Аннотация: И тут Хелина говорит, я, мол, теперь точно знаю как надо писать, но не знаю о чем писать... Ну, и я подумал: а чем я-то хуже и немного попробовал...
Бр. Баранов
РАЗГОВОР С ОВЦЕУХОВЫМ
На столе стоят и лежат бутылки, под грудой окурков прячется пепельница, ее окружают несколько тарелок в кроваво-красных следах: возможно, я переел кетчупа или даже съел человека. Но, скорее всего, я тихо и упорно пил в течение неопределенного промежутка времени, о котором мне нечего вспомнить. Вызывающий тошноту, подобно помойным пейзажам Энди Уорхола, интерьер кухни, подсказывает, что пил я у Овцеухова. А ведь это самая крайняя степень падения - пить с Овцеуховым. В лучшие времена я не стал бы даже курить с Овцеуховым, с этим интеллектуальным спартанцем, с этим карликом духа. Я не всегда выражаюсь эзоповым языком, просто мне плохо. Дайте мне сто граммов водки, и клянусь, я перестану быть Эзопом.
--
Овцеухов! - кричу я. - Где твои запасы водки?
--
Овцеухов! - кричу я несколько долгих минут спустя, слова липнут к сухому шершавому языку. - Овцеухов, не говори мне, что мы все выпили. Даже не думай так.
Овцеухов молчит. Он криво сидит за столом, серый и тяжелый как питерское небо. Черты его лица неподвижны. Они такие невыразительные, что я вряд ли смогу их описать.
--
Овцеухов, раньше ты всегда имел заначку на утро, раньше ты подсчитывал пустые калории выпитого тобой. Ты деградируешь, Овцеухов.
Он слегка щерится, будто нащупывая во рту ампулу с цианистым калием, и разводит руками. Я знаю, жизнь его была нелегка, но, извините за банальность, а кому сейчас легко.
--
Овцеухов, когда последней раз в твоей берлоге была женщина? Когда ты брал в руки савок и метелку? В детском саду?
Ты ведь хочешь любви, Овцеухов. Но ведь ты носишь дырявые носки. Ты пахнешь как дальнобойщик. И бреешься раз в месяц, в лучшем случае. Ты не способен на жертвы.
Что? Тебе просто лень. А ты знаешь, на что идут женщины, ради любви? Они отказывают себе в сладостях, они крутят тяжелый металлический обруч на талии, они рисуют себе вредными для здоровья химическими карандашами большие глаза, они каждый день бреют ноги. Можно сказать ради тебя, твою мать. Ты понимаешь?
Овцеухов не отвечает. И неподвижна и безобразна его голова, как каменное изваяние на острове Пасхи.
--
Ты посадил дерево, Овцеухов? Ты построил дом? Что-то я не припомню какого-нибудь да рубанка в твоих руках. Такое за тобой не водится. Ты же человек гордый. Ты думаешь, что несправедливый мир вертится вокруг тебя. Что кто-то что-то тебе должен. А между тем эти кто-то и не подозревают, что ты сбухиваешься в этой темной и душной каморке, тогда как они воспроизводят и перераспределяют общественные блага. Они маленькими шашками зарабатывают свой миллион, пока ты большими глотками выпиваешь свой декалитр. Они и придумали спирт, для таких как ты, чтобы, такие как ты не вертелись у них под ногами. Но ведь и тебе наплевать на них. Тебе даже лень выйти на улицу и посмотреть, живы ли они. Может быть, они заработали все имеющиеся деньги и загнали себя в тупик. А может они мутировали от модифицированного соевого белка и превратились в сверх человечков. Представляешь, они левитируют над джакузи и передают на расстоянии мысли друг другу. Да что там мысли - целые мыслеформы. Мыслеформы эротического содержания. Ты, наверное, скажешь, что видал этих зеленых человечков в пьяном бреду. Ты считаешь, что это было некое озарение. Не молчи, Овцеухов. Ответь. Где у тебя спрятана выпивка?
Он не отвечает. Он с достоинством португальского короля ковыряется пальцами в пепельнице. И расправив измятый "бычок", неспешно закуривает. Окруженный облаками сизого дыма, теперь он похож на спящий вулкан Фудзияма.
--
Овцеухов, неужели ты не хочешь раскрыть свой творческий потенциал. На любом серьезном телеканале есть передача, где ты можешь спеть собственную песню под гитару, станцевать танец моряков "Яблочко", постоять на голове или съесть пятьдесят гамбургеров. Овцеухов, в течении трех минут весь мир будет смотреть на тебя. Овцеухов, это успех и слава.
Он молчит, теребя свой бугристый нос, формой и цветом схожий с прошлогодней картофелиной. Никогда раньше молчание кого бы то ни было, так не выводило меня из себя.
--
Овцеухов, человеческое общение тебе в тягость? Ты с трудом подбираешь слова или не подбираешь их вообще? Овцеухов, почему ты не хочешь жить как все? Ты что же не знаешь кто ты? Ты не знаешь с чего начать? Ты считаешь, что начинать уже поздно? О, как ты ошибаешься, Овцеухов. Не поленись, заполни универсальную анкету с пятьюстами вопросов, и опытные специаилисты помогут определить тебе уровень собственного развития и собственные возможности. Они подберут тебе специальность согласно склонностям, ты узнаешь на какую зарплату можешь претендовать. Они подберут тебе одежду и предложат интерьер твоей комнаты, исходя из твоих возможных доходов. Они научат тебя, как справляться с неврозом, как отличать пустяки от главного. Овцеухов, они помогут тебе, а ты помоги мне сейчас.
Кажется, он перестает быть твердой вулканической массой и превращается в то, во что непременно превращается съеденный намедни салат, допустим из крабовых палочек.
--
Овцеухов, начни хотя бы с того, что сдай пустые бутылки, пробки и этикетки и получи в подарок сотовый телефон. Ты не знаешь, конечно, но в этом мире уже появились телефонные службы знакомств. Все это само собой не бесплатно, но это шанс. Овцеухов, собери свою волю в кулак и отправь Sms-сообщения для своей мечты. И пусть твоя мечта будет покладистой и грудастой.
Овцеухов. Как он теперь выглядит. Да никак. Ударить бы его по башке кувалдой, но я продолжаю:
--
Овцеухов! Представляешь, пока ты здесь сидишь, спрятавшись от мира за шторами, наука объединилась с религией! Проповедникам дают ученые степени, а ученые поселились в монастырях. Представляешь, Овцеухов, за четыреста долларов тебя просканируют, заzipуют и отправят в рай.
--
Но я вижу, тебе все равно, Овцеухов. Может быть, ты знаешь, что-то такое, чего не знаю я. Чего никто не знает. Может быть, в этом мире уже не осталось выпивки. Ни одного глотка. Отвечай, Овцеухов!
И тут он действительно отвечает и, наконец, открывает то, чего никто никогда не знал.
- Я не Овцеухов, - говорит он, горделиво задирая грязнобородый подбородок. - Я - Овцехуев!