Он, не спеша, пересек двор и вошел в подъезд, пахнувший на него всеми обитателями одновременно. Двенадцать ступенек, поворот налево, еще двенадцать.
The Beatles, - старая надпись на стене зачеркнута и появилась новая - Rolling Stones. Утром ее еще не было. Он точно помнит. Вот шантрапа!
На лбу у себя нацарапали бы, - возмутился он и достал ключи.
Дверь вздохнула, скрипнула, и эхо повторило ее печальный стон.
- Не забыл? - в прихожей, точнее в предбаннике метр на метр, стояла его мать.
- Ты это о чем? - он снял туфли и поцеловал ее - просто прикоснулся к щеке. Ритуал, который он не нарушал многие годы. Сначала утром, уходя на работу, второй раз вечером.
- В театр сегодня идешь.
- Точно театр. Нужно уважить старушку, всю неделю только и было, что театр, театр. А что и схожу. Пива попью. Правда, цена такая, что за углом вместо одной две можно купить!
- Давай поужинай для начала, я сегодня блины приготовила.
- Мам, я же просил! - возмутился он, - через день блины.
- Мне что, сметану выбросить прикажешь? - оборонялась она.
- У меня и так два кило лишних! - продолжал он.
- Не прынц, чего себя изводить, - она явно не обиделась и даже не пыталась изображать из себя оскорбленную.
- Или блины или борщ, - выдвинул он ультиматум.
- Или после театра, - совсем неожиданно добавила она.
- Согласен.
- Только у меня тут проблема, - прозвучала новая вводная.
- Что еще?
- Утюг сломался, - вздохнула женщина, - что-то не хочет греться.
- Так я его два дня назад делал! - удивился он, с удовольствием нажимая на борщ, еще теплый и такой вкусный.
- Я во все розетки включала, никак не хочет!
- Завтра посмотрю.
- Правильно завтра, а сегодня сходи к Марии, у нее исправный, я знаю.
- Зачем? - он закончил ужин, и появилось настроение.
- Как зачем? Кто в мятых брюках в общество идет?
- Так я там сидеть буду, да и в темноте никто внимания не обратит, - привел он достаточно веские аргументы.
- Не смеши людей, сходи, сынок, я уже ей позвонила, она не возражает.
- Вот стратег, - он вздохнул и направился к двери.
Сопротивляться бесполезно. Господи, это в тридцать лет! Хорошо еще в туалет разрешения не нужно просить.
- Писать хочу, писать! - пронеслась в голове идиотская мысль, и он дико рассмеялся.
- Ты чего? - женщина испуганно посмотрела на сына.
- Анекдот вспомнил, неприличный.
- Да ну тебя, - она разгладила невидимую складку на рубашке и осталась довольна, - иди.
Двенадцать ступенек вверх. Поворот налево. Битлы - козлы, Ролинги - кайф. Здесь он еще не был, но набор тот же. Влияние западной культуры не остановить! Еще двенадцать. Неплохая деваха, эта Мария. Фигурка ничего. Аккуратная вся из себя. Сейчас кофе предложит с какими-нибудь трюфелями.
И коньячок у нее водится. Поди, в халатике шелковом, а под ним ничего!
Как тут устоять? Еще двенадцать. А потом - милый, ты знаешь! У нас будет мальчик, или нет, девочка! Я тебя поздравляю. Сходи-ка за молочком, дорогой, и памперсы купи. Какие? Самые дешевые. Писать хочу, писать!!! Еще двенадцать. Да это заговор! Нет, хуже - сговор. Сходи за молочком милый!
Я тебе схожу! Сейчас. Двенадцать, двенадцать, двенадцать...
Жалобно запиликал дверной звонок. Непривычно бухало в груди, как ни как восьмой этаж.
- Андрюша, проходи.
Точно халатик, а под ним ничего!
- Вот что, Мария, - он перевел дыхание, - пошла ты на хер со своим утюгом!