Маринкины родители жили все в том же самом доме, что и раньше. За десять лет обстановка в квартире мало чем изменилась. Разве что обои другие, да набор мягкой мебели новый. В остальном все было, как и раньше. Даже комната Марины, несмотря на то, что сейчас она обитала там с двумя детьми, почти не изменилась. От той, комнаты, где мы частенько делились друг с другом своими девичьими секретами, нынешняя комната отличалась лишь наличием повсюду детских вещей.
- Как вы здесь умещаетесь втроем? - спросила я Марину, оглядев комнату.
- Нормально. Мы с Юриком спим на кровати, а Танюшка на диване. Ей уже восемь. В тесноте да не в обиде. Родители спят в большой комнате. Мне так неловко их стеснять. Хочу скорее встать на ноги и снять отдельную квартиру. А пока и на том спасибо, что приняли без упреков и помогают, как могут. Родители у меня золотые.
В этом я никогда не сомневалась. Я, если честно, всегда завидовала Маринке. У меня ведь родителей не стало очень рано, а Маринины мама и папа относились ко мне как к родной. И сейчас мне было немного стыдно, что за эти годы я ни разу не поинтересовалась как они живут. Сегодня они с такой радостью встретили нас, что у меня вдруг защемило сердце. Почти полчаса Галина Петровна не отпускала меня, все расспрашивала как и что. И только, когда Маринка почти силой увела меня в свою комнату, мама ее спохватилась и бросилась на кухню, я больше чем уверена, стряпать какой-нибудь сладкий пирог "в честь дорогих гостей". Дети Марины Юрик и Танюшка сразу взяли в оборот Данилку. Причем первая проявила инициативу девочка. Она совсем по-взрослому подошла к племяннику, протянула руку и заявила:
- Татьяна, можешь называть меня Танюшка, это мой брат Юрка. Давай играть.
Дважды предлагать Дане не нужно. Он не из тех детей, которые держатся за руку родителя (или пусть даже тети), находясь впервые в незнакомой обстановке. В ответ на слова Танюшки, племянник так же важно пожал девочке руку и ответил.
- Данил, очень приятно. Пойдемте играть, только не в куклы.
Дети ушли в Маринину комнату, а когда туда пришли мы, то они уже нас практически не замечали, а очень азартно строили гараж для всех имеющихся в ассортименте машин.
Мы разместились на маленьком детском диванчике, и вполне можно было сказать, что могли болтать о чем угодно, не привлекая ничье внимание. Маринка захватила с собой телефон и теперь пыталась куда-то дозвониться. Как только на противоположном конце провода взяли трубку, и она заговорила, я поняла, что звонила она соседке Неле. Маринка переговорила с Нелей несколько минут, договорилась о том, что мы сейчас подойдем, и отключилась.
- Ну, вот, нас ждут. Ты не передумала?
- Нет. А как она? С похорон все-таки?
- Да вроде нормально, хотя, что поймешь по телефону? Но ведь этот Парамонов не такой уж близкий ей человек, так что, думаю, убиваться по нему она не будет. Пойдем, она ждет.
Неля жила этажом выше, только не в двухкомнатной, а в однокомнатной квартире. Как выяснилось позже, квартиру она когда-то снимала со своим другом, потом они расстались, а она так и осталась здесь. Дверь открылась почти сразу, не успели мы позвонить.
Неля оказалась приятной девушкой. На вид ей было лет семнадцать, на самом деле, наверное, чуть больше. Просто маленький рост и худоба делали ее похожей на подростка.
- Проходите, - Неля отошла от двери и прошла в комнату. Мы следовали за ней.
Маринка представила меня соседке, объяснила цель визита, а сама под предлогом неотложных домашних дел удалилась.
- Вика, ты давай недолго, я еще сама с тобой не наговорилась, - подмигнула мне подруга и ушла к себе.
Я изложила свою просьбу рассказать о клубе, куда, якобы хочу устроиться на работу. Неля совсем не удивилась, наоборот, она с большой охотой стала рассказывать все, что знала. Несколько рюмок водки на поминках, сделали ее очень разговорчивой, да и Маринка сказала, что девушка страшно любит поболтать.
- Клуб как клуб. Ничего особенного. Платили нормально, не обижали. Я там три года отработала, если бы не несчастье с Евгением Геннадьевичем...
- А тебе не было страшно работать после того убийства? - задала я вопрос, имея ввиду убийство охранника и официантки.
- По началу немного боязно было, особенно ночью. Мы ведь часто в ночь по одной остаемся. Но со мной охранник, Леха - я за ним как за каменной стеной себя чувствую. Плечи - во! - она показала размер плеч, действительно внушающий уважение, - У него бицепс - как у меня две ляжки в самом широком месте. Так что мне с ним ничего не страшно.
- А что же тот охранник был хлюпик. Ну, тот, которого убили?
- Да нет, в том то и дело. Он тоже был парень крепкий. Только я тебе по секрету скажу, - Неля немного понизила голос, - У Кольки и Ксюхи роман был. Понимаешь о чем я?
- Не совсем, - перешла и я на полушепот.
- Ну, любовь у них была, причем в самом расцвете, когда в каждом поступке сплошная романтика.
- А-а! - понятливо протянула я, - Все равно не понимаю, как это могло помочь убийце застать их врасплох. Насколько я знаю, в клубе есть "тревожная кнопка".
- Вот именно, что есть. Мало того, у Кольки в руках всегда был "тревожный брелок".
- Какой брелок? - не поняла я.
- Ну, такой брелок, вроде сигнализации от машины. Только если нажать кнопочку на нем, сработает "тревожная кнопка" и вмиг милиция приедет.
- Так чего же он не нажал?
- Все этот вопрос задают. А я вот что думаю: некогда ему было. Обжимались, наверное, где-нибудь в углу с Ксюшкой, за залом совсем не следили. Вот и случилась беда. Мне другое непонятно.
- Что? - заинтересовалась я.
- Как этот придурок умудрился в зал с пистолетом пройти? Наши охранники всех постоянных клиентов знают, а тех, кто приходит впервые, обязательно проверяют металлоискателем.
- Почему ты решила, что убийца - новичок?
- Не знаю, но уверена. Я ведь тоже всех постоянных знаю. Бывали, конечно, случаи, когда клиент начинал от отчаяния за проигрыш дебоширить, но всегда обходилось, стоило только милицией пригрозить. Я, вообще, если честно, не верю, что это кто-то из игроков.
- Почему?
- Сама подумай! Какой смысл убивать охранника и официантку? Что можно потребовать с убитых? Если уж и дошел до отчаяния, то разумнее закатить скандал, в конце концов, обвинить в мошенничестве, требовать возвратить деньги. А убивать зачем?
- Действительно, не логично, - согласилась я, - но тогда кто же?
- Хотела бы я знать. Ксюха была моей подругой. Моя бы воля, я бы этому убийце собственноручно голову открутила, - зло проговорила Неля. Выпитая на поминках водка делала свое дело: она все охотнее обсуждала с мало знакомым человеком жизнь не только свою, но и чужую.
- Ксюша была замужем? - задала я очередной вопрос.
- В том то и дело, что нет. И Колька не был женат, так что мстить им за измену некому, если ты к этому клонишь. Они были свободные, и любовь у них была не подпольная. Все о ней знали. Хозяин специально их ставил в одну смену - как лучше хотел, а получилось...
- Да, тогда совсем не понятно, кому взбрело в голову их убивать, - приуныла я, - А у хозяина проблемы были? - задала, наконец, самый главный для себя вопрос.
- У Евгения Геннадьевича? - Неля задумалась на секунду, - наверное, были, раз он из окна сиганул в самом расцвете сил.
- Ты о них ничего не знаешь? - осторожно поинтересовалась я.
- Нет. Кто я, и кто он, - Неля вздохнула так горько, что мне показалось - она сейчас расплачется. Но она лишь подняла вверх глаза, моргая ими так, чтобы не дать скатиться предательской слезинке. Я не торопилась лезть к ней в душу и терпеливо ждала, пока она возьмет себя в руки. Мое терпение оправдалось. Девушка справилась с нахлынувшим волнением, и тут ее словно прорвало.
- Я ведь его любила, понимаешь? Даже с парнем своим рассталась, потому что он настаивал, чтобы я уволилась из клуба. А я не могла. Я на работу бежала в надежде увидеть его, каждое слово его ловила. А он меня и не замечал вовсе. Конечно, кто я - официантка. К тому же, он почти на десять лет старше меня. (Ого! Значит, Неле лет двадцать пять, а не семнадцать, как показалось мне вначале). Хотя, возраст здесь ни причем. Он последнее время с Юлькой любовь крутил, так она моя ровесница. Просто она модель, а я... . У нее ноги от ушей, задница, как орех, волосы... . А во мне - метр пятьдесят и бараний вес. Как тут заметишь? Но я не обижалась, просто любила и все. Жену только его было немного жаль. Она ведь тоже красавица. А Евгений Геннадьевич просто ноги об нее вытирал. У него столько романов было, он практически не скрывался. А она все знала и терпела. Наверное, тоже любила. Я один раз невольно подслушала их разговор. Боже, как он с ней обращался! "Я, - говорит, - тебя с помойки подобрал, умыл, одел, а ты рот смеешь открывать?! Вспомни, что с тобой было! Если бы не я, где бы ты была сейчас? Только посмей на развод подать, живо окажешься там, откуда пришла!". Вскоре после того разговора стало известно, что Парамоновы живут врозь. Евгений Геннадьевич в городской квартире, а Елизавета Максимовна - на даче. Но, по-прежнему на всех тусовках они вместе, и как говорят очевидцы, мило друг другу улыбаются.
- А что, с любовницами он на тусовках не появлялся?
- Никогда! На это все его пассии всегда обижались. А он стоял на своем. Романы не скрывал, флиртовал на право и на лево, но на светских мероприятиях - только с женой. Юлька, его последняя любовь, даже пыталась прямо здесь, в клубе скандал закатить. "Ты, - говорит, - все равно с ней не живешь! Возьми меня, все ведь знают про нас". А он ни в какую. "Нет, - говорит, - и все. Дело есть дело, а ты у меня для души. Больше это обсуждать не будем".
- Я что-то не поняла, какое дело имеется ввиду?
- Да я тоже не поняла, - махнула рукой Нелька, - Может она имеет какое-то отношение к бизнесу. Кто их разберет?!
- Парамоновы часто отношения выясняли?
- Нет, здесь никогда.
- Как же? Ты только что рассказывала, - напомнила я.
- Я тебе сказала, что слышала разговор. А разговор этот был телефонный. Поняла?
- Как же ты узнала, что он с женой разговаривал?
- Интересно, с кем еще можно говорить о разводе? - удивилась Неля и была права: я задала глупый вопрос.
- Ну, а вообще жена часто в клуб заходила?
- Раньше часто, а последнее время совсем редко.
- Сам Евгений Геннадьевич в последнее время не вел себя странно? Может, его что-то беспокоило?
- Мне он не докладывал, но я все видела: с людьми разговаривает - вроде улыбается, а когда думает, что его никто не видит - чернее тучи.
У меня сложилось такое впечатление, что весь свой рабочий день Неля посвящала наблюдению за Парамоновым. Когда она успевала выполнять свои прямые обязанности - не понятно. И как, интересно она умудрялась видеть его в момент "когда он думает, что его никто не видит". Ответ ясен - подглядывала и подслушивала. Что ж, любопытство - не порок, а в моем случае - просто находка. И я постаралась использовать ее по максимуму.
- А вот когда он думал, что его никто не видит, может, он вел себя как-нибудь необычно?
Неля снова задумалась.
- У него последнее время все из рук валилось. В том смысле, что он был рассеян. Все время о чем-то думал. Иногда даже не слышал, как к нему обращались. Довели мужика.
- Кто?
- Откуда же я знаю?
- С чего же тогда взяла, что довели?
- Так ему все звонили. После этих звонков он сам не свой ходил.
- Часто звонили?
- Не знаю. Я ведь не каждый день работала. Но в мои смены несколько раз было. Первый раз я заметила месяца два назад. Он тогда что-то грубое ответил, а потом трубку бросил, соскочил и давай по кабинету бегать, стулья пинал. Мне тогда даже забавно показалось: пнул стул, да промазал, ногой стукнулся. Как заойкает. Я чуть было на помощь не бросилась. Вовремя сообразила, что не нужно этого делать. Потом он успокоился, и вел себя, как нив чем не бывало. А в последний раз ему прямо накануне убийства звонили. Он тогда сначала долго слушал, потом как заорет: "Пошел к черту! Ты меня не запугаешь!" И опять трубку бросил, только в этот раз по кабинету не бегал, но как держал в руках карандаш, пальцы так сжал от злости, что карандаш сразу в двух местах переломился.
- Думаешь, его все-таки запугали, и он выбросился из окна? - задала я направляющий вопрос.
- Я не знаю, что думать. Мне он казался сильным мужиком. Я разочарована.
- Почему?
- Потому что я всегда была уверена, что самоубийцы - это слабые люди. Для них легче разделаться с жизнью, чем приложить максимум усилий и решить проблему. От него я никак не ожидала подобного шага. Я даже на похоронах почти не ревела. Зашла, цветочки положила и ушла. Все прощание в машине просидела. И на кладбище - бросила горсть земли и ушла.
Кстати, как только я увидела Нелю, поймала себя на мысли, что не заметила ее в ритуальном зале. По крайней мере, я не помню ее, хоть и старалась запомнить как можно больше лиц. Мне показалось это странным, но спросить не решалась, и вот ответ. Что ж, девушка вполне искренна. Стоит ли ей говорить о том, что Парамонов вовсе не заканчивал жизнь самоубийством, убегая от проблем? Думаю, не стоит. По крайней мере, пока. Сейчас боль от утраты притуплена разочарованием. Но стоит узнать правду, реакция может быть совсем неожиданной.
- Кто же сейчас будет директором клуба? - постаралась я вернуть разговор в нужное русло.
- Мне все равно. Я там работать больше не собираюсь. А вообще, наверное, жене все достанется.
- У Парамонова говорят, брат есть?
- Есть, Егор Геннадьевич, - равнодушно ответила Неля, совершенно не задумываясь, откуда мне может быть это известно, - Только он живет в другом городе. Я его на поминках видела. От горя весь серый. Видно сильно брата любил. "Не верю, - говорит, - что Женька мог так поступить. Найду, кто это сделал - сам лично прихлопну". Да как стукнет кулаком по столу. Присутствующие все в раз примолкли. Вот это мужик - сразу видно: "мужик сказал - мужик сделал".
Мы еще некоторое время беседовали с Нелей. Я узнала о жизни клуба и его обитателях довольно много. По крайней мере, мне так казалось. Но вывод сделала не утешительный, как сказал бы один мой старый знакомый: "дело ясное, что дело темное".
Я вернулась в квартиру к Маринке. Галина Петровна за время моего отсутствия успела испечь домашний торт, и сейчас мать и дочь суетились на кухне, накрывая стол. Я прошла в комнату, где играли дети. Моему взору предстала интересная картина. Несмотря на то, что Марина с детьми приехала в родительский дом всего три месяца назад, количество игрушек, в том числе машин, ошеломляло. Сейчас все они были расставлены по всей комнате. На первый взгляд могло показаться, что машинки стоят совершенно хаотично, но если приглядеться внимательно, то становилось ясно, что это не так. В дальнем углу в ряд были выстроены более мелкие машинки. В противоположном - чуть крупнее, в третьем - большие. А в четвертом - самые разные, но все они были, каким бы то ни было образом сломаны. Около каждой группы машин возвышались какие-то конструкции.
- Вичка, смотри, как мы здорово играем! - встал мне на встречу Данил, - Танюшка, оказывается, очень любит играть в машинки, - с уважением заявил племянник.
Я посмотрела на девочку, та была весьма польщена похвалой. Юрик лежал на полу, на животе, причем его ноги и почти все туловище находились под кроватью. Это конечно не удивительно в такой тесноте, да и мальчику такое месторасположения вполне нравилось. Он с довольным видом подпирал свои пухленькие щечки такими же пухленькими кулачками и молча наблюдал за игрой гостя и сестры. Как пояснили мне дети, моему взору предстал автосервис со всеми возможными прибамбасами. Дети построили практически все виды услуг, которые оказывают в настоящих мастерских. Здесь были и ремонтные мастерские, и заправка, и мойка для машин и даже кафе-бар для дальнобойщиков. И даже, как с гордостью заявил Даня и показал, офис директора всего этого автоцентра. После такого его заявления у меня просто сжалось сердце. Видел бы эту картину Шурка. Он, конечно, тоже очень любит сына и скучает по нему, но даже не догадывается, какую роль играет в жизни мальчика, и как важно Дане все, что связано с отцом. Я готова была расплакаться от умиления, но нас пригласили к столу. Дети очень легко переключились с одного вида удовольствия на другой и, обгоняя друг друга, побежали мыть руки.
Когда мы все дружно сидели за столом и пили чай, Данил вдруг неожиданно спросил:
- Вичка, скажи мне пожалуйста, может человек жениться, если невеста старше его?
От неожиданности вопроса я чуть не подавилась. Мы, взрослые переглянулись, но всем было легче реагировать на такой вопрос, они просто улыбнулись, а мне предстояло отвечать. Даня смотрел на меня очень серьезно, щечки его пылали от смущения, но он непременно хотел знать ответ.
- Наверное, может. Только смотря на сколько, - осторожно ответила я.
- А на сколько можно? - не унимался племянник.
- Ну, я думаю, если невеста старше жениха лет на двадцать-тридцать, то вряд ли это будет хорошо, - уклончиво постаралась я ответить.
- А если всего на четыре-пять? - прищурился он.
- Ну, это совсем ерунда, даже не заметно будет, - облегченно ответила я, - А почему ты спрашиваешь?
- Да так, - Данил неопределенно пожал плечиками.
Вечер прошел, что называется, в дружеской обстановке, все остались довольны. Ближе к восьми часам я вызвала такси и, мы с племянником отправились домой. В машине Даня снова завел разговор о возрасте мужа и жены.
- Даня, я что-то не пойму, почему тебя так интересует этот вопрос? - поинтересовалась я.
- Понимаешь, Вичка, - смущенно заговорил он, - я вот думаю, если я женюсь на Танюшке, это будет нормально?
- Ах, вот ты о чем. Что же тебя смущает?
- Как же? Она ведь старше меня на целых четыре года и гораздо умнее.
- Разве это плохо?
- Хорошо-то хорошо. Только я не хочу, чтоб жена была умнее меня.
- Почему? - откровенно изумилась я тому, как рассуждает ребенок.
- Не знаю, так папа говорит.
- Вот оно что! - я задумалась.
- Но Танюшка такая клёвая, я еще таких девчонок никогда не встречал, - с жаром заявил мальчик, - Вичка, а может так быть, что я вырасту и буду умнее ее? - спросил он с надеждой.
- Конечно, может, даже не сомневайся, - бодро заверила я его.
- Это хорошо, - мечтательно вздохнул он и отвернулся к окну, размышляя о чем-то своем.
А я весь остаток пути думала о том, как мало мы, взрослые, уделяем внимания тому, что и как мы говорим в присутствии детей. Они же, в свою очередь, не отдавая себе отчета, все впитывают как губка. Надо будет непременно поговорить на эту тему с братцем. Заодно выяснить, как он относится к умным женщинам, и откуда берутся такие нелепые высказывания о том, что жена должна быть непременно глупее мужа.
- Решено, завтра иду устраиваться на работу в игровой клуб, - сказала я сама себе перед сном, - вот только утром отведу Даню в сад.
Не знаю к чему приведет эта затея, но, полагаясь на собственную интуицию, и доверяя минутному порыву, хочется надеяться, что это именно та самая соломинка, за которую стоит ухватиться.
Шурке я решила пока ничего не говорить. Могу представить, он не будет в восторге от моей идеи, поэтому я приняла "соломоново решение": лучше недосказанная правда, чем откровенная ложь.
Вечером я не забыла спросить братца о том, что ему удалось узнать об убийстве в клубе. Как и следовало ожидать, следствие почти не сдвинулось с "мертвой точки". По-прежнему рассматривается лишь одна версия: убийца - проигравшийся посетитель клуба в состоянии аффекта расстрелял охранника и девушку; ничего личного.
А вот я, после разговора с Нелей, в этом совершенно не уверена.