День начался обыденно - паршиво. Сергей Митрофанович - наш персонаж, и прожил он - многие столь долго не живут. Сергей Митрофанович выжил - всем назло. Имеется термин - специалисты подтвердят - когда человек существует как бы вопреки, когда трудности его закаляют. В противном случае можно и помереть, а тут думаешь - кукиш вам всем, и живет человек дальше.
Сергей Митрофанович как раз из этих, которые "вопреки", которые при встрече отвечают - "не дождетесь". Характер нордический - какие бы ветра и откуда бы они ни дули, Сергей Митрофанович только мужает с каждым днем. Изнутри, конечно, мужает, а внешне - жалкая картина. И росточком значительно ниже стал, и походка - больно смотреть, а сам взгляд - словно его, бедолагу, оскорбили публично и забыли прощения попросить.
Так вот, день начался в миноре - Сергей Митрофанович по утрам радио включает, чтобы, как говорится, шагать в ногу со страной. Куда страна, туда же и он. Минут пять радио послушал и тотчас выключил. Устал, видно, со страной шагать, либо страна куда-то не туда отправилась, либо еще чего - черт знает что, однако радио выключил. И прогноза погоды не дождался - у них там, в редакции микроклимат. Кофе с пирогами пьют и в окно не глядят.
Ну да ладно, обойдемся, - говорит себе Сергей Митрофанович и отправляется по делам. Конец месяца, дел невпроворот, словно вся страна только и ждет, когда конец месяца наступит. Словно все тридцать дней они дурака валяют и вдруг вспоминают, что месяц-то заканчивается. И вот в этот последний день предпринимают отчаянные попытки начать и завершить все, что полагалось сделать. Умные люди - это у которых с головой в порядке - обычно на улицу в этот злосчастный день и носа не кажут. И телефон отключают, а если имеется возможность, уезжают накануне, чтобы чего худого не вышло. Страшно проблематичный день, и звереют все как один, даже те, кто озвереть не может, все, однако, звереют, и никто на себя, любимого, не похож.
Сергей Митрофанович идет по улице - шляпа на голове, руки в карманах, глядит по сторонам и думает - неужели и он озвереет? Хотя, признаем, причин или повода, чтобы потерять над собой контроль, не наблюдается. А наблюдается в целом городская жизнь. Видеть вы эту жизнь видели, поэтому скажем лишь, вокруг как бы весна и природа просыпается. Ну, может, не окончательно, чтобы зелень на деревьях и птахи, однако снега не видать. Мусор и грязь лежат, а снег точно не лежит. Да и календарь - он у Сергея Митрофановича на стенке, как войдешь на кухню, так сразу слева - подсказывает, весна.
Для начала газету купил, однако читать не стал - сунул в карман. Нет большего удовольствия, чем газетку дома развернуть и окунуться в мир событий. Это здесь у нас жизнь замерла, а есть места, где она бурлит и проявляется в своем многообразии. Для Сергея Митрофановича газету купить - уже событие, в магазин зайти - еще одно событие или в сберкассу. Заходит. Накануне все подготовил - бумажки аккуратно заполнил. Подчерк разборчивый, чтобы кассир себя напрасно не утруждал. Фамилия - разборчиво, цифры - тоже. Труда никакого. Стоит Сергей Митрофанович, дожидается, когда его черед дойдет. Кругом, конечно, люди, что называется, представители различных слоев населения. Вот представитель молодежи - девушка молоденькая. Возможно, студентка, а может, работает уже - по телефону болтает. Мужчина на учет машину поставить желает - мечется, запутался, не знает, как ему платежку заполнить. Сергей Митрофанович улыбается - нет у него машины. К чему она? Если нужда, такси вызови. Хлопот только с ней - с машиной. Бабуся рядом застыла, напряжена - будет валюту скупать. На Сергея Митрофановича взгляд подозрительный бросила, словно он, злодей, только и ждет, как бы на старушку наброситься. Федора Михайловича помним? И старушка помнит. Федор Михайлович про старушку замечательно написал. Сергей Митрофанович улыбается, подсказывая, мол, бабуся, не волнуйся, никто тебя грабить не собирается, покупай себе на здоровье валюту и прячь в укромное место. Только не забудь, куда спрятала, память в данном возрасте штука коварная. Сколько у тебя денег в чулке, возможно, и вспомнишь, а вот куда именно спрятала чулок, забудешь.
С некоторых пор обнаружил в себе Сергей Митрофанович задатки психолога. И то верно, чего без толку стоять? Гораздо интересней в очереди незаметно наблюдать. Какое ни есть занятие, способствующее развитию определенных способностей. Прежде не до того было, не до развития способностей, а сейчас времени свободного много и вовсе не жалко минутку-другую посвятить и как бы проникнуть в иной мир. Крайне любопытно.
Вот за этим, в целом, бесхитростным занятием и подходит очередь Сергея Митрофановича. Только он старушку успел разглядеть, как место освободилось. Гражданин, что впереди стоял, денежку отдал и отбыл совершенно собой довольный и даже счастливый. Вот и я вскоре так же, - мелькнула мысль. За стеклом женщина - кассир, в кофточке нарядной и вся из себя сосредоточенная. Берет она у Сергея Митрофановича бумаги и начинает необходимые реквизиты заносить в компьютер. Знакомое дело. Сколько раз видел Сергей Митрофанович, как она шустро пальчиками работает - приятно посмотреть. Ловко и, главное, быстро. Однако на сей раз что-то у нее не ладится. Не желает Сергей Митрофанович вноситься в компьютер. С кем не бывает, не опытная, видно...
- Минуточку, - говорит женщина-кассир и куда-то уходит.
Сергей Митрофанович чувствует, как на него с некоторым осуждением начинают поглядывать соседи по очереди. Ничего, ничего - разберутся, - успокаивает он себя. Она же сказала - "минутку". Проходит пять минут, и женщина возвращается.
- Как вас зовут? - спрашивает она.
- Сергей Митрофанович, - отвечает Сергей Митрофанович.
- Фамилия?
Странный вопрос! В бумагах, что накануне он заполнил, каждая буковка была вписана столь аккуратно и разборчиво, что и слепой разберет.
- Фамилия моя, - говорит тут Сергей Митрофанович, - простая, Соколов моя фамилия.
- А живете вы, товарищ Соколов, где? - задает новый вопрос женщина и как-то подозрительно смотрит на Сергея Митрофановича.
Как где? Там же написано! Черным по белому, каллиграфическим почерком в платежке. Может, она читать не умеет?
Женщина сверила данные и полученную из уст Сергея Митрофановича информацию, покачала головой и вновь куда-то пропала. Народ тяжело вздохнул, как впрочем, и товарищ Соколов. Неожиданно стало душно и тревожно.
- Что-то новенькое, - позволил себе отшутиться Сергей Митрофанович, хотя, признаем, ему и вовсе было не до шуток.
Женщина вскоре вернулась. Вскоре -это еще десять минут. Нахмурив брови, пристально посмотрела на Соколова и затем произнесла.
- Простите, но вас в базе данных нет.
- Как это? А куда, простите, я делся? - растерялся Сергей Митрофанович. - Никуда я из базы не уходил. Да и как я мог уйти? Как я мог уйти, когда я вот здесь.
- Вы не поняли, - сказала кассир, - вас нет в базе.
- Внесите меня обратно, - нашелся Сергей Митрофанович.
- Это невозможно, - прозвучал суровый приговор. - Я всего лишь принимаю платежи и вносить вас я не имею права.
Вот те раз! Тридцать лет Сергей Митрофанович был, как она сказала, в базе и вдруг, на тебе - исчез. А может, кассир плохо искала? Фамилия-то у Сергея Митрофановича распространенная. Соколов у него фамилия. А сколько этих Соколовых ходит-бродит по свету? И Сергеев Митрофановичей хватает. Помниться, на службе у Соколова был тезка и тоже Сергей Митрофанович. Фамилия, правда, другая... а вдруг у него имеется двойник - такой же Соколов Сергей Митрофанович? Однако адрес у него должен быть иной.
- И что мне теперь делать? - задал глупый вопрос Соколов, чувствуя, как начинает биться сердечко.
- Звоните, узнавайте, - подсказала кассир.
Звонить? Узнавать? А куда, извините, звонить и узнавать?
Возникли у Сергея Митрофановича и другие, не менее странные вопросы, которых, впрочем, он не успел задать - вернули ему бумаги и оттеснили от окошка.
Странная ситуация, - размышлял он, возвращаясь домой. Раз и нет тебя! А куда же я делся? Явно произошла ошибка. Нелепая и, по всей видимости, чудовищная ошибка. Человек не может исчезнуть просто так. Значит, необходимо разбираться. Женщина сказала - звоните. Вот он и будет звонить. Однако данное решение оказалось куда более проблематичным. Во-первых, с Сергеем Митрофановичем, никто не желал говорить. Даже трубку не желали поднять. А когда подняли, послали, куда Макар телят гонял. Однако если вспомнить, что Сергей Митрофанович происходил из тех, которые "вопреки", которые при встрече отвечают - "не дождетесь", можно только представить, что возникающие трудности только придали ему азарта и спортивной злости.
Чтобы удобней было вести борьбу, Сергей Митрофанович переоделся в спортивный костюм и выпил недельную норму корвалола. После чего выполнил дыхательную гимнастику китайских монахов и вновь взялся за телефон. Как оказалось, подготовился он вовремя, в противном случае тяжелых последствий вряд ли удалось бы избежать. Любезным голосом по одному из номеров Сергею Митрофановичу сообщили, что он ... умер.
- Как это умер? - ехидно переспросил он. - Вы не ошиблись? А то, знаете ли, мне никто не подсказал. И справки не выслали. Чтобы с печатью, как полагается, так нет у меня такой справки.
- Не волнуйтесь, - заверили Сергея Митрофановича, - получите вы свою справку.
- Даже если не умер? - продолжал Соколов.
- Даже если не умерли, все равно получите, перед праздниками почта не справляется, да еще конец месяц.
И трубку повесили. Как хочешь, так и понимай. Сергей Митрофанович понял - нужно звонить дальше. Взял небольшой тайм-аут, чтобы с мыслями собраться. Мысль подсказывала - шутить никто не собирается, и справку о смерти он непременно получит. А если так, получается, он и в самом деле умер. Глупость полная, потому как он живой. Ну может, болит где, так возраст, а вот когда совершенно ничего не болит, тогда точно умер.
Еще час Сергей Митрофанович сражался с телефоном и убедился в том, что он как бы и умер, то есть ему сказали, что некто Соколов Сергей Митрофанович скоропостижно скончался месяц тому назад, о чем выписаны полагающиеся документы. Спорить и убеждать, что он живой - пустая трата времени и нервов, хотя для гарантии Сергей Митрофанович позвонил приятелю и уже лично убедился, спросив того, похож ли он на покойника. Приятель вник в суть дела и дал вполне конкретный совет.
- Сережа, - сказал он, - такими вещами не шутят. Если они решили, что ты умер, действовать необходимо тотчас и в долгий ящик не откладывать. Завтра придут и выселят тебя из квартиры.
- Как выселят? - оторопел Соколов.
- Во-первых, для них ты умер. Во-вторых, квартплату вовремя не вносил. Вполне достаточно. Собирайся немедленно и докажи, что ты не умер.
- А как им докажешь? Ты же знаешь, если они решили, что я умер, проще и в самом деле умереть.
- Справку возьми из поликлиники по месту жительства. У тебя отношения с участковым врачом хорошие?
- При чем здесь отношения! - возмутился покойный, - они, если хочешь знать, клятву Гиппократа давали. И как ты себе представляешь? Мне такую справку ни один врач не даст!
- А ты запишись на прием ко всем сразу. И пусть каждый даст тебе свою справку. Хирург одну справку, окулист другую, ну а потом, конечно, к терапевту. Он глянет, что коллеги подтверждают твою, так сказать, жизнеспособность и напишет, мол, живой и обязательно, Сережа, печать не забудь поставить.
- Так мне за месяц не обернуться! - воскликнул Соколов, - там, знаешь, какие там очереди!
- Знаю, Сережа, знаю, а что делать?
Действительно - что делать? Как иначе доказать? Сергей Митрофанович волновался. И когда в очереди сидел в поликлинике, и когда с врачом говорил, однако никто не удивился, лишь только дали понять, что если оплатить, так они готовы написать все что угодно. Даже то, что Сергей Митрофанович и вовсе не живой. Только дату другую поставят.
Чтобы не утомлять читателя, скажем, собрал Соколов много бумаг и разных, получилась внушительного вида папка, с которой он и прибыл на прием в уже другое ведомство. Сергея Митрофановича спросили, по какому он вопросу прибыл и о чем собирается говорить. Потому как если он прибыл по одному вопросу, тогда ему полагается придти в четверг с пятнадцати до шестнадцати, а если по другому, тогда во вторник с шестнадцати до семнадцати. Когда Сергей Митрофанович сообщил, с каким вопросом он прибыл и что именно собирается обсуждать, его отвели в совершенно иное помещение, где вскоре и арестовали. Зашли двое мужчин, а третий попросил показать папку, которую также арестовал - изъял как вещественное доказательство того, что Сергей Митрофанович выжил из ума и представляет угрозу для общества.
- Есть у меня справка! - кричал взволнованный покойный, - в опись гляньте! Я только на прошлой неделе у психиатра был. Они с меня триста рублей взяли! Там и квитанция имеется.
Глянули. Действительно квитанция, а к ней справка. На свет посмотрели - вроде настоящая. Ты, говорят, дед, адресом ошибся. Здесь люди серьезные, а шутить ступай на телевидение, там шутки любят, может, и гонорар заплатят. На первый раз прощаем, ну а потом к административной ответственности. Понял?
Вышел Сергей Митрофанович взъерошенный как воробей. Летом видели, как воробьи в луже купаются, а сейчас весна. Народ бежит - к праздникам готовится. И никому нет дела - живой перед ним старик или мертвый. Сергей Митрофанович воздух носом потянул, зажмурился и чихнул. Значит, живой. Потоптался немного, определяясь, в какую ему сторону направиться. Налево - к дому, а направо тоже можно к дому, только значительно дальше будет, вроде как, крюк получается. К киоску по привычке подошел, а там газеты. Купил, в карман сунул. Трудов жалко, он же месяц справки собирал, а в очередях сколько выстоял? Однако старикан наш был далеко не промах. Улыбнулся Сергей Митрофанович, верно он поступил, послушав мудрого совета приятеля. Бумаги хоть арестовали, а копии остались. Заверенные, как и полагается - дочь у приятеля в конторе служит, а имя той конторе нотариальная. Так что еще неизвестно, кто кого перехитрил.
Ничего, ничего, - бубнил он себе под нос, - на телевидение, говоришь? Можно и на телевидение. Мы и там концы найдем. Кто у нас на телевидение работает?
Спустя неделю Сергей Митрофанович с волнением открыл очередной номер газеты. На прогноз погоды он не обратил внимания, а принялся внимательно изучать программу передач одного из местных телеканалов. Очки поправил и тут же взялся за телефон.
- Костя, ты? Привет, дорогой. Здоровье как? У меня отличное, чего и тебе желаю. Ты вот что... ты в субботу спать рано не ложись, или днем поспи, чтобы сил набраться. А уж потом будь любезен смотри в оба. Куда смотреть? Как куда! В телевизор, конечно. У тебя телевизор-то хороший, все видно? Тогда меня смотри. А как же! Мистический канал. Потом расскажешь. Ты, случаем, номер Марии Прокопьевны не помнишь? Ага, хочу и ей позвонить. Давай посмотри.
Приятель Костя, вероятно, полез искать в своем справочнике интересующий Соколова номер, в то время как Сергей Митрофанович еще раз заглянул в газету. "Встреча с призраком" прочитал он и улыбнулся. Неплохое название для передачи. А что делать, если записали его в призраки? Хотя пришлось вновь изрядно потрудиться, собирая бумаги - уже другие, подтверждающие, что он давно умер.
Вечером Сергей Митрофанович квасу домашнего налил, бутерброд сделал и, укрывшись пледом, забрался на диван - ждет встречи с самим собой. А как не ждать, если он, бедняга, жизнь прожил, а себя в телевизоре никогда не видел. Глядит внимательно и точно - выплывает из тумана самый настоящий призрак. Бутерброд в рот не лезет - так он на покойника похож. Что они с ним сделали, какой макияж наложили, но смотреть действительно страшно. И говорит Сергей Митрофанович по телевизору явно не своим голосом, и текст другой - память-то у него еще ничего, цепкая.
- И как давно вы умерли? - спрашивает ведущий.
- Два месяца назад, - отвечает призрак. На экране появляется справка, чтобы снять дополнительные вопросы.
- Добровольно умерли? В смысле по возрасту, либо по иной причине?
- В сберкассу пришел, там мне и сказали, что я умер, - объяснил призрак, - за квартиру собирался заплатить. Квартирка-то у меня небольшая, но уютная, шестой этаж, южная сторона. Балкона, правда, нет, он мне сейчас ни к чему.
- Не отвлекайтесь, - подсказывает ведущий, - лучше расскажите зрителям как там?
- Там - это где? - не понял Сергей Митрофанович.
- На том свете, - вновь подсказывает ведущий, - вы же у нас призрак.
- Хорошо там, - закивал Соколов, - вы, товарищи, не бойтесь, всех примут, с жилплощадью никаких проблем. Я вам больше скажу - там вообще никаких проблем не существует. Желаете путешествовать? Навестить дальних родственников или друзей - лети в свое удовольствие, но только в ночное время и перед сменой погоды.
При этих словах Сергей Митрофанович каким-то удивительным образом превратился в женщину и подробно ознакомил зрителей с прогнозом погоды на предстоящую неделю. Закончил он свое краткое выступление небольшой рекламой - фирма "Мемориал" предлагала первоклассные услуги всем усопшим. Пенсионерам, как и полагается, гарантировались скидки и не малые. Спешите, - улыбнулся Сергей , - до конца месяца у нас распродажа. И чтобы наглядно продемонстрировать, тут же залез в один из представленных экземпляров - чрезвычайно удобный и совсем недорогой гроб, цветом зрелой вишни. На экране пузатые ангелы развернули транспарант - "Доверяйте профессионалам".
- В общем, ничего, - вскоре продолжил Сергей Митрофанович, - жить там можно. Да, да, я не оговорился. Желаете продолжить образование? Можно записаться в кружок. Либо по интересам, либо за компанию. Многие идут в хоровые общества. Товарищи, какие там удивительные хоры! Представьте себе хор в десятки сотен душ. И все поют. Нет у вас голоса, и никогда прежде не было? Жизнь прожили и ни единой песни не спели? Как так можно! Чтобы за всю жизнь и ни единой песни! А тут - пой в свое удовольствие. Желаешь басом - пой басом или фальцетом, либо как все. Не хочешь петь - не пой. Пляши от души - никто слова плохого не скажет. Самовыражение приветствуется.
- Интересно, - возбудился ведущий.
- А я о чем говорю! Еще как интересно. И чего вы так цепляетесь за вашу жизнь? Что в ней хорошего? Что ни день - битва, а там - праздник. Поешь или танцуешь. Пустился в присядку, и ноги не болят. Разве не замечательно?
- А инфляция там есть?
- Есть. А как же! Как без инфляции? Вот только инфляция там несколько иная. Инфляция вашей души. Сейчас наглядно объясню. Умер ты. Похоронили тебя, погоревали, может, кто и всплакнул, слезу пустил - все, конечно, идет в зачет. Месяц прошел - забыли. Хлопоты, суета, проблемы. Их, как помнится, на земле всегда хватает. И вновь в зачет. Получается, некоторая инфляция вашей души. Год проходит или два - у каждого по-разному. Никто не помнит - был ты или не был. Или вдруг памятник тебе отгрохали, либо мемориальную доску прилепили - "В этом доме когда-то проживал...." на небесах вновь отметку сделали. Однако данная методика относится только к зарегистрированным, так сказать, прошедшим инвентаризацию душам. Кто не желает получать номер - никаких возражений. Броди себе между небом и землей сколько пожелаешь. Их призраками называют, вроде меня получается, те, кто еще не определился.
- И много их, как вы изволили сказать, незарегистрированных? - уточнил ведущий.
- Призраков? Хватает. Сомневающиеся большей частью, либо дела незавершенные на земле остались. У них там строго. За тебя решат, мнением твоим, конечно, поинтересуются, однако окончательное решение примут самостоятельно.
- Вы, получается, не определились?
- Получается, не определился, - согласился Сергей Митрофанович. - Предстоит выбор, а сделать выбор всегда сложно.
- Однако в любом случае, вы - призрак.
- А как же!
- Поймите нас правильно, - тактично продолжил ведущий, - документы о вашей кончине подлинные, и тем не менее, не могли бы вы как-нибудь подтвердить свое внеземное состояние. Зрителям будет крайне интересно.
- Это что - фокус показать? - по-своему понял покойный.
- А хоть бы и фокус. На ваше усмотрение, главное, чтобы зрителям было интересно. Иначе решат, мы с вами их разыгрываем. Вы - вовсе не призрак, а мошенник, разыгрывающий из себя фантом.
Зазвонил телефон, и Сергей Митрофанович оторвался от экрана. Вот так всегда, в самый напряженный момент. Звонил Костя.
- Ну ты, брат, даешь! Ну и завернул! - говорит восторженно Костя. - Едва не поверил, что ты мертвец. Класс! Мария Прокопьевна только что отзвонилась - и она в восторге! Спрашивала - на самом деле ты умер или живой? Прости Серега, но я сказал, ты умер.
- Да, я умер, - неожиданно для себя согласился Сергей Митрофанович.
- Как? - не понял Костя.
- Ты верно сказал - я умер.
- Да брось - умер он! - захохотал Константин. - Скажи кому-нибудь другому. Я все понимаю - этот как его... пиар! Я правильно понял? Кому ты на хрен нужен живой? А вот мертвый... иное дело. Да еще с того света! Парень этот с телевидения... он с тобой за одно? Молодцы! Здорово завернули. Грим профессионально наложили или компьютерная программа? Я знаю, сейчас программы имеются - обманут, и не поймешь. Слушай, Серега, у меня к тебе просьба. Мы же как никак товарищи. Возьми к себе в программу. Я на все согласен - упырем каким-нибудь, вурдалаком, даже вампиром - я на все согласен. Понимаю - у вас там конкурс и все такое. Сергей, слово даю - не подведу!
Сергей Митрофанович проплыл мрачной тенью к окну. Глянул во двор, похоже - ночь.
Что же получается? А получается, Костя прав. А прав ли он, согласившись стать призраком? И откуда столь повышенный интерес? Программа, говорит... а почему бы и не согласиться? Два раза в неделю, ближе к полуночи. Сколько сейчас?
Отворилась крошечная дверца, и вылезла кукушка - старый приятель. Еще секунда и маленькое создание примется за дело - наполнит комнату отдаленно похожим на птичий голос звоном. Двенадцать раз. Однако произошло нечто странное - кукушка выпучила глазки и молча убралась восвояси. Лишь зловеще хлопнула дверца. И тут Сергей Митрофанович увидел... или нет, он почувствовал, что парит в воздухе. Стоит у окна и парит, как настоящий призрак. И себя он увидал - тот смотрел на Сергея Митрофановича из окна - бледный, без кровинки в лице - вылитый призрак. Или призрак смотрел из темноты двора? Верно. На дворе же ночь. Вот в ночь Соколов и шагнул. Шагнул навстречу себе, своему будущему. Шестой этаж, южная сторона, балкона только нет. Всю жизнь не было, а сейчас он вовсе ни к чему.
- Умер он! - продолжал хохотать в трубке Костя. - Ну ты меня и насмешил! Ну так как? Договорились? Возьмешь меня в программу?
- Я подумаю, - отозвалась трубка, но отозвалась она каким-то странным, непохожим на Сергея Митрофановича голосом. А может, это и вовсе был не голос, а лишь больное воображение.
Лица у незнакомца не было - все что угодно, но только не лицо. А вот глаза были - они смотрели на Сергея Митрофановича. Вероятно, изучали. Либо незнакомцу было интересно. Интерес, как известно, бывает разный. Праздный, к примеру. Это когда без определенной цели, когда не знаешь, чем себя занять и смотришь. Хотя все же интерес праздным не был - Сергей Митрофанович каким-то подсознательным чутьем понял, что в глазах незнакомца кроме интереса присутствует еще что-то. И вот над этим "еще что-то" Соколов и принялся размышлять.
- И как? - вдруг произнес незнакомец. А вопрос он задал, не открывая рта - его у него не было. Глаза-то были, а вот рта...
- Что - как? - отвечает Сергей Митрофанович.
- Самочувствие, спрашиваю, ваше как? - уточняет незнакомец. И тут Соколов начинает понимать, что скрывается за этим "еще что-то". Оказывается, кому-то в этом мире интересно, как он себя чувствует. Конечно, подобный вопрос Сергею Митрофановичу приходилось слышать и не раз. Однако он не был столь наивным, чтобы понимать - это всего лишь вопрос, форма без содержания, и на его состояние окружающим плевать. И ему плевать. Подобный вопрос еще называют дежурным. Вроде как стоит кто-то на дежурстве и ему совершенно безразлично, что происходит вокруг. Главное, - дождаться окончания дежурства и уйти домой.
- Самочувствие мое, - говорит Соколов - удовлетворительное, то есть оно не слишком хорошее, однако и плохим его назвать нельзя.
- Удовлетворительное? Получается, оно вас удовлетворяет? Я верно понял? - а в глазах незнакомца уже другой интерес. Забавно. И в самом деле интерес бывает разный. Прежде он был поверхностным, а сейчас иной и вновь непонятно какой, но более глубокий.
- А вы кто будете?
- А вам как удобно? - вопросом ответили Соколову.
До чего странный ответ, к тому же в форме вопроса. Как ему удобно? На диване Сергею Митрофановичу удобно и чтобы подушка под головой. Однако не любая подушка. Существуют, знаете ли, такие крайне неудобные подушки, что как бы их лучше и не было вообще. Одно название - лежишь и думаешь - какая неудобная подушка. Ужас, а не подушка. А все одно лежишь, но не столь комфортно.
- Мне удобно, - говорит Соколов, - как вам удобно.
Вывернулся молодец - достойно ответил. И дальше глядит - как о себе интерес заявит, примет иную форму либо исчезнет.
- Я вообще-то незнакомец, - говорит незнакомец, - но как вы понимаете, только для вас. Себя-то я прекрасно знаю. Да и как мне себя не знать? Вот вы себя знаете? Полагаете, знаете? А вот и нет! А вот и ошиблись! Себя познать дано далеко не каждому. Порой жизнь требуется и не малая. И все однако не каждому удается. Один считает, что уже познал и вдруг некое откровение - оказывается, он всю жизнь заблуждался и ничего о себе любимом толком не узнал. И не любил он себя, как полагается. Любить-то любил, однако ошибался. Бывает?
- Ну, как вам сказать...
- А вот так и скажите. Как есть, так и скажите. Не получается?
- Что не получается? - растерялся Соколов.
- Как есть - не получается? А как тогда получается?
- Мы прежде не встречались?
- Не встречались, - заверил незнакомец, - но виделись. Я вас точно видел, а вот видели ли вы меня - сказать не могу. Уверенности у меня нет.
- Я, кажется, начинаю что-то понимать, - неожиданно заявил Соколов, хотя до понимания было еще слишком далеко.
- Не нужно себя обманывать, - возразил незнакомец, - обманываться можно, иногда полезно, а вот обманывать - вредно. Добровольное заблуждение. Согласны?
- Чип, - вспомнил Соколов, - я читал.
- Пусть будет чип. Если вам так легче - пусть будет чип. Хотя я вам скажу - никакого чипа нет. Всего лишь модное слово, понятие без значения.
- Ошибаются?
- Они много не знают. Как видите - довольно просто. И придумали какой-то "чип". Так удобно. Сказали - "чип". А какой чип может быть в голове? Электричество - может, но чтобы чип!
- И что теперь? - испугался Соколов.
- Будут работать дальше. Они всегда работают - мысль остановить невозможно. Мысль и есть жизнь.
- А это тогда что? - возразил Соколов
Незнакомец рассмеялся и довольно приятно. Это когда у вас возникает желание улыбнуться. Словно вам сделали что-то приятное, однако вы не знаете что именно. Приятно и все тут - еще одна загадка.
- Это, - принялся объяснять незнакомец, - некое ваше сопровождение и всего лишь. Ничего больше - всего лишь сопровождение, хотя играет определенное значение в вашей жизни. Всегда нужно от чего-нибудь оттолкнуться. Так вот "это" и служит, чтобы оттолкнуться. Многие не понимают, полагая, что "это" - суть, так сказать "pro & con".
- Как?
- Доводы "за" или "против", - подсказал незнакомец.
- Против чего? - вновь не понял Сергей Митрофанович и, подумав секунду, добавил, - а если "за", тогда за что?
- "За" или "против" - не имеют решающего значение. Важен выбор.
- Процесс?
- Возможно. В какой-то степени важен и процесс, однако, мне думается, значение имеет нравственная сторона - сопровождение. Как и при каких условиях возникло это "pro & con".
- А почему у вас нет лица?
Вопрос Соколов задал непроизвольно. Вероятно, тот уже давно сидел у него в голове.
- Лицо без лица, - рассмеялся незнакомец. Приятно уже не было. Ничего не было - лишь все тот же интерес.
- Вас это пугает?
- А к чему тогда глаза? - вновь спросил Соколов, - что вы этим желаете сказать?
- Сказать я ничего не хочу, и спросить не хочу, а вот выразить, дать почувствовать... вы же почувствовали? Ошибиться я не могу - вы же почувствовали?
- Мне всего лишь любопытно, - признался Сергей Митрофанович, - и телевизор я смотрю, и газеты читаю по одной причине - мне любопытно. И вы мне любопытны, хотя признаюсь, ни черта о чем вы тут говорили, я не понял. Однако любопытно.
- Жаль. Хотя и мне было любопытно. А вдруг поймут? Не поняли... хотя спасибо за откровенность. Удобно.
- Что удобно?
- Быть откровенным - удобно. Вам же удобно? Вы всегда об этом мечтали, ну чтобы удобно. На диване вечером или в субботу. Просто так, без причины.
Вот тут незнакомец и пропал, да и Соколову, если признаться, как-то наскучило. Как неожиданно возник интерес, так неожиданно он и пропал. Словно его и не было. А ночь-то была - стояла рядом и не мешала. Соколов о ней забыл.
Шестой этаж, южная сторона, балкона только нет. Всю жизнь не было, а сейчас он вовсе ни к чему.
Спал Соколов на диване и подушку под голову положил - две подушки, одну на другую. Вполне комфортно. Просыпался за ночь всего-то раза три. Первый раз проснулся, ничего не понял и сразу тут же заснул. А вот второй раз проснулся серьезно. Лежит и думает - вставать или не вставать? Ну, встанет он и что? Обратно придется ложиться - и не встал. В третий раз проснулся - что за напасть? И встал - сунул ноги в шлепанцы. Один-то сразу нашел, а вот второй... хотя и второй нашел. Кому они кроме Соколова нужны? Они и Соколову не нужны - слишком старые, а тот, что на правую ногу, еще и дранный - дырка в нем и палец торчит. Вот его-то Сергей Митрофанович и найти не мог. Походил затем по квартире, но свет не включал. Он и без того прекрасно знает, где у него что находится. На кухню заходит, а там его новый приятель сидит и что-то видимо ест. Соколов не испугался - напротив присел и смотрит, как тот ест. Намажет масла на хлеб и сверху сыра - Соколов также поступал - сначала масла, а уж потом сверху сыра - вкусно получается. Оба молчат. Однако нет в тишине неловкости, хотя картина в целом непонятная. Один сидит и ест, а второй смотрит. Дурдом какой-то!
- Дурдом и есть, - говорит тут который без лица. Он, кажется, уже третий бутерброд собирался откушать. Сыр-то свежий и хлеб вкусный - геркулесовый.
- Надоел ты мне, - признался Соколов
- Я знаю, - последовал ответ.
- А если знаешь, почему спать мешаешь. Время-то сколько?
- Сколько?
- А черт знает! Часы сломались.
- Плохо, - говорит незнакомец, - когда часы ломаются, всегда плохо. Примета худая.
- Плевать я хотел на твои приметы, - разозлился Соколов и вышел прочь. Однако тут же и вернулся.
- Холодильник закрой, - говорит, - дверца там барахлит. А как ты ешь? И куда в тебя все это лезет - ночь за окном.
В комнату вернулся, а этот нахал уже на диване лежит и подушку взбивает, чтобы удобно было. Одну он уже взбил, а вторую только собирается.
- Не переживай, - подсказывает незнакомец, - поместимся. Ты как любишь - у стенки?
- Я люблю, - отвечает Соколов, - чтобы удобно было.
- Верно! Ты же мне говорил. Однако о чем еще ты говорил? Забыл? А говорил ты - мне удобно, как вам удобно. Был такой разговор?
- Я знаю, кто ты, - отвечает ему Сергей Митрофанович и в кресло садится.
- Храпишь? - спрашивает незнакомец, - ну я тебя тогда толкну. Не возражаешь? Или ты меня - как получится.
- Чего тебе от меня надо? - продолжает Соколов, - вас что, не кормят?
- Не кормят, - говорит незнакомец, - а тебя тоже не кормят? Чего ты по ночам ешь? Или дня не хватает?
- Ем я, - объясняет Соколов, - когда у меня просыпается аппетит. Сначала аппетит проснется, а уж затем я. Чего тебе от меня нужно? Чего ты ко мне пристал?
- Таблеточку, можно - две, но только не на пустой желудок. У тебя таблетка найдется?
- Хам, - отвечает ему Соколов.
- Ничего поделать не могу. Тебе видней. Если говоришь - хам, значит, хам. Как насчет таблетки?
- Тебя хоть как зовут?
- Сережа, - представился незнакомец, - отчество - Митрофанович, фамилия - Соколов. Получается - Соколов Сергей Митрофанович, и запить чего-нибудь, но только не из-под крана.
Сергей Митрофанович тяжело вздохнул. Сколько раз он мечтал, чтобы вот так же, возможно, среди ночи кто-нибудь принес бы ему таблеточку снотворного и воды.
- На кухне аптечка, сам сходишь. Кипяток в графине, только чашку сполосни. Понял?
Юркнул на диван Соколов стремительно. И в плед закатался, прежде чем сообразил, что забыл скинуть шлепанцы. А и черт с ними. Так даже теплей. У стенки, говорит, любит. Каков нахал! А на коврике не желает? Завтра придется поутру за номерком бежать. Или не бегать? Отправить этого идиота в поликлинику - пусть в очередях постоит, помается. Глядишь, через недельку обратно свалит.
- Во сколько прием? - раздался голос, и Соколов почувствовал - кто-то стаскивает с него плед. Если места мало, можно спать валетом. Косте нужно будет позвонить с утра, - решил тут Соколов, в то время как другой Соколов зевнул.
- Вот ты всем недоволен, - сказал он, потягиваясь, - тогда напрашивается вопрос - к чему родился?
- Меня не спрашивали. Если б меня прежде спросили, ну до того, чтобы родиться, я бы хорошенько подумал...
- Ерунда. О чем бы ты подумал, если тебе и думать нечем. Как ты собрался думать, если ты зародыш?
- Я читал в одном научном издании, - не сдавался Соколов, - зародыш на определенной стадии своего развития способен к мыслительной деятельности. Что такое деятельность мозга? Это прежде всего электрические разряды. Вот ученые и зафиксировали разряды у будущей матери.
- Ты меня не понял, - вновь зевнул призрак, - я спрашиваю, почему ты всем недовольный? Какая тебе разница - живой ты или не живой? Людям на данное обстоятельство наплевать. Им вообще на все нынче наплевать. Вот и ты действуй также.
- Плевать? - переспросил Соколов и неожиданно для себя плюнул.
- Да не на меня! - возмутился призрак. - На меня-то чего плевать? Хотя можешь и на меня - мне все равно. Потому как плюешь ты, дорогой мой Сергей Митрофанович, на себя самого.
И точно. Соколов вдруг сообразил, что сопля, что он прежде запустил, обратно вернулась. Видно, с потолка упала и прямо в глаз. Ну может, не прямо, чтобы по центру, или как говорят, в яблочко, однако упала. Дурдом какой-то!
- Дурдом и есть, - согласился призрак. - Вы люди - странные существа. Вот гляжу я на вас и думаю, до чего вы странные. Странные и дурные. Вот поэтому и дурдом. И потому что странные, и потому что дурные. Вы ни то что не живете, вы даже не существуете. Развели бюрократию. Господь бог и тот поразился вашей бюрократии, а у него каждая душа на счету, и за каждую он в ответе. Технический прогресс... тут призрак хихикнул, - вы же себе могилу вырыли. Огромную могилу. Вроде достаточно, чтобы похоронить все человечество. Нет! Дальше копаете. Ну куда еще глубже-то? В поликлинике очереди большие?
- Большие, - вздохнул Соколов.
- Вот видишь - большие, а все однако стоят. Жить хочется. Поэтому и стоят. Даже те, кто стоять уже не может, и все равно стоят. Потому как хочется. Не стоять, а жить. А там поликлиник нет...
- И жизни там нет, - подсказал Соколов, - читал в одном уважаемом издании...
- Ерунда, - сказал призрак, - все, о чем ты читал, полная ерунда. Уважаемое издание... кем уважаемое? Вот тот-то и оно. Все ваши знания от незнания. Проще говоря, гипотезы или добровольное заблуждение. Болячки ваши откуда?
- Наследственность, неправильный образ жизни, экология, - принялся перечислять Соколов.
- Ерунда.
- Как это ерунда? - возмутился Сергей Митрофанович, - у тебя все ерунда! Что ни слово, так ерунда, сам ты ерунда. Надоел ты мне! Все он знает, на все готов ответ. Холодильник закрыл?
- Закрыл, - успокоил призрак. - Я его вообще не открывал.
- Как это - не открывал?
- А вот так - не открывал! К чему мне - призраку - твой холодильник? Сам-то подумай! Или в твоем, как ты сказал, уважаемом издании на подобные темы не пишут? Призраки - существа бестелесные.
- Чего тебе от меня надо? - вновь спросил Соколов. - Почему именно ко мне? Дом-то у нас многоэтажный, выбирай кого пожелаешь. Ему, видите ли, потребовался именно я. Какого черта!
- А вот этого не надо. Черта оставим чертям. Не трогай хвостатого, он и не придет. Форточку закрыл? Не надо закрывать, свежий воздух и все такое. Обмен веществ и снабжение сосудов кислородом. Хотя какой может быть у вас кислород? Поэтому, полагаю, форточку лучше закрыть. Или не закрывать? Мне-то плевать, а вот тебе... Ах вот так, и тебе тоже плевать? А ты плюнь.
Ну до чего вредный! А еще какой-то кислый, словно вчерашние щи, которые забыли сунуть в холодильник.
- Дверцу точно закрыл? - уточнил Соколов, - а то запах какой-то подозрительный.
Оба принюхались. Каждый по-своему. Соколов втянул воздух, словно кобыла, приближающаяся к родной конюшне.
- Капустой пахнет.
- У меня в доме нет капусты, - заверил Сергей Митрофанович и чихнул.
- Тебе видней, если нет капусты, значит, и быть не может. Однако определенно пахнет капустой, причем явно не свежей. Брожение.
- Что?
- Медленный распад, - объяснил призрак. - В организме человека существует множество паразитов. По крайней мере, вы их так называете - паразиты. Обыкновенные простейшие существа, многие чрезвычайно полезные и необходимые - вы с ними боретесь. Глотаете микстуры, таблетки - врач прописал. И случается, и без врача на голом энтузиазме.
- И ты - паразит, - неожиданно заявил Соколов, - самый настоящий паразит. Мне же спать давно пора. Нервная система у меня не железная. И давление повышенное - гипертоник я.
- Забавный ты старикан, - также неожиданно произнес призрак. - Мне с тобой интересно. Ладно, давай спать. Утро вечера мудреней. Относительно поликлиники не переживай, у нас везде свои люди.
На следующий день Соколова принял врач. То есть Сергей Митрофанович сам его принял - врач приехал к Соколову с утра. А день-то какой был? Нерабочий! Воскресенье было. Странно. И врач какой-то странный - обходительный и внимательный. В белом халате с чемоданчиком. А там красный крест, чтобы и окружающие знали, что он доктор. Заходит и первым делом спрашивает, мол, где у вас туалет? И полотенце ему чистое дай, а сам, знаете ли, обувь не снял и тапок не спросил. Как был в уличной обуви, так в ней по квартире и ходил. Ну и черт с ним. Ковров или паркета дубового у Соколова отродясь не водилось, хотя чистоту старик любил.
Моет врач свои руки и вроде как здоровьем интересуется, задает ни к чему не обязывающие вопросы - не кружится ли голова, а если она кружится, то как она кружится. Слева направо или наоборот? Сергей Митрофанович с минуту думал - сначала о голове, а уж потом - кружится она или на месте стоит. Оказалось, стоит у него голова на месте и никуда не кружится - ни налево, ни направо. А врач руки помыл и полотенцем их вытирает - плохо вытер. Схватил Соколова и глаза закатил - видно, пульс считает. Бьется он у Соколова, а если бьется, как именно. Сергей Митрофанович сначала к процессу присоединился - послушал, как бьется сердце. Хорошо бьется - уверенно. А тут врач заявляет, говорит - ну-с, на что жалуемся? На здоровье? А откуда ему, простите, взяться? Годков-то вам сколько будет? Многие столь долго не живут. А вы живете и еще жалуетесь. Не понравился врач Соколову одним лишь своим вопросом. Если ты врач, ты и лечи. Не умеешь? Словом поддержи, скажи какую-нибудь глупость полезную для больного. Вроде, это не страшно и мы вас на ноги поднимем уже через неделю. Либо направление на анализы выпишем, а уж потом решим, поставить вас на ноги, либо определить в стационар. Будешь под нашим присмотром ходить-бродить по больничным коридорам. И какая-нибудь молоденькая практикантка иглой в задницу раствор введет, а какой не скажет - сама не знает, она еще учится. Походишь недельку, намаешься, домой захочется - сил нет. Вот тут на поправку и пойдешь.
Дальнейшие мысли Соколова прервал звонок. Звонили в дверь. Врач недовольно поморщился, однако противиться не стал - позволил Сергею Митрофановичу пройти в прихожую. Открывает он дверь - на пороге две женщины. Обе незнакомые. Прежде Соколов их не видел. Смотрит. Одна ростом небольшая и телом плотная, а вторая напротив чрезмерно высокая и вся из себя худущая, можно сказать, высохшая. Стоят и молчат, видно, Соколова разглядывают. А когда наконец вдоволь нагляделись, говорят - здравствуйте. Мы к вам уже заходили, но дома не застали. А сейчас вы дома, и мы вам предлагаем поговорить о боге. Вам бог нужен?
Вообще-то Соколову Бог был нужен. Не всегда, конечно. До пенсии Бог Сергею Митрофановичу точно был не нужен. Не до Бога было - работал постоянно. А потом все утверждали, что Бога нет. Соколов не возражал. И вдруг оказалось, что Бог есть. И все тут же в Бога поверили. Вся страна поверила, и кто прежде не верил, поверил еще больше.
Странно, - думает Сергей Митрофанович, - то не было никого, а тут сразу и врач приехал, и незнакомые женщины предлагают о Боге поговорить. Вернулся обратно в комнату. Врач сидит. Закинул ногу на ногу и ботинком своим покачивает - вроде устал ждать.
- Соседи, - неожиданно для себя соврал Соколов и понимает, что врач и вовсе перестал ему нравиться. Не похож он на врача, хотя и в белом халате. А похож он... на кого же он в самом деле похож? На эсэсовца в халате! Вот на кого! Соколов в фильме видел - один к одному. У того маска на лице и у этого маска. У того очки в роговой оправе, и этот в очках.
- Ну так что - лечиться будем? - спрашивает врач, который, как вы понимаете, не врач.
- Погоди, погоди, - говорит Сергей Митрофанович и начинает соображать. - Я всех наших врачей знаю. Не похож ты врача. Я сейчас милицию вызову, и тогда мы посмотрим, какой ты доктор.
- Вызывай свою милицию, - с вызовом отвечают Соколову. - Так они и приедут! У них что - дел больше нет? Да и к кому они приедут? Тебя же Соколов уже давно нет - умер ты. И тетки, что приходили, ты подумал? А тут и думать нечего - ангелы они. За тобой приходили...
Соколов сплюнул в раковину и посмотрел на себя в зеркало. Ну и фантазии! Ужас какой-то. Еще разок сплюнул и показал сам себе зубы. А там и смотреть нечего - нет у Соколова зубов. Они куда-то подевались. Косте, что ли, позвонить? Поговорить о чем-нибудь. О чем именно? Да хоть о чем. Костя слушатель терпеливый. На него старуха сутками ворчит - слушает. Слова не скажет - сидит и слушает, как она ворчит.
И вновь звонок в дверь. Кого на этот раз несет?
Соколов рубаху накинул - она у него на стуле висела. Хорошая рубаха в клеточку - и не крупную, и не мелкую. Подходит осторожно, ступает неслышно, а ухо к двери приложил. Слушает. И ничего, представьте себе, не слышит. Однако чувствует, что за дверью кто-то определенно стоит. И, вероятно, этот "кто-то" тоже приложил к двери ухо и тоже слушает. А что услышишь? Тишину? А тишина и была - ни звука. И тут вновь звонок. Или нет, не звонок - словно по голове огрели - Соколов вздрогнул и мурашками пошел. От греха подальше отступает - за дверью кто-то закопошился, а потом кашлянул и сказал - "давай". И дверь начали ломать.
Через десять минут в комнату вошли двое. Оба в форме. А затем еще двое уже без формы - одна ростом небольшая и телом плотная, а вторая напротив чрезмерно высокая и вся из себя худущая, можно сказать, высохшая.
- Ну и вонь, - сказал один из милиционеров, - форточку, что ли, открыть? И открыл - прошел на кухню. А второй - он, видно, старшим был, дал указание женщинам в прихожей подождать. Сам в комнату зашел, где у Соколова диван стоял. Зашел и вышел. Трубку телефонную взял и набрал известный ему номер.
- А мне что делать? - спросил мужчина в спецовке. Он на лестничной площадке стоял.
- Косяк дверной поправь, - ответил ему милиционер.
- А как я его поправлю, если он сломан?
- Не мешай, - огрызнулся милиционер.
Заурчал унитаз.
- Володя прекрати курить! - недовольным голосом произнес старший, - как ты можешь! Дышать нечем!
- А что я? Я ничего, - раздался голос, - консервы выбросил. Они же воняют. Или ты предлагаешь мне их оставить?
- Алло? Это Потехин, - сказал милиционер. - У нас тут, похоже, труп. Чего? Труп, говорю, у нас, адрес там запишите. Записали?
- Доска нужна.
- Какая доска? - не понял Потехин.
- Без доски косяк не поправить, - объяснил мужчина в спецовке.
- Ищи доску.
- А замок? Замка у меня нет. Как же без замка?
- Я кому сказал! - закричал Потехин, - немедленно прекрати курить!
- А что я? Я ничего, - ответил Володя и выбросил в унитаз сигарету.
Соколов смотрел на происходящее безумными глазами и ничего не понимал. Ничего не понял Сергей Митрофанович, когда спустя час завернутое в темный мешок тело вынесли санитары. Он лишь услышал, как одна из женщин спросила - "здесь"? Да, - ответил Потехин, - и здесь, и разборчиво, пожалуйста. Пожалуйста, - сказала женщина.