Боковой ствол заглушенной по причине истощения запасов скважины добуривался, осталось только спустить "хвостовик" - трубу, по которой подвергнутая реанимации дырка на поверхности нашего любимого "шарика" продолжит отдавать "земляное масло" или, по-другому, "петролеум", благодарному Земле человечеству.
На Самотлоре, первому открытому в Западной Сибири месторождению нефти, таких "дырок" пробурены тысячи и далеко не все они предназначены для откачки из земных глубин нашей "жидкой валюты", по некоторым из них, наоборот, чтобы заместить поднятую "на гора" нефть туда закачивается вода: природа не любит пустоты. Много разведочных скважин оказывались непродуктивными, без нефти, но отрицательный результат - тоже результат и нельзя считать потраченные на них средства деньгами "на ветер".
Но "ЗБС", по-терминологии буровиков забурка боковых стволов, практически всегда "обречена на успех", ведь производится она всегда в пределах кустов скважин, буквально "плавающих" над если не морем, то большим озером нефти (в переносном смысле, конечно, ведь вопреку обывательскому представлению, залежи представляют собой не полости в земных глубинах, а пласты пропитанных нефтью, словно губка водой, горных пород, так называемых коллекторов) нужно только знать, куда направить новый ствол, забуриваемый из старого с глубины в полтора-два километра, а вот это знание поставляет нефтяникам сейсмическая геофизика, безошибочно указывающая направление бурения, которое обеспечивается другим методом, телеметрией.
Мои функции геолога на скважине закончились, впереди станцию ГТИ (геолого-технологические исследования) осталась голая технология, а по завершении всех работ на "воскресшей" скважине предстоял демонтаж оборудования, снятие всевозможных датчиков и сматывание тянущихся от них в станцию - вагон на колёсах - длинных кабелей. Как раз на этой скважине уже подготовленную к работе нас заставили её переставить, потому что приёмной комиссии показалось, что мы стоим на расстоянии, недостаточно удалённом от вышки, ведь они, буровые вышки, при авариях, - выбросах нефти с сопутствующим газом, - перегорают в считанные минуты и падают в произвольных направлениях).
Я уж было приготовился полностью переквалифицироваться в "чистого" технолога, - хотя, в процессе бурения, приходится заниматься технологией тоже, ведь пока оператор отдыхает, геолог возлагает операторские функции на себя, являя собой "два в одном", геолога и технолога. А потом, после демонтажа - размечтался - ещё успею покататься дома, в Миассе на Урале, на горных лыжах, у нас ведь горнолыжный сезон длится почти до конца апреля, когда на земле уже ни снежинки, зато на горе снега вполне достаточно для катания.
Но тут, уже под вечер, зазвонил мой смартфон и голос начальника сообщил, что мне нужно срочно собираться, - - на смену едет мой знакомый технолог, а мне "приказ на запад", на скважину, где бурение подходит к нефтяному пласту, по которому потом будет буриться горизонтальный ствол и срочно требуется геолог, на уже стоящей там станции ГТИ работают только два молодых, мало что понимающих в геологии оператора.
Мне собраться, только подпоясаться и свернуть разостланное постельное бельё, ведь мы в этой станции, в отдельном отсеке, и живём, в нескольких метрах от рабочего места, идеальный вариант, конечно, проблемы дороги, пробок там, красных светофоров, до работы никакой - пять шагов и ты уже на ней.
Сижу, жду встречи со своим добрым знакомым, с которым уже не одну вахту отсидели на разных месторождениях, вот на Самотлоре ещё пока не доводилось. Потом снова звонок на телефон, уже от него, Анатолия по "обидной" фамилии Лысый, что машина, переднеприводная "Тоёта", на которой его везут, превратилась в сухопутный снего-ледокол, апрель ведь, распутица,- тяжёлый транспорт, следующий на многочисленные кусты, разбил ещё недавно - в морозы - ровную дорогу и легковушка с трудом пробивается по глубоким колеям и перспектива не доехать до пункта назначения встала "во весь рост". Мне оставалось только ждать, а Лысому, видимо, молиться и, видимо, это и помогло: спустя некоторое время моего томительного ожидания, гружёный двумя сумками, он загрохотал ботинками по железной лестнице и вступил в наш вагон, рассказав, что он доехал-таки на попутном "Камазе", который после скорой разгрузки каких-то нужных на буровой железок отправится назад и заберёт с собой меня, чтобы довести до оставленной на дороге "Тоёты".
Мы ещё обсудили некоторые темы, ведь года три уже не виделись, хотя перезванивались и переписывались в и-нете регулярно, прежде, чем "Камаз" разгрузился и вместе со мной отбыл в "плавание" по разбитой по причине наступления весны дороге. Доехали до ожидающей меня "Тоёты", я пересел в неё, сердечно поблагодарив водителя Равиля , оказавшегося моим земляком, из Татарстана, "мой" шофёр прицепил свою машину к "Камазу" и мы продолжили путь вперёд, к хорошей дороге, которая случилась километра через четыре. Всё это время под днищем бедной "японки" скрежетал лёд и мёрзлый снег, водитель сетовал, что непременно что-нибудь оторвётся, но, кажется, обошлось, и мы, наконец, добрались до более или менее приемлемой дороги, отцепились от спасшего нас "Камаза" и совсем с другой скоростью уже в глубокой ночи продолжили путь.
Довольно скоро я был уже на другом кусте нефтяных скважин, номер которого совпал с номером прошлого года, 2020, легко запомнилось.
Расположился в вагончике новой для меня станции ГТИ, один из операторов которой тоже оказался моим знакомым и первым делом написал в вотсапе назад сообщение, что путешествие по снежным колеям для меня тоже закончилось благополучно. Толя Лысый тут же ответил вопросом, где это я успел за такое короткое время наткнуться на НЕЖНЫЕ КОЛЕНИ, которые как известно, только у девушек бывают. И только тут увидел, что вотсап отредактировал текст моего сообщения и переделал мои "снежные колеи" в нежные девичьи колени. Я бы, конечно, был не против такого приятного во всех отношения действа, но от этого желанного события меня отделяют недели две бурения горизонтального ствола нефтяной скважины.