Главный отсек в полумраке выглядел совершенно обычно. Все, до самых незаметных мелочей, находилось на своих привычных местах. Механизмы, издавая тихие обыкновенные звуки, работали, экраны мониторов светились своим естественным светом, перемешивая столбики цифр с картинками и графиками, истасканные стены отсвечивали заурядным серым цветом. Все как всегда.
- "Всегда - это когда", подумал Том Раскос, и полностью открыв глаза, обвел взглядом хорошо знакомое окружение.
Перед ним заплясала мозаика разноцветных огоньков, отцвеченная стальными перегородками корабля. Том смотрел на переливающийся световой орнамент, пока у него не зарябило в глазах. Он тряхнул головой, неприятно почувствовал прочность и твердость стены у себя на затылке, полностью очнулся от странного состояния, похожего на гипнотический сон.
Космолетчик находился в кресле главного пилота, с усилием упираясь спиной в его изогнутую лиоцеловую спинку. Босые ноги светлыми размытыми пятнами вырисовывались впереди. Том долго-долго смотрел на них, удивляясь неестественной белизне, пока ему не стало казаться, что они смотрят на него. Конечно, это попахивало дикостью и психозом, но кто будет в здравом рассудке сидеть босиком в самом центре космического корабля и мысленно рассуждать о странных вещах, которые произошли совсем недавно.
А что собственно произошло? Путаясь в мыслях и расставляя события и временные отрезки как попало, человек пробовал воссоздать единую картину последних часов, но не мог. Он даже не мог определить, часы это были, дни или годы. В его памяти существовали провалы, пустоты, объяснить которые, он был не в состоянии. Более того, эти провалы постепенно уменьшались, затягивались рябью однообразия, заполнялись чем-то несущественным, второстепенным, скрывая важное и значимое.
Том помнил все, или ему только это казалось что помнит. В мозгу запечатлелась огромная сеть, через которую прошел космический корабль. Она его разрушила... Нет, не так, уничтожения как такового не произошло. Она его распылила как жидкость из пульверизатора, превратив в удивительный конструктор, из мельчайших капель, а затем этот конструктор сложился заново сам, или кто-то его сложил. И все снова стало на свои места. Но вот что происходило между разложением и сложением, Том почти не помнил. В мыслях еще витали неясные образы, они символизировали что-то важное, большое, значимое, настолько фундаментальное, что привязать его к конкретному понятию или предмету не получалось. Вот это и уничтожало всякую возможность сохранить в памяти вразумительное объяснение произошедшему. Абстракции хороши, но они важны для творчества, в реальной жизни они только мешают.
Том Раскос поднялся с кресла и, сделав шаг, испытал неприятное ощущение. Ему показались, что ноги сейчас согнуться как резиновые и он упадет. Удивительно, и откуда берутся наши ненормальные мысли, разве бывает такое. Резиновые ноги!
Человек ощутил холод синтетической поверхности пола и понял - он до сих пор без носков. Осмотрелся. Нашел у стены, возле кресла, искомканные носки, прыгая то на одной ноге, то на другой одел их. Затем обул мягкую обувь, лежащую тут же, и ощутил приятое тепло. Как мало надо босому человеку.
Из недавнего размытого прошлого лучше всего Том помнил сеть линий, возникшую в пространстве и то, как она действовала на корабль и на него самого. По спине побежал холодок. Тщательный осмотр своего тела и окружающей обстановки подтвердил очевидное - все в порядке. Поймав себя на мысли что недавно ощупывал шершавый подбородок в похожей ситуации, проверяя его целостность, поспешно опустил руку. Стремясь удостовериться, что его воспоминания не выдумка и не остатки сна, он поспешил к большому центральному монитору, но увидел на экране лишь безграничный космос, миллионы мерцающих звезд, которым нет ни конца, ни края. Он поспешно переключил обзор внешних видеодатчиков на круговую демонстрацию и где-то, далеко увидел вращающуюся массу вещества, от которой космический корабль стремительно удалялся. Торы и то, что было внутри них, остались позади. Все было на самом деле. Только осознав это, Том полностью вернулся к реальности и, чтобы подтвердить эту реальность, громко, очень громко, спросил.
- Интеллект, ты еще существуешь, ты здесь или я один, или я тоже не существую? - произнося эти странные слова, Том почему-то был полностью уверен, что услышит привычный ответ и не ошибся.
- Да, я всегда здесь, пока существует корабль, существую и я. - Ответил бортовой компьютер чистым ровным голосом, и в нем появились теплые человеческие нотки. Он не стал настаивать на том, что является искусственным интеллектом, как делал раньше, но Том этого не заметил, пока не заметил. Его волновало совсем другое.
- Ты можешь объяснить, что произошло за последние несколько ..., последнее время.- Поправил он себя, не совсем ориентируясь во временных промежутках. - Я не совсем понимаю, куда мы сейчас летим и как мы оказались за пределами системы торов. Мне казалось, что мы только взлетели с желтой планеты и вот мы уже тут, за тысячи миль от нее.
- Все правильно. Именно так происходили события. В такой последовательности. Сейчас наш корабль идет по ранее намеченному курсу. Мы направляемся к нашей конечной цели, которою вы сами определили в расчетных картах, - бортовой компьютер назвал ряд цифр, определяющие координаты и идентификацию точки прибытия, но Том даже не стал вникать в их смысл, он знал, все правильно. Так как надо, и должно быть. Но теперь, на далеких уровнях глубокого мышления отметил, что ощущает себя и космический корабль окружающий его, как мясо, прошедшее через мясорубку и превратившееся в котлету. Состав вроде тот же, но суть иная. Да и мясорубка, пожалуй, странная, огромная и непоследовательная.
Том потер затылок ладонью, и это был не язык телодвижений, а обыкновенная реакция на боль от удара о стену. Почувствовав под пальцами небольшую шишку, он проговорил.
- Я совсем не помню момент, когда корабль преодолел, защитный кожух желтой планеты, но знаю, что ощущения были необычными, такими которых я никогда не чувствовал раньше. Они до сих пор во мне как осадок на дне стакана. Помню, была сеть каких-то линий на пути корабля, при соприкосновении с ней вещество нашего корабля изменилось, да и я сам изменился, но как, не помню. У меня такое ощущение, что все происходило не со мной.
- Что вы называете защитным кожухом? - уточнил бортовой компьютер.
Том хотел ответить, что это он объяснить не может, но вдруг понял, почему у него появилась подобная ассоциация, возникло такое неожиданное определение. Это знание, или если хотите осознание, мгновенно сняло с него инертность и, подчиняясь внутреннему беспокойству, он ответил вопросом на вопрос.
- Где сейчас куб и что с ним, он в порядке, как он перенес этот процесс рас-чле-не-ния. - Том не нашел более точной формулировки, но посчитал что этого достаточно, хотел еще уточнить, помучился подбирая слова, но не сделал этого.
- Неизвестный предмет, куб, который был забран с планеты, находиться в грузовом отсеке, куда был загружен. За последнее время с ним ничего не произошло. Никаких внешних изменений не зафиксировано.
Том Раскос, слушая голос, попробовал представить себе, что могло произойти с кубом в то время, когда на корабль действовали непонятные силы. Если куб был так же разрезан как все остальное, то не могло ли, то, что находилось внутри, вырваться наружу. Значит там, внутри есть опасность, о которой он продолжает думать. Думать, и боятся, пускай немного, самую малость. Размышляя об этом, он чувствовал себя сапером несущим мину на боевом взводе в наплечном ранце. Одно хорошо, если рванет, первой отлетит голова. Когда звук голоса бортового компьютера затих, Том отвлекся от мыслей, и непоследовательно продолжил разговор.
- Не знаю, как называть это движущееся вещество вокруг планеты, но задачу оно выполняет одну - оберегает, защищает, скрывает то, что находиться внутри. Поправлюсь - защищало. То, что было ценным, или опасным там, теперь находиться у нас, в трюме. Может, я ошибаюсь, и куб вовсе не самое важное звено, но он отличался от всего, что его окружало и это настораживает. Теперь это непонятное что-то настолько близко, что дух захватывает. Вот только один вопрос мне не дает покоя. Этот кожух защищал серый куб от внешнего вмешательства или наоборот - нас от него. Что ты думаешь об этом, поправлюсь, как считаешь, мы правильно поступили, забрав с собой неизвестный объект.
- Не беспокойтесь, все наши действия были в пределах допустимой безопасности, и теперь незачем задаваться вопросами о целесообразности сделанного. У нас куб, он требует изучения, раскрыв его тайну, мы выполним работу, ради которой вы собственно и живете.
- И что из этого следует?
- Вы боитесь не того что внутри куба, а совсем другого.
- Чего же?
- Вы боитесь, что там ничего нет. Что там абсолютно тривиальная пустота.
- Может ты в чем то и прав, ты же Интеллект, но больше я боюсь того, что это погубит нас.
- Если корабль, я и вы продолжаем существовать после того как дважды прошли торы, подверглись полному разложению, и чему-то такому, что и объяснению не поддается, то вряд ли то что находится внутри куба может нам угрожать. Оно или неопасно, или уже действует на нас после всех тех трансформаций, которые мы прошли.
- Так значит, ты помнишь все события, произошедшие за последнее время с кораблем и с нами?
- Я не помню, но в блоках памяти сохраняется абсолютно все, что происходит или происходило вокруг. В отличие от человеческой памяти, машинная обладает надежным хранилищем, и доступ к ней проще и всегда постоянный.
- Ну и что произошло на самом деле, чего я не помню? Чего я не знаю?
- Объяснить это сейчас невозможно. Определенный сектор памяти содержит информацию, но она закодирована не так как остальная, так что расшифровать ее пока невозможно.
- Это как же не так, кто ее кодировал, и что это за код?
- Структура данных обычная, но она нечитаемая нашими интерпретаторами. Они не имеют ключа к ее прочтению. Впрочем, ключ не единственная проблема в расшифровке.
- Может это простой хлам. Набор поврежденных битов, байтов, чего там еще. Вышедший из строя участок. Мешанина из обрывков. Удалить и все.
- Нет, данные предельно упорядоченные, очень просты, но обладают необычной особенностью. Они не находятся в процессе. Поэтому прочитать их нельзя.
- Как это понимать? В каком процессе они не находятся?
- При считывании единицы информации возникает статичный элемент. Он есть, понятен, но связь с другими единицами отсутствует, поэтому понять его отдельно нельзя, сравнить с другими невозможно, потому что нет идентичных точек соприкосновения. Это можно сопоставить с остановленной картинкой видеоряда на мониторе. Мы видим размытый силуэт, но понимаем его суть лишь потому, что выдели, что происходило с ним раньше, и предполагаем его развитие в будущем. Если наблюдать это же изображение без знания предпосылки и отсутствующего предположения, то получение информации будет предельно затруднено. То есть информация будет, но придать ей объяснимую оболочку будет невозможно.
- Разве мы не получаем информацию о предмете или процессе просто наблюдая за ними. Ладно, процесс - это действие, но предмет. Я вот вижу стену, ее цвет, знаю ее структуру, она есть, она для меня статична, но это не мешает нам с нею сосуществовать и получать множество характеристик. По крайней мере, мне от нее. В чем же разница между ней и статичной информацией, которую невозможно понять?
- Когда-то, на Земле, во времена примитивной техники, которая строилась в основном на механике, существовали приборы звуковоспроизведения. Например, виниловые пластинки. Вы слышали о них?
- Да, однажды я провел неделю с землянином-наладчиком. Он рассказывал забавные истории о них, правда, называл он их иначе. Кажется, виниловые презервативы, ты о них?
- Нет, это другое. Виниловые пластинки использовали для воспроизведения звуков. Так вот, информация читалась только в движении и только специальным устройством. Без этих двух условий, она не воспринималась как носитель, и дорожка бугорков на пластинке была похожа на оригинальный узор, не более. В нашем случае наблюдается подобное явление. Есть структура, есть носитель, есть почти все, кроме процесса.
- Да какого процесса не хватает, движения или наши интерпретаторы не подходят?
- Наши приборы не способны прочитать носитель. И не только наши, никакие известные нам устройства не способны сделать это. В этих структурах отсутствует единственный процесс, который происходит со всем что существует и всюду. В них отсутствует процесс течения времени.