В силу секретности проводимого мероприятия Лидочке оформили отпуск. И сразу отпала необходимость вставать в несусветную рань и спешить на работу, так как предполагалось, что злоумышленник по утрам тоже спит, а на свой гнусный промысел выходит во вторую половину дня, либо ближе к вечеру. Следует отдать должное девушке. Она прекрасно понимала всю ответственность возложенных на нее задач. И если первые попытки привлечь к себе внимание носили хотя и искренний, но все же не профессиональный характер, то в дальнейшем Лидочка стремилась исправить допущенные по неопытности промашки и стала более тщательно подходить к своей подготовке. Каждый новый день случались новые открытия. Девушка скрупулезно и тщательно работала над собой, неважно, чего это касалось - нового платья, выбора макияжа или походки. Комплексное решение - именно в этом залог успеха, - говорила себе девушка, нанося тени и подкручивая ресницы. Нужна наступательность - и надевала прозрачную кофточку, так что двое случайных встречных мужчин едва не попали под колеса автобуса, а сам водитель повредил себе шейные позвонки. И если в первые дни количество подозреваемых ограничилось двумя мужиками, одного из которых согласно приказа пришлось из списка удалить, то уже к концу недели на столе у Олега Витальевича лежала пухлая папка, и кандидатов в ней имелось, как говорят, на всякий вкус и цвет! Кого там только не было! Представители всех профессий и возрастов, даже один пионер! Он не только просидел полдня напротив Лидочки в сквере, так и бродил за ней по городу. Олег Витальевич лично прогнал блудливого школьника и пригрозил сообщить в школу. Пионер нисколько не испугался угрозе публичного наказания и спросил, довольно в грубой форме.
- А тебе что, жалко?
Олег Витальевич растерялся.
- Иди, - сказал он и хотел добавить, - от греха подальше. Но вслух произнес, - металлолом собирай, или что вы там собираете?
Пионер постоял, постоял и вновь спросил.
- А она кто?
- Как, кто? - не понял Олег Витальевич, - каждый должен заниматься своим делом. Вот ты - пионер?
- Ну, - ответил парень.
- Во-первых, отвечать старшим товарищам так не полагается, а во-вторых, ты должен, - следователь тщетно вспоминал свод законов юных тимуровцев, - всегда быть вежливым, внимательным ...
Правила пионеров, если вы помните, были обозначены кратко, но выразительно и записаны на обратной стороне обыкновенной тетради, что продавали по цене в две копейки. Вот только Олег Витальевич вдруг осознал, что, хотя и брал в руки эту тетрадку неоднократно, но не может вспомнить ни строчки! А пионер совсем не был похож на пионера. Ростом, может, едва ниже следователя, и выглядит как настоящий мужик. Лицо взрослое и какое-то не пионерское, а глаза вообще. Неприятные глаза, так и бегают по сторонам. Невозможно сосредоточиться. Но галстук - красный платок, криво повязанный и съехавший куда-то набок - был.
- Мне, значит, нельзя, - продолжил пионер, - а тебе можно?
Олег Витальевич испытал жгучее желание дать этому недорослю пинка под зад, но сдержался. Выручил красный галстук. Короче, Лидочка творила чудеса, и еще через пару дней взвыли все остальные участники операции. Такого количества претендентов не ожидал никто! Но было уже поздно - Лидочка вошла в роль.
- Еще неделя, - рассуждал про себя Олег Витальевич, - и счет перевалит за сотню!
Возвращаясь поздно вечером, следователь прошел через двор, где, как всегда, играли в домино пенсионеры, и неожиданно услышал короткий разговор, который его едва не добил окончательно. Один из ветеранов оживленно обсуждал увиденную им в парке молодую девицу, и по описанию следователь узнал в ней Лидочку!
- Точно, - заверил ветеран и приложился от всей души по столу, - считай!
С этим дедом получался сто один кандидат!
- Завтра вместе сходим, - предложил проигравший, - вместе поглядим.
Олег Витальевич знал обоих. Тот, первый участвовал в битве на Курской дуге, но выглядел, как и подобает гвардейцам, отменно - тараканьи усы в разные стороны и блеск в глазах.
- Юбка до пупа, - рассказывал дальше дед.
- Подожди, от пупа? - не понял его товарищ.
- Я же говорю, до пупа! У меня аж сердечко забилось, как перед атакой тогда, в сорок третьем.
- А потом?
- Потом этот, как его, адреналин в голову ударил! И сразу почувствовал...
- И что почувствовал? - задал не совсем тактичный вопрос дед.
- Как что? Что надо, то и почувствовал.
Олег Витальевич почувствовал сильную головную боль и очень странное желание.
Эдик, вероятно, был флегматик, но не ярко выраженный образец данного типа нервной системы. О таких говорят: спокойный или уравновешенный. Возразить сложно. Представьте себе картину: к вам в голову залезает незнакомый тип, ведет непродолжительную и умную беседу, затем исчезает и обещает придти вновь. Большая часть граждан непременно рванула бы в больницу, ну, хотя бы просто больничный получить, а там видно будет. Эдик даже не сообщил о визите Марии Сергеевне. Никому не сообщил. Просто сел и задумался. Так всегда флегматики поступают: садятся и думают.
- Интересно, - рассуждал парень, - тип появился, когда я принял препарат. Получается, это либо побочное явление, либо совпадение. Что он там говорил? Прибыл исполнять какую-то заявку. Эдик точно помнил: никакой заявки он не подавал!
Может, мамаша? Вряд ли. На тот момент Мария Сергеевна уже крепко спала. Очень плохо, когда ты себе не хозяин. В самом деле, какая несправедливость! Одна единственная голова, и шастают в ней кто попало. Ладно мамаша, понятно, из лучших чувств и побуждений. Но попробуй теперь разберись! Бардак! Самый настоящий бардак!
А вдруг я болен? - Эдик встал и подошел к зеркалу. Все на месте, цвет лица обычный, немного бледный. Так он всегда бледный. Язык? - Нормальный, розовый и шершавый. Глаза? - Грустные. Загрустишь тут, - усмехнулся про себя парень. Двудольный, - неожиданно вспомнил он. Тип говорил, что я, как впрочем, и все остальные, двудольный. Так это два полушария! Ну и что?
Трудно иногда вести беседу с самим собой и тем более найти ответ на волнующий тебя вопрос. Но и обратиться больше не к кому! Парадокс какой-то! Высшая несправедливость и загадка, когда ты окружен бесчисленным количеством людей и остаешься всегда в одиночестве! Эта мысль, возможно, впервые стала полным откровением. Мария Сергеевна не в счет. Она хотя и присутствовала в голове у Эдика, но оставалась все той же Марией Сергеевной - прежде всего любящей и заботливой матерью.
Так, - продолжал рассуждать Эдик, - а как выглядел тот тип? А выглядел незнакомец буднично. Одет по сезону - светлые брюки, рубашка с коротким рукавом, стрижка и лицо. А лицо-то без возраста! То ли тридцать, то ли тридцать пять. Эдик осознал, что совсем не умеет разбираться в возрасте. Стоп! Тип сказал, что выбрал свой образ произвольно, так чтобы было легче вести беседу! Что же это получается?
- Эдик.
- Да мама?
- У тебя все в порядке?
- Конечно.
- Сейчас пойдем пить чай.
- Спасибо, но я не хочу.
- Эдик.
- Да, мама?
- Чайник уже закипел.
- Я понял, сейчас иду.
Мария Сергеевна хлопотала на кухне. Она всегда хлопотала. Всегда! Сначала накрывала на стол, расставляла чашки, определяясь с их выбором.
- Давай сегодня выпьем из этих?
Эдик не понимал: какая разница - из этих или из тех?
- Давай из этих.
- А может из тех? - тут же предлагала женщина.
- Давай из тех.
- А тебе какие больше нравятся?
Эдик мучительно улыбался.
- У тебя в самом деле все в порядке? - продолжала интересоваться Мария Сергеевна.
- Вроде все в порядке.
- Съешь бутерброд.
Эдик съел, но задумчивость в его глазах не исчезла.
- Как работа?
Еще совсем недавно парень светился изнутри, когда Мария Сергеевна задавала ему этот вопрос. Она чувствовала, что следует только открыть краник, и тогда из него польется поток красноречия.
- Все нормально.
- К нам никто не приходил?
- В смысле?
- Я тут задремала, а когда проснулась, было ощущение, кто-то заходил.
К Эдику уже давно никто не заходил. Едва он устроился на работу, пропала ложная, как оказалось впоследствии, потребность в каких-либо приятелях или друзьях.
Вставал рано, возвращался усталый и не испытывающий желания в чей-либо компании.
Кажущаяся вначале сопричастность к бурлящей за окном троллейбуса жизни незаметно превратилась в вынужденную изоляцию и напоминала в какой-то степени сидение перед телевизором с одним лишь исключением - экран был не черно-белым, а цветным.
- Тебе показалось, - заверил Эдик.
Заметим, что Эдик тоже был любящим сыном. Вернее, благодарным, так как в действительности данное чувство по необъяснимой причине приходит только с возрастом и то не ко всем. Первоначально заложенное с одной единственной целью чувство любви к самому себе было оправдано, прежде всего, тем обстоятельством, что иначе выжить в том страшном мире, что окружал всех, не представлялось возможным. По истечению многих веков, когда условия среды обитания заметно изменились, эгоизм не только сохранил свое лидерство в гамме других чувств человечества, но и стал успешно сначала подавлять, а затем и уничтожать своих конкурентов. И самое страшное заключалось в том, что сопровождающие это стремление действия были осознаны! Никто прежде под небесной не обладал столь разрушительным и чудовищным качеством, набирающим силу в геометрической прогрессии. И если Мария Сергеевна уже давно не задумывалась над тем, что в своем материнском стремлении отдавала как можно больше теплоты и внимания своему сыну, то Эдик, словно вампир, приумножал полученную энергию, но расходовал ее совершенно в других целях.
- Милости прошу, - вспомнил он последние слова странного посетителя. - Что же это получается? Инициатором следующей встречи должен стать он. А, может, и первая произошла совсем не случайно?
Однако, несмотря на интригу и внутреннее желание, тип не появлялся. Ни на следующий день, ни через два. Эдик ничего не понимал и продолжал ворошить в памяти обстоятельства визита.
Андрей Владимирович брился всегда с вечера. Брился станком, как и полагается настоящему мужчине. Всякие там электрические бритвы на дух не переносил, считая их просто баловством и изобретением как раз тех, у кого борода не росла. У Андрея Владимировича росла - страшно сказать, с какого возраста. Но почему бриться обязательно вечером? - Хороший вопрос, глубокий. Когда-то в юности он прочитал одну замечательную книжку, где главный персонаж или герой получился у автора очень привлекательным, то есть положительным во всех отношениях. И маленький Андрюша проникся к нему и даже полюбил. Герой ездил на коне, пил шампанское и сражался на дуэлях. И вот однажды ему в очередной раз предстоял поединок, и чем вы думаете, занялся герой. - Принялся бриться! Накануне столь важного события сел и стал намыливать себе щеки. Мы той книжки не читали и сказать, что там задумал автор, не можем, но результат был поразительным. С тех пор Андрей Владимирович по вечерам превращался в цирюльника. К моменту повествования он, естественно, уже давно позабыл о своих детских впечатлениях и придерживался другой теории, считая, что самое интересное в жизни мужчины начинается вечером. А вылезшая за день щетина может оказаться тем коварным врагом, что поставит под сомнение иные усилия и старания, призванные произвести необходимый эффект. Брился он так. Кипятил чайник, скидывал рубаху и усаживался напротив зеркала. Затем распаривал лицо - водил смоченным в горячей воде помазком до тех пор, пока кожа не принимала соответствующий оттенок и становилась сначала розовой, а потом красной. Мылился основательно, не жалея пены, даже в тех местах, где растительности ну уж никак не могло быть. А все равно мылил - с запасом, наверное. Ах да, забыли сказать, прежде чем приступать к ответственной процедуре, включал магнитофон. Сам он пел отвратительно - ни голоса, ни слуха. Вы обратили внимание, что священное для мужчин занятие обязательно должно сопровождаться мелодией. Иначе конечный результат будет уже не тот.
Пол в это время уже мурлыкал:
Michelle, ma belle, these are words that go together well, my Michelle...
Андрей Владимирович свободной рукой брал себя за нос и поворачивал в фас.
sont les mots qui vont tres bien ensemble, tres bien ensemble, - переходил Пол на французский, и лезвие уже скользило, как пароход, выбрасывая по сторонам белую пену.
Той же рукой тот же самый нос поворачивался в другую сторону, и уже вместе с Маккартни оба продолжали голосить:
I love you, I love you, I love you
Прежде чем певец успевал спеть еще один куплет, но уже в одиночестве, Андрей Владимирович уже практически был готов, поэтому с еще большим вдохновением и значительно громче подхватывал:
I want you, I want you, I want you...
Кого хотел Пол - сказать трудно, об этом стало известно только после распада славной ливерпульской четверки. Андрей Владимирович, несомненно, тоже кого-то хотел и брился настолько тщательно, что кожа после процедуры выглядела, как у новорожденного младенца, но, пожалуй, с единственным отличием - отливалась легкой синевой, намекая, вероятно, на скрытый потенциал.
Легкое похлопывание по щекам - то ли как знак внимания к самому себе, то ли как небольшой освежающий массаж, - сказать трудно. В отличие от других мужчин, которые заканчивали бритье тем, что выливали в ладошку некоторое количество одеколона и затем начинали орать благим матом, обильно растирая все по лицу, Андрей Владимирович нажимал на резиновую грушу, соединенную маленьким шлангом с бутылочкой. Культурно и гигиенично, а потом экономия! Все? - Никак нет! Последний штрих, не менее приятный, звучал как увертюра. Ровно семьдесят грамм, не больше и не меньше, в один глоток отправлялись в рот. Вот теперь все.
А попробуйте это выполнить, когда кто-то жужжит тебе то под носом, то под ухом. Поэтому еще раз - никаких электробритв! Тьфу на них, пусть даже это "Браун".
Конечно, пахли и другие военнослужащие. Особенно сильно - прапорщики. Даже не пахли, а воняли! Иногда складывалось такое ощущение, что где-то рядом целая парикмахерская! Но что самое странное: пахли они совершенно одинаково, и Андрей Владимирович, естественно, не обладая столь утонченным нюхом, что свойственно, скорее, женщинам, а отнюдь не мужчинам, не мог не заметить этот стойкий аромат. Особенно на разводе, там творилось что-то невероятное, и приходилось часто задавать вопрос: " Как же они сами могут это все вынести?" Но привык.
Еще раз пропев, но уже в одиночестве знакомые слова прекрасной песни, товарищ майор поправил портупею, а затем и фуражку, приложив ладонь в строго вертикальном положении как раз между глаз.
- Кругом, - дал он себе команду, и тотчас крутанулся через левое плечо, - шагом марш!
Объясним. Андрей Владимирович обладал прекрасным чувством юмора и таким образом шутил. Но только в тех случаях, когда вокруг не было ни души. Мы не в счет. У него вообще-то было припасено много разных солдатских штучек, но вся беда заключалась в том, что их глубокий смысл оказывался понятным только тем, кто хоть когда- либо соприкоснулся с военной жизнью. Для других, сугубо мирных граждан, этот юмор, увы, представлялся недоступным.
Жил товарищ майор один. Так уж получилось. Нет, все было на месте - фигура, внешность, юмор, зарплата и даже квартира. Временная, правда, у военных, за редким исключением, как вы знаете, жилья не имеется. Оно им, как посчитали другие военные, не нужно. Нечего там делать. Вот и у Андрея Владимировича жилье носило временный характер, и кроме магнитофона - самой большой ценности - ничего, что бы создавало атмосферу домашнего уюта, не имелось. Да и сам магнитофон выглядел как небольшой чемодан и не привлекал особенного внимания. Такой же невыразительный и квадратный, и назывался "Айдас". Что это значит, никто не знал. Очень хороший и надежный, хотя и тяжелый.
Так как майор побрился, значит, наступил вечер. А куда вечером принято ходить?
Верно, в гости или на мероприятие. Вот и отправился Андрей Владимирович, шагая по аккуратно выложенным небольшим плиткам в направлении, куда спешно, скрипя сапогами, устремились и другие.
Зал оказался переполнен и гудел. Самым настоящим образом издавал какой-то нечленораздельный звук, похожий... ни на что не похожий. Народа собралось - страшно сказать, в проходах - и там стояли стулья. А на них, естественно, сидели люди, то есть военные. Только в первых рядах кое-где торчали пустые места. Но первые ряды, известно для кого. Им можно опаздывать.
Андрей Владимирович никак не ожидал такого скопления масс. Естественно, он знал количественный состав вверенного ему коллектива. Кстати, военная тайна, и неоднократно наблюдал его - то на платцу, то в иных, назовем их, полевых условиях, но здесь, то есть в зале, впервые увидел и оценил, что значит общественное мероприятие.
- Товарищ майор! - кричали ему, - идите к нам.
Кричали из первых рядов. Положено. Все же не последний человек в части.
Едва он опустился в кресло, в зале медленно стал гаснуть свет. Очень мудрое решение, придуманное, несомненно, мудрым человеком. Как только потухли последние лампочки, тотчас воцарила тишина, даже просить никого не нужно. Ну, кто-то кашлянул пару раз, и все стихло. На сцене, куда обратились многочисленные взоры, появился дядька - совершенно гражданский. Во-первых, толстый и неуклюжий, а ходил он - стыдно сказать, выправки никакой. Заметил это весь зал и не понял: как так можно ходить? Вразвалочку, смешно ставя ногу на пятку, а уж только затем на всю ступню. Дядька точно никогда не был в армии, иначе бы он себе такого не позволил!
- Друзья! - дядька сложил руки в неприличном месте, именно с чем всегда боролись сержанты, прививая молодым первые азы солдатской школы. А затем без всякой видимой причины принялся улыбаться.
- Мы так рады, - заявляет дальше, - и очень волнуемся.
Врет. Нисколько он не волнуется! Если человек действительно волнуется, так он о своих чувствах никому не скажет, головой вертеть не будет, голосок задрожит...
- Наш коллектив молод и к встрече с вами готовился долго...
Тут грянула музыка, и дядька закричал, словно, его собирались лишить слова и выгнать прочь.
- Итак, у вас в гостях ансамбль "Сударушка"! Встречайте!
Занавес разъехался по сторонам, и все увидели то, что, впрочем, и желали увидеть.
Лихо дергая ногами, навстречу друг другу с легким визгом выскочили нарядные тетки и закружились в танце. Кроме того, что они иногда визжали, что, вероятно, было задумано режиссером-постановщиком, так они еще и задирали подол! Да, еще дядька успел прокричать, что танец народный.
Тетки тоже были в сапогах, чем сразу расположили к себе аудиторию. И ногу они ставили грамотно, как этому в армии учат - на всю ступню и с притопом. Тетки бегали по кругу и все время менялись местами, отчего у Андрея Владимировича слегка закружилась голова. Место у него оказалось удачное - видно было все, даже то, чего не должно быть видно. Неизвестно, закружилась ли голова у соседа товарища майора, но неожиданно тот громко крякнул. А, может, и не крякнул, но определенно издал какой-то звук. Странный такой, там и гласную обнаружить сложно, чтобы до читателя донести и объяснить, что он этим хотел сказать или выразить. Но что удивительно! Непонятно зачем, но Андрей Владимирович тоже точно также крякнул. Он и сам себе удивился. Прежде из него самостоятельно, то есть без какого-либо согласования, разные звуки вырывались крайне редко, но тут... Однако никто и не думал возмущаться или высказывать замечания, потому что и другие военные стали одобрительно крякать. Так они все по очереди и крякали, и последним крякнул командир части. Он просто опоздал и выразил свое отношение к происходящему в тот момент, когда тетки застыли, кстати, в очень выразительной позе, и танец закончился. Вот тут спустя секунду командир и крякнул. Первыми убежали тетки, а уж за ними степенно ушли танцоры. Почему мы не предупредили вас об этом вначале? Дело в том, что танцоры, то есть мужчины, естественно присутствовали, однако из всего зала на них смотрели от силы, ну, может человек пять или шесть. Сколько было в зале женщин, вот те и смотрели, а остальные, их было большинство, глядели (и крякали) только на теток.
Знаете, что произошло дальше? - Повисла тишина! Нет, мы понимаем, что в армии субординация, и тебе всегда скажут, когда хотят услышать твой голос, но мероприятие носило все же сугубо гражданский характер. А тут тишина висит. Секунду, вторую. Как прикажете понимать? Для артиста - это вообще испытание. Инфаркт заработать можно, а тут ни одна сотня, а может и тысяча, и никаких тебе признаков жизни! А все от того, что впечатление тетки произвели сильное! Глубокое, если не сказать поразительное впечатление. Просто, когда они уже убежали со сцены, у всех собравшихся в зале они все еще прыгали перед глазами. Нет никого - а они есть! Это, как раз, и называется сила искусства! Все знают такой прием. Артист дело сделал и, вроде как, ушел окончательно. Простился, голову склонил в знак благодарности, и все забыли. А он вновь тут как тут. А народу, что жалко похлопать? Да ради бога - вот он и хлопает. А тут тишина, и никто не знает, что делать!
- Браво! - крикнул кто-то, и все очухались. Военные - народ неприхотливый, но искренний, а потом в таком количестве живых теток уже давно никогда не видел. Даже офицеры и те возбудились, про рядовой состав - нет слов. Ну и грянули, от души, по -мужски, не жалея ладошек. Все думали, тетки выбегут, а вышел дядька. И давай кланяться. Зал, естественно, ничего не понимает: женщин требует, самые нетерпеливые свистеть принялись! Действительно, несправедливо - одни трудятся, а лавры - другому? Однако дядька объяснил, что следующий танец тоже народный и требует иных нарядов.
В целом вечер удался на славу, рассказывать бесполезно - самому смотреть нужно, да и глупо рассказывать. Никакого мастерства не хватит, чтобы описать, что вытворял на сцене женский танцевальный коллектив "Сударушка". Кстати, непрофессионалы, в свободное время от работы и мужей (у тех, у кого они были) тянулись женщины к искусству, и сарафаны многие сами шили, и тушь для ресниц, как и румяна, покупали за свои трудовые. А макияжа, я вам скажу, для сценического мастерства требуется значительно больше. Больше, чем ушло на ткань и красные сапожки! Потому что красятся женщины не жалея себя в самом прямом смысле слова. Краситься следует так, чтобы видно было аж с последнего ряда. Ну не повезло с местом, почему зритель должен страдать? И красились. Самозабвенно, выразительно. То, чего в обычных условиях хватало на неделю, - улетало за вечер. Поэтому, если быть объективным, выигрывал зритель в середине зала. Но и у тех, кто сидел впереди, впечатление, конечно, складывалось неплохое, да и искусства им все же доставалось больше, как, впрочем, и других составляющих, далеких от искусства, а имеющих отношение, скорее, к обычной жизни. Женщины старались, да и танец был стремительным и требовал немалых усилий. Поэтому уже к третьему номеру, именно те, кто сидел в первых рядах, почувствовали... как бы это сказать, чтобы не причинить моральный ущерб исполнителям? Короче, как а бане, но только женской. И зрители тоже потели, хотя и не двигались. Медицинским товарищам объяснять не нужно - потовыделение процесс загадочный и происходит порой в силу эмоциональных переживаний. Сидишь без движений, нагрузки, вроде, никакой. Организм спит или отдыхает, а тут выброс! Ученые говорят: скопление в крови чрезмерного количества углекислоты, и в зависимости от индивидуальных особенностей потливость может возникнуть практически на любом участке тела. На подошвах, ладонях, подмышечных впадинах, за ушами, под носом или между ног! А запах, что появляется, тут человек и вовсе не причем. Бактерии кожного покрова приступают к своим функциям и способствуют распаду веществ. Вот и все объяснение. Следует признать, человек хоть и управляет собой, в действительности это просто видимость. Очень многие процессы носят самостоятельный характер и не подвластны воле человека, еще раз подтверждая тезис о том, что сотворенная Создателем игрушка оказалась, пускай и любимой, но все же далекой от совершенства.
Олег Витальевич устал. Это он осознал, проснувшись в выходной день. Открыл глаза и понял: до чего же я устал! Ну и лежит дальше. Сколько мне осталось? Нет, Олег Витальевич не собирался помирать. Жизнь ему нравилась. А считал он, сколько ему осталось до пенсии. И не только он один интересовался данным вопросом. Коллеги - почти все без исключения вели свой учет проведенным на службе дням, месяцам и годам. И неожиданно для себя, то, над чем Олег Витальевич часто иронизировал и в душе посмеивался, предстало перед ним совершенно с другой стороны. Ерунда какая-то!
Усилием воли заставил себя опустить ноги на пол и долго искал тапки. Конечно, можно было просто заглянуть под кровать, однако он этого не сделал. Водил голыми ступнями в надежде обнаружить эти проклятые шлепанцы! Но так и не нашел. А, может, я вчера без них спать отправился?
В квартире у Олега Витальевича всегда было тепло. Когда он сюда въезжал много лет назад прежний владелец, тоже его коллега, заметил: топят хорошо.
- Хорошо, это как? - пошутил Олег Витальевич, обходя помещение и робко заглядывая в комнаты, где еще валялись предметы чужой жизни.
Что ни говори, но приходилось испытывать странное чувство. Все окончательно решено, и даже подписаны документы. А потом коллега сам пригласил, заходи, мол, завтра, посмотри. Он зашел. В квартире бардак, как после обыска - люди готовятся к переезду, какие могут быть вопросы? И все равно неудобно. Вот коробки наспех собранные, и чего там только нет! И дух! Чужой дух, впитавший в себя отрезок жизни незнакомых людей с их радостями и огорчениями. Как быть с этим? - Ремонт?
- Ремонт я делал год назад, - подсказал коллега, - смотри. Трубы поменял, санузел в порядок привел. Унитаз совсем новый, ты сядь! Смывает с первого раза. Знаешь, не люблю, когда со второго или третьего. Раздражает.
- Любого нормального человека будет раздражать, - согласился Олег Витальевич и сел. Из уважения, чтобы коллегу не обидеть. Действительно хорошо, то есть удобно.
- Прежде тут унитаз стоял так, что дверь закрыть было просто невозможно. Ручка аккурат в лоб упиралась! Представляешь?
Олег Витальевич представил, и вправду неудобно, когда дверная ручка тебе в лоб упирается.
- Год жили, - рассказывал дальше коллега, - либо дверь вообще не закрыть, либо ручка тебе в лоб!
- Да, - с благодарностью заметил Олег Витальевич.
- Я много чего тут внес. Пошли на балкон. Чувствуешь? Вид какой, а воздух! Наверху мужик собаку раньше держал. Огромный такой пес, овчарка. Ссала постоянно! Форточку не открыть, а сейчас?
Воздух был свеж.
- Так я ему сразу: или твой Мухтар или я!
- Беседу провел?
- Во-во, профилактическую. Днем вой стоял, даже цветы в горшках не росли!
- И что?
- Отдал собаку в питомник сам, представляешь? Я его спрашиваю: зачем тебе пес? Ты что, собаковод? Нет, говорит, а кто квартиру стеречь будет? Ты что ли? Я его без очереди во вневедомственную охрану на кнопочку и делов-то! Посчитал, сколько она мяса да каши жрала - прорва! А кнопочка сущий пустяк. Хорошая квартира. Во-первых, этаж, соседей не видать, старшего, кстати, назначил, чтобы за порядком следил. Он по субботам ко мне с докладом приходит и журнал ведет. Ты думаешь, квартиру получил? Да ты, парень, подъезд получил. И не простой. Образцовый. Обратил внимание какая чистота? График висит, опять, кто, когда убирает и моет. Плевать и гадить - себе дороже получается. Поэтому тебе остается только сохранить и не распустить людей. Я и тут уже постарался. Говорю им всем: эх, повезло вам со мной! Не ценили, обижались. Вот теперь оцените.
- Что оценят? - не понял Олег Витальевич.
- Хм, - расплылся в улыбке коллега.
- Говорю им, так между делом, типа к слову. Мужик, что въедет вместо меня - это вам не я. Не подарок мужик, с виду - интеллигент, но уж если чего, в порошок сотрет!
Где этот коллега сейчас? Олег Витальевич прошлепал на кухню и заглянул в холодильник, что представлялось для следователя всегда какой-то тайной. На верхней полочке лежала "вечная" пачка творога и открытая баночка сметаны. Когда бы ни открывалась дверца, всегда в указанном месте находился творог и сметана. Всегда!
Творог Олег Витальевич раньше никогда не ел. Раньше - это до появления в доме Милы.
Несколько странное имя, но следует признать, что в молодости она (как впрочем, и все молодые девушки) была чертовски хороша. Именно чертовски, но вот как это объяснить? Внешность - обыкновенная, фигурка? Да, стройная, не отнимешь. Но все это не то! Да и сам Олег Витальевич, если честно признаться, обладая уже созревшим оперативным чутьем, не понял, что нашла в нем девушка. Кавалеров у нее хватало. Далеко не последние парни в городе оказывали ей знаки внимания, а вот нет, свой выбор Мила остановила на нем - совсем немодном и невыразительном сотруднике внутренних дел. Почему? Это, как и неизвестно каким образом появляющаяся пачка творога, осталось тайной. Сказать, что Мила испытывала сильные чувства к Олегу, значит намеренно ввести всех в заблуждение. Точно такими же глазами она смотрела и на других мужчин - коллег и нечастых приятелей, что заглядывали к ним на огонек. Разницы не было никакой! Это не пугало молодожена, хотя сам Олег Витальевич испытывал нечто, что не могло укрыться от окружающих и светилось в его лице всякий раз, когда они были вместе.
Громкие слова - такие как любовь, всегда вызывали у него состояние протеста, или, возможно, он их просто боялся? Понять трудно, да и не в этом дело Он не собирался анализировать и копаться в своем сердце. Жил тем, что всегда помнил о пачке творога в холодильнике. Для него это было, как не покажется странным, важней всего прочего на свете!
Пачки на месте не оказалось!
Олег Витальевич решил, что произошел физический обман. Закрыл дверцу холодильника и открыл вновь. Пустота. Впервые за многие годы! И усталость накатила душной волной.
Значит, все?
Прошел на балкон в одних трусах. Жуткие трусы - самый настоящий позор! А к чему мужику другие? Олег Витальевич иногда хаживал в баню с приятелями и отмечал удивительный факт - семейные имели совсем иные трусы. Это трудно передать, но трусы были действительно семейные. То есть они уже не принадлежали только одному мужику и носили в себе... как это объяснить? Женскую заботу!
Олег Витальевич глянул на себя со стороны. Частенько он наблюдал вот таких - голых, стоящих на балконе в одних трусах и с папироской в зубах. И многие, следует признать, выглядели абсолютно счастливыми. Представляете! Стоит голый мужик и светится от счастья! Ничего нет, а он светится. И Олег Витальевич подсознательно, конечно, испытал странное желание. Ему также захотелось взять папироску и еще крикнуть вниз. Громко так крикнуть, чтобы все услышали - даже совершенно незнакомые граждане. Что крикнуть? Ну, к примеру, можно так.
- Эй, ты, в красной рубахе!
- Вы это мне?
- Тебе, тебе... там пиво дают?
- Где?
- Как где? В ларьке!
- Простите...
- Ну и ладно, ты мне вот что скажи.
- Простите...
- Время сейчас сколько?
- Без четверти одиннадцать.
- Сколько?
- Одиннадцать скоро.
- Не врешь?
Олег Витальевич так и сделал.
- Эй, мужик! - заорал он на всю улицу.
- Это вы мне? - растерялся прохожий, задрав голову.
- Тебе, тебе. Ты мне скажи, наши вчера как сыграли?
- В футбол? - уточнил прохожий, и растерянность тут же исчезла с его лица.
- Да кто же в хоккей летом играет, ты чего?
- Так "Спартак" победил.
- В самом деле? - удивился Олег Витальевич и почесал подмышкой. - А Хусаинов забил?
- Забил, но с пенальти. Прямо в угол и втюхал, - доложил подробности прохожий.
- В нижний?
- В нижний правый на тридцатой минуте.
- Я всегда говорил: Хусаинов - это сила!
- Там пиво привезли, - сообщил дополнительную информацию прохожий, - очередь небольшая, в одиннадцать откроют.
- Я понял.
А понял Олег Витальевич: какое это счастье, когда есть балкон. Повернулся кругом и почувствовал необычайную легкость бытия. И трусы его больше не раздражали, он даже был готов их снять. Но что самое важное - исчезли усталость и вопрос, который мучил его всю ночь.
- Плевать, - сказал, надевая спортивные штаны. Затем вылил из бидона в унитаз остатки прокисшего молока, быстренько сполоснул струей холодной воды его внутренности и уже через мгновение, напевая себе под нос какую-то мелодию, бежал вниз по лестнице.
Олег Витальевич устал быть Олегом Витальевичем. И как только кто-то другой, пускай, внешне похожий на следователя по особо важным делам, вылетел из подъезда, наступила эйфория. Годы, потраченные на различные совещания и планерки, десятки километров написанных документов, три пары стертых на заднице штанов в один миг куда-то исчезли, а появился молодой оболтус, сдавший букинисту редкую книгу, чтобы купить себе пива.
- Больше трех кружек в одни руки не давать! - заорал он, приближаясь к ларьку, и нахально влез вперед, - я тут занимал, вот этот мужик скажет.
Мужик посмотрел на подозрительного типа с бидоном в руке. Кроме синих спортивных штанов, оттопыренных на коленках и пиджака на голое тело, ничего в глаза не бросалось. Скромненький значок в виде ромбика на лацкане пиджака не в счет.
- Точно, занимал, - признался мужик.
- А знаете, что вчера было?
Собравшиеся у ларька заинтриговано глядели.
- Выиграли наши! Хусаинов в нижний правый щеточкой!
- Что-то я тебя не помню, - заметил бугай, едва мужчина похожий на Олега Витальевича спустя десять минут бережно поставил бидон на травку и присел рядом.
- Я тебя тоже не помню, - резонно ответил Олег Витальевич, - рыбкой не поделишься?
Бугай покосился, однако к большому удивлению своих приятелей жадничать не стал и тут же, переломав хребет аппетитной рыбешке, протянул ее незнакомцу. Столь щедрый жест со стороны местного авторитета объяснялся просто. Тот тоже болел за "Спартак" и в негласном тотализаторе накануне выиграл сегодняшнюю выпивку.
- Так вот, - продолжил он свой рассказ, - не везло мужику и все тут. Страшно не везло. Все началось с рождения, а появился он на свет сразу годовалым ребенком.
- Как это - годовалым? - не понял один из его товарищей, - не бывает так!
- А я говорю - бывает! - уверенно заявил бугай. - Родился он 31 декабря, и на следующий день начался новый год.
- Точно! Вот невезуха!
- А потом фамилия у него, знаешь, какая? Пентюхов. Нормальная, вроде, фамилия, случается и хуже, но люди все равно живут и не жалуются. Дальше - больше. Когда подошло время, всех в армию, а его - на флот.
- А почему на флот?
- Почему - почему, - передразнил бугай и отхлебнул из кружки, - структура у него такая, длинный и жилистый. В танк не залезет, из окопа торчит по грудь! Ему что, отдельный окоп рыть прикажешь? Ну, и забрали. Первый год Гриша мыл полы и гальюны. На втором - котлы, на третьем стал коком и научился варить макароны по-флотски. Но на гражданке кому это надо?
- Никому не надо, - согласился товарищ.
- Ну, мамаша у него говорит. Гриша, а давай-ка в техникум? Техникум так
техникум, отвечает, согласен и поступил практически без экзаменов.
- Как это?
- Да так, взяли с руками и ногами.
- Как это?
- В кулинарный он поступал, там же одни бабы! Я, говорит своей мамаше, больше ничего не умею. Не лежит у меня душа, а вот борщ там или макароны - извольте.
А техникум оказался хорош. Там как раз было то, чего не хватало на флоте.
- Баб?
- Ну, баб здесь тоже имелось в избытке, - сообщил бугай, - Не хватало дисциплины, а она в техникуме держалась на высоте. Строем ходить, да песни орать хором большого таланта не надо. Другое дело разбираться в кулинарном искусстве. Тут нужна дисциплина ума, если что не так, эффект будет посильней любой ракеты или торпеды. Баб в этом техникуме обучалось слишком даже много, и они скоро Гришу приняли, как родного. Стали ему свои тайны рассказывать и советы спрашивать. Получалось, что он, вроде, как эксперт по ряду вопросов. С другой стороны, он там такого насмотрелся и наслушался за время обучения, что сам стал как женщина.
- Как это?
- Не в плохом смысле, конечно. Разбираться Гриша стал в женской психологии лучше любого дипломированного специалиста. А чем больше знаешь, тем трудней жить. Закончил, стало быть, он этот техникум, и его хлоп - и в ресторан. С женщинами у него сформировались особые отношения. Тут Гриша уже не Гриша, а Григорий Михайлович.
Все - здравствуйте и по имени - отчеству. Вот так, и женщины на него неожиданно внимания стали обращать. А он ни в какую!
- Как это?
- Гриша изобрел платформу!
- Платформу?
- Семейную платформу, - подсказал рассказчик, - и как только он начинал знакомить даму со своей семейной платформой, сразу все и заканчивалось.
- Интересно!
- Не то слово! Платформа у него включала в себя следующие правила: во-первых, муж и жена независимы друг от друга и не отвечают по своим обязательствам .
- Дельно, - заметил мужик.
- Муж не несет никакой ответственности за причинение ущерба жене со
стороны третьей стороны, а жена не в праве предъявлять какие-либо претензии к мужу во всех сферах семейных отношений.
- Умно! - похвалил мужик, - молодец Гриша!
- Все конфликты между мужем и женой решаются в рабочем порядке. Простенькая, вроде, платформа, но дамам она не нравилась, а идти на уступки Гриша не собирался. Поэтому домашний очаг поддерживал сам. Один знакомый прямо ему сказал: мол, с такой платформы он далеко не уедет. На нее никто вылезать не захочет!
- Дурак, этот твой Гриша, - неожиданно заметил еще один слушатель. Вот, к примеру, я. Опыт семейной жизни - приличный. Действовать нужно проще! Соглашайся с ней во всем, но делай по-своему. Это единственное решение, так живут все умные мужики.
- Это ты, а он заявляет: не могу я обманывать! Принцип у меня, и я его буду придерживаться!
- А я вот что скажу, - встрял еще один слушатель. - Все от этого техникума. С мозгами у него произошло расстройство. Нарушился баланс!
- Он и говорит, Гриша то есть: так что, мне теперь в голубые идти?
- А все почему? - настаивал товарищ бугая, - он, получается, неизвестно какой породы зверь!
- Где же мне, заявляет, такую бабу найти, чтобы отвечала моей платформе? - продолжил свой рассказ бугай. - Она еще рот не открыла, а я все уже о ней знаю. Приготовлю так, что ей и не снилось никогда. И у него родилась новая теория - искать кандидата по фамилии. И чем хуже фамилия, тем лучше. Вот такая интересная идея! И он подал объявление в газету.
Мужчина, который знает о женщине больше, чем она знает о
себе сама, готов рассмотреть серьезные предложения. Просьба,
фото не присылать, а указать фамилию.
Что произошло дальше, не мог представить никто. Григорий Михайлович получил столько писем, что пришлось выйти в отпуск. Очень много корреспондентов просили назначить встречу с ним и выражали готовность пройти собеседование. К нему даже звонили из газеты и просили дать интервью.
- Какое интервью? Ему в магазин сходить некогда, почту обрабатывает.
- Новый Казанова, - не удержался Олег Витальевич, который даже забыл про пиво, внимательно слушая рассказ.
- Может, и Казанова там была, не знаю, Много скопилось женщин, - подтвердил рассказчик, а Гриша сообщает: у меня уже все расписано на месяц вперед!
- Столько баб?
Бугай кивнул.
- Самое странное! Почти все женщины соглашались с платформой Григория Михайловича! - сообщил бугай. - Все! И чтобы сократить количество претендентов, он пошел на самый решительный шаг. В качестве нового условия к своей платформе предлагал им поменять фамилию. Все соглашались! Григорий Михайлович не понимал, в чем дело, и что происходит!
- И чем все закончилось?
- Чем у мужика с бабой заканчивается? - задал философский вопрос бугай.
- Абортом?
- Сам ты об борт! Женился он!
- Ну и дурак!
- Ничего не понял, - признался один из приятелей, - какая-то платформа, кулинарный техникум, бред какой-то.
- Не скажите, - вновь вмешаться в разговор Олег Витальевич, - это скорее похоже на притчу!
- Это в каком таком смысле? - агрессивно надвинулся бугай.
- В глубочайшем смысле!
- Вот и я об этом, - повеселел бугай, - рыбки еще дать?
Всем известно, что народный эпос - самое ценное наследие и тот литературный памятник, что переживает века. Олег Витальевич никак не ожидал услышать столь удивительный рассказ. И где? - У мрачного пивного ларька, который видел неоднократно, и приблизиться к которому никогда прежде не решался. Но еще большим открытием стал услышанный рассказ. Несомненно, он подсказывал многое.
Если вы полагаете, что явившийся к Эдику тип о нем забыл, то глубоко заблуждаетесь! Просто работы у него было невпроворот. Кошмарная ему досталась работа и, добавим, вредная, а должность и в самом деле так, ничего особенного. Тип работал в сексуальном департаменте. В поднебесной. И заявок ему каждый день поступало в страшном количестве. Ладно, хоть поставили недавно компьютер. А что творилось прежде! Вручную попробуйте обработать всю информацию! С ума сойдешь! Вот тип и сходил. Ни тебе выходных, ни отпускных, и все происходило с точностью до наоборот. Объясним популярно, то есть доходчиво. В отпуске люди занимаются этим и чаще и охотней, поэтому тип просто вздрагивал при слове "отпуск". Его буквально начинало трясти. Заявки сыпались одна за другой. Не успев обработать одну, приходилось тут же бросаться за новую, а там! Ужас! Требовали повторить предыдущую!
- Обождете! - горячился тип и время от времени прибегал то к одной хитрости, то к другой...
А тут поставили компьютер. Прекрасная машина, модем сумасшедший, и сразу полегчало. Время свободное появилось, как, впрочем, и возможность заняться неисполненными обязательствами. Ну, пощелкал тип клавишами, одну программку открыл, вторую. Настроил, запустил - красота! Сидит и наблюдает, потому что делать ничего не нужно - все происходит автоматически. Однако вскоре понял: по старинке все же работать приятней. Что ни говори, но есть в этом какое-то упоение.