Кузнецов : другие произведения.

Постапокалиптика про мутантовъ - гл. 8

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Собираемся кульминировать)))

   Содержание
   Глава 1. Дороги, которые нас выбирают
   Глава 2. Тревоги, которые нас пеленают
   Глава 3. Подмоги, которые нам обещают
   Глава 4. Мутантские доги на привязи лают
   Глава 5. Оскалены пасти, глаза точно блюдца
   Глава 6. И жуткие звуки в ночи раздаются
   Глава 7. А звенья у цепи вот-вот перетрутся
   Глава 8. Неделька-другая, и звери сорвутся!
   Глава 9. И цепи порвались. И звери сорвались
   Глава 10. Немедленно бросьте мутантские кости!
  
  
   Глава 8. Неделька-другая, и звери сорвутся!
  
   1. Адам Константинович Рябинович, рядовой войск МЧС
  
   Прежде чем отправиться в Березань, хорошо всё взвесили: кому идти, зачем, да и надолго ли? Выходило, что идти надо по-любому, ведь от столбняка хороший человек умереть может. А к тому же и от пацанёнка узнали уже много: капитан Сергеев у себя в Березани таких вестей не сыщет. Конечно, пора докладывать капитану. А что пацанчик ещё может много чего сказать - так пусть лучше профессору Милорадовичу говорит. Профессор умный, он главное запомнит, чего надо, перескажет.
   Думали ещё, чтобы кому-то в Березань идти, а кому-то остаться - но несерьёзно это. Когда вас всего два солдата, лучше дальше не разделяться. Не то по одному делить будут уже совсем жёстко и на много частей.
   Так вот и порешили: идти поскорей, прямо с утра, не задерживаться, и непременно вдвоём - с Коляном Хрусталёвым, то есть. Ну, и Славомира Костича третьим взять, как же иначе, когда ради него идём.
   О том, что собрались уходить, решили особо не распространяться. Мало ли, вдруг капитан скажет: а чего пришли-то, возвращайтесь-ка в Елань, да разузнайте всё путём. А то без подробностей нет понимания, что делать. Коли скажет так капитан - и ладно: вернёмся в Елань, будто никуда не ходили. Официально ведь ни с кем не прощались. Щепанского вон тоже не расцеловали на прощание в обе щеки. Непорядок, хе-хе!
   Неофициально кое с кем попрощались, конечно. С Милорадовичем, понятное дело. С мальцом по имени Тьфу (то есть Тхе - но тут один хрен: имечко у него какое-то плевательное). И Веселин Панайотов ещё в гости зашёл, так с ним тоже попрощались. А больше в этой экспедиции, почитай, и не с кем прощаться. Остальные - чисто шпионы.
   С мальцом, кстати, вот что получилось. Он-то сбежать - сбежал, а куда сбежал, и сам не прикинул. Детей ихних - мутантских - теперь лет до трёх в особом питомнике с матерями держат, а дальше отлучают от матерей - и скорее в школу. Английский язык изучать. И нет такого, чтобы кто-то своих детей прятал - за это ведь можно самому пострадать. Потому родители Тхе - они бы первые его сдали. Такой уж мутантский образ мыслей.
   Ну, и раз некуда Тхе деваться, то решили его Панайотов с Милорадовичем у себя прятать. Им-то он и по-человечески приглянулся, да и для науки шибко полезен, не без этого.
   Но то уже дела еланские, а нам дорога в Березань. Знакомая уже дорога. Так вот и по жизни: ходишь себе туда-сюда, БТРом ездишь взад-вперёд - патрулируешь, значит. А коли всё по одному месту, то, знать, на роду такое написано.
   Хотя что на роду написано, то и переписать можно. Вон село Рябиновичи тыщу лет себе на одном месте простояло, а подкралась мерзкая Чернобыльщина с тамошними почварами - пришлось всем перебираться куда-то под замок Полоцк. Добро бы только и там мутанты не достали. А то ж переезжать - оно тоже судьба, и из незавидных.
   Нынче и проснуться пришлось ни свет, ни заря - чтобы не сильно на глаза попадаться, а вчера и легли совсем позно - всё Тхе расспрашивали. Вот бы поскорей дойти до березанской больницы и выспаться.
   А пока зачавкало под ногами болото: ляпу-чапу, ляпу-чапу... Шли медленно - параличному Костичу с трудом удавалось двигаться. Прикрутила клятая инфекция. А когда медленнее идёшь, так и ноги сильнее вязнут - не без того. Как взошли на твёрдую землю Кабаньего острова - вздохнули с облегчением. Или нет?
   Навряд ли. По лицу Славомира из Белграда никакого там облегчения не прочтёшь - застыло, как глина. И Хрусталёв шёл в напряжении, это точно. Наверное, он волков боится.
   Зато Адам Рябинович не боится. Он знает, чего ждать от этого зверя. Если волк тебя уж признал - дальше можно ходить смело. Волки - не шакалы какие-нибудь, чтобы ни с того ни с сего менять решения. Им надо действовать уверенно. А коли начнёт волк так глупо колебаться - его свои же проучат. Ибо заколебал!
   За весь путь через Кабаний остров перед Рябиновичем лишь однажды мелькнул волчий силуэт где-то на пределе человеческой видимости. И всё. Видать, этот четвероногий сторож опознал их с Хрусталёвым - и попусту решил не вмешиваться. Идут люди, значит, надо им. А волку что с того?
   Пройдя весь остров, Адам обернулся, отвесил земной поклон и вполне серьёзно негромко сказал:
   - Спасибо, волки, что пропускаете.
   По дороге к Елани он так поблагодарить забыл, но никогда не поздно набираться вежливости.
   В ответ на "спасибо" Рябиновичу послышался отдалённый волчий вой.
   - Ты слышишь? - вздрогнул Колян Хрусталёв. Ага, по всему - вой не просто послышался.
   Остался второй, самый долгий болотный переход. Одолеть его - и можно будет отдохнуть в Березани.
   Только Славомир Костич заметно выбился из сил. Или тело всё дальше переставало его слушаться - тут одно другому не мешает, всё равно скверно. Костич и шёл-то налегке, не тащил на спине рюкзака с вещами, но для больного человека и ноги переставлять - это труд.
   - Так что, тащим его за руки - за ноги? - нехотя предложил Хрусталёв.
   - Пусть пройдёт, сколько сможет, - решил Адам, - а как начнёт уже тонуть, мы подхватим. Заранее выбиваться из сил - дело гиблое.
   Костич очень старался, вот и прошёл своими ногами добрую половину болотного пути. А там уже и Хрусталёв с Рябиновичем подсобили. Выдюжили, хотя Колян - мужичонка хлипкий.
   Березань - по первому впечатлению - ничуть не поменялась, будто и не покидали её несколько дней назад. Интересно, вернулся ли в неё страшный Пердун? Похоже, нет, думал Рябинович, придирчиво оглядывая селение со стороны луга, на котором их троица расположилась передохнуть. Ничего не говорило глазу: вот пришёл хозяин. И это-то радовало.
   - Как, Славомир, отдохнул? - спросил Рябинович.
   Ответить тот не смог. Рот перестал открываться - бывает же!
   - Ну, отдохнул, или нет, а пойдём! - Адам с Коляном взяли на плечо напряжённое, какое-то затвердевшее тело учёного и понесли к посёлку.
   По дороге Рябинович ещё пытался поговорить с Костичем. Тот, судя по глазам, всё понимал, но не имел власти растворить рта. Положеньице!
   - Ух, Погодин обрадуется! - хохотнул Хрусталёв, поднимаясь кривой улочкой к берёзовому частоколу. - Он же и Бегичу, и Багрову чуть ли не первым долгом противостолбнячную сыворотку вкатил. И уже ходил довольный, что, по крайней мере, от столбняка застраховался.
   - А чего ему не ходить довольным?
   Из дальнейших путаных объяснений Хрусталёва Рябинович уразумел, что и сама противостолбнячная сыворотка - штука опасная. Если Погодин не смутился возможными осложнениями, а колол сыворотку не глядя, значит, сильно боялся столбняка у раненых. Тех пронесло, но вот сегодня к нему на операционный стол внесут Костича. Как тут лицу Погодина не вытянуться?
   Встречные мутанты провожали настороженными взглядами тело Костича, будто одеревеневшее на плечах солдат. Вчувствоваться в эти взгляды было проще пареной репы. Мутанты же тупые, и редко могут скрыть личное отношение, особенно во всём, что касается человеческих тел.
   Так вот, тело Костича. У некоторых прохожих оно вызывало явный аппетит, но большинство испытывало тревогу. Рябинович не раз услышал шёпоток про какого-то "духа берёзового леса", который в Костича наверняка вселился. А таких одержимых есть нельзя: они заразны.
   А никто вам, свиньи, его в пищу и не предлагал!
   Зайдя за частокол, Хрусталёв и Рябинович привычно свернули к больничному бараку. Подойдя совсем близко, спохватились, что ворота стоят нараспашку, а на часах никто не стоит. Ни Мамедов, ни кто другой.
   - Что-то нечисто, - взволнованно пролепетал Хрусталёв, - может, так сразу не будем заходить?
   - Поздно, - почти не раскрывая рта, словно в подражание Костичу, проворчал Рябинович, - за нами уже толпа собирается.
   Хрусталёв оглянулся и побледнел:
   - А слона-то я и не заметил.
   Вместо того, чтобы тянуть, да выжидать, в больничные ворота почти вбежали. В вестибюле тоже не встретилось никого из русских военных. А чем дальше в коридор, тем неспокойнее.
   Рябинович пинком распахнул дверь в операционную. Пусто. Серый евроаппарат по обеззараживанию крови всё ещё стоит под окном, но из людей к нему никто не подсоединён. Ни Багров, ни Бегич.
   - Или все выздоровели, или всё намного хуже, - пробормотал Хрусталёв, - но второе "или" - скорее всего.
   Что тут ответишь? О чём говорит опустевшая больница в мутантском краю? Вряд ли о светлом празднике выздоровления.
   Тут отворилась дверь одной из палат, и в коридор вышел санитар Фабиан Шлик.
   - Фабиан, привет! Где наши? Где капитан Сергеев? - изрядно запышавшись, выпалил Хрусталёв.
   - Так... они ушли, - промямлил Шлик, - не знаю, куда. Здесь остались только мы трое...
   - А где раненые? Зоран Бегич, капитан Багров?
   - Всех ваши забрали, - более уверенным тоном сказал Шлик, но глаза забегали. - А вы что, принесли больного?
   - Как видишь, - Хрусталёв кивнул на застывшее тело Костича, ноги которого держал на плече, - кажется, столбняк.
   - Так несите скорей в операционную! Я пойду позову Каспара и Дитриха, - засуетился Фабиан.
   Вместо чтобы вернуться к операционной, куда только что заглядывали, Хрусталёв дёрнулся в сторону выхода из больницы, но поздно - в вестибюль уже входила плотная группа мутантов. Между прочим, с автоматами.
   - Не пробьёмся, - одними губами произнёс Рябинович, оценив ситуацию, - отступаем вглубь здания...
   Славомира Костича не стали заносить в операционную, положили прямо на пол в коридоре, сами отбежали едва ли не в панике. Рябинович втянул Хрусталёва в пустой кабинет главврача и стал медленно, не дыша, закрывать за собой приоткрытую дверь. Может, не разберутся, куда мы юркнули? Вроде, отвлеклись на оставленное тело. Прости, Господи, что не успели беднягу пристрелить.
   В сужающуюся щель Рябинович прекрасно видел своих недалёких преследователей и убеждался: их помыслы приковал к себе Костич. Мутанты, собиравшиеся в вестибюле, глядели на тело учёного с гастрономическим вожделением и медленно к нему приближались, покуда кто-то из них не проронил:
   - Поглядите, в него же вселился дух берёзового леса!
   После таких слов толпа мутантов от Костича даже отшатнулась. И слава Богу: вовсе некрасиво было так его оставлять! С другой стороны - выжить бы теперь хоть кому-то!
   - Да, это дух берёзового леса! Посмотри-ка на лицо: всё уже одеревенело, скоро нарастёт береста, - разорялся среди мутантов некто самый наблюдательный.
   - Точно! Эти двое! Они же нам специально его подкинули! - раздались крики гнева. - Искать диверсантов!
   Конечно. Если мутанты отравятся человечиной, виноваты только мы.
  - Что делать будем? - грустно шепнул Хрусталёв.
  - Спустись, погляди, что там теперь в подземелье, - предложил Рябинович, - а я буду гостей встречать. Боюсь, вот-вот постучатся.
  - Думаешь, там появился выход? - сыронизировал Колян.
  - Не думаю, но мало ли...Лучше знать больше, чем поменьше.
  - Как скажешь, - Хрусталёв исчез за железным шкафом.
  Вернулся хлопец довольно быстро. Мутанты пока не подоспели.
  - Ну, какие там новости?
  - В 'Библиотеке' новая голова появилась. Подписано 'Сопля', представляешь? Верно, и правда Сопля. То-то его в Елани не могли сыскать.
  Что ж, если Пердун спокойно пополняет коллекцию, значит наших тут нет давненько, печально прикинул Рябинович. А вслух сказал:
  - Да не размазывай сопли, парень! Что там ещё?
  - Ещё там близ решётки кто-то чудовище порешил, - добавил Колян. - Верно, наши - рядом пустые рожки остались.
  - Расстреляли из-за решётки?
  - Ага - размазали по-чёрному, пока гадина прутья сгибала. Прорвалась бы - наделала шороху, но её так уделали ...
  - А как сама решётка? Пролезть-то теперь можно?
  - Кажется, нет, - замялся Хрусталёв, - щель там совсем маленькая.
  Но не прошло и четверти часа, как оба запросто преодолели 'совсем маленькую' брешь в решётке, на ходу отстреливаясь из калашей от наседающей мутантской кодлы.
  
   2. Юрий Михайлович Багров, капитан войск МЧС
  
   Немцы из "Хирургов через заборы" оказались не самыми утончёнными вербовщиками. Действовали с немецкой добросовестной прямолинейностью, вот капитан Багров их и раскусил. И попросил далее не стараться. Так и сказал, имея в виду, правда, не медицину.
   Но герр Дитрих и герр Каспар обиделись - и прекратили стараться решительно во всём. С тех пор к капитану наведывался лишь санитар Фабиан, да и тот, наверное, тайком от начальства. И процедуры с серым евролэбовским аппаратом в одночасье прекратились.
   Знал бы Багров заранее - сумел бы облечь высказывание в более обтекаемые формы. Вот только заранее с ним было не знание будущего, а прекраснодушные представления о немцах как о романтических героях, повёрнутых на ответственности, как об аккуратных тружениках, ценящих превыше барышей свой профессиональный долг, и много такой ахинеи.
   Где-то он о немцах подобное читал. Да и не только. Много раз он сводил и личное знакомство с носителями германского духа - через их литературу, музыку, философию. И по-прежнему готов подтвердить мнение о немцах, как о людях ответственных. Но теперь - с оговоркой.
   Правильные, ответственные немцы, наверное, остались в Германии. А в Россию приехали шпионами - совсем другие немцы. Безответственные, неправильные - ведь им здесь предстоят заведомо неправедные дела. Настоящая немецкая совесть подобного бы не потерпела.
   А ещё через полночи Багров обнаружил, что он привязан к носилкам. Крепко-крепко. И даже не столько привязан, сколько обездвижен за руки и за ноги специальными захватами.
   И опять осталось фантазировать в сослагательном наклонении: знать бы заранее... Знать бы заранее, отчего медики из "Хирургов через заборы" решили тебя держать не на деревянном больничном топчане, а в тех самых носилках, в которых ты сюда доставлен товарищами.
   Ты думал, речь шла о твоих удобствах? Что ж, носилки удобнее дурацкого топчана, тут и спорить не о чем. Но топчан прост, а носилки - трансформеры с множеством функций. Кстати, среди них - и функция "смирительной рубашки", востребованная в психиатрии. Ты о ней до сих пор не знал, так как русского текста инструкции тебе не прислали. А ещё носилки при тебе ни разу прежде не подключались к питанию. Ты не мог заметить, как из пазов выезжают стальные захваты для голеней и запястий.
   А ведь носилки-трансформеры долго ждали своего часа. Ещё с того волнительного мига, когда к замку Брянск прибыла фура из Германии, доверху набитая всяческой гуманитарной помощью - и честной, и не очень, и явными "троянскими конями". Носилки тоже оказались среди помянутых "коней", но на тот момент показались изделием достаточно невинным, чтобы укомплектовать ими начальственные БТРы.
   задним числом легко узнаваемыми.
  
   3. Алексей Иванович Сергеев, капитан войск МЧС
  
   Всего два новых немца поселилось в больничном бараке, а теснота как-то сразу ощутимо сдавила бока. Свободно уже не поговоришь. "Осторожно, враг подслушивает!", как писали на советских плакатах сороковых годов двадцатого века. И если раньше вполне мог бы подслушивать тот же Фабиан Шлик, то теперь, с добавлением ещё двух пар ушей, разведывательная суть "Хирургов через заборы" стала навязчиво бросаться в глаза. И даже о сущих мелочах Сергеев предпочитал говорить солдатам в кабинете главврача, оставшемся едва ли не единственной русской территорией больницы. Вот и мало места - ещё бы, когда больница сузилась до размеров одного кабинета. По сути, так.
   Захотелось убраться из тесного мирка далеко-далеко. Но пока нет оснований забрать с собой капитана Багрова, придётся оставаться здесь. И не торопиться, не выдавать нетерпения.
   - А эта тварь, внизу, ломится в решётку всё сильнее, - заметил Мамедов.
   - Так и есть, - хмыкнул Погодин, уж не знаю, на что она рассчитывает, но мне кажется... в последнее время звук стал другим.
   - Может, на то и рассчитывает, - Сергеев прислушался, - а чем отличается звук?
   - Как будто решётка поддаётся, - вздохнул Погодин.
   - Да, поддаётся, - Мамедов сказал уверенней.
   - Это не новость, - вздохнул Сергеев. - Решётка немного шаталась уже давно. Там, - он кивнул на нишу за металлическим шкафом, - Шутов дежурит. Как раз и следит, чтобы расшатывалась не чересчур сильно.
   - Что же он нас не извещает? - фыркнул Погодин. - Ему что, ещё слабо расшатано? Да если мы отсюда слышим?!
   Словно в ответ на критику снизу послышалась автоматная очередь.
   Шутов пытался охладить пыл чудовища. Как бы только, наоборот, не раздразнил его. И да, удары в решётку сделались чаще и мощнее. Но и очереди злее. Шутов и чудовище друг друга стоили.
   - За мной, - скомандовал капитан Сергеев, заходя в нишу за шкафом, откуда открывался подземный ход.
   Мамедов и Погодин присоединились. За ними просунули было любопытные лица Егоров и Гаевский, но капитан приказал им вернуться в коридор первого этажа и подежурить перед дверью кабинета. На случай, если кто-то будет ломиться: всё-таки Шутов уже нашумел изрядно.
   К месту, где коридор перегородила решётка, подошли быстро.
   Сергеев окликнул Шутова ещё издали - на всякий случай. Иди пойми, что выкинет азартный автоматчик, если осознает чьё-то присутствие в подземелье в последний момент. Оглохший от грохота собственных очередей солдат может и не сразу признать капитанский голос.
   - Эй, Шутов, что за самодеятельность?! - крикнул Сергеев.
   - Тварь почти прорвалась! - не поворачивая головы, прорычал Шутов, зарядил в АКМ новый рожок и продолжил поливать свинцом две загребущие конечности монстра, высунутые из-за решётки на добрых три метра. Когти судорожно скребли каменные плиты.
   А бесформенный обрубок между конечностями - там же раньше была голова! Надо же, как сильно Щутов продвинулся - шею твари перерезал очередями, отчего огромная свиномедвежья морда, чудом просунутая между прутьями решётки, теперь бессильно упёрлась в пропаханную зубами борозду между напольными плитами.
   Кровь чудовища так и брызгала по полу, стенам и потолку, еле озарённым тусклым факельным светом. Шутов и сам стоял весь красный, под ним - наверное, уже с одежды - натекла отдельная кровавая лужица.
   - Мамедов, Погодин, а ну не стоим, помогаем! - оценил ситуацию капитан Сергеев.
   - Да я и сам почти справился, - отёр Шутов со лба пот пополам с вязкой кровью монстра.
   - Вот и отдохни, дай другим поиграться! - Мамедов точной очередью окончательно перерезал шею чудища. Голова дёрнулась на полу и застыла. Когти передних конечностей перестали скрести по плитам, расслабились.
   - Вот что значит вовремя поразить нервные центры, - небрежно бросил ефрейтор Погодин. Он тоже пару раз успел куда-то выстрелить.
   - Справились, - констатировал Шутов.
   - Вижу, - кивнул Сергеев. Он обошёл вокруг торчащих из решётки частей чудовища. Неправдоподобная образина.
   Свиномедведь? Да, что-то наподобие. Пещерный вариант. Причём с бивнями почти слоновьими - правда, их злобная тварюка лишилась первыми, расколотила об решётку. Но зато и решётку-то как погнула!.. Не пусти Шутов автомат в дело, ему бы и самому несдобровать. Наверное, гигант-свиномедведь протискивался сквозь выгнутые прутья, чтобы разобраться с ним лично. Хорошо ещё, задняя часть основательно застряла.
   - Что теперь, мой капитан? - спросил Мамедов.
   - Надо бы обследовать подземелье за решёткой, - прикинул Сергеев, - а для этого придётся убрать с пути тушу.
   - Сделаем! - Арслан вытащил из ножен идеально острый родовой кинжал, который по пустякам, а тем более - для разделки туш - обычно не вынимал. Но сейчас - особый случай. Поверженный зверь истинно чудовищен, и расчленить его способен далеко не всякий клинок.
   - Помогайте! - привлёк Сергеев Шутова с Погодиным.
   Мамедов кромсал кинжалом свиномедвежью тушу, остальные отволакивали прочь отсечённые куски.
   Некоторые из отрезанных частей конвульсивно подёргивались, и Сергеев подумал, что расчленить чудовище - решение правильное во многих отношениях. Но главное...
   А что, если бы гадина в один прекрасный момент ожила - когда того менее всего ждали? Обследовали бы подземелье, шли бы спокойно назад - а тут безголовый свиномедведь оклемался, когти веером выставил - и снова на обидчиков!
   - О, глядите, мой капитан! - послышался небывало изумлённый голос Мамедова. - Этого медведя кто-то до нас уже пытался свежевать!.. - горец уже в большинстве отсёк лишние части монстра и через искорёженную решётку заглянул на ту сторону прохода, закупоренную задней частью свиномедведя. Там и увидел давние следы от аккуратно спущенной с чудовища шкуры.
   Сергеев тоже их разглядел и укрепился во мнении о феноменальной живучести чудища.
   Когда-то свиномедведя уже побеждали. Даже шкуру сняли - но почему-то только до половины. А дальше... - дальше зверюга проснулась и жила припеваючи в поздемелье аж до сегодняшнего дня. И остальную часть шкуры содрать оказалось некому.
   Вот он каков, неубитый медведь. Или - неубиваемый?
   - Надо бы сжечь отсечённые части, - нахмурился Погодин, - и задние лапы отделить от туловища поскорее. На них ведь тоже коготки будь здоров!
   - Согласен, - проронил Сергеев.
   - Займёмся, - ответствовал Шутов.
  
   4. Горан Бегич, этнокартограф
  
   Словно какая-то сила после обеда выгнала на парадный двор перед Председательским домом почти всю мутантскую верхушку Березани - Закусило, Вертизада, высокопоставленных охранников - Дылду, Дерьмодава, Перебейноса, Кишкинаружу, четвероногого Свинтуса, да в довершение полноты представительства - всех троих немцев из 'Хирургов через заборы'.
  И Горан. Да, Горан тоже зачем-то сюда вышел. И остался, чтобы понять, что же затевается.
  Ну, вернее, он так себе объяснил причину, почему остался. А мог ли не остаться, да и какова подлинная причина - дело тёмное.
  Будто случайно прогуливаясь, к Председательскому дому подошла группка из рядовых уважаемых сельчан. Среди последних Горан узнал Ванидло, Переползло, Кабысдоха с племянником и Хрыча. Каждый из них имел какие-то дела с Каспаром Вирхофом, наверное служили тайными информаторами, вот Горан Бегич их поневоле и запомнил.
  А потом подошёл и давешний сторож из больничного барака. Сторож сильно хромал, ноги его не гнулись, на голове красовалась линялая балаклава, но никто на этого субъекта не обратил внимания, даже лица не повернул, пока он проходил через двор.
  Вернее, внимание-то хромой сторож как раз привлёк, и даже весьма напряжённое. Но за ним следили в основном боковым зрением. И стояли во дворе, как ни в чём не бывало, только молча.
  Сторож прошёл по средней линии двора, в упор глядя на мутантов справа и мутантов слева, которые старательно его не замечали. Дошагал до стены Председательского дома, развернулся, ощупывая взглядом всех и каждого. И с оглушительным звуком испортил воздух.
  Звук послужил сигналом. Будто моментом истины.
  - Ты, Пердун? - с испугом и недоумением в голосе воскликнул Закусило. И все другие тоже словно только что признали правителя Березани, вот и кинулись изъявлять почтение:
  - О, Пердун, сколько зим...
  - Не узнали тебя, Пердун, богатый будешь!
  - Соскучились, надёжа ты наш...
  Сторож больничного барака слушал славословия, чуть склонив голову в балаклаве и широко расставив несгибаемые конечности. Затем чему-то кивнул и сорвал с головы маску, причём открыл совершенно обычное и унылое в своей банальности мутантское лицо. Акт открытости.
  Обнажение лица своего лидера толпа мутантов встретила единодушным воплем, исторгнутым из глоток будто по специальному сигналу невидимого дирижёра.
  - Да, я Пердун, - ухмыльнулся мутант, - вы очень наблюдательные.
  Толпа рассыпалась в ответных любезностях. Приятно, когда первое лицо в селении тебя хвалит, пусть даже не выделяя персонально.
  - Я Пердун, и я принёс вам кое-что показать, - улыбка Пердуна при этих словах стала злобной, - оно в мешке.
  Тут только Горан заметил, что в руке Пердуна - небольшой мешок. А в мешке-то что? Футбольный мяч?
  В мешке оказалась голова Сопли. Почему-то Горан Бегич узнал её моментально, хотя мутанты, как он неоднократно убеждался, почти все на одно лицо.
  Итак, Сопля. Тот, который с самого начала боялся вести экспедицию в Березань. Тот, который обрадовался, когда узнал, будто Пердуна в Березани пока нет. И - вполне довольный, ушёл в Столичную Елань, где надеялся спрятаться от козней Пердуна под крылом правительницы Дыры. Не спрятался.
  - Ой, а как же Дыра?.. - глядя на голову Сопли, перепугался Закусило.
  - Дыра в курсе! - победно бросил Пердун. Она не в обиде, но ждёт ответной услуги. Эй, Кишкинаружу, Перебейнос!
  - Слушаем, Повелитель! - поклонились те.
  - Возьмите Вертизада.
  - Меня?!! Меня-то за что? - заверещал гей-мутант.
  - Не важно, - с ленцой отозвался Пердун, - Дыра определит.
  Вертизад принялся вырываться, другие посмотрели на него с осуждением. Мол, что за детство и пустые затраты времени?
  - Ты справедлив, Пердун, - торжественно молвил Закусило.
  - Чёрт побери, да! - хохотнул тот. - Сопля за Вертизада.
  Кишкинаружу с Перебейносом скрутили голубого дружка Прыща и увели его. Скоро голова Вертизада пополнит коллекцию голов, которую собирает Дыра. Сопля за Вертизада. Да...
  - За этим ли ты нас пригласил, о великий Пердун?
  - Нет. Есть другое важное дело.
  - Какое? - в хоре, что задал этот вопрос, поучаствовали даже немцы.
  - Ультиматум Пердуна, - сказал председатель Березани, - я появился, чтобы вы узнали. Русским надо уйти.
  Да? Горан стал соображать, не отразится ли решение Пердуна и на судьбе его близнеца Зорана. Не должно бы, но кто знает?
  - Русским давно пора указать на дверь, - продолжал Пердун. - И очень жаль, что меня в Березани не было. Потому что стряслось непоправимое. Истинный Хозяин Березани повержен, - на лице Пердуна вдруг сложилась страдальческая гримаса и он завыл в голос. - У-у-у-у! Умер наш неубитый медведь! Осиротела Березань. Русских нельзя больше тут оставлять. Вон их!
  - Вон! - поддержали Пердуна мутанты-соратники.
  
  5. Алексей Иванович Сергеев, капитан войск МЧС
  
  Чудовище не ожило. Хотя, наверное, собиралось. Отчленённая голова его несколько раз бессмысленно разинула пасть, благо, её отволокли с прохода и упёрли носом в угол, где укусить живого человека она не могла. Последним движением челюстных мышц головной фрагмент свиномедведя как можно шире распахнул пасть, да так и остался, напоминая взведённый капкан. Мамедов ткнул в капкан подобранный на полу коридора стальной прут, но - ловушка не захлопнулась. Рискнуть ради опыта собственной ногой никому не захотелось.
  Движения туловища тоже угасли далеко не сразу. Последний случай состоялся уже к вечеру, когда решётку с горем пополам удалось открыть, и Шутов, опережая капитанский приказ, протиснулся в прежде недоступную часть подземелья. Словно специально поджидая врага, тело чудовища выдало заметную двигательную реакцию только в этот момент - но без вреда для человека. Лишённое передних и задних конечностей, оно едва пошевелило обрубками и застыло снова, уже навсегда.
  Шутов отвесил чудовищу шутливый поклон, выглядел который довольно-таки нелепо. И Сергеев догадался (ага, не дурак!), что победитель свиномедведя не просто так играет на публику из удовольствия покрасоваться. Шутов на такую мелочь и размениваться не станет. Он ждёт особого отношения, выделяющего героев между людьми. Он претендует.
  - О, - сказал Шутов уже из-за решётки, когда более-менее осмотрелся, - а тут просторно. Есть, что посмотреть. Заходите.
  - Приглашаешь? - хмыкнул Погодин. - Спасибо, не надо. Вдруг там ещё одно такое чудовище бегает?
  - Это вряд ли, - отмёл идею башенного стрелка капитан Сергеев. - тут им вдвоём не разминуться! И одно-то закрыло почти весь просвет коридора. Но зря рисковать не будем. Шутов, проверь-ка там обстановку, а тогда и мы полезем. Свети факелом и говори, что видишь.
  Шутов молча кивнул, ушёл, отсутствовал минут десять, потом вернулся.
  - Поворот, - сказал Шутов, - шагов через тридцать. А там дальше, за поворотом - дверь. За дверью - оружие в ящиках. И боеприпасы. Ящики американские.
  - Много оружия?
  - Прилично. А ещё дальше по коридору - свежий воздух. Аж эту вонь от зверя разгоняет малость... - солдат состроил гримасу отвращения, передавая силу здешней вони.
  - Шутов! - позвал Сергеев.
  - Да, мой капитан, - по-уставному откликнулся Шутов. А потеряно-то не всё. Берега парень запомнил.
  - Скажи мне пожалуйста, - Сергеев наклонился к погнутой решётке, за которой сейчас переминался с ноги на ногу звероборец, - нефёдовские всех круче, да? - тон получился наивный-пренаивный.
  Шутов отшатнулся от неожиданности. Сергеев продолжил с иронией истинно сократической:
  - Не дашь ли мне совета, как достигнуть твоей крутизны, а, Шутов? До сих пор у меня не получалось, но я буду молиться на тебя, и всё у меня получится. И тоже укокошу какую-нибудь тварь. Как хирург из-за забора! - от последней фразы Погодин и Мамедов заразительно прыснули, но Сергеев чудом удержался в псевдосерьёзном тоне. - Гляди, Шутов: и мои ребята тоже хотят быть похожими на тебя, но я - не Нефёдов, я не могу их этому научить!
  - Извините, мой капитан! Нашло, больше не повторится, - скороговоркой протарахтел солдат. Ответ правильный, можно и поддержать.
  - Бывает! - усмехнулся капитан. - Пока тварь не загнулась, ты чуток переволновался. В этом дело?
  Шутов поспешно кивнул, теребя камуфляжную куртку, покрытую свежими бурыми пятнами - свиномедвежьей кровью.
  Что ж, один из нелюбимых Сергеевым воспитательных моментов успешно завершён. До будущего раза.
  - Я... сделаю выводы, - с вежливостью пообещал Шутов.
  - Сделаешь, - примирительно подтвердил Сергеев, - а теперь-ка рассмотри остальную часть подземелья. Ту, где свежий воздух. В комнату с оружием не входи - вдруг растяжки? А ты нам с Нефёдовым ещё целым пригодишься. Лады?
  - Слушаюсь, мой капитан.
  Рядовой стал удаляться, вскоре его факел исчез за поворотом коридора. Остались только отсветы на тёмных каменных стенах. Странствовал на сей раз минут двадцать. Вернулся, доложил:
  - Прошёл всё. Опасности нет. Дошёл до лежбища дохлой твари, живых там не осталось.
  - Лежбище? - переспросил Сергеев. - А что там?
  - Там такой типа колодец, он на поверхность выходит, - объяснять Шутов немного затруднялся - помог себе жестами.
  Ого! Яма? Яма, охраняемая 'мутантскими догами' - свиньями на цепи. Здорово дело складывается, стоило что-то подобное предполагать. Значит, засекреченная яма - это колодец, ведущий в подземелья. И он сообщается с больничным бараком. Да, логично.
  Жуткий зверь свиномедведь, оказывается, житель не подземелья, а открытого небу колодца. Подземелье же для него - так, охраняемая территория. В нём (в подземелье) две подвальные комнаты: одна с оружием, другая с жуткой коллекцией Пердуна. Которая с оружием, находится под защитой монстра, а которая с головами - защищена от самого монстра - крепкой решёткой. Прежде когда-то крепкой.
  
   6. Горан Бегич, этнокартограф
  
  - Русских надо попросить отсюда вон, - повторил Пердун, ласково косясь на троих германцев, - обязательно надо. Но вот послушают ли русские простых мутантов? Сомневаюсь.
  Самокритично, ничего не скажешь. И Каспар Вирхоф, как самый опытный и ловкий из германских разведчиков, первым попытался 'разубедить' Пердуна:
  - Простите нашу германскую наивность, но так далеко и она не простирается, - медоточивая улыбка скрасила возражение, - кое-что знаем и мы. Друг Пердун - далеко не простой мутант. Мутантов с такой героической историей - ещё поискать. Мы-то знаем... - Каспар с изящной гибкостью поклонился. - И русские с такой силой не могут не считаться. Поклоны и лесть дошли по адресу. Пердун расцвёл, преисполнился значимости. Но о целях своих не забыл. Лидер Березани хитёр, уж это-то можно признать вовсе без лести.
  - Вы правы, друзья германцы. Ваши слова - совершенно справедливы. Силу русские признают, сопротивляться не смогут. Всё так. Но, - Пердун помолчал, заполняя долгую паузу единственно урчанием кишечника, - как-то несолидно нам разговаривать с русскими военными лично. Понимаете? Не тот у них статус. Старше капитана - никого! И это - на переговорах с третьим лицом Дебрянского ареала!
  - Вам нужны посредники, - нехотя признал Каспар, - да, мы понимаем.
  - Нет! - покачал головой шеф мутантов. - Нам нужны успешные посредники. Вот чего мы ждём от вас, - признанных европейских специалистов. Вот чего! - Пердун поднял выше уровня плеч и нацелил в потолок толстый указательный палец.
  - Мы применим наши скромные способности, - поклонился Вирхоф.
  И по тону его Горан Бегич безошибочно заключил: предстоящее применение способностей - вовсе не обязательно в германских интересах. Не вредит, это да - но и не на острие полученных с родины распоряжений. Троим врачам из 'Хирургов через заборы' лучше бы попусту не светиться, действовать через местную власть, а не наоборот. Увы, где-то что-то пошло не так. Роли поменялись. Вассалы вертят сеньорами - это немного неожиданно.
  - И мы надеемся на благополучный исход! - с твёрдостью отчеканил Каспар (а что ещё оставалось?). - Но мы хотели бы иметь представление о своих реальных полномочиях. Что именно мы вправе обещать?
  - У вас в руках один из них, - улыбнулся Пердун, - капитан Багров, так его, вроде, зовут? Это хорошая основа для торга. Вы дадите гарантии, что с этим капитанишкой ничего не случится. Им надо его подлечить, вы его действительно подлечите - подумайте, до чего довольными они останутся.
  - Если они соберутся уходить из Березани, вы не будете им препятствовать? Пердун задумался, потом покачал головой в знак того, что останавливать отряд капитана Сергеева ему никак уж не выгодно.
  - Лучше пускай проваливают, - тихо промолвил он.
  Каспар потёр ладони в знак того, что теперь знает всё необходимое для разговора с военными. Всё необходимое? Горан усомнился. А если русские всё же не согласятся? На этот случай германец не выяснил ничего. Но мутанты ведь предполагают и наказывать за несговорчивость? И кого им легче наказать, как не раненого капитана Багрова? Но где Багрова накажут, там и Зорану ненароком перепадёт. До чего все события опасно сцеплены и взаимосвязаны! И всякое из них угрожает либо лично тебе, либо близким!
  Трое германцев прямо с ходу направились к больничному бараку - договариваться с русскими. Горан искал повода поучаствовать в их разговоре, но не мог придумать, а Дитрих, Каспар и Фабиан уже далеко отошли; нагонять их и присоединяться казалось неоправданным: чем лично ты склонишь ситуацию в пользу мутантов? Разве путаться в диалог не станешь.
  Словенец совсем было решил, что зря колебался, когда свирепеющий взор Пердуна обратился на него лично.
  - А господину Бегичу требуется особое приглашение? - шеф березанских мутантов ухитрился совместить вкрадчивое произнесение каждого слова с громким, режущим уши криком. - Между прочим, господин Бегич уже и так подвёл кучу людей, когда вовремя не доехал до Столичной Елани! Не привёз карты с позициями мьютхантеров! - Пердун пренебрежительно сплюнул прямо Горану под ноги. - Люди обязательно отомстят - и будут совершенно правы! Так что - привет от Прыща!
  Словно ошпаренный, Бегич кинулся догонять германских товарищей. Да только если уж опаздываешь - то во всём. Не успел Горан присоединиться к беседе, а русские уже во всём согласились с немецкими переговорщиками. Практически по всем пунктам прошли те формулировки, которые Каспар только что согласовывал с Пердуном. Однако! Чудны бывают дела переговорные - иной раз присутствие другой стороны никак не влияет на выработку решения!
  - Итак, - заключил капитан Сергеев, - раненые находятся полностью на вашей ответственности. С ними ничего не должно случиться. Отвечаете вы и ваши 'Заборы'. Мы же - беспрепятственно - уходим из больницы и из Березани, останавливаемся лагерем где-нибудь в лесу - и контактируем с вами по вопросам выздоровления капитана.
  - Всё так, - весело сказал Каспар, - я рад, что вы не стали делать трагедию из своего 'изгнания'. По большому счёту, вам стоило бы остаться - больничного здания на всех хватит - но, сами понимаете, - Вирхоф сокрушённо развёл руками, - вы убили важного для Березани зверя, которого здесь все уважали. Только поэтому Пердун и...
  - Слышал-слышал, не повторяйтесь, пожалуйста, - поторопил его капитан Сергеев, - остаток дня мы употребим на сборы, уйдём завтра на рассвете. Ваша сторона всем довольна? Прекрасно. На обратном пути к Пердуну германцы специально замедляли шаг. И Горан понимал, зачем. 'Хирургам через заборы' хотелось бы предстать победителями в напряжённом споре, а не просто гарантами и посредниками в передаче мутантского ультиматума. В реальности же русских уламывать не пришлось, и получалось - германцы продешевили.
  На следующее утро русские выполнили свою часть соглашения. Как и обещали, собрались и ушли. Правда, вот это Горан отметил не без удивления, вещей у военных значительно прибавилось. Оружия - так уж точно. Причём некоторые образцы вряд ли стояли на вооружении русских войск. Трофейные? Отобранные у зверя, что сидел в яме под Березанью?
  А, не важно. Главное, теперь медики Гроссмюллер, Вирхоф и Шлик всерьёз отвечают за жизнь и здоровье капитана Багрова. Значит, и Зорану, может быть, от них отныне перепадёт больше внимания.
  После того, как русские съехали, первым в больничное здание вошёл Пердун. Правитель Березани долго не показывался обратно, когда же вышел, то пребывал в глубокой печали.
  - Пропал наш зверь, - сокрушённо вздыхал мутант, - совсем пропал! Убили нашего неубитого медведя враги лютые! Я знал, я заранее знал - так они ещё и арсенал обокрали! Главную оружейную комнату Березани - обнесли, осквернили!
  Временами Пердун закрывал себе лицо маской-балаклавой - при этом его все, как по команде, переставали узнавать - и слонялся взад-вперёд по центральной территории Березани, окружённой берёзовым частоколом. Когда он в образе 'больничного сторожа' подходил к вырытой в дальнем углу глубоченной яме, то сторожевые свиньи, сидящие там на цепях, подбегали к нему и ластились.
  В ответ Пердун, казалось, проникался ласковыми чувствами к сторожам. Одну свинью потрепал по загривку, вторую, третью... Четвёртую, правда, он то ли задушил, то ли свернул ей голову. Пердун - он такой непредсказуемый! Кто знает, что ему взбредёт в следующий миг? Кажется, убийство свиньи пошло Пердуну на пользу. Немного повеселел, успокоился. Правда, в тот же день на обеде объявил доктору Гроссмюллеру:
  - Я желаю съесть капитана Багрова.
  - Да что вы такое говорить! Как так можно делать шутка! - возмутился герр Дитрих. - Мы есть договорились с капитан Сергеев!..
   Гроссмюллер сыпал громкими возражениями, а Каспар за спиной Пердуна подавал ему какие-то знаки. Мол, уймись, дорогой коллега, Пердуна возмущёнными речами не остановишь - раздразнишь только.
  - Друг Гроссмюллер, - сказал мутант якобы спокойным тоном, но от этого напряжённого спокойствия смолкло всё и вся в обеденной зале, - друг Гроссмюллер, кажется, до сих пор не определился, кому он друг: нам или капитану Сергееву?
  Тут инициативу быстренько перехватил Каспар Вирхоф. Он поспешно объяснил, что доктор Гроссмюллер - убеждённый европеец, а значит, по определению не может быть другом какому-то там капитану Сергееву. И чем единственно объясняются несправедливые слова доктора, так это привычкой выполнять взятые на себя обязательства.
  - Дурацкая привычка! - надулся Пердун. - Ну ладно, если вам так важно, чтобы капитан Багров остался живой, - он со значением поглядел в лицо каждого из германцев, а также заглянул в глаза Горана, - так тому и быть. Но съесть его сегодня на ужин я всё равно желаю. У капитана ведь есть какие-то части тела, без которых он выживет? Например, нога!
  - Вы верно подметили, друг Пердун: нога! - радостно воскликнул Каспар, попутно показывая знаками Дитриху, чтобы тот помолчал. - Нога капитана будет чудесным компромиссом! Это же гениально: рана, полученная пациентом - она как раз на одной из ног. Если мы эту конечность, к примеру, ампутируем - никто и слова не скажет. Не сумели спасти - да, такое бывает!
  Горан слушал товарища по Люблянской разведшколе, и покрывался холодным потом. Ну, Каспар... Что он такое городит? Неужели на самом деле... Нет, весь мир сошёл с ума. Так ведь не делают. Но вслух ничего не сказал. Даже когда герр Дитрих Гроссмюллер с гордо поднятой головой вышел из-за обеденного стола с заявлением:
  - Я в этот неблаговидный дело не желаю принимать никакой участие!
  - 'Неблаговидный дело'! - передразнил Пердун. - Кажется, ваш доктор, друг Каспар, чего-то важного не понял. Он думает, благовидность моих дел зависит от его разрешения. Зря! - он зашёлся в пароксизме смеха, потом резко посерьёзнел. - Друг Каспар! Ты видел мою коллекцию, а твои товарищи - ещё нет. Своди-ка их, покажи. Там сейчас везде открыто.
  Вирхоф побледнел, но кивнул.
  - И запомни, друг. Если к ужину мои повара не успеют приготовить капитанскую ногу - моя коллекция пополнится. Может, и не одним экспонатом! - и Пердун, смачно рыгнув, встал из-за стола.
  Дальнейшее Горан запомнил фрагментами.
  Дорога к больничному бараку.
  Нет, сперва Каспар Вирхоф разыскал Дитриха Гроссмюллера, но тот решительно отказался куда-либо идти по указке Пердуна. Никакие коллекции его не интересуют, заявил прославленный доктор, и заведомо ни в чём не убедят. На том с Гроссмюллером и разошлись, и Вирхоф качал головой.
  А вот тогда уже началась дорога к больничному бараку. Трое: Каспар, Фабиан и Горан - вошли в старое пустое здание, где сейчас находились только двое раненых. Багров и Зоран. Дежурство у их постелей недавно само собой отменилось - как-то так вышло. С тех пор, как медики и Горан переселились к Пердуну в Председательский дом, многое поменялось.
  Дальше они зашли в кабинет главврача. До недавнего времени его занимал капитан Сергеев, а до того - доктор Гроссмюллер. Но чего Горан не знал, оттуда вёл ход в подземелья. Там нашлась ниша за шкафом, а в нише - дверь, за дверью - коридор, идущий с небольшим уклоном вниз.
  А вот в стене коридора была ещё одна дверь - с подписью 'Библиотека', за ней-то и располагалась жуткая коллекция Пердуна.
  Головы на полках. Много голов на полках. С раскроенными черепами и съеденными мозгами. Гадость этакая.
  Последняя голова была совсем свежая, и принадлежала она Сопле.
  Но Фабиана Шлика больше всего впечатлила не она.
  - Матиас! О, Матиас! - воскликнул с отчаянной болью санитар.
  - Да, - вздохнул Каспар Вирхоф, - это действительно Матиас Руге. Он из наших, и мы не смогли защитить его от Пердуна. Покойся с миром! - поклонился германский разведчик оскаленной голове.
  Вышли на свежий воздух. Шлик не мог прийти в себя, и Каспар встряхнул его:
  - Теперь нет иллюзий? Всё очень серьёзно, и уже давно. Пердун играет с нами в свои игры, но отказываться - не выход. Демарш герра Дитриха может закончиться вовсе не добром.
  Кто бы сомневался?
  - Что же делать, как быть? - спросил Фабиан.
  - Первым долгом Пердуна надо задобрить, - уверенно заявил Вирхоф, - а для этого мы таки принесём капитанскую ногу.
  - Что ты говоришь! - простонал Горан.
  - К сожалению, другого выхода не вижу. Фабиан - идёт отрезает ногу Багрова, мы несём её на кухню...
  - Я? - переспросил Шлик. - Я не смогу.
  - Ампутация конечностей вам вполне по силам! - резко возразил Каспар. - Что с того, что нога уже заживает? Проводите наркоз, дальше... Не мне вам указывать на все эти дурацкие мелочи.
  - А может... - Фабиан не закончил, но Вирхоф догадался, что Шлик хочет ему передать всю ответственность за предстоящую операцию.
  - Хочешь остаться чистеньким? Не выйдет! - рассвирепел Каспар. - Дитриха, может, и пощадят, за то что он большой учёный, но никак не тебя! Я принял решение - по-моему, этого довольно! Ампутировать ногу предстоит тебе.
  - Что, сейчас? - испуганно проблеял Шлик.
  - А когда ещё? Нога нужна как можно раньше. Если к ужину её не успеют приготовить - пиши пропало.
  И Вирхоф почти пинками погнал Фабиана к больничному бараку.
  Полчаса прошли в нервной тишине, которую не нарушали ни Каспар, ни Горан. Словенец пытался не думать о судьбе калеки-капитана, который, помнится, спас жизни и брату Зорану, и ему самому.
  Шлик вернулся без ноги. Парень пытался что-то объяснить Вирхофу, но пора разговоров прошла. В дело пошли тяжёлые удары кулаками в лицо, потом не менее тяжёлые сапоги впечатались в живот санитара.
  Каспар загнал Фабиана обратно. Теперь парень отсутствовал около часа, зато вышел - с человеческой ногой наперевес. Бедный-бедный капитан Багров! Когда-то, помнится, он принял решение вести БТР вперёд, в неизвестность, а не возвращаться в замок Брянск, где хирурги слишком легко расставались с конечностями пациентов.
  Грустные выборы порой приходится совершать. Ничего не попишешь.
  Потом нога капитана попала на кухню. Кажется, это сам Горан её туда и понёс - Каспар Вирхоф следил с большим вниманием за распределением ответственности.
  Повар - кстати, не из мутантов, а из самых подлинных людей по рождению, заверил: переживать не следует, нога к ужину не опоздает. Если же будет недожарена, то Пердуну только больше понравится.
  За ужином лидер Березани был весел. Он полностью вернул германским медикам своё расположение, рассказывал, как сильно они его порадовали. Единственное что - порывался всех накормить капитанской ногой. И Вирхофа, и Гроссмюллера, и Шлика, и Горана Бегича.
  Никто из них не тяготел к антропофагии, но пришлось сделать вид, что едят. Нагибались над тарелками, стараясь не прикоснуться к человечине, но ненароком перемазываясь в подливе - что и к лучшему, ведь Пердун не терпел отвержения своих даров. Каспар даже нахваливал - только от добавки отказался.
  Наутро Горан Бегич пошёл в больницу проведать брата. Демон любопытства чуть не толкнул его заглянуть и в палату капитана Багрова, но всё-таки Горан удержался. Не ему сейчас посещать недавно преданного русского капитана.
  Как обычно, Горан внимательно поглядел на близнеца, стараясь заметить мельчайшее изменение в его состоянии. Не очнулся ли? Не исчезли ли окончательно симптомы сепсиса?
  И Горан был поражён. За истекшие сутки состояние Зорана действительно резко поменялось. У брата напрочь пропала левая нога. Как не бывало.
  
  7. Фабиан Шлик, санитар из организации 'Хирурги через заборы'
  
   Пердун примитивен, но, надо отдать должное, свои жестокие игры разыгрывает, как по нотам. Такова уж особенность серийных убийц. А что Пердун - именно серийный убийца, у Фабиана и раньше не возникало сомнений, но после посещения его коллекции мёртвых голов - о, так уже все признаки налицо!
   Серийная логика. Всё, как по нотам. Сперва - ультиматум русским. Выметайтесь, мол! А озвучить эту тему Пердун предложил немцам. Случайно ли? Ни в коем случае! Немцы дали гарантии, только потому русские и поверили.
   Теперь ультиматум немцам. Если друзья - принесите ногу капитана. Ловко! Все прежние гарантии предложено забыть. Если русские про что прознают - это уже проблемы немцев. Не Пердун же виноват! Кто давал гарантии? Он? Нет, от него - только ультиматумы.
   И вот, когда немцы добыли ногу - новый поворот. Им предложено поучаствовать в трапезе. Подумаешь, какие нежности! Принесли, сварили, так ешьте. И даже если никто ни куска не попробовал - всё равно измазались по уши. И решительно все.
   Пожалуй, на этом пиру извращений Фабиана Шлика утешает только одно. Нога капитана не пострадала. Ни одна, ни вторая.
   Не всё учёл серийный убийца Пердун, не всё додумал Каспар - его полоумный сообщник. А уж любящий братец Горан Бегич - тот и помыслить такого не в силах. Что капитан Багров остался цел. А Зоран-то - без ноги!
   Хотелось бы, очень бы хотелось принять подобное решение самому. Но Фабиан Шлик - не герой. Простой санитар, попавший в чужую опасную игру ради лишней евродойчмарки. Фабиан слаб. Ему сказали, что ногу капитана надлежит ампутировать - он бы, скорее всего, послушался. Если бы не хозяин ноги.
   Да, это Багров под дулом автоматического пистолета заставил его отступиться. Взвёл затвор, направил дуло в переносицу - и моментально поменял образ мыслей.
   К счастью, русский капитан как раз бодрствовал, а по безмерно встревоженному лицу и трясущимся кистям Фабиана - что-то заподозрил. Вот и не позволил вколоть общий наркоз, после чего логика, запущенная Пердуном, вступила бы в свои права.
   На прицеле у Багрова Фабиан не просто выронил шприц и пилу для ампутации конечностей. Он раскаялся. Да, порой не мешает подтолкнуть раскаяние верным действием извне.
   Багров мог бы и пристрелить Фабиана, но не стал. Отпустил. Поверил в раскаяние и, наверное, не ошибся.
   Правда, когда раскаянный Фабиан Шлик вышел из больницы, то сразу нарвался на закоренелого в грехе Каспара Вирхофа. Тот почуял в прежнем санитаре перемену, вот и устроил показательную экзекуцию крепкими кулаками. Надеялся заткнуть рот - ах, мечтатель!
   И Горан Бегич тоже рядом стоял совсем нераскаянный, явно не собираясь ничего слушать. Что ж, он сам напросился.
   Нужна нога? Очень нужна? Любой ценой? Что ж, у Фабиана Шлика есть все возможности её получить. Зоран Бегич до сих пор ни разу не очнулся, уж он-то свои ноги ничуть не контролирует. А брат его - слишком безучастен. И слишком легко согласился с необходимостью добыть ногу. И при том - слышать не желает ни о каких раскаяниях Шлика.
   Зря. Очень зря.
  
   8. Алексей Иванович Багров
  
   Освобождение капитана Багрова началось с момента, когда он подметил: а носилки-то его держат. Стальными захватами - за руки и за ноги.
   Если тебя держат, это всегда не к добру. К счастью, чтобы носилки-трансформеры работали, к ним необходимо подвести электрический ток. А чтобы захваты работать перестали, ток следует отвести. Только и всего.
   Ещё удобное обстоятельство: раненую ногу захватом не охватило. Тот, кто Багрова обездвиживал, всё-таки позаботился, чтобы не причинить ему лишних страданий. То есть, воображал себя гуманистом.
   Чужой ложный гуманизм тоже бывает ценным ресурсом.
   Раненая нога Багрова оказалась не слишком-то легко управляемой, но точно лучше управляемой, чем нога здоровая, охваченная сталью.
   И главное: за Багровым не следили. Прикрутили к носилкам, да и решили: куда он денется?
   А он - денется.
   Нащупать больной ногой кабель питания носилок - дело полутора десятков минут. Ага, нашёлся. Правда, со стороны прижатой захватами здоровой ноги, но это уже детали. Капитан Багров уж как-нибудь извернётся, чтобы дотянуться. Человеческому телу подвластно многое.
   Отключить кабель - задача куда сложнее и больнее в осуществлении. В глазах темнеет, когда изо всех сил тянешься раненой ногой, упирая её в противоположный борт носилок. И вернуть эту ногу, как была, уже не выходит. Почти воешь от доставленных самому же себе великих неудобств. И остаётся лишь убеждать себя, что кабель, нащупанный в этом направлении - и правда нужный. Тогда неудобства - временны и оправданы будущим спасением от мерзкого прокрустова ложа.
   Над отключением кабеля Багров проработал несколько часов. По собственному ощущению времени, понятное дело, ведь хронометра при капитане не нашлось. Прежние-то командирские часы кто стибрил?
   Но вот кабель отвалился от борта носилок, и все три жёстких захвата на двух запястьях и ноге моментально ослабли. Ура. Вот бы этот кабель навеки испортить! Делается такое ножом, только где бы его отыскать? Ага, в операционной должны быть ножи. Да и иглами можно потыкать, которые под капельницу идут - они-то могут найтись и поближе, в этой палате.
   Морщась от боли, капитан спустил с носилок на пол здоровую ногу, потом раненую. Ну, если на раненую не переносить вес, ходить можно. Перемещаться изящными прыжками. Ужимки - и прыжки.
   Шнур, предназначенный к уничтожению, Багров с трудом поднял с пола и - за неимением в палате острых предметов - сунул пока в карман. Как только найдётся чем, капитан с этим кабелем живо разделается. Но если пока нет подходящих средств, не оставлять же его врагам!
   Так. Тогда бы сами эти носилки - закоротить, что ли? На тумбочке стоит кружка воды. Её должно бы хватить для короткого замыкания, только знать бы, куда полить. Пока Багров не уверен, поливать он ничего не станет. Но будет иметь в виду такую счастливую возможность.
   Хромая на раненую ногу и поддерживая себя руками, капитан дошёл до двери и выглянул в коридор. Ого: так вот ты какая, мутантская больница. По сути, коровник. И людей в коровнике - негусто. Прямо скажем, нет никого. То-то и Багрова к носилкам прикрутили: некому здесь его охранять, совершенно некому. И это радует.
   Багров позаглядывал в ближние палаты. Нигде никого, и только в одной обнаружился Зоран Бегич. Парня наверняка прооперировали, но исцеления операция не принесла. Зоран лежал в отключке, которую точно не назовёшь здоровым сном. И Евролэб не спас.
   А в операционной нашёлся набор скальпелей. Капитан устроил экзекуцию над принесенным с собой кабелем - больше ток по нему не побежит, а значит, шнур можно смело возвращать на место. По мере надобности сам Багров теперь легко уляжется на носилки и будет изображать невозможность освободиться. А сам припрячет под матрасом пару скальпелей. Для последнего и решительного боя.
   В этот первый выход капитан Багров худо-бедно исследовал здание, в котором очутился. Прошёлся по коридору, заглянул в палаты. Наведался и в кабинет главврача - где нашёл открытым некий потайной ход. Может, это шанс? Заранее не скажешь: иди знай, куда подземный ход выведет. Возможно, через парадные ворота здания уйти гораздо проще.
   Опасаясь уже, что его хватятся, Багров улёгся в свои навороченные носилки, прикрыл запястья и ногу вялыми захватами, скальпели напихал под матрас - и стал ждать. Никто не пришёл.
   Промаявшись несколько часов, капитан вскочил снова. Дело за обследованием подземного хода. Если даёт он какую-то возможность, важно её не прозевать. Исчерпать до дна.
   Подземелье вышло не особенно разветвлённым - а чего хотеть от ленивых мутантов? Лабиринт - это дело рук человеческих, а здесь...
   Правда, разлагающаяся туша Минотавра в подземелье нашлась. Тот, кто чудовище победил, превратил его в воплощённую идею обрубка.
   Любопытно, что подземелье когда-то перегораживала решётка. Чудовище её искорёжило так, будто собиралось из неё скрутить ленту Мёбиуса. Впрочем, себя же этой лентой и поймало. Пока Минотавр тупо сражался с решёткой, удачливый герой расстреливал его из АКМ.
   Багров протиснулся через решётку и похромал дальше по коридору. Заканчивался коридор тупиком. Вернее, выходом на дно глубокого сухого колодца. Здесь у Минотавра было лежбище. В первых утренних лучах золотилась соломенная подстилка, корыто для воды и помоев. И здесь же - несколько десятков выбеленных временем человеческих костяков. Ого! Зверю приносили человеческие жертвы? С мутантов станется.
   Правда, при некоторых скелетах лежало проржавленное оружие - стрелковое, холодное, всякое. Может, люди пытались сражаться с Минотавром? Вступали в поединок наподобие древнего героя Тесея.
   Глядя на всю здешнюю ржавчину, капитан попытался разыскать хоть какую-нибудь железяку, годную к употреблению. Бесполезно.
   Зато на обратном пути Багрову попался богатый мутантский арсенал - за специальной дверью. В комнате с оружием кто-то уже здорово порылся, многое повыносил, а остальное - заминировал. Причём по почерку в выставлении растяжек капитан легко определил: здесь побывал Мамедов.
   Зная слабые места мамедовского стиля минирования, Багров освободил один из ящиков с импортными автоматами и другой - с кучей патронов к ним. Распихал то и другое за пазуху и пошёл с грузом обратно, укладываться на носилки-трансформер.
   И на сей раз вовремя. Пару часов спустя кто-то больницу - определённо, посетил. У Багрова даже сложилось мнение, что неизвестные интересовались подземным ходом. А почему бы и нет?
   А потом к нему в палату вороватой походкой проник санитар Фабиан Шлик из немецких медиков-шпионов - cамый добросердечный, но то - вообще, а явно не в этот момент. При Фабиане был шприц с какой-то бурдой и - медицинская пила. Жутковатое сочетание.
   Шлик приблизился к носилкам капитана, но едва подготовил шприц к уколу, как Багров выпростал из-под одеяла руку с компактным американским пистолетом-автоматом.
   - Даже не думай! - сурово сказал он, упирая дуло Фабиану прямо в переносицу.
  
   9. Веселин Панайотов, этнограф
  
  По правде говоря, в Столичной Елани у Веселина Панайотова работа не шибко-то задалась. Всё из-за дурацкой задержки в Березани, где и посмотреть оказалось практически нечего: вместо культурных артефактов - одни фальшивки. Когда же Веселин прибыл в Елань, тут же понял: все основные направления работы застолбили за собой коллеги-соперники.
  Не мешаться же в чей-то налаженный график работы, рискуя продублировать уже задокументированные другими памятники.
  В Елани сильна традиция сказок и преданий - так эту область захватили сразу две диады учёных-напарников. В северо-восточной части столицы мутантские предания собирали Милорадович и Костич, в юго-западной - Мантл и Чечич.
  Перед Милорадовичем, признанным светилом этнолингвистики, Веселин, откровенно говоря, немного робел - и никак бы не хотел почувствовать себя обузой. А с Мантлом у Панайотова вышел неприятный разговор. Всё из-за того, что чех - совсем берега потерял: собственные сочинения принялся выдавать за мутантские.
  Веселин прекрасно помнил слова, произнесённые Карелом ещё в берёзовом тупике, задолго до посещения мутантских селений. 'Ходит мамонт по Европе, мамонт гуманизма...'. Когда же памятный текст про мамонта встретился в записях богатейшего фольклорного наследия братьев Мордоворотов, ни один из которых не наловчился и слова-то связывать в предложения... Такого Панайотов уже не стерпел. Высказался.
  Йозеф Грдличка - тот как в Березани скупал 'аутентичные' мутантские салфетки с вышивками, так и в Столичной Елани продолжил начатое. Веселин понимал, что отбоя в находках не предвидится, но вторично вступать в одну и ту же лужу - простите, больше не надо!
  Вот Панайотов и бродил по столичному селению, как неприкаянный. Сколько-то дней он убеждал себя, что создаёт важный план центра Елани: 'дом - школа - яма'. Или так: 'дом - тюрьма - яма'. Разница, собственно, невелика.
  Чуть позже, когда русские солдаты приютили беглого ученика Тхе, у Веселина появилось, наконец, достойное научное занятие. Одна беда: неофициальное, ведь малыша Тхе никому не покажешь.
  А пан Щепаньски как раз принялся посматривать на Панайотова косо. Отчего это, мол, болгарин сидит в своей комнате и ничего не делает?
  Веселин после того поскорее напросился в исследователи-компаньоны к Братиславу Хомаку. Лучший вариант из оставшихся, и от Щепаньски подальше. Клавичек и Хомак - те с самого начала работали над описанием песенного фольклора Лесной Елани - что от Столичной Елани в стороне. Они, кстати, тоже в помощи не нуждались, пока с Клавичеком не приключилось психоза.
  Конечно, к моменту подключения Веселина основные находки в Лесной Елани уже состоялись, но любую этнографическую находку надо ещё правильно описать - и в этом Веселин мог реально помочь. Конечно! Ведь даже главный хит народной музыки мутантов - песню 'На теплоходе музыка играет, а я одна стою на берегу' - Хомак успел давно наизусть выучить, но, так и не удосужился задокументировать адекватно, с нотами.
  - Признаться, коллега, до сих пор мне было как-то не до подобных тонкостей, - объяснил Братислав, - дело в том, что на меня, как вам известно, положила глаз разлюбезная Дыра. И каждый день меня поджидает. Стоит мне когда зазеваться - она тут как тут. Так и норовит пристать (вон, даже куртку вышила, дурочка!).
  - Да, я помню. Но при чём здесь этнографические факты?
  - Как же не при чём? Песен в Лесной Елани знают не так уж и много. Если все их сразу правильно записать - то мне и повода не останется там торчать. А я - стараюсь в Лесной Елани посидеть подольше. Главное - подальше от Дыры.
  Что же, мотивация понятна.
  До Лесной Елани добираться недолго. Стоит она в роще из мерзких оранжевых елей с опадающими на зиму круглыми листьями. Полтора десятка хмурых лачуг - вот и всё село. Песни там любит и знает каждый, но в основном - одни и те же. 'На теплоходе музыка играет' и ещё три-четыре. Про весну, про любовь и про 'Снегопад, не мети мне на косы'.
  Что до мелодии... Всякий мутант, конечно же, орал полюбившиеся песни кто во что горазд, а потом затруднялся воспроизвести мелодию за самим же собой. Только Веселин принялся записывать ноты - и началась жуткая тоскливая рутина. Понятно, почему Хомак за это дело браться не спешил. И не только в одной Дыре всё дело.
  Из ярких позитивных впечатлений о Лесной Елани у Веселина осталось разве что высокое дуплистое дерево посреди селения, по которому в изобилии сновали весёлые свинобелки с потешными мордочками. Правда, когда эти озорные твари начинали грызться между собой, идиллия разрушалась в один момент. Из дупла летели кровавые ошмётки, глядя на которые приверженец дарвинизма Хомак торжественно заключал:
  - И здесь нас встречает она: её величество Борьба за существование! Веселин понимал, что на темы дарвинизма с Хомаком лучше не спорить, потому возвращался к феноменам песенной культуры села. Бог с ними, с нотами да мелодиями. Всё-таки, у песен есть ещё сами тексты, а в них попадается хоть какой-нибудь, да смысл.
  И тут оказывалось, что в поиске смысла песен антрополог также выказывал чудовищную прямолинейность, которая сочеталась с крайним упрямством. Песня про музыку на теплоходе заставляла Братислава предполагать, что болота Дебрянского ареала некогда были судоходны. Открытие? Ну ещё бы!
  Правда, Веселин прекрасно понимал, что выстроить теплоход - это для мутантов задача непосильная. Разве что - эксплуатировать готовое судно, да только откуда ему взяться? Панайотов припоминал старые карты, из которых следовало, что до атомных войн в нынешнем мутантском ареале протекало не так-то много рек. Десна с несколькими притоками - вот, кажется, и всё. Точно ли по Десне моли ходить теплоходы? Не такая уж и широкая речка, вроде.
  Но Хомак на его резонные доводы только морщился и просил не придираться к мелочам. Дескать, идея-то - светлая.
  Чем именно светла идея, Панайотов уже и не спрашивал. Если Братислава даже идея борьбы за существование так приятно возбуждает, что и говорить об идее какого-то там мутантского судоходства местного значения.
  В Столичную Елань возвращались в сумерках. Не доходя примерно километра до селения, заприметили впереди крупный отряд мутантов, особо заметный благодаря факелам и ярко-красным балаклавам.
  - Гвардейцы Дыры! - понял Братислав. - Меня поджидают, гады. Противная бабёнка без меня так и бесится...
  - Можем вернуться в Столичную Елань через другие ворота, - предложил Веселин. Антропологу его решение понравилось. Пользуясь тем, что высланный Дырой отряд их так и не заметил, Панайотов и Хомак ушли с дороги в густой еловый лес, по которому и стали пробираться, невольно вздрагивая от неприятных прикосновений еловых листьев.
  К счастью, Веселин верно прикинул направление. Вошли в те самые ворота, которые смотрели на Кабаний остров. На сей раз со сторожевых башен их никто даже не окликнул. Попрощавшись с Братиславом, Веселин первым долгом постучался к Милорадовичу. Этнолингвист не отозвался. Ах да, подумал Веселин, я же забыл назваться, а у Ратко в комнате незаконно сидит мутантёнок Тхе.
  Он назвался. Без толку. Походило на то, что у Милорадовича действительно никого нет. Может, старик с малышом Тхе отправились исследовать Глухомань?
  Не исключено. Ещё с того дня, как Милорадович впервые услышал о Глухомани, он загорелся идеей посетить это место - самое гиблое в здешнем ареале. А буквально за день до того, как Веселин решил отправился с Братиславом Хомаком поработать в Лесной Елани, старый этнолингвист подробно расспрашивал малыша, как до Глухомани добраться. Выходит, задумал путешествие.
  И если не вернулся... Как-то от этого тревожно.
  Веселин собирался уже отправиться к себе в номер - а его разместили в противоположном крыле Председательского дома, ведь они с Грдличкой к основной части экспедиции присоединились позже, когда решительный топот нескольких пар ног возвестил прибытие мутантской стражи.
  На всякий случай Веселин юркнул на лестницу, ведущую на второй этаж. Уже оттуда мельком углядел, как группа гвардейцев Дыры в кроваво-красных балаклавах постучалась в дверь Хомака.
  Ну, парень попался, подумал Веселин, видать, очень сильно Дыре приспичило добиться его внимания.
  Братислав, наверное, тоже так подумал, поскольку открывать отказался, попросил не беспокоить, ибо к Дыре он всё равно не пойдёт. Тогда главный из 'красных балаклав' сказал неожиданное:
  - Дыра за вами и не посылала, друг Братислав. Вы ни ей, ни нам не нужны. Мы ищем человека по имени Веселин Панайотов.
  - Да? - в голосе Хомака прозвучало удивление с толикой разочарования. Он-то думал, весь сыр-бор в его честь.
  - Мы знаем, - добавил мутант, - что вы с ним вместе ходили в Лесную Елань, а потом пропали по дороге обратно.
  - Панайотов у себя! - деловито сообщил Хомак. - В противоположном крыле, третья дверь от дальней лестницы. Поищите.
  - Его там нет, - возразил мутант, - мы только что оттуда. Проверяли - пусто.
  
  10. Ратко Милорадович, профессор этнолингвистики
  
  Глухомань. Самое секретное место на весь Дебрянский ареал, недоступное даже взгляду с воздуха. Огромный песчаный карьер, накрытый маскировочной сетью. Такого, по словам Тхе, не довелось увидеть даже представителям европейских разведок. Что, вообще-то, сомнительно: ведь кто-то зачем-то взял да обеспечил мутантов упомянутой гигантской сеткой.
  А ещё в Глухомани спрятана правда. Состоит она в том, что мутанты, какие они ни живучие, сами себя прокормить не могут. Их кормит рабский труд - универсальный источник мутантских экономик, будь то дебрянской или чернобыльской.
  Именно за правдой в отвратную Глухомань и собрался Ратко Милорадович. Ибо как оценить всю меру лжи, царящей в мутантских текстах, если твои представлении о здешней реальности - чистые гипотезы?
  Тошно от лживых текстов, тошно от лжи этнографов, глотающих псевдофольклорную блевотину под видом 'чистой воды из народных источников'. Потому сейчас, когда Славомир Костич отправлен подлечиться в Березань, самое время отдохнуть от примитивных фальшивок и нечто настоящее, наконец, повидать.
  Мутантский концлагерь. Добраться к нему более чем рискованно, но кому-то же надо туда добраться, иначе домыслы так и останутся на совести чудаков-фантазёров, к которым так легко причислить старикана-профессора. 'Скажите, господин Милорадович, - спросит некто компетентный, - а сами-то вы лагерь в Глухомани посетили? Нет? Отчего же не посетили, если работали совсем рядом, в Столичной Елани? Может, оттого, что никакого концлагеря там и нет?'. Но при этом у компетентного оппонента найдётся достаточно точных данных о 'несуществующем' концлагере, чтобы показательно изобличить всякую ложь, пришедшую от тебя.
  Выведывать жуткие тайны мутантов - занятие опасное. С другой стороны, что бывает безопасного в нашей жизни? Не выведывать жуткие тайны - ещё опаснее. Ведь эти тайны - и от тебя. И уж наверняка - против тебя. И, уж если начистоту, не мутантские это тайны. Просто мутанты достаточно тупы, чтобы запросто выдать многое, вроде бы надёжно припрятанное людьми-сообщниками.
  Уходя на Глухомань, стоило побеспокоиться о безопасности Тхе. Оставить паренька оказалось не на кого. В этот день Веселин Панайотов тоже собрался поработать на выходе из Столичной Елани. Поскольку Костич и оба русских солдата ушли в Березань ещё раньше, а больше никому из коллег Ратко не доверял, стало ясно: Тхе пора вывести. Пока не поздно.
  Поздно будет, когда в комнату Милорадовича нагрянут с обыском. А ведь нагрянут, если под Глухоманью его угораздит попасться мутантскому патрулю. А значит...
  - Значит так, - сказал Ратко малышу Тхе, - прятать тебя дальше резона нет. Если не надумаешь вернуться в школу, пора тебя выводить из Елани. На рассвете. Найдёшь, куда податься потом?
  - Уупс... - надул щёки Тхе. С таким туповатым выражением лица он имел обыкновение думать. Но зато думать - умел. Впрочем, под настроение.
  И многое зависело от языка: хлопцу пока не случалось ничего толкового выдумать по-английски, зато на языке своих предков он так и сыпал идеями - хотя объяснялся на нём куда хуже. Долго отучали.
  - В лесках тут попадаются смолл халабудки. Ничейные! - додумался Тхе. - Тичерз их не знают! Тзей вилл нот кетч ми!
  Ну, допустим. Хижины в лесу - на первых порах сгодятся. Теперь бы подумать, как парня провести мимо городской стражи.
  - А меня можно вынести в рюкзаке! - выдал Тхе новую идею. - Я помещусь, меня так уже носили!
  - Отличное решение! - похвалил Ратко. Профессор уже прикидывал, как перепаковать рюкзак, чтобы Тхе туда поместился и притом не выдал себя человеческими очертаниями.
  Перепаковать - это слабо сказано. Из рюкзака пришлось едва ли не всё вытрясти, чтобы взять единственно мутантёныша. Зато - никаких подозрительных горбов, которые бы ещё - чего доброго - шевелились.
  В утренний поход Милорадович выступил в отличном расположении духа. Да, тяжеловато нагружено. Но! Ради такой весёлой шутки стоило рискнуть спиной. Впрочем, весь путь до Глухомани с мутантом на плечах Ратко проделывать и не собирался. Отойти подальше от центральных ворот, свернуть в еловый лесок, да и выпустить заплечника, дальше - налегке.
  Всё случилось несколько иначе, чем представало в замыслах.
  Стоило Милорадовичу миновать еловый частокол, как один из мутантов-стражников резво кинулся к Председательскому дому - докладывать об его выходе. Профессор, видя такое, прибавил шагу, но по центральной улице Столичной Елани предстояло идти ещё долго. Его же неведомые мутантские силы, кажется, ни за что не желали выпустить.
  Как ни странно, всю Столичную Елань Ратко с мутантом в рюкзаке отмахал без лишних приключений. Зато почти тотчас по выходе за черту столицы - его нагнали. Четверо мутантов, каждый - в пурпурной маске-балаклаве. Личная гвардия Дыры.
  И зачем же скрывать красное лицо под красной маской? Подумалось несколько невпопад, но может, стоило бы высказать вслух. Мутанты бы обиделись и тоже всякого наговорили - только, вероятно, в процессе драки.
  Милорадович думал, его сейчас завернут. Вовсе нет! Ему сказали:
  - Следуйте с нами! - после чего один из гвардейцев перевесил себе на плечо тяжёлый профессорский рюкзак (однако, Тхе попался!), а остальные весьма требовательно поддержали Ратко под локти.
  Никто не поинтересовался, куда Милорадович шёл. Его просто повели куда-то вперёд. По правде говоря, Ратко и так бы шёл в том же направлении. Судя по ориентирам, которые вспомнил малыш Тхе, дорога на Глухомань проходила где-то рядом.
  Не доходя до Лесной Елани, повернули резко на юг. Вышли к невысокому лысому холму со старинным обелиском на вершине.
  За холмом начнётся песчаная тропа, вспомнил Милорадович указания Тхе. Песчаная тропа началась. Выглядела поразительно знакомой, ожидаемо привела к развилке. И даже сосны по правую руку словно намекали: мы - те самые, упомянутые малышом сосны, которые следует оставить по правую руку, чтобы путь до Глухомани вышел короче.
  А вот и обрыв. Точнее, стена песчаного карьера. Пока подходишь, никакого карьера и не видно, но вот дорога резко уходит вниз, и тут же над тобой обнаруживаются стропила гигантской маскировочной сети. Тёмная паутина мелькает в просветах между кронами деревьев, а по мере приближения к расчищенному участку закрывает от тебя небеса.
  И вот уже небо расчерчено мелкой клеткой с кляксами какого-то маскировочного тряпья. Эта сеть - и есть нижний уровень здешнего неба. Нижний и непроницаемый ни снаружи, ни изнутри.
   Когда же спускаешься дальше, на дно громадного котолвана, пейзаж начинают дополнять высоченные пулемётные вышки - никак не менее десятка. Выстроены они на склонах, и каждая контролирует своё направление. Если смотреть с самого дна, то каждая из этих вышек упирается в клетчатое небо.
  Это вышки делают небо совершенно недосягаемым. Мало того, что выше головы не прыгнешь, так и попытки наказуемы: сверху всегда есть кому открыть по тебе стрельбу. На каждой из вышек торчат по три-четыре мутанта, наверняка изнывают от скуки. Как тут не пострелять - хотя бы просто из желания развеяться?
  Интересно, сумел бы Милорадович обнаружить Глухомань, если бы его сюда не отвели знатоки местности? Очень вряд ли! Даже и всех ориентиров, предложенных юным Тхе, оказалось бы недостаточно. Чёртов котлован очень хорошо спрятан. Так можно было бы и неделю проплутать, а вернуться с опытом безуспешных странствий. И вдруг...
  До чего просто всё получилось, изумился Ратко своему нежданному 'успеху'. Долго искать не пришлось. Раз - и ты в Глухомани. Как бы только теперь вернуться?
  
  11. Горан Бегич, этнокартограф
  
  Горан самому себе не поверил, когда завидел брата без ноги. Как такое могло случиться? Нет же, не могло, ни разу!
  Но зажмуриваться, надеясь, будто утраченное вновь отрастёт - это лишь дурацкая регрессия. Мужчина должен встречать и самые подлые удары судьбы с широко раскрытыми глазами. И всё видеть, даже - такое.
  Осталось три ноги. На двоих близнецов Бегичей - всего три. Каждому по полторы. Это так неудобно! Кто же прозевал жуткую утрату?
  Зоран, кажется, это ты прозевал. Ты даже не проснулся, когда нас лишали одной из наших ног. А ведь ты был ближе, находился совсем рядом! Именно от тебя отрезали ногу, а ты даже не поморщился.
  Странно, как ты голову не потерял, дорогой братец. Кто теперь тебе поверит, что ты когда-нибудь проснёшься? Хотел бы - проснулся уже давно.
  Ты ведь сильный человек, Зоран, тебя все признавали крутым мачо! Только захотел бы - схватил за шиворот обоих врачей - Погодина и Гроссмюллера - и заставил бы лечить на совесть! Но ты принял иное решение. Ты неправ, Зоран. Ты сам себя предал.
  И капитан Багров тоже неправ. Да, он счастливчик: сумел отстоять свою ногу. Небось, от боли проснулся, гаркнул - и Фабиан отступился. Но не подумать о пациенте, лежащем рядом? Стыдно, господин Багров. Русские капитаны так не поступают. И это из-за вашей капитанской ноги - и так изувеченной - Зоран и Горан лишились ноги совсем здоровой.
  Горан заглянул в палату, где раньше держали Багрова. Хотелось в последний раз поглядеть в бесстыжие глаза капитана, ну а тогда и револьвер вытащить. Разумеется, 'дохлый номер'! Конечно, Багров не дурак остаться на месте преступления. Сбежал!
  Сбежал, несмотря на больную ногу. И нога не помеха побегу, коли совесть нечиста. Ибо раненная нога - это ещё не съеденная. Она болит и, может быть, спасётся. Но не для жизни вечной. Фабиан Шлик - тот, конечно, мелкая шушера. Потому он будто и не виноват ни в чём. Но это ещё не повод его не убить. Кто тот мерзавец, который своими отрезал здоровую ногу пациента? Тебе сказали?
  Верно! А своя-то голова где была? На табуретке лежала?
  Конечно, как только соберёшься убить пройдоху Фабиана, тут же окажется, что и Фабиана-то нигде нет. Бродишь, как дурак, то по больничному бараку, то по Председательскому дому, отчего куча народу на твой смешной револьвер начинает опасливо коситься, даже мутанты, которые - ребята крепкие, их же только очередями и косить, гадов живучих.
  И уже понимаешь: Фабиан вслед за Багровым драпанул, скотина, куда подальше за частокол, за границы Березани, за болота и моря. И надо бы гадов по указанному новому адресу и искать, но...
  Но тут на тебя начинает сбоку идти дружочек твой Каспар Вирхоф, и на губах у дружочка улыбочка, но глаза его холодны-холодны. И протягивает Каспар ладонь, словно собирается здороваться, но не собирается он здороваться, а сам, не будь дураком, пушку твою ловит за дуло. От греха, говорит, подальше.
  Нет, парень, не подальше. А ближе, ещё ближе! Я что, не помню, что и ты был соучастником? А кто истолок Фабиану Шлику всю харю кулаками, чтобы тот вернулся в барак и что-нибудь там отрезал?.. Никто? Да я же сам там был и всё-всё собственными ушами слышал, а моргалами даже лицезрел.
  Короче, Каспар, ты попал, хирург тебя разэтак через заборы. Бабах! Ещё бабах! И контрольный - внутрь бронежилета. Бабах! Кстати, а глушитель-то где? Забыл навернуть - с кем не бывает. Извини, Каспар, тебя грохнули непрофессионально. Нашумели на весь дом. То-то сейчас мутантов набежит, а с ними как раз и Пердун явится.
  Да вот и он - лёгок на помине, скотина каннибальская.
  - Ну, привет, Пердун! Ах да, он сейчас в линялой своей балаклаве. Как я запамятовал: его же в маске не принято узнавать!
  - Эй, говнюк в маске, не видал ли ты Пердуна?
  Молчит, а глаза-то злобные искры мечут. А погоди метать: вспомни, не ты ли братскую ногу на ужин заказывал. А потом ныл: 'Не могу доесть ногу, помогите!'. Не ты ли пытался накормить ногой Зорана его собственного брата? Нет, не ты? Врут твои наглые глаза.
  Бабах! Бабах! И больше не врут.
  Горана Бегича учил стрелять кто? Зоран Бегич. И он его научил стрелять как? Очень метко. Получай, мутант, в глазницы! Не ту ножку ты накануне обгладывал, ох не ту.
  Ну что, темно? Потушен свет? Так то-то же! Думал, харя мутантская, что тебя из револьвера сильно не повредишь. Но про бельма-то забыл!
  Тут со всех сторон набегают мутанты в балаклавах. Одни - в чёрных, другие - в красных. Которые в красных - просто петухи какие-то с гребешками. Те и другие ловят Бегича за локти, вышибают из пальцев револьвер, заламывают руки за спину, лицом впечатывают в подоконник. И второй, и третий раз, с истинно мутантским наслаждением.
  Пока мутанты развлекаются, Горан смотрит в окно и - на тебе! Кого он видит во дворе? Ясное дело, капитана Багрова. И довольно далеко. Тот воспользовался заварушкой, которую Бегич устроил, да и хромает себе, даже не озираясь, к частоколу. А на воротах как раз никого! Все мутанты собрались под Председательским домом, чтобы хорошенько отдубасить дерзкого словенца.
  Прощай, капитан, не хромай, не кашляй! Не поминай лихом пассажиров твоего БТРа.
  Зоран и Горан сидели на броне. Зоран и Горан упали во сне.
  - Горан идёт вразнос. И не вопрос!
  Кто это говорит? Ах да, это я сам говорю. Только зачем я такое о себе говорю, это вопрос отдельный. Нет, неправда, Горан не пойдёт. Ни в разнос, ни на стол, ни на блюдо. Горан ведь - человек. И не важно, что намедни за ужином он уписывал за обе щеки ногу родного брата. И обе щеки перемазал кровавой подливой.
  Пердун воет и сокрушается по потере, он зажимает ладонью дыры на месте глаз, между пальцев сочатся кровавые слёзы. Заслужил.
  - Сварить негодяя Бегича! - слепой каннибал скрежещет крепкими зубами. Бегич тоже что-то заслужил, это понятно и неизбежно.
  Но кому-то понятно вовсе иное.
  - Этого Бегича - не надо варить! - улыбается предводитель стражников в красных балаклавах. - Этот нужен нам. Сварите-ка лучше, друг Пердун, его родного братца. Тоже Бегич - и точно такой же, разве только на одну ногу короче. Да что я говорю: вы же сами его ногу и пробовали. Вкусно?
  
  12. Братислав Хомак, антрополог
  
  Поход в Лесную Елань с Веселином Пайайотовым выдался последним. Уже на следующее утро Братиславу сделалось не до разысканий в области песенного фольклора мутантов. То есть, сначала-то Хомак собирался идти. Нацепил поверх бронежилета ветровку (вышитая Дырой камуфляжная куртка уже дня три, как запропастилась), взял сумку с блокнотами для записи фольклорных образцов, отпер дверь своей комнаты... И столкнулся нос к носу с паном профессором.
  Щепаньски пришёл не один. За ним стояло четверо мутантов в красных балаклавах. Личная гвардия Дыры.
  Не дожидаясь приглашения, начальник экспедиции и сопровождающие вошли в комнату Братислава. Хомак посторонился, бормоча:
  - Если вы всё ещё по поводу Панайотова, то не могу ничего добавить. С вечера я его не видел...
  - Панайотов действительно скрылся, - строго поглядел на него пан Кшиштоф, - и его найдут и водворят, куда надо. Но мы сейчас пришли не за тем, - профессор сглотнул. - Дыра... Мы пришли по поводу пани Дыры.
  - Вы пришли звать меня к Дыре? - Хомак задохнулся от возмущения. - Так просто, со стражниками - к ней? Нет, пан Кшиштоф, воля ваша, но я не пойду. У меня нет с пани никаких дел. Совсем никаких.
  - Да брось, - устало, с некоторым надрывом проговорил Щепаньски, - никто не говорит о свидании. Всё в прошлом.
  - Не было, - пытался упорствовать Хомак, - ничего не было!
  Пан Щепаньски вяло, с кислым выражением отмахнулся от его слов:
  - Было - не было, теперь-то какая разница. Сейчас же идём к пани Дыре! Возражения не принимаю. Сумку можно с собой не брать.
  Братислав пожал плечами и вместе с паном Кшиштофом и маскированными мутантами вышел в коридор Председательского дома. Хомак запер за собой дверь комнаты и все шестеро двинулись в сторону покоев пани Дыры.
  По пути Братислав решился спросить у Щепаньски: - Простите моё любопытство, но Панайотова - его за что ищут? Он в чём-то провинился? - Панайотов? Нет! - рассмеялся пан. - Просто мы ему не доверяем. Ему, а также Милорадовичу, Чечичу, Костичу, - при последней фамилии пан Щепаньски скрипнул зубами, - стоило бы до конца нашей экспедиции посидеть взаперти. На всякий случай.
  - Стесняюсь спросить, что за случай вы имеете в виду?
  - Ожидаются важные события, - ответил пан Кшиштоф уклончиво, - и лишние глаза некстати.
  Что ж, понятно. Болгарин, сербы и македонец - южные славяне, народы заведомо ненадёжные. Их и в экспедицию-то включили в основном для отвода глаз. Но в главные - разведывательные - задачи экспедиции никто их посвящать не собирался. Вот и третьего дня на пир у Дыры их не пригласили, а там ведь много секретов звучало.
  Но вот пришли. У дверей стоял чем-то безмерно расстроенный мутант Глиста. Ни слова ни говоря, он посторонился. Нет, чтобы завести своё привычное 'доложу госпоже' или что-то в этом роде.
  Войдя в покои Дыры, Хомак не сразу догадался, где же госпожа. Только голос из угла: 'Привели?' - заставил его повернуть голову.
  Пани Дыра возлежала на расстеленной в уголке медвежьей шкуре. Под ней - и на шкуре, и рядом, на дощатом полу - расползалось широкое кровавое пятно. Судя по всему, мерзкая бабища была обнажена, прикрывал её - единственный предмет одежды: камуфляжная куртка с вышивкой по вороту. Скажем так, очень знакомая Хомаку камуфляжная куртка.
  Дыра попыталась отворить глубоко запавшие глаза. Не получилось. Тогда она с горестным стоном покрепче запахнулась в куртку. Лужа крови на полу от этого движения немного раздалась вширь.
  - Кто её так? - вполголоса произнёс Братислав.
  - Будто сам не знаешь, - ожесточённо скрипнул зубами Щепаньски.
  - Я - правда, ничего не помню... - слабый лепет вместо решительных возражений, но что делать, если память не возвращается.
  Значит, Дыра здесь лежит с того самого пира? А Хомак ещё удивлялся, отчего она его больше не ищет. Надеялся, что разочаровал глупую бабу.
  Дыра с усилием распахнула глаза. Её взгляд сфокусировался на Братиславе и внезапно потеплел, на устах пробежала нежная улыбка.
  - Это было... незабываемо! - прочувствованно выдохнула Дыра.
  - Что незабываемо? - на ум приходили только глупые вопросы, но Хомаку хотелось конкретики. Что, что именно он сделал?
  - Всё, что было, - Дыра ещё сильнее расплылась в улыбке, - но как же это было больно! - тут же пожаловалась она. Что за разговор загадками?
  - Она умирает, - заметил Хомак, - кажется, потеряла слишком много крови. Вот и болтает что-то не в себе...
  - Хоть теперь не паясничай! - сурово оборвал его пан Кшиштоф.
  - Нет, пусть говорит, - слабым неверным голосом произнесла Дыра, - мне приятно слышать, как любимый обо мне заботится... - её бескровные пальцы прошлись по вышитому воротнику куртки, нежно погладили обрывки недопоротого имени Хомака: 'CHOMA BRUT'.
  - Указывает на имя своего убийцы, - на сей раз пан Щепаньски обратился к стражникам в красных балаклавах. Те понятливо закивали.
  - Это какое-то недоразумение. Я не мог... - промолвил Братислав, чувствуя, насколько словам его недостаёт уверенности.
  - Я не в претензии, милый! - проворковала Дыра и тут же конвульсивно дёрнулась, после чего затихла, неудобно вывернув шею.
  - Околела, - подметил кто-то из мутантов.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"