Аннотация: глава 6. Вынос мозга. Быстро, качественно, с доставкой в указанное место.
Глава 6. Гравитация.
На этот раз она не отшатнулась, осталась стоять на крыше. Маньяк сделал шаг, другой и замер. Вид у него был неважный, и неудивительно, что Лина испугалась его тогда.
Но не сейчас.
- Привет, - сказала она и шагнула навстречу. - Я Лина, а ты?
Девушка испытывала некоторую неловкость, потому что ситуация напоминала анекдот, когда после жаркой ночи партнерша интересуется именем партнера. К тому же в их случае ночь была далеко не первой. Хотя до самого пикантного они ещё не добирались - сны удачно обрывались. Или неудачно, это как посмотреть. От пылающих щек её спасало только то, что имя она уже знала.
Пауза, впрочем, затягивалась. Мужчина из снов замер изваянием в двух шагах от Лины, и если бы не горящие глаза, пожиравшие её, как самый желанный десерт, впору было бы прыгать с крыши, чтобы нарушить неловкий момент. Вместо этого девушка недоуменно оглядела себя и внутренне рассмеялась. Она уже и забыла, что в тот день была одета в короткие шортики и минимаечку, ах, да, ещё в ремни страховки. Даже на вольнодумный взгляд Миры, Лина сейчас была почти обнажена, и, пожалуй, посмотреть маньяку было на что.
Кстати, теперь и она сама могла его рассмотреть.
Встрепанный, и местами дымящийся он живо напоминал сумасшедшего учёного: темные волосы торчали во все стороны, серая мантия, форменная алхимическая, изобиловала пропалинами и пятнами непонятного происхождения, лицо все в саже, недельная щетина всклокочена. Правая сторона пострадала больше, бровь почти обгорела - от неё осталось лишь два сиротливых пучка, часть волос над виском выгорело до короткого курящегося ёжика, ну и сажи на правую щёку пришлось больше. Длинный ровный нос перемазан чем-то синим, только тонкие губы, видимо, сжатые в момент некой катастрофы, оставались бледно-синеватыми, а вокруг глаз зияли ореолы смуглой белизны. Наверно работал в очках. Да, точно, вон они - лежат чуть позади. Под глазами хорошо заметны темные круги, вероятно, безумный гений корпел в лаборатории без перерывов на сон.
Между прочим, если дорисовать ему красную, потрепанную бандану, волосы свалять в косички-дреды и нацепить побрякушек - получился бы вылитый Джек Воробей из раритетного фильма о пиратах.
Однако, когда взгляды их встретились, она забыла обо всех ассоциациях, серые глаза завораживали и притягивали магнитом. Сам же их обладатель преодолел оставшиеся два шага в мгновение ока, и обнял Лину, крепко, до хруста костей.
- Я люблю тебя, - выдохнул он, прижимаясь губами к её виску, между прочим, так и не представившись.
Хотя к чему эти формальности?
- Я тебя тоже очень люблю, - прошептала Лина, зажмуриваясь и стараясь не вдыхать запах гари, исходящий от потрепанной одежды.
А открыла глаза на Полигоне.
Круглая луна искоса поглядывала сквозь своды, справа, чуть поодаль, диковинным живым кустом роились Дайровы хвосты, слева доносился тихий, но душевный храп кого-то из ребят. Судя по повествовательным интонациям - это был Йож.
"Правда, любишь?" - спросил голос в голове.
- Да, - не задумавшись, ответила девушка, и с запоздалым смущением встретилась взглядом с сидящим на её груди хомяком. - Извини, - она прикусила губу. Все-таки признаваться в любви наяву сложнее, чем во сне. Там все было так просто и правильно, а тут...
"Не бойся, - неверно понял её смущение Фиш... Фил, - истерить не буду".
Но его истерика сейчас волновала Лину в последнюю очередь.
Девушка вдруг задумалась над будущим, чего она просто не позволяла себе ранее, - чтобы самой не впасть в панику. Она предпочитала сосредоточиться на цели. Но по её достижении...
Когда Фил обретет свое потерянное тело (если обретет) и даже если он ничего не забудет... хотя, черт побери, лучше бы всё-таки забыл, - наверное, так было бы проще!.. В любом случае, эта любовь - странная. Сейчас Фил-Фиш привязан к ней, и никуда ему не деться, а что потом? Юные влюбленные студентки? Купальни?
Делить своего мужчину с кем бы то ни было Лина готова не была. Да даже знаки внимания, оказываемые хомячком Мире - за пироженку, и те её раздражали, и это приходилось тщательно скрывать. Потому что, если ревность хомячка к ней смотрелась забавно, то ревность девушки к хомяку попахивала сумасшествием.
Фил Шеннон оказался мужчиной видным и привлекательным, это было заметно даже сквозь копоть и щетину, и даже сквозь некий налет безумия. Впрочем, может ей, ослепленной любовью, показалось? Но периодическое зазнайство Фиша, например, при воспоминании о соперничестве с Вискасом за внимание девочек, намекало на то, что не одна она его оценила.
А ведь свободные нравы мужчинам-магам в этом мире практически предписывались. Женщинам тоже - не запрещались. Но Лину не вдохновляли походы некоторых магичек, в том числе студенток, в "дома надежды"[17] - идиотское название для аналога дома терпимости, ладно бы ещё удовольствия, но надежды? Вокруг этого ходила туча шуточек, из которых самой безобидной было уточнение: "последней". Работали там девушки без дара, и работа эта считалась вполне престижной, а уж прижить там ребенка - так и вовсе благодать. Случалось такое "чудо" редко, и ребенок получал приличное государственное довольствие до полнолетия, когда выяснялось, обладает он даром или нет. Если обладал - оплачивалась учеба в магической школе.
Одаренные дамы для посещения "дома надежды" надевали глухую маску, им предоставлялось первоочередное право на клиента. Которых там не обслуживали - им "дарили удовольствие". Кстати, залететь в таких случаях одаренные не могли - для зачатия любой девушке-магу нужно пройти обряд Связи судеб[18]. Для успешного его прохождения пара должна более-менее соответствовать друг другу по силе Дара. А у аристократов, как правило, был дополнительный пунктик - не связывать судьбу с простолюдинами, даже с сильными одаренными.
Самое странное - содержание домов надежды - входило в Заветы Божественной Семерки. Тезис: "хороший маг - довольный маг" - уходил корнями во времена становления мира. И долго Лина не могла понять, зачем это нужно. Лично она не имела контактов с мужчинами, и не страдала от этого. Глинн тоже вполне спокойно прожила почти год без сомнительных "удовольствий", да и большинство знакомых студенток посматривали на развлечения некоторых подруг, как на блажь.
Но кое-что прояснилось, когда Лина увлеклась древнейшей историей мира, под отводом глаз, проникая в библиотечный отдел для преподавателей. Правда, и там на интересующую тему имелись только легенды и предания, успешно перевиравшие все, что было неясно рассказчику. Но определённые выводы сделать все же удалось. Рассказ Ники и путешествие в древнюю подземку добавили красок в картинку.
После Конца Старого Света Боги, или первые маги, сделали всё возможное, чтобы очистить мир. Фактически они переписали его начисто, срыв зараженные земли, погребя под новыми горами мертвые города. Но немногочисленные выжившие все равно вымирали, дети почти не рождались, а если рождались - зачастую были "монстрами". Нормальный результат отравления радиацией и химикатами. В общем, мир был обречен. И тогда появилась "божественная кровь"...
Впервые увидев свою кровь в этом теле, Лина потеряла едва обретенный дар речи. Густая лиловая жидкость, при солнечном свете отдававшая синевой, ничуть не походила на алую артериальную, или даже темную венозную кровь. Хозяйка тела просветила Лину, рассказав о составе крови простых людей и аристократов, а так же о том, что истинные наследники "божественных ветвей" при смущении синеют, а не розовеют, "как плебеи".
"Божественная кровь", то ли занесенная с других планет, то ли выведенная опытным путем, оказалась спасением для человечества. Насыщенная не только железом, но и медью (чем выше содержание последней - тем синее оттенок), она давала организму повышенную защиту от остаточной радиации и большинства известных на то время болезней. Она передается от отца - к ребенку, а от ребенка, не всегда - но часто, к матери.
Таким образом, блудливость Безымянного бога, символический цвет которого лиловый, имела чисто практическую необходимость.
И, похоже, именно механизм распространения спасительной крови был закреплен в государственном институте Домов надежды. К этим выводам Лине пришлось додумываться самой, а ответ на напрашивающийся вопрос: почему же одаренным девушкам тоже дозволено это непотребство, - был банальным до пошлого. Чтобы не завидовали и не злились. Все-таки недовольный маг - это, действительно, бедствие, независимо от пола.
Впрочем, вряд ли блудил только глава пантеона, один он не сумел бы "покрыть" столько народу. Возможно, ему действительно "помогали" остальные божественные мужчины, а возможно были и другие способы смешения крови, например переливание. Откуда-то ведь взялись эти мужчины среди стабильно железокровных землян. Но тут были уместны исключительно домыслы. Все они могли прилететь с далеких звезд (сей нюанс завуалировано упоминался в одном из найденных мифов), а могли быть учеными, выжившими в катастрофе. Например, Желтый Вэб и именем, и способностями и символом - паук в паутине, - очень напоминал хакера. Как и его йожистый самозваный наследничек.
И все же основным носителем синей божественной крови казался именно Безымянный, овеянный ореолом загадочности одинокий Бог в лиловом одеянии с чайкой на плече...
Увлечённая своими размышлениями, Лина почти не слышала, вихрей, будоражащих мозг её хомячка, и спохватилась лишь, когда уловила вполне сформированную мысль: вернувшись в тело Фил был намерен предложить ей руку и сердце.
- Давай спать, - дрогнув в душе, но как можно безразличней, не подавая вида, что услышала, предложила она. - До утра, как минимум три часа, а завтра - тяжелый день.
Фил тоже вздохнул с облегчением.
Время для этого вопроса явно не подошло. Он - в теле хомяка, она - тоже самую малость не в себе. Кстати, нужно ведь учитывать мнение Глинн. Хоть малышка и заявляет, что хочет остаться с Линой навсегда, стать легендой, утереть нос вредным родичам, но вряд ли она готова связать свою судьбу с Филом, при упоминании которого в прямом смысле теряет сознание. Сомнительно, что от большой любви.
"А я готова! Вполне! - ворвалась в мысли упомянутая, подслушивавшая как обычно. Зря Фиш говорил, что Лине его не понять, ещё как понять... Ничуть не смущаясь, мелкая продолжила: - Он хороший, красивый. Все норм. Я не буду мешать".
"Но ты же его не любишь, - припомнила Лина "редкостного гада с трепещущими ноздрями".
"Люблю" - почти не запинаясь, выдала мелочь.
А Лину совершенно неожиданно кольнуло ревностью. Этого только и не хватало.
"То есть ты из любви к нему теряешься, когда мы говорим о нём? - она постаралась, подавить непрошенное чувство, но на место его влезло ещё худшее - сомнение: - Может это вообще твоя любовь? А я просто попала под её влияние?.."
"Не думаю, - все-таки стушевалась Глинка, - мне перед ним разве что стыдно... А вот ты точно его любишь, я же вижу! - горячо заверила она свою приживалку. - И он точно - хороший, и я честно не буду вам мешать!"
"Угу, пока не влюбишься. Погоди, а почему стыдно-то?" - сообразила, что её кольнуло в словах мелкой, Лина.
Но поймала лишь отголосок мыслеобраза: тоскливый крик чайки затихающий вдали, и Глинн снова скрылась в глубинах сознания.
- Писец, - выдохнула Лина.
"Какой?" - непонимающе уточнил сонный Фиш.
- Полный... пушистый, в смысле.
"Ты же спать собиралась", - проворчал он.
- Ты тоже...
"Спи уже..."
- Сплю...
Последней осознанной мыслью Лины было: Почему же Глинка стыдится Шеннона? И причем здесь, простите, чайки?
***
Уснуть в общем-то не получилось, но мысли текли расслабленно и спокойно. Последний сон расставил всё на свои места. Ну, почти всё.
То, что мои чувства взаимны, - окрыляло и умиротворяло. Мои ревнивые порывы больше не казались отголосками безумия, а те сны, от которых я прежде убегал, как оказалось, мы проживали с нею вместе.
Всё было именно так, как должно быть. А то, что как-то... через задницу, так это временно.
Сейчас я был практически уверен, что Док, в самом деле, прячет Шеннона в подвале, и ждет, когда блудная душа вернется домой. Пожалуй, напрягала вероятность всё забыть, но отчего-то я не сомневался, что я снова полюблю Её, только увидев.
Я лежал на мерно вздымающейся груди девушки и смотрел в небо. Лучше бы, конечно, это она на мне лежала, но... всему свое время.
И, да, это хорошо, что она не слышала, или сделала вид, что не слышала... Сейчас такой разговор был неуместным, а предложение руки и сердца от хомяка - в лучшем случае, выглядело бы жалко. Но, тем не менее, пройти обряд и связать судьбу с ней я планировал в ближайшее время.
Как только вернусь...
Некий необъяснимый страх потерять сокровище червячком тыкался в основание черепа. Не хотелось отпускать её ни на минуту, как будто я и правда искал её веками, и вот нашел, и ни за что не отпущу, не отдам неизвестности.
Я не хочу ничего забывать!
Чтобы отвлечься, я снова перебрал в уме то, что вспомнил на крыше диковинного здания в чужом мире.
План коварного завистника сработал.
Молодой, одаренный не только магически, но и живым пытливым умом, и излишней самоуверенностью, я ухватился за поданную Волкано идею, и, несмотря на недовольство Дока, занялся разработками телепорта. Тайно. Я вообще всегда протестовал против запретов, родители это знали и, в случае чего, убеждали другими путями. А Кройзис до того времени мне ничего не запрещал, даже о телепорте поначалу просто рассказал пару печальных историй, а также пояснил ключевые ошибки в моих расчетах. И решение отложить разработку в сторону принял я сам, благо было чем заняться и без этого. В общем он умело направлял мои интересы, особо им не мешая.
Если бы он не вспылил, когда я снова пришёл к нему со своей старой идеей, если бы не отнял тетрадь с расчетами и не выгнал меня пламенем. Если бы я не увидел эту тетрадку на его столе через неделю - я-то думал, он её просто сжег...
Волкано удалось посеять сомнение, а Док удобрил почву для его созревания.
Я сумел незаметно наложить на свою лабораторию заклинание абсолютной защиты - вакум-арма, то самое, что делает защищенное помещение непроницаемым для слежки. Но не активировал до поры до времени.
А затем я "уехал по приглашению в АСЭф". Отпускать меня Док, мягко говоря, не хотел, так что напоследок мы хорошенько повздорили. А в ночи я вернулся и заперся в лаборатории с кучей запасов, твёрдо вознамерившись добиться невероятного успеха. Потерянная тетрадка меня не смущала. К тому же я увидел, как перемещается Дайр, и у меня родилась новая "гениальная идея".
Глупец. Жаль, ректор не отдал приказа Стражу меня не впускать.
Впрочем, иначе я не встретил бы Её.
Замечательная защита, Вакум-арма, меня и подвела. Или спасла. Когда эксперимент вышел из-под контроля, меня, вместо того, чтоб распылить ровным слоем по стенам лаборатории, швырнуло в алямрем, в иную явь, - прямиком на крышу к Лине. Словно к половинке из сказочки Ники...
А может?.. - я напрягся. - Может правда это? Может, так и работает сила притяжения половинок, прошивая мироздание невидимыми натянутыми нитями?.. Не зря же теперь, стоит отойти от Занозы подальше, и меня начинает тянуть к ней?..
Я снова расслабился, с блаженством ощущая, как от девушки тянется множество невидимых иголок, словно пришивая меня к ней...
Приятная иллюзия...
***
- Вставай...
Странно, я всё-таки уснул, и нас с Мурхе разбудила Мира.
Солнце ещё не поднялось, но серое небо на востоке окрасилось во все оттенки золота, трепетно отразившегося в глазах моей Занозы, таких уютно сонных, что захотелось сгрести её в охапку и баюкать...
Она удивленно дернула бровью и усмехнулась.
М-да. Эмоции нужно контролировать, а недосып этому не особо способствует.
Впрочем, не выспались все.
На Полигон наша компания прибыла глубоко за полночь, а затем Дайр... отказался уходить. Мало того, он потребовал от нас использовать магию: не запустить на потеху скромные флашки, светляки, ручейки, а серьезно поколдовать. Как он упрашивал - отдельная история. Мурхе мозг на изнанку вывернула, но поняла. А потом заявила:
- Ну, раз так просят, то давай устроим тренировку.
Следующая пара часов ушли на усиленную магическую соковыжималку. Дианир с Глинн сразились в учебной дуэли, в которой девушка отрабатывала свой новый комбинированный щит, попутно пытаясь объяснить любознательному воднику, как этот щит у неё получается. Основная проблема была в том, что она и сама толком не понимала этого. За основу - была взята вязь стихий, продемонстрированная нам разбойниками в подземелье. А потом Глинн "взяла элементалей" (то есть попросила Лисса с Тан), и свернула их в кокон солиды (или они сами свернулись), окружив его воздушным вихрем. Такой щит уводил атакующие заклинания по касающей, а при прямом попадании отбивал в самого Зорхира. Если бы не вездесущие призрачные хвосты Дайра и свойства Полигона, на нем бы живого места не осталось. Водяные стены, которыми мальчишка пытался раздавить скорлупу щита, тот просто испарял, а через водяное лассо беднягу шарахнуло молнией.
- Обалдеть, - выдохнул он. - Ты действительно можешь вызывать молнии?
Мурхе поморщилась. Тандеркэт сымпровизировала, как обычно, хотя девушка и просила её не высовываться.
- Изредка, - проворчала в ответ, но и этого с головой хватило для победных криков и восторженных танцев Ёжика.
Так и не пробив защиту Мурхе, водник оделся в высшую ледовую сферу[19] - неслабо для недоучки, - и предложил атаковать. Глинн стянула с себя щит, скрутила из него небольшой, но концентрированный вихрь и с воинственным криком: "лунатик-вьюжн!" - запустила в сторону мальчишки.
Элитный щит снесло напрочь. Вместе с Дианиром, которого прокатило по травке арены до подножия зрительских трибун.
- Ой, прости! - кинулась к нему Мурхе. - Я не ожидала, что такая убойная хрень получится.
От поданной руки мальчишка отказался - встал сам, отряхнулся и высушил мокрую одежду, а затем неуловимым движением направил в сторону соперницы волну сырой силы, вреда не причинившей, но толкнувшей. И ноги Глинн заскользили по катку, в который Дин коварно превратил мокрую траву. Вскочив, разозлившаяся Заноза, запустила десяток вихрей с огненной начинкой, из которых до цели добрался лишь один. Да и тот не особо навредил, даже Дайру не пришлось вмешиваться. Зато через мгновение, она снова сидела в луже и хлопала глазами. Затем плюнула, натянула на себя свой щит, и стала нарезать круги вокруг противника, периодически швыряя в него то флашками, то своими "лунатиками", только поменьше, но тоже, неплохо пробивавшими при прямом попадании. Спасением от них было исключительно маневрирование.
Я наблюдал и улыбался, было приятно видеть, как только освоившая Дар (Дары) Глинн успешно сопротивляется одному из сильнейших студентов Академии, тем более, что страдало, главным образом, его самолюбие. Самые удачные её выпады я сопровождал огненными цветами и мысленными криками "Браво!" "Ты мой герой!"
Правда, горделивое: "моя школа", - звучало очень-очень тихо, ибо до сих пор я таких комбо не видел, и тем более не мог учить им Занозу.
Впрочем, Зорхир, её все-таки щадил. Я заметил множество моментов, когда он мог уложить Мурхе на лопатки, но не делал этого. Глинн или слышала меня, или сама их замечала, но, кажется, злилась от этого ещё больше. И естественно допускала ещё больше ошибок. Но, в конце концов, взяла себя в руки. Молодец. Опыт - дело наживное. Да и, надеялся я, ей не придется промышлять боевой магией. Тьфу-тьфу, войн не предвиделось, а к границам с монстериями[20] я постараюсь её не подпускать. Да и в битве с монстрами мастерство дуэли - ни к чему. Там главное хороший щит и широкий массовый урон.
Слабенький, как маг, Йож носился вокруг с кристаллами и записывал "эпический бой для потомков". Пару раз чуть не поймал рикошет, но бдительный Дайр перехватывал заклинания на подлете, вызывая бурный восторг рыжего.
- О-о, какой момент! - восклицал он. - О-о, это просто протрясно!
Мира же химичила с эфиром. Добыв из бездонного рюкзачка мольберт и краски, она рисовала. То ромашки, тут же материализовавшиеся бледными звездами в траве, на безудержную радость Дайра. То каких-то длинноволосых дев в разноцветных многослойных халатах, воздушных, летящих, казалось они одеты в цветной ветер. Срываясь с холста, они некоторое время носились по Полигону, пока не рассыпались искристым крошевом Дайру на поживу. Были там и многохвостые лисы, вроде той, что эфирщица изобразила в свой первый приход сюда, и невероятные по хрупкости и утончённости узоры, причудливо преломлявшие свет луны, поднимаясь под купол, а бабочки - пестрые и однотонные, мелкие и огромные - взлетали ввысь едва ли не за каждым взмахом кисти чудесной художницы.
Взмокший член-корреспондент просто рвался на части, стремясь запечатлить и эту феерию, и не менее фееричную дуэль.
Даа...
Пожалуй, с таким шоу незазорно выступать на главной столичной арене...
Неудивительно, что спать мы решили прямо на Полигоне. Страж, добрейшей души существо, открыл какую-то подсобку и притащил в зубах пару одеял, остальные -ребята взяли сами и устроились на короткую ночёвку под почти открытым небом.
Романтика, угу.
А утром, отчаянно зевая, выдвинулись в Академию.
***
Когда Мурхе приподоконилась и начала закрепляться, меня посетило глубокое чувство дежавю. Хотя, в общем, я и согласился с её доводами, всё же не понимал, зачем нам опять заходить через окно. Чтобы позлить хозяина?
- Если мы, действительно ему нужны, то не всё ли равно, как мы зайдем? А так мы быстрее это поймем - это раз. Получим возможность бежать в один рывок, а не в десяток, или сколько там дверей до кабинета Дока, - два, - перечисляла Глинн шепотом "веские" доводы, попутно снимая запирающие заклятия на окне. - К тому же так мы сразу попадаем в кабинет, а не маринуемся у порога.
"Признайся, ты просто разучилась ходить через двери".
- К ректору - точно. Ни разу через двери к нему не ходила.
"Так говоришь, будто через окно каждый день наведывалась".
-Ха!
"Нам все равно спускаться в подвалы - так зачем нам на третий?" - не унимался я.
- В подвалы ведет отдельная лестница - из кабинета Дока, и тебе, мой пронырливый друг, как никому другому, должно быть это известно.
Известно, да. Но мне почему-то было не по себе.
- К тому же, кто нам откроет? Леди Ша пользуется своим ключом, и на моей памяти иным образом эта дверь не отворялась как минимум пару лет.
Всё верно, но меня не отпускало назойливое неприятное чувство, и когда я понял что это гшивров стыд(!) - да, мне было банально стыдно являться пред очи своего бывшего учителя, как жалкий вор(!), - я плюнул и согласился поддержать традицию нетрадиционного проникновения.
- Жалкий?! - возмутилась шепотом девчонка. - Да ты имеешь дело с лучшим вором Кантополя!
"Даже так?"
- Ой!.. Я что это сказала? - пискнула она, и с досадой просипела: - Глиинн.
"Опять мелкая прорывается?" - хмыкнул я.
Значит, лучший вор? А я думал обыкновенный. Хотя обыкновенного - или давно загребли бы в гильдию, или изгнали из города. Как вольный наёмник, может цениться только виртуоз своего дела. Я покосился на увлеченно шепчущую свою абракадабру и кракозябру девушку, совершающую пассы над зачарованным окном.
- Кстати, нас ждали, - отвлекая меня от темы, сообщила она.
"С чего вывод?"
- Заклинания на запорах те же. Надежные, конечно, но однажды уже мною взломанные.
"Ну, да, я бы сменил, если бы не хотел тебя видеть снова".
- Вопрос только - зачем нас ждут? - прошептала девушка, протискиваясь в приоткрытое окно.
"Вопрос хороший".
- Могу ответить, дорогая гостья.
"А! Гшывр! Нельзя же так пугать!" - усилие, какого стоило мне удержаться на месте и не сигануть с плеча занозы наружу, непередаваемо. Мы, в общем-то, и не планировали скрытного проникновения, как раз на встречу с Доком и рассчитывая, но надеялись, что успеем войти и осмотреться - Дайр уверял что хозяин шарится в подвале и пара минут в запасе есть.
"Вот чудовище! При встрече - хвосты ощипаю!"
Чудовище что-то такое провыло, то ли матерное, то ли ехидное. Изменник. А мы-то его на Полигоне развлекали. И главное, как умеет в доверие втираться. Второй раз обманул!
Глинн тоже дернулась бежать, но, уже просунув руку в окно - и почти вывалившись из него, - замерла и медленно втянулась обратно. Неужели её Док скрутил магией? Я вроде никаких заклинаний не ощутил.
- С добрым утром, д... профессор, - несколько нервно поздоровалась девушка, настороженно вглядываясь в темный угол, где в прошлый раз мы обнаружили логово Дока. - Решили не запирать меня в этот раз?
- Бесполезная трата сил, всё равно порвешь путы - ищи тебя потом, - донеслось скаредное, неожиданно с другой стороны - от письменного стола.
Глинн резко обернулась, но и там никого не увидела.
- В прошлый раз мы с вами так и не поговорили, а жаль, - тем временем сокрушался невидимый собеседник, перейдя на официальное вы. Теперь от лаборатории. - Кстати, вы не в курсе, что в гости принято ходить через двери. Не поверите, весьма удобный способ.
- Не в данном случае, - Мурхе почесала затылок, уставившись в потолок, словно ожидала, что в следующий раз голос донесется именно оттуда.
А через мгновение в паре метров от нас разряды очертили мужскую фигуру. Сияющей сетью они поднялись до макушки обнаруженного невидимки, затем взметнулись к потолку, где материализовались в серебристую Тандеркэт. Миг - и она свалилась на голову хозяина помещения, пошатнувшегося скорей от неожиданности, чем от её веса - откуда вес у бесплотной молнии? - а оттуда спрыгнула к Глинн. Кошатина размером с молодую пантеру скромно спряталась за спину девушки, лишь искоса поглядывала на мужика с дымящимися темными, несмотря на пробивающуюся седину, волосами. Мужик без тени такта, или тем паче скромности, разглядывал кошку, не спеша метаться или гасить местами тлеющую мантию. И на того жуткого, лохматого и седого типа с горящими глазами, что пытался поймать нас в прошлый раз, он походил меньше всего. Хотя, неправда. У этого тоже горели глаза.
- Дежавю, - пробормотала Заноза.
"Вообще не похож", - не согласился я. Хотя как раз Дока я в нём узнал. Такого, каким он был при первой нашей встрече. Сколько? Пять? Восемь лет тому?
- Разве вы не в курсе, - повторяя манерный тон ректора, спросила Глинн, - что скрываться от гостей за иллюзиями - моветон?
- Ой, кто бы говорил, - неожиданно тепло и совершенно неаристократически хмыкнул Док. - Чаю?
И весело рассмеялся, глядя на растерявшуюся Мурхе.
***
Лине очень сильно захотелось выпрыгнуть в окно и улететь на край света. На всякий случай. Было что-то в смехе ри-Кройзиса такое, отчего разом вспомнились и легенды о безумном ректоре, и сомнения Дайра насчет этого. А ведь, наслушавшись Ворона, она почти поверила, что Док лишь прикидывался безумцем.
Собственно, почему прикидывался? Сам-то он сказывался просто слишком занятым. И даже исполнял кое-какие обязанности - носила же ему на визу бумаги Жюли ри-Шайталь. О безумии же говорили, именно, что легенды. Нынешний внешний вид его тоже убеждал в респектабельности: никакой дремучей бороды, засаленных патл, замызганной древней пижамы. Если бы не выходка Тандеркет, прожегшая сотню мелких дырочек на серой мантии и слегка проредившая шевелюру, он смотрелся бы импозантным ученым, даже не старым - лет сорок по меркам бездарей. С дырявой мантией, чадящей дымками, это был - ученый после неудачного эксперимента.
- Дежавю, - глядя на это зрелище, подумала она, и, кажется даже, вслух.
В таком виде Док был до боли похож на её маньяка с крыши. Разве что черты грубее, четче прорисованы. С отпечатком жесткости и высокомерия: более тонкие губы, наверняка часто сжимаемые в нитку при недовольстве, более широкий нос - вот уж чьи крылья способны в ярости трепетать; каштановая короткая бородка с проседью - не недельная щетина, как у её маньяка, а аккуратно выбритая в форме якоря. Хотя - битая разрядами - она местами подгорела, но с тонкими усами смотрелась вполне щегольски.
Весьма приличный ученый маг, сильный, опасный.
Вот только смех.
Смех был неестественным, заставлявшим напрягаться и пятиться, хотя особо и некуда - разве что в окно, в самом деле. Фиш тоже заметил нотки истеричности в веселье Дока и забеспокоился. От последнего рывка Лину удерживало только то, что ректор так и не попытался её запереть - оконный проем был свободен от заклинаний.
Док вдруг резко успокоился, похоже, заметив маневр девушки, готовой бежать в любой момент, переменился в лице - куда только девалась высокомерная гримаса? - и засуетился над чайными принадлежностями.
- Тебе какой? Черный, зеленый, красный? Молока добавить? Сахару? Да... да, где-то у меня точно был сахар, - забормотал он. Воду он вскипятил в стеклянной колбе емкостью литра полтора. В соседней колбе вяло пузырилась ядовито-розовая субстанция. А поиск сахара Док начал с подозрительных коробочек с ингредиентами. - Нет, не то... мм... тьфу, гадость какая... Ой, прости, юная леди, - профессор оглянулся на девушку и неловко поправил на носу темные круглые очки - когда только успел нацепить? Очень темные. Они полностью скрывали глаза и бушующий в них огонь. - Вот, я нашел... сахар.
Глинн показалось, что это была та самая баночка, после проб содержимого которой уважаемый ректор отплевывался, и поспешила отказаться от сахара. И от чая, на всякий случай. И вскоре поняла, что не зря. Мужчина снова потянулся к импровизированному чайнику и повернулся, держа в руках серебряный поднос с пятью тончайшей работы фарфоровыми чашками, наполненными дымящейся жидкостью. Разного цвета. И если чёрную, вязкую даже на вид, - можно было принять за исключительно крепкий чай, а мутно-белесую с коричневатыми разводами - за чай с молоком, то красная, как маков цвет и изумрудная, что вешняя листва, и да, ещё ядовито-розовая - с чаем и, вообще, с известными в этом мире напитками никак не ассоциировались.
- Ты, правда, не будешь чай? - губы мужчины дрогнули, уголки их поползли вниз, а брови наоборот потянулись вверх внутренней частью, складываясь печальным домиком.
"Только плакать не надо!" - поймала Лина ворчливое мнение Фиша, удивительным образом совпадавшее с её собственным.
И тем неожиданней оказалась атака. За окном взрыкнул Дайр, но на правильную трактовку сигнала времени не нашлось.
Яростное пламя рванулось из груди ректора гигантским огненным змеем и мгновенно обвило девушку. И хлещущую искрами кошку. И ринувшегося ей на помощь Лисса.
"Офигеть, - мельком подумала Лина, заметив этот порыв, - а меня кто защищать будет?" - Но еще через миг ей стало не до того, что её Хранители как-то излишне увлеклись друг другом.
Как Док подходил, девушка не заметила. Казалось, он таки освоил искусство телепорта. И теперь, глядя глаза в глаза, едва не касаясь кончиком носа её собственного, для чего ему пришлось склониться и нависнуть над ней, ри-Кройзис прошипел:
- Сскажжи, мне дитя, раз ужж разум вернулся к тебе, что ты знаешь о Шшенноне? Ты же любила его, маленькая ззлодейка. Что ты ссс ним сделала?
И в этот момент ни у Фиша, ни у неё самой, не осталось сомнений: Леон ри-Кройзис безумен. И очень, очень опасен.
Душа Лины упала в пятки. И встретилась там с паникующей Глиннтиан.
"Нет! Нет! Он не может знать! Он блефует! Скажи ему, что я не виновата!!!"
Кстати, ноздри ректора действительно трепетали. Казалось, вот-вот из них вырвется пламя и он... взлетит.
"Погоди, в чем не виновата-то? Что ты хочешь этим сказать?"
Но Док не дал вытрясти ответ из мелкой, ухватив девушку за плечи - ткань под горячими ладонями начала тлеть. Пламя бушевало в его в глазах, обжигая её собственные, но зажмуриться не получалось. В глаза, словно вставили спички - зажженные. Через этот контакт ректор вламывался в мозг, ощущение отдаленно напоминало вторжение Крис-Крыса в голову хомяка. Только больнее в десятки раз.
"Угу, я ему очень дорога", - вспыхнула жалкая мысль и тут же растаяла. И ведь объяснить ничего невозможно, и воспротивиться натиску не получается - тело парализовало, а все силы уходили на защиту мыслей - слишком много опасных секретов хранилось в их с Глинн голове.
Сколько времени продлилась эта пытка - было непонятно. Казалось, вечность. Но страх умеет растягивать ощущения.
Когда всё внезапно прекратилось, Лина ещё с минуту стояла, не в силах вздохнуть или пошевелиться, или открыть слезящиеся глаза, в которые словно соли насыпали. Вместе с перцем. Невероятным усилием воли она окружила себя щитом огненной солиды, хотя сейчас предпочла бы окунуться в прорубь или одеться в ледовую сферу, как Дианир, и только странный грохот заставил посмотреть на мир. Сфокусировалась она тоже не сразу, зато, когда разглядела источники шума, не удержалась от нервного смешка.
Хомяк верхом на Лиссе носился по кабинету с воинственным писком - благо тут было, где развернуться и разгуляться. Позади, мерцая, как сбоящая голограмма, зигзагами металась Тандеркэт, периодически отстреливаясь молниями. За ними вился огненный элементаль ректора - длинный красный змей о множестве лап - сосчитать их Лина даже не пыталась, - с пышущей жаром чешуей и весьма агрессивным хвостом, добивающим всё, что не попало под лапы Хранителей и его собственные. Зубастая пасть то и дело щелкала у кошачьего хвоста - чем-то Танечка ему не приглянулась (или приглянулась) - и змей повторял именно её маневры, отвлекаясь на Лисса с Фишем, лишь когда тот неприцельно швырялся флашками. Пылающая грива, скрывавшая большую часть морды рептилии и украшавшая спину вместо гребня, рвалась на части, и клубами огня некоторое время неслась следом, а потом по инерции вылетала из потока воздуха и впивалась в стены, шторы, шкафы с ингредиентами и книжные полки, столы, а также в пол и потолок.
По центру кружились бумаги и паленый пух из подушек дока, воняло реактивами и гарью, Всё, что могло биться, казалось, уже было разбито, но эти "эфемерные" создания находили всё новые и новые жертвы, гвалт стоял катастрофический, а от полноценного пожара спасал лишь сидевший на подоконнике Страж. Его бесцветная шкура, отражая всполохи творящегося вокруг безумия, казалась рыжей, хвосты, напитавшиеся огнем, сами были похожи на языки пламени, а выражение его морды оказалось просто бесценно: явно радостный оскал, зеленые очи, светившиеся непередаваемым удовольствием, торчавшие столбиком уши, прижимавшиеся к вискам при особенно немузыкальном дребезге. Словно почувствовав на себе взгляд девушки, Дайр ей подмигнул.
Лина приподняла левую бровь. На мгновение показалось, что на неё, лукаво улыбаясь, смотрит человек. Сморгнув - глаза все ещё слезились, немудрено поймать глюк, - девушка увидела нормального ревуна, впрочем, всё такого же веселенького: он даже пританцовывал передними лапами, кроша когтями подоконник.
Вяло подивившись его поведению, Лина ещё раз огляделась: не оставляло ощущение, что чего-то в этом бедламе не хватает. Или кого-то.
- Блин, куда он подевался опять? - девушка уже целенаправленно поискала взглядом безумного гения, его отсутствие заставляло нервничать, хотя при желании он бы уже давно её поджарил.
Хранители с Фишем к раскрытому окну не рвались, из-за Дайра ли, перекрывшего выход, или из-за временной недееспособности Лины. Сама девушка стояла посреди комнаты, и служила своеобразным эпицентром смерча из её хранителей и элементаля ри-Кройзиса.
"Надо уходить, как-то переоценили мы адекватность ректора".
- Дайр, выпустишь нас? - едва слышно спросила она у Стража, но тот услышал, снова глянул на неё и задумчиво кивнул, чуть склоняя голову в сторону. Не поймешь - то ли, да, выпущу, то ли придумай что-то другое. Но на гадания времени не было, в голове словно горел фитиль, и огонек, скворча, подбирался к крупным запасам взрывчатки.
- Филипп! - заорала она, когда хомяк был ближе всего: - Сюда! - и приготовилась сигать в окно прямо сквозь Стража. Если он согласен их выпустить - растуманится.
Но зато Ф. и Ш. оказался не готов реагировать на полное имя, проскакав на Лиссе мимо и с грохотом опрокинув очередной стеллаж. Змея занесло на повороте, и он уронил соседний, шатавшийся из-за оттолкнувшейся от него Тандеркэт - для маленького бесплотного создания, каким её почему-то считал Фиш, она была слишком материальной. А потом воцарилась тишина, на краткий миг перелета к очередному несчастному шкафчику, но этого мига хватило, чтобы болезненно обостренное внимание уловило звяканье в противоположной от шумной компании стороне.
Лина крутанулась на месте, уставившись на чайный столик, стоявший в уголке между спальной частью и рабочим столом. Рядом примостилась пара пестрых кресел, и этот уютный гарнитур оказался подозрительно не тронут всеобщей разрухой, даже поднос с чашками стоял на столике, как ни в чём не бывало, и девушка поморщилась, пытаясь вспомнить, когда его успели туда поставить. Но самым интересным было то, что красная жидкость, здорово смахивавшая на кровь из прошлой жизни, покачивалась, да и уровень её в чашке заметно снизился. Прищурившись, Лина всмотрелась в узор спинки кресла, от которого рябило в глазах, и без того ловивших зайчиков после недавнего контакта с пылающими очами ректора. Но когда перед лицом пронеслась шайка-лейка с хомячьим гиканьем и треском электрических разрядов, на кресле обнаружился мирно попивающий чай Леон ри-Кройзис. Мантия его была такой же пестрой, как кресло, но постепенно блекла и серела.
Приглашающим жестом ректор указал на соседнее кресло и улыбнулся - очень мило, даже слегка застенчиво, стиснув губы, уголки которых подрагивали. И взгляд больших прищуренных глаз при этом стал хитрым-хитрым, и пламя в них больше не плескалось
Лину пробил озноб. Хренов ректор опять сменил личину, и этот хоровод образов выбивал из колеи, не давал связно мыслить, вызывая подспудное желание убежать прочь. Хотя почему подспудное? Желание оказаться подальше от этого опасного человека было весьма явным. Но в то же время - очень хотелось понять, что же у него в голове.
Девушка осторожно приблизилась, стараясь не упускать из вида ректора-хамелеона. Казалось, стоит отвести взгляд - и он снова исчезнет. Или появится рядом и влезет раскаленными клещами в голову. Как назло, Фил и хранители были заняты игрой "укуси товарища за хвост". А без них Лина чувствовала себя обнаженной, прекрасно осознавая, что огненная солида - не будет помехой для сильнейшего в мире безумца.
- Отзовите вашего дракона... пожалуйста, - голос все-таки дрогнул. Сохранять хорошую мину в этой игре было непросто. Ещё аукались последствия ужасающего давления при попытке ментального взлома, и дико болели глаза - моргать она тоже не хотела, опасаясь манипуляций собеседника.
- Пусть поиграют, видишь - им весело, - ответил ректор бархатистым, обволакивающим сознание голосом. По спине девушки снова промчался строй мурашек, от которых она вздрогнула, и все-таки сморгнула - и по горячим щекам покатились слезы.
Она не ошиблась, закрывать глаза не стоило. Жуткий тип оказался перед ней в мгновение ока. Лина отшатнулась, и едва не упала, наступив на какую-то мелочь из рассыпанного по полу хлама, но её поддержало что-то мягкое и упругое. Нервно обернувшись, она обнаружила, что это пара Дайровых хвостов, все ещё рыжих в отсветах пламени. И на удивление не колючих, а - пушистых. Но разобраться с этой странностью ей не дали, и девушка только успела сообразить, что Дайр их не выпустит. Что это именно он заманил их сюда, возможно, отрабатывая хозяйский приказ. На душе стало паршиво и гадко. Всё-таки она не прекращала верить в его дружбу, но теперь...
Всё не то, чем кажется? - печально подумала Лина, прежде чем её коснулись горячие руки хозяина призрачного злыдня.
***
Когда Док явил нам всю глубину своей невменяемости, попытавшись взломать сознание Мурхе, я понял, что дело плохо, а наши надежды наивны и несбыточны. "Интрарэссэ" - заклинание запретное. И ведь именно Док рассказывал мне о нем, и именно он предостерегал от него.
Сильные маги и ессеты могут и без специальных заклинаний улавливать поверхностные мысли, верней их отголоски и оттенки. Например, легко могут отличить ложь от правды, вычислить волнение и даже его причину, понять чего человеку очень хочется, или узнать его под иллюзией. Но, чем сильнее маг, тем сложней его "прочитать", и в случае подозрения в тяжком преступлении, Монархом высочайше дозволяется произвести взлом, вход в мысли - Интрарэссэ. Вход - в прямом смысле слова: чтец проникает в голову читаемого. При этом оба ощущают дикий дискомфорт, а читаемый - ещё и боль, и чем больше сопротивляется, тем ему больнее.
А в том, что Заноза будет упираться, я не сомневался, достаточно вспомнить, как она силой воли остановила собственный срыв в подземельях Крис-Крыса.
И мне опять приходилось беспомощно наблюдать, как страдает моя девочка.
Нет, сбить заклинание не составило бы труда, достаточно разорвать контакт, нарушить концентрацию Дока. Например, укусить, грохнуть чем-нибудь, - да хотя бы тем же подносом с чашками, плавно плывущим в сторону чайного столика. Даже просто помельтешить рядом.
Но допустимо это только в том случае, если проникновение ещё не состоялось. И, увы, предугадать, в какой миг ректор сломает Глинн, было невозможно. А стоит сбить чтеца, когда он уже шарит в голове жертвы - и на выходе имеем два трупа. Один моментальный, с натуральной кашей в голове, второй - отсроченный, как минимум, лишенный магии бездарь, как максимум - овощ без души. И сложно сказать, что хуже. Док очень рисковал, ведь в комнате с открытым окном, с хомячком на плече читаемой, с парой непонятных тварей у неё в подчинении, шансы отвлечься слишком высоки. Если ему не жаль девушку, то, как минимум, о себе он должен был подумать.
А самое обидное было в том, что ему нужен был я. Вернее Шеннон, но свихнувшийся гений не дал Глинн времени на ответ, сразу пойдя напролом.
Он давил на неё всей мощью, так, что даже меня бросало в жар, и звенело в ушах. Девчонка держалась, нарываясь на все большую боль, мгновения утекали, и я катастрофически сожалел о каждом упущенном, но ничего не делал. Лишь пытался заговорить с ней, дать подсказку, надеясь, что она сможет услышать. Спастись от полного взлома можно - если выложить на поверхность то, что интересует чтеца - если он не вандал и не садист, то удовлетворится тем, что узнал, и выпустит жертву.
Когда в проеме окна мелькнула тень Дайра, я подумал, что это конец, но Док ничего не заметил и не сбился.
"Фух, хвала Безымянному, - в тот момент я был готов вознести хвалу даже мифическим демонам. А этого конкретного монстра хотелось расцеловать. - Не время расслабляться. Помоги", - и я объяснил, прикасаясь к протянутому хвосту друга, что нужно сделать.
Если незаметно ослабить чтеца, которой до сих пор не пробил жертву, то он уже наверняка не сможет этого сделать.
Дайр направил хвосты в сторону Дока, но не коснулся его. Через миг монстр заворчал, а я увидел, как засветились от впитанной силы призрачные нити, опутавшие ректора, давление Интрарэссэ ослабло, и я сейчас же укусил сжимавшую плечо девушки руку. Док дернулся, теряя контакт с жертвой, глянул на меня, как на зловредную букашку, и бросил в меня самое дурацкое из всех возможных заклятие - инанэ. Заклятие бессмысленности. Правда, попал не сразу, сначала зацепив Тан, затем и свою гривастую огненную многоножку, но третий заряд таки настиг цель. И меня накрыло.
Инанэ - слабенькое заклятие, импульс, сбивающий с мысли, но для зверька, для моей хомячьей сущности...
В мозгу осталось только стремление сбежать, и я куда-то поскакал. В какой-то момент меня подхватил Лисс, за нами следом увязалась Тан, за ней - многоножка, и началась веселая гонка, без смысла, зато с шумом и пылью.
***
- Филипп!
Голос был громким и очень знакомым, как и само слово, врезавшееся в мозг, и начавшее вытравливать последствия инанэ. Грохот падающей мебели тоже слегка отрезвил, теперь я начал понимать, что происходит, поражаясь бардаку, что творился вокруг, и добавляя к нему все новые штрихи. Увы, остановить пошедшее в разнос тело мне не удавалось, как и связаться с моим "скакуном". Может Лисса тоже угостили безуминкой, после меня?
Периодически в поле зрения попадала Мурхе, сначала стоящая посреди кабинета, затем переместившаяся ближе к письменному столу. Потом рядом с ней оказался ректор, и меня бросило в дрожь, от осознания, что она в опасности, а я маюсь дурью. Снова - бессилен. Ррр!
А затем к ней подлетел многохвостый зверь, рыжий, как степной пожар. Глинн оглянулась на него, и в глазах её, в дрогнувших губах, было столько боли, что я рванулся к ней, сбросив путы. Лисс послушно выскользнул из круга безумия - Тан и Докова многоножка, уже не отвлекаясь на нас, продолжили феерические салочки.
Зверь, обвивший Глинн хвостами, обернулся ко мне, сверкая зелеными очами, и я его узнал. Узнал исключительно по взгляду, ибо не изменился разве что каркас: ушастая морда, длинное поджарое туловище, четыре лапы, девять змеящихся хвостов...
Дайр дернул ухом, подмигнул мне левым глазом и отвернулся. Тело Стража было покрыто пушистой серой шерстью - рыжина оказалась лишь отблесками огня. Но раздумывать над метаморфозами ревуна было некогда - безумец снова схватил Глинн за плечи. Я рванулся вперёд и зарычал:
- "Рруки прррочь!"
Вряд ли ректор расслышал мысль, но сам рык звучал отлично, как хомячок, я мог собой гордиться. Я запрыгнул на плечо девушки, и она придержала меня рукой, Лисс присел рядом с преображенным Дайром, настороженно зыркая на его хозяина.
Тот глянул на меня, дернув бровью, мазнул взглядом по Лиссу и обратил взор на Мурхе. Подозрительно добрый взор.
- Не плачь, девочка, все будет хорошо, - проворковал ректор. - Зря от чая отказываешься. Он, конечно, смотрится чудно, но дивно восстанавливает силы, а ты выглядишь изможденной.
"Оборзеть, с чего бы это? - возмутился я. - Уж не потому ли, что ты только что чуть не выжег ей мозг?"
Глинн нервно хихикнула и, поддерживаемая под локоток заботливым садистом, прошла к креслу у столика.
- Вот, выпей чайку, - Док протянул ей чашку с розовой гадостью: - Мой собственный рецепт.
"Экспериментальный, небось. Лучше не пей!" - совет был дельный, но Мурхе не послушалась, пригубив "чаёк". Я тоже сунул нос в чашку: знакомых отрав не учуял, но все равно запах был мерзостный. Вкус, видимо, тоже - сделав один лишь глоток, Глинн осталась сидеть, грея чашку в руках.
- Отлично, - он потер ладошки. - Значит получилось.
"Гшывр, мне даже страшно спрашивать, что было бы, если б "не получилось".
- Ну что, малыш, расскажешь дедушке о том, что ему интересно? Я же вижу, тебе есть, что сказать, - "дедушка" склонил голову, прямо как Дайр. Дайр, впрочем, тоже склонил - хозяину на колени - и явственно ухмылялся. Предатель.
Предатель сверкнул на меня взглядом и запустил ромашковое поле, мазнув по спине невидимым хвостом.
"Я и так вижу, что ты доволен до непристойности" - фыркнул я.
Впрочем, злиться на то существо, в которое превратился наш ходячий ежистый скелет, было сложно. Слишком милой оказалась его пушистая рожица, длинная, с темным аккуратным носиком, окруженным подрагивающими вибриссами, с большими ушами, чутко ловящими звуки. Лохматые хвосты вились серым костром, периодически оглаживая ноги ректора и Глинн, иногда вздымаясь вверх, отлавливая молнии и сгустки огня, летевшие в нашу сторону от резвящихся стихийных зверей. Миндалевидные очи прекрасного монстра излучали безмятежное счастье, которое, впрочем, не могло укрыть хитрость, таившуюся в зеленой глубине.
- Говорите, вы видите, что мне есть, что сказать?.. - хрипловато начала Глинн. - Вам об этом Дайр сообщил?
- Сообщил? Нет. Таких подробностей он рассказать не может.
"Неужели Дайр не соврал нам, говоря, что с хозяином он не общается?"
Помянутый зверь смерил меня укоризненным взглядом исключительно честных глаз.