Ау-у, слышишь меня? Тебе плохо?
   Уханов сфокусировал на ней взгляд.
   - Мне харахо-о, - челюсть опухла и не слушалась. В голове зашумело, и он лег обратно.
   Девушка позвала подмогу, и Никиту дотащили до ближайшей целой кровати.
   Цибалин пришел в себя в тот момент, когда тащившая его троица выскочила прямиком на милиционеров. Всей компании тут же настучали по почкам дубинками, нацепили наручники, закинули в машину и увезли в Ульяновск. Ночь Игорек провел в местном обезьяннике в полном окружении врагов. Впрочем, его молитвы были услышаны, и о его инородном происхождении никто не догадался. Утром он кинулся в ноги служителям закона:
   - Я не с ними. Я студент. Вот и зачетка у меня есть.
   - М-да,- произнес кто-то из местных с тихой грустью.
   От этого "м-да" что-то внутри у будущего доктора наук, одного из разработчиков адронного коллайдера, оборвалось, отозвавшись нытьем в животе.
   - З-заберите меня д-домой. П-пожалуйста.
   Гл.6
   Время летело быстро и незаметно. К вечеру вся группа была уже изрядно навеселе.
   - Никит, давай споем, - предложила Шеногова, отпихнув от себя Тарасова.
   За Тарасовым прочно закрепилась кличка Секс-буйвол и примечателен он был тем, что везде и всегда приставал к девушкам. Свою назойливость он объяснял тем, что у него есть друг, который со своей женой познакомился в трамвае. Уханов не знал, как там было у друга, но сколько ни наблюдал, при нем Тарасов всегда получал от ворот поворот.
   Цибалин принес гитару:
   - Э-эх, собирайтесь, бабы, в кучу. Щас вам чу-чу отчебучат. Спой на веревке, смотрит в даль комсомольский секретарь.
   - Не-е. Про мне приснился сон, как в жопу лезет слон, - возразил Тарасов.
   - Давай нашу лучше, - Женя села рядом с Никитой.
   - Нашу, так нашу, -он провел по струнам, и запел на мотив "Раскинулось море широко":
   - Раскинулось море по модулю пять,
   Вдали интегралы стояли,
   Студент не сумел производную взять,
   Ему в деканате сказали.
  
  
   Нельзя на два балла экзамен сдавать,
   Профессор тобой не доволен,
   Изволь теорему Коши доказать,
   Не то будешь с курса уволен.
  
  
   Постепенно подпевать стали все.
  
  
   - Подходит к столу он, а знания нет,
   Сознание вдруг помутилось,
   Не выдержал бедный студент, и погиб,
   Упал. Сердце больше не билось.
  
  
   Пытали его на продольный изгиб,
   Моменты к нему прилагали,
   Не выдержал бедный студент и погиб,
   Хоть встретиться вновь предлагали.
  
  
   Песня все набирала и набирала обороты.
  
  
   - Три дня в деканате покойный лежал,
   В штаны Пифагора одетый,
   В руках он зачетную книжку держал,
   Единственной тройкой согретый.
  
  
   К ногам привязали тройной интеграл,
   И в матрицу труп завернули,
   А вместо молитвы декан прочитал
   Над ним теорему Бернулли.
  
  
   Напрасно студенты ждут друга в пивной,
   В науке без жертв не бывает,
   И синуса график волна за волной,
   На ось ординат набегает.
  
  
   Марксист свое веское слово сказал,
   Материя не пропадает,
   Загнулся студент, на могиле его
   Огромный лопух вырастает.
  
  
   Соседи снизу застучали по батарее. Посидев еще немного, молодежь стала расходиться по домам. Проводив гостей, Цибалин вернулся за стол.
   - Н-ну, что-с-с,- сказал он, потирая руки. - П-продолжим трапезу?
   Никита, перебиравший струны, согласно кивнул, и отложил гитару в сторону. Через час они допили все остатки.
   - У м-меня...ик..пол б-бутылки самогона йеще есть...ик, - Игорь нетвердой походкой ушел на кухню.
   Уханов тоже встал, и шатаясь, подошел к серванту. Внимание его привлекла стоящая там красивая бутылка.
   - Г-готовь р-рюмки, - нарушил его созерцание подошедший Цибалин.
   - А может бургундского? - Никита постучал пальцем по стеклу.
   Сфокусировав взгляд на бутылке, Игорь отрицательно покачал головой.
   - Не-е. Эт-ту н-нельзя. Это на б-большой п-праздник. Т-типа...т-типа свадьбы т-там,
   юб-билея. Он-на д-дорогая, з-зараза. Мамка из-за г-границы п-привезла.
   - Какая дорогая? Она бракованная у тебя. Горлышко кривое, на боку вмятина. Лажа, короче.
   - С-сам ты л-лажа, - обиделся Цибалин за бутылку. - Из т-таких с-сам к-король Л-людовик п-пил п-по п-праздникам великим.
   - Из кривых бутылок?
   -Эт-то ф-фирма, д-деревня. С-согнутое г-горлышко обоз-значает ф-фро... ф-фрей...ф-фра. Короче, б-баба к-кланяется. С-садись з-за стол.
   И снова время полетело вскачь. Товарищи вошли в какой-то алкогольный веселый раж.
   - Н-Никита, - возбужденно кричал Игорь. - П-поехали со мной на ох-хоту. П-поедешь?
   - Еду, непременно.
   Цибалин приволок охотничье ружье. Два ствола смотрели Уханову в лицо. Он засунул туда палец, и радостно хохотал. Хохотал и Игорь.
   - Бер-регитесь з-звери-и, - прокричал он, и завыл. Вой получился диким и громким.
   По батарее застучали с неистовой силой.
   Тс..с, - Игорь приложил к носу палец. - Соседка с-стучит. Т-такая г-гадина.
   - Гадину надо застрелить, -заметил Никита, жуя колбасу.
   - И з-застрелю, - Цибалин воинственно вскинул ружье на плечо, и, не устояв, рухнул в кресло. -П-прям щ-щас и з-замочу. Или л-лучше р-раню н-немножко. В-в н-ногу, там.
   Качаясь и громко спотыкаясь, товарищи спустились этажом ниже, и залегли на ступеньках напротив соседкиной двери.
   - Н-не выходит, п-паскудина,- заметил Игорь после десятиминутного ожидания. Его слегка мутило. Он, поднявшись, отдышался, и пнул задремавшего Уханова.
   - Н-надо к-костер р-разводить. З-звери, они ог-гня б-боятся ,и в-всегда выскакивают.
   - Какие звери? - Никита тер глаза, просыпаясь.
   - Д-дикие, -Цибалин сунул другу ружье, и побежал наверх. Этажом выше загрохотало, и вскоре Игорь скатился вниз по ступенькам. В руках он сжимал глянцевый журнал и зажигалку. Стали поджигать журнал, но тот лишь дымился и чадил, отказываясь гореть.
   Открылась одна из дверей. На пороге стоял зевающий мужик в трусах. В руках он держал молоток.
   - Вы, че, ребята, совсем уже охренели? Полвторого ночи, а вы орете на весь подъезд. Надымили говном каким-то.
   Бросив тлеющий журнал, собутыльники вернулись к столу. Цибалин, положив ружье на пол, достал банку с коллекцией монет, и швырял их вверх.
   Эксклюзивное вино в странной бутылке пили, уже не чувствуя вкуса, и не осознавая исключительность события. Как ни странно, но благородный напиток немного просветлил их замутненный разум.
   - Уб-бираться надо, - объявил Игорь. - З-завтра м-мама п-приезжает. Т-ты посуду п-подавай, а я м-мыть б-буду.
   Цибалин сгреб со стола рюмки, и ушел, врезаясь во все предметы мебели.
   Никита, взяв фужеры и тарелку, пошел следом. Траектория его пути была еще замысловатее, и на кухню он попал не сразу. Там он застал задумчивого Игоря.
   - С-спорим? - спросил Цибалин, смотря на люстру сквозь рюмку. - С-спорим, что я с с п-первого р-раза в ф-форточку п-попаду.
   - Спорим. На щелбаны, - согласился Уханов.
   Отрезвляющее действие вина закончилось. С необъяснимой ловкостью они покидали в форточку рюмки, фужеры и тарелку. Потом долго спорили, почему открыт кран с водой. Установив истину, перенесли оставшуюся посуду, разбив всего пару тарелок, и порвали скатерть, неожиданно упав в разные стороны.
   Чо- то мне п-плохо, - сообщил Цибалин, забросив свою половину скатерти на шкаф. - П-подожди т-тут.
   Никита, пока ждал, задремал и свалился со стула. Игоря все не было. Нашел он его в ванной, стоящим в воде по щиколотки.
   - Я п-прыгаю. П-прыгаю. А б-брызги до п-потолка н-не долетают.
   - Нужно вдвоем прыгать, -Уханов полез к другу. - Теперь точно долетят. По закону этого. Как его. Архимеда.
   Они прыгнули вдвоем. Брызги до потолка долетели, ванна с грохотом упала на пол. Что было дальше, навсегда осталось тайной. Даже для участников событий.
   Очнулся Никита, лежащим поперек дивана. В голове гудели колокола, стучали барабаны, и трещали маракасы. Кряхтя, он поднялся и обвел комнату мутным взглядом. На полу лежал Цибалин, и, не мигая, смотрел в потолок. За окном виднелась часть магазинной вывески.
   "ОДКА" - гласила надпись.
   - О...Игорек...уодка, - просипел страдалец, указывая дрожащей рукой на окно.
   - Эт-то "ягодка" н-написано, - замогильным голосом отозвался Игорь. - К-кондитерский. А з-знаешь? М-мне п-приснился ор-ранжевый в-верблюд на с-сиреневом п-поле. К-к ч-чему бы это?
   Ничего не ответив, Уханов рухнул обратно на спину. Цибалин медленно поднялся, и поддерживая голову двумя руками, охая, вышел из комнаты. Вскоре он вернулся.
   - Н-никит, что в-вчера б-было? Т-там к-капец, - голос у него дрожал и вибрировал.
   Никита, не поднимаясь, пожал плечами. Хлопнула входная дверь. Обреченно сутулясь, Цибалин пошел встречать маму.
   - М-мам, м-мы в-вчера н-немножко г-группой п-посидели, - услышал Уханов. - Од-дин д-друг п-переночевать ос-стался.
   - Друг или подруга? - отозвался раздраженный женский голос.
   - Д-друг. Д-друг.
   Никита понял, что пора удаляться. Превозмогая слабость, он поднялся, жадно выхлебал воду из вазы с цветами, сплевывая опавшие лепестки и листья, и пряча глаза вышел из комнаты.
   -Здравствуйте.
   В ответ сухо кивнули.
   - До свидания, - он боком обошел маму Цибалина, и выскользнул в подъезд, сжимая в руках обувь.
   Вот, наконец, и улица. Накрапывал мелкий летний дождик, и Уханов с удовольствием подставил лицо под освежающие капли. Внимание его привлекла растущая во дворе береза. На самой ее вершине, словно новогодняя звезда на елке, раскачивался, отблескивая хрусталем, фужер. "Бедный Игореша", - подумал Никита, удаляясь.
   Транспорт в этот день ходил плохо. Только через полтора часа мокрый и помятый он доехал до общежития.
   - Нахал, - крикнула ему вслед тетка, которой он нечаянно наступил на ногу, и стукнула его по голове зонтиком.
   Никита почесал затылок и зашагал прочь. Дождик пошел на убыль. Выглянуло солнышко.
   Внимание нашего героя привлек подержанный Мерседес, припаркованный возле ларька. Вокруг машины, громко и злобно матерясь, бегал хозяин, за ним по пятам семенила девушка. Причина всех движений видна была издалека. И белоснежную рубашку водителя, и красивое платье девушки покрывали отвратительные красно-фиолетовые разводы. Уханов заглянул в салон. Чехлы на сидениях выглядели так же печально. Удовлетворенный осмотром, он, довольно ухмыляясь, пошел дальше. Гадкие пятна были делом его шаловливых ручек.
   Дело в том, что где-то в середине апреля, эта машина специально, с ног до головы, окатила грязной жижей из лужи, идущих к остановке Никиту со Стеллой. На прощание водитель высунул из окна вытянутый кверху палец. Причиной такого поступка была Стелла, отвергнувшая накануне предложение покататься.
   Никита молча утерся, достал блокнот и записал номер. Несколько недель назад мерзкий автомобиль обнаружился. Вездесущий Фиолетовый сообщил, что хозяин Мерседеса является заодно и хозяином ларька, расположенного недалеко от общаги, и что в этом ларьке работает его тайная любовь, к которой он частенько заезжает порезвиться.
   В тот же вечер, пока паскудный водитель любезничал, в закрытом на перерыв ларьке, с продавщицей, Уханов с Кленовым осуществили свою страшную месть. Вредители кусачками откусили соски на колесах, засыпали в бензобак четыре кило сахару, вылили туда же из бутылки воду, и через неплотно закрытое окно распылили по всему салону марганцовую пыль. Напоследок Никита щедро посыпал машину и окрестности пшеном.
   - А это зачем? - удивился Мишка.
   -Пусть птички обосрут еще.
   -Ну ты зверюга. Я хренею и рыдаю.
   Потом, стоя на балконе, друзья любовались, как хозяин ларька с каким-то подъехавшим типом меняют колеса, пиная снующих вокруг голубей. Мстители спорили, доедет потом Мерседес до моста или нет. Не доехал. Несчастную машину уволокли на буксире. Хозяин, конечно же, машину починил, оборудовал ее самой новейшей сигнализацией, и закрыл бензобак на замок.
   Наивный. Марганцовая пыль ждала своего часа, и он пробил, едва ее коснулась мокрая одежда.
   Довольный Никита и не заметил, как добрался до своей комнаты. Там его ждал Кленов, возлежащий на кровати и задумчиво пускающий дым в потолок.
   - Ну? - спросил его Уханов.
   -Что ну?
   -Достал?
   -Достал, но мало.
   -Мало это сколько?
   - Чуть больше половины, - Мишка сел. - Да и то, еле довез. Гоперы вагон ломанули.
   -Как это?
   - Едем мы, значит, чинно-мирно, и тут заходит парочка. Садятся по центру, и давай шпилиться у всех на виду. Ну, народ кто как. Кто слюни пускает, кто возмущен. Я так спал, вообще. Гм. А потом, с одной стороны группа амбалов, и с другой стороны зашли. Вы, говорят, присутствовали при таинстве зачатия, и поэтому деньги и золото уходят в счет будущего дитя. Ну, и вытрясли у всех все. Хорошо, я, как знал, все в укромное место спрятал.
   - Как-то сложно. Могли бы и просто потрясти. Укромное место в трусишках, небось?
   - Ну, сам знаешь, они почему-то без предлога не любят отжимать. Не по-пацански. Хоть сигарету, а спросят. А с чего ты про трусы взял? - Мишка покраснел.
   - Просветили на днях про жадных падлов.
   - Где остальное-то брать? Слушай, Никитос, а давай намалюем плакат "Хотим, чтобы наш город был зеленым!", и по квартирам. Собирать денюжку на озеленение.
   Никита покачал головой.
   - Ты же не на бутылку собираешь. Мы так до морковкина заговенья бродить будем. Есть у меня один вариантец, - он подошел к столу, и принялся поедать привезенные Кленовым пирожки.
   - Да не томи уже, - не выдержал Мишка. - Взялся за грудь - говори что-нибудь.
   - Мы с тобой, мой хитрый прятальщик денег, юрфак подпишем. Вот такой я скромный гений.
   - Куда?
   - Не куда, а на что. На супер современную фантастику.
   Уханов изложил план, созревший у него в голове. Кленов немного повеселел, но все еще продолжал сомневаться.
   - Неудобно как-то братьев студентов обувать.
   - Неудобно деньги в трусах носить, - парировал Никита. - Где ты на юрфаке братьев нашел? Хотя можешь сам доставать. Половину за меня отдадим, а ты отрабатывай.
   Если у Кленова и оставались сомнения, то последняя фраза их развеяла окончательно. В дверь несмело постучали.
   - Открыто, - хором крикнули друзья.
   Вошла Стелла.
   - Опять у вас кавардак, - заметила она, оглядев комнату.
   Мишка развел руками.
   - Стеллочка, чаю?
   - Нет. Я ненадолго, - девушка села рядом с Ухановым. - Я завтра диплом защищаю.
   - Я за тебя буду переживать, - торжественно заявил Никита. - Я уже переживаю.
   Он обнял подругу за плечи. Стелла мягко освободилась, встала и подошла к тумбочке, взяла лежащую там книгу Гумилева и задумчиво стала ее вертеть.
   - Хунну, - прочитала она название вслух. - Порнушку читаешь?
   - Ага, почитываю.
   Что-то со Стелой было не так. Была она какая-то пришибленная, смотрела сквозь предметы, а главное ни разу не ругнулась. Ее задумчивость интриговала. Деликатный Кленов тоже что-то почуял, и, прихватив сигареты, вышел в коридор. Девушка положила книгу на место, и туманно смотрела в окно. Уханов ждал.
   -Никит, ты зачет вчера сдал? - нарушила затянувшуюся паузу Стелла.
   - Сдал.
   - Хорошо...я...Никит, я замуж выхожу...за Петю.
   Уханов шумно вздохнул, и закрыл лицо руками. Девушка бросилась к нему, готовая утешать и обнадеживать, но тут же остановилась, увидев, что парень смеется.
   - Ну ты, Стеллка, даешь! - восхитился он. - Я уж было подумал, что случилось что-то, прям не знаю чего. Что-то страшное.
   - Что? - опешила Стелла.
   Она ожидала грусти, упреков, уговоров, но никак не паскудного ржания. Ее лицо покрылось красными пятнами, и глаза гневно сузились.
   - Урод жабообразный! - с надрывом крикнула она, и, ударив Никиту сумочкой по голове, пулей вылетела из комнаты. Заглянул Кленов.
   - Че это Стеллочка по коридору бегает?
   - Замуж выходит.
   - За тебя?
   - Не-е. За Петюню.
   - Это грустно. Соболезную, - Мишка пригляделся. - Или поздравляю. Прям уж и не знаю, что сказать.
   Уханов вздохнул.
   - Я и сам не знаю. Знаю только, что это засада была. Замануха такая. Грубое подсекание, если ты понимаешь, о чем я. Р-раз, и ты уже с новым папой выпиваешь самогон в лесхозе "Красные стрелки", запиваешь его молоком, и интересуешься видом на урожай елок.
   - Понятно. Ладно, раз не хочешь жениться, поехали - дел натворим.
   В комнату заглянул Гагадзе с третьего этажа. Последний представитель своего племени в университете. Вообще, раньше училось их много. Даже больше чем украинцев. Но в начале 1992 года всем грузинам пришли повестки, и они, забрав документы, срочно повыезжали в родные края.
   - За кого хоть воевать-то едете? - спрашивали их.
   - Не знаем. Там родня скажет.
   Хитрый Гагадзе воевать не поехал. Через пол года после грузинов, документы забирали уже украинцы.
   - Задолбались мы вас кормить, - напоследок заявили они, расстроив сокурсников, с удивлением узнавших, что вчерашние друзья и собутыльники оказывается все это время их незаметно кормили. - Да-да. Вы - алкаши, лентяи и ворье. Без вас у нас маленькая Франция будет.
   За последнее им набили морду, и отправили восвояси. Впрочем, многие из них домой не поехали, выразив нежелание строить Францию на тучных нивах.
   - Чего тебе? - спросил Никита гостя. - Гамсахурдию потерял?
   - Спросить хотел. - Гагадзе покосился на роющегося в сумке Кленова.
   - Спроси, раз хотел.
   - Я это.. тут такой вопрос. Короче, правда, что у метисок не вдоль, а поперек?
   - Чего?
   - Ну, если у девушки разных наций родители. Мне сказали, у таких поперек. Правда? - Гагадзе пристально наблюдал за реакцией.
   Мишка на секунду замер, и, не оборачиваясь, продолжил ворошить сумку. У Уханова не дрогнул ни один мускул.
   - Правда, и чо? Это не повод ее сразу бросать. Беги скорее извиняйся, расист.
   - Да не-ет. Мне Женек сказал. Я думал, шутит. Пришел проверить.
   - Ну, не веришь мне, иди еще у кого-нибудь спроси.
   - Спрашивал. У всех со своего этажа.
   - И как?
   - Подтвердили. Я думал, сговорились.
   - Думал он. Биологию надо было учить в школе. У нас даже на физкультуре таких от приседаний освобождали.
   - Да? А у нас не освобождали.
   - Дикие вы потому что. А им трудно было. Ну все, иди. Иди. Не отвлекай от дел.
   Как только дверь за потрясенным грузином закрылась, Кленов рухнул на колени, зарывшись головой в сумку.
   - А-а-а-а. Приседания. Я не могу. Большой же мальчик. А-а-а-а.
   Гл.7
   В сумерках Уханов возвращался в общежитие, прижимая к груди тубус. С визгом затормозил подъехавший милицейский Уазик. Из него выскочили два милиционера с автоматами.
   - Стоять! Руки на капот. Ноги на ширине плеч. Руки, я сказал.
   Никиту быстро обыскали, забрали тубус, и запихнули в машину. Внутри было темно.
   - Тут два места, - услышал он голос. - А нас уже пятеро. Пристраивайся как-нибудь.
   Уазик резко затормозил, и Уханов упал на колени, уткнувшись головой в кого-то мягкого. Дверцы распахнулись.
   - Больно же. Ай.
   - Лезь давай, а то по почкам еще получишь.
   - Тут места нет.
   - Полно места. Тринадцать человек помещается. Проверено.
   Внутрь запихнули еще кого-то и вновь стало темно.
   - Куда я? Где мне тут? - бормотал несмело новичок.
   За стенкой трещала рация.
   - Третий. Ответьте пятому. Третий, ответьте пятому.
   - Грххх. Треххх схххх.
   - Взяли семерых. Возвращаемся.
   - Хрхх грааххх.
   Машина, опять резко скрипя тормозами, остановилась. Копошащихся друг на друге узников выгрузили, и повели в отдел. Там Уханова отделили от толпы, и затолкнули в кабинет.
   Следователь с воспаленными глазами положил перед собой бланк.
   - Фамилия, имя, отчество?
   - Уханов Никита Васильевич. А за что меня? Что я сделал-то?
   - Много будешь знать - быстрее помрешь. Год, месяц, дата рождения?
   За соседним столом, допрашивали бритого, щербатого паренька.
   - Начальник, - гнусил тот. - Ну, не при делах я. Зуб даю.
   Он щелкнул ногтями по зубам, и, скрутив из пальцев знак металлистов, постучал им себя по лбу.
   - Место работы? Учебы? - продолжал допытывать воспаленный Никиту.
   - Саратовский государственный университет имени Чернышевского. Физфак.
   - О, начальник, - оживился бритый. - Это ученый барыгу обнес. Точно. Он там терся возле лабаза. Я вспомнил его лукавую мордашку.
   Он повернулся к Уханову.
   - Ну че ворюга? Допрыгался. Щас товарищ следователь тебе устроит.
   - Сява, заткни хлеборезку, - перебили его. - Шкредов, Артем, уводи придурка.
   Бритого увели. Никиту опрашивали еще минут семь. Потом дали расписаться, что все записано с его слов верно.
   - Куда его? В обезьяннике места нет, - спросил Шкредов.
   - Отведи ко временным пока. И давай следующего, - воспаленный устало откинулся на стуле.
   Никиту провели по коридору, и втолкнули в камеру с нарами.
   - О, ученый, - обрадовался ему бритый. - Ученый, а ты Ньютона знаешь? Че молчишь? Язык проглотил?
   - Сява, сигареты у него спроси, - сказал кто-то, лежащий на нарах.
   - Все спросим: и сигареты, и кто он по жизни, - бритый, танцующей походкой, направился к Уханову, весело напевая. - В нашей Твери нету таких. Даже среди шкур центровых.
   Загромыхала стальная дверь. Заглянувший Шкредов поманил Никиту.
   - Уже уходишь? Жаль, - расстроился бритый. - Товарищ сержант, не забирайте его. Он Ньютона знает. Гы-гы. Оставайся мальчик с нами. Будешь нашим короле-ем.
   Уханов молча, с облегчением вынырнул из камеры.
   Его вывели в коридор, где толпилось еще человек пятнадцать парней. Среди них он увидел и своих недавних попутчиков. На деревянной лавке возле стены полулежал еще один молодой человек. Руками он зажимал распоротый живот, не давая вывалиться на пол торчащим неопрятным кишкам. Под лавкой натекла красная лужа. Возле него рыдала девушка с размазанной на лице тушью.
   - Пожалуйста. Ну сделайте же что-нибудь. Ну отвезите его. Он сейчас кровью истечет.
   - Скорую вызвали. Приедет - все хорошо будет, - отвечал стоящий рядом милиционер с каменным лицом. Он, не мигая смотрел в стену напротив, упорно избегая встречаться с девушкой глазами.
   Шкредов толкнул Уханова к остальным, и склонился над раненым.
   - Посмотри. Может из них кто тебя.
   Раненый в ответ сипло втянул воздух и застонал.
   - Не они это, - всхлипнула девушка. -Те другие были. Я их хорошо запомнила. Пожалуйста, отвезите его. Ну хоть что-нибудь. Умоляю.
   Никиту вытолкнули прочь. Последнее, что он увидел, это как девушка встает на колени. В окошке дежурного Никита получил тубус обратно.
   - А зажигалку? - спросил стоящий рядом паренек.
   - Какую зажигалку? - дежурный даже не взглянул на спрашивающего.
   - Ну, мою. В виде пистолета. При задержании отобрали.
   - Я не понял. Ты на ночь, что ли, остаться захотел?
   - Понял. Понял. Ухожу.
   - Вы, это, - сказал ребятам на прощание Шкредов. - Обратно закоулками идите. А то вас опять сюда привезут.
   Оказавшись на крыльце, Уханов облегченно вздохнул.
   - Бандитов они ловят, бля! - сплюнул один из вновь вышедших. - Катаются по главной дороге. Я из-за них лисичку скинул. Такая зачетная выкидуха была. И штаны сушить еще.
   Никита, не оборачиваясь, вышел за ворота. Возвращался он закоулками. Он уже почти дошел до общаги, когда на встречу ему выбежала девушка.
   - Молодой человек! Скорее! Там человек умирает. Да не стой же столбом, - она схватила Уханова за руку, и потащила за собой.
   Он побежал, чувствуя как рука потеет. Воображение рисовало ему еще одну зарезанную ножом жертву. Что делать-то в таких случаях, судорожно вспоминал он.
   Парочка забежала во двор, освещенный единственным фонарем. Неподалеку жалобно скрипели детские качели. Девушка отпустила руку, и отошла в сторону. Никита озирался по сторонам в поисках пострадавшего.
   - Где? Кому плохо-то?
   - Тебе возможно сейчас будет, - из-за угла дома вышло несколько парней. - Виза, ты красава. За рога и в стойло гы-гы. Ну что чувачок? Закурить есть?
   Уханов отошел к стене, поудобнее перехватывая тубус. Раздражение и бешенство так и клокотало в нем, выплескивалось наружу, разогнав все страхи.
   - Как вы уже задолбали! У вас че? Обострение у всех на фоне полнолуния? Ур-роды!
   - Стойте, - вдруг скомандовала девушка. - Кузен, Шипа замерли, я сказала.
   Она по журавлиному подошла к Уханову, и, привстав на цыпочках, пристально вгляделась в его лицо.
   - Уходи.
   Никита, не ожидавший такого поворота, ошалело крутил головой.
   - Да иди же, я сказала, - девушка толкнула его в спину. - Иди-и.
   - Виза, ты че? - удивился один из нападавших.
   - Вы не тронете его. Я так хочу!
   Странная девушка, думал Уханов, резво прыгая через рельсы. Где-то он видел эти широко раскрытые глаза. Вроде в слезах. Только вот где?
   1993 г октябрь
   Никита с Кленовым бродили вдоль торговых рядов. Сложив оставшиеся деньги, они решали сложную задачу. Что им в этот вечер нужнее - пачка сигарет или упаковка сосисок. Хватало только на что-то одно, и это было грустно.
   - Ну, давай уже определяться, - в который раз предложил Мишка.
   Никита ответить не успел. Где-то за его спиной хлестко выстрелил автомат. Потом захлопали пистолетные выстрелы.
   - Уби-и-ли,-заголосил бабий голос.
   Снующий вокруг народ, замер. Еще одна автоматная очередь вывела всех из ступора. Началась паника. Милицейский УАЗик, стоявший неподалеку, вдруг рванул с места, и скрылся за поворотом. Водоворот людей от эпицентра выстрелов повалил к выходу, круша и сшибая все на своем пути, затягивая наших героев.
   Уханов подмигнул другу, и на бегу раскрыл пакет. Кленов намек понял, и, не останавливаясь, метал в него все, что подворачивалось под руку. Шоколадки, сосиски, сигареты и прочую мелочевку. Пакет ощутимо тяжелел. Но тут, вдруг прямо перед Никитой, возникла маленькая девочка лет трех. Моргая, она смотрела прямо на него. Затопчут же, мелькнуло в голове. Он резко затормозил, и, не удержавшись, упал на колени. В спину сильно толкнули. Никита упал на карачки. Пищащая девочка оказалась под ним. Рыча, Уханов уперся в асфальт ладонями, с неимоверным усилием оставляя между собой и ребенком зазор.
   Люди бежали по нему, давили руки, отталкивались ногой от спины. Визжа, через него перекувырнулась тетка в годах. Кто-то упал на спину. Потом еще. Никита прогибался все ниже и ниже, отчаянно хрипя. Он уже чувствовал кроху животом. Кленов, заметив упавшего друга, бросился к нему на выручку. Врезав подбежавшему мужику, он швырнул его под ноги бегущим, и, воспользовавшись затором, мигом расшвырял лежащих на Никите людей. Почувствовав облегчение, Уханов стряхнул со спины женщину, и, подхватив ребенка, рывком вскочил на ноги.
   Перепуганная девочка ручонками вцепилась в него, крепко прижавшись и спрятав лицо. Работая ногами и свободным кулаком, он наконец вырвался на простор. Следом выскочил взъерошенный Мишка. Оба тяжело дышали. Пот катил по лицу градом. Девочка, не отрывая лица от Никитиной груди, мелко дрожала.
   - Во попали, - Кленов сдул со лба прилипшие пряди, и стряхнул с руки остатки часов.
   -Мне ухо отдавили, суки, - пожаловался ему Уханов. - Распухнет теперь.
   - Это моя-я дочка, - к ним, прихрамывая, бежала, раскинув руки, девушка в куртке с оторванным рукавом. Колготки на ногах у нее были разодраны, и сквозь дыры виднелись коленки, ободранные до мяса. Помада и тушь были размазаны по всему лицу.
   - Моя-я. Отдай!
   Никита протянул девочку маме.
   - Аленушка. Сладкая моя, - девушка покрывала ребенка поцелуями. Глаза ее светились счастьем, безумием, и были полны слез.
   - Вы бы не брали ребенка по таким местам, - посоветовал ей Уханов на прощанье. -А то все как с ума посходили. Обострение на фоне безграничной свободы.
   Он повернулся к Кленову.
   - Ручки-то выкинешь может, - сообщил ему друг. - Че, держишь то их? Э-эх. Такую добычу проворонили.
   Никита с удивлением посмотрел на свой кулак. Он все еще продолжал сжимать ручки, с мясом выдранные из пакета. Усмехнувшись, он разжал руку.
   - Ну, так что? Сигареты или сосиски?
   Перед своей дверью Никита столкнулся с соседом Дениской Журавлевым.
   - Ого. Какие люди. Я думал, ты решил родину поменять. Где пропадал полгода?
   - В армии служил, - поморщился Журавлев.
   - Как в армии? Ты же студент?
   - В Азербайджанской это не катит. Короче. Приехал я домой на каникулы. Встретил Новый год. Пошел вечером за хлебом. Тут меня в машину запихнули, и в военкомат. Медкомиссия, и я в войсках. Им сейчас солдаты очень нужны. Они это... с армянами схлестнулись не на шутку. Меня уже в Карабах должны послать были через пару дней, но на мое счастье Азизов мимо проезжал. Сосед мой. Полковник. Увидел меня и офигел: "Ты, - говорит, - что тут делаешь? Там родители с ума сошли. Думали, и в живых нет". Посадил в УАЗик, и домой отвез. Там мне сразу билет, и в Россию-матушку. Вот хожу, восстанавливаюсь. Родоки продают пока все. К сентябрю тоже сюда переедут. Поработали мелиораторами, блин.
   - Да-а. Дела.
   Дверь открылась, и в коридор выглянул Кленов.
   - Никитос, ну где тебя носит? Идем скорее, че покажу.
   В комнате Мишка гордо продемонстрировал другу несколько книг в суперобложках и стопку бланков.
   - Книжечки - первый сорт. Еле достал. Если бы ты только знал, сколько у политехов тараканов. Они, прежде чем в комнату войти, дверь ногой пинают, чтобы те осыпались. А ты привез?
   Никита передал ему тубус.
   Кленов достал из него плакат с репродукцией Валеджо, изображающий парящего на крыльях кентавра, сжимающего в руках голую женщину. Видно было, что парил они не просто так.
   - А девушка? - Мишка скатал плакат в рулон.
   - Олеська к бою готова.
   - Че то ты кисловатый какой-то?
   Уханов коротко пересказал другу свои злоключения.
   - Да-а. Жить стало лучше. Жить стало веселее, товарищи, - философски заметил Кленов.-Ну ничего. Не так страшен черт, как его малютки, - переделал он народную поговорку. И жестом фокусника поставил бутылку водки на стол.
   - По писюрику?
   - Вообще-то завтра атомную физику сдавать. Ну, если кто-то забыл.
   - А-а-а. Все равно не сдадим. Не учили же ничего. Не, ну сходить-то ради приличия надо, конечно. Когда пересдача узнать. Ну, и халяву никто не отменял. А тебе стресс снять надо. А то ходишь тут. Жевлаками трешь.
   - Не хочу.
   - Ну, хоть поддержи меня. Я аж на СХИ за пузырем гонял. Возле общаги сгорел ларек. Гы-гы. Ну что за непруха у хозяина. Давай-давай, садись. Можешь пригубить только.
   Не успели они свинтить крышку с бутылки, как в комнату к ним ввалился Борька Килькин. Лицо Бори было бледным, глаза горели, в одной руке визитер держал целую бутылку водки, в другой ополовиненную.
   - Нет больше сил пить одному, - пожаловался Килькин, садясь за стол.
   Он наполнил стаканы, и, не чокаясь, выпил свой до дна, потом долго морщился и кривил лицо, и вдруг неожиданно разрыдался Мишке в грудь. Никита заново наполнил ему стакан. Боря благодарно кивнул, и, отхлебнув половину, поведал друзьям свою печальную историю.
   Дело в том, что Боря был страстно влюблен в однокурсницу Наташу. Девушка отвечала ему полной взаимностью. Полгода влюбленные встречались, и их отношения становились все серьезней и серьезней. Парочка строила планы на будущее, собиралась жить долго и счастливо, и даже умереть в один день. Но именно сегодня все пошло прахом. Влюбленные договорились встретиться в комнате Килькина, чтобы потом побродить по городу. За час до встречи наш Ромео уже готовился к встрече ненаглядной, начищая ботинки, и томно изнывая. Не знал бедолага, что соседка решила принять душ. Казалось бы, ну решила, и решила. Делов-то. Только вот поторопилась девушка, и впопыхах захлопнула дверь, оставив ключ внутри. Несчастная жертва собственного легкомыслия решила обратиться за помощью к Борису. Визит влажной соседки, замотанной в простыню, с тюрбаном из полотенца на голове, пришелся Килькину не по душе. Он совершенно справедливо и рассудительно заметил, что Наташа будет очень расстроена, если застанет у него девушку в таком экзотическом виде. Настырная соседка доводов не слышала. Она заверила влюбленного, что если тот быстренько откроет замок, то никто никого не застанет. Не может же Борька бросить ее на произвол судьбы почти что голую. Килькин был джентльменом и хорошим человеком, поэтому вздохнул, взял булавку, и пошел ковырять замок.
   Минут за пять дверь была мастерски взломана. Боря уже собирался позвать мученицу, но ему помешала однокурсница Жанна, живущая этажом выше, которой срочно понадобились конспекты. Услыхав женский голос, соседка сдуру решила, что это щебечет большая Килькинская любовь, и, не желая подводить отзывчивого паренька, залезла в шкаф. Жанна же, получив конспекты, уходить не спешила. Она купила новый лифчик и ее распирало.
   - Смотри, какой я лифон приобрела, - похвалилась она, кокетливо показав оторопевшему Килькину роскошную грудь, упакованную в черный с кружевами лифчик. - Правда, улет?
   - Улет! - подтвердила возникшая в дверях Наташа.
   Ойкнув, Жанна испарилась, оставив краснеющего и заикающегося Борю объясняться с подругой. Наташа была девушкой доброй, и немного повредничав, сменила гнев на милость. Восстановившуюся было идиллию нарушила соседка, которая с громким чихом вывалилась из шкафа. Простыня на ней неприлично задралась. Взбешенная Наташа отхлестала Килькина по щекам, плюнула в вымытое лицо соседки, и, покрыв всех отборнейшим матом, ринулась прочь. Боря бежал за ней следом, всякий раз мужественно подставляя лицо, когда у девушки заканчивались ругательства. Все было тщетно. Автобус ушел, и унес его мечту в городские дали.
   Закончив рассказ, Килькин снова разрыдался в не успевшего отстраниться Кленова, на груди у которого уже образовалось обширное, сопливо-слезливое пятно.
   - Ну, чего ты? - утешал его Никита. - Вон меня сегодня Стелла бросила. А на прошлой неделе Лилька. А между ними еще одна. Оксана. Сначала спасла, а потом бросила. А я настроился, между прочим.
   Боря был безутешен.
   - Да не слышит он тебя. Пофиг ему, - заметил Мишка. - Своя Наташка ближе к телу.
   В комнату заглянул Фиолетовый.
   - Слава пожирателям гранита, - прокричал он, и подошел к столу.- Ого. Кто это у нас богат, как Крейс?
   - Крез, - поправил его Уханов, но Фиолетовый, выглядывающий на столе стакан, его не услышал.
   Стаканов больше не было, и тогда он взял чашку, вытряхнул присохшие чаинки, и со стуком поставил ее на стол.
   - Наливай!
   Ему налили. Фиолетовый залихватски выпил и, отдышавшись, сообщил:
   -У Чудовища дверь сперли. Заходит оно посрать... выходит, а двери нету, - рассказывая, он ловко наполнил водкой стаканы и чашку. - Вечер. Полна общага народа и никто... представляете, никто не заметил. Мастера! Ну, вздрогнули.
   Все выпили, и Фиолетовый продолжил, не забыв при этом снова наполнить посуду.
   - Чудовище злое такое. Шныряет по общаге, и всех про свою дверь пытает. А Женек ему ...ха-ха. А Женек ему и говорит - это тебе кажется, что двери нет. А она есть. Только обрела другую форму бытия, уйдя от нас путем воина.
   Чудовищем звали Толика Черемясова, жившего на одном этаже с нашими героями. Толик был помешан на трудах Кастанеды, и постоянно надоедал всем своими нотациями про дорогу воинов и правильное понимание вещей.
   - Вы - слепцы,- частенько повторял он. - Вы - слепцы.
   Всем этажом было решено, что Черемясов - занудное чудовище, заблудившееся в поисках истины.
   - Нашел потом? - спросил Кленов, запивая водку водой, подкрашенной порошком Юпи.
   - Нет пока. Бегает, контору палит. Он ее подписал, гад продуманный. Ну, еще по одной?
   Здесь нужно пояснить, что двери для местных обитателей являлись большим дефицитом. Как известно, казенные койки - штука жутко неудобная. Сетки на них отвратительно скрипят, проваливаются, с них постоянно сползает матрац, обнажая металл. Во время сна - это очень неприятно. А вот двери, по своим параметрам, идеально эти сетки заменяли. К тому же, для позвоночника полезно. Не двери, а сплошная польза. Поэтому, это было первое, что уносили из освободившихся комнат. Никита помнил, как в свое время ему с Мишкой определили для жилья комнату с зияющей дырой на входе. Впрочем, кроме мусора там вообще больше ничего не было.
   Теперь у них было целых четыре двери. Одна, как положено на входе, две на койках и одна про запас.
   - Вот такое оно, Чудовище хитрое, - продолжал Фиолетовый. - Что еще. Ну, про этого чудика, - он кивнул на Килькина. - Вы уже в курсе. Ах, да. Гы-гы-гы. Маньячелло наш. Илюшка Мавр учудил. Выходит Женек из комнаты. А Машка его как раз в душе мылась. Выходит и видит: стоит на карачках Илюшенька, и зеркальце, в дырку, куда труба входит, сует. Женек ему пинка навесил. Спрашивает, мол, че творишь негодяйский Мавр. А тот встает весь красный, и встречным вопросом в лоб: - А у тебя Машка каким шампунем моется? Женек аж растерялся. Пока соображал, Илюшка в тину сдриснул живенько.
   Не успел он закончить рассказ, как в дверях шумно возник Сашка Лепехин.
   - Так я и думал, - грустно констатировал он, выгружая на стол минералку и две банки газированной водки. - Ни за что не угадаете, что со мной по дороге приключилось.
   - Кишки в ментовке смотрел, - буркнул Никита.
   - Точно. Откуда знаешь? Следил за мной?
   - Позвонили и доложили. Сказали, чтоб гнал тебя в шею.
   - Потрещи мне еще. Ну, где мой стакан?
   За стаканом сгоняли Фиолетового. Лепехин, желая достичь общего градуса, наливал себе двойную порцию.
   - Гитару мне. Гитару,- проорал он, - Э-эх.
  
  
  
   - Мне мама в детстве выколола глазки,
   Чтоб я в шкафу варенья не нашел,
   Я не хожу в кино, и не читаю сказки,
   Зато я нюхаю и слышу хорошо.
  
  
  
   - Ну? Что молчите, подпевайте.
  
  
  
   - Маленький мальчик рыбу ловил,
   Сзади к нему подползал крокодил,
   Долго кряхтел крокодил-старичок,
   В жопе застрял пионерский значок.
   - Маленький Вовка по стройке гулял, - подхватил Кленов,
   Феликс Эдмундыч за ним наблюдал,
   Гулко о голову звякнул кирпич -
   Метко кидает Владимир Ильич.
  
  
  
   - Дайте я. Дайте мне, - Фиолетовый выхватил гитару:
  
  
  
   -Рыжий пьяный ежик
   Залез на провода
   Током шибануло
   Глупого ежа
   А-а-а-а-а. А. Это песня про любоовь.
   А бабы сеют кукурузу,
   А титьки ляпают по пузу,
   А солнце светит и печет,
   А из...
  
  
  
   - Кстати,- Лепехин положил на струны ладонь, оборвав песню, - А почему мы без баб гуляем?
   - Нету, - развел руками Никита.
   - Как это в общаге нету баб? Такого не бывает, - понесло любвеобильного Лепехина. - Неужели никого нет на примете? Нам ведь не для забавы. Нам ведь просто поговорить.
   Уханов пожал плечами.
   - Даже не знаю, чем тебе помочь. Не сложилось у меня с местными.
   - К тебе друг приехал сквозь бури и морозы. А ты ему баб зажал, - обиделся Сашка.
   - С детства замечаю, какой ты гад все-таки. Замечаю и терплю. Всем раскажу, что если в тебе копнуть экскаватором, то там ужас чо откроется.
   - Щас я девчонок приведу, - заявил вдруг Фиолетовый.
   Он поставил бутылку, которую собирался открывать, и резво выбежал. Вскоре однако вернулся ни с чем, бормоча что-то про коварные звезды и не рыбный день.
   - Девок в профилактории полно, - вспомнил Кленов. - У Нас профилага есть на девятом этаже. Сезон заочниц. Только он уже закрыт.
   - Как закрыт, - ревел неугомонный Лепехин, пугая задремавшего Килькина. - Срочно открыть и водрузить флаги.
   - Туда по пожарной лестнице лезть надо, - поддал жару Фиолетовый.
   - Я не пойду, - объявил Никита, - у меня любовный шок не прошел еще.
   - Вот только не надо нам мозги парить, - возмутился Сашка. - Шок у него. Вы мозгач, Никита Васильевич, и нет Вам веры.
   Он выломал из швабры палку, и прикрепил к ней колготки Стеллы в виде знамени.
   - Сыны мои. Родина в опасности! Девки ходят не размятые и прискорбно сухие. Там в заоблачной вышине плачут они, вглядываясь в облака, свесив косы в форточки.Там нас ждет сказка, которую нужно сделать былью. Так не посрамим земли своей и рода своего.
   Фиолетовый крикнул "ура", и захлопал в ладоши, Кленов гордо выпятил грудь, Килькин снова уснул, Уханов попытался ускользнуть, но был пойман бдительными друзьями.
   - Уханыч! Друг! - Сашка орал ему прямо в ухо.
   - Солнце встало над рекою Хуанхэ,
   С речки китайцы идут,
   Желтый флаг несут они в руке,
   Веселенькую песенку поют:
   Уня-уня-уняня. Уня-уня-уняня.
   Уня-уня-уняня. Уня-уняняя.
   Кленов дирижировал знаменем и бутылкой в такт.
   Уня-ня-я-я, - кряхтя от натуги, пытался вторить ему Фиолетовый, тащивший обезноженного Килькина.
   Веселая ватага дружно ринулась на штурм лестницы, не обращая внимание на то, что она шатается, и на отсутствие значительного количества перекладин. Внизу остался спать, позабытый всеми, Боря.
   Профилакторий встретил компанию неожиданной тишиной. Исследовав оба крыла, друзья с удивлением обнаружили, что все спят. Только на кухне курили двое парней.
   - Странно, - пробормотал Мишка. -Обычно здесь фестиваль.
   Он сунулся к парням с расспросами, и тут же был послан в грубой форме. Лепехин за него обиделся, и завязалась потасовка.
   На шум выскочил народ из соседних комнат. Фиолетового сразу сшибли с ног, и он по-пластунски нырнул на балкон.
   Кленова зажали в угол, и принялись методично избивать. В ответ он пинался, и плевался в обидчиков кровавыми слюнями.
   Уханов с Лепехиным успели отгородиться столом, и в руки противнику не давались, коварно тыча их знаменем.
   К месту боя прибывали и прибывали обитатели профилактория.
   -Физфак бьют! - с тыла неожиданно прибыла подмога, вызванная Фиолетовым.
   Расклад сил сразу поменялся, и теперь уже Кленов с Вовкой Тимофеевым и Фаридом Арслановым с соседнего потока, лупил обидчиков по мордасам. На шум прибежала вахтерша. Она всплеснула руками, поохала и убежала обратно.
   - Атас. Бабка в милицию звонит, - крикнул кто-то, и толпа мгновенно растворилась, оставив пару валяющихся на полу тел.
   Моментально сориентировавшись, наши герои быстренько спустились на свой этаж. Злые и слегка протрезвевшие они вышли с балкона. Навстречу им, гуськом топали наркоманы из соседнего крыла. Они мерно раскачивались и пели:
   - Ес. Ес. РЛС. Телеграм. Автомат, - разносилось по этажу.
   - Забьем? - хохоча, спросил Никиту паренек, возглавлявший колонну.
   - Нет наркотикам, - брезгливо отозвался тот.
   - Забьем? - спросил он тогда Лепехина.
   - Лучше водки.
   - Водки? - обкуренный парень залился еще более визгливым смехом. - Водку пьют алкаши. Алкаши-какаши.
   - Да что же это за день-то такой! - не выдержал Кленов, и с разворота врезал назойливому типу по морде.
   Наркоманов били минут пять. Никита отойдя в сторонку, равнодушно наблюдал за сражением.
   - Давай уже убегать, - не выдержал он. - Они все равно драться не могут, а умирать не хотят. Как ваньки-встаньки, блин.
   Плюнув, друзья пошли дальше.
   - Ес...ес...РЛС, - доносилось им в спину.
   В скверном настроении компания возвратилась в комнату. Молча допили бутылку, которую Фиолетовый умудрился принести обратно. Уханов с Кленовым тут же завалились спать, а Сашка с Фиолетовым, проголодавшись, решили пожарить картошку. Очистив картофелину, Лепехин неожиданно уперся лбом в стол, и перестал подавать признаки жизни. Сколько приятель его ни тормошил, он только мычал в ответ. Раздосадованный Фиолетовый ушел, оставив дверь, распахнутой настежь.
   Утром всех мучило тяжелейшее похмелье. В довершении к их страданиям в общежитии отключили воду. Кленов с Лепехиным, словно зомби бродили по комнате, и вяло ругали Никиту, за то, что он проснувшись раньше всех, выпил из чайника всю воду. Уханов на злобные выпады не реагировал. Ему было хорошо. В комнату зашел всклокоченный Фиолетовый.
   Он взял чайник и с надеждой потряс им в воздухе.
   - Ага. Щас тебе оттуда фонтан забьет, - съязвил Мишка.
   Фиолетовый вздохнул, и поставил чайник на место. Погрустив несколько секунд, он вдруг радостно хрюкнул, и, схватив заварник, жадно к нему присосался, с утробными звуками глотая заварку. Сашка с Кленовым тут же бросились его отбирать, но было поздно.
   - Гады! Ну, что за гады вокруг, - сокрушался Мишка.
   - Это точно, - подтвердил Никита. - Ну, что гад! Пойдем к тебе. Дело есть.
   Он поднялся с кровати, и вывел Фиолетового в коридор.
   - Слушай. Дай пиджак погонять,- попросил он у него дорогой.
   Фиолетовый просьбе почему-то дико обрадовался.
   - Тебе малиновый или черный?
   Уханов выбрал черный.
   - В плечах узковат, - пробурчал он, вертясь перед зеркалом.
   - Ничего не узковат. Как по тебе шили. Сейчас я еще галстук достану, - он вытащил целый ворох галстуков, при этом не переставая разглагольствовать. - О галстуках я знаю все. Галстуки - это моя слабость. Так...этот не подходит. Этот тоже не в тему. О! Вот... то, что нужно. И к костюму, и к глазам, и к фактуре твоего фейса.
   - Не умничай.
   -Я тебе точно говорю. Самое оно. Еще рожу подрихтовать, и будешь ты вылитый Джегаш Филиповский.
   Фиолетовый запудрил Никите синяк на скуле и нацепил ему на нос темные очки.
   - Супер! - восхищенно оглядел он получившийся результат. - Хоть на свадьбу, хоть на похороны.
   В комнату зашел Кленов. Он был так же при полном параде.
   - А че это вы замутили? - поинтересовался Фиолетовый, подозрительно разглядывающий увесистую сумку, висевшую у Мишки на плече.
   - Много будешь знать - быстрее помрешь,- ответили ему хором.
   - Я поехал, - сообщил Уханову Кленов.
   - Давай,-кивнул Никита.
   Он еще немного покрутился перед зеркалом, и вышел вслед за другом.
   Гл.9
   На автобусной остановке было полно народу.
   - Не ходят, заразы,- пожаловался Уханову Арсланов. - Выручай. На экзамен опаздываем.
   - Да почему я-то опять?
   - Лицо у тебя располагает. Мы пробовали сами - глухо.
   Никита вздохнул и вышел к обочине, подняв руку. За его спиной в кустах прятались Арсланов и компания. Частник, не углядев опасности, лихо притормозил рядом.
   - До универа докинешь?
   - Если деньги есть, садись,-водитель улыбался, но увидев вылезающих из кустов студентов, тут же скис. Опыт и чутье подсказывали, что эта поездка будет для пассажиров бесплатной.
   - Здорово, мужик, - произнес Арсланов, садясь рядом.
   - Привет, мужик, - на заднее сиденье полез Женька Филин.
   - Как дела мужик?- следующим был Вовка Тимофеев.- Никит, че не садишься?
   - Мне в другую сторону. Вон как раз туда трамвай идет.
   Дорога Уханова лежала в педагогическое общежитие, где жила его знакомая Олеся Вишневская. Это общежитие встретило Никиту суетой и криками. Весь первый этаж заволокло едким, сизым дымом.
   - Веселитесь? - кашляя поинтересовался он у пробегавшей мимо девушки в полосатом халате.
   - Да индусы селедку жарили,- пояснила та. - Черти нерусские. Никак не хотят верить, что ее так едят. Хоть следили бы. А то сожгли все, и скачут по кухне, как обезьяны.
   - Понятно.
   Уханов, зажав нос пальцами, поднялся на третий этаж. В Олеськиной комнате царил кавардак. На кроватях, стульях, дверцах шкафа и просто на полу была разложена, разбросана, развешена и навалена всевозможная женская одежда, очевидно собранная со всего этажа. Посреди этого изобилия бегала полуголая Олеська с озабоченным выражением лица.
   - Ой, - засмущалась она, и спряталась за дверцей шкафа.
   Никита неловко топтался в дверях.
   -Ты сказала - открыто, - покраснев, оправдывался он.
   - Ух ты. А я тебя и не узнала, - девушка вышла из укрытия, запахнувшись в легкомысленный халатик. - Ты прямо, как банкир с большой дороги. Только вот галстук на тебе говно говном. - Девушка снова зарылась в тряпки.- Завтракать будешь? Только у меня, кроме чая, ничего нет. Слушай... чего лучше надеть: вот это платье с декольте, или джинсы и топик с голым пупком?
   - Тут я тебе не советчик, - отозвался Никита, и прошел к столу.
   Пока он пил чай, Олеська наконец определилась с выбором.
   -Ну как? - спросила она, кокетливо крутясь. - Соответствую?
   - Неотразима! - восхитился Уханов, по достоинству оценив выбранный девушкой деловой костюм. -Если бы я не сидел, то уже бы валялся.
   Олеся довольно хихикнула.
   - Тогда поехали. Че нам рассиживать.
   И они быстренько поехали. Возле юридического института парочку уже поджидал маявшийся Кленов.
   - Ихний ректор на больничном, - заговорщически шепнул он другу.
   -Отлично. Олеся, знакомься это Миша. Миша, это Олеся. Ждите меня тут, я быстро.
   В институте Уханов заблудился. Он никак не мог найти нужного кабинета.
   -О, Хранитель сокровищ, - перед ним возникла девушка, к которой он так удачно забежал, спасаясь от гопников.-Ты живой еще? Удивительно.
   - А че мне будет-то? Меня в долю взяли. Теперь вместе ищем. А ты значит тут учишься?
   - Ага, -девушка вопросительно смотрела на Никиту.
   - Ну, так что насчет прогуляться? Я все так же благодарен и восхищен.
   - Я думала, не догадаешься. Сегодня к трем - пол четвертому сюда подходи. Только умоляю, без галстука. Он слишком роскошен для меня.
   - Договорились. А где у вас кабинет проректора по воспитательной работе? Меня узнать попросили.
   Получив подробную инструкцию, Уханов нашел наконец нужную дверь. "Лясова О.П.", - прочитал он, и, перекрестившись, постучался. Приятный голос пригласил войти.
   - Ольга Павловна у себя?
   - Ольга Петровна, - поправила его секретарша, задумчиво тыкающая наманикюренным пальцем в клавиатуру компьютера. - А Вы собственно...
   - По личному, - перебил ее начинающий аферист, и постучал к Лясовой.
   Лясова оказалась холеной женщиной лет сорока в стильных очках.
   - Здравствуйте, Ольга Петровна. Позвольте представиться, менеджер по продажам - Пчелкин Артур Андреевич. В данный момент представляю фирму "Диплодок".
   Никита протянул визитку с золотым тиснением. Женщина молча ознакомилась.
   - Дело в том, - продолжил Уханов, - что наша компания проводит небывалую акцию среди высших учебных заведений. В качестве гуманитарной помощи мы предлагаем студентам годовую подписку на очень льготных основаниях.
   - Не понимаю, чем же я могу быть вам полезна?
   Никита вздохнул. Несмотря на внешнее спокойствие, он отчаянно трусил.
   -Видите ли, в чем дело. У нас серьезная фирма по продаже книжных изделий, и в следующем году мы планируем открыть сеть магазинов при вузах. Во всех респектабельных институтах будут арендованы помещения, где будут продавать учебные пособия по профилю данного заведения. Более того, мы планируем печатать в собственной типографии и пособия,
   разработанные Вашими коллегами. Печатать абсолютно бесплатно. Продавать за цену чисто символическую.
   В глазах у Ольге Петровны промелькнула заинтересованность. Никита усилил словесный нажим.
   - Сейчас мы анализируем покупательскую способность вузов. Нет, в юристах я не сомневаюсь, но начальство требует полного отчета. В течении трех-четырех дней коньюктура будет тщательно изучена, и начнется работа по составлению договоров. Сейчас же от вас мне нужно только разрешение на проведение акции.
   - Проводите,- подумав, ответила Лясова. - Я думаю, что пока Вы можете разместиться в холле.
   Витиевато попрощавшись, Никита удалился. Лясова задумчиво повертела в руках визитку, и позвонила по указанному там номеру. Хитрый Уханов предусмотрел и такой вариант. Прежде чем поехать к Олесе, он полчаса обрабатывал тетю Любу. Вахтершу на проходной. Тете Любе была рассказана слезливая история про чистейшую любовь и тиранов родителей, которые не хотят видеть в качестве жениха бедного студента, а хотят исключительно менеджера по продажам. Рассказ был дополнен взяткой в виде коробки конфет и вахтерша согласилась, положив в тумбочку листочек с подробной инструкцией, что и как отвечать.
   - Алле!
   -Скажите, пожалуйста, это фирма "Диплодок"?
   - Филиал фирмы - отдел продаж и потребительского анализа слушает Вас.
   - Пчелкина Артура Андревича можно к телефону?
   - На данный момент он отсутствует, но вы можете оставить сообщение.
   Ольга Петровна положила трубку.
   -Ну и времена пошли, - пожаловалась она вошедшей преподавательнице римского права. - От горшка два вершка, а уже
   менеджер. Повязал дрянь вместо галстука, и анализирует. Одни деньги в глазах. Не-ет, мы не такими были.
   Лясова выкинула визитку в мусорную корзину и загрустила, очевидно вспоминая свою молодость. Между тем, Никита, утерев пот со лба, и уняв дрожь в коленках, спустился к ожидавшим его Мишке с Олеськой.
   - Можем начинать, - сообщил он. - Таможня дает добро.
   Далее Кленов с Ухановым быстренько организовали стол со стулом, повесили плакат и разложили книги. Олеська тут же бойко принялась зазывать покупателей:
   - Подходите. Самая крутая фантастика. Миры Асприна, Желязны и Гаррисона ждут Вас. Фантастика на любой вкус - боевая, фэнтези, космическая. Книги по полцены. Подписка на год. Три книги в месяц, - разносился по холлу ее звонкий голосок с легким южным гыканьем.
   Друзья немного полюбовались умницей, и направились к выходу. По дороге к остановке на них напал заросший вертлявый тип.
   - Братья! - кинулся он к ним, широко распахнув руки.
   Никита испугался, что его сейчас начнут обнимать, но тип дальновидно приближаться не стал.
   - Я вижу ваши светлые души, - восторженно сообщил он. - Ваши братья по вере с нетерпением ждут Вас! Откликнитесь на наш призыв! Миром правит зло, но вы еще можете спастись. Поверьте в нашего Бога, и он поможет вам! Хотите уверовать?!
   - Я уже уверовал, - отозвался Уханов. - Я уверовал в гномов. Мелкие хапуги сперли золото партии, и теперь мы живем бедно.
   В разговор вклинился и Кленов: - Ничего. Мы их выведем на чистую воду. Ишь, разрезвилась, чудь белоглазая. С этим надо бороться. Разыщем украденное, и вернем счастье народу. Ты с нами, брат?!
   Вертлявый растерянно хлопал глазами, в руках он комкал приготовленные листовки. Никита с усилием вытянул одну, и пробежал ее глазами.
   -Та-ак... крысы-мутанты, деревья-людоеды, конец света, Ельцин описал колесо самолета, Пугачева - предатель светлых сил. Блин. Так я и знал. Про гномов ни строчки, - он выбросил бумажку. - Брат! О гномах должны знать! Завтра с девяти до двадцати встреча у кривой березы. Мы, трое единомышленников, скрепленные узами светлых идей, накроем вражье логово. Готовься, я дам тебе оберег, спирт и копье.
   Оставив остолбеневшего паренька стоять с раскрытым ртом, друзья пошли дальше.
   - Куда наши попы смотрят? - возмущался Уханов.
   Мишка пожал плечами.
   - А что они смогут сделать? В стране кризис, плавно переходящий в задницу, и, как всегда, полно пророков и лжепророков. Только одних концов света на этой неделе штуки три обещано.
   - Да чего угодно пусть делают. Хоть что-то. Понимаешь? Все меня обращают. Мормоны, китайцы, братья и свидетели какие-то всех цветов радуги. Все, кроме попов.
   - Ну ты же не обратился.
   - У меня иммунитет от бабушек. А у кого бабушек нет? А?
   Гл.10
  
   Возле аудитории было шумно. Сдавало сразу несколько групп. Женя Шеногова, постукивая ножкой, выразительно смотрела на Уханова.
   - Женечка,- радостно улыбнулся ей Никита, и тут же сделал серьезное лицо. - Что это у тебя?
   - Где?
   -Да сзади. По-моему, горб. Как я раньше не замечал?
   -Где-е?
   - Да сзади же, говорю. Вот смотри, - он положил ей руку на воротник. - У меня вся ладонь поместилась.
   Женя тут же стала вертеться, пытаясь заглянуть себе за спину.
   - Это просто воротник такой, - бормотала она, доставая из сумочки зеркальце.
   Потом вдруг замерла и подозрительно посмотрела на Уханова. Он был сама невозмутимость.
   - Ну ты и свисток, - рассмеялась она, и щелкнула Никиту по носу.- А галстук сними. Не идет он тебе.
   Шеногова отошла к подружкам. Из аудитории вышел Егор наряженный, в картонные доспехи, покрашенные серебрянкой, и плащ, сделанный из простыни. В руках он сжимал выструганный из палки меч.
   - Егорище из психушки что ли на экзамен сбежал? - поинтересовался Уханов у Кленова.
   - Да не-ет. Сходняк у них на Кумысной Поляне. Он из этих. Как его. Толкинутых, вот.
   Следом за Егором вышел Риль.
   - Пришел! Увидел! Победил! - торжественно объявил он. - Главное и не готовился совсем.
   - Ганс Христиан Андерсон, - усмехнулся Никита. - Детский писатель-сказочник.
   - Да я всегда с пол тычка сдаю, -возмутился Риль.- Даже дифуры.
   - В мемуарах напишешь. Мне-то не надо зачехлять.
   - Кто зачехляет? А ты дифуры сдал?
   - На оценку отлично! - гордо ответил Уханов, и, достав зачетку, раскрыл ее перед носом Риля и быстро захлопнул.- Видел?
   - Ничего я не видел, -потянулся за зачеткой Костя.
   Движение получилось резким, и он нечаянно выбил ее из рук. Пятившийся назад Кленов зацепил зачетку ногой, и она залетела через щель под дверью в аудиторию. Гудевшая толпа замолчала. Профессор Карамышкин, мучивший Тарасова, удивленно замер, увидав подлетевшую к ножке стола книжицу.
   - Оригинально...оригинально, - пробормотал он. - Сколько преподаю, так экзамен еще ни разу никто не сдавал. А видел я немало.
   Профессор поднял зачетку.
   - Так...так...Уханов Эн Вэ...отлично, - он расписался, и метнул ее обратно.
   Никита не поверил своим глазам.
   - Отл! - прочитал вслух Кленов. А ты... пришел там. Че-то смотрел, победил кавой-то. Учись, салага.
   Он похлопал Риля по щеке.
   - Я тоже так хочу, - заявил Турутин, и кинул в волшебную щель свою зачетку.
   - Ну, ребята это уже плагиат, - услышал он голос преподавателя, - с Вами...эээ...Турутин, мы побеседуем после всех. Индивидуально так сказать.
   Сраженный горем, студент отошел к стенке, печально вздыхая.
   - Поехал я, - сказал Никита Кленову. Узнаю, как там Олеська.
   - Давай. Я как закончу, тоже подтянусь.
   - Никит. Подожди, - Уханова догнали Риль с Тарасовым. - Есть полчаса?
   - Полчаса всегда где-то есть. А зачем тебе?
   - Сходишь в мед со мной? Там доктору одному в дыню позвонить надо. У меня девушка экзамен сдать никак не может ему.
   - Пусть учит. Что за дикость?
   - Да знает она, - поморщился Риль. - Там другая тема. Он, короче, специально не ставит.
   - Трахнуть он ее хочет за оценку, - вмешался Тарасов. - А она не хочет. Конфликт поколений.
   - Это другое дело. Тогда надо сходить, посмотреть на озабота.
   Корпуса медицинского института находились в пяти минутах ходьбы.
   - Вон она, - указал Риль на девушку, с отрешенным лицом смотрящую в даль.
   Перед девушкой о чем-то оживленно махал руками чернокожий студент. Увидав своего парня, она с облегчением поспешила навстречу. Негр не отставал, хватая девушку за руку, и пытаясь перегородить ей путь.
   - Это че за Джим Хокинс? - поинтересовался Риль.
   - Да привязался, как банный лист. Понабирали не пойми кого. Проходу не дают.
   Костя осмотрел остановившегося в двух шагах негра.
   - Привет, Чунга Чанга, куклуксклан пришел. Вас в африкании не учили себя прилично вести?
   - Fuck you, - отозвался чернокожий.
   Он озирал ребят с высоты двухметрового роста, и презрительно топырил губу. На фоне этой горы мышц физики смотрелись бледновато.
   - Я так и думал, - печально заметил Никита, и, примерившись, пнул негра меж ног.
   Тот удивленно охнул, упал на колени, и тут же получил по лицу от Риля. Тарасов с разбега повалил его на бок.
   - Я вот думаю, - Риль сплюнул на лежащего. -Может голову его на даче повесить? Хотел кабанью, но людоед понаряднее будет. Ножик есть у кого?
   - Ой. Он сереньким стал, - заметил Тарасов деланно умильным голосом. - Интересно, если еще раз пнуть станет, он фиолетовым в крапинку? - Тарасов тут же выполнил задуманное. - Нет. Не хочет, зараза. А может с разбегу надо?
   - Хватит, - подружка Риля загородила собой жертву. - Прекратите.
   - Вы че творите, мужики? -четверо студентов в белых халата подошли к компании.
   - А че вы тут зоопарк развели, и не следите? - огрызнулся Тарасов. - Ходят, пристают нагло. Посылают по не-нашему.
   - Есть такое за ними, - ухмыльнулся один из вновь подошедших. - А можно я тоже пну? Ради научного интереса.
   - Нет! - добрая девушка была непреклонна.
   - Странные вы, бабы, народ, - Риль склонился над поверженным. - Жалеете вечно не пойми кого. Эй, ликантроп, слышишь меня? Короче, это - мой дом. Это - мои девушки. Это - все вокруг мое, и вести тут нужно себя прилично, а если кто-то не согласен, то может срочно выдвигаться домой. - Он огляделся вокруг, и наугад махнул рукой. - Африка где-то там. Понял меня?
   Негр кивнул.
   - Не слышу.
   - Да.
   - Во-от. А то лопотал все чего-то непонятное. Ну что, пошли? Нам еще доктора бить сегодня. Никит, ты чего там?
   Уханов за время беседы отошел в сторону. Внимание его привлекла интеллигентная женщина в очках.
   - Выставка козлов, - сообщила она, мило улыбаясь. - Только сегодня, в доме офицеров. Козлы пяти континентов. Мархуры, тары, горалы и еще полсотни разновидностей.
   - Костя, купи мне два билета. Очень надо.
   - Я тебе что, плохого козла показал? Щас еще одного посмотришь. Бесплатно.
   - Мне о-очень надо. Покупай, не жмись.
   На два билета у Риля не хватило, пришлось раскошелиться и Тарасову.
   - Что за день, - возмущался он. - По атомной - жбан, что не однокурсник, то прихоти одна чуднее другой.
   - Раскудахтался, как бабка старая, - Уханов довольно спрятал билеты в карман. - Ну, погнали к доктору.
   Преподаватель оказался толстеньким мужичком с лихо закинутой прядью волос на лысину. Студентов он встретил сурово.
   - Почему опаздываем? И почему не в белых халатах?
   - Да мы ненадолго, - сообщил ему Риль, и врезал по морде.
   Будущие медики взволнованно повскакивали с мест.
   - Господа, - Никита выставил руки вперед ладонями. - Это не беспредел. Данный профессор повадился трахать студенток за пятерки. Студентки против, и удовольствия не получают. Это все не правильно, и мы быстренько. Успеете сдать еще.
   Позади увлеченно гыкали Риль с Тарасовым, пиная профессора. Наконец им надоело.
   - Еще хоть одну девушку будешь домогаться, я отмудохаю тебя на глазах у жены, - сообщил Костя. - Естественно, с объяснением причины.
   - Ну че, мы всех ухажеров перебили, или еще кто остался? - повернулся к нему Уханов. - Если всех, то мне идти надо.
   Гл.11
   - П-пол ч-часа уже п-парюсь, - пожаловался Уханову Цибалин. - Н-неходит т-транспорт. А я д-джинсы к-купить х-хочу.
   Его за штанину подергал подошедший чумазый мальчишка, показав картонку. На картонке печатными буквами было написано: "Дай денег".
   - Н-нет д-денег.
   Мальчишка требовательно дернул за пиджак Никиту.
   - Нет у меня. Хочешь семечек насыплю?
   Семечек оборванец не захотел, и побежал дергать за сумку проходящую мимо женщину.
   - С-совсем об-бнаглели. Уже и с-спросить л-лень. От-ткуда они. В-весь в-вокзал з-заполонили. Н-не п-пропихнуться.
   - Да хрен их знает. С Азии откуда-то. Мы ушли, и они сразу занялись любимым делом. Режут друг дружку, и деньги в кружку.
   - А з-здорово у н-них ус-строено, - Цибалин указал на сидящих на другой стороне дороге бородатых мужчин в халатах и тюбетейках.
   - Д-дети и б-бабы б-бегают - д-деньги с-собирают. А эт-ти с-сидят в-весь д-день. В-вырасту, к-куплю у н-них ж-жену с-себе.
   - Подходи, не робей, своих денег не жалей. Где шарик угадай, большой куш забирай, - звучно раздавался голос, сидевшего неподалеку от остановки наперсточника.
   Желающих играть не наблюдалось. Народ был уже ученый.
   - Мужики, - к приятелям подошел невысокий паренек. - Выручайте. Видите играть никто не хочет. Вы для толпы постойте. Мы в долгу не останемся.
   - Мы спешим, - равнодушно отвернулся Уханов.
   - Мужики, - низкорослый повернулся к Цибалину,- ну выручайте. Отблагодарим.
   - И что н-нам з-за эт-то б-будет?
   - На такси посадим.
   - Н-ну че, т-тогда п-помогу.
   Никита схватил друга за рукав.
   - Куда ты лезешь? Горила бешенная.
   - П-помочь н-надо. Н-на т-такси д-до центра д-доедем. Ав-втобус в-все р-равно н-не х-ходит.
   - Угомонись, придурок.
   - Д-да л-ладно т-тебе. Ч-что т-такого-то.
   - Я тебя предупредил, - Уханов отпустил Цибалина, и, закурив ,стал наблюдать за развитием событий.
   - Где шарик угадай. Деньги кучей загребай, - наперсточник ловко перемещал стоящие перед ним стаканы.
   - Здесь, - неуверенно ткнул Цибалин.
   - На судьбу не ворчи. Угадал получи, - наперсточник сунул обалдевшему студенту пачку денег. - Еще мозги напрягай, и где шарик угадай.
   Низкорослый ткнул Цибалина в бок.
   - Ты это... свои деньги тоже доставай. Ну, чтоб народ видел, что играешь.
   - Д-да у м-меня н-нет д-денег.
   - Все говорят что нет, а ты доставай. Давай, доставай. Доставай. Доставай.
   - Д-да у м-меня н-немного.
   - Все говорят немного, а ты доставай. Давай, доставай. Давай. Давай.
   Цибалин неловко полез в карман, пытаясь вытянуть только одну купюру, но та зацепилась, и на свет вылезла вся пачка денег.
   Низкорослый аж хрюкнул от удовольствия.
   - Ну, вот видишь? А то - нету, нету, - он ловко выхватил деньги из потеющих рук, и сложил все в одну кучу. - Вот твои, вот наши. Держи.
   Незаметно к ним присоединилось еще трое крепких парней, вынырнувших из толпы.
   - Я играю, - заявил один из них и показал несколько бумажек.
   Низкорослый опять выхватил деньги у вконец обалдевшего Цибалина, взял купюры у вновь подошедшего.
   - Вот наши. Вот твои. Ставки сделаны.
   - Кручу верчу - обмануть хочу, - заголосил наперсточник.
   - Шарик в середине, - тут же обьявил новый игрок.
   - Угадал, везунчик. При игре не зевай. Угадал - забирай.
   Низкорослый протянул выигравшему деньги, и тот моментально испарился. До Цибалина стало доходить, что его откравенно надули.
   - Р-ребят, а д-деньги?
   - Какие деньги, -возмущенно фыркнул наперсточник, подбрасывая в ладони шарик. - Мы из-за тебя в проигрыше великом. Вали давай отсюда, лохопедрос.
   - Р-ребят, я же в-вам помог, - Цибалин все еще надеялся.
   - Помог он нам, - зло огрызнулся низкорослый. - Да ты нам должен еще. Помощник, бля. Угадывать надо было, а не фейсом торговать. Козел.
   Оставшиеся два парня оттеснили студента к остановке.
   - Скажи спасибо, что чакры тебе не раскрыли, - сказал один из них на прощание.
   Красный Цибалин, шмыгая, подошел к Уханову.
   - Ну что? Покатался на такси?
   - Т-там в-все д-деньги б-были. Т-ты уд-держать м-меня д-должен б-был.
   - Здрасьте, пожалуйста. Я еще и подраться с тобой должен был. Ты же, как чума ломанулся. Ажно яйца зателепались.
   - Это т-ты во в-всем в-виноват, - не слушал Никиту Цибалин. - В-всегда к-когда т-ты р-рядом, у м-меня одни н-несчастья.
   - Ты совсем, что ли рехнулся уже, в печалях-то? Вон автобус соизволил. Едешь?
   - А с-смысл т-теперь?
   Уханов втиснулся в переполненный автобус и уехал, оставив приятеля грустить на остановке. Добравшись до юридического института, он некоторое время издали наблюдал за бойкой Олесей. Толпа вокруг столика не иссякала. Когда девушка закончила торговлю, за ней увязалось сразу штук семь провожатых, наперебой стараясь завладеть вниманием красавицы. Не обращая на них внимания, Вишневская подошла к Никите и взяла его под руку. Воздыхатели приуныли, и потихоньку растворились. Уханов пересчитал выручку и присвистнул.
   - Ого. Мы так до понедельника, не напрягаясь, нужную сумму наберем.
   - А я еще и пару книг продала, - Олеся была горда собой.
   - Гм... ты наглядную агитацию не транжирь. Пригодится еще.
   В глубине души Никита надеялся, что после проведения махинации, оставшиеся книги достанутся ему. Он отделил от пачки пару купюр и сунул их себе в карман. Еще несколько протянул девушке.
   - Держи. Селедки на ужин нажаришь.
   Олеся засмущалась.
   - Я взяла уже себе... немножко, - покраснев, сообщила она.
   - Ну и что, - Уханов сунул ей в руку деньги. - Ты больше всех рискуешь.
   - Тоже мне риск. Подумаешь. Прочитала на столбе объявление с предложением работы. Позвонила. Приехали мужики, дали книжки, бланки, поставили торговать. Кто такие не знаю, а телефон потеряла. Вот и весь риск. Вон, кстати, твой дружок пришел.
   - Это хорошо. Он проводит тебя до общаги. У меня дельце еще. Важное.
   Гл.11
   Уханов стоял в холле дома офицеров, осматривал толпу бродящих по кругу людей и внутренне негодовал.
   - Папа. Папа, где козлы, - теребил маленький мальчик за рукав мужика.
   "Ну, никому верить нельзя", - грустно думал Никита.-"Даже интеллигентным тетенькам. Надо же. Наступил на собственные грабли. Это все любовь".
   - Ну где сюрприз-то, - Оксана тоже рассматривала скопления народа.
   - Да сказали, что Метхунчик Чакраборти будет тут сегодня с экскурсией. Но, чета нет. Обманули, гады. Никому верить нельзя.
   - Бээ. Не люблю индийские фильмы. А что они про козлов каких-то спрашивают друг друга?
   - Да? Вот и хорошо, что не любишь. А как ты к эльфам относишься?
   - К кому?
   - Ну, эльфы там. Хоббиты. Не читала что ли "Властелина колец"? Как раз зимой третью книгу перевели.
   - Не-е. Такую фигню не читаю. А что?
   - Поехали посмотрим на них. Поугораем.
   - На кого на них?
   - На эльфов. И возможно голлумов.
   До Кумысной Поляны парочка добралась на удивление быстро. Оксана во все глаза глядела на расхаживающих в доспехах эльфов. Гномы,
   с украденными у Деда Мороза бородами, тоже присутствовали.
   - Чудики такие, - хихикнула она.
   - Тсс, это тайна. Егор! Егорище, хорошо, что нашел тебя. Дело есть. По волшебной части.
   - Здесь я известен, как Леголайс, - высокомерно отозвался подошедший однокурсник.
   - Да хоть Бэрримор. Я тебе тут эльфийскую принцессу подогнал, - Никита указал на жующую мороженное Оксану. - Надо взять ее.
   - Ну, не знаю. Она явно не из толкинутых.
   - Егорка, не делай мне плохое настроение. Мы же друзья.
   - Я посовещаюсь, - Леголайс отошел к гному с огромным топором.
   Вернулся он с блестящей короной и простынным плащом.
   - Берем. У нас девочек нет почти. Но с условием. Ты будешь за это орком. Орков совсем нет.
   - Не многовато вас на одного орка будет? Мог бы и барлога предложить, - скривился Никита, - раз уж Саурона зажал. Но ладно. Чего не сделаешь ради прекрасной принцессы. Надеюсь, ее надо будет похитить.
   Время среди толкинутых пролетело быстро. Оксана, хохоча, повторяла подсказываемый ей текст. Никита, как и положено орку, злодействовал.
   Но все когда-нибудь кончается, и вот парочка уже прощалась возле подъезда девушки.
   -Такие они смешные, - сообщила она, и чмокнула Уханова в щеку. - Завтра у меня день рождения. Ты приглашен. Не опаздывай.
   В общагу Никита летел на крыльях. На щеке сох поцелуй. Не успел он зайти к себе в комнату, как следом заглянул Слава Чигин. Кленова еще не было.
   - Никит, я у тебя поучусь? У меня в комнате невозможно просто.
   - Давай, - Уханов сделал приглашающий жест.
   Чигин сразу же заглянул в кастрюлю.
   - Пусто, - вздохнул он. - Я слышал, вы вчера резвились - только пыль столбом.
   - Было дело. Да и ты, гляжу, время даром не терял. Вон какой бланш красивый под глазом зажег.
   - Да нет. Это я домой на выходные съездил. Там такая дурацкая история приключилась. Приезжаю я, значит, а отчим мне и говорит: "Пошли свет в гараже делать. Ты же физик, вот и ремонтируй". Ну, пошли. Он на стремянку залез, и показывает мне, что, вот мол, лампочка новая, а света нет ни хрена. Подумал я и спрашиваю: "Может, напруги нет?". "Не знаю",- отвечает. -"А как узнать?" Ну, я возьми и пошути. Ты, говорю, палец послюнявь и потрогай. А он... представляешь, Никит? Так и сделал. А ведь взрослый человек. Тряхануло его так, что искры из глаз посыпались. Лежит такой на полу. Стонет. "Сынок", - говорит. "Помоги". Я тогда еще подумал, вот шибануло как. Сроду сыном не звал. Все щенок да щегол. Подхожу к нему. Ну, чтобы значит помочь, а он как зарядит мне в глаз кулаком. Лежим по углам, охаем. А свет так и не починили. Обиделись друг на друга.
   Закончив рассказывать, Чигин завалился на Мишкину кровать, положил под голову книгу, и тут же сладко уснул. Никита достал лекции, и сел за стол. Но вместо формул вспоминал только Оксану. Ее улыбку. Глаза и мимику. Через час заявился Кленов.
   - Че это Славик на моей койке валяется?
   - Учится.
   -А-а-а. Дайте студенту точку опоры и он тут же уснет. Никитос, я нам работу подыскал. Завтра к пендерам поедем.
   - Это кто еще?
   - Никит. Ну ты же изучал английский.
   - Я самый лучший в мире англиец и что?
   - К посредникам. Они же коммивояжеры. Зарплата пятьдесят баксов минимум в день. Ну, не можем же мы без дела сидеть, пока девушка работает. Кстати, Олеся клевенькая. Как думаешь, я ей нравлюсь?
   - Не знаю. Повернись-ка в профиль. Гм. Нет. Дюже рожа крива. И потом, я завтра не могу. У Оксаны день варенья.
   - Сам кривой. Отпросишься. Не звери же там.
   - Хватит уже трындеть, - недовольно оборвал их проснувшийся Чигин. - Поучиться человеку не дают.
   Он встал потягиваясь, и молча удалился, забыв на кровати свою книгу. Вместо него в дверях возник Фиолетовый.
   - Пьете?
   - Только чай, - отозвался Кленов.
   - А в пятьсот пятой пьют. Славик с Ромкой упились, и пытаются выковырять контактные линзы у Лехи. Вспомнили, что он в линзах спать лег, а это очень вредно. Леха проснулся и отбивается. Ну, что сбегать?
   - Нет. Лимит за месяц исчерпан, - отозвался Никита. - Ты костюмчик забирай свой.
   - Щас заберу. Тебя, надеюсь, как надо заценили?
   - А то. Все были в восторге. Особенно восхищал галстук.
   Фиолетовый расплылся в довольной улыбке.
   - Я же говорил, что в галстуках мне равных нет. Будешь себе покупать, обращайся. Подберу самое лучшее.
   - Ага. Обязательно обращусь.
   Фиолетовый забрал костюм, и ненадолго ушел.
   - А может все-таки сбегаем? - предложил он, вернувшись.
   - Говорят тебе. Спортсмены мы сегодня, - вновь отверг предложение Кленов. - Что теперь каждый день пороть? Хорошего понемногу.
   - Знаю я ваш спорт. Бапслапс и литрбол.
   - А ты иди в пятьсот пятую, - предложил Уханов.
   - Не пойду. Ромка хочет мне пятки почесать.
   - И в чем проблема?
   - Отверткой. А хотите, анекдот расскажу. Сидит, значит, мужик дома. Тут раздается стук в дверь.
   - Кто-о там? -испуганно спрашивает мужик.
   - Это я - тыгдымский конь!
   - Иди в жопу.
   - Тыгдым. Тыгдым. Тыгдым.
   Мишка громко рассмеялся. Никита так и остался сидеть с каменным лицом.
   - Приближалось или удалялось? - спросил он.
   - Что приближалось?
   - Ну это...тыгдым, тыгдым, тыгдым.
   -Не знаю, - Фиолетовый почесал затылок. - Думаю, для мужика лучше, чтобы удалялось.
   - Я тоже думаю, что лучше, чтобы удалялось.
   - Да ну тебя, - Фиолетовый махнул на Уханова рукой. - Всегда ты так. Скажешь вроде бы и к месту, а подумаешь, и выясняется, что ты имел ввиду совсем другое. А, если еще подумаешь, то вообще и третье. Пойду я от вас. Злые вы, когда трезвые.
   Оставшись одни, Никита с Мишкой поужинали чаем и легли спать. Снилось Уханову футбольное поле. Девушки в коротких юбках играли против черепашек ниндзя. Ветер шаловливо задирал им юбки, открывая красивый вид, черепашки падали на спину и смешно барахтали лапами в воздухе, медленно крутясь вокруг своей оси. Никита сидел на трибуне, и, счастливо улыбаясь, наблюдал за игрой. Рядом сидел конь в цилиндре.
   - Я судья, - сообщил он ему, моргая ресницами. - Вот видишь, у меня приз. Доисторическая репа.
   Уханову был продемонстрирован кусок глины. Он протянул руку, но приз упал и рассыпался. Что я натворил, думал Никита, ползая под скамьями и собирая крошки. Теперь точно дифуры не поставят.
   Гл. 12
   - Дети, в школу собирайтесь. Мойтесь, брейтесь, похмеляйтесь, - Мишкин голос доносился как бы издалека. - Вставайте, граф.
   Кушать подано.
   Никита просыпаться никак не хотел, но Кленов был настойчив.
   - Я сейчас сам все сожру, - выдвинул он последний аргумент.
   Завтрак и сборы прошли быстро. Друзья проводили Олесю до юридического, привели в порядок место ее работы, и с легким
   сердцем поехали к пендерам. Пендерская фирма располагалась на окраине в полуподвальном помещении. Обшарпанную дверь открыл охранник с опухшим лицом, и проводил друзей к молоденькой секретарше.
   - Садитесь, - она очаровательно улыбнулась. - Сейчас менеджер подойдет.
   - Охранники, секретарша и менеджер тоже пендеры, только переодетые, - шепнул Мишка.- Они же и начальство, и кладовщики, и уборщики.
   За стеной вдруг громко и дико заорал магнитофон.
   - Я самый крутой пендер!
   -Да-а-а-а,- поддержал его рев голосов.
   - Я обую больше всех лохов!
   - Да-а-а!
   - Я продам кучу товара!
   - Да-а-а!
   - Я заработаю много-много бабла!
   - Да-а-а!
   - Это кричалка. Хамдей. Наше ноу-хау, - пояснила секретарша, и, закатив к потолку глаза, продолжила.- Придает нам заряд бодрости на весь день, и никакая неудача не сможет потом испортить настроение.
   Постепенно вопли затихли. В комнату вошел довольный собой менеджер.
   - Я так понимаю, молодые люди хотят поработать?
   Девушка утвердительно кивнула.
   - Замечательно! Пройдете однодневную стажировку с опытным распространителем, и вперед.
   Он позвал двух парней.
   - Лучшие из лучших! Прирожденные торговцы! На сегодняшний день они и будут вашими наставниками.
   Уханову достался худой хлыщ в очках хамелеонах.
   - Дункан, - представился он, и повесил на плече Никиты огромную сумку.- Вперед, мой ученик. Нас ждут великие дела.
   Как только охранник закрыл дверь за их спинами, Дункан приступил к обучению, суть которого сводилась к стандартному набору болталок.
   Болталка номер раз: - У директора нашей компании - день рождения. Директор - величайший в мире альтруист, и поэтому всем встречным раздаются подарки. Для счастья нужно всего лишь осуществить символическую доплату.
   Болталка номер два: - В городе открылся филиал нашей фирмы, и вы являетесь тысячным покупателем, поэтому мы хотим презентовать подарки за символическую и смешную цену.
   Болталка номер три: Существует некий Детский Фонд, остро нуждающийся в помощи. Деньги от купленного за смехотворную цену товара пойдут в фонд несчастных сироток.
   - Для начала этого достаточно. Изучи их, и впаривай приглянувшимся прохожим, а главное помни, что к каждому покупателю нужен свой индивидуальный подход.
   От слов перешли к делу. Дункан наметанным глазом выделял из толпы жертву, и тут же ее обрабатывал. Мирно идущие по своим делам обыватели вдруг с изумлением узнавали, что им наконец-то в этой жизни повезло, и в гости заглянул праздник в лице фантастически щедрого Дункана, который, не скупясь, одаривал кучей всякой ненужной дребедени по тройной цене.
   - Лохов - море, - самодовольно разглагольствовал он. - И все так и жаждут халявки. Но запомни. Самый пер - он на квартирах. Мне по знакомству тут адреса дали. Поживимся сегодня.
   Дункан повел Никиту к десятиэтажному дому. Они поднялись на третий этаж, и пендер, сверившись с бумажкой, решительно позвонил в дверь.
   - Здравствуйте, - весело сказал он опрятной старушке, открывшей им дверь.- Мы работники исполкома. В качестве гуманитарной помощи разносим подарки ветеранам. Посмотрите. Вот замечательный кипятильник, массажер для пяток, чудесная виброрасческа. Обратите внимание, как она вибрирует. Дальше пистолет с присосками для внучат. У Вас же есть внуки? Не может быть, чтобы у такой симпатичной бабушки не было внуков.
   - Есть внучек,- оторопела старушка от напора.
   - Замечательно! Итак. Пистолет для внука, и ему же набор чудесных разноцветных фломастеров, а так же великолепный чехольчик для ручек. И заметьте, все в подарок!
   - Ох. Сколько всего.
   - Бабуля. Мы любим и ценим своих ветеранов. Но, к сожалению, время сейчас тяжелое, и у нас не хватает средств делать подарки полностью бесплатными. Подарки, конечно, же ваши, но небольшую сумму доплатить придется.
   - Сынок, чем же я доплачу? Мне пенсию второй месяц задерживают.
   - Бабуля. Такой пистолет стоит две, а то и три ваших пенсии, а тут еще много всего. Неужели вы хотите оставить внука без такого замечательного подарка?
   Бабушка внука любила.
   - Сейчас принесу, - вздохнула она. - У меня отложено. На похороны.
   Дункан довольно потирал руки. Никита, всю беседу простоявший с каменным лицом, повернулся к нему.
   - Собирай свое говно, и пошли, - тихо сказал он.
   - Ты че? - изумился пендер.- Да мы уже развели старушенцию по полной.
   Уханов не стал спорить. Просто с развороту врезал ему промеж глаз. С грохотом Дункан выпал в подъезд, и замер на площадке.
   - Извините, - Никита повернулся к изумленно старушке. - Только никакие мы не работники исполкома. Наврали и обманули. Дурят Вас, дурят, а Вы все верите.
   Он выкинул сумку за дверь, и, перепрыгнув через валявшегося пендера, сбежал по ступенькам вниз.
   Гл.13
   Перед дверью Оксаны Уханов расстроился. Он обнаружил на плече пятно, оставленное сумкой Дункана, и это его напрягало. Вот главное, шел себе довольный и не переживал, пока не увидел. Оставалось утешать себя мыслью, что оно маленькое и незаметное. Никита вздохнул, поправил букет и позвонил. Дверь открыл рыжеватый парень. На носу его блестели очки в золотой оправе.
   - Привет. Я Никита, - Уханов протянул руку.
   - Оксана, к тебе пришли, - парень сделал вид, что руки не заметил.
   Неприятно стоять с протянутой рукой, но появившаяся именинница скрасила неловкость. Никита витиевато поздравил девушку, вручил букет и чмокнул в подставленную щечку.
   - Разувайся. Проходи, - девушка упорхнула. За ней удалился и тип в очках.
   Уханов разулся. Посмотрел в зеркало. Вроде не особо заметно пятно. И подтянул носки. Конечно же, один тут же лопнул прямо на пятке. Внутренне матерясь, Никита использовал несколько вариантов сокрытия катастрофы. Самый оптимальный был спустить носок пяткой на подошву. Дырку не видно, но ощущения очень не комфортные. К тому же спереди образовалась пустота. Оказавшаяся лишней ткань неприлично болталась. Пришлось ее подвернуть под пальцы и приколоть булавкой.
   - Ну, ты чего? Стесняешься что ли? - Оксана схватила едва успевшего выпрямиться Уханова, и за руку потащила в зал.
   Несчастный студент ковылял следом, стараясь изогнуть подошву так, чтобы не цокать булавкой о паркет.
   - Знакомьтесь. Это Никита, - объявила она, и убежала в сторону кухни.
   - Кожемяка, - хихикнула одна из девушек в полголоса.
   - Гопник какой-то, - сделала вывод стоящая рядом подружка.
   Остальные озирали Уханова, как нечто диковинное. Он тоже оглядел компанию, и по одежде определил всех, как не простых.
   Только золотых мне не хватало - промелькнуло в голове. Один из молодых людей, наряженный в малиновый пиджак, и обладающий
   необычайной широты толстой мордой, не спеша подошел к Никитиному букету. Букет был поставлен в центр стола, но если раньше
   он казался студенту шикарным , то теперь на фоне стоящих вокруг охапок, три цветка смотрелись бледно. Толстомордый вытянул
   один цветок, понюхал его, и, брезгливо сморщившись, уронил обратно. Девчонки одобрительно хохотнули. Уханову захотелось провалиться сквозь землю. Наконец все расселись за стол. Никита оказался между Оксаной и девушкой, определившей его, как гопника. С другой стороны от Оксаны восседал тип в блестящих очках.
   - Вам что-нибудь положить? - обратился он к соседке, пытаясь наладить хоть какой-нибудь контакт.
   - Петя, - демонстративно отвернулась к толстомордому девушка. - Положи мне вон того красивого салатика.
   - Ну и чудо ты притащила, - съязвил и открывавший ему дверь парень.
   Уханов растерянно посмотрел на Оксану. Он абсолютно не знал, как себя вести, но девушка лишь улыбалась, странно поблескивая глазами. Слово взял позолоченные очки, оказавшийся Эдиком. Никита, до которого шампанское так и не дошло, чтобы не сидеть с пустым фужером, налил в него водки.
   - О, боже! - вздохнула соседка. - Он еще и алкоголик.
   Уханов подавился, водка, обжигая слизистую пошла носом. Ситуация все больше и больше раздражала его. Пока поднимали тосты, он опустошил тарелку с котлетами, допил свой фужер до дна, и, придвинув оливье, окончательно разозлился. Внимание его привлек Петя. Тряся щеками, он восхищался руками соседки.
   - Такие они маленькие. Милые. Изящные.
   - И не говори. Я тоже потрясен их практичностью, - вклинился Никита. - Всегда хотел такие тонкие и кривые пальцы. В носу ковырять удобно. Так! Дамы и господа, у меня тост! Что я хочу сказать про именинницу. Дохрена чего. Но вы все сказали. Поэтому я просто присоединяюсь и целую чресла и ланиты. Ну, и че там еще у теток растет романтишное?
   Тоже целую. Но! Тут ни слова о друзьях, а это плохо. Это печально. Они клевенькие и лапульки. Эдик элегантен, несмотря на имя, рыжая - грациозна и вызывающе не носит грудь, эта... тонкокрылая... смешная супер. Кто еще? Петя! Петю я сразу полюбил. У меня батя свиней разводит. Там одна свиномамка, Рожей зовут. Ну вылитый он. Бля-я. Такая ностальжи. Петя, давай на брудершафт? Зря не хочешь. Я нежный. А теперь пестня. Тонкокрылая, давай твою любимую. Эту.
   "А ты сказал мне - это ла-андыши,
   Но ты меня не-е проведешь.
   Ведь член на ла-андыш не похож".
   - Короче, пьем до дна.
   Никита крякнув выпил, и сел на место, жмурясь и заедая салатом.
   - Оксана, ты меня поражаешь, - склонился Эдик над девушкой. - Ты такая необыкновенная, и вдруг это. Посмотри на него. Это же...
   Что это же... Оксана так и не узнала. Никита зачерпнул полную ложку оливье, и ловко выстрелил Эдику в очки.
   - Братан, - вскочил он с места. - Извини, братан. Я нечаянно. Представляешь, Ксю? Я, короч, его в рот, а оно ка-ак выскочит. Я все исправлю.
   Он схватил со стола салфетку, и упоенно принялся растирать салат по лицу оторопевшей жертвы. Бокал с вином опрокинулся, и между ног у Эдика расплылось мокрое пятно.
   - Да убери ты руки. Идиот, - голос несчастного сорвался на визг, и он, отпихнув Уханова, умчался в ванную.
   - Вот, блин, какая фигня, - сообщил Никита.- Я печалюсь чо. Тонкорукая, хватит меня за яйца трогать. Мне неловко и так.
   - Я не трогала! - покраснев, выдохнула соседка.
   - Ну, если гладить, это не трогать, то нет, так нет. Пойду я покурю. Одни расстройства с вами.
   На балконе Никита жадно закурил. Повеселился, пора и честь знать, подумал он, и, стянув носки, выкинул их в форточку. Неловко как-то отбиваться в дырявых, заколотых булавкой, носках, а в том, что его все хотят побить, он не сомневался. К нему присоединился мокрый Эдик в запотевающих очках.
   - Нажрался. Веди себя прилично, - сходу выпалил он претензию. - У тебя есть три секунды, чтобы свалить. Иначе я за последствия не ручаюсь.
   - За три не успею, - Уханов выкинул окурок, и зажал собеседнику пальцами нос.
   - На чужом празднике веди себя прилично, - он сжимал пальцы сильнее и сильнее, чувствуя как по ним потекла влага. - Чужих гостей не обижай. Держи язык за зубами, а глаза долу. Уф. Это на память тебе.
   Нос Эдика распух и засиял лиловым. Зажав его руками, он пулей вылетел наружу. Громко хлопнула входная дверь. Никита вышел на кухню и вытер пальцы о занавеску. Он решил уйти по-английски, но ему перегородили дорогу.
   - Где Эдик? - процедила рыжая, и, перехватив взгляд, прикрыла груди рукой.
   - На кухню сиськи могла бы и прихватить, -заметил Уханов. - А Эдик ушел. Он вдруг вспомнил про одну важную штуку.
   - Какую еще штуку?
   - У него проблемы... с дыханием. Они никак не попадают в такт.
   - А не обнаглели ли Вы, молодой человек? - белобрысый, до сих пор в происходящем не участвующий, взял слово, украдкой поглядывая на реакцию рыжей.
   - Немного. Но это же не повод меня бить. Сиськи у рыжей больше не станут.
   - Немедленно извинись! А потом пошел вон! - белобрысый принял стойку каратиста, плавно рассекая воздух ребром ладони. - Предупреждаю. Я с пяти лет занимаюсь таэквондо.
   - Ужас какой. Как ты с этим живешь, - Никита резко снял со стены половник, и гулко стукнул им каратиста по лбу. Не ожидавший такого поворота, белобрысый шмякнулся на задницу, потрясенно тряся головой.
   - Кто еще? Ты? - Уханов замахнулся на Петю. Тот инстинктивно вжал в голову плечи, и прикрыл ее руками. - Блин, тебя не могу. Ну вылитый Рожа. Как родной мне. Рыжая, да не переживай ты так. Нормально у тебя все. Эт я так. Каратиста подраконить. Во-от. В нечестном бою вам меня не победить, и поэтому последнему, кто покинет квартиру, я закручу яйца так, что он будет порхать, как детский вертолетик.
   Никита осмотрел гостей, и почесал пятку об ногу. Спорить с ним никто не стал. Павшего в битве героя увели под руки. Остальные удалились самостоятельно. Уханов повесил половник на место, и вернулся в зал доедать оливье. Оксана села рядом.
   - Обиделся?
   - Вкусный салат. А там че? Икра? Передай мне. С утра хотел черной, а у нас кончилась.
   - Я все-таки права была. Есть в тебе то, что отсутствует у этих мажориков. Тебя приодеть. Поднатаскать. Папу подключить. Мы с тобой будем отлично смотреться.
   -Спасибо за икру и оливье. Мне пора. Дела давят.
   -Ты слышал, что я тебе сказала?. Вот мой телефон. - Оксана протянула визитку. - Завтра после обеда звони.
   Уханов визитку не взял.
   - Не получится у нас. Эдик сразу просек.
   - Что-о-о? - Она выскочила за ним в подъезд. - От меня никто не отказывается. Понял! Никто!
   - Везет тебе.
   Где-то внизу заурчал вызванный лифт.
   - Я что, еще уговаривать тебя должна? Да ты кто? Посмотри на себя. В говне родился, в говне и помрешь. Я тебе шанс предлагаю. Теперь не те времена, чтобы гордо в грязи сидеть.
   Каждое слово било, как пощечина. Оксана говорила жестко и правдиво. По-взрослому. Но не так, как те, кого Никита знал. Это было то новое, что приходило на смену. И от этого по спине шли неприятные мурашки. Это не хотелось принимать, и это давило. Он шагнул вперед, и обхватив девушку, поцеловал ее в губы.
   - Прощай.
   Потом скользнул в распахнувшийся лифт. Дверцы закрылись. Оксана зло пнула их ногой.
   - Я найду тебя, и ты пожалеешь, - донеслось вслед.
   Никита устало сел на пол. На душе было пусто. До общежития он добирался, как в тумане.
   - К тебе друг твой Ветровский приезжал, - сообщил ему встретившийся в коридоре Фиолетовый.- Побитый весь. Просил домой срочно приехать.
   Никита кивнул и зашел в комнату. Кленов нервно дернулся. Он пересчитывал деньги.
   - Почти все собрали. А я сегодня пять баксов тоже заработал.
   - А я Дункану морду набил.
   - За что?
   - Паскудная она у него.
   - Вечно ты все напортачишь. Как день рождения?
   - Как говна нажрался. Мне домой надо. За Олеськой гляди, чтобы не обидели.
   Гл. 14
   Никита, морщась, разглядывал себя в зеркало. Под глазом наливался здоровенный синяк, и, судя по ощущениям, он собирался разрастаться и дальше, все больше отсвечивая синеньким. Сестренка Даша,прислонившись к косяку, хитро прищурившись, наблюдала за его манипуляциями, изредка отвлекаясь на привезенный ей подарок - небольшого Пегаса, купленного Ухановым в привокзальном киоске.
   - Ники-ит. Ты всегда теперь такой будешь?
   - Надеюсь, что нет.
   - На попугайчика моего похож.
   - Слышь, попугайчик? Щас примеры решать заставлю.
   - Ага. Прям разбежалась. У меня каникулы. Я отдыхаю.
   Никита снова печально посмотрел на свое отражение. По морде он получил в электричке. Поначалу ничего не предвещало
   неприятностей. В вагоне его окликнул Зазулин с приятелями, которые тоже возвращались домой. Все трое были на год старше, и учились в зооветеринарном институте, который народ прозвал "Рога и копыта".
   - Уха, в трынку будешь? - спросил Зазулин, ловко тусуя карты.
   Игра в трыну была излюбленным времяпровождением студентов во время пути. Все еще переживая дневные события, Никита согласился. Игра не клеилась. За полчаса он проигрался вчистую, и бросил карты.
   - Млять! Ну что за черный непёр? Три короля не сыграли! Девяносто пяти процентный выигрыш!
   - Бывает, - равнодушно отозвался Колесов. - Занять,может. Отыграешься.
   - Не-е. В долг не играю. Стоп! А это что? - Уханов протянул руку, и вытащил из-под зада Зазулина даму пик. - Развели, что ли?
   - Завалилась.
   - Бабушке своей расскажешь. Вот мудрецы! Только хрен вы угадали!
   - Ты на кого батон крошишь? - оскорбился Зазулин. - Нюх потерял или продуло тебя?
   - Вот мозгач! - деланно возмутился Колесов.
   - Не нарывайся, - посоветовал и Руденок.
   Но Никита нарвался. После бурных препирательств его вывели в тамбур, и деловито настучали по морде. На этом наш герой не успокоился, и вторую порцию люлей отхватил уже на вокзале.
   - К тебе Лепешка твой приходил, - прервала воспоминания сестренка, - тоже в фингалах весь. А еще звонили. Машка какая-то. Сказала, что больше не любит тебя. Наверное жениха себе нормального нашла.
   - Очень рад за нее.
   - А еще она сказала, что если ты хочешь.., - Дашка закатила глаза, вспоминая. - Если ты хочешь, то должен постараться и доказать ей, что хочешь. И тогда она поймет, что ты хочешь, потому что похоже на то, что не хочешь. А когда ты не хочешь, она терпеть не будет. Примерно такую муть сказала.
   - Все новости?
   - Не. Еще Лялька звонила.
   - Лилька. Ну?
   - Звонила и велела передать, что трындец какому-то детородному органу.
   - Теперь все?
   - Ага.
   - Молодец, - Никита перестал созерцать себя, и пошел в прихожую к телефону. Сестренка не отставала.
   - Невестам звонить будешь?
   - Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Иди к себе. Нечего жалом водить над душой.
   - Больно надо, - Даша надула губы, но уходить не собиралась. - Никит, а кто он?
   - Кто?
   - Ну, этот... детородный орган который?
   - Я щас кому-то напорю, и заберу игрушку.
   - Не заберешь, - сестренка спрятала коня за спину, и убежала на кухню. Слышно было, как она сопит, пытаясь устроиться так, чтобы удобнее было подслушивать.
   Усмехнувшись, Никита набрал номер.
   - Алло.
   - Привет, Лилек.
   - Кто это? Я Вас не знаю.
   - Ну, хватит тебе дуться уже. Я тут звоню, весь такой на крыльях любви и соскученности.
   - А ты, че, орел что ли? Крыльями размахался.
   - Ага. Не просто орел, а орлан тире великолепный, - Уханов задел трубкой синяк и болезненно зашипел.
   - Ты че там пыхтишь, орел? Не тот ли Вы орел, который болел постоянно?
   - Не-е. Тот орел совершенно другой. Слушай, я к тебе хочу.
   - Да ты чо! Вот счастья-то мне нападало. Полторы недели ни слуху, ни духу, а тут нате вам. Машка Пеструхина что ли отворот поворот дала?
   - Кто это?
   - Трубку положу.
   -Подожди. Не надо ничего класть. Пеструхина - это совсем не то, что ты подумала. Это абсолютно левый момент в нашей истории. Я вот вечером тебе объясню, и ты поймешь, что не права. Ты главное только сразу не прогоняй. Не прогонишь, ведь? Нельзя, потому что. Пожалуйста. Я ведь каждый день о тебе. И только ты. Я рвался и горел.
   Мечтал и витал. Но роковые обстоятельства чинили мне препоны и козни. Знаю. Скотина я. Хоть и не виноват, но да. Скотина. Пинайте меня все. Я трубку грызу в чуствах. Мне стыдно. Я плачу и каюсь. Только не говори "нет". Я молю и взываю к искрам.
   - Врун, брехло и гад. Представила сейчас, какую ты невинную морду скроил. Если и встречусь, то только, чтобы заехать по ней.
   - Лилечка, ты - чудо. Целую глазик и запястья. Пока. Пока.
   Хлопнула входная дверь.
   - Никит ты приехал? - спросила вернувшаяся с работы мама.
   Блин. Уханов потрогал синяк. Валить надо, пока не заметили и не затеяли допрос.
   - Мам, я ухожу. Мне срочно надо, - скользнув в коридор, он судорожно начал искать ветровку.
   - Поешь сначала.
   - Я ел.
   - Что ел?
   - Там, в холодильнике.
   - У него фи-и-ингалище, - радостно вклинилась в разговор Даша. - И поэтому он сейчас с Лилькой пойдет бить морду какому-то детородному органу.
   А-а-а. Вот казявка маленькая. Ладно, хрен с ней с ветровкой. Никита не стал дожидаться реакции, и, хлопнув дверью, убежал из дому. За калиткой поправил наспех одетую обувь, и дальше пошел уже не спеша. Напротив, возле дома на лавочке сидел сосед Руслан Мамаев с девушкой. Вокруг толпилась группа подростков. Никита подошел поздороваться. Мамаев пожал протянутую руку, и продолжил рассказ:
   - Сидим дальше в казарме. Из офицеров - один дежурный только. Лейтенант напуганный. Прожектора нам ночью все расстреляли, технику сами раскурочили, чтоб не угнали. Оружия нет. Черемуха только просроченная и распиратоы. Жрать нечего. Мандарины одни неспелые. А тут и грузины подоспели. Кто с ППШ, кто со Шмайстером, даже Максим притащили. Офицеров давайте нам, орут. Нету отвечаем. Лейтенанта спрятали сразу. Абхазы пидарасы орут. Армия с нами. Оружие отдавайте. В ящиках лежит, отвечаем. Они туда а там ломы, лопаты. Уехали. Часа не прошло Абхазы налетают. Та же песня. Грузины пидарасы, абхазы молодцы. Оружие отдавайте. Показали им ящики волшебные. А к вечеру ротный пришел. Отпустил летеху. Беги говорит. Семью спасай. Только форму сними. А у самого кровь горлом. А нам приказал лопатки саперные точить. Мда. Ночью они нам и пригодились. Хорошая штука. Голову как арбуз колят.
   Глаза у Руслана вдруг заблестели, и он, потянувшись, взял в руки гитару, стоявшую возле забора.
   - Как в сорок пятом наши деды шагали
   По этой грязной и пыльной земле,
   И им под ноги цветы бросали
   Спасибо, солдат. Конец войне.
  
  
   Но, видно, люди те позабыли
   Фугасов вой, и ребячий крик,
   Давно уж людям не снятся войны,
   Давно уж солдат пришел с войны.
   - И главное, меньше, чем за год все поменялось. Я ведь поначалу думал, в рай служить попал. Везде улыбаются, в гости тащат. Насуют чачи, персиков, винограда. Девать некуда. А потом началось. Золдатен. Оккупанты. Один прицепился, почему у меня СА на погонах. Советская Армия, - говорю. Нет, - отвечает. Ты - советский аферист. Козел носатый. Э-эх.
   - На всех заборах читаем внятно:
   Солдат Иван, уходи обратно,
   Солдат Иван, уходи с дороги.
   И снова, снова бутылки в ноги.
  
  
   В нас камни били, и в нас стреляли,
   В нас, как в мишени, ножи метали,
   А мы все стояли, не отступали,
   И только молча приказа ждали.
   - А ведь только бы сказали. Голыми руками бы шушеру развеяли. Нет же. Сидели и смотрели. Только отбивались,и то на свой страх и риск.
   - Старушка-мать от слез слепа,
   Убили сына из-за угла,
   И ей никто не даст ответ,
   За что он погиб в девятнадцать лет.
  
  
   А он был такой хороший парень,
   И для девчонок на гитаре шпарил...
   - Эй, ты чего, - Мамаев повернулся к девушке. - Плачешь, что ли? С ума сошла. Вот я рядом. С тобой.
   Уханов потихоньку отошел на дорогу. В планах у него было еще зайти к Лепехину.
   - По дороге катит телега,
   А в телеге сидят дембеля,
   У дороги старая дева,
   Из телеги такие слова:
  
  
   - Отслужил, слава тебе, Господи,
   Отслужил, Господи, слава тебе,
   Сла-ава тебе, Го-осподи, - доносилось вслед.
   Лепехин с братом возились во дворе, мастеря загон для поросят. Увидав Никиту, Сашка воткнул топор в доску, и подошел к нему.
   - В Куваевке был? - поинтересовался Уханов, разглядывая синее лицо друга.
   - Да нет, - Сашка утер пот, и кивнул в сторону стоящего у двора КАМАЗа. - Папахен удружил. Возвращался он с рейса, и занесло его за каким-то в Лещевку. Еще и приспичило покупать там в ларьке себе, а продавцы его обсчитали. Батя и так с ними, и сяк, а они послали его подальше и ржут сидят. Ну, ты моего знаешь. Нежный и обидчивый. Прыг в КАМАЗ, и разнес ларек к ядрене фене. Хорошо хоть продавцов не подавил. Приезжает довольный, ставит КАМАЗ на прикол, и в запой. Хозяин ларька обозлился, конечно, пробил машину по номеру, и в гости. Я как раз из города приехал. Сижу, курю, никого не трогаю. Они мне: -Твой КАМАЗ. Мой, говорю. НУ и получил тут же в репу. Завтра стрела у нас.
   - Много хотят?
   - Угу. Просят не по-детски.
   - Серьезные?
   - Шелупонь. Ты же был в этой Лещевке. Дыра та еще. Рядом Плетневка совсем зачуханная. Стратегического значения не имеет. Серьезным там не интересно. Я справки навел. Четверо там рулят. Фюрер ихний продал бабушкин дом, и поставил ларек. Купил себе пестик газовый, расточил под мелкашку, и гоняет по округе пальцы веером, сопли пузырем, на ногах фигульки.
   - Понятно.
   - Я еще Питона подтянул. Думаю одолеем супостата.
   - Питон - это хорошо. Веселее с Питоном. Ладно, пошел я с Лилькой мириться.
   - Странные вы с ней, - фыркнул Лепехин, - люди сначала гуляют, смотрят друг на друга влюбленно, трогают по всякому, а уж потом мозги друг другу выносят. А вы сразу с конца начали. Ты хоть поцеловал ее за те два раза, что до дому проводил?
   - Как же я ее поцелую, если одна гнусная сущность нажралась и обгадилась за ДК?
   - Не обгадился, а не запланировано страдал.
   - Из-за твоих страданий мне пришлось твою Машку до дома вести, чтобы твоего позора не увидела. Итог. Одна себе напридумывала хрен знает чего, вторая - обиделась.
   - А вот не надо было кудряшками трясти. А я тут совсем не причем. У меня желудок слабенький и нервы.
   Гл.15
   Никита резво шагал по обочине, прокручивая в голове встречу с девушкой. Перед глазами маячила радужная картинка. Лавочка под вишней и крупные звезды. Так прекрасно лежать на этой лавочке, удобно устроив голову на коленках подружки. Курить, смотреть на звезды и есть вишню, слушая девичий щебет. Еще там есть кошка, которой очень нравится сидеть у него на груди и добавлять к происходящему умиротворенное мурчание. Из задумчивости его вывел поравнявшийся с ним мотоцикл. За рулем сидел Женька Питомников, по-простому Питон, в люльке сидел улыбающийся Таракин, он же Туранчокс, в танкистском шлеме.
   - Садись, - предложил Питон.
   Обрадовавшись, Уханов запрыгнул на заднее сидение.
   - Мне на Южную, - сообщил он. - К трехэтажкам.
   - Какие трехэтажки? - удивился Питомников. - Ты че? Не в курсах что ли?
   - В смысле? - Никита почувствовал приближение какой то пакости.
   - Ну ты ваще капец. Как с луны свалился. Не слышал что ли?
   - Нет.
   - Рассказываю. Битва сегодня с Хвощевскими. Там вчера Чижу с Кощеем по чавке накидали. Они клич кинули, и все, кто нашелся, сразу туда. Перевернули мы их клуб засранный вверх дном. Только им мало показалось, и они на сегодня нам встречу назначили.
   Гребанный Лепехин, грустно подумал Уханов. Но вот нахрена мне надо было к нему заворачивать. Сидел бы сейчас с Лилькой, и в ус не дул.
   Отказаться было совершенно невозможно. Во-первых, такой малодушный поступок тут же покрыл бы имя владельца несмываемым позором. А во-вторых, Питон очень нужен был завтра. Прыгая по ухабам и гремя железяками, железный конь поехал в другую сторону, все дальше и дальше увозя его от девушки.
   Обширный двор ЦРБ, несколько лет используемый как место сбора, был заставлен всевозможными мотоциклами, среди которых уродцем выделялась двухместная СМЗ, или по простому инвалидка. В центре полыхал большой костер, разгоняя наступавшие сумерки. Рядом с ним неопрятной кучей был навален чей-то разобранный забор. В ней копались несколько ребят, выбирая штакетник по руке. Всего вокруг бродило в разном направлении больше ста человек молодежи. Со всех сторон доносились обрывки разговоров.
   - Рулю я такой, на автопилоте, гляжу - пионеры в ботве сидят. И главное ботва такая симпатичная. Ну я гудэр тот еще. Пойду думаю. Заберу самую вкусную.
   - Струна от контрабаса - это дрянь. Я бы с ней в сортир не пошел, не то чтобы на битву. Вот цепь от велосипеда - это вещь. А лучше от мотоцикла.
   - Люблю я ее! Люблю, понимаешь! Открою глаза - она! Закрою - опять она!
   - Мы ключом цвырк, цвырк. Бесполезно. Сдох Жигуленок. А тут эта хрень из-за посадок поднимается, огнями переливается, и прожектор на нас. Такая жуть нас взяла.
   - Пять часов терпел - орет. Пока Катьку провожал. Умираю. Расстегнул ширинку, и как даст струей себе в лоб.
   - Уха, зырь, - указал Женька на огромный вяз, на ветвях которого висели цепь, ремни, бейсболка, кроссовок и еще какие-то тряпки. - Трофейное дерево называется. Я придумал! Круто, да?
   Никита угрюмо промолчал, только сплюнул себе под ноги и полез в кучу, выбирать себе палку по руке.
   - Ну че? Пора что ли?-спросил Камиль Иссимбаев.
   - Пора, - согласились с ним, и вскоре рычащая кавалькада, громыхая и бибикая, тронулась в путь. Ехали весело. С криками, свистом, гогоча и лихача, заняв обе дорожные полосы, так что встречные машины сворачивали на обочину от греха подальше. Но когда приехали до места, всю веселость, как ветром сдуло. Даже на первый взгляд противник превосходил Ветровских численностью где-то раза в три. Это был очень неприятный сюрприз. Питон несколько раз газанул, и заглушил мотор.
   - Приехали, - оскалившись сообщил он, натягивая на правую руку перчатку с обрезанными пальцами. Заклепки на ней тускло отсвечивали в свете фар. - Туранчокс нунчаки.
   Питомников взял у оруженосца оружие, и покрутил палочками, рассекая воздух.
   - Уха, смотри. Сам делал. Эбонитовые.
   - Че ты щеришься? - не выдержал Уханов. - Их, как собак не резанных. Весь район, небось, съехался. Вон тот, в фуфайке, явно Куваевский.
   В ответ Женька беспечно пожал плечами.
   - Большой мячик проще пинать. Туранчокс, подтверди.
   Таракин неуверенно кивнул головой.
   - Видишь, Никита, какую мы зверюгу с собой привезли. Да он один всех порвет. Ты, Туранчелло, главное нам парочку оставь, и тачанку мою береги. А еще, как начнется,не забудь Группу крови включить. Хочу, чтобы, как в кино, все было.
   Уханов мрачно оглядел его довольное лицо, и подумал: - Блин, футболку угажу. А я за нее две ночи вагоны разгружал. Он решительно стянул ее с себя, и, сложив, положил в люльку, зябко поежившись. Питон истолковал этот жест по-своему, и одобрительно хмыкнул.
   - Мужики, раздеваемся. Надо же как-то впотьмах своих различать.
   От толпы Хвощевских вперед вышел здоровый детина, с длинными волосами, по-модному собранными на затылке в хвост. На плече он держал огромный обрезок трубы.
   - На горе вонючей, стоял Ветров блядючий. Молитесь, мудачье! Щас вам всем смерть через улю-лю наступит!
   - Ну, понеслась душа по кочкам, - вполголоса объявил Питон, и повесив нунчаки на шею, не спеша вышел вперед.
   - Ты че там квакнул, лохматень подзаборная? - проорал он в ответ. - Берега попутал, или родился в муках?
   - Да че ты с ним, как с живым разговариваешь? - с другого бока вперед вышел Виталька Царев, волоча по земле велосипедную цепь.- Оно же пахнет!
   - Ну теперь на них вся надежда, - пробормотал стоящий рядом с Никитой Вовка Карев. - Сколько понтов накидают, столько и проживем.
   А может и не будет ничего, - подумал Уханов. Как в прошлый раз с мужиками из Агрегатного. Постояли, поорали друг на друга и разошлись. Лилька там, наверное, икру вовсю мечет. Гребаный Лепехин.
   Все началось внезапно. Задумавшийся Никита увидел перед собой перекошенную морду, и сильный удар в плечо свалил его на землю. Ударивший вторично замахнулся обрезком кабеля, но тут на него сбоку кто-то прыгнул, и, сцепившись, они укатились в сторону.
   Уханов судорожно шарил по траве в поисках выпавшего штакетника, а когда, наконец, схватил его, подняться ему уже не дали. По разбитой стороне лица сильно ударили ногой. Никита сразу ослеп и потерял ориентир. Инстинктивно он отшатнулся в сторону. Над головой, что-то просвистело. Спина мгновенно покрылась нехорошими мурашками. Осознав, что следующим ударом его добьют, он наугад выставил перед собой палку, на которую тут же намоталась цепь противника, едва не выдернув ее из рук. Вспыхивающая искрами темнота наконец отступила, и Уханов увидел врага, который пытался освободить свое оружие, дергая цепь обоими руками. Никита выпустил палку, и прыгнул на упавшего от неожиданности парня. Несколько секунд они катались по земле, выдирая друг у друга из рук палку, обмотанную цепью. Рыча, Хвощевский умудрился сильно ударить коленом Уханова в живот, и, откатившись в сторону, вскочил. В свете звезд блеснул нож.
   - Замочу!
   - Су-у-ка, - взвыл Никита, и, широко размахнувшись, огрел его, что есть силы. Раздался треск. В стороны полетели куски деревяшки, нож, неприятно звякнувшая цепь, рухнувший противник. В руке остался только небольшой обломок оружия. Уханов кинулся к поверженному, и исступленно стал его пинать.
   - Сука... сука.... сука, - яростно хрипел он, чувствуя, как поступивший в кровь адреналин, буквально разрывает его изнутри.
   Страшное, и одновременно упоительно-прекрасное чувство, известное только тем, кто участвовал в массовых драках, захлестнуло его целиком, пробуждая инстинкты, доставшиеся от предков. Инстинкты, которые заставляли их объединяться в минуту сражения в единый организм, нацеленный только на ярость к врагу. Это свойство славянских народов хорошо было известно Суворову, утверждавшему, что пуля - дура, а штык - молодец. Свойство, которое долгое время пытались окультурить, вводя обычаи кулачных боев "стенка на стенку" со строгим кодексом правил, и которое полностью пытались изжить при советской власти, наложив на массовые драки запрет. Все было бесполезно. Время от времени молодые ребята все равно устраивали побоища, так до конца и не понимая, что же ими, в общем-то положительными и добрыми, движет. Только эпоха компьютеров постепенно свела такое поведение на нет, предложив взамен суррогат ощущений при участии в виртуальных боях. Слабое подобие, которое позволяет держать себя в рамках, но тратить на это массу времени под укоризненные взгляды женщин, не понимающих, как можно взрослым мужикам заниматься какой-то ерундой, и почему они так радуются, расстреляв нарисованный танк или убив особо противного монстра.
   Покачиваясь, Уханов огляделся. Прямо перед ним двое избивали прижатого к мотоциклу Карева. Вовка, закрыв лицо ладонями и прикрывая живот локтями, только охал в ответ. Никита налетел сбоку, и ткнул обломком ближайшему неприятелю в ребра. Парень громко вскрикнул, выронив резиновый шланг. Из-под люльки, как чертик из коробки, выскочил Таракин и, добив его чем-то тяжелым, моментально нырнул обратно. Оставшийся в одиночестве Хвощевский неловко замахнулся армированным прутом, и Уханов прыгнул. Живот тут же отозвался дикой болью. Оказавшийся внизу враг заорал и вцепился зубами в плечо. Чувствуя, что дуреет от боли, Никита вырвался, и, снова получил сильный удар ногой в живот. Стиснув зубы, он лягнул наугад. Удар попал в цель, и Хвощевский на боку пополз в сторону, подвывая и держа руки между ног.
   Карев, шатаясь, стал подниматься, цепляясь за мотоцикл разбитыми руками.
   - Ненавижу, - шипел он вздувшимися губами, роняя на грудь густые красные слюни.
   Вокруг теснили ветровских, держащихся из последних сил. "На мотоцикле в толпу въеду," - подумал Уханов. Дрожа от напряжения, он попытался встать, но тут же, охнув схватился за живот и упал на четвереньки.
   Карев наконец-то поднялся, и, пошарив в люльке, развернулся, прислонившись к бензобаку спиной. В руках он держал самодельный пистолет, состоявший из запаянной на конце трубки, примотанной изолентой к деревянной ручке, который назывался "поджиг" или "пугач".
   - Давай... давай, - бормотал он, неловко щелкая зажигалкой. - Щас я вам устрою небо в алмазах. П... проститутки.
   Из темноты снова выскочил Таракин.
   - Дурак, - закричал он. - Дурак! Там же наши!
   Вовка поглядел на него безумными глазами, и в последний момент задрал ствол кверху. Грохнувший выстрел заставил хвощевских отхлынуть назад. Ветровские тут же воспользовались заминкой и побежали к спасительной технике. Вокруг все чаще раздавался рев двигателей. Уханов резко вскочил и снова упал. Его громко и мучительно вырвало. Почувствовав облегчение, он, вытирая рот рукой, бросился к месту, где только что стоял мотоцикл. Пусто. Вместо него на измятой, покрытой масляными пятнами траве валялись пугач и зажигалка. Подбежал растрепанный Питон.
   - Та-а-ракин - гад! Убью тварину! Сто-ой!
   - Группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве, - доносилось затихая.
   - Пас-скуда! - всегдашнее хладнокровие покинуло Женьку.
   Прямо на друзей, свистя и улюлюкая, бежала толпа. Впереди, виляя и подпрыгивая, убегал Руденок. Погоню освещал ехавший сзади "Москвич". Никита подхватил валявшийся на земле пугач и зажигалку.
   - Стоять! - не своим голосом проорал он.
   Преследователи, увидав направленное на них оружие, остановились. Руденок добежал до своих, и встал рядом, жадно хватая ртом воздух. Из машины вылез невысокий жилистый паренек, бережно закрывавший окровавленным платком нижнюю половину лица.
   - Мы же вас потом изувечим, - сообщил он, сплевывая.
   - Стоять, я сказал! Положу всех! Колеса поотстреливаю, бошки порасшибаю! Суки, падлы, уроды! Бля!
   - Он порасшибает, - подтвердил Питон. - Он же псих конченый. Мы его даже брать не хотели. Ты, мужик, отошел бы от тачки. Подальше от греха.
   Парень с платком нехотя сделал несколько шагов назад.
   - Договаривались же без ножей и огнестрела. Не по-пацански это.
   - Ты это тому уродцу с ножом, что вон там валяется, скажи, - Никита чиркнул зажигалкой. - Дальше, я сказал!
   Женька, не теряя времени, запрыгнул в машину. Враги забеспокоились, и потихоньку стали подходить ближе. Питон сдал вперед, и Руденок быстро юркнул на заднее сидение. Следом плюхнулся Никита.
   - Стреляю! - крикнул он, и поднес зажигалку к трубке.
   Хвощевские сразу отскочили назад налетая друг на друга, некоторые упали прикрыв голову руками.
   -Ну ты, Уханыч, крут, - восхитился Питомников, выруливая на шоссе. - Я аж сам обосрался. А-а-а. Черт! Гонятся. Пальни вверх, чтоб отстали.
   - Из члена, что ли, твоего пальнуть? - Никита бросил бесполезный пистолет под ноги. - Пустой, сволочь.
   - О! Держись, взлетаем.
   - Убьешь, - охнул Руденок, перекричав визг тормозов.
   - Не дрезден, Рудик. Зато оторвались, - Женька снова был весел. - Короче. Я торможу на окраине, и разбегаемся в разные стороны. Вон уже Ветров показался.
   Машину развернуло поперек дороги. Питон выскочил первым, и, кинув на прощание в лобовое стекло кирпичом, резво скрылся в темноте. Следом выпрыгнул Уханов. Одним махом он преодолел высокий забор, обдираясь о колючую проволоку, и, стиснув зубы, побежал, безжалостно топча грядки и спотыкаясь о капусту. На одном дыхании он перемахнул еще несколько оград, переполошил всех окрестных собак, и обессилев рухнул под большим деревом. Рядом упал Руденок. Некоторое время они лежали, слушая, как стихает лай.
   - А мне нос свернули,- вдруг сообщил Руденок. - Мухе голову разнесли арматурой. Гусю тоже вроде. Ааа... черт. Мы на вишне лежим. Да и хрен с ней. Вот так съездили за хлебушком. А ты, Никит, белый весь. Аж светишься в темноте. У-у-у. Говноеды. Нос болит, не дотронуться. Как думаешь? Останется кривым? А? Да нет, не должно. У-у-у. Чмыри. Слышь, Уха. Ты за карты не обижайся. Нам сначала по приколу было, а потом ты борзеть начал.
   - Да пошел ты, - Никита, кряхтя, поднялся.
   Морщась, он пошевелил рукой, и с натугой перелез забор. Маленькая собачонка, тут же, лая, кинулась на него, пытаясь укусить. Уханов, примерившись, пнул ее по морде. Псина утробно тявкнула, и завиляла хвостом. Не обращая больше на нее внимания, он пошел в сторону дома. Минут через пятнадцать его окликнул Царев. Несколько человек расположились на детской площадке. Один лежал на лавочке. Над ним, склонившись, суетились девушки.
   - Живой? На, накати, - Кощей протянул граненый стакан.
   - Не хочу. Настроения нет.
   - Надо. Стресс снять.
   - Ну честно, не хочу.
   - А на брудершафт? - одна из девушек подошла к Уханову, и, едва касаясь, провела по щеке.
   - А с двумя? - подошла вторая.
   - Лучше выпей, - оскаблился Кощей. - Не отстанут.
   "Прямо, как дохлый викинг, - подумал Никита и взял стакан. - Бухло и валькирии. Только не так я это себе представлял".
   Гл. 15
   Проснулся Никита совершенно разбитым. Все тело ломило, и вдобавок не открывался один глаз. Он осторожно потрогал его рукой, и нащупал засохшую кровавую корку. "Вытек", - пронеслось в голове, и, подпрыгнув, несчастный побежал в ванную. Впрочем все оказалось не так страшно, просто из небольшой ранки на лбу натекла кровь и там засохла. Все еще чувствуя ужас, он оглядел себя целиком. Синяк расплылся на пол лица, челюсть припухла и побаливала, на плече багровел след от зубов, и вообще весь он был покрыт какими-то ссадинами, синячками и царапинами.
   Никита открыл душ, и залез под прохладные струи, вспоминая дорогу домой.
   Память услужливо показала картинку:
   Он как-то сразу расслабился и опьянел, безвольно сев на край песочницы. Кащей, отсвечивая в свете фонаря большими розовыми ушами, рассказывал, как героически самолично поубивал человек пятьдесят врагов. Остальные, кроме лежавшего на лавочке, в описании подвигов от него не отставали, и только Никита, сжимая руку девушки, рассказывал ей что, левонарезная структура Вселенной - это очень занятная и крутая вещь. Нахлынувшее чувство стыда тут же заглушило боль, а память, словно насмехаясь, показала следующий момент:
   Колонка, и его умывают. Он, шатаясь и опираясь на подставленное женское плечо, жалуется, что нечестно, когда на одного по трое, а с ножами это вообще неправильно. "Позо-орник", - обругал себя Уханов, растирая водяные струи по телу. Еще был какой-то бесконечный железный забор, окрашенный синей краской. Но что это был за забор, и почему он не кончался, Никита так и не вспомнил, как ни старался.
   За завтраком снова состоялся неприятный разговор с мамой. Окончательно убедив себя, что ее беззащитного сынулю бьют, и скорее всего, бьют наркоманы, она приступила к активному допросу, требуя имена и фамилии негодяев.
   - Сынок, не будь трусом. Поделись с мамой. Я найду на них управу, - убеждала она.
   - Мам, ну че ты нагнетаешь? - не выдержал Никита. - Ребята подрались, а я разнимал. Случайно в глаз заехали. Делов-то. А так я бы сразу тебе все рассказал. Я сам их боюсь. Наркоманов этих. До ужаса.
   - А в прошлые выходные тоже ребята? Не надо врать мне.
   - В прошлые выходные мы упали на мотоцикле. Я же объяснял.
   - Дома будешь сидеть. Я отменяю гульки твои ночные.
   - Мам, ну вот че ты? Днем-то можно хоть. Я Сашке обещал помочь с загоном для поросят.
   - Днем иди. И не стыдно тебе с рожей-то такой в добрые люди.
   Оставшись один, Уханов позвонил Лильке. Девушка разговаривать не захотела. Ладно, потом помирюсь, как остынет, - подумал он, и пошел в сарай.
   Отец давно перестроил доставшееся ему в наследство хозяйство. Обложил кирпичом и расширил дом, построил новенькую баню, гараж, и только сарай оставался нетронутым, выделяясь серыми от старости бревнами, на фоне новостроя. До середины вросший в землю, он был построен еще прадедом. Внутри было темновато и прохладно, потревоженные пылинки клубились в проникающем через маленькое оконце луче света.
   Балка над головой имела множество потемневших от времени зарубок, сделанных топором. Первую зарубку поставил прадед в тысяча девятьсот пятнадцатом году, уходя на Первую Мировую Войну. В тысяча девятьсот девятнадцатом, вернувшись, он сделал еще четыре. По числу проведенных на службе лет. Следующую в тысяча девятьсот тридцать девятом
   году оставил уже дед. Вернулся он только в сорок шестом, и добавил еще шесть. Дальше шли три отцовы - Венгрия, и две дядькины - Афганистан. Последней белела зарубка двоюродного брата, ушедшего в армию весной. Вернувшись, он добавит еще одну - Чечня. Никита, в детстве глядя на зарубки прадеда и деда, всегда удивлялся.
   Столько лет. Почти столько же, сколько и ему. Целая жизнь. О том, что сам оставит восемь зарубок, вписав в летопись семьи Таджикистан, он еще не догадывался. Уханов чихнул, и пошел к ящикам с ненужным барахлом. Сняв стоявшие сверху, он принялся рыться в своих старых вещах.
   - В детство впал? - съязвила заглянувшая сестренка, увидевшая брата, вертевшего игрушечный автомат.
   - Ага. Ты коробку такую черную не видела?
   - Нужна она мне.
   Дашка исчезла, и вместо нее зашел отец.
   - Ты бы лучше, чем херней маяться, картошку прополол.
   - Прополю, пап. Прополю, - Никита наконец нашел нужную ему вещь, и, дождавшись пока отец уйдет с выбранной доской, достал из коробки реактивный сигнальный патрон, завернул его в пожелтевшую от времени газету, и отнес к себе в комнату.
   - Малявка, пошли картошку полоть, - позвал он сестренку, сидящую у телевизора.
   - Щаз-з. Итак все дела на мне, пока ты на учебе прохлаждаешься.
   - И какие же такие дела?
   Дашка не ответила, сделав вид что внимательно смотрит телепередачу. Усмехнувшись, Никита вышел из дома, и прихватив стоящую у крыльца мотыгу, пошел на огород. Сестра объявилась через двадцать минут.
   - Давай, давай, негр. Работай. Солнце еще высоко.
   Уханов вытер пот со лба и пристально ее осмотрел.
   - Даш, а что это у тебя внизу за нитки болтаются?
   - Где? - сестренка принялась пристально разглядывать подол.
   - А это ноги! - захохотал брат.
   - Дурак. Вот расскажу маме, что ты покуриваешь.
   - А я тогда скажу, что Чапыгин жених твой.
   - Это неправда. Никто не поверит.
   - Я Синевой расскажу. Она поверит. А еще скажу, что целовались с ним в лопухах.
   - Вот дурак-то, - Дашка несколько минут помолчала. - А знаешь что?
   - Что?
   - Тут тебя две девчонки спрашивали. Где ты, и когда приедешь.
   - Ну и что?
   - Одна такая... - Дашка, ожидавшая вопроса, злорадно сощурилась и изобразила смешную походку. - Тыц. Тыц. Кривоногая. Наверное, она твоя невеста. Хи-хи.
   - Конечно моя. Обожаю кривоногих тыц-тыц.
   - Вот дурак-то. Куклу мне потом починишь за это.
   - За что?
   - Потому что любишь меня. Вот за что.
   Никита проводил удаляющуюся сестру глазами, и снова принялся воевать с сорняками. Травы было немного, и закончил он быстро. Потом растянулся на траве, с удовольствием вытянувшись, глядя на проплывающие облака. Стрекотали кузнечики. Запах полыни, смешиваясь с дымом растапливаемой бани, приятно щекотал ноздри, пробуждая детские воспоминания.
   1985 год. Август
   Хорошо спится на печи у бабушки. Сладко. А когда проснешься, можно никуда не спешить. Валятся в полудреме, и вдыхать въевшийся в стены запах дыма, хлеба и лепешек. Или разглядывать висевшие на стене портреты прадеда в белогвардейской форме и деда в буденовке. Хлопнула дверь. Никита увидел промелькнувшие кудри двоюродного брата и сразу зажмурил глаза, притворившись крепко спящим. С Гришкой они вчера сильно рассорились. Все началось с того, что бабушка наконец уступила его просьбам, и отдала дедову нагайку. Когда-то давно дед повесил
   ее над входом, как символ того, что он хозяин этого дома. Символ был не двусмысленный, но пользовался он им редко. Несмотря на это вся семья знала: раз снял, то надо тут же всем от мала до велика бежать и прятаться в репьи. Ждать, когда остынет. Когда деда не стало, она долго висела еще на старом месте, и многочисленные внуки всячески пытались ей завладеть. После нескольких попыток похищения, бабушка нагайку спрятала. Так она и пылилась где-то в сундуках, пока не досталась самому младшему. Как же она была хороша! Чуть шевельнул рукой, и тут же раздавался звонкий хлопок. А еще ей здорово
   было сшибать банки и бутылки, расставленные на пеньках. Но счастье длилось недолго. Никиту увидел двоюродный брат. Гришка был намного старше, и осенью должен был идти в армию.
   - Вот как,- заметил он. - Нам значит и поиграть не давали, а городскому все - и вкусненькое, и нагайку. Дай-ка гляну на нее.
   Несмотря на то, что Никита жил всего лишь в районном центре, тут его упорно считали городским. Причем родственники из местного райцентра таковыми не считались.
   - Не дам, - Уханов справедливо полагал, что после просмотра он ее уже назад не получит.
   - Дай, говорю, - брат подошел поближе, вытянув руку. - А то отыму.
   - Не дам! - Никита решительно щелкнул плетью по протянутой руке.
   - Аба! - подпрыгнул не ожидавший такого поворота Гришка. - Ну сейчас я тебе.
   Уханов не отступал, стегая прыгающего брата, но когда тот выдернул из загородки жердь, не выдержал, и, хлестнув его по ногам, бросил оружие, резво залез на крышу, спрятавшись за трубой, грозя оттуда кулаком.
   - Вот я тебя поймаю, - кричал снизу Гришка, почесывая вздувшиеся полосы на руках.
   Никита, спрыгнувший с другой стороны в бурьян, не видел веселых чертиков у него в глазах и игравшую на губах улыбку.
   - Хватит притворяться. Пойдем, че покажу.
   Поняв, что его раскрыли, Уханов открыл глаза.
   - Не пойду я с тобой. Ни тушканчиков ловить, ни голубей гонять. Я с тобой не дружу.
   - А коней пойдешь смотреть?
   - Коней?
   - Племенных! В колхоз на раззавод пригнали. Кровь с молоком!
   - Коней пойду. И нагайку мне верни.
   - Верну потом. Поднимайся.
   К конюшням братья подбирались со стороны оврага. Народа не было. Воскресенье. Только старый сторож, носивший смешное прозвание Ехор-Мохор, спал под телегой. Кони, и правда, были хороши. Как на выставке в ВДНХ, на которую его водил отец в Москве. Внутри Гришка перелез через загородку, и протянув жеребцу сахар.
   - Красавец. Ай, красавец, - он трепал коня по холке, очищал ему глаза от мусора и целовал морду, - смотри и дедушка домовой уже косы заплел.
   - Это не домовой. Это ласка. Нам в школе говорили.
   - Как она может лапками-то, и кто это видел?
   - Домового тоже никто не видел.
   - Его и не увидишь. Это же домовой.
   Уханов спорить не стал. Он каждое лето гостил у бабушки, и привык, что существует другой мир сильно отличающийся от фабричного поселка. Мир, где верят в домовых и коварных летунов. Где в банях
   водятся шишиги - красивые зеленоволосые женщины, и после полуночи туда никто не ходит, потому что запарют вениками до смерти. О том, что мужчин ждет куда более приятная смерть через изнасилование, он узнал уже потом. В лесу водился дикий человек. Бабушка, всю жизнь проработавшая в лесхозе, несколько раз встречала его. Соседки, работающие там же, тоже подтверждали его наличие. Дикий человек описывался, как голый мужик с зелеными следами от поедаемой травы на бороде, и судя по рассказам, вреда не причинял, а только пугал женщин, всегда давая им убежать.
   -А почему у нас ничего такого нет?-спрашивал Никита бабушку, после очередного рассказа.
   -Потому что вы в городе сами хуже чертей. Любая нечисть напугается.
   Там же жили колдуньи занимающиеся порчей скота и насыланием болезней. Одна жила напротив, через дорогу. Защита от них - либо разные носки носить. Если верить бабушке, никто кроме самих колдунов такой не пользовался. Либо фигу показать. А когда одна из таких бабок умирала, мужики лезли разбирать крышу. Вызванный из райцентра врач мог сообщить, что у больного сибирка, вызванная порчей. Тут он бессилен, надо заговаривать. И ведь заговаривали. Тетка Никиты и заговаривала. Еще запросто могли найти, берцовую кость с привязанным пучком седых волос под крыльцом. Кость извлекалась лопатой с чтением молитвы. Удивительно, но людей занимающихся такими делами жалели.
   -Несчастные они,-говорила бабушка.-И пропащие. Нет радости ни им, ни детям.
   Странный мир располагался на границе огромного леса и сразу начинающейся степи. Две стоящие рядом деревни так и назывались Лесная и Степная. В лесу водились олени, белки и кабаны, а в степи тушканчики и змеи. Даже газа и то не было. Была керосиновая лавка. И колодцев нет. Есть бассейны вокруг родников. Со всеми, даже незнакомыми, обязательно надо было здороваться, иначе бабушка очень сердилась. Зачем приветствовать чужих людей, Никита не понимал. Дома мимо незнакомцев проходили молча. И язык тоже отличался. Кроликов тут звали трусками, индюков - пырышками, вместо овчарня говорили кошара, вместо люлька - зыбка, вместо посох -подог, а не ори, вообще звучало, как не зевай, коровник и тот именовался непонятной калдой.
   Изба имела сложное устройство из всяких закутков, чуланчиков и красного угла с иконами. А печь состояла из горнушки, подпечка,
   шестка, пода и еще кучи непонятных терминов. Странный мир и очень хрупкий, полностью исчезнувший в девяностые годы.
   Никита, воспитанный в духе материализма, иногда пытался просвещать бабушку.
   - А бог ведь создал человека? - улыбаясь спрашивал он ее.
   - Бог,- соглашалась она.
   - Но ведь человек от обезьян произошел.
   - Да. Говорят, от безьян всяких.
   - А как же... - юный пионер предвкушал идеологическую победу. - Как же и бог создал, и от обезьян произошел?
   - Не знаю, как у них так получилось.
   Ну как тут поспоришь с такой житейской мудростью.
   Гришка между тем оседлал одного жеребца, и гладил второго, поменьше.
   - Моя радость ты. Сла-авный. Никит, смотри какой кутак у него. - Уханову был продемонстрирован огромный, похожий на шланг, конский член. - Хочешь себе такой?
   - Не. Не хочу.
   - Ну и зря.
   Наконец кони были оседланы и осторожно, чтобы не разбудить сторожа, выведены в поле.
   - Садись, - Гришка похлопал жеребца по крупу.
   - Прям на коня?
   - Ага. Садись, по степи прокатимся.
   - Я боюсь. Не умею я на них.
   - Садись. У тебя в крови это. Не ссы в компот.
   Не дождавшись согласия, он закинул Никиту в седло.
   - Эге-ге-ге-ей. Поскака-али.
   Уханов, сначала испугавшись, сжался и зажмурил глаза, но постепенно чувство радости сначала понемногу, а потом и целиком завладело им. Это был дикий восторг. Цветущий ковыль колыхался волнами, как пенное море, и братья рассекали это море на степных кораблях. Только ветер свистел в ушах, оседая на губах полынной будоражащей горечью. Высоко в небе кружил кречет. Стоявший в отдалении старик в гимнастерке, сложив ладонь лодочкой, вглядывался в скачущих.
   - Кто это? - прокричал Никита.
   - Дедушка. Он иногда тут ходит.
   - Куда ходит?
   -Не знаю. Ходит и все. Его еще мой отец маленьким видел, и деды. И птица его. Вроде Атеоном ее зовут. Птицу. Или как-то так. Сворачиваем. Там дальше бездонный колодец будет. Нам к нему не надо.
   А потом их пороли крапивой. Ехор-мохор порол.
   - Так и знал, что Семигрядовы (многочисленные братья и сестры Никиты носили разные фамилии, но в деревне всех их звали по фамилии деда). Только ваше племя кучерявое все безобразия учиняет. Стрешный бы вас расшиб.
   После расправы Гришка учил брата, как надо сидеть в корыте с родниковой водой, опустив туда голый зад, чтобы не зудел.
   - Почему ты его не побил? - обиженно шмыгал носом Никита. - Ты же самый сильный в деревне, а он старенький.
   - Он старше, и воевал. Я не смею.
   Гл.16
  
   За окном бибикал подъехавший Лепехин. Никита захватил завернутый в газету РСП и вышел из дома. Во дворе мама через забор переговаривалась с соседкой.
   - Вот чует мое сердце, что скрывает что-то, - доносилось до него. - Ты же моего Никиту знаешь. Не пьет, не курит, мухи не обидит. Учится в университете. А его бьют. Постоянно бьют наркоманы.
   Соседка, охая, поддакивала. Уханов покачал головой и вышел на улицу. Бросил сверток в люльку и залез на сидение.
   - Где стрелу забили?
   - Возле барской усадьбы ,- сообщил Сашка трогаясь. - Где мы гуся продавали.
   - Хорошее место, - засмеялся Никита, вспомнив детское приключение. - Тихое.
   Случилась эта история где-то лет двенадцать назад. Как-то Уханов, уже тогда бывший заядлым книголюбом, притащил домой из библиотеки целый ворох книг, и среди них одну о сказаниях и легендах славян. В этой книге он и вычитал способ добычи неразменного рубля. Способ, по его мнению, не очень сложный. Нужно было в пятницу, тринадцатого, прийти на перекресток трех дорог ровно в полночь, и продать там зажаренного до углей гуся некоему типу. Любитель гусятины описывался в книге, как высокий черный мужик, который будет всячески устрашать продавца, в надежде поживиться на халявку. В общем, главное было не бояться, и твердо стоять на своем. Тогда-то мужик и одарит храбреца рублем, который сколько на него не покупай, всегда останется у хозяина. Окрыленный идеей, Никита побежал к Лепехину.
   - Это сколько всего накупить можно, - восхитился Сашка. - Нам бы такой рубалек.
   - Санек мы можем его добыть. На этой неделе как раз пятница тринадцатого.
   Загоревшись идеей друзья помчались искать глухой перекресток. Нужное место отыскалось неподалеку от живописных развалин барской усадьбы.
   - То, что надо, - объявил Никита. - Три дороги, и место тихое.
   - Не подойдет, - остудил друга Лепехин, - говорят, что после революции учитель здесь лошадь застрелил, и теперь ее огненный дух ночами носится по развалинам.
   - Зачем?
   - Отомстить хочет.
   - Заливаешь ты все. Дристанул, и выдумываешь ерунду.
   - Честно, не вру. Хочешь до красного дотронусь? - отверг обвинения Лепехин и дотронулся рукой до красных кед.
   - Звездочку покажи, - все еще сомневался Уханов.
   Сашка изобразил звезду, широко расставив ноги и вытянув в стороны руки.
   - Че не веришь-то? Мне соседка говорила, что сама видела. Чуть со страху в сугробе не померла. Лениным клянусь!
   Клятва Лениным считалась самой нерушимой, и Никита загрустил.
   - Ну и что теперь делать? Слушай, а эта лошадь каждую ночь здесь бегает?
   - Нет. В ту, когда застрелили.
   - Так это зимой было. Сам говорил, что соседка в снегу валялась. А сейчас можно.
   - Ну тогда ладно, - согласился Лепехин неуверенно.
   До пятницы друзья строили планы, что и как будут покупать, когда заимеют неразменный рубль. И вот наконец-то долгожданный день. С раннего утра начались приготовления. У зажиточных Чапыгиных они утащили гуся, выманив несчастную птицу со двора хлебом, замоченным в молоке. Потом долго жарили его на костре в овраге. Подальше от взрослых глаз. Когда гусь превратился в кусок угля, его надежно спрятали, и разошлись по домам, договорившись встретится в одиннадцать ночи. Ровно в одиннадцать Уханов вылез в окно, и поспешил к условленному месту встречи, там его уже поджидал Лепехин с гусем, положенным в болоньевую сумку. Темными переулками они вышли к пустырю. При свете луны он производил гнетущее впечатление.
   - Мне кажется, что из окна на нас шишиги смотрят. Ну, про которых ты мне рассказывал, - шепнул Сашка.
   - Шишиги в банях живут, - возразил Никита, сам уже жалевший о том, что затеял всю эту канитель.
   - Тогда кто? Может лошадь?
   Ребята никак не решались выйти на открытое место. В это время в развалинах что-то зашуршало, захлопало, и они, заорав от страха, помчались по домам, бросив сумку с гусем, и позабыв про желанный рубль.
   Пока Уханов вспоминал свои школьные проказы, мотоцикл доехал до назначенного места. На вершине холма, который образовался на месте разобранной за годы беззакония усадьбы, сидел Питон.
   - Здорово, Чебурек, - ухмыльнувшись, пожал он руку Лепехину.
   Сашка, не любивший свое школьное прозвище, недовольно сморщился. Не обращая на его гримасу никакого внимания, беспардонный Женька полез здороваться с Никитой.
   - А это кто у нас такой кудрявенький ? Неужели наш добрый У-ух, - он обнял Уханова за плечо, и перешел на шепот. - К тебе участковый приходил?
   - Нет.
   - А, ну да. Ты же примерный. Это...короче... если че, мы с тобой вчера в Серебряково карасей ловили, и нас там какие-то злые алкоголики побили, -он заглянул в люльку. - А чем разбираться будем? Нунчаки против трубы фигней оказались. Да и потерял я их.
   - У меня ключ разводной, - отозвался Сашка. - А Уханыч ракетницу взял.
   - Ключ...ракетница, - передразнил его Женька. -Вы бы еще новогодних хлопушек привезли. Деревня, блин. Хорошо я позаботился о вас. Сейчас Туранчелло черенки от лопат притаранит.
   - Зачем? - удивился Лепехин.
   - Затем, что бит бейсбольных в поселке нет, и не было никогда, а у нас разборка, как ни крути. Должно быть все, как у взрослых. А вон, кстати, и мой быстроногий олень скачет.
   - Он живой еще? - хохотнул Уханов.
   - Живой, гаденыш. Ну чего с него взять. Жалко мне его.
   - Вот, - показал друзьям четыре черенка запыхавшийся от бега Таракин.- Валялись в сарае без дела.
   - Молодец! - похвалил своего оруженосца Питон. - Но все равно, сука, нет тебе прощения. Санек, ну где твои черти? Я готов.
   Лепехин посмотрел на часы.
   - Должны подъехать с минуты на минуту. Вон жигуленок пылит. Вроде, они.
   - Хорошо, - Женька спрятал черенок за спину. - План такой. Сначала всех мочим, а потом базарим, а то постреляют нас сдуру, а я этого не люблю.
   В машине действительно ехали Лещевские. За рулем сидел сам Петя Балалаев. Гроза и бич своей деревни. Машина подпрыгивала на ухабах, в такт доносившейся из динамиков музыки. Дождавшись когда она подъедет ближе, Никита достал из люльки сигналку и выйдя на середину дороги сразу выстрелил. Балалай опешил, увидав вышедшего Уханова, его злые глаза и нацеленную ракетницу.
   - О...ее.. - выдохнул он, и ударил по тормозам, завалившись набок. Выпущенная ракета противно прошелестела над самой крышей.
   - Точите ножи на черных камнях, - проорал Питон и ринулся в атаку. Схватив черенки, за ним побежали Сашка с Никитой. Троица принялась азартно крушить жигуленок. У Женьки не выдержала дубинка, и, отбросив обломок в сторону, он выдернул из машины очумевшего Балалая. Потом достал двустволку, и, рыча, принялся корежить ее о камень. Таракин, до этого не принимавший участия в сражении, подбежал к Балалаю, и стал его пинать. Потом схватил парня за волосы.
   - Ты понял, с кем связался? Ты понял? - брызгал он слюнями .
   - Отвали, -Никита отпихнул Таракина ногой, и, подняв с земли выроненный врагом пистолет, не спеша начал его разряжать.
   Наступившую тишину нарушила несмелая возня в салоне.
   - Щас врежу, ляжи обдрыжешь, - Лепехин стукнул черенком по крыше.
   Возня сразу прекратилась.
   Уханов бросил Балалаю разряженный пистолет.
   - Вот и не помогла тебе пушка. Дурак ты. Бабушка тебе дом оставила, думала человеком станешь, а ты в бандитов играешь. Я хренею в этой ботве. И ведь, главное, хотели-то человека из тебя слепить, а получилось говно неинтересное.
   - Уха, кончай шнягу пороть, - перебил его Питон. - Я уже и то каяться собрался. Как там тебя. Балалайка, вали отсюда. А то залечит.
   Не поверивший своим ушам Балалаев, схватил пистолет и согнувшись рванул к машине.
   - Ам! - скорчил ему зверскую рожу Женька.
   Шарахнувшийся Балалай ударился носом об дверцу, и, зажав лицо рукой, юркнул в кабину. Машина почти мгновенно завелась и рванула с места.
   - И враг бежит, бежит, бежит, - пропел Лепехин, - Ну-с, господа. Прошу теперь праздновать.
   - Я не буду, - сразу отозвался Никита.
   - Кто тебя спросит, - Сашка сунул другу стакан. - Надо, батенька. Эй....ты чего? Женек, ты видел? Он добро в кусты вылил.
   - Ну че пристал к человеку? - поддержал Питон Уханова. - Не хочет - и не надо. Я, кстати, тоже не буду. Понимаешь? Там беженцы приехали. В Фисайхином доме поселились. Хотел я как-то на дискотеке одному из них морду набить, а тут его сестра вылетает и хлесть меня по морде. А сама - во, - Женька показал мизинец. - Фитиль с глазами. Женюсь я на ней. Вот и мама говорит, пора жениться. Так что, пойду обаять. Туранчелло,. за мной!
   Сашка проводил удаляющуюся парочку глазами. Потом задумчиво посмотрел на стакан у себя в руке, и вылил содержимое на дорогу.
   - Охрененные вы друзья. Я думал, выпьем культурно. Потом - в кабак. У нас новый открыли. "Старый замок" называется. Там девушки.
   - Не хочу я бухать, - отозвался Никита. - И бить никого не хочу. Санек, что с нами? Мы, как дурачечки все стали. Целая страна дурачечков.
   Лепехин не отозвался. Он все еще изображал обиду. Никита лег на спину и посмотрел на небо.
   - А знаешь? Смотрят оттуда сейчас на нас и думают. Какие же - дибилы. А я смотрю в ответ, и в груди у меня такое чувство, которое невозможно описать словами. Что-то словно распирает изнутри и рвется наружу. Хочется вскочить на твой мотоцикл и ехать на край света, или взлететь к пути млечному, а через секунду хочется замереть в оцепенении, и наслаждаться покоем и неподвижностью. Хочется влюбиться так, чтобы стон прошел. Чтобы легенды потом слагали. И рыдать хочется. В голове складываются образы чудных картин, зарождаются стихи, играет неземная музыка. Только вот наяву я могу проблеять лишь жалкие образы. Безнадежно далекие от оригинала. Я ощущаю, что внутри меня больше, чем снаружи. Такое отчаяние. Как будто в песчинку засунули вселенную.
   Лепехин крякнул и почесал затылок.
   - Вроде не пил. Че тебя тогда прет-то так?
   - Животное ты. Куда член, туда и ноги.
   - Зато я романтик, - Сашка встал. - А может со мной? Ты так-то мне по жизни должен за Аленку. Такие чувства обломал.
   - Нет. Домой пойду. А Аленка меня бы полюбила однозначно. Не обольщайся.
   1994г. Январь
   На улице было холодно, поэтому Уханов, Лепехин и Аленка тусили в подъезде. Аленка была чудо, как хороша, и нравилась обоим парням, так что между ними шло незримое соперничество, кто же с ней будет встречаться. Хотя, надо честно признаться, только желание коснуться ее красоты и невиданной прелести, удерживало их от того, чтобы свалить не оглядываясь. Вот уже больше часа друзья слушали вначале про кроликов (они такие душки), потом про незнакомую им Эллу Дизендорф ( стерва та еще), и наконец, про спасенного ежика (оказывается, они забавно делают пыф-пыф и у них смешные какашки).
   Сашка, когда она отворачивалась, широко и демонстративно зевал. Впрочем, тут же делал умильное, внимательное выражение, когда ее взгляд обращался к нему. Никита абстрагировался, и просто любовался девушкой. Ее косой, невероятным изгибом бровей, нереальными глазами и сказочными губками. Наконец история про ежа закончилась, и Алена попросила рассказать чего-нибудь интересного. Приятели тут же принялись лихорадочно соображать, что же ей может быть интересно. Они честно пытались вспомнить что-нибудь связанное с ежиками, кроликами или хотя бы с безвкусным ношением аксессуаров на неподходящей жопе.
   - Ну что-нибудь интересненькое, - Алена пробежала кончиками пальцев по щеке Уханова, и он внутренне обомлел.
   Было просто необходимо не ударить в грязь лицом.
   - Ну, гуляли мы как то вечером с Саньком, - начал он, совершенно не думая, куда заведет его повествование. - Смотрим, две девушки идут. Ниче так. Красивые. Ну мы познакомились, и пошли вместе по дороге. А там мимо нашего кладбища. Девчонки и говорят, а слабо, мол, вам ночью зайти. Нам, конечно, не слабо. Мы и пошли вместе. Сели за столик, достали конфеты, лимонад. Ну, у нас было с собой...
   Лепехин поначалу судорожно вспоминавший, когда это он гуляли с красотками по кладбищу, вдруг озарился улыбкой понимания, и в предчувствии веселья радостно потирал руки.
   - Сидим такие,- продолжал Никита. - И тут вылезает из под стола рожа страшная, и съедает мою конфету.
   - Я сам офигел, - вклинился наконец и Сашка. - Сижу . Конфеты ем, и тут харя мерзкая, противная. А девчонки как будто и не видят. Ну, и я вида не подаю.
   - И тут как кто-то завоет, - продолжил Уханов. - Смотрю, а девчонок и нет. Сидят вместо них какие-то страшные старухи, и когтями тянутся.
   Дальше друзья врали вместе, беззастенчиво воруя сюжет у Гоголя и разбавляя его кадрами фильма "Восставшие мертвецы". Они наперебой рассказывали про шатающиеся кресты, летающие гробы, руки, тянущиеся из-под земли, и бегающих, рыдающих скелетиков. Заканчивалось повествование красочным описанием погони, и как они лихо и героически спаслись от разбушевавшейся нечисти. Наконец приятели иссякли.
   Алена долго и напряженно молчала, спросив наконец:
   - А девчонки накрашенные были?
   Уханов совершенно не ожидал такого вопроса и потерялся.
   - Ну, не помню. Вроде накрашенные. Санек, ты не помнишь?
   - Чет не помню, - отозвался тот, тоже обескураженный. - Девчонки, как девчонки вроде.
   Девушка, помолчав еще, попросила проводить ее домой, доверительно сообщив, что боится. У друзей тут же началась напряженная дуэль глазами. Кому провожать, а кому домой. Так и не определившись, провожать пошли оба. Никита сбегал по ступенькам первый, и в лестничном пролете увидел Аленкины спускающиеся ноги. Позже Уханов и сам не смог объяснить, что же на него нашло. Он протянул руку сквозь перила, и, громко гавкнув, схватил девушку за икру. Алена, охнув, села на ступеньки. Паскудник довольно заржал. Шутка удалась.
   - Придурок, - раздался сверху напуганный Сашкин голос. - Она сдохла.
   Никита пулей влетел наверх. Девушка, не дыша, сидела на ступеньках. Глаза ее совершенно закатились, и являли собой жуткое зрелище в виде белков. Вдобавок ко всему из-под девушки вытекала тоненькая струйка, медленно подползавшая к его ногам. У ребят началась паника.
   - Аленочка! Солнышко, очнись! - тормошили они девушку, бестолково суетясь. - По щекам ее. Искусственное надо. Расстегивай. Надо, чтоб кислород поступал. Да не хлещи так сильно по щекам. Придурок. Куда давить-то? Тут сиськи кругом?
   Наконец девушка очнулась. Хватая воздух, она, к огромному облегчению ребят, медленно приходила в себя. Ее бережно подняли, застегнули и под руки проводили до квартиры. На прощание Алена разрыдалась, и назвав друзей дураками, не прощаясь ушла. Всю дорогу до дома Лепехин корил друга, обзывая самыми неласковыми эпитетами.
   - Кто же знал, что она такая, - вяло оправдывался Никита. - Ей вообще-то девятнадцать. Большенькая.
   Но разбушевавшийся Сашка доводов не слушал.
   - Бо-ольшенькая. Дибилоид, мля! Вот хрен нам теперь, а не сиськи, - сокрушался он.
   Гл. 17
   Простуженный женский голос объявил, что электропоезд задерживается.
   - Скотина, - отреагировал на сообщение Уханов, сидевший на металлическом ограждении вокруг вокзала.
   Высказав негодование он снова углубился в лекции, болтая ногами в воздухе. Свисток подошедшей электрички вернул парня к реальности. Сунув тетради в сумку, он спрыгнул на землю, едва не упав, успев в последний момент схватиться за заграждение. Ноги затекли и отказывались слушаться, застоявшаяся кровь, колко покалывала икры тысячами маленьких иголочек. С грустью в глазах Уханов проводил удаляющиеся вагоны. Ждать следующего прибытия транспорта совершенно не входило в его планы, и он, обретя наконец возможность ходить, резво побежал к поезду, идущему из Ташкента. Задумчивый проводник в тюбетейке с достоинством принял взятку, пропустив Никиту в вагон. Путешествие в азиатских поездах - то еще удовольствие, и до общаги Уханов добрался совершенно разомлевший. Не успел он подняться на свой этаж, как его настиг всклокоченный Фиолетовый.
   - Айда скорее, - возбужденно прокричал он. - Там к Маврику три бапсы пришли. Все три стра-а-ашные, как атомная война, и все три беременные. Говорят, что от него, а он в окно выпрыгивает. Они его за трусы держат. Быстрее. Там такое веселье.
   - Че разорался, как белый медведь в жаркую погоду, - осадил его Никита. - Не видишь? Устал человек с дороги.
   - Э-эх. Не понимаешь ты, - махнул рукой Фиолетовый. - Филимоша. Филимош, сто-ой. Че скажу.
   Усмехаясь, Уханов дошел до комнаты, и увидел Кленова, обложившегося учебниками.
   - Наконец-то, - обрадовался ему друг. - Пропадаю без лекций.
   - Как Олеська?
   - Олеся хорошо. Золотая девушка. Можно я на ней женюсь?
   - Гм. Попробуй. Ну че? Замучаем дифуры.
   - Скорее они нас. Наглухо.
   Весь оставшийся день друзья не отрывались от конспектов. Около двенадцати выяснилось, что не хватает нескольких листов.
   - Женька меня убьет,-сокрушался Никита.
   - Вспоминай, где был. Где мог оставить, - настаивал Кленов.
   - Мне проще вспомнить, где я не был.
   Заглянул Фиолетовый. Вникнув в проблему , он сочувственно покачал головой и дал совет.
   - Халяву вам надо ловить. Без халявы никак.
   - Устами младенца глаголит истина, - отозвался Мишка. - Как раз время подходит.
   Друзья вышли на балкон и раскрыли зачетки. Ровно в двенадцать они дружно проорали.
   - Халява-а-а-а, приди-и-и!
   С соседних окон и балконов доносились похожие вопли. Ловля халявы была очень распространенным обычаем.
   - Вяжи... вяжи ее скорее, - кричал Никита, захлопнув зачетку. - Чую, залетела. Такая жирная.
   Фиолетовый, сосредоточенно высунув язык, перетянул его зачетку нитками, потом обмотал и Мишкину книжицу.
   - Теперь главное, чтоб до утра не слиняла, - важно заявил он.
   - Блинами пахнет, - заметил Кленов, втягивая воздух.
   У Уханова заурчало в животе.
   - А ведь мы с утра ничего не жрали, - спохватился он. - Пойдем, глянем. Кто там куховарит.
   Не мешкая, все поспешили на кухню. Там, в клубах ароматного дыма, ребята узрели Свету с большим половником в руках. Девушка действительно пекла блины. Парни нерешительно мялись в дверях. Светик была девушкой суровой. Метр восемьдесят в высоту и почти столько же в ширину, она обладала крутым нравом. Даже бандюганы обходили ее стороной, справедливо опасаясь.
   - Светик. Дай блинка, - не выдержал наконец Кленов.
   - Всем давать, кровать сломается, - тут же парировала Света. Судя по резким движениям, она была очень не в духе.
   - Как блины трескать, так вы все тут, а как розетку девушке починить, так не допросишься.
   Она выразительно посмотрела на Никиту. Действительно, где-то за месяц до описываемых событий она обращалась к нему с такой просьбой. Уханов согласился, но через десять минут пулей вылетел из комнаты, взъерошенный и без тапочка. Тапочек вылетел следом, ранив болтавшегося по коридору Фиолетового в лоб. Что там произошло, Никита никому не рассказал, сколько его не пытали.
   - Руки есть, ноги есть, готовьте себе сами жрать, - продолжала ворчать Света. - А то только дурью маетесь, как маленькие.
   - Ну почему дурью? - возразил Уханов.- Это не дурь, а дань уважения.
   - И кого же вы уважали?
   - Великого человека. Федора Халяву!
   - Ты че? Курнул?
   - Почему сразу курнул?- Никита прошел на кухню, и сел возле тарелки с блинами. - В конце восьмидесятых это было. Учился тогда в нашем универе студент Федя по фамилии Халява. Одни говорят, что он был математиком, другие, что химиком, но это все враки. Физиком он был, это точно. И не было умнее студента на всем физфаке. Сам Герштейн плакал от умиления, когда с ним беседовал. В Москву звал. К концу третьего курса, Федя сдал все экзамены за пять лет и писал диплом,
   который сразу тянул на докторскую. Но угораздило его влюбиться в красавицу Аллу и пропал человек. Он писал поэмы, пел серенады, дарил цветы, вздыхал и обещал бросить к ее ножкам весь мир. А Алла была девушкой ветреной и глупой. Ты чудесный парень, но ботаник", - как-то сказала она ему.- А я люблю героев. Как мой сосед. У него и медаль даже афганская есть". "Будет тебе герой", - ответил влюбленный, и ушел из университета. Профессора, чуть с ума не сошли,
   узнав об этом. А Халяву забрали в армию, и через полгода отправили в Кандагар. В самое пекло. Чего он там только не испытал. Горел в БТРе, взрывался в вертолете, его взвод погиб полностью. Но смерть не трогала Федора. Только играла с ним. С именем любимой, он прошел через все.
   На сковороде затрещали подгоревшие блины. Мишка переложил их на тарелку, осторожно вытянув у Светы половник, и стал
   подавать Фиолетовому какие-то знаки. Но товарищ не реагировал. Подперев щеку рукой, он завороженно слушал. Махнув на непонятливого рукой, Кленов сбегал за тарелкой и занялся стряпней.
   - Вернувшись, Халява сразу пошел к любимой. "Ты, конечно, герой, - сказала она, ковыряя ноготком орден красного знамени на его груди.- Но кому это нужно? Ты отстал от жизни на своей войне. Кооператоры. Богатые и предприимчивые. Вот мой идеал". И Федя стал коммерсантом. Он очень быстро развернулся, со своим умом и способностями. На новенькой иномарке, в костюме с иголочки и с букетом цветов, он снова предстал перед своей мечтой. "Подумаешь,
   предприниматель, - фыркнула Алла язвительно. - Авторитеты таких, как ты, пачками имеют". Сказала, и укатила на Канары с крутым дружком. "Будет тебе бандит," - решил Федя и стал бы им, но случилась беда. Авторитета, по возвращению, расстреляли дружки-товарищи, а вместе с ним и девушку. "Больше месяца не протянет", - сообщили Федору в больнице. "Зачем мне жить, если ее не будет," - подумал влюбленный, и, забросив все дела, закрылся в квартире. Через две недели бледный, заросший ,с дикими глазами он пришел к любимой в палату, сжимая в руках непонятный прибор. Торопясь, поставил его на пол, сунул девушке в руку два провода и повернул рубильник. "Живи", - прокричал Халява
   и исчез, в свете яркой вспышки, отдав жизненную силу той, ради которой дышал. Но исчез он не совсем, и теперь мельчайшие
   частицы его души летают в воздухе, помогая всем студентам, которые просят о помощи.
   Мишка допек последний блин и с полной тарелкой устремился к выходу. Никита поспешил за ним.
   - А девушка, - окликнула его Света. - Что с ней стало?
   - Живет, - ответил Уханов, обернувшись. - На Сенном цветами торгует.
   После их ухода, долго еще сидела Света за столом, и печально глядела в окно. Напротив нее грустил Фиолетовый. Он тяжело вздыхал, и медленно поедал один блин за другим. Между тем, друзья, вернувшись в комнату, подкрепились и снова погрузились в конспекты. Около двух ночи в открытую дверь ввалился Люси. Люси был из бандюганов и часто гостил у своих.
   - Мужики. Спички есть? - пьяно пошатываясь, спросил он.
   - От плитки прикури, - отозвался Кленов.
   - У меня есть зажигалка. Вот она. Но даже ей проблемно поковырять в зубах, а как это провернуть с вашей плиткой, я вообще не представляю. А вы все учитесь, школяры?
   - Учимся, - Кленов показал исписанные листы.
   - Ню-ню. Так всю жизнь проучите. Сейчас это нахрен никаму не нужно. Вот смотрите, - Люси вытащил из кармана пачку денег и небрежно кинул ее на стол. Потом еще и еще. - Видели такое? Тут полтора ляма. А? Ученые. Дать вам немножко? Вот смотрите. И еще вот. Не-е. Не дам я вам ни копейки. Это мое все. А вы учитесь. Ученички. Хе.
   - Мы и не просили, - Мишка равнодушно пожал плечами.
   - Потому что хрен вам! - Люси вдруг разозлился, заметив безразличие вместо ожидаемого восхищения. Он пригляделся к Кленову. - А это ты что ли с банками? Лошарик. Вся братва ржала. Сунулся, мля, в добрые люди. Мы тебе баночки-то поколотили. А знаешь, почему? Потому что ты - баран! Вы все - бараны. Стадо. Мы вас доили и доить будем. Время пришло нам.
   Он подошел и похлопал багровеющего Мишку по щеке. Хлопки походили больше на пощечины.
   - Барашек. Учи уроки, и не суйся к большим дядям. Чао, школяры. Разминайте дойки.
   Как только он вышел, Никита швырнул лекции, и, подскочив, полез рукой под кровать.
   - Бараны, говоришь. Сука! Щас я те устрою баранов, - он вытянул кусок пластиковой трубы и свернутую в моток антенну от военной рации. Несколько секунд размышлял, потом сунул антенну обратно. Трубу же быстро замотал в газету.
   - Ты че? Че задумал? - обмирая от нехорошего предчувствия поинтересовался Кленов.
   Уханов молча выглянул за дверь и убедившись, что его никто не видит, шмыгнул к пожарной лестнице. Чертыхаясь, Кленов засунул под майку норовящую раскрутиться антенну, и, придерживая ее рукой, поспешил следом. Никита был уже далеко внизу. Спрыгнув на землю, он осторожно выглянул из за угла. Вышедший Люси, беззаботно насвистывал, мочась на стену под окнами. Когда Мишка спустился, все было кончено. Бандюган без сознания валялся в собственной луже. Склонившийся над ним
   Уханов, разглядывал в идущем из окон свете толстую пачку денег. Руки у него тряслись. Неожиданно он брезгливо швырнул деньги на лежащего, и подхватив оружие двинулся обратно. Кленов полез следом. В комнате Никита спрятал трубу, и рухнул в койку.
   - А знаешь, почему я их не взял? - спросил он через некоторое время, чужим голосом.
   - Знаю, - отозвался друг.
   Уханов не сомневался, что приятель все понимает правильно, но необходимость выговориться распирала его изнутри.
   - Нельзя их было брать. Пойми. Мы же, как они. Почти как они. На грани. Не хочу!
   - Да знаю я! - Кленов жадно закурил. - Я ведь тоже мечтал. В космос летать, коммунизм строить. Не знаю, негров голодных кормить накрайняк. А потом мне говорят. Все это чушня собачья. Нет ничего. Ни истории, ни величия, ни гордости, ни государства. Забудь детские фантазии. Ты - вор и алкаш, и бог твой бабло. Во все уши ссут. Ежедневно ссут. А я хотел, как у Стругацких. Я хотел физику в космос. Легко им было писать. Мол, мы-то так себе грешные, а вот вы придете
   чистые, смелые, и все исправите. Только мы хуже еще. И страшнее. Нам же...
   Дверь со стуком распахнулась, и в комнату ворвался Фиолетовый.
   - Слыхали новость? Люси чакан раскололи. Грабануть хотели, но не успели видать. Бандюганы рвут и мечут.
   Гл. 18
   Перед экзаменом Мишка с Никитой выпустили халяву, и смело зашли в кабинет. Обряд им помог или бессонная ночь, но экзамен они сдали. Довольный Кленов сунул зачетку в карман, и, сославшись на неотложные дела, тут же скрылся. Уханов, разыскал преподавателя политологии, и тот ему поставил последний зачет. Сессия была сдана. Никита облегченно вздохнул и поехал к Жене Шеноговой, купив по дороге огромную коробку конфет.
   - Вот! - торжественно произнес он, протягивая ей конфеты и конспекты. - А то меня совесть замучила. Снится, что приходишь и душишь меня во сне, требуя шоколадку.
   - Вообще-то, кто-то расцеловать грозился, - хихикнула Женя, и, щелкнув парня по носу, закрыла дверь.
   Расплатившись с сокурсницей, Уханов отправился к Олеське. Девушка паковала вещи.
   - У меня поезд в четыре, - сообщила она, протягивая деньги.- Уезжаю обратно в Херсон. Наверное навсегда. У родителей денег нет больше учить меня тут. Если бы не вы, не знаю, где бы на билет собирала. Проводишь?
   - Обязательно, - Никита вернул половину. - Держи на дорогу. Кушать, там. То се.
   Олеся снова вернулась к сумкам.
   - Ко мне Мишка твой клеился.
   - Ну к тебе тяжело не клеиться.
   - Да? А чего ты тогда тормозил?
   - Гм. Ну у меня девушка была...девушки... вроде бы. Как бы были. Вот.
   - И сейчас есть?
   - Сейчас нет.
   Олеся села к Уханову на колени, и взъерошила ему волосы.
   - Кудрявчик такой. Вот скажи мне...Я уеду домой. Миша с долгом расплатится. Еще ты помог какому-то там другу. А что тебе? Ну, кроме фингалов. Несправедливо как-то.
   - Справедливость - понятие абстрактное. На самом деле, как говорят мои друзья пендеры, все просто, как рок-н-ролл. Если рассматривать справедливость с точки зрения...
   Олеся закрыла парню ладошкой рот.
   - У тебя на коленях девушка сидит, а ты философствуешь.
   Уханов сконфуженно смолк, и густо покраснел. Горячее, вкусное дыхание красавицы обжигало. Огромные зеленые глаза мерцали манящими звездами. Губы были мягкие и прохладные...
   Через четыре часа, Никита смотрел, как поезд отходит от перрона. Олеся помахала в окно, и послала воздушный поцелуй. Уханов махнул в ответ. Было грустно. Дорогу до общежития он преодолел, как в тумане. В комнате с нетерпением вышагивал Кленов. Он выхватил деньги. Волнуясь, все пересчитал, и друзья пошли к Гоше. Ковырявший в магнитофоне отверткой Цирус недоверчиво забрал долг.
   - Даже с процентами, - удивился он. - Представляю, сколько вы народа обули. Небось, Никитка замутил? Всегда подозревал за ним тягу к криминальному, замаскированную невинной моськой. Жаль. Я работу вам уже придумал. Парни вы спокойные, оба не хилые. Поперло бы. Денег заработаете. Хотите?
   Никита отрицательно помотал головой.
   - Если все станут бандитами, кто тогда будет физиком?
   Гоша захохотал, показав золотой зуб.
   -Ну тогда не смею вас больше задерживать, - он снова уткнулся в магнитофон.
   - Останешься еще на пару деньков? - спросил в коридоре Мишка.
   - Не. Хорошего по-немногу. Бате новые ворота сварили. Поставить надо, пока он в отпуске. Да и надоел ты мне.
   - Сука, - Мишка обнял друга. - Хорошего лета.
   На вокзале Уханов пересчитал оставшуюся наличность, купил сестре пару мелких разноцветных фигурок в киоске, и, подобрав возле мусорного бака билет, привычно с помощью булавки и ручки переправил на нем дату. Электропоезд ожидал уже на третьем пути. Внутри рассаживался народ. Дачники распихивали ведра, мотыги и лопаты, служащие разворачивали газеты, студенты беззаботно хохотали, сновали продавцы мороженого, газет и книг. В соседнем ряду дембель устраивал
   на полку рюкзак. Голубой берет непостижимым образом держался на самой макушке. Залихватский чуб покачивался в такт движениям. Роскошный аксельбант с кистями так и притягивал глаза. Красивое лицо уродовал огромный рваный шрам.
   - Сынок, где же тебя так, - пристала к дембелю бабуля в платочке. - Войны ить нет сейчас.
   - Во Владике у осетин с ингушами другое мнение, - блеснул в ответ белозубой улыбкой солдат.
   Никита вдруг почувствовал, что сильно устал. Он прислонился головой к стеклу и закрыл глаза.
   - Осторожно, двери закрываются, следующая остановка завод Контакт, - сообщил приятный женский голос.
   Электричка с равномерным стуком стала набирать скорость. В этот момент в открытое окно влетел, брошенный каким-то ублюдком железнодорожный костыль. Со страшной силой он ударил в стенку над головой Уханова, и, оставив вмятину, отскочил к его ногам крутясь и противно дребезжа. Шум, стоявший в электропоезде, сразу смолк. Все смотрели на Никиту. Открыв глаза, он оглядел костыль, и остановив железяку ногой, снова прислонился к окну. Притихший было народ сразу
   принялся обсуждать обнаглевших хулиганов. В вагон зашла семья. Женщина с гитарой, муж с барабанами, и девочка со скрипочкой.
   - Ну, сейчас завоют. Подайте сиротам, - прокомментировал кто-то их появление.
   Трио разместилось в проходе и заиграло. Женщина неожиданно сильным, чистым голосом запела.
   - Есть такие дороги - назад не ведут.
   На чужом берегу я прилив стерегу.
   Паруса обманув, ветер стих навсегда,
   Плоским зеркалом стала морская вода.
  
   Обернуться бы лентой в чужих волосах,
   Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх,
   Шелком в руки родные опуститься легко -
   Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.
   - Э-эх, где ты, дипломант по бальным танцам! - дембель вскочил, и вдруг затанцевал напротив поющих. Он раскинул руки, закрыл глаза и красиво задвигался в такт музыке.
   - Танцуй. Танцуй, сынок, - подбодрила его бабушка.
   Сидевшая неподалеку девушка подскочила с места.
   - Амина, ты куда? - попыталась поймать ее за руку подружка.
   - Здорово же! - отозвалась она и встала напротив солдата, счастливо улыбаясь.
   В вагон грузилась стайка гопников.
   - Ползает такой. Не бе-ейте меня, - рассказывал под гогот вожак, отхлебывая пиво.
   В дверях тамбура он неожиданно замер. Картина, открывшаяся перед ним, была пугающе непривычна. Здоровенный десантник танцевал в проходе. Напртив его вьюнком крутилась девушка. Легкое летнее платье, нежным цветком обхватывало ее фигурку. Глаза задорно и хулигански блестели черными бусинками. Люди вокруг дружно хлопали в ладоши, стараясь попасть в такт музыке. Это было нереально. Это было непривычно. Это был чужой вагон, где таким, как он, не было места. Там не было страха.
   - Беспонтово тут, - выдохнул наконец гопник, и, развернувшись, пошел в другую сторону.
   Его друзья с облегчением двинулись следом. Электропоезд, посвистывая и стуча колесами, несся все быстрее и быстрее, вырывая людей из объятий душного города. Пара все зажигательней и зажигательней танцевала, вызывая радостные эмоции. Никита сладко спал, чему-то улыбаясь во сне. Музыканты самозабвенно играли.
   - Третий год я зову - только эхо в ответ,
   Обманул меня ветер, запутал твой след.
   Только сталь твоих глаз не забыть никогда,
   А в груди ледяная морская вода.
  
   Обернуться бы лентой в чужих волосах!
   Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх,
   Шелком в руки родные опуститься легко -
   Вспоминай мое имя...
  
   Ветер, брат ты мой, ветер, за что осерчал?
   Хороню в себе боль и венчаю печаль.
   Бурунами морскими пробежать нелегко -
   Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.
  
   Вспоминай мое имя, прикасайся рукой.
   (Хелависа/Мельница)
   Пролог
   Цируса и Люси застрелят осенью этого же года, во время игры в преферанс вместе с местным авторитетом. Профессиональный расстрел банды, породит множество слухов о прибытии в город легендарной "Белой руки".
   Цибалин в начале нулевых эмигрирует за границу, где примет участие в постройке адронного коллайдера.
   Фиолетовый в университет так и не восстановится. Его заберут в армию. Колонну, в которой он будет находиться, полностью уничтожат боевики в день подписания хасавюртовского соглашения.
   Риль станет профессором и будет преподавать в политехническом университете.
   Лепехин со временем станет большим начальником. Он полюбит такие понятия, как статус и престиж, и полностью забудет о дружбе с Ухановым.
   Питона убьют в девяносто пятом, за две недели до свадьбы, когда он попытается открыть свое дело. Вместе с ним погибнет и его верный оруженосец Таракин.
   В девяносто шестом Уханова и Кленова призовут в армию, в связи с острой нехваткой кадровых офицеров. Полтора года они прослужат в одной части, а потом судьба их раскидает. Одного на Кавказ, другого в Таджикистан. Снова встретятся они только через десять лет. Конец.
Оценка: 8.33*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"