Аннотация: Это я написал начитавшись Куприна и Проспера Мериме. товарищи говорят что получилось красиво.
Когда я приехал в этот город, я сразу же отметил насколько в нем чистый воздух. И почти каждый день над этим местом было ясное небо. После жаркого Египта и душной Турции небольшой городок затерявшейся среди гор показался мне просто раем земным! Так как от природы я человек любопытный то долго отдыхать в гостинице не мог, и начал приставать к местным с нескончаемыми расспросами. Поначалу люди думали, что я здесь по работе, мол, приехал деловой гражданин и узнает что-то необходимое. Но через несколько дней всем стало понятно, что я искренне и без всякой корысти интересуюсь здешними местами и окрестностями города. Один человек постоянно сидящий в холе гостиницы услышал издали мои расспросы, и посоветовал посмотреть на остатки старого града близ гор. По его словам старый город всегда считался главной эстетической ценностью этих мест. Но по каким-то непонятным причинам туристические фирмы обошли вниманием эти красоты, и устраивали экскурсии в основном к глубоким пещерам, находящимся в нескольких километров от гор. Был я в этих пещерах, и хочу сказать, что нет там ничего особенного! Для начала надо трястись по пыльным дорогам больше получаса, а затем автобус останавливается около крутого обрыва, и несчастные туристы, чертыхаясь, а иногда и разбивая себе коленки до крови, ползут вниз. Долгий спуск вознаграждается довольно унылым зрелищем глубоких гротов огороженных высоким ржавым забором. Возле забора я, например, увидел кучу втоптанных в пыль окурков, этикетку от вина, пару салфеток.... Там мы останавливаемся, и экскурсовод, я ее запомнил, безучастная женщина с серым лицом в тысячный раз повторяя уже заученный наизусть текст, начинает скучную историю об этих пещерах и о том, какое значение они имели для всего города. Будет неправдой, если я скажу, что внимательно слушал лекцию. Она мне наскучила с первых же слов, и из обрывков фраз и предложений сейчас будет сложно поведать, о чем была та история.
Меж тем я стал искать, как уже было сказано выше, какие-нибудь интересные места которые могли бы порадовать мой жадный до зрелищ взор. И тут как нельзя, кстати, мне подвернулся этот человек, который посоветовал мне осмотреть старый город. Я стал расспрашивать местного, чем же так примечателен старый город, а он лишь улыбнулся, и ничего не сказал. Тогда я спросил его как мне добраться до туда. На этот вопрос человек охотно ответил мне. Сначала он показал мне затертую карту, и стал, водя серым ногтем по ней объяснять, как мне достичь подножия первой горы. Я сразу же замахал руками и сказал, что ничего не понимаю в картах, и попросил на словах объяснить мне маршрут. Но человек опечалился. Видно, сказать словами как добраться до старого города было очень непросто, и даже тот, кто имеет хорошую память наверняка бы запутался, и еще не известно чем бы кончились его похождения. Тогда я предложил моему новому знакомому самому показать мне путь. Эта идея, похоже, ему понравилась, но человек оказался не так прост, как мне показалось изначально. Он потребовал с меня определенную плату. Тяжело вздохнув, и понадеявшись, что цель оправдывает средства, я расстался с несколькими монетами из своего кошелька. Мой теперешний проводник обрадовался полученным деньгам, и, пряча их за пазуху, объявил мне, что отправляться нужно рано утром, а так как наш разговор протекал уже ближе к вечеру, он сообщил, что мы отправимся завтра. Мы условились встретиться здесь же, завтра утром, в семь часов.
Не знаю, как я дождался следующего дня. Всею ночь я ворочался, как будто лежал на иголках. Может это было от местной кухни, которая плохо усваивается моим желудком, но, скорее всего меня волновал предстоящий поход к старому городу. На утро я спустился в холл гостиницы, и естественно моего проводника еще не было на месте, так как я пришел за полчаса до назначенного срока. Немного посидев, а затем, походив, я опять уселся в кресло. Не пойму, почему я так разволновался, вроде сам долгое время узнавал, где можно найти интересные места, но что-то подсказывало моему сердцу, что я буду удивлен отведанным блюдом -этим старым городом. Меж тем, подошел мой проводник. Он зевал и казался заспанным, видно он не ожидал, что я приду раньше него. Мы быстренько позавтракали в закусочной и двинулись в путь по северной дороге города, ведущий к горам. Из вещей я взял с собой пару брюк, так на всякий случай, бутылку холодной воды, еды, складной нож и увеличительное стекло. Как вы понимаете, я не мог знать, что произойдет со мной в дороге, поэтому прихватил с собой столько вещей. Мой проводник же, в отличие от меня, не взял с собой ровным счетом ничего и шел налегке, чуть впереди меня, насвистывая какую-то мелодию себе под нос. Около часа мы молча шли по укатанной дороге, и мимо нас проехало несколько машин. Два грузовика, автобус с туристами, да небольшой фургон, торгующий фруктами. Вскоре мой проводник, а вместе с ним и я, мы остановились у неприметной казалось бы тропинки с краю дороги. Она как раз уходила в чащобу и заросли, и шла прямо к горе. Мы свернули на нее, и долгое время шли по узенькой тропинке, обдуваемые редким прохладным ветерком, доносящимся до нас через густые и тесно стоящие друг к другу деревья. Флора здешних мест отличалась своим многообразием, и красотой. Деревья, растущие величаво и гордо вверх охватывали весь склон горы, по которой мы поднимались. Не буду вам лгать, я не специалист по растениям, не знаю и половины из тех, которые нам попадались, однако хочется сказать, что даже такому неопытному человеку в этом отношении как мне, показалось, что тут есть на что посмотреть. Прямо рядом с деревьями были и невысокие кусты, на которых хлопьями были брошены голубые цветки. Мне показалось, что эти цветы я уже где-то видел, может в Индонезии, может в Греции, а может и в какой-то другой стране.
Лес меж тем становился все гуще, а деревья росли все выше, и скоро они сомкнули свои сияющие зеленые кроны над нашими головами. Мой проводник сказал, что осталось идти совсем недалеко, и что я должен обратить внимание на то, что уже нам начали попадаться каменные монолиты, поросшие коричневым мхом. И действительно, разглядывая растительность, я не заметил, как вокруг нас начали вырисовываться черты древнего города, покинутого людьми много лет назад. Камни казалось, могли рассказать нам о временах, когда были в живых те, кто поставил их на эти места. В загадочных и непоколебимых монолитах, я возможно мог увидеть всю историю этого города до того как из него ушел последний человек.
Проводник сказал, что мы уже на месте. Я заметил, что он остановился у небольшого разрушенного дома, сплошь поросшего диким виноградом. Лоза тянулась от крыши к самому фундаменту, который уже основательно потрескался. Проводник объяснил мне, что мы стоим в центре старого города, и что этот дом является храмом, древним храмом, который ныне лишь опора для могучей лозы. Он сказал, что я могу гулять, пока он поспит немного около камней, и чтобы я не уходил далеко. Я кивнул, и после того как он разлегся на травке пошел осмотреть все вокруг.
Действительно, былое величие этого города восхищало меня все больше и больше. Гуляя по тропинке, я увидел недалеко от себя руины какого-то дворца. От него остались лишь колонны в количестве семи штук, и мне показалось, с точки зрения моего богатого и непоседливого воображения, будто это древние кельтские монолиты, стоящие в определенном порядке, для отправления античным народом своих загадочных и непостижимых ритуалов. Я подошел ближе к развалинам и дотронулся до одной из колонны рукой. Поверхность оказалась чуть шероховатой и приятно прохладной. Она как будто ласкала кожу моей руки, призывая остаться здесь подольше и полюбоваться на нее. Но я перевел взгляд с колонн внутрь развалин. Посреди камней разной формы, я заметил постамент из которого рос превосходный розовый куст. Цветки, ярко алого цвета уже почти распустились и в великолепии своем не уступали цветам в самой дорогой оранжереи. Они были подобны губам юной богини, случайно забредший в этот лес, такие соблазнительные и чувственные. Я поборол в себе жгучее желанное желание сорвать хотя бы один бутон, и двинулся дальше осматривать то место, в которое меня занесло если не волшебное проведение, то, по крайней мере, мой спящий безмятежным сном проводник. Поначалу он показался мне совсем бесчувственным, раз мог спокойно спать, когда его окружает такое первозданное величие, но потом я понял, что не могу его упрекать. Он, скорее всего с самого раннего детства знает это место не хуже своего дома, и уже наверняка успел увидеть такие чудеса, о которых я могу только догадываться.
Тем временем я шел вперед, и уже с трудом мог различить крышу того давно забытого храма, около которого спал мой товарищ. Я увидел впереди себя ручей. Но это был не просто один из тех ручьев, который можно спокойно перешагнуть и пойти дальше, вспоминая о нем лишь по его журчанью, которое становилось бы все тише и неразборчивее. Этот ручей был девственно чист и светел. Вода неспешно текла в его границах, куда то вниз, чтобы почти наверняка в скором времени влиться в бушующую, и непокорную реку сделавшись ее частью, неразделимой и вечной. Дно ручейка оказалось устлано золотистым песком, течение воды образовало на нем некие узоры, в которых каждый мог увидеть что-то свое, понятное лишь ему одному. А вода искрилась на солнце, пробивающемся через кроны деревьев, и я вдруг на свой страх и риск, решил напиться воды. Действительно, она оказалось очень вкусной, обжигающе холодной, и в тоже время мягкой и такой чистой! Испив воды, и поднявшись с земли, я двинулся дальше, сквозь деревья, и мне казалось, что я могу увидеть там что-то интересное, что я давно должен был увидеть. Чащоба расступилась передо мной, и я оказался на маленьком голом пяточке, который заканчивался обрывом. Когда я посмотрел вперед, у меня захватило дух. Предо мной расстилался весь нынешний город, который уже давно кипел своей жизнью. Отсюда, с высоты гор, все казалось таким крошечным и ненастоящим, что думалось, а действительно ли есть этот мир? Даже люди, которых я видел отсюда, были не больше муравьев. Я невольно улыбнулся такому меткому сравнению. Оглядевшись по сторонам, я заметил, что на этом узеньком пустыре нет ровным счетом ничего кроме огромного камня неопределенной породы. Камень был высокий, примерно мне по грудь, и был довольно большим. Он стоял на самом краю обрыва. Мое внимание он привлек тем, что был рассечен на две практически одинаковые половины. Я смотрел на эту трещину, разделившую некогда целое вещество, и гадал, что же могло ее породить. Безусловно, молния. Лишь она обладает достаточной силой, чтобы расщепить такой огромный кусок породы на две части. К тому же камень находится на возвышенности, что дает мне еще одну причину думать о вмешательстве молнии. Но внутреннее чутье подсказывало мне, что здесь произошло нечто другое, только я никак не мог понять, что.
-Должно быть ты сейчас спрашиваешь себя, как же получилась такая здоровая трещина? -услышал я сзади чей-то голос.
Я невольно вздрогнул и обернулся. На небольшом камешке сзади меня сидел сухенький старичок, опираясь на свою палку. Старичок смотрел на меня и улыбался.
-Да действительно -согласился я. -А вы давно тут сидите?
-Достаточно, чтобы понять что ты впервые в этом месте -снова улыбнулся старичок.
-Скажите, -обратился я к нему. -А вы часто бываете здесь?
-О! -воскликнул старик. -Это место одно из самых значимых в моей жизни. А этот камень поистине несет в себе огромную историю.
-Этот камень? -спросил я. -Интересно, а вы-то сами знаете, откуда в нем трещина?
-Я-то? -старичок заговорщицки подмигнул мне. -Может и знаю. Да вот только есть ли у тебя время слушать мою историю?
-Конечно есть! -воскликнул я, а затем добавил. -Я здесь действительно в первый раз, но этот старый город уже имеет место в моем сердце. Мне кажется, что здесь очень красиво, и я с удовольствием послушаю историю об этом камне.
-Ну что ж, -старичок повертел свою палку. -Эта история о человеческих чувствах. О добре и пороках. О девушке Заре, и юноше Роже. Как тебе наверное известно, раньше тут стоял великий город город. Огромная и могучая столица славившейся своей красотой. И им тому городу было, Адиминея...
Тьма уже совсем окутала город Адиминею, и казалось, что он подобно живому существу наконец-то заснул и видит сны. Возможно о своем неизвестном будущем или прошлом, а может, видел один большой сон, вобравший в себя фантазии и мысли каждого отдельного жителя. На небе постепенно стали появляться маленькие огонечки. Сначала робко по одному, а затем, немного осмелев, они усыпали все ночное небо, остывающее после дневной жары. Это были звезды, и Роже видел их сквозь железные прутья, к которым он прислонился головой. Ему казалось, что вот сейчас он сможет оторваться от земли и вознестись далеко-далеко вверх, дотронуться до этих небесных тел недосягаемых в своем одиночестве, и когда он будет уже совсем рядом с ними, крикнуть что есть мочи:
-Теперь я вижу! Теперь я знаю Вас! И подобно Вам я также могу сверкать для людей внизу, делая их существование хоть немного светлее!
Но Роже оставался на земле, он никуда не возносился как птица парящая, куда ей вздумается. И более того, Роже не был свободен в своем передвижении. Тесная каменная клетка, куда его посадили и держали уже десять дней, постепенно сдавливала ему грудь почти в физическом плане, не давая сил вздохнуть, как следует. И поэтому Роже был несчастен. Хотя, он знал, на что идет, когда после всего того, что происходило с ним, он вернулся в Адиминею. Он хотел еще раз, любой ценой, пройтись по улицам, на которых он провел все свое детство. Хотел увидеть тот самый кабачок, в котором он коротал свои студенческие годы, хлеща вино вместе с друзьями. Этого всего так недоставало ему на чужбине, в те долгие месяцы, что он был отлучен от того места, с которым связана вся его жизнь. Тогда он понимал, что любой ценой должен был вернуться в этот город, который заменил ему родителей. Это было также неизбежно и неотвратимо, как и то, что завтра будет новый день, который наверняка убьет его. Но главная причина, конечно же, крылась в другом. Он не мог, просто никак не мог не встретится с Зарой. Во чтобы-то ни стало еще раз дотронуться до ее руки, вдохнуть запах ее чудесных черных волос, и самое главное, посмотреть в ее такие томные и красивые карие глаза. Роже знал, что Зара также ждет его и хочет поскорее увидеться. Его друзья Ен и Людвиг, по его просьбе проникли в город раньше него, и предупредили девушку о его визите. Роже и Зара условились встретиться на старой площади в полдень, и когда он уже шел на встречу, его окликнул кто-то и попросил закурить. Роже обернулся на голос, доставая спички, и в ту же секунду его опрокинули на землю сильным ударом в висок. Он хотел подняться, но несколько пар крепких рук надежно прижали его к мостовой.
-Надо же, а этот Людвиг не соврал -произнес человек который просил закурить, стоя над Роже. -Интересно, а куда это ты шел?
Роже не ответил, и его долго избивали за его молчание и непокорность. Затем, когда людям, схватившим его, это надоело, они бросили его в карету и увезли прочь. Вот так Роже оказался в тюрьме, в каменном мешке, от которого он бежал всю жизнь. Через несколько дней заключения он узнал от своего тюремщика, что Ен был заколот стражей при попытки к бегству из своей квартиры. Роже ничего не сказал ухмыляющемуся тюремщику, а лишь сжал зубы в бессильной сердечной боли. Об одном теперь только жалел он, о том, что так и не смог посмотреть на Зару и сказать ей то, что давно собирался сказать, еще перед отъездом из Адиминеи.
Про это Роже с грустью и тоской думал, смотря на звезды, сияющие в вышине.
Он за свою жизнь успел пожалеть о многом, однако, он никогда не жалел о там, из-за чего он сейчас сидел в тюрьме. Роже отвернулся от решетки, сел на свою кровать, и закрыл глаза. Он слушал тишину, и стук своего сердца, которое пока не хотело останавливаться. За дверью вдруг послышался звук шагов, а затем дверь его камеры отварилась, и внутрь зашли два человека. Один в черной мантии, другой одетый попроще с бумагой в руке. Черный человек сел на единственный стул, прямо перед Роже, а писарь приготовился все записывать.
-Вам предъявлено обвинение в измене Родине, вы об этом знаете? -спросил черный человек.
-Да -тяжело вздохнув ответил Роже.
-За это преступление полагается смертная казнь, думаю вам это тоже известно?
-Совершенно верно.
-Однако, -продолжал человек -мы можем заменить казнь на пожизненное заключение с возможным пересмотром решения, если только вы скажите нам, кто еще был с вами тогда?
-Я не помню -улыбнулся Роже посмотрев на человека в плаще. -Забыл.
От угла рта человека в плаще до его щеки тянулся рваный давно оставленный шрам, который приходил в движение в зависимости от мимики своего хозяина.
-Напрасно -сказал человек в плаще и кивнул своему помощнику, который стоял рядом и все записывал. -Ваш друг Людвиг оказался умнее, но он к сожалению не знает всех имен. А вот ты Роже знаешь.
-Нет -ответил Роже без нажима в голосе, -я не скажу вам ничего. Можете сразу начинать готовить клещи и дыбу, хоть я вас и уверяю, что это бесполезно.
-Да мы это и сами понимаем -оскалился человек со шрамом. -Поэтому записывай писарь наши слова, а главное его ответ. Итак, Роже, ты раскроешь нам имена тех людей, которые были с тобой во время восстания?
-Нет.
-Это твой окончательный ответ?
-Да.
-Очень хорошо, на рассвете тебе отрубят голову. Всего хорошего.
И человек со шрамом быстро поднявшись вышел вон из камеры Роже. Писарь торопливо последовал за ним, однако в дверях задержался и прошептал:
-Эй, парень! Ну да, ты! Зачем потом-то вернулся, а? Раз мятеж прошел удачно, чего назад то полез.
-Мне нужно было снова увидеть Адиминею. -ответил Роже глядя на стену.
-Ну а если правда? -хихикнул писарь. -Оружие здесь или золото спрятано?
Роже посмотрел на писаря странным взглядом.
-Да мое золото! -ответил он -Здесь моя девушка, моя любовь! Я вернулся за ней!
-Девушка? -писарь опешил, он похоже не понимал. -Девушек много кругом. -ворчал он закрывая дверь. -Девушки не только в Адиминеи живут.
Роже слышал, как за дверью стихают шаги, и щемящая боль в сердце от этого загробного звука стала сильнее. Он вновь прислонил лицо к решетке, и стал смотреть на темноту города. Ему казалось будто бы тени, которые до недавнего времени прятались от жгучего солнца по темным углам теперь тянулись к нему, Роже, изо всех щелей. Постепенно в его душу начал вползать страх, страх того, что в скором времени его не будет. Но он быстро отогнал от себя эту разъедающую душу мысль. В конце концов, что такое есть миг смерти, как не боль? А к боли Роже привык очень давно. Его только пугала неизвестность того, что будет после смерти. Он вглядывался в темноту все пристальнее и пристальнее, пока ему не стало казаться, будто бы он сам является частью этой большой всепоглощающей темноты. Он еще долго смотрел в ночь, и вдруг ему показалось, что одна тень отделилась от другой и быстро поползла к зданию тюрьмы. Роже был удивлен, тень ползла к нему. Но когда он присмотрелся повнимательнее, то понял, что к нему ползет вовсе не тень, а человек в черной накидке. Человек меж тем достиг подвального окошка и убрал с лица капюшон. Роже не поверил своим глазам.
-Зачем, зачем ты пришла сюда глупая! -зашипел на девушку Роже. -Солдаты ходят повсюду, если тебя схватят, одному только Богу известно, что они с тобой сделают!
-Я знаю, знаю -ответила шепотом Зара целуя руки любимого. -Но я должна была тебя увидеть. Столько времени прошло, я не знаю как жила без тебя!
-Зара -ответил Роже дрожащим голосом. -Я думал, что никогда тебя не увижу! О если бы ты только знала, какая это мука быть вдалеке от тебя! Не видеть твою улыбку не слышать твоего голоса! Все то время что я провел на чужбине, я думал только о тебе! Ты была в каждом моем сне! И вот теперь, по какому-то странному року мы встречаемся именно в таких условиях!
-О Роже -восклицала Зара и слезы текли по ее щекам. -Ну зачем ты вернулся! Теперь они сделают с тобой что-то ужасное. Лучше бы я никогда не увидела бы твоих ласковых глаз, что свело бы меня в могилу, но я бы знала, что ты жив, и с тобой ничего не случится.
-О нет, не говори так Зара! Я не смог бы жить, если бы не встретился с тобой. Понимаешь, моя жизнь ничто без тебя!
-Да Роже! -воскликнула Зара. -Но что же нам теперь делать? Как быть?
-Никак -мрачно ответил Роже. -Утром меня казнят, и этого уже не изменить.
Глаза Зары наполнились первобытным ужасом. Она как-то вся изменилась, на лицо ее пала тень.
-Нет! -воскликнула она -Я не допущу этого! Если надо я разорву решетку голыми руками! Клянусь я сделаю это! -она принялась терзать железный прут своей маленькой ручкой.
-Перестань Зара! -Роже обхватил ее голову руками, и увидел, что глаза ее полны слез. -Перестань, прошу тебя! Я не могу смотреть, как ты страдаешь! Смирись, такова воля Господа.
-Господа?! -прошипела Зара -от сердечной боли она стала не похожей на себя. -Нет, не Бог хотел чтобы тебя поймали эти мерзавцы! Это не Бог бросил тебя в клетку, и это не Бог собирается завтра утром убить тебя! Но я знаю кто! Я знаю того, кто может все исправить, и я добьюсь, чтобы все было, по-моему! Клянусь небесами!
-Зара милая, ты не в себе, что ты такое говоришь? -успокаивал ее Роже. -Перестань, никто не в силах изменить что-то теперь!
-Нет! -снова воскликнула она и отстранилась от решетки. -Я исправлю все, верь мне! Сейчас же пойду!
-Нет Зара стой! -крикнул ей Роже -Давай лучше проведем последние часы вместе, прошу тебя!
Но девушка уже не слышала любимого. Она быстро побежала прочь от городской тюрьмы. Она бежала по темным улицам города Адиминея стараясь в темноте отыскать нужный ей дом. Она металась из стороны в сторону и была похожа на безумную. Наконец она увидела ворота и кинулась к ним.
В доме она затворила за собой дверь и привалилась к ней спиной.
-Могу я узнать, где ты была в столь поздний час? -раздался из темноты чей то голос.
-Сейчас это не важно, папа! -сбивчивым голосом ответила девушка -Важнее то, что ты можешь сделать для спасения моей жизни!
-Что случилось!? -встревоженным голосом спросил отец, бросаясь к дочери. -Что с тобой сделали?!
-Со мной ничего! -ответила Зара. -но мне будет плохо, если на рассвете убьют одного человека!
-Да говори ты толком, я не понимаю!
-Помнишь папа, я говорила тебе о своем друге? Он недавно вернулся назад, в наш город, и тут же его посадили в тюрьму. А на рассвете хотят казнить! -девушка расплакалась.
Отец Зары тут же изменился в лице. Он весь побагровел от гнева, и спросил дочь:
-А как зовут твоего друга?
-Роже Аньес -ответила она сквозь слезы.
-Не может быть! -крикнул ее отец. -Этот изменник Родины не может быть твоим другом! И сейчас ты смеешь просить меня о том, чтобы я помиловал его!!?
-Да! -крикнула Зара в ответ. -Ты же имеешь власть! Ты можешь сделать его свободным! Я прошу тебя! Никогда в жизни я ни о чем не просила тебя так, как об этом! Я умоляю! Хочешь, я встану на колени! Вот смотри! -она действительно опустилась на колени.
-Нет! -твердо сказал ее отец. -Я не могу этого допустить! И, кроме того, даже я не смогу что-то исправить!
-Но ты можешь помочь ему бежать! Ты можешь достать ключ от камеры! -взмолилась она.
-И стать таким же изменником! -воскликнул отец. -Никогда! Никогда я не переступлю закон!
-Но я люблю его!! -воскликнула Зара. -Неужели и это для тебя ничего не значит!!?
-Закон важнее любви! -мрачно изрек отец.
Тогда с Зарой случилось что то странное. Она закричала от безысходности. Она стала колотить кулаками в мощную грудь отца, который стоял не шевелясь. Затем она упала на пол, вскочила и вмиг выбежала из дома. Ее отец стоял и смотрел ей вслед. Он с самого начала чувствовал, что с этим Роже все будет непросто.
За окном занимался рассвет.
Роже стоял в начале длинного плохо освещенного коридора. Его руки были связаны впереди толстой конопляной веревкой, а тело обнажено по пояс. Тюремщик, тот самый, который принес ему известие о гибели Ена стоял сзади него и в сопровождении еще двух охранников должен был проводить Роже к месту казни.
Не спеша, после толчка в спину, он двинулся вперед, твердо смотря перед собой. Он теперь не хотел думать о смерти, теперь ему не хотелось ровным счетом ничего. Разве только возможность еще раз увидеть Зару. Но это желание казалось для него совершенно невыполнимым и далеким. Тем временем его вывили на свежий воздух, и остановили на высоком помосте. Роже посмотрел на небо, и вспомнил сегодняшнюю зарю, которая радовала его в последний раз, и улыбнулся восходящему солнцу. А затем перевел взгляд вниз, на землю, и ему сделалось грустно. Естественно на казнь пришла посмотреть огромная толпа, которая сейчас переминалась у подмостков. Люди обменивались какими-то фразами глядя на Роже. Наконец нашелся один смельчак, возможно ему заплатили, он крикнул:
-Смерть предателю нашего славного государства! -и толпа конечно же повторила за ним.
Теперь на площади стоял невообразимый гул, все на разные голоса кричали, горланили, и требовали, о скорейшей казни Роже. Меж тем его подвели к огромной деревянной колоде, она была вся расщеплена ударами меча. Очевидно, здесь уже нашли свой конец множество приговоренных. Рядом с колодой стоял человек в тряпичной маске на лице, -это был палач Роже. В руке он стеснял свой меч, огромный, как и сам палач, остро заточенный кусок стали, не знающий жалости в руках убийцы. Роже попытался посмотреть палачу в глаза, через черный колпак, но у него ничего не вышло, он не успел. Его развернули лицом к толпе. На помост поднялся какой-то человек со свитком в руке. Он развернул его и начал читать.
-Роже Аньес....
Он безучастно выслушал свой приговор, и когда его спросили, то ответил "Да". Затем с помощью нескольких людей его уложили головой на колоду, так что он мог видеть только ноги палача, и нескольких людей в толпе. Особенно пристально на него смотрела какая-то старуха, скрывающая свое лицо за капюшоном. Она стояла в первом ряду. Ему сказали, что рубить будут по счету три.
-Итак, -подумал он, чувствуя острую сталь на затылке. Это палач пробует и приравнивается к его голове. -Итак сейчас я нахожусь на тонкой грани отделяющий меня от потустороннего мира. Интересно, а какой будет моя последняя мысль?
-Один... -скомандовал чей-то голос.
-Господи -прошептал Роже через приходящее дуновение смерти -Пускай только Зара будет счастлива.
-Два....
Палач в последний раз примерился и занес меч, чтобы через мгновение опустить его вниз.
И за секунду до того, как инквизитору дали команду, Роже увидел, как с невероятной быстротой, старуха, стоящая в первом ряду скинула лохмотья, и под ними Роже увидел Зару, и по щекам его потекли слезы. Девушка же молниеносным движением, видя, что палач готовится обрушить меч вниз, кинулась на помост, и положила свою голову рядом с головой Роже.
А правосудие уже опустило меч вниз, и ничто в мире не смогло бы остановить этот клинок.
Но им, тем двоим лежащим на колоде, было все равно, за секунду до того как меч врезался в дерево, они посмотрели друг другу в глаза.
Последней мыслью Зары была "Роже".
Последней мыслью Роже была "Зара".
Они умерли счастливыми.
Но на площади вдруг стало твориться что-то невообразимое. Люди увидавшие, что все пошло не так как планировалось, что вместе с изменником убили неизвестную девушку, стали кричать и рваться вон от помоста. Они толкали друг друга, и рвались назад, но вдруг все, и люди пришедшие посмотреть на казнь, и человек читавший приговор, и даже тюремщики, все застыли в один миг, пораженные диким нечеловеческим воем!
То выл палач! Как будто пьяный, шатаясь, он, отошел прочь от колоды, на которой лежали два изуродованных и мертвых тела, он поднял руку и сорвал с лица маску. Все увидели, как змеей заходил шрам на его щеке, от самой губы.
-Нет! -провыл он. -Нет! Зара дочка моя! Да как же так! Я не хотел!!
Да действительно, человек, который приходил в камеру Роже, и был отцом Зары. И он же оборвал жизни двух влюбленных.
Не выпуская из руки меч, палач кинулся прочь с помоста в толпу, которая в ужасе расступилась. Он бежал, не разбирая дороги, все мысли спутались у него в голове. Наконец он понял, что оказался на краю обрыва. Он упал на колени и стал шептать:
-Зара! Дочка! Да как же так! Да как же так могло получиться! Нет! что я наделал!
-Что я наделал! -завыл он в безысходной и тупой ярости на самого себя, и обрушил свой меч, что было силы на стоящей рядом камень. Удар был такой силы, что разбил структуру породы и образовал две половины. В этот удар палач вложил все то плохое и хорошее, что осталось в нем после смерти дочери, после того, когда жизнь потеряла для него всякий смысл.
-Мне нет прощенья! -прохрипел человек со шрамом, глядя на солнце тихо всходящее над горизонтом. -Мне нет прощенья дочка! И я могу сделать только одно!
Он взял свой меч, и укрепил его в трещине камня образовавшейся после его удара.
Палач поднял свое измученное лицо к небу, и небо увидело слезы инквизитора. Слезы, которые ровно делили его лицо на три части.
-Прости -прошептал он свои последние слова, и кинулся вперед на меч.
А солнце меж тем, все также всходило на небе, чтобы осветить своим светом грешную землю...
...-Это красивая, но в то же время печальная история! -сказал я, когда старик закончил. -Действительно, это прекрасно!
-Да мне тоже нравиться -кивнул старик. -И с тех пор, этот камень называется "Сердце палача", ведь перед самой смертью, оказалось, что и у него есть сердце. А розовый куст, что ты видел посреди колонн, это место где похоронили Зару и Роже.
-Великолепно, их любовь воистину не знала границ! -восхитился я, и в голове у меня вдруг закрутилась шекспировская строчка, относительно влюбленных:
Одна судьба у наших двух сердец
Замрет мое, и твоему конец.
-Но откуда? -спросил я старика, чувствуя как в лицо мне подул слабый прохладный ветерок, -откуда вы знаете, что я проходил мимо розового куста?
Не получив ответа, я посмотрел на камень на котором сидел старик, но там никого не оказалось. В лицо мне опять подул тот же приятный ветерок, и я улыбнулся. Казалось невозможным то, что сейчас я разговаривал с пустотой, но я в городе чудес! В городе покинутым людьми, но сохранившем дух своего времени в волшебстве открывавшемуся мне. Время было к закату, я беседовал со стариком весь день. Тронув рукой, разбитое сердце палача навеки превратившемуся в каменный монолит, я улыбнулся умирающему солнцу.
Вдруг до меня донесся звук чьих-то торопливо приближающихся шагов. Я обернулся, предо мной стоял запыхавшийся проводник.
-Вот вы где! -воскликнул он. -А я уж было подумал вы свалились с обрыва и сломали себе шею! С вами все в порядке?
-Все отлично -шепотом ответил я, и мы двинулись вниз с горы, оставляя после себя безмолвные руины города.
Прошло уже очень много лет с тех пор. Теперь я не часто езжу по свету в поисках приключений, больше сижу дома и читаю книги. Однако хоть у меня и появились и жена и дети, старшему сейчас, кстати, столько же, сколько мне было тогда, но я до сих пор помню тот день в мельчайших деталях. Я вспоминаю моего сонного проводника, и загадочного старца, рассказавшего мне грустную историю. Историю одной любви, двух человеческих сердец, и то, через какие страданья они прошли. И я не знаю, сколько еще времени мне отведено на этом свете, но я буду вечно помнить о древнем городе.