Палец уперся в крохотную кнопку звонка, и наступила пауза. А затем стало слышно, как забилось сердечко - негромко, подсказывая своему владельцу, что тот явно волнуется. Дверь отворилась не сразу, и он уже решил, что напрасно не предупредил о своем визите. Появившееся в дверном проеме лицо не прибавило ни радости, ни вдохновения.
- Ты?
- Я.
- Ну что, проходи.
И он прошел, еще больше смущаясь, раздувая ноздри, как настоящий жеребец, преодолевший десятки, а, может, и сотни миль изнурительного пути.
Ничего не изменилось! Прежде всего, тот же знакомый запах, что не в состоянии выветрить время. Да и как его выветрить? Как выветрить самого себя? Возникло странное чувство, словно он пребывал в музее.
- Когда приехал?
- Сегодня и приехал.
Все - таки выдержка у нее, надо признать. И ему вдруг стало стыдно за свое волнение, однако ноздри все равно раздувались, и во рту пересохло.
- Чай будешь?
Он был готов выпить что угодно - все, кроме уксуса!
- Нет, спасибо, я ненадолго.
Интересно, поверит?
- Его еще нет, будет поздно.
Он кивнул, впервые оглядевшись вокруг и не заботясь о том, что это не ускользнет от ее внимания. Плевать! Обычное человеческое любопытство, когда, перехватив взгляд, ты сам смотришь на привычную обстановку по-иному. И они смотрели. Сначала, с некоторым опережением следовал его взгляд, и тут же секунду спустя - ее. Все-таки перемены есть. Обои другие. Неплохие. Со вкусом у нее и раньше не было проблем. И поклеены ровно. Неужели сама? Вряд ли. А в остальном, все осталось по-прежнему. Сколько лет прошло, а диванчик как стоял в углу, так и стоит. Неожиданно он улыбнулся. И она улыбнулась тоже! Значит, помнит! Невероятно!
- Лучше места не найти, и с прихожей не видно.
- А причем здесь прихожая?
- Как причем? Зайдет кто-нибудь, а я, предположим, в этот момент отдыхаю или книжку какую читаю.
- Так ты одну и ту же книжку уже целый год читаешь!
- Маша, я не могу вот так...
- Как?
- Как ты - раз за вечер и все.
- Может, все же поставим к окну?
- Зимой дуть будет.
- Будет, если ли ты опять поленишься заклеить щели.
- Зачем их клеить, если весной отдирать придется? А здесь - прекрасно, - он опустился на диван. - Иди ко мне.
- Это еще к чему?
- Проверим.
- Что?
- Скрипит он или нет.
- До вечера потерпишь...
- Не скрипит, - словно прочитала его мысли Мария Сергеевна и глянула с вопросом в глазах.
Как это у нее замечательно получается! Глянет и спросит, без слов - ну, рассказывай.
- Нормально все, - Толик закинул ногу на ногу. - Работаю, зарплата неплохая, в прошлом году ездил на курорт.
- А где работаешь?
- Инженером на ТЭЦ, заместителем начальника участка.
- У вас там ТЭЦ есть? - удивилась она, - построили что ли?
Толик работал оператором в котельной, но только зимой, а так как летом делать было абсолютно нечего, он и приехал. Бродил по городу, а затем неожиданно для себя принял решение.
Она вновь посмотрела, и он вновь понял вопрос.
- Знаешь, все как-то некогда.
- Понимаю, если бы не женила в свое время на себе, так бы и ходил бобылем, не знающем женской ласки.
Толик стал напряженно вспоминать, в чем именно выражалась это ласка. Портки свои сам стирал, завтрак или обед? - Нет. Ужинали вместе, это точно. Но уж больно странный ужин. Мясо - вредно, да и где это мясо взять? Исхудавшая синяя кура, с облегчением испустившая последний вздох, прежде чем отправиться в лавку, что с боем брали многочисленные посетители. Борщ подавался раз в две недели - столько времени было необходимо, чтобы скопились необходимые составляющие, которые просто сваливались в кучу, заливались водой и ставились на медленный огонь. Такой медленный, что Толику самому хотелось " сесть на плиту". Вероятно, по этой причине, он иногда вставал по ночам и устраивал ревизию. Иногда - почти каждую ночь. Скользил, как приведение, не включая свет и по запаху, а порой на ощупь определял пригодность продукта. Откушавши какой-то гадости из банки, с утра выяснял, а что же он, собственно говоря, накануне съел?
- Ты когда-нибудь себя отравишь, - замечала Мария Сергеевна, обнаружив очередную пропажу.
- Маша, я, вероятно, раньше был ответственным за огонь.
- Какой огонь?
- Да тот самый, огонь раньше поддерживали постоянно, круглосуточно. Мне, похоже, выпадала всегда ночная смена.
Еще большим испытанием представлялся " разгрузочный " день. Ладно существовал рыбный, так еще " разгрузочный"! Нет, поймите правильно, не хлебом единым жив человек, но к чему все эти эксперименты? Если ты и в самом деле талантливый врач и разработал удивительную методику очищения организма, так держи ее при себе! Очищайся хоть каждый день. Понятно, что в магазинах жратвы нет, кроме банок с кислой капустой, за которой нужно записываться с утра - ничего другого не подвезли. Вероятно, не успели. Однако сколько успели налепить танков! Слов нет, и танки нужны, и самолеты, но жрать же хочется! Ой, как хочется! Так хоть бы выдали потом вместо ваучера каждому по танку! Никто же ракету, к примеру, не требовал! Но танки! Их же завались! Некуда девать! Толик сам видел, лично, и не на параде, а в реальности. Такой длиннющий эшелон - устал считать, сбился со счета. И мысль в голову пришла - антипатриотическая! Вот если вместо прославленных боевых монстров завезли этих бритых кур - синих и вечно голодных. Голодные для голодных! Это какой бы народный праздник произошел! И сказали: бери - сколько унесешь.
- Можно две?
- Бери две.
- А три - можно?
- Давай свою котомку, следующий...
Жизнь познается в сравнении, и семейная жизнь исключением не является. Мария Сергеевна, если вы помните, отправляя мужа на побывку к свекрови, не выдвинула никаких ультиматумов и претензий, и уже через неделю - именно столько потребовалось, чтобы, исчез, как она считала, запах Толика - забыла, что когда- либо состояла в законном браке. Штампик в паспорте, конечно, остался, но по большому счету она им пользовалась крайне редко, и страничку, где отмечался социальный статус его владельца, вообще не открывала. Сейчас женщина пыталась понять, а с какой целью прибыл этот уже постаревший и явно утративший всякий интерес для нее мужчина. Нет, даже не мужчина, потому что он ее не только не волновал, но даже не затрагивал и крохотной доли или песчинки, что должны существовать в любой женщине, если она женщина. Господи, как она могла им увлечься? До какой степени нужно быть наивной и легкомысленной, чтобы едва не связать свою судьбу с этим невыразительным..., как его хоть назвать-то? Инженером! Точно - инженером! Потому что он такой же инженер, как она...
А Толик сидел напротив и тоже думал, но, естественно, о своем. Для него эта поездка - импульсивное желание, непродуманное и, безусловно, глупое, - представлялась попыткой заглянуть в прошлое. Физически увидеть и сверить, насколько он ошибался и в своих мыслях и в чувствах.
Есть такие миниатюрные женщины, которые не спешат распрощаться с девичьим обаянием. Словно всю жизнь, не взирая на возраст, им суждено оставаться девочками. Даже не девушками, а именно девочками - крохотными и забавными существами. Мария Сергеевна как раз и была такой - время, как и невзгоды, оказались бессильны перед ней. И если Толик выглядел постаревшим и отшлифованным теми испытаниями, через которые прошел, то сидящая напротив его женщина ну никак не была похожа на одинокую мать, поставившую на ноги сына. Как это ей удалось? Невозможно прошагать по извилистой дороге, при этом единожды не споткнувшись! Где морщины и усталость в лице? Где бессонные ночи и тревожные дни? Или же она так холодна и бесчувственна, когда все проблемы - не проблемы, а мир в душе - тот островок в океане, куда никогда не долетают бури и шторма?
- Маша.
- Да?
- Неужели ты, в самом деле, не понимаешь?
- Почему - понимаю.
- И не боишься?
- Боюсь, - призналась она.
- Так в чем же дело? - с надеждой в голосе воскликнул Толик.
- Вот этого я и боюсь.
- Он уже взрослый и он мужчина.
- Я знаю.
- Поверь мне, но тебе он никогда не скажет.
- Я почувствую, потому что он - это я.
- Маша!
Молчание.
- Все равно это случится, не сегодня, так завтра - но случится!
- Я почувствую, - упиралась на своем Мария Сергеевна.
- И я почувствовал, поэтому и не звонил.
- Это твоя версия? - с некоторой иронией в голосе произнесла Мария Сергеевна, не ожидая такой проницательности от бывшего мужа.
- Инициатива чья?
- Давай не будем. Я не желаю говорить на эту тему.
Безусловно, это была неправда. Мария Сергеевна все прекрасно поняла и удивилась, и у нее где-то в глубине проснулось уважение к Толику, что заставило по иному на него взглянуть. Оказывается, не такой он и серый. Жертвоприношение или эгоизм?
- Я и самом деле скоро уйду, - заявил Толик.
- И ждать не будешь?
- Не буду.
- А почему? - еще больше поразилась Мария Сергеевна.
- Я приходил к тебе, а его уже видел.
У каждого земного существа должна быть цель в жизни - сугубо личная, что и определяет в конечном итоге всю его деятельность. Тип тоже мечтал - перейти на работу в Департамент Стратегического Планирования - подразделение, требующее от пребывающих в нем сотрудников действительно творческого подхода, а подчас и личной инициативы. Из всех запланированных моделей (а их имелась не одна тысяча) испытуемый иногда умудрялся действовать по одно тысячи первому варианту, внося полную неразбериху и ставя под сомнение конечный результат. Состояние аврала - при таких условиях зачастую приходилось трудиться работникам, и особенно данное обстоятельство касалось региона, расположенного в центре материка. Тщательно анализировался проходящий через Департамент человеческий материал, составлялись прогнозы относительно прогресса общества, который, как известно, зависит, прежде всего, от количества в нем образованных особей. Такие понятия, как менталитет, интеллект и мышление в целом и определяют уровень умственного развития человека. Именно над этими тремя составляющими и бились многочисленные сотрудники Департамента - вернее, над теми трудами, что появлялись в последнее время, как грибы после теплого летнего дождика. Однако тип неожиданно для себя открыл новую составляющую прогресса - эмоциональное переживание! Венцом любого умственного труда, несомненно, является мысль. Это конечный продукт, тот незримый кирпичик, что позволяет подняться на более высокий уровень. Эмоции, как источник мысли, рождающиеся при совсем невероятных обстоятельствах. Эмоции - как кладезь творчества также принадлежат к явлениям интеллектуального порядка! Невероятно! Но к такому заключение пришел наш новый герой.
Как в споре рождается истина, так и эмоции не могут существовать без спора. Обрабатывая полученные материалы, тип спорил сам с собой - в противном случае он бы лишился той объективности, что необходима в любом, мало-мальски научном исследовании. Со стороны картина выглядела чудовищно прекрасно! Принимая образ одного из только что "отработанных" особей, тип начинал яростно доказывать, а иногда и показывать, что собственно он имеет в виду. И тут же в одно мгновение превращался в своего оппонента - к примеру, флегматичного и усталого доцента, который считает себя умудренным и грамотным настолько, что вынести бред, представленный на рассмотрение просто невозможно. Этот выглядело как театр одного актера, облачающегося в маски и образы в одну секунду. И когда он добивался нужного эффекта, тут же бросался к компьютеру и начинал судорожно стучать клавишами. Конечно, клавиши прыгали сами по себе, безошибочно выполняя мысленно посланную команду.
Однако случалось, когда клавиши не поспевали за мыслями, появляющийся на мониторе тест - за клавишами, а монитор не поспевал сам за собой. Короче, работа кипела!
... жизнь подопытных обуславливается образом мыслей и чувств - прежде всего, и в самом ближайшем будущем их менталитет будет определяться признанием силы власти, при полном отсутствии уважения к закону, парадоксальное сочетание рабской зависимости в одних обстоятельствах и откровенного разгула - в других. Мифологическое мышление - один из рычагов управления разума в прошлом, вновь успешно использует в своих корыстных целях правящая элита, вступив в альянс с реакционной частью православной церкви, такой же оторванной от жизни и часто непонятной обывателю со своей запутанной ритуальностью.
Доцент вяло кивал головой, даже не следуя за мыслью и безразлично глядя куда-то в сторону.
- Однако интеллект, - здесь тип принял образ Лидочки и выдержал легкую паузу, - это не только система качеств познавательной деятельности, это...
Доцент неожиданно вздрогнул, а в глазах блеснуло что-то, похожее на заинтересованность.
- ... это, - продолжала уже Лидочка, махнув ногами точно так же, как сделает много лет спустя в " Основном инстинкте" Шерон Стоун, - и эмоциональное состояние, порождающее мысль.
- Потрясающе! - взвизгнул доцент и сглотнул слюну, не в состоянии оторвать от докладчика своих уже помутневших глаз.
- Но какая же тьма и безумие, какая немощь и насилие ужасное - грех! - пропела Лидочка и погладила, неизвестно откуда появившуюся, небольшую бороденку, - прелюбодействуем внутренне, мы взираем на лица, потому что лица прекрасны, и ненавидим человека, потому что он не по нашему нраву, не по нашим страстям, не по нашему настроению духа, часто не безгрешному, страстному и порочному. В чем блуд? - Красота? А кто, как не Творец создал красоту? Или все же по причине иной - невозможностью признать личную свободу всякого? Господь и тот уважает личную свободу, - какой бы она не была, - пропела, растягивая слова полу Лидочка, полу отец Сергий.
Дождавшись, когда мини-юбка девушки достигнет требуемой длины и превратится в рясу, а Лидочка обрастет бородой в полной мере, чтобы в ней можно было легко узнать священника, доцент перестал быть доцентом, и, показав желтые прокуренные зубы, вдруг заметил голосом наставника с курсов по вождению:
- Нет, батюшка, очень не убедительно, так, на троечку с длинным минусом. А вот еще чего хочу спросить. Слыхал, небось? Неужели не слыхал? Весь город об этом только и говорит. Злыдень объявился в человеческом облике, и, знаешь, что творит? К девкам в трусы лазит. Как заприметит девку, что покраше, так к ней в трусы и прыгает. А девки визжат, но не от страха, - от восторга ведьмами воют! Неужели не слыхал?
А батюшка задрожал - как не слыхал! Он, напротив, одним из первых, кто прознал про сие безобразие! К кому Леша Константинов заходил? Как, говорит, религия на это смотрит? Это же самый настоящий вызов! Как может быть то, чего не может быть! А вдруг это мессия? Кто!!! - Анафема! Пшел вон!
Клавиши вновь застрекотали, а буквы, словно солдаты, загремели сапогами, а во главе Паша Волнухин - равнение на середину! А тут и девки подолами затрясли, и офицеры закрякали, и Андрей Владимирович станком по щеке - опа - и безголосым голосом:
I want you I want you I want you...
А ветеран по столу костяшкой - хлоп - и пионеру: не робей, у тебя все впереди! А тот не растерялся - рукой махнул, как учили, - всегда готов! Как Гагарин и Титов!
И тут случилось ужасное - в городе выключили свет, то бишь прекратили подачу электропитания, или электроснабжения. Враз все и обесточили, и окна вмиг потемнели, а за ними и голубые экраны погасли. Час - ничего не происходит, два - опять ничего! И началось! Загудели дрели и бросились сверлить скважины. Вой поднялся - сил нет терпеть! И весь этот многотысячный стон через аэродинамическую трубу (ее еще озоновой дырой называют) как вверх сиганет!
А тип тоже как заорет:
- Что я вам говорил! Не верили? Вот теперь поверили?
- А почему все одновременно? - кричат в Департаменте Стратегического Планирования.
- Это вам не Нью-Йорк, - отвечает тип, - это у них намечено после 2000 года, семечки это, баловство одно.
- Срочно электриков, - кричат в поднебесной, - мы же все оглохнем! Нам даже компенсация не полагается.
А самый, что ни на есть, шустрый из департамента подскочил к щитку и говорит сам себе: была - не была, и рубильником шасть! Замкнул контур, короче. Вот тут все в норму и пришло. Вопли, что аккумулировали энергию, и направили на подачу электроэнергии в дома в качестве временной, но необходимой меры.
Думаете, последовала свежее решение? - Последовало. Старое, как Ноев Ковчег решение. Заседание на скорую руку провели и резолюцию утвердили, а потом сверху штамп - к исполнению, незамедлительно. Даже гриф поленились поставить. Не засекретили вообще! Что за решение? - Мартышек! Наслать им всем мартышек! И СПИД, расправив крылья, полетел по планете. Хотя бы на пару десятилетий, а там что-нибудь придумаем, более эффективное.
Эдик вернулся поздней обычного. Тихо прошел на кухню, пару раз хлопнул дверцей холодильника, а уже потом объявился в комнате.
- Авария крупная сегодня была, весь город отрубили.
- Я знаю, - в темноте кивнула Мария Сергеевна, - у нас тоже свет пропал, целый вечер в темноте просидела. Уже разучились, не знала, куда себя деть...
Наследственность. Куда от нее денешься? Внешняя сторона - тот же не прекращающийся эксперимент, сродни приготовлению борща на медленном огне. А как быть с другими, невидимыми и остающимися вечной тайной процессами, что происходят в голове?
- У меня, мам, по вечерам страшный аппетит.
- Аппетит? Так это хорошо, наработаешься за день, вот тебе и аппетит.
- Нет, здесь что-то иное.
- Неужели с Толиком встречался? - испугалась Мария Сергеевна.
- Ты знаешь, с недавних пор я и по ночам стал есть.
Женщина испугалась еще больше. Нет, не может быть! - А почему не может?
Все подмечали удивительный факт, даже самые невнимательные. Сын обязательно должен походить на свою мать, а дочь - на отца. Счастливыми будут, говорят.
Эдик совсем не был похож на своего отца. Ну ничего в нем не говорило и не подсказывало о существующим родстве, что, впрочем, к большому удовлетворению воспринималось Марией Сергеевной как должное.
И вдруг впервые за многие годы пришла совсем глупая мысль. А почему не родилась девочка? А какая разница? - Большая!
- У тебя парень есть?
- Парень?
- Да, товарищ, то есть друг.
- Мама, парень или товарищ? Согласись, но это не одно и то же.
- Значит, есть!
- Нет, парня еще нет, а товарища, как ты говоришь, друга... тоже нет.
- Обманывает! Не доверяет! Родной матери не доверяет! А ты сама доверяла? - Так время какое было? Стыдно и страшно не только сказать, так просто подумать!
- Я так понимаю.
А вот это крайне интересно!
- Парень, если он и в правду парень, другом никогда не станет, вероятно, потому что вся его дружба, ты только не сердись, у него в одном месте сконцентрирована.
- Да как ты можешь? Да ты понимаешь, что говоришь! - возмутилась Мария Сергеевна и взяла себя в руки. - Нет, все же лучше пускай будет тот, кто есть. Пускай останется Эдик.
- Эдик?
- Да?
- У тебя девочка есть?
- Девочка?
- Да, девочка, то есть подруга.
- Есть, - признался Эдик.
- Правда? - Мария Сергеевна не знала - радоваться ей или огорчаться. - И давно ты с ней встречаешься?
- Мама, не волнуйся, придет время, я тебя с ней познакомлю.
Значит, простое увлечение, в противном случае, уже давно бы обратила внимание, - успокоилась Мария Сергеевна, а вслух произнесла:
- Ложись спать.
Лидочка выскочила из постели настолько стремительно, что, несомненно, уложилась бы в норматив с первой попытки. Тот самый норматив, что удается достигнуть многократными тренировками молодым воинам в первые недели приобщения к солдатским будням.
- Показываю еще раз.
Паша Волнухин улегся в сапогах на чужую койку и прикрылся одеялом, а чтобы все окончательно поверили, что он спит - закрыл глаза.
- Делай раз, - тут он открыл те же самые глаза, - делай два, - одеяло подстреленной птицей отлетело прочь, - делай...
Однако прежде чем он выполнил первое движение, Лидочка уже смотрела на свое отражение в зеркале ванной комнаты, все еще находясь в объятиях кошмара. Что может быть кошмаром для молодой и симпатичной девушки? - Любые нежелательные изменения ее внешности и не более того! К примеру, легкий прыщик, коварно заявивший о себе и появившийся, не спрашивая на то никаких разрешений. Испорченно все - настроение, планы, день и тот оказывается под большим вопросом.
У Лидочки тоже появилась, но не мелкий и противный прыщик, а... борода! Густая и волнистая борода - она ее чувствовала, хотя никогда в жизни не имела представления, что это значит - иметь бороду! Приятно лаская нежную кожу, волнистое создание опускалось до уровня груди, вызывая противоречивые чувства. Как же я теперь?
Лохматое чудище! Коварный монстр! - Сбрить! Срочно сбрить и как можно быстрей! Но чем сбрить? Лидочки никогда прежде не испытывала потребности бороться с проявлением нежелательной растительности...
- Делай три, - и Паша ловко выпрыгнул из кровати. - Именно на счет три разум освобождается из цепких оков сна.
Лидочка, если вы могли заметить, выполнила процедуру значительно быстрей, поэтому и пала жертвой злой шутки коварного типа, беззастенчиво вторгавшегося в личные дела обычных смертных, пускай и руководствуясь высокими научными интересами.
Знакомое личико глянуло тревожно и тут же расплылось в улыбке. Ну, и сон! С ума можно сойти! Худшего не пожелаешь и самому опасному врагу.
Подобное, близкое к истерическому состоянию, испытал и Отец Сергий, возвратясь из мира грез в реальность. Но в отличие от девушки ему приснилось... так, сколько поклонов требуется, что изгнать беса? Тремя, точно не обойдешься! Рухнул на пол, и голова, словно маятник, но значительно чаще принялась отвешивать поклоны. И даже промелькнувшая в мгновение мысль пришла тоже от нечистого.
- Срам бы прикрыл, - подсказала мысль.
- Изыйди!
- Ладно, ладно, мешать не буду! Зайду потом, как освободишься.
- Ууууу! - голова замелькала, как молоток, вгоняющий гвоздь в доску, - Прости меня, если согрешил...
А приснилось батюшке, что стоит он и службу, как - то и положено, то есть чинно и благопристойно - проводит. И голос звучит печально и возвышено, и прихожане уже скоро войдут в транс. Еще секунду - и отворятся врата, и запоют в душе райские птицы, и прольется благодать. И видит тут батюшка вдруг картину омерзительную, если не сказать, вредную - вместо рясы на нем - мини юбка! Ну, не совсем такая, что нынче носят незрелые девицы, но коленки-то торчат! И ноги голые вместе с ними в разные стороны, и тоже торчат!
Но батюшку все же пощадили, вероятно, тип только на короткое время использовал его образ и тут же полез еще к кому-то в голову. Для диссертации, если вы помните, а если забыли, то подскажу - требуется множество примеров. Чем больше - тем лучше. Вот он и не стал задерживаться, приступил к новому разделу, хотя поставил многоточие, чтобы вернуться на досуге, глянуть, достаточно ли убедительно получилось.
Да что это за безобразие! Как вообще можно такое допустить? Или просто, без "вообще", разве можно?
Земля максимально удаляется от солнца, а ее вращение вокруг оси ускорено, но не с целью избежать потоков астероидов, вызывающих напряжение магнитосферы. Новые астероиды (кажется, 2001 СВ. 21, 54 509) и две кометы (Мак Нафа - Хагса и Неуймина 3) должны пролететь на достаточно безопасном расстоянии. Предстоит еще апогей Луны и соединение Венеры с Луной, однако это произойдет поздней...
Григорий Ильич (если забыли - товарищ Шлямбух) никогда не читал прогнозы астрономического вестника и спал накануне крепким полноценным сном, хотя и оставил на всю ночь отрытой форточку. Гимнастику выполнил от души и песню пропел, точнее первый куплет.
- Вы согласны, что это настоящее безобразие!
- А бывает не настоящее? - удивился Григорий Ильич, но промолчал.
Если и происходят неприятности, так происходят они у всех с некоторой задержкой, особенно при соединении Сатурна с Луной, когда увеличивается количество воды в организме, что снижает содержание кальция в крови. А это уже вызывает спазмы сосудов головного мозга и кровеносной системы в целом. Отсюда до повышенной возбудимости - один шаг, два - до душевного срыва и три - до настоящего стресса.
Григорий Ильич молчал, а сидящий напротив его товарищ - говорил. Или в очередной раз доказывал, что приливы, вызванные Луной, случаются не только в океанах и морях? Прилив и в самом деле выглядел внушительным. Лицо у товарища налилось чем-то изнутри и изменило цвет на пурпурно-розовый. Как трусики у моей Гали, - вдруг подумал Григорий Ильич. - Нет, - возразил кто-то, - там нежней будет. Да? - удивился главный редактор, - а вы, простите, откуда знаете? - В универмаге видел, завезли партию и все розовые. Десять коробок и все розовые! Что же это получается? - продолжал рассуждать редактор, - у всех женщин розовые? - В этом квартале - да, в следующем - не знаю!
- Что будем делать?
- Ждать, - ответил Григорий Ильич
- Не понял? - товарищ вытер платком вспотевший лоб и поглядел, насколько удачно это у него получилось.
- Чего ждать?
- Извините, с головой что-то, спал плохо, вероятно, давление.
Товарищ еще раз промокнул свой лоб и только затем продолжил.
- Григорий Ильич, мы же вас рекомендовали! Эх! Просто не знаю, как тут и поступить? Опровержение не пойдет.
- Не пойдет, - согласился Григорий Ильич.
- Тираж весь разошелся?
- Разошелся.
Товарищ несколько сник или выдохся, все-таки кислородное голодание, а полученная с утра взбучка уже от другого важного товарища не выглядела такой суровой.
- Будем считать - переговорили. Как же вы проглядели? - и партиец хлопнул пухлой ладошкой по столу, где лежал злосчастный номер газеты.
- Хотя, - платок на сей раз исчез в кармане, - если откровенно, ничего тут криминального нет.
- Конечно, нет, - обрадовался Григорий Ильич.
- Баба доит корову.
- Действительно, доит корову и все.
- Но как доит! - не сдавался партиец.
- Так по- другому никак нельзя! - перешел в наступление главный редактор, - как скажите, по- другому доить?
- Правда! - согласился товарищ, - как еще ее доить? Вот если, к примеру, там был бык!
- Корова, самая настоящая корова, - и чтобы еще раз убедить в этом чиновника пододвинул к нему снимок.
- А что тут глядеть, корова она и есть корова, какие еще могут быть вопросы?
- Но в чем тогда, простите...
- Так она - голая! - наконец, сообразил товарищ.
- Правильно, голая! Но они всегда голые! - привел свой аргумент Григорий Ильич.
- Так в этом все и дело! У вас же общественно-политическая газета, партийный орган, а тут порнография!
- Извините, но они, коровы в нашем случае, всегда голые ходят.
- Вот и пусть ходят там, где их никто не видит! У нас же женщины не ходят голые? Не ходят!
- Но женщины, простите, не коровы, - не унимался Григорий Ильич, отстаивая свою точку зрения, - а потом как быть с Рафаэлем?
- Рафаэлем? Он что - коров рисовал?
- Нет, не рисовал.
- Вот видите! Рафаэль! Что ему стоит корову, и то не отважился взяться.
- Но он отважился в другом. Он женщин отважился, - напомнил главный редактор и, опустив глаза, добавил, - голых.
- Голых? Хм, голых и дурак может. Голых может каждый. Значит так, - решил подвести итог беседы товарищ, - кто фотограф?
- Миша Беленький.
- Это что, фамилия такая?
- Хороший фотограф, выставку готовит, персональную, может, по осени увидим.
- Мише - выговор.
- Устный? - с надеждой в голосе произнес Григорий Ильич.
- Забудет. Письменный, но без занесения в личное дело. Тираж - изъять там, где возможно. За выпуск - кто ответственный?
- Элеонора Павловна.
- Это та, что с бюстом и буханкой на голове?
- С бюстом - Виктория Петровна, а Элеонора Павловна - эта, как вам сказать, с другими достоинствами.
- Понял, - кивнул чиновник, - в отпуск ее зимой, на Соловки.
- Хорошо, - обрадовался Григорий Ильич по той простой причине, что бедная женщина уже отгуляла положенные по закону двадцать пять дней за текущий год.
- Ну, а вам, Григорий Ильич, даже не знаю, - товарищ тяжело вздохнул, - придумайте сами, только чтобы самокритично.
Он еще раз взял в руки номер газеты и еще раз глянул на снимок.
- Как звать?
- Кого? - не сразу проследовал в нужном фарватере мыслей Григорий Ильич.
- Рекордистку.
- Не припомню, но там должно быть написано, внизу.
- Ничего тут не написано, - через минуту подсказал чиновник, - рекорд состоялся и все, а имени не указали!
- Не может быть! - главный редактор почти выхватил их рук куратора газету и взволнованно бросился изучать текст.
- Вот! Труженица полей Тамара Сивоконь к очередному пленуму партии надоила рекордное не только в районе, но и области количество молока.
- Тамара Сивоконь?
- Тамара Сивоконь.
- А корова?
- А что корова? - начал медленно тупеть Григорий Ильич.
- Рекордистка - кто? Тамара ваша?
- А кто еще? - Григорий Ильич испытал состояние близкое к маразму и неожиданно для себя сделал важное, если не сказать, научное открытие. Невероятно!
Оказывается, идиотизм передается также, как и любая вирусная инфекция! Еще десять минут "беседы" - и он точно будет нуждаться в помощи классного медицинского эскулапа. К кому обратиться, и как долго займет курс лечения? А если рецидивы?
- Кто, по - вашему, Тамара? - повторил вопрос чиновник.
- Сивоконь.
- Хорошо, пусть она Сивоконь, - кивнул головой товарищ, - вы мне ответьте, кто она и кто корова?
Десять минут - это много. Григорий Ильич превратился в идиота значительно быстрей. Это он сообразил, как, впрочем, и то, что в дверь постучали. Не громко, а только чтобы подать знак. Какой?
- Стучат, - подсказал чиновник.
- В дверь? - уточнил главный редактор и глупо улыбнулся.
Стучали в дверь, но с другой стороны, и в этом заключалась интрига. Постучали, и наступила тишина. Оба мужчины повернули головы, однако чиновнику это стоило больших трудов, так как располагался он к источнику звука спиной.
- А-а-а-а! - обрадовался вдруг Григорий Ильич, - это Виктория Петровна!
- Та, что с бюстом?
- И с бюстом и с чаем, - хмыкнул Григорий Ильич, - пусть войдет?