Мне почему-то кажется, что такого актера, как Лев Крутой вы не вспомните. Во всяком случае сразу, влет - по фамилии... Без, так сказать, фотодокументов. А ведь был он довольно таки известным еще в 60-70 годы прошлого века, переиграв огромную кучу эпизодических ролей в весьма популярных фильмах. Ну, не вспомните и Бог с ним.
Дело было в 1971 году, сразу же после празднования Нового Года. По установившейся в советских театральных кругах традиции, в дни школьных каникул все театры страны устраивали грандиозный "чёс", то бишь давали по три-четыре детских спектакля в день, разъезжая по разным мелким городишкам, а то и селам, а ежели везло, то отправлялись на гастроли в более-менее близкие к университетским центрам края. В тот год Московский театр им. Пушкина, где служил Лев Крутой, Лёва, как его звали все в театре, отправлялся на десять дней в Ленинград, дабы в здании БДТ порадовать детишек "Снежной королевой". БДТ на те же десять дней отправлялся в Москву наперевес с "Золушкой". Такой вот культурный обмен.
А надо сказать, что в Ленинграде у Левы был друг-однокашник, который в описываемое время исполнял обязанности очередного мужа известнейшей актрисы по имени Лариса (черт, в рифму получилось). Прибыв в северную столицу, Лёва первым делом созвонился с другом и, отпросившись у помрежа, отправился к другу в гости: то ли в семи - то ли в восьмикомнатную квартирку на Литейном. Дверь Лёве открыла Сама великаясоветская актриса. Вяло отреагировала на букетик замерзших гвоздик, подставила руку для поцелуя и величественно удалилась вглубь необъятной жилплощади. Лёвин же друг-однокашник не скрывал радости. Если б у него был хвост, то он бы им, безусловно, вилял не переставая. Друг суетился на огромной, как Зал фламандцев Эрмитажа, кухне, наматывал мили по маршруту холодильник - кухонный стол, выставляя нехитрую, да впрочем, и хитрую тоже закуску и вываливал на Лёву разрозненные, почти дискретные, новости из жизни "питерской" богемы. В новостях этих то и дело мелькали фамилии великих, почти великих, но чаще просто неведомых Лёве людей. Причем все фамилии без исключения употреблялись с уменьшительно-ласкательной формой имени. Но, наконец, на столе появилась большая бутылка "Московской" в экспортном исполнении и началась "сурьезная мужская пьянка". Где-то на середине второй бутылки, когда Лёва с другом уже обнявшись пытались спеть что-то из юношеско-студенческого, на кухню заглянула великаясоветская актриса и напомнила Лёве, что у него завтра в десять утра спектакль "Снежная королева", где он, если помнит, воплощает Советника. И, поскольку на часах уже пол первого ночи, то не пора ли ложиться спать. В противном случае, возможна ситуация, что Советник в Левином исполнении своим уставшим видом распугает питерскую детвору во время, так сказать, встречи с прекрасным. Приблизительно так она и высказалась. Тогда законопослушный Лёва сказал, что должен сообщить помрежу место своего ночлега. Дескать, мало ли что. Он добрался до телефона и позвонил а гостиницу, где отдыхали остальные члены труппы. И героический, как оказалось позже, помреж сообщил Лёве, что утренний спектакль завтра отменяется ввиду ангины у этой непроходимой заслуженной суки, Снежной королевы, потому сам Лёва может спать, где хочет.
И тогда Лёва с другом выпросили у великойсоветскойактрисы еще пол-литра (причем медицинского спирта) и предались воспоминаниям о молодости, юности и даже детстве, под общим девизом: "были когда-то и мы рысаками"...Сурьезная мужская пьянка окончилась только около шести утра, разбросав своим финальным, без всякого сомнения, мажорным аккордом, Лёву с другом по разным комнатам.
И вот пока наши герои спят, страна отнюдь не дремлет. Где-то, как-то, по неизвестным нам каналам в Москву просочилась весть об отмене этого самого спектакля. Причем просочилась эта весть в самой неприглядной трактовке: дескать, хотят сорвать культурное обогащение ленинградских детей, посредством отмены спектакля. Кто-то из самых главных поднял с постели менее главного, разбирающегося в искусстве, этот менее главный сорвал с дивана еще какого-то начальника... В общем, около трех часов ночи, помреж в одних трусах стоял навытяжку перед телефоном, выслушивая всяческие императивы, перемежающиеся, как вы понимаете, номенклатурным матерком.
- Делайте что хотите, но чтоб спектакль завтра в десять начался. Не можете "Снежную..." играйте другое, что-нибудь. Все. - Резко произнесла телефонная трубка и принялась отмерять секунды короткими гудками.
И помреж сотворил чудо. Порывшись в запасниках БДТ, он раздобыл реквизит, с которым можно было худо-бедно порадовать детишек игрой столичных мастеров сцены. Радостная афиша перед входом в театр возвещала, что заезжий театр разразился в день новогодних каникул спектаклем "Разлив" из жизни вождя мирового пролетариата. Спектакль должен был начаться в десять, потому уже в восемь тридцать помреж звонил в дверь той самой квартирки на Литейном. Ибо из всех приехавших в Ленинград актеров, только Лева мог сыграть Ленина. Он даже однажды играл эту роль в этой же пьесе. В третьем составе. Но, актеры на такие роли не отбираются, а назначаются откуда-то сверху, потому у помрежа строго говоря выбора и не было. Несколько капель нашатыря и полчайника холодной воды смогли привести в относительно вменяемое состояние Левиного друга. Сам Лева ни на какие внешние воздействия не реагировал. Понадеявшись на то, что Лева все же придет в себя, помреж с помощью друга погрузил тело в такси. Приехали в театр. Старый гример, ворча что-то под нос, загримировал недвижимого Леву под вождя. Потом созванные монтировщики сцены аккуратно вынесли актера на сцену и уложили в шалаш со всеми причитающимися вождю пролетариата почестями.
Сюжет пьесы был незатейлив. Финские косари косят сено и разговаривают между собой об ужасах царизма. К шалашу приходит мальчик и будит Ленина словами: "Владимир Ильич, свежие газеты". Из шалаша выходит Ленин, садится на пенек, читает газеты, затем беседует с косарями о жизни, успевая придать их ненависти к капиталистам если не классовый, то хотя бы осознанный характер. Приходит еще один мальчик и приносит кринку молока. Ленин выпивает молоко, затем расспрашивает мальчика о житье-бытье, обещая скоро изменить все к лучшему... Так за разговорами то с одним, то с другим персонажем проходил весь спектакль. К сожалению, автор пьесы не учел вариант с невменяемым Лениным. Открылся занавес и публика увидела облезлый шалаш, из которого торчали ноги, и двух косарей, занятых привычной крестьянской работой. Мальчик с газетами - несчастная травести - по указанию помрежа не просто отбарабанила свою реплику, но влезла в шалаш и, отчаявшись разбудить Леву при помощи слов, ущипнула его за ногу. Лева живо отреагировал на это, пробормотав несколько слов и даже махнув конечностью. Шалаш от этого вздрогнул, что вызвало какое-то нездоровое оживление в отцовско-дедовской части публики. Но до полного пробуждения было еще далеко. В общем, травести ушла со сцены, так и не вытащив Ленина к пеньку. Тихо матерящиеся косари пошли на третий круг косьбы. Они уже вполне освоились в предложенных обстоятельствах и, не стесняясь, пинали ноги вождя каждый раз, когда проходили рядом с шалашом. Чтобы молчание на сцене не стало уж совсем мрачным, косари начали разговор между собой, старательно имитируя финский акцент: "Что-ттто наш дорогой товарищ не проснетттся никак" Перелом в сцену внесла другая травести - мальчик с кринкой. Гуманные Левины коллеги решили, что молоко ему вряд ли поможет и наполнили кринку пивом. Травести с кринкой подошла к шалашу и задорным мальчишеским голосом возвестила : "Молочко принес, Владимир Ильич!". То ли запах пива сыграл свою роль, то ли просто время пришло, но из шалаша шумно вылез всклокоченный Ленин, оглядел мутным взглядом пространство, вырвал из рук "мальчика" кринку, припал к ней и осушил до дна. После чего смачно крякнул и, к ужасу помрежа, опять рухнул в шалаш. Ну, люди опытные знают о том, какое действие поутру оказывает любая жидкость, влитая в иссушенный спиртом организм. Эта самая жидкость возвращает организм в изначальное пьяное состояние на все сто процентов. Так что, несмотря на все ухищрения, Ленин в пьесе "Разлив" продолжал спать в пьяном виде, что совершенно не коррелировалось с известным всем образом. Фантазия помрежа работала лихорадочно, поэтому он приказал гримировать одного из актеров под Горького. Пусть к Ленину якобы приедет Горький и пока Ленин спит, почитает с пенька Буревестника и еще какую-нибудь херню. Косари все мотали круги. Горький торопливо проговаривал текст перед выходом. И в этот момент. Из шалаша вышел, почти выскочил, еще более всклокоченный Ленин, огляделся вокруг и вдруг направился к бутафорской березке, расстегивая на ходу брюки. Помреж гастролеров был настоящим героем. Он очень быстро сообразил, что может произойти, и опустил занавес, причем не только простой, но и противопожарный. Асбестовый.
Спектакль отменили "по техническим причинам". Интересно, что никто из зрителей не потребовал деньги назад. Понравилось, наверное.
А потом был суд. И прокурор требовал дать Леве восемь лет строгого режима за дискредитацию образа вождя. Но, поскольку это был семьдесят первый год, невменяемое состояние Левы было смягчающим обстоятельством - указ об усилении борьбы с пьянством выйдет только через год и состояние опьянения станет обстоятельством отягчающим. А тогда Леве повезло, если можно так сказать. Он получил всего два года условно. Почему-то за хулиганство.