Вовка дрался легко, с какимґ-то весёлым остервенением, которое наступает, когда ты видишь, что противник хоть и силен, но морально начинает ломаться. Кулаки поочередно доставали братьев Ложкиных, посмевших словами и жестами оскорбить лучшего Вовкиного друга. Жучилов после первого урока сходил в класс к братьям, перетёр тему, дав на исправление ситуации целый урок. Не подействовало. Тогда по Вовкиным понятиям настал момент, когда пора было защищать честь кулаками. Он специально метил под глаз, чтобы вся школа видела результаты сатисфакции...
- Когда как, - выдавил из себя парень. - А чо, Нина Андреевна? Фраеров учить надо.
- Да тебя, дурака, на учет поставят. Кому ты потом нужен будешь?
- А я и сейчас никому не нужен, - буркнул Жучилов.
И подумал, что немного слукавил. С роднёй Вовке не повезло.
Но у Вовки Жучилова, в народе просто Жучиллы, был друг Лаптев Серега. Серега учился в этом году уже в одиннадцатом классе, был красив, элегантен и снисходительно добр. Он не жалел Вовке на мороженое, на пепсиґколу и даже иногда водил с собой на разные тусовки, где щедро угощал попкорном, чипсами, газировкой и "Сникерсом". Когда у Лаптева уезжали родители, Сергей пускал Вовку в квартиру. Угощал щедро, с видом доброго покровителя. Давно, когда Вовка перешел в пятый класс, он однажды наотрез отказался от угощения. Тогда Серега потратил немало энергии, но переубедил Жучилло: только друг может поделиться последним. Потом было много других слов, новых понятий и убеждений. Постепенно Жучилло сделался тенью своего сеньора. Будучи физически крепким, немного безбашенным и на редкость преданным человеком, он храбро и четко исполнял некоторые неадекватные Серегины просьбы.
Вот и сегодня наказал недоброжелателей, залепив пару оплеух прямо в классе. Визг, писк, влетевшая в класс учительница, вызов к завучу и разбор очередного инцидента.
- Мне кажется, - заключила Нина Андреевна, - что в тебе давно исчезла последняя капля жалости. Ты даже не понимаешь, что причиняешь другим страдания, унижаешь их достоинство, пользуясь своей безмерной силой. Ты когдаґнибудь говорил себе: мне жалко! Наверное, никогда. С первого класса ты только и знаешь, что бьешь. Бьешь направо и налево. И никто с тобой ничего поделать не может. Иди! С глаз моих долой!
Вовка вышел, еще раз шмыгнул носом, обернулся на дверь кабинета и жестом выразил отрицание своей вины.
На скамейке около раздевалки галдели одноклассницы. И среди них была она.
Эх, если бы вы знали, какая это девчонка?! У неё такие длинные и чуть кудрявые светлые волосы. Они немного с рыжинкой, и когда она сидит у окна, а на горизонте поднимается теплое весеннее солнце, один или два лучика обязательно запутаются в её волосах и потом пляшут там целый урок. А она, когда задумывается, наклоняет голову набок, и локоны водопадом спускаются на плечо. Иногда она оборачивается. Не найти слов, чтобы описать взгляд больших карих глаз, улыбку с ямочками на щеках, тонко вычерченный овал лица.
Что можно было отдать за то, чтобы она разрешила хоть на один урок сесть рядом с ней? С пятого класса Вовка мучился этим вопросом, и никак не мог решить. Иногда он думал, что было бы здорово дать ей списать домашнее задание по какомуќнибудь самому трудному предмету: по физике, например. Но это было из ряда фантастических прожектов. Можно было бы спасти её от хулиганов или вытащить из огня - но пожара, как назло, в школе не случалось, а хулиганы её обходили стороной, потому что отец у неё работал в полиции. И еще большим гордиевым узлом во всей этой истории были взаимоотношения девочки и Серёги. Наверное, она любила его.
Вовка, как верный вассал, почти всегда шел рядом и видел, с какой нежностью вспыхивал её взгляд при Серёге. В классе она могла быть любой, а с ним только нежной. Жучилло страдал тайно, но ни взглядом, ни вздохом не давал повода Серёге думать о том, что рядом с ним ходит предатель.
Вовка оделся. Вышел на крыльцо. Сощурился. Апрельское солнце растопило остатки снега и весело играло серебряными бликами на рябой поверхности луж. Следом на крыльце оказались Сергей и Ксения. Он забрал у неё кейс, играючи швырнув в крепкие Вовкины руки.
- Молоток, Жучилло! - похвалил он не то за пойманный предмет, не то за отвешенные недругам оплеухи. - Пойдешь с нами в парк?
Вовка кивнул. Домой он всегда успеет. Ксения и Сергей шли чуть впереди. Жучилло тащился немного сзади, с любопытством оглядываясь вокруг. Такая уж черта была у Вовки с детства - радоваться и удивляться всему, что он видел сегодняшним днём. Педагогическая запущенность не мешала ему подмечать чтоґто новое, происходящее с окружающим миром каждую минуту. Вон, на тополе почки набухли, лужа у магазина больше стала.
В парке Сергею ктоґто позвонил. Он улыбнулся Ксении, махнул Вовке.
- Жучилло, будь другом, покатай Ксюху на карусели, а я сейчас.
Ксения сидела в корзинке, болтала ногами и, казалось, ни о чем не думала.
- Тебе как лучше? - спросил Вовка, берясь за ручку нехитрого приспособления.
- С ветерком!
Жучилло плавно тронул карусель. Ксюшка зажмурила глаза, приподняла голову, подставляя лицо набегающему ветру. Вовка успевал придавать ускорение карусели и сам тут же прыгал в неясной радости от того, что вот так всё сложилось. А она, глядя на него, на летящие по кругу деревья и облака, смеялась тем переливчатым смехом, который тревожит и ранит душу.
Карусель остановилась. Ксения ступила на землю и пошатнулась, потеряв опору. Она бы обязательно упала, но сильные Вовкины руки удержали её и прижали к себе. Мгновение, минуту, три минуты они стояли так, не шелохнувшись. Только руки у Жучиллы становились клещами, все сильнее и сильнее сжимал в объятиях свою драгоценность.
- Ты чего? - спросила она.
- Ничего, - но не отпустил, подумал, - можно я тебе подарок подарю? - решился он и выпалил это горячим шепотом.
- Когда?
Он не знал и разжал тиски, отпуская её на свободу. Подарок еще нужно было доделывать, в нем оставались самые тонкие штрихи, которые нельзя было выполнить с наскока. Учитель технологии, с которым Вовка какґто находил общий язык, так и говорил: " Яблоня расцветает не сразу, а уж когда расцветет - взгляда не оторвать". Вовка почти весь учебный год из куска ствола старой яблони вырезал гребень. Ктоќто оставил у бабки в доме потрепанную книжку с рассказами О'Генри, из которой Жучилло одолел только первый - "Дары волхвов". И в его сознании какимґто причудливым образом переплелись Ксюша и черепаховый гребень.
Прошло дня три. Жучилло примчался в школу одним из первых. Сбросив куртку и сменив сапоги на кроссовки, он устроился на скамейке перед раздевалкой.
- Жучилло! А чо, у нас праздник какой?
Вовка даже вздрогнул. Осмотрел себя.
- Де не, это я так. Выпендрился.
Ксения вошла в школу в окружении подруг, заметила Вовку, кивнула. Он вскочил с места, шагнул навстречу и остановился. Лицо отразило неимоверные усилия работы мысли. Отступил, сунул руки в карманы и пошел наверх, в класс.
Но у любого человека должен быть свой миг счастья. Она тихо подошла к нему, когда Жучилло безрадостно смотрел в окно на косматые, но теплые тучи, нескончаемым караваном тянущиеся по низкому серому небу. Ксения осторожно коснулась его локтя и тоже посмотрела в окно.
- Я принес, - таинственно и робко проговорил Вовка, доставая из внутреннего кармана резной гребень - Это тебе.
Она держала гребень в руках, осторожно ведя пальцем по всем отполированным выпуклостям вырезанных сказочных цветов, когда над её плечом навис Сергей.
- Это что за фигня?
Сергей протянул руку, но она убрала свою с гребешком, тогда он посмотрел на Вовку.
- Жучилло, это ты что ли? Да ты у нас Данилаґмастер. У, ты какой...
Вовка испытывал чтоґто неясно торжественное, когда смотрел на вспучивающуюся реку, дыбом встающие льдины, слушал шорох шуги и треск разрывающегося льда. Сегодня эта водная мистерия казалась еще загадочнее и торжественней, чем во все прошлые годы, когда хватало ума выломать из забора жердь и рулить самой большой льдиной до каменистой быстрины. Кстати сказать, мимо уже проплыла пара отчаянных сорвиголов, но Вовке не хотелось этого делать. Он стоял немного сзади Ксении, которую приобнял за плечо Сергей и с некоторым раздражением уговаривал бросить древнекаменный ритуал. Ксения чтоґто крикнула и махнула рукой. Но Володя не обратил на это внимание. Множество мыслей роилось в голове, туманя не привычный к такой работе разум. И только беспокойство Ксении вывело его из оцепенения.
- Сережа! Сережа, ну что ты стоишь? Он же утонет! Смотри! Он же утонет!
Вовка метнул взгляд в сторону реки. Но на льдинах никого не было.
- Жучилло! Ты же знаток, утонет или не утонет?
Только сейчас Вовка заметил маленький рыжий комочек, отчаянно орущий на краю большого ледяного поля. "А тебе никого не жалко!" - отчетливо прозвучал голос Нины Андреевны.
Ксения плакала и отталкивала от себя пытавшегося успокаивать её Сергея. "А тебе никого не жалко!" "Никого не жалко!" Вовка бросил портфель на холодный песок и пошел в воду. Расталкивая медленно плывущие льдины, он пробирался к осипшему от постоянного крика зверьку. Оступился, и тогда вода обожгла всё тело, захватила дыхание. Резко поднявшись, парень не остановился, а продолжал идти вперед, пока не подхватил со льдины беспомощного, мокрого, дрожащего от холода и страха, рыжего котёнка.
Володя обернулся. Лаптев быстро уходил в сторону парка, а на берегу его ждала заплаканная, но счастливая Ксюша.