Утро было сырым и холодным, как, впрочем, и вся сотня таких же промозглых и бесконечно долгих осенних дней. Заволоченное рваными тучами небо хмурилась и, наверное, с минуты на минуту должен был пойти дождь.
Казалось, это девятиэтажное здание стояло уже не первое десятилетие. Жители дома расходились по своим делам, и потому к 9 часам дом оказывался практически, пуст. Только в сороковой квартире 3D-художник Федор Матросов с ночи сидел за компьютером, зависая в чате.
На дисплее ярко высвечивался текст:
- тебя когда отсюда наконец-то вынесет?
- когда наступит электронный поток...
Но все-таки жизнь, пусть и не такая бурная, продолжалась: то шмыгнет из угла в угол облезлая мышь, то по потолку быстро-быстро пошаркают глухие шаги. Иногда из квартиры выше этажом слышался вкрадчивый голос, о чем-то приглушенно толкующий. Федор не знал, кто его новые соседи сверху, да и не стремился узнать.
Но ему казалось, что он остался здесь один, в этом мрачном опустевшем доме, - совершенно один в холодном, пронизанном осенними ветрами мире, наедине, в конце концов, со своими мыслями и самим собой.
Возможно, это была депрессия. Федор не отрицал, но и не хотел признавать, что его разум был изрядно затуманен тенью одиночества, быть может, даже своего рода отшельничества. Он с удивлением чувствовал странную пустоту внутри себя и приходил к мысли, что был просто подавлен депрессией.
Неожиданно кто-то позвонил в дверь. Федор вышел из чата и лениво поднялся. Это был его друг Василий Лиманов, администратор компьютерных сетей. Тот сразу разместился на диване Федора с дежурным вопросом:
- Ну, рассказывай, как дела?
- Зубрил принципы Неймана.
- Двоичные системы счисления, программные управления, однородность памяти, адресуемость памяти, условный переход.
- Да...
- Врешь, небось, просидел всю ночь в чате!
- Да ты что! ...А ты у нас из числа проницательных.
- А как же! Слышь, а ты слышал насчет памяти на линиях задержки?
- Это что-то менее дорогостоящее и гораздо более надежное, чем триггеры из вакуумных ламп, и более быстрое, чем реле с самоудержанием, иначе именуемые реле-защелки?
- Да!
- Нет, не слышал. Ладно, я сейчас иду делать пробежку, если хочешь, можешь в сетевые игры поиграть.
Федору просто не хотелось сейчас ни с кем разговаривать. Тем более - просиживать перед дисплеем, который "отображает буквенную, цифровую или графическую информацию".
Другое дело - резистивные проекционно-емкостные сенсорно-сканирующие поверхностно-емкостные дисплеи на поверхностно-акустических волнах.
Федор переоделся в спортивный костюм, натянул почти новые кроссовки и выбежал из дома. Он бежал, бежал, бежал... Понимая, что бежит от собственного одиночества, от никчемной, неудавшейся жизни. Пот струился в глаза, ноги наливались свинцовой тяжестью, непривыкшие к таким нагрузкам легкие разрывались от нехватки воздуха. Тело хотело остановиться, упасть, но голова приказывала: "Бежать!". И он продолжал бежать, бежать через силу, несмотря ни на что, бежать от самого себя...
Потеряв чувство реальности, Федор не знал, сколько километров пробежал. Может двадцать, может сорок. Он бежал, чтобы загнать себя.
Вдруг он почувствовал резкую острую боль в груди, в глазах потемнело. По инерции Федор сделал еще несколько шагов и упал на дорогу. Его сердце разорвалось в клочья. Теряя сознание, словно сквозь толщу воды он услышал взволнованный женский голос:
- Мужчина, что с вами?..
В следующее мгновение голос изменился, стал четким:
- Здравствуйте, я ваш проводник в Вечную Жизнь Разума. Вы только что закончили свой телесный путь, скончавшись от аневрии аорты.
Голос у этого невидимого проводника был мягкий, женский, приятный как у его матери.
- Так, значит, это и есть тот свет? - спросил он в пустоту и, не дождавшись ответа, добавил, - А вы, наверное, мой ангел-хранитель или паромщик Харон, перевозивший души умерших через реку Стикс? Интересно, мне действительно придется пить из нее воду, чтобы забыть свою прошлую жизнь?
- Нет, - заговорил голос уже загробным басом, от которого у Федора побежали мурашки по всему телу. - Все гораздо прозаичнее. Вы по ментальным показателям достаточно развиты, чтобы осознать истину прямо сейчас. Мы - Абсолютный Вселенский Разум. Мы - форма интеллекта, достигшая наивысшей точки развития. По Кодексу, принятому, три цикла назад, мы сохраняем разум мыслящим существам, предлагая им практически вечное существование с возможностями умственного и духовного развития.
Голос умолк. Переведя дух от жути, нагнанной загробным голосом лодочника Хорона, Федор из непонятного озорства представил себе голос своего любимого мультипликационного персонажа Вини Пуха.
- И каким образом вы это делаете? - поинтересовался он.
- В момент, предшествующий началу угасания функций мозга, - Федор чуть было не покатился со смеху, услышав скрипучий голосок сказочного медведя, - производится полное автоматическое сканирование сознания: дублируется вся содержащаяся в мозгу информация, взаимосвязи, индивидуальности и потенциальные возможности умирающего интеллекта.
- Значит, вы меня записали как программу на "флэшку"? - подытожил Федор и представил телеведущую программы "Самый умный" Тину Канделаки.
- У вас хорошее образное восприятие. Да, все примерно так, только флэшка, как вы выразились, - это энергоструктурированная полиматрица с быстродействием мыслительных процессов, адекватным вашим потенциальным ментальным способностям на момент пика вашего развития, - за секунду немыслимой скороговоркой, обгоняющей скорость восприятия мозга, выдал невидимый собеседник голосом Канделаки и опять замолчал.
- И что со мной будет?
- Это зависит только от вас!
- Как это?
- Вы одни в той жизни, вы умирали от одиночества, а ваши друзья вам надоели. Из-за этого вы здесь. Но у вас есть возможность вернуться.
- Я не Фауст, я Федор.
- Ну и что? Каждому человеку дается один шанс вернуться обратно! Если он захочет!
Федор вспомнил, что у него дома остался друг Василий, и сказал:
- Ладно. Давай обратно.
* * *
За прошедшие с того дня годы было сделано, так много... Такого количества разочаровывающих ошибок и невероятных побед Федор не мог припомнить в предыдущей жизни. Одна только "супероперационка" какой кровью далась, но ведь далась!
Федор отмахнулся от воспоминаний и закинул ноги на стол, устраиваясь в кресле поудобнее. Он покусывал кончик прозрачной гелевой ручки и размышлял.
"Ну, допустим, вживление порта внешней памяти станет стандартной хирургической операцией, не выявится никаких индивидуальных особенностей - это большой плюс. Ведь операция вживления должна быть потоковой, стандартной - не сложнее, чем аппендикс удалить, только с реабилитационным периодом несколько часов, а не суток. А вот с какого возраста? С совершеннолетия? Нормально, логично... Зато сколько нужных, но пока что сложных знаний можно будет "закачать" в головы школьников при наличии у них портов!".
Федор поднялся из кресла и взволнованно заходил по кабинету...
Если можно закачать - а свежеразработанная и готовая к опытам на людях операционная система "Орион 2.7″ это позволяет - то можно ведь и... да, можно не только закачать, но и вернуть умерших...
Федор помотал головой, словно отгоняя от себя фантастическую по своей наглости и наглую в своей фантастичности мысль.
Приспособить операционку для работы с памятью на линиях задержки он сможет - несколько месяцев работы, и все. Надо только знать, что, откуда и куда именно скачивать...
Надо бы привлечь "мозговедов"... Федор снова улыбнулся, вспомнив, как морщились от этого слова нейрохирурги, получившие "под проект" дополнительные средства и новые научные специализации. Ну что ж... отлично! Пусть это будет неким надпроектом, о котором будет известно оооочень немногим...
Федор потянулся к телефонной трубке, поднял ее, на мгновение, задержав в воздухе, и решительно опустил обратно на базу. Нет, никаких "звонков другу". Об этом он никому не скажет. Знают двое - знает и свинья. Это будет его личным проектом, который он назовет "Харон"...
Федор стал миллиардером с обычными для этого статуса атрибутами: семья, красивый дом, океанская яхта и роскошный автомобиль.
- А знаешь, Вася, - он побарабанил пальцами по опустевшему бокалу, - если бы скачивать сознание в память было возможно, то мы могли бы дать людям вторую жизнь...
- Да, могли бы, - усмехнулся Вася, разливая остатки коньяка по пузатым бокалам, - проблема лишь в том, Федь, что это невозможно. Нельзя создать программу, которая залезет в подсознание. И в память человека залезть тоже не получается. А если невозможно залезть, то невозможно и записать... Утопия это... просто гимнастика для наших мозгов и не более того...
- Не уверен...
Свет многочисленных софитов, навезенных аккредитованными телевизионщиками, превратил большой конференц-зал во что-то среднее между киносъемочной площадкой и турецкой баней. В загустевшем от жара и смеси непонятных запахов воздухе наблюдалась поистине пустынная рябь. Казалось, еще немного, и собравшимся начнут являться классические миражи с фонтанами и гуриями. Несмотря на это, голова у Федора была ясна как никогда. С каждой своей фразой в ходе презентации новейшей операционной системы "Орион 2.7″ он все ярче и яснее представлял, что и как должен сделать, чтобы осуществить свой проект.
Неожиданно Федор почувствовал боль в груди, почему-то вспомнил мать, а в следующее мгновение услышал голос:
- Да, Федор, дорогой, это конец! - голос был удивительно похож на голос его матери.
Президент крупнейшей в мире компьютерной корпорации умер от сердечного приступа в возрасте сорока лет.
Журналисты торопливо фотографировали смерть молодого миллиардера.
На лице Федора застыла таинственная улыбка человека, знающего то, чего не знает никто в мире...