Брегг Эл : другие произведения.

Дом на склоне

Маленькая полянка появляется из-за деревьев всегда неожиданно, в таком густом лесу даже трудно предположить себе ее присутствие.

Полуденное солнце оставляет в лесу на склоне горы лишь тонкие лучики света, дает некое призрачное освещение; невидимые обитатели леса наполняют его своими голосами, слышен цокот белок, мелодичный треск цикад, нежное жужжание пролетающих стрекоз, изредка прошуршит в густой траве невидимая змея. Лучик солнца алмазом играет на паутине, которую плетет для легкомысленных насекомых крупный паук неприятного серого цвета; строгая геометрия его творения завлекает, манит в сеть не только летающую мелочь, но и человека; паук смотрит неприветливо, опасается, что человек легким взмахом руки разрушит все то, над чем он трудился столько времени, да и его самого обратит в бегство.

Прохлада под сенью раскидистых крон деревьев приятно обволакивает, успокаивает перегревшегося на солнце путника, уставшего от жары и утомленного долгим подъемом сюда, в царство покоя и тишины. Тропинка вьется меж деревьев, петляет сквозь кусты, зовет за собой в глубину леса; высоко над головой раздается птичий гомон, такое впечатление, что там собралось огромное собрание пернатых, бурно обсуждающих свои проблемы на разных языках. Постоянно в поле зрения мелькает какое-то крупное животное, но полностью на глаза не показывается, а тут же исчезает в густой тени. Тропинка кончается неожиданно, просто обрывается, предоставляя идущему по ней полное право самому выбирать дальнейшую дорогу. Кусты преграждают путь, царапают лицо, цепляются за одежду, мешают дальнейшему продвижению вперед, уже не спасает даже тень, становится все жарче.

Продолжение подъема, постепенно склон становится все более пологим. Острая мордочка белки подозрительно смотрит из-за ствола сосны, зверек готов в любой момент молнией взметнуться на самую верхушку дерева. Головка с настороженно торчащими ушками, кажется, полыхает огнем в ярких лучах солнца. Если подняться еще выше, то там гуляющий встретит настоящую сумеречную зону, тень поглотит все вокруг, горячий воздух придаст лесу неповторимое очарование, впитав в себя все ароматы и наполнив лес призрачным туманом, вокруг мелькают неясные тени, оставляя за собой лишь шлейф потревоженной дымки. Сквозь зелень листвы над головой лишь изредка можно заметить солнце, точнее, его отблески. Человек остался один на один с горным лесом и его обитателями, которые, в свою очередь примолкли, не решаясь нарушить торжественную тишину, созданную гордыми соснами, раскидистыми дубами, скромными липами. Тишина отдается в ушах мелодичным, хрустальным звоном, зеленый купол над головой отражает, изменяет, усиливает малейший отзвук, придает ему очаровательную глубину и красоту звучания.

Небольшой отдых на слегка влажной после утренней росы и до сих пор не успевшей просохнуть листве, так хочется остаться здесь навсегда, чтобы постоянно наслаждаться покоем и прелестью, но надо двигаться дальше, подъем все усложняется, тесно примкнувшие друг к другу деревья время от времени стоят на наиболее удобном для подъема участке, вынуждая выбирать более сложный путь. Но вскоре подниматься дальше станет почти совсем невозможно, придется огибать неприступное место, оставаясь на одной высоте. Красавицы-сосны слегка сгибают свои верхушки под легким ветерком, дают возможность свету играть на стволах, одевать кустики в невесомую золотую корону. Внезапно, после огибания очередного ствола, глазам открывается прекрасное зрелище: небольшая поляна, на которой на фоне ярко-зеленой травы загораются разноцветные бутончики разных цветов.

В конце этой ровной полянки, на самом краю горы, там, где снова начинается подъем, стоит небольшой двухэтажный деревянный домик, чистенький и аккуратный; с первого же взгляда на него становится очевидным, что никто в нем не живет. Нет, это впечатление создают не распахнутая настежь дверь, зияющие чернотой оконные проемы второго этажа, покосившиеся перила и прогнившее дерево; нет, окна аккуратно занавешены, дверь плотно закрыта, терраса, веранда и крыша не усыпаны опавшими еще в прошлом году и до сих пор не унесенными ветрами листьями, дом смотрится так, как будто его строительство и оформление закончились всего лишь пару минут назад; но все-таки есть в нем что-то такое, что сразу же вселяет уверенность, не мысль, а именно - уверенность в том, что в доме никого нет. И давно не было...

Полянка перед домом гладко подстрижена чьей-то заботливой рукой, даже жаль такую красоту, но другой возможности приблизиться к дому нет, да и отпечатка от шагов на траве не остается. Медленное приближение к дому, робкий зов, в надежде, что внутри кто-то есть. Никакого отклика не слышно. Достаточно подняться всего на пять ступенек, чтобы оказаться на террасе, но сперва лучше осмотреть дом снаружи. Слева до обрыва остается не более десяти метров, терраса плавно переходит в балкон, если подойти поближе и наклониться над пропастью, то становятся отчетливо видны сваи, на которых он держится; судя по всему, терраса-балкон огибает весь первый этаж по периметру. Справа же, уже под нависшей кроной огромного дуба заканчивается полянка сказочных цветов, начинается полумрак леса. Обогнув дом, попадаешь на ровную зеленую лужайку, небольшой пятачок невысокой зелени в тени могучих сосен; прошедший на десятка два метров дальше вглубь леса обнаружит звонко журчащий в небольшой расселине ручеек с кристально-чистой и холодной водой - можно утолить жажду. Как ни странно ожидание увидеть тот же самый обрыв, когда закончишь обход дома, но исследователь увидит перед собой протоптанную тропинку, уводящую дальше вверх по склону, обрыв останется по левую руку.

Изучение дома снаружи еще больше укрепляет грустное сознание того, что в доме никого нет, не слышно никаких звуков, кроме нежного перешептывания деревьев и песни какой-то птички, да негромкое журчание ручейка дает о себе знать; ничье лицо не мелькнет в окне, ничья рука не отодвинет край занавески, не раздастся звук шагов, на веранде второго этажа не покачивается медленно кресло-качалка. Надо осмотреть дом изнутри, для этого надо вернуться на полянку, негоже перепрыгивать через перила террасы, не хочется нарушать уверенную гармонию дома, осквернять ее чисто мальчишеской выходкой.

Звук шагов по деревянному настилу террасы звонко отдается от стены леса и возвращается лишь слегка приглушенным и оттого, в некотором роде, мистичным. Интересно, кто же хозяин этого дома, мужчина или женщина? А, может быть, дом принадлежит небольшой и дружной семье? Ясно одно: кто бы ни был хозяином, кем бы он ни являлся, но этот человек прекрасно знает, что такое гармония и красота, любит природу и горы, иначе он не построил бы этот домик в такой дали от людей, на прекрасной полянке в горах у обрыва, позаботившись даже о звенящей утренней мелодии прохладного ручейка.

Встать на самом углу балкона-террасы, опереться на надежные перила, предупреждающие падение в пропасть; под ногами, под прекрасно обструганным деревом, зияет глубокий провал, чувствуешь себя подобно птице, парящей высоко в небе и со своей высоты обозревающей округу. Половину обзора с правой стороны закрывает крутой склон горы, поросший соснами; слева, внизу поляны, вниз уходит другой отрог этой чудной горы, как будто глубоко раненый с правого своего бока. Когда стоишь и смотришь прямо перед собой, по направлению, указанному острием угла перил, то взору открывается пленяющая картина: внизу, как на ладони, видны холмы и отроги гор, равнины, изрезанные серебром рек, кое-где далеко внизу виднеются домишки, но ничем не превосходимую прелесть этому виду придает всепоглощающий зеленый цвет, все внизу утопает в зелени, как будто перед тобой расстилается невообразимое зеленое бушующее море, и на поверхности плавают населяющие это море невиданные рыбины. И над всем этим царит бескрайнее, ослепительно голубое небо без единого облачка на нем. Невозможно насмотреться на эту величественную, надменную и, в то же самое время, до глубины нежную и прекрасную картину!

С трудом отрываешь взгляд и оборачиваешься, чтобы решить, откуда лучше начать осмотр дома: с кухни, кабинета или залы. В этих раздумьях, все еще не решаясь войти внутрь, делаешь полный круг по террасе; весь первый этаж застеклен, занавеси преграждают путь взгляду, лишь только когда легкий ветерок ворвется внутрь сквозь открытые двери и надует эти красочные паруса, только тогда можно будет рассмотреть то, что находится внутри дома. При выходе из леса на полянку видны только двери кухни и выходящей на полянку стороны залы или гостиной, эти двери закрыты, зато открыты двери кабинета и той части гостиной, которая выходит на балкон, стеклянные разъезжающиеся створки гостеприимно распахнуты, кажется, что хозяин или хозяева недавно и ненадолго отлучились, и что они вскоре вернутся.

Все-таки в голову приходит решение начать осмотр дома с кухни. Осторожное касание стеклянной двери, рукой отодвигаешь легкую, почти невесомую занавеску, несмелый шаг вперед. Кухня светла и просторна, солнце освещает ее, играет на чистенькой кухонной утвари, отражается от стекол небольших шкафчиков, тени перебегают по уютной стойке бара; стенки бокалов, стоящих на ней, едва различимы из-за своей воздушности. В углу, обращенном к поляне, стоит круглый столик со слегка небрежно расставленными вокруг него плетеными стульчиками; столик как будто накрыт к легкому утреннему завтраку, но вся посуда, тарелочки из голубенького фарфора, нарядный кофейный сервиз и посеребренный кофейник, вилки, ложки, все выглядит девственно чистым. Несмотря на кажущуюся обжитость, на кухне полностью отсутствуют все сопутствующие запахи, вся обстановка выглядит так, как будто только что сошла со страниц какого-нибудь журнала. Не задерживаясь в кухне, хотя приятно смотреть сквозь прозрачные белые занавеси на расцвеченную, раскрашенную в различные цвета полянку, проходишь в гостиную.

Первое впечатление от гостиной: уютная гостиная. Рядом со стеклом, за которым открывается терраса-балкон, поляна и провал, во всю длину этой прозрачной стены расположены мягкие диван и кресла, обшитые пестрой материей; слегка примяты подушки, словно кто-то только что отдыхал здесь, дав расслабиться своему взору, направив его на залитую светом зелень далеких гор внизу, время от времени загораживаемую колышущимися парусами занавесок; будто кто-то только что отдыхал здесь, подставив свое разгоряченное от жары тело приятной, расслабляющей прохладе неспешного ветерка, врывающегося со стороны обрыва через открытые двери; кажется, как будто этот неизвестный всего пару секунд назад отложил журнал, слегка загнув страницу, на которой временно прервал чтение, ветерок играет загнутым листком, переворачивая его, чтобы затем снова вернуть все в начальное положение. Прозрачный стеклянный журнальный столик окажется в пределах досягаемости тех, кто усядется на диван, либо в кресла; несколько журналов и книг, изящная ваза с красивыми и вечно свежими искусственными цветами; солнечные блики как бы высвечивают стекло изнутри, играют на идеально чистых гранях.

Смежная с кабинетом стена красиво украшена вьющимися по стене растениями, изредка в зелени мелькает дерево книжной полки, в углу, общем для гостиной, кабинета и кухни, приятно оформленная винтовая лесенка ведет на второй этаж. На фоне зеленой стены между лестницей и дверью в кабинет выделяется черное дерево домашнего бара, сквозь стекло подмигивают бутылки самой различной формы и величины; напротив бара - покрытый зеленым сукном стол, по нему небрежно разбросаны карты, стоит бутылка виски и пара невысоких бокалов. Оставшееся место рядом с дверью на балконную часть террасы занимает рояль, тут же стоит и невысокий стеллаж для нот, опять посещает ощущение, что нежные звуки музыки невидимого пианиста только что смолкли и возобновятся в любой момент. Наслаждаешься покоем и уютом, тишиной дома, усевшись в кресло, невнимательно перелистывая первый попавшийся журнал, отложив его, взгляд отдыхает на соснах закрывающего балконную сторону склона, но нет-нет, да и перескочит на вид далеких серебристых речек на равнине далеко внизу; не хочется вставать со своего места, покидать мягкие объятия кресла, хочется просто сидеть, подставив лицо ветерку для его нежной и приятной прохладной ласки. Все-таки решаешься встать и направиться в кабинет. На мгновение мелькает мысль, что, может быть, лучше сперва подняться на второй этаж и осмотреть его перед тем, как входить в кабинет, но нет, лучше все-таки пройти в кабинет.

Только здесь становится заметно, что солнце уже начало склоняться и скоро опустится на ночлег за далекие горы. В кабинете царит нежный полумрак, неясные тени прячутся по углам, готовы вот-вот выскочить из стенных шкафов, начать опрокидывать массивные бронзовые подсвечники, расставленные по углам внушительных размеров письменного стола, сделанного из красного дерева, с прекрасными резными украшениями. Сплошные стены, ограждающие кабинет от кухни и гостиной, заставлены набитыми книгами шкафами; в углу двух стеклянных стен стоит письменный стол, таким образом, взор работающего за ним человека будет одновременно направлен вглубь леса и на вид с высоты обрыва. Подходишь к столу, садишься за него, откидываешься на спинку кожаного стула. Портативный компьютер, его экран черен, на нем не отображается никаких символов, никаких фигур; по столу в беспорядке лежат листы бумаги, усыпанные чьими-то записям или же абсолютно белыми, ручки, карандаши; массивные канделябры по углам стола кажутся часовыми, стражами того, что принадлежит хозяину; рядом с фарфоровой пепельницей чьей-то рукой брошена начатая пачка сигарет, придавленная сверху металлической зажигалкой; в самой пепельнице лежит погасшая сигарета, маленькие вихри расшалившегося ветерка играют комочками пепла, катают их по столу, между письменными принадлежностями, прячут под бумаги, кажется, вот-вот маленький серенький комочек упадет со стола, но очередной вихрь подхватывает его, не давая упасть, гонит в противоположный конец стола; раскрыт массивный том, на полях сделанные карандашом пометки.

Тихо, нежно, проводишь пальцем по корешкам книг, едва касаясь их, читаешь названия; на полках нет ни единой пылинки, чья-то заботливая рука поддерживает постоянный порядок. Вместе с названиями книг оживает прошлое, отражается настоящее, делается взгляд в будущее, ты стоишь рядом со Спартаком перед его последней битвой, кутаешься в черное пальто, поглубже натягиваешь черную шляпу, стараясь раствориться в темноте улиц Чикаго и не упустить преследуемого преступника, летишь на космическом корабле на разведку новых обитаемых миров и горячо, со всем возможным пылом сражаешься в горячей средневековой битве; невозможно определить характер хозяина этой библиотеки по одним названиям, рядом стоят исторические и философские произведения, фантастика и любовные романы.

Про себя делаешь вывод, что, безусловно, этот человек очень начитан и образован, возвращаешься к письменному столу. Обращаешь внимание на выдвинутый ящик стола, в нем множество дисков и дискет, самые разнообразные программы и приложения, которые только могут понадобиться человеку, постоянно работающему с компьютером. Кто он, этот хозяин этого дома?

Не найдя ответа, в последний раз окидываешь кабинет взглядом, чтобы лучше запомнить это место, идеальное место для работы и мечтаний; возвращаешься в гостиную к лестнице, ступени поскрипывают под ногами - вот и второй этаж, небольшая площадка, двери в две спальни, ванную комнату и туалет, а также выход на кольцевую веранду, подобную террасе первого этажа.

Спальни похожи друг на друга, как две капли воды. Тяжелые темные шторы не пропустят первый утренний лучик солнца, не дадут тому разбудить обитателей дома; ковры на полу скрадывают звуки шагов, делают движение бесшумным, дабы вошедший не потревожил сна спящего; большие широкие кровати гарантируют прилегшему на них максимум удобств и комфорта, они сулят прекрасный крепкий сон и не менее приятное пробуждение; немного поражает вид зеркальной стены, такая есть в обеих спальнях, удивлению нет границ, когда от легкого касания зеркало отъезжает в сторону, открывая взору вместительный платяной шкаф. Все в спальне дышит атмосферой чистоты и красоты: мягкие одеяла и прохладные простыни, маленькие пуфы по бокам кроватей, как пристроившиеся болонки и пудели.

В ванной и туалете приходится прикрыть глаза, спасая их от ослепительного блеска раковин, ванны и кафеля, отраженного от зеркального потолка света; звуки отскакивают от кафеля и фарфора, прыгают по всем направлениям, играют со слухом вошедшего. Не задерживаясь здесь долго, проходишь на веранду.

Прохлада тихого, неслышного вечера обволакивает, обнимает, успокаивает. Нет смысла обходить всю веранду кругом, опять тянет на нависший над пропастью угол; здесь медленно покачивается плетеное кресло-качалка, садишься в него, попутно слегка набросив плед из тонкой шерсти, ведь ночи в горах весьма прохладны даже летом. Ритмичные покачивания кресла расслабляют уставшее тело, легко убаюкивают; взгляд снова устремляется на уже виденную ранее панораму, теперь она предстает в новом ракурсе: на холмы и равнины уже наползла тень, возвещающая приход ночи, серебряные реки вытянулись темными полосами на пока еще видимом фоне засыпающей местности там, внизу; кое-где зажигаются золотые искорки света, там дома, там люди, там кипит жизнь. Горы, за которые садится солнце, украшены безумно яркой огненно-золотой короной, кажется, что за ними находится гигантская плавильная печь, которая работает на всю свою мощность; постепенно золотой цвет, по мере поднятия взгляда выше в небо, переходит в нежно-розовый, затем приобретает алый оттенок, который сменяется темным фиолетом, а затем... там шествует ночь, укрывая уставшую, истомленную ярким солнцем землю своим черным плащом, расшитым серебром звезд.

В последних лучах солнца, пока еще можно видеть окружающий мир, пока он не погрузился в темноту, успеваешь заметить, что с гор, стоящих выше дома, медленно сползает молочный туман, с каждой секундой поглощая и укрывая леса на склоне своей периной; вскоре туман надвинется на дом, сделает его невидимым, поглотит все звуки, усыпит обитателей этого чудесного мирка. Пора трогаться в обратный путь. С крайней неохотой покидаешь все также медленно покачивающееся кресло, идешь обратно к лестнице. Как это странно, дом наполнился неслышными ранее ароматами, как будто невидимая рука оросила воздух духами с нежным и прекрасным запахом чудных цветов. Уже в который раз посещает мысль, что у этого дома нет хозяина, этот полный гармонии райский уголок ждет своего хозяина, который настолько же гармоничен, как и он сам.

Не хочется расставаться с домом, хочется остаться здесь навсегда. С тяжелой душой пересекаешь поляну в направлении, обратном тому, что привело тебя сюда; возле ограды, созданной природой из деревьев, оборачиваешься, чтобы в последний раз посмотреть на красоту и гармонию: туман уже начал заглатывать дом, не пройдет и минуты, как он растает, растворится в молоке подобно сказочному персонажу, исчезнет, как привидение.

Шаг под сень леса сделан, маленькая полянка с прекрасным домом более не видна, предстоит долгий путь вниз через темные леса на склонах этих гор, в лесу темно, как в погребе, но невесть откуда взявшийся рой маленьких светлячков, подобно компании слегка перебравших ночных фонарщиков, пристраивается впереди, своими слабенькими лучиками света освещая путь, дорогу домой.