Вернемся к Олегу Витальевичу. Задуманная структура повествования предполагает переход от одного героя к другому, представляя определенные трудности для восприятия в целом и заставляя держать в памяти какие-то описания и события, но в отличие от детективного жанра, когда в конечном итоге читателя все равно обдурят, мы все же не будем глумиться, как это делают иные, уверенные в своей безнаказанности авторы. Несомненно, читатель имеет огромное преимущество вправе распоряжаться и своим временем и условиями, в которых ему предстоит вынести весь этот бред под названием творчество. В любой момент можно захлопнуть книжонку (пусть даже виртуальную), испить чая, выкурить сигаретку, сходить по делам более существенным и важным, каких у любого наберется предостаточно. В принципе так многие и поступают. Но вот Олег Витальевич вместо того, чтобы думать над поставленной перед ним руководством задачей, сидел в кресле и читал. Как вы уже догадались, происходило все дома. А книжонка, что случайно оказалась у него руках, была вообще неизвестного автора. Олег Витальевич, по правде говоря, не собирался тратить время на столь легкомысленное занятие. Во-первых, он был мужчиной, пусть и звучит это глупо, во вторых, ответственным работником, далее - середина недели, и до отхода ко сну оставалось еще добрых пара часов. Странная логика, - скажут некоторые, и опять возразить практически нечем. Весь вопрос в том, что Олег Витальевич уже несколько лет ничего не читал вообще! Нет, он каждый день просматривал всякие там справки, постановления, заключения, результаты экспертиз, но не читал! То есть он уже давно не жил чужой жизнью - жизнью вымышленных, а, значит, несуществующих героев, являющихся плодом воспаленного воображения и фантазии, парящих в небесах, и, следовательно, оторванных от действительности очень странных людей. Олег Витальевич представлял собой образец обычного советского гражданина, у которого литература закончилась вместе с выпускными экзаменами много лет назад. Закончилась мучительно и радостно, избавив от нелепых, а порой ненужных усилий, вызывающих даже головную боль в прямом смысле этого слова. Другая причина, неосознанно застрявшая в подсознании, подсказывала, что ничего нового, что хоть как-то можно было использовать на практике, он не мог почерпнуть ни из одной книжонки. Что касается эмоций, их хватало по жизни, а разделять глупые переживания, что предлагались на страницах, ему явно не хотелось. Но все же сегодня вопреки своим внутренним установкам Олег Витальевич взял в руки книгу, а не включил телевизор, без которого и он сам и его немногочисленное семейство уже не представляло свою жизнь. Что могло заставить так радикально изменить отношение к занятию второстепенному и легкомысленному человека серьезного, с устоявшимися принципами? Боясь быть чрезмерно навязчивым, все же отважусь подвергнуть читателя еще одному испытанию.
Необъяснимым образом, представляющиеся вначале полной загадкой, а затем настоящим откровением, мы часто сталкиваемся с событиями, которые выступают логичным продолжением всей нашей жизни и, по сути, являются ответом на волнующие нас вопросы.
Вот и Олег Витальевич случайно открыл случайно увиденную книгу, случайно оказавшуюся в доме и ... случайно нашел, как ему показалось, то, над чем вот уже несколько месяцев ломал голову! Вернее, прозвучала подсказка, указывающая, в каком направлении следовало активизировать мыслительные процессы.
Когда Олег Витальевич впервые прочитал самый первый документ, что лег в основу дела, взятым впоследствии на контроль начальником управления, он не предполагал, какие затем последуют странные и в определенной степени схожие события, требующие их объединения. Первой "жертвой" стала немолодая уже женщина, которая утверждала, что подверглась сексуальному нападению со стороны неизвестного гражданина. Самое противоречивое заключалось в том, что она не могла описать насильника. Достаточно подробно рассказав о том, что именно с ней произошло, женщина неожиданно растерялась, и вразумительного описания преступника не получилось. Она, как показалось Олегу Витальевичу лично допросившего пострадавшую, давала противоречивые показания, тем самым, естественно, вызывала определенные сомнения. В один момент преступник был блондином, а уже через некоторое время брюнетом. Путалась она и с возможным ростом, а что касается других, важных составляющих, необходимых, чтобы приступить к поиску злодея, тут вообще начиналась страшная ерунда. Единственное, на чем настаивала потерпевшая: насильник был привлекательным, и, как она выразилась, "сексапильным". Для Олега Витальевича данное слово оказалось новым, ранее никогда не слышанным, а переспрашивать, что имелось в виду, он не стал.
Вторая жертва объявилась вскоре, и ее показания мало чем отличались от уже зафиксированных в протоколе, вызвав странные чувства и некоторое замешательство у следователя. Преступник вновь представлял собой некий размытый образ, то ли темненький, то ли светленький, но определенно симпатичный, " что нравятся женщинам".
А какие нравятся женщинам? - постоянно вертелось на языке у Олега Витальевича. Личного опыта было явно недостаточно, и разговор с супругой вечером на эту тему вызвал негативные эмоции, что отразились на их взаимоотношениях, вызвав болезненную подозрительность и испортив климат в семье почти на целый месяц. Еще большим замешательством оказались новые женщины, количество которых росло последовательно, хотя и не так устрашающее. Следуя инструкциям оперативно- розыскной работы следователь составил схему с указанием всех мест, где случались нападения, однако это никоим образом не облегчило ситуации. С другой стороны, внимательно изучая личные дела потерпевших, Олег Витальевич пришел к интересным выводам, которые, правда, никак не желали выстраиваться в хоть какую-нибудь стройную нить. Все женщины были незамужние. Пожалуй, это единственное, что их всех объединяло.
Между тем прошла зима, уступив свои права непостоянной весне, с ее капризным настроением и непостоянным характером, подозрительно напоминающим женщину в ее кризисные годы. А годы эти, как известно, наступают лет так с шестнадцати и заканчиваются, когда уже некому анализировать, и верный спутник жизни давно уже обрел себе покой на местном кладбище. Но не будем о грустном...
К своему большому удивлению Эдик продолжал состоять в переписке, превратившись в Татьяну. На легкомысленное письмо пришел серьезный ответ, сильно озадачив юношу. И если первое время все выглядело буднично, то затем Паша стал приставать, то, предлагая, подробно описать себя, то, требуя порекомендовать книги, достойные внимания. Затем начались некие философские дискуссии, и в один прекрасный момент Паша пообещал приехать на побывку и зайти в гости. Эдик проявил достаточную сообразительность и определенный такт, чтобы выскользнуть из-под нависшей над ним угрозы, предупредив, что "ее" направляют на курсы повышения квалификации. Однако и это были "семечки" по сравнению с тем, что ожидало впереди.
Однажды, возвращаясь со смены, Эдик столкнулся с каким-то подозрительным типом во дворе, который, вероятно, его поджидал. Тип выглядел обычно, если бы не одно обстоятельство.
- Ты Эдик? - спросил тот, когда юноша собирался нырнуть в подъезд.
- Да.
- Тебе привет от Паши.
- Паши?
- Да, Волнухина, он как-то тебе в прошлом году письмо отправил, помнишь?
- Что-то припоминаю, - признался Эдик, не предполагая, что последует дальше.
- Он мне тоже написал.
- И что из этого?
- Да так, ничего, - и тип как-то подозрительно глянул.
- Дело в том, - было видно, что он собирается с мыслями, - просьба тут одна от него поступила.
- И что за просьба?
- Адресок нужен. Ты должен знать, мне Паша так и сказал, найдешь Эдика, он тебе все и расскажет.
- Подожди, какой адрес?
- Татьяны.
Эдик начал медленно соображать.
- Так я не знаю, где она живет.
- Не знаешь, - вдруг повеселел тип и явно расслабился, - а у тебя с ней что-нибудь серьезное было?
- Просто знакомая и все.
- Фу, - облегченно вздохнул парень, - он же мне толком ничего не сказал, все какими-то намеками, мол, Эдик, вроде, с ней встречался и все такое.
- Было дело.
- Слушай, понимаешь, я ему должен. Еще до армии в долг у него брал, уже не помню сколько. А тут мне письмо приходит.
- А я причем? - удивился Эдик, - это ваши проблемы.
- Разговор не о том, - подсказал парень, - если должен, значит, кровь с носа, а верни, согласен?
Эдик промолчал, действительно не понимая, куда клонит тип.
- Короче, - совсем запарился парень, - ты же в троллейбусном управлении работаешь?
- Работаю.
- Вот и прекрасно. Держи, передашь Татьяне.
Эдик открыл рот, вернее, он сам открылся.
- Тебе же это пара пустяков, а мне - головная боль долой!
Эдик рот закрыл.
- Выручишь? - и прежде, чем успел ответить юноша, у него в руках оказался букет цветов.
- Спасибо, - довольный тип уже удалялся быстрым шагом, - а Пашке я напишу, не переживай.
Ладно, Эдик никому не дарил цветы и только видел, как это делают в кино положительные герои, но тут...
- Он поднялся по лестнице, все еще смутно соображая, что произошло на самом деле.
- Что это?
- Цветы.
- Я вижу, что цветы, - смотрела на сына изумленная Мария Сергеевна, - у тебя свидание?
- Нет.
- ???
- Это тебе, - нашелся он вдруг.
- Мне!!!
А кто был инициатором переписки? Мария Сергеевна, если вы помните, поэтому, как говорят, награда заслуженно нашла своего героя.
Все дальнейшее можно смело взять из многочисленных сериалов, либо мелодрамы со счастливым концом, либо трагикомедии, с участием полюбившихся артистов, заставляющих своим мастерством увлажниться глаза и радостно вздохнуть, прежде чем появится ненавистная и всем надоевшая реклама, правда, имеющая одно оправдание, позволяя, смело отправиться на кухню и сделать бутерброд. Именно так и поступил Эдик, обдумывая событие, виновником которого стал помимо своей воли.
Мария Сергеевна тоже думала. Про материнскую долю мы, если не ошибаюсь, уже писали. Действительно, после свершения одного радостного события, на освободившееся в душе женщины место непременно придет другое желание, а там, в очереди поджидает и третье. Такова неисправимая натура любой матери. Мария Сергеевна к религии относилась прохладно, но когда перед ней вставал жизненный вопрос, тут же решительно и без каких-либо колебаний обращалась к Нему, вероятно, потому что обращаться было больше не к кому. В своем несколько непоследовательном решении она не выглядела одинокой. Таким же образом поступали многие, не осознавая, каким по сути оскорбительным поступком это выглядело со стороны. Почему, спрашивается, сначала обращаются за помощью к Сергею Петровичу, затем к Петру Сергеевичу, Галине Ивановне и только потом к Нему? Он же рядом! Всегда! Да, бывает, занят иными важными делами, у кого их нет? Особенно в последнее время. Одно только человечество перевалило в своей численности за миллиарды. Атеистов в расчет не принимаем, хотя и им дорога не заказана, и всегда есть возможность встать на "путь истинный", пусть не всегда прямой и комфортный.
Свершилось "чудо", и Эдик не отправился в края далекие защищать там землю русскую, и работу вскоре нашел, о чем также Мария Сергеевна переживала, наблюдая, как метался по квартире парень. Казалось, совсем недавно, а тут новая тревога на горизонте, слабенькая, правда, еще ножками едва переступает, но время на что? Глядишь, через пару годков окрепнет, силенок наберет. И врученные цветы едва не подкосили женщину по той непростой причине, что напомнили об очередном внутреннем желании, однако противоречивом и болезненном, разрывающем женщину буквально в разные стороны.
Что за неизведанная сила живет часто в хрупком и внешне слабом женском существе? Как объяснить и понять ту преданность и самопожертвование, на которые готова пойти любая мать ради своего ребенка? Да, уже в длительном научном поиске современные алхимики подошли к раскрытию тайны деторождения, наблюдая, как в колбах, словно поплавки на воде, покачиваются человеческие эмбрионы, открывая блестящие перспективы вывести совершенный вид, свободный от многочисленных пороков, окружающих человечество. И вскоре отпадет необходимость проходить через испытание муками, чтобы явилось на свет новое существо. Хотя первые эксперименты были проведены еще тысячи лет назад, когда и назвать людей людьми было затруднительно. Но с одним и важным замечанием - уже состоявшиеся матери с тем же радостным волнением принимали на себя дополнительные обязанности и брали на воспитание сирот. Сейчас блестящие умы, поглощенные идеей научного поиска, сами того не ведая, желают превратить всю планету в огромный сиротский дом! Одно из самых сильных, изначально заложенное создателем, пускай слепое, но благородное и возвышенное чувство материнской любви умрет! Навсегда! Исчезнет и станет анахронизмом, таким же, как благородство и порядочность. Страшно, но эксперимент продолжается, и если раньше его проводили непонятные и загадочные силы, то сейчас вся инициатива полностью перешла к тем, над кем этот эксперимент и проводится. Робкую надежду вселяет одно обстоятельство. Можно выпотрошить все внутренности, залезть в самые отдаленные уголки тела, увеличить до необходимых размеров мельчайшие частицы и атомы, но дух навсегда останется недоступным до тех пор, пока на смену ремесленникам не придут настоящие мыслители, и взор человечества обратится совсем в иную, противоположную сторону.
Мария Сергеевна вновь переживала. Не было на свете существа более дорогого и любимого, чем ее Эдик, и, следуя логике, а, возможно, и вопреки, она мечтала о том дне, когда увидит в глазах сына подозрительный блеск, недоступный для понимания многих, но очевидный для нее. Она ждала этого события и одновременно боялась, осознавая, что лишится еще одной незримой ниточки, может, последней, забытой акушером, чтобы отрезать, но чудом сохранившейся и дарованной свыше.
Человечество в своем стремлении выжить мало чем отличается от всего, что его окружает. Внимательно вглядитесь: вот молодая роща, появившаяся неожиданно на открытом пространстве, которое всегда привлекает, даруя возможность обрести силу. Однако почему все деревья, несмотря на молодость, наклонены в одну сторону, противоположную той, откуда часто появляется ветер. Хотя нет, вот один "диссидент", несколько общипанный и потрепанный бросил вызов и не собирается кланяться хозяину. Как долго простоит, и что вообще он вообразил? И что странно! Другие обитатели рощи не торопятся встать рядом и бросить свои семена, хотя там и места больше, да и дышится легче. Значит, обречен?
Отец Сергий оказался в рядах служителей культа в странные времена и не по своей воле. И если раньше во служение отдавали, то ли не имея возможности прокормить, то ли желая дать хоть какое-либо образование, всегда чувствовалась уверенность, что ребенок не пропадет, не сгинет, а, может, и человеком станет.
Заложенные много веков назад основы воспитания в православной церкви не претерпели значительных или кардинальных изменений, а длительная изоляция от общества и образовавшаяся брешь в преемственности поколений также сказались на внутреннем мире этого учреждения. Громкий лозунг " кадры решают все" представлялся как нельзя актуальным, даже болезненным. Приходилось принимать в свои ряды часто людей случайных, вынужденных, скорее, в силу обстоятельств, а не внутреннего убеждения, находить себе здесь прибежище, вероятно, последнее из возможных на этой планете.
Казалось, канувший в века забытый и непонятный язык продолжал существовать, дожидаясь своего часа, чтобы однажды вновь напомнить о себе, пусть робкой попыткой, но выступить против чужого, а, значит, временного, обреченного в конечном итоге на поражение проникновения иноземного вторжения. Заимствованные и насильно внедренные слова искажали не только форму, но и содержание, коварно и незаметно разрушая разум, нанося не менее больший ущерб нации, чем сами вожди, окончательно запутавшиеся в создании новой религии и пытавшиеся постыдно скрыть свои истинные намерения в мерзком слове "идеология".
Как ни покажется странным, но обретение себя происходит в наиболее тяжелые годы, в очередной раз заставляя задуматься над смыслом тех испытаний, что уготованы каждому.
Отец Сергей только стал приближаться к понятию о своем призвании, так как предложенный ему путь не являлся добровольным, а стало быть, осознанным выбором. Это было скорее жертвоприношение, пускай бескровное, но слепое и импульсивное.
И если покрытое тайной воскресение произошло, значит нет смысла сопротивляться - начинается новая жизнь, которой ты не вправе распоряжаться, а именно так и обстояло делом с молодым батюшкой.
Что может неискушенный в мирских делах юный священник донести до исковерканной души, открывающей свои врата на мгновение в отчаянной попытке смыть потоки грязи, что захлестнули ее? Что может вчерашний абитуриент предложить тяжело больному, испытавшему разочарование и потерявшему слабую надежду на выздоровление? Чему может научить курицу яйцо? Но где, скажите, нашлось бы место для добродетели, если бы нам не причинили зло? Откуда взялось терпение и мужество перенести обиду и несправедливость? Откуда и зачем, казалось, похороненные и забытые вылезли в несметном количестве нищие и убогие? Чьи грехи очистить, кого наказать или предупредить? - Показать твою немощь, их мерзость и лицемерие? Или все же несовершенство человека и его нужду? В сотый раз напомнить, как пагубно богатство, а чувственное удовольствие разрушительно и поверхностно? Если мир и спит, пребывая в дреме и греховном сне, так будить его будут войнами, пожарами, сокрушительными бурями, наводнениями, землетрясениями и эпидемиями. Что за наказание и непреходящая закономерность, лишающая главного - спокойной жизни, в которой и рисуется счастье?
Встающие еще робко вопросы, которые уже через несколько десятилетий буквально обрушатся на пребывающих в забвении и ложной уверенности в своем будущем граждан, волновали Отца Сергея. За внешне спокойной жизнью ему уже представлялся вал несчастий и бед, коварно затаившийся, как темные грузовые тучи, а сверкающее светило лишь добавляло ложной уверенности.
Однако в отличие от других, более старших чиновников от религии, выполняющих свои обязанности по привычке и без должного огонька, новоиспеченный батюшка был все же критически настроен, что в определенной степени свойственно всем молодым натурам. Не ставя под сомнения основополагающие принципы и каноны древнего учения, он пытался предпринять их новую трактовку, но с публичными заявлениями не выступал. Нет, это не был некий компромисс, учитывающий последние и уже признанные открытия, отрицать которые представлялось наивно, хотя и здесь случались ошибки. Понятие божества воспринималось, как некий вселенный разум, доступность которого, вероятно, можно, сравнить с солнцем, что освещает в равной степени всех и всегда в курсе происходящего внизу. Такое сравнение казалось наиболее уместным и понятным, не требующим излишних усилий и богатого воображения. Другим важным обстоятельством, что вносило уверенность, несомненно, был тот факт, что Отец Сергий чувствовал Его. Как всякий личный опыт, неподвластный пересказу он был основным достоянием и... тайной. В редкие моменты сомнений, что возникали у Отца Сергея, вновь и вновь приходило откровение, заставляя пережить сильное эмоциональное потрясение, тут же приобретавшего форму покаяния и стыда за свою временную слабость и неверие.
Разговор с молодым журналистом сильно взволновал священника, более того, показался ему богохульством, дерзким выпадом, еще одной провокацией. Любой другой на его месте молча повернулся бы и ушел, выразив таким образом глубочайшее презрение. Но сделал бы это любой мирянин, не только не владеющий собой, но бросающий вызов заповедям, что составляют фундамент, являясь основой всех начал.
На сложный вопрос можно ответить, если до конца понять сам вопрос. Что в действительности скрыто за словесной мишурой, и как это часто бывает, пытливый ум не спешит, тщательно разбираясь и анализируя.
Эдик выдохся, то есть однажды, получив накануне письмо, сел писать ответ Паше и вдруг ощутил какую-то пустоту. Словно его выпотрошили как утку (можно было сказать и как курицу, но звучит хуже, а потом почему утка или гусь? Кто вообще пережил близкое состояние? Но не будем отвлекаться). Итак, сидит парень и решает, как ему поступить на сей раз. Честно написать и признаться, что никакая он не Татьяна, а самый обыкновенный представитель мужского пола, который неожиданного для себя решил поддержать своего товарища в трудные времена. А тот уже букет подарил, завтра того и гляди, фотокарточку попросит, а затем и предложение сделает. Нет, это сейчас звучит обыденно, а в Англии в парламенте, чтобы перехватить утерянную пальму первенства, внесли на рассмотрение законопроект о заключении однополых браков. И вне сомнений утвердят. Но в те времена, что имеют отношение к нашим событиям, это представлялось, ну, скажем, как желание вступить в брак с козой.
Недаром мудрые люди утверждают: любовь слепа. Эдик уже представил, какой непоправимый ущерб нанес Паше. Вдруг бедняга рисует в своем воображении смелые картинки, а по ночам шепчет ставшее близким и дорогим имя, обнимая подушку! Но чтобы ввести в заблуждение человека, пускай не зрелого, но и не ребенка, нужно быть или круглым идиотом, или обладать незаурядным мастерством, литературным талантом, если хотите.
Однако окончательного решения Эдик так и не принял, молча собрался и отправился в кино, благо здание находилось рядом, и через двор весь путь занимал минут пять.
Вообще-то первоначально это был просто зал, часто пустующий и невостребованный, и в определенный момент родилась задумка: а почему не организовать здесь кинозал? И получился уютный небольшой кинотеатр, о существовании которого, возможно, знали не многие. Никакой рекламы в газетах, лишь скромное объявление в холле такой же небольшой гостиницы, примыкающей к нему. И что самое приятное - фильмы, что появлялись на экране два раза в неделю, казалось, отбирались рукой искушенного критика, без всяких сомнений знающего толк в кинематографе.
Эдик, как всегда, подошел за несколько минут до начала сеанса, купил за пятьдесят копеек в окошке билет, поздоровавшись с женщиной, и приготовился выслушать краткую аннотацию фильма. Обычно вариантов предлагалось немного: " любопытно", " стоит посмотреть", или " не помешает для развития эрудиции". На сей раз из уст не прозвучало ничего, создавая дополнительную интригу. Как и полагалось, перед демонстрацией художественной ленты показали журнал о тех событиях, что произошли в нашей стране накануне. Всем знакомый руководитель гостеприимно принял еще одного, но совсем незнакомого сына трудового народа из страны со сложным и даже смешным названием. Кажется, из Африки. Решив влиться в братскую семью, подающий надежды молодой лидер проникся идеями светлого будущего и организовал национально-освободительное движение, которое, впрочем, не всем в его стране пришлось по вкусу. Нашлись силы, не желающие шагать в светлое и счастливое будущее, поэтому в " деловой и рабочей обстановке" обсуждались вопросы предоставления военной и экономической помощи. Несмотря на различия в росте и в возрасте, мужчины долго целовались, в то время как собравшиеся с обеих сторон коллеги долго и задушевно аплодировали. Следующий репортаж посвящался трудовым будням: такой же черный, как показанный ранее сын, но уже нашего народа, отказался вылезать из шахты до тех пор, пока не добудет рекордное количество угля. Явно обессиленный, но счастливый он заверил, что пошел на рекорд осознанно, решив преподнести подарок к очередному съезду партии. Затем зрителям показали другие достижения не только в смежных отраслях народного хозяйства, но и в науке, где также намечался прорыв. Какие-то серьезные люди в белых халатах, очевидно, ученые по очереди глядели в большую трубу, иногда кивали головой и благодарили за оказанную заботу "горячо любимого" вождя, без которого, вероятно, им глядеть в трубу не разрешили, или они не туда глянули и ничего бы не увидели, и мир остался без открытия, которое так потрясло все передовые слои населения, и не только у нас, но и за рубежом. А в завершении журнала, чтобы страна спала спокойно, продемонстрировали нашу мощь. Кроме военной выправки, не поддающейся никакому сомнению, солдаты были не лишены и богатого духовного начала, посвящая свободное от боевой и политической подготовки время, литературе и участвуя в конкурсах песни и танца. В качестве примера один воин прочитал волнующие стихи и передал привет своей девушке, терпеливо ожидавшей его возвращения. Он так и сказал: Таня, я скоро вернусь. После этих слов Эдик вздрогнул, однако журнал закончился, и воин пропал.
- Какая Таня! - неожиданно для себя заорал он.
Общество с течением времени, безусловно, изменяется, однако всегда болезненно относится к проявлениям чужих чувств в публичном месте, поэтому парню сразу сделали несколько замечаний, приняв его за невоспитанного, а, возможно, не совсем трезвого гражданина. Ваше право не соглашаться, но, действительно, происходят странные и необъяснимые, а порой просто вселяющие ужас события, когда тебя навязчиво преследуют и не дают покоя мысли. Эдик не помнил случая, чтобы он не сдержал своих эмоций, и через пару минут успокоился, то есть взял себя в руки, но еще через одну минуту вновь заорал и значительно громче.
- Какая Таня!!!
Хотя произнесенная фраза воспринималась окружающими, скорее, как вопрос, в действительности она была простой реакцией на название фильма, появившегося на темном экране. Вы уже сообразили? Правильно, на зрителей зловеще глянули четыре буквы - Таня!
В тот субботний и относительно теплый вечер немногочисленные прохожие могли наблюдать картину, которая обращала на себя внимание тем, что молодой человек, явно возбужденный и чем-то взволнованный двигался по не совсем прямой траектории, иногда останавливаясь, жестикулируя и мотая головой, словно говорил с невидимым собеседником. Время от времени он хлопал себя по коленкам и громко кричал: Где я тебе возьму Таню!
Конечно, возможно случайное совпадение, тем более что Эдик не был до конца уверенным в том, что мелькнувший на экране воин оказался Пашей, да и женское имя, ставшее поводом для некоторого душевного потрясения, достаточно широко распространено на Руси, и все же. Есть такая древняя китайская пытка, когда капля за каплей через одинаковые интервалы на голову опускаются крохотные частички влаги, превращаясь уже через час в разрушающие и чудовищные удары, не уступающие по своей силе молоту. Вот и для бедного парня это походило на такую же пытку, правда, неизвестно кем задуманную.
Вернувшись домой, так и не посмотрев фильма, за который он выложил пусть и небольшие, но все же деньги, Эдик своим видом напугал Марию Сергеевну. Складывалось впечатление, что юноша в буквальном смысле одержим какими-то бесами. Эти мерзкие твари, сохранившиеся, как утверждали многие, только на страницах классиков русской литературы, неожиданно проснулись и принялись за свое губительное дело. Долгий сон придал им, вероятно, не только энергии, но и агрессии. Эдик страшно возбудился, и его раздражало все подряд, включая самого себя. Случайно глянув на себя в зеркало, он схватил стоящую на столике помаду матери и начал обводить свое отражение, а когда портрет был почти готов, дико рассмеялся и дорисовал себе сначала косички, а затем и бантики. Мария Сергеевна стояла в дверях и дрожала.
- Мне кажется, похож, - заметил Эдик, а может быть, один из бесов, пребывающих в нем.
- На кого? - набравшись храбрости, поинтересовалась Мария Сергеевна.
- На Таню.
- Таню? Какую Таню?
Тут Эдик взвыл, мелко затрясся, крутанулся вокруг своей оси и, потупив глазки, примерно как это сейчас делают многие телеведущие, прежде чем попрощаться со зрителями, произнес томным женским голосом.
- Мне никто не звонил?
Мария Сергеевна охнула и сползла на пол.
По идее, чтобы заинтриговать читателя, на этом месте положена пауза и переход к другим героям. Неважно каким, можно к товарищу Шлямбуху, Олегу Витальевичу, Паше Волнухину или взять и ввести новый персонаж. Мы так и поступим. Хотя откроем и другой секрет. У автора также могут возникнуть непредвиденные трудности. Супруга, к примеру, придет, а две женщины, как известно, вместе плохо уживаются, вот и вторая, ту, что часто называют Музой, гордо подняв голову и расправив крылья, тотчас вылетит в окно.
Мужчина выглядел внушительно. Есть такая порода людей, которые к расцвету своей жизни набирают не только вес, но и габариты. Они начинают расти не вверх, а вширь, принимая незаметно для себя форму геометрической фигуры, близкой к квадрату. В народе, который несмотря на вульгарность, а иногда и откровенную грубость всегда достаточно точно находит верное слово, о таких еще говорят "шкаф". И что самое интересное, всем сразу становиться понятно! На что иной автор тратит бесчисленное количество литературных приемов, пыхтит, потеет, нервничает, но до конца так и остается неудовлетворенным в своей попытке передать задуманный образ. А тут одно слово, и все встает на свои места. Да, мужчина был объемный и большой, но двигался на удивление легко. Уточним: двигались одни руки. Сначала левая, а затем правая, они медленно и красиво поднимались до уровня носа, зависали там на мгновение и также поэтично опускались вниз. Когда руки находились впереди, их хозяин закрывал глаза. Обратите внимание! Зачем, спрашивается, нужно закрывать глаза? Создатель, затевая свое главное творение, и тот не догадывался, что получившийся экземпляр найдет, казалось бы, простым вещам странное применение. Так вот, мужчина не собирался спать, но именно с закрытыми глазами и выставленными вперед руками производил сильнейшее впечатление на окружающих. Многие даже плакали, и почти все переживали загадочное внутреннее состояние. Забыли сказать: еще мужчина постоянно держал открытым рот. Он вообще не закрывался. Попробуйте подержать его в таком же положении минуту, чувствуете, что происходит? А тут какая минута? - Все пять, а, может, и шесть! Но мужчина не только держал открытым рот, - он держал ноту! Это вам не сумка в руках, вмиг сведет мышцы спины, и выступит испарина на лбу. Шла опера, а, может, оперетта. Нет, все же опера, более серьезное направление в музыкальном искусстве, требующее и более серьезного подхода. И наступало чудо. В огромном теле, заполненным борщами, шницелем, отбивными котлетами, отварной рыбой, креветками, салатами и еще неизвестно чем, но, несомненно, вкусным, проснулось крохотное создание. Прокладывая себе путь через отмеченные преграды, оно все же вырвалось наружу, и, взлетев вверх, начало парить, оглядываясь по сторонам. А затем уже через мгновение, увеличившись в размерах, опустилось на присутствующих и проникло в них. Хотя признаем, проникнуть во всех не удалось.
Эдик появился внезапно. Тихо ступая, подошел к Марии Сергеевне, слегка наклонил голову и заглянул ей в глаза.
- Сделать потише?
Мария Сергеевна насторожено глянула на сына.
- Я все же убавлю звук.
- Он мне не мешает.
- Как скажешь, - Эдик присел рядом и перевел взгляд на экран телевизора, где мужчина, вероятно, услышав парня, закрыл свой рот. Возникшая пауза держалась недолго: сначала ее нарушили, собравшиеся в далеком зале зрители, а потом и сам Эдик.
- Давление упало.
- Давление?
- Хорошо, я оказался рядом, - подсказал юноша.
- А откуда ты знаешь, что оно упало? - произнесла Мария Сергеевна и только тут поняла, что лежит на диване, заботливо укрытая пледом.
- Бегал к соседке.
- Ирине?
- Да.
Оба помолчали, наблюдая, как артист принялся кланяться, вернее, в благодарность терпеливым слушателям двигалась его большая голова.
- Я над ней все подшучивала, - вдруг вспомнила Мария Сергеевна.
- Как это?
- Она мне все время предлагала померить давление. Как встретит, так сначала про погоду сообщит, а потом скажет: давайте я вам давление померю, у меня прибор есть.
- Так она врач.
- Медсестра на пенсии.
- Все равно врач, глянула на тебя, а через пять минут говорит: ничего страшного, не волнуйся, это перепады давления.
- А как ты?
- Я? - не понял Эдик, - испугался, конечно,...
- Ужинал?
- Какой ужин, ты что!
- Сейчас ужинать пойдем, мне уже лучше.
- Ты уверена? Я все могу приготовить сам.
- Да ты даже не знаешь, где что лежит, - и она медленно опустила ноги.
- Может, все же полежишь еще? - сделал робкую попытку возразить Эдик.
- Нет, нет, мне и в самом деле лучше, это же давление, скакнуло и прошло.
Мария Сергеевна поднялась с дивана, еще раз глянула на экран, где продолжал кланяться артист, и прошла на кухню. С замиранием сердца повернула голову и облегченно вздохнула: зеркало в прихожей сверкало безупречной чистотой, а тюбик помады стоял на своем привычном месте.
Странные существа эти женщины. Сначала они долго и пытливо выбирают достойный для себя объект, затем, если этот объект соответствует только им одним известным критериям, приступают к его обработке, и будьте уверены, своего в конечном итоге добьются. Получив все, что требовалось, еще какое время благосклонно к нему относятся, по той простой причине, что считают его такой же личной собственностью, как, например сумочка, но не более того. И в один прекрасный момент, вдруг осознают, что он их утомляет, раздражает или просто надоел, как старые тапочки. Еще некоторое время размышляют: выбросить или отдать кому-либо.
Мария Сергеевна со своим объектом распрощалась много лет назад. Произошло данное событие вполне безболезненно с обеих сторон, так как по ее мнению отец Эдика ничему не мог научить сына, а, скорее, наоборот. Кажется, его звали Толик. Бестолковый и совершенно неприспособленный к жизни, постоянно летающий в облаках, хотя симпатичный. Все они в молодости симпатичные, когда не нужно заботиться о хлебе насущном. Но потом, что он есть, что его нет. Мария Сергеевна выбрала второе, но так как она все же была женщина воспитанная, то собрала вещи Толика и подсказала навестить маму, то есть свекровь.
- Что ты за сын такой? Когда последний раз мать видел?
Толик задумался.
- Вот видишь!
Кроме старого чемодана Толик в тот момент ничего перед собой не наблюдал.
- А как же Эдик?
- Можно подумать, ты часто о нем вспоминаешь!
- Значит, к маме?
- Конечно, к маме, навести старушку, сделай приятное,...- она хотела добавить и ей и мне, но промолчала, решив пожалеть мужа.
- Можно, я книжку возьму, - спросил Толик, - еще до конца не прочитал.
- Возьми, хорошая книжка.
Книжка называлась " Как раскрыть свой талант и добиться успеха в жизни", автор - удивительный человек, несомненно, преуспел: тираж был сумасшедшим, как впрочем, и цена.
- Я тебе позвоню, как приеду, - заверил уже бывший супруг, так как Мария Сергеевна относилась к подобным вещам без всяких формальностей, считая недостойным тратить время на всякие юридические тонкости.
- Береги деньги, я сама тебе позвоню, и передай своей маме привет.
Толик взял мудрую книгу, попутно запихал в рот холодную котлету, уверенный в том, что целовать жену не придется, и попросил напоследок посидеть перед дорожкой. Зная, что супруг страшно щепетилен и верит в приметы, женщина любезно принесла в прихожую стул и дождалась положенного в таких случаях времени.
Вы думаете, у Марии Сергеевны был кто-то еще? Никого у нее не было! Ни до, ни после. Поэтому тезис о странных женщинах актуален вдвойне. Мария Сергеевна совсем не походила на других, тех, что в компании со своей уже на выданье дочуркой носят более короткую юбку, и ей она идет! Молодой жених, пришедший знакомиться с родителями невесты, вдруг понимает, что новая мама волнует его значительно больше. А сама мама уже через пять минут знает, как облупленного, будущего тестя, и невзначай положив ему на коленку ласковую руку, заставляет того не только краснеть, но и потеть. Мария Сергеевна никогда не была сучкой, не считая дикую влюбленность в известного французского киноартиста, которому с удовольствием отдалась бы и тогда, когда увидела его впервые, много лет назад, являясь ученицей восьмого класса, и сейчас. Однако здесь все же, вероятно, сила искусства, а уже потом первородный грех и низменные, плотские желания. Увы, а, может, к счастью женщина была лишены тех качеств, что заложил на многие поколения вперед хитрющий гад, подсказавший, что яблочко созрело. Замуж она вышла, руководствуясь, скорее, бытующим в обществе принципом о здоровой семье, или проще говоря, чтобы не чувствовать себя обделенной. Так, чтобы в разговоре с подругами могла бросить: а мой-то вчера, знаете, что выкинул? Это подсознательное стремление не отстать, быть такой же как другие, и явилось основной причиной вступления в брак. Из всех возможный претендентов на тот момент самым достойным оказался Толик, да и требований, если честно говорить, предъявлялось немного. Одно время ей доставляло огромное удовольствие перехватить завистливый взгляд подруг, внутренне осознавая, что сидящий рядом объект мужского пола является ее частной собственностью. И как любой обладатель, она управляла этой собственностью до тех пор, пока не решила от нее избавиться. Вы думаете, Толик разрешал себе что-либо, позволяющее поставить под сомнение его нравственные или отцовские качества? - Ничего подобного! Обыкновенный среднестатистический муж, без каких-то изъянов и недостатков. Может, зарабатывал недостаточно, в смысле меньше, чем приносила домой Мария Сергеевна, но он и не требовал ничего. Не ругался, не курил, на футбол не ходил, к спиртному равнодушен: предложат - выпьет, не предложат - переживет. Ни рыба, ни мясо? - Повторим: среднестатистический мужчина.
Поэтому можно сказать, что Эдик вырос без отца. Когда он иногда спрашивал о нем, Мария Сергеевна честно отвечала: уехал к маме.
- У него тоже есть мама?
- А как же. У тебя есть мама?
- Есть.
- Вот и у него тоже, и он к ней уехал.
Звучало объяснение убедительно и вполне логично, поэтому Эдик стал задавать вопрос все реже и реже. Толик же был послушным мужчиной и первым не звонил, вероятно, надеясь, когда это сделает Мария Сергеевна, а последняя также умела считать деньги, тем более что развод, как вы помните, не предполагал каких-либо индульгенций и компенсаций.
Назвать Марию Сергеевну стервой язык не поворачивается. Ну, выпроводила мужика, она не первая и не последняя, а потом каждая семья - это такая головоломка для окружающих, она и для самих участников головоломка, поэтому данное обстоятельство воспримем как простой факт.
Позади осталось полжизни, и неожиданно перед женщиной встал совсем другой вопрос. С одной стороны, Мария Сергеевна желала сыну счастья, с другой - не верила мужикам, а где-то в глубине души их ненавидела, но принимала как вынужденное и неизбежное зло, вроде, дождя, холода и темноты, которых так же не любила. К женщинам относилась значительно лучше, но к ним питала недоверие, особенно к тем, кто утверждал, что счастлив в браке. Однажды на работе, когда возник легкий диспут на данную тему, естественно, без мужчин, бросила буквально пару фраз, которые потрясли сторонников "здоровой советской семьи". Мария Сергеевна и сама потом удивилась, насколько точно прозвучало сделанное ей замечание.
Известно всем, что в силу неписаных законов руководителем любого трудового коллектива должен обязательно быть мужчина. Случаются исключения, но оставим эти редкие случаи в стороне, также как и явление уже набиравшее силу в те давние времена в странах западной Европы, тем более что существующее тогда противостояние исключало какие-либо заимствования из среды явно чужой, а стало быть, враждебной.
Обсуждение нового начальника, безусловно, не закончилось его представлением в кабинете сотрудникам, большую часть которых составляли женщины, включая Марию Сергеевну. После краткой биографии уполномоченный товарищ из горкома выразил уверенность в том, что под началом опытного и заслуженного, но вместе с тем скромного и требовательного руководителя все они подтвердят оказанное им высокое доверие и добьются высоких показателей. Товарищ на своих выступлениях уже не только "съел собаку", но, вероятно, и всех ее щенков, и мог говорить без запинки и бумажки минут пятнадцать в любом коллективе. Главное, что его беспокоило - удержать в памяти новую фамилию и не перепутать местами. Что именно? - Имя и отчество, а в остальном речь скользила, вызывая уважение и внушая трепетное волнение у тех, кто слушал ее впервые. Сам товарищ произнес ее несметное количество раз, так как специализировался в данной конкретной области, хотя часто его появление с очередным назначенцем в очередном коллективе истолковывалось неверно. Бывало, народ путался и принимал его за своего нового начальника, оказывая куда больше внимания и почтения, чем следовало.
- Прошу любить и жаловать, - такими, несколько странными, но, безусловно, всем знакомыми словами закончил свое выступление товарищ. Затем подарил присутствующим улыбку (смелый и нестандартный прием, почему-то забытый в период построения социализма) и попросил занять свои рабочие места.
Занять места можно, тем более что об этом поступило указание сверху, но вот в голову залезть, извините - подвиньтесь. Тут уж сами решим.
- А что, очень даже ничего, - первой нарушила рабочую обстановку коллега Марии Сергеевны - привлекательная, как она сама считала, высокая, с модной тогда прической в виде плетеной буханки, дама.
- Ничего, это как? - решила уточнить другая дама с точно такой же прической, и, может быть, выполненной в той же парикмахерской и за ту же цену. Добавим: одним и тем же мастером.
- Милочка, - начала первая дама. Чтобы не запутаться и легче вести диалог, так их и обозначим: дама под номером один и дама под номером два. Кроме роста, отличить их было практически невозможно, а когда обе опустились на стулья, исчез и этот признак.
- Милочка, - данное обращение означало некоторое скрытое превосходство, которое, впрочем, читалось только в интонации, - мне нравятся мужчины, но только те, что за собой следят.
- Они точно за собой следят.
- Умные глаза, вы согласны? - хотя признаем, подразумевалось совсем иное, например, как он на меня зыркнул, словно платье сорвал.
- Взгляд, безусловно, глубокий, - то есть и ко мне в декольте залез и просидел там минут пять. И решив проверить на всякий случай, насколько это было удобно новому руководителю, поправила свой бюст.
У дамы под номером два также имелся бюст, но, по ее мнению, все очарование у нее концентрировалось в другом месте. Она это точно знала, хотя и не видела, так как смотреть, к сожалению, можно только вперед, а ходить задом наперед дама, увы, не умела.
- И голос у него приятный, и не низкий и не высокий.
- А как он делает паузу! Мария Сергеевна, а вы что молчите?
Мария Сергеевна просто слушала, не так чтобы внимательно, а тут решила поддержать разговор.
- Согласна, девочки, обыкновенный бабник.
Девочки, то есть дамы, переглянулись, и хотя разговор носил иной характер, поразились точному замечанию.
- Вы так считаете? - продолжила дама под номером один.
- А разве вы об этом не сказали?
- Мы говорили совсем о другом.
Новый руководитель во время представления никуда к Марии Сергеевне не залезал, ничего не срывал и только один раз глянул на нее. Обратили на данное обстоятельство и другие женщины, поэтому брошенные слова о возможной его принадлежности к особенной категории мужчин были истолкованы неверно. Обе дамы мысленно пришли к одному и тому же заключению: не получив положенного внимания, Мария Сергеевна просто обиделась и поэтому высказалась в довольно резкой форме. А как еще объяснить странные слова? Чтобы сделать столь категоричное заключение, необходимо располагать хоть каким-либо доказательствами.
- Вы его знали прежде? - решила уточнить дама под номером два.
- Первый раз вижу.
- Первый раз?
- Да, сегодня увидела первый раз, - подтвердила Мария Сергеевна.
- И он вам сразу не понравился?
- Я его не знаю, и поэтому об этом говорить рано.
- А как же бабник?
- Простите, но я только сделала вывод, опять же с ваших слов.
Обе дамы вновь переглянулись.
- Мария Сергеевна, - незаметно высунувшая из открывшейся двери голова нового начальника прервала, несомненно, интересный разговор, - зайдите, пожалуйста, ко мне.
- Минутку, Григорий Ильич.
Да, назначенный на должность главного редактора славной газеты "Путь Ильича" был тот самый товарищ Шлямбух, что прозвучит, возможно, несколько неожиданно. Хотя, если тщательно разобраться в данном вопросе и подойти к нему без всяких предрассудков, ничего удивительного в этом нет. Где еще можно устроиться на работу в провинциальном городке, имея филологическое образование? Мария Сергеевна проработала в редакции много лет, прежде чем туда назначили Григория Ильича, проработала добросовестно, не имея ни одного взыскания, выговора и тем более замечания. А то, что Григорий Ильич решил вызвать к себе ее первой, на то, вероятно, имелись свои, вполне веские основания.
Мария Сергеевна встала, поправила платье, как это делают автоматически миллионы женщин во всем мире и, не глянув на себя в зеркало, что представляется исключением из правил и составляет, очевидно, тот самый единственный процент на тот же самый миллион, прошла в кабинет.
Пожалуй, на этом месте можно было бы поставить точку. Но, все же добавим, что в своем, пускай скороспелом, выводе, Мария Сергеевна оказалась близка к истине. Григорий Ильич любил женщин, хотя и не был бабником! Невозможно? Попробуем объясниться.
Григорий Ильич легче находил общий язык с женщинами. Во-вторых, ему приятно было говорить с каждой из них. Все они без исключения вызывали у него большой интерес. Почему? Возможно, потому, что были настолько разными и неповторимыми, что перечеркивали уже устоявшийся стереотип поведения и... волновали. И хотя он научился владеть собой, подавляя всякий раз проснувшиеся в глубине угольки, этот скрытый интерес выдавал себя блеском глаз, что непроизвольно отметили обе дамы.
В каких бы грехах не обвиняли эпоху развитого социализма, однако лицемерия в те времена было все же значительно меньше. Хотя и тогда поставленная на службу правящей элите пресса либо нагло врала, либо вообще молчала в тряпочку. Но как далеко ей сейчас до постигших высочайшего мастерства тружеников пера, неустанно повторяющих, словно желая забить в голову, как гвоздь в доску, мысль о той заботе и внимании, каким окружено наше общество со стороны руководства. Вероятно, исповедуют старый и проверенный принцип: если повторить тысячу раз, что ты дурак, то в конечном итоге ты им и станешь.
Мария Сергеевна обладала прекрасным чувством языка, но только письменного. Как не покажется забавным, но существующие различия с устной формой столь значительны, что порой вызывают затруднения у тех, кто по тем или иным причинам не испытывал необходимости, пусть однажды, составить более- менее серьезный документ. Тут как раз и подстерегает опасность: оказывается, что все имеющиеся в активе слова либо не подходят, либо их просто нет! А если принимать в расчет желание выразить хоть какую-либо индивидуальность, что заложена в каждом, наступают совсем тяжелые времена.
За многие годы работы в редакции к ней пришло удивительное открытие, которое заключалось в том, что Мария Сергеевна научилась разбираться в людях, прежде всего, опираясь не на внешние данные, а на то, как человек излагал свои мысли. Каким-то подсознательным, возможно, дьявольским и необъяснимым чутьем угадывала скрытые, а иногда замаскированные качества и черты характера. Более того, сама приобрела опыт или мастерство составлять статьи, являющиеся точной копией уже известных сотрудников. Нет, не пародией, а именно копией - дар, безусловно, свидетельствующий о незаурядной личности. Еще большей заслугой представлялось умение красиво и трогательно написать статью, скажем, ни о чем. То есть ты читаешь, и мысль скользит, и рождаются эмоции, а как только уткнулся в точку, так вдруг осознаешь, что ничего не понял! Вероятно, это можно было объяснить тем обстоятельством, что бедной женщине часто приходилось сначала править статьи, а потом по заданию руководства готовить самой какие-то пустые, лишенные жизненной энергии обращения, призывы и прочий бред, спускаемый сверху. В таких случаях все усердие и талант передаются работе с языком, который в конечном итоге, чувствуя к себе такое трепетное отношение, вознаграждает старицей, и наступает момент, когда открываются заложенные в нем тайны, поражая даже неискушенных читателей.
- Мария Сергеевна, - новый руководитель испытывающее глянул на нее, как только женщина присела напротив, - у меня вам большая просьба.
Какая может быть просьба у начальника? Он и поставлен с одной единственной целью - отдавать распоряжения и следить за их исполнением, а тут просьба. Игра слов или новый прием?
- Скажу откровенно: это важно и для меня и для читателя. Пришел новый человек, и хотелось, чтобы об этом узнали не только по новой фамилии редактора, что появится в "подвальчике".
Мария Сергеевна слушала.
- Конечно, мы внесем изменения, сделаем газету ярче и привлекательней, но хотелось, чтобы и содержание тоже изменилось. Не радикально, так как газета у нас общественно-политическая, но все же. Как вы думаете?
Мария Сергеевна молчала.
- Почему я прошу именно вас? Дело в том, что я и раньше обращал внимание на ваши статьи. Написаны хорошим и добротным языком. Именно то, что нужно, а если еще и материал достойный, читатель будет всегда с трепетом ожидать появления свежего номера. Вопрос требует времени, я не тороплю, и хотя титульный лист, как прежде, будет посвящен официальной информации, как вы знаете, - тут Григорий Ильич сделал паузу, что поразила даму под номером два, - многие начинают знакомство с газетой совсем с другой стороны, и запретить им это делать никто не вправе. Вы согласны?
Мария Сергеевна уже была готова поддержать нового начальника, однако продолжала молчать, внутренне чувствуя, что момент еще не созрел.
- Поэтому достоинство любой газеты и заключается в том, что читать ее всегда можно по-разному. И так, - Григорий Ильич наглядно показал как, - и вот этак.
Говорят, первое впечатление наиболее точно передает внутреннее отношение к объекту внимания. На него еще не успели наложить отпечаток другие, появляющиеся впоследствии, часто ложные, восприятия. Каким бы уверенным в себе не был новый руководитель, необходимо найти сотрудников, на которых можно опереться в первые дни на новой должности. Мария Сергеевна несколько удивилась этому выбору, так как являлась рядовым работником, скорее, исполнителем, а прозвучавшее предложение выглядело действительно неожиданным.
- И никакой он не бабник, - сказала она себе, но это уже было второе впечатление, подкрепленное тем, что из уст Григория Ильича не вылетело ни одной ненужной фразы, что магическом образом порой действует на женщин и называемой комплиментом. Данное заключение подтвердил и другой факт - отсутствие какого-либо нездорового блеска в глазах нового шефа, заботливо спрятанных за линзами очков в скромной оправе.
- Возможно, я ошиблась, - уже вслух произнесла она, возвращаясь из кабинета под вопросительные взоры указанных дам.
- С кем не бывает, - облегченно вздохнула одна из них, приняв вызов к руководству, как обычное недоразумение, случающееся в работе.
- Надеюсь, хоть голос-то не повышал, - решила выразить таким образом свое
сочувствие другая.
- Нет, просто сделал паузу длинней, чем обычно, - ответила Мария Сергеевна и улыбнулась впервые за долгие годы пребывания на службе.
Олег Витальевич продолжал ломать голову над вопросом и неожиданно сделал открытие, что вторгается совсем на другую территорию. Не ту, что была обозначена на карте города, а иную, о существовании которой недавно прочитал в случайно обнаруженной дома книжке.
По роду своей деятельности он уже давно научился задавать вопросы, так или иначе позволяющие продвинуться в своем поиске. У него даже имелась определенная схема, что позволяла найти недостающие частицы событий, приводившие в конечном итоге к успеху в целом. И в этой схеме всегда имелось направление, куда и следовало двигаться, пускай вначале медленно шаг за шагом, а затем все уверенней и быстрей.
Последний случай ставил под сомнение испытанную прежде методику, хотя многое укладывалось в уже привычные рамки расследования. Однако, как в пасьянсе с потерей одной карты рушится в целом задуманная комбинация, так и здесь Олег Витальевич чувствовал потерю какого-то звена. Погруженный в мысли, стал немного рассеянным, особенно дома, задавая иногда вопросы неуместные и даже странные. Вскакивал в самый неожиданный момент, бежал и делал какие-то записи, затем возвращался еще более озадаченный. На сказанную супругой фразу часто отвечал не впопад, либо вообще не отвечал, а однажды поймал себя мысли, что не знает, зачем пришел на кухню! Если пришел, - рассуждал он, - значит, была какая-то причина. Ужинать, вроде, ужинали час назад. Чай пить - так еще рано. И тупо уставился в окно на пейзаж, что видел сотни раз. Обыденная уличная жизнь с ее невыразительной суетой и монотонностью. Вот мужик шагает, а ему на встречу другой. Если не глянул бы в окно, то и не знал о существовании обоих. А они не ведают, что сейчас в этот момент за ними кто-то наблюдает. И точно также за ним, может быть, кто-то наблюдает, когда он шагает на работу. А вот женщина. Молодая. Фигурка ничего, как и все остальное. А как задом крутит! Спрашивается, для кого она так старается? Вокруг же ни души! Все равно крутит! И вдруг Олега Витальевича долбануло. Именно долбануло, а не осенило, озарило, глаза открыло.
- Е-мое! - вымолвил он, - кажется, я начинаю что-то понимать.
Следующий рабочий день начался с поисков. Олег Витальевич сначала зашел в отдел кадров. В любом заведении это своеобразный архив, где сосредотачивается много полезной, но вместе с тем и секретной информации. Поэтому еще в те времена на двери имелся кодовый замок, подчеркивающий особую значимость данного помещения. А лица, его возглавляющие, часто несут в своем облике также особое превосходство, что-то вроде врача, знающего все о твоих анализах, и насколько они хороши. Кадровик - обыкновенный чиновник, толстый, холеный, гоняющий чаи раз по десять на дню, хотел что-то возразить, а, может, в очередной раз поставить чайник, однако терпеливо выслушал Олега Витальевича, как только узнал, что " добро" получено на самом верху.
Безусловно, следователь знал почти всех сотрудников не хуже, чем начальник отдела кадров, однако решил подстраховаться и не полагаться на одну лишь память. Еще ему хотелось в лице этого оторванного от настоящей службы коллеги, найти, как это странно не прозвучит, помощника, чтобы сделать верный выбор. Поэтому, когда на столе перед ним образовалась горка личных дел, расстегнул верхнюю пуговицу и только затем заметил.
- Мне хотелось бы узнать и ваше мнение, коллега.
Последнее слово, несомненно, стало определяющим в разговоре, и чиновник тут же достал из стола две свежих булочки и тыкнул в розетку чайник. Подумав еще пару секунд, извлек пачку чая со слоном и коробку конфет.
- Мероприятие, конечно, секретное?
- И на контроле там, - Олег Витальевич поднял палец к верху.
- Я помню, - и неожиданно для самого себя добавил, - слушаю.
Олег Витальевич вкратце объяснил задачу и на какое участие он рассчитывает, коллега с пониманием кивнул.
- Эта не пойдет, - уверенно отметил помощник и убрал с глаз долой одну папку.
- Эта? - в сомнении поднял одну бровь, - вряд ли.
Олег Витальевич с интересом наблюдал за невидимой работой мысли и молча соглашался.
Через десять минут пискнул чайник, и горка картонных дел разделилась на две стопки. Кадровик бегло просмотрел уже отложенные и "забракованные" кандидатуры, затем стал заваривать чай.
- Как булочка?
- Я вообще-то мучное не очень, - заметил Олег Витальевич.
- Какое мучное?
- Они что, с начинкой?
- Все бабы с начинкой, - заверил кадровик и расхохотался.
Олег Витальевич понял, что оплошал и тоже улыбнулся.
- Я думал, вы о пирожках, а вы о женщинах.
- Правильно, она должна быть, как булочка - пухленькая, розовая и аппетитная, так чтобы слюна пошла.
- Главное, - напомнил Олег Витальевич, - привлекательная нужна.
- Все бабы привлекательные, это все не то. Насколько я понял поставленную перед нами задачу, следует найти такую кандидатуру, чтобы сразу и без вопросов.
"Сразу" - это было понятно для Олега Витальевича, но "без вопросов"?
- Чтобы сразу, - повторил он.
- Ну, тогда я считаю, - коллега как-то вожделенно повел лицом, - Лидочка.
- Лидочка?
- Да, младший лейтенант Макеева.
- Это какая?
- Сейчас, - кадровик быстро нашел нужную папку, - тут без вопросов.
На Олега Витальевича глянули темные глаза, хотя на черно- белой фотографии все они темные.
- У нас давно? - задал он не совсем понятный и не только для себя вопрос.
- Хороша, очень даже хороша, - подтвердил коллега и с удовольствием впился зубами в булочку, - и что самое интересное...
Олег Витальевич тоже налили себе чая.
- Лидочку даже форма не портит! Неужели вы ее не замечали?