Зимний Сад и дальнейшие происки любви. Идеальная температура.
...Тяжелое, угрожающее жизни состояние, характеризующееся резким снижением артериального и венозного давления, угнетением деятельности центральной нервной системы и нарушением обмена веществ - вот неполное определение коллапсу. Если подробно - это уже скорее мрачная и страшная картина, достойная фильмов ужасов. Кожа бледнеет, покрывается липким потом, конечности приобретают мраморно-синий цвет, вены пропадают и становятся неразличимыми. Дальше? - Западают глаза, черты лица заостряются, дыхание учащенное, иногда прерывистое. Еще дальше? - Может наступить непроизвольное мочеиспускание и опорожнение кишечника. Вполне достаточно, а детали можно домыслить самостоятельно.
Марк Абрамович сделал паузу, чтобы г-н Боголепов успел нарисовать в своем воображении полную картину.
Ужас! Ему, оказывается, еще крупно повезло! Обделаться перед любимой девушкой - нет более страшного позора!
- Это действительно опасно? - наконец, произнес Савелий Петрович.
Оба сидели в кабинете управляющего банка. Марк Абрамович (ударение на второй слог) - личность не менее известная, по сути дела, семейный доктор или консультант, как вам угодно, поэтому он тотчас и примчался, бросив другие дела и других пациентов, в которых, как известно, у врачей недостатка нет.
- Савелий, - произнес Марк Абрамович. Называл эскулап г-н Боголепова по имени, считая, что имеет на это полное право. И не только потому, что посторонние при беседе отсутствовали. Если вам известны многочисленные болячки, перенесенные недуги и те, что ожидают впереди, какие могут быть условности?
- Савелий, - повторил Марк Абрамович, - с этим шутить нельзя. Мы должны установить причину, поэтому предлагаю стационар.
- Ну уж нет! - возразил г-н Боголепов, который на данный момент чувствовал себя сносно, по крайней мере, не собирался закатывать глаза и мочиться в штаны.
- Я все прекрасно понимаю, - продолжил врач, - нервные нагрузки, неприятности.
- Какие неприятности?
Марк Абрамович тактично промолчал.
- А-а-а-а! Эти? Ерунда, издержки производства, деньги пропали небольшие, стал бы я напрасно волноваться по этому поводу.
- Вот поэтому нам и необходимо уяснить причину, - настаивал Марк Абрамович, - ты уже не юноша. Недельку полежишь, анализы сделаем, посмотришь, наконец.
- Что посмотришь?
Марк Абрамович улыбнулся.
- На наши апартаменты, ты же, Савелий, у нас еще не был? Уютно получилось, отдельный вход, замечательный персонал, кругом евроремонт, аппаратура, кстати сказать, стоит импортная. Палаты имеются, есть VIP номера, есть двухместные - для тех, кто тяготится одиночеством.
- Я слышал, - вяло ответил Савелий Петрович, - в газете писали. У вас, говорят, даже зимний сад есть.
- Марк Абрамович продолжал улыбаться. - Не только сад, у нас и птички имеются.
- В смысле? - не понял управляющий банком.
- Приставлю к тебе Юлю.
- Какую Юлю?
- В высшей степени очаровательное существо! Мой помощник! Прекрасной души человек, а внимание! Савелий, ты такого внимания еще не получал! На ноги за неделю поставит, и юношей себя почувствуешь. Ну так как?
- Даже не знаю, - подав первые признаки сомнения, - произнес Савелий Петрович, - как я оставлю без присмотра свое хозяйство?
И в этом управляющий банком был прав.
Утверждают, что незаменимых людей не существует, их просто не бывает по определению. Возможно, на ином производстве, в конторе или учреждении именно так и обстоит дело, но только не в банке. Деньги любят все, и многие стремятся получить к ним доступ. Не заработать, а получить доступ - категории разного порядка.
Савелий Петрович стоял во главе денежной пирамиды, являясь, по сути, первым лицом, который и регулировал этот доступ. А тут неделя! За день растащат все до копейки, и следов не найдешь!
- Неделя слишком много, да и что там неделю делать? - вновь задумчиво произнес г-н Боголепов. - Давай амбулаторно, а еще лучше, если твоя Юля будет ко мне приезжать.
- Аппаратуру тоже к тебе привезти? - продолжая улыбаться, поинтересовался Марк Абрамович.
- Уговорил, - сдался Савелий Петрович, - два часа в день, больше не могу себе позволить.
- Предлагаю другой вариант. До обеда трудишься в своем банке, а после обеда у меня.
- В зимнем саду птичек слушать?
- А уж это от тебя зависит - слушать или вместе с ними петь! - явно довольный итогами переговоров, заметил Марк Абрамович, вероятно, позволив себе немного пошалить. И в завершении хлопнул себя руками по коленкам - жест, означающий, как удовлетворение, так и некий запас жизненной энергии и неплохие, а, может быть, даже радужные перспективы на будущее.
Бедный Савелий Петрович! Если бы он знал, что этим его страдания не ограничатся. Явившаяся в образе прекрасной Арины сука-любовь припасла для него не меньший сюрприз. Удивительное по своей красоте юное создание, постоянно терзающее душу г-на Боголепова и ставшее причиной его временной нетрудоспособности - только начало полосы невзгод, что притаилась на горизонте - словно темные и грозовые облака, набирающие силу и ожидающие попутного ветерка.
Казалось, что может быть для зрелого мужчины мучительней и опасней, чем появившаяся в его жизни молоденькая девушка?
Ответ на удивление прост! Две молоденьких девушки!
Юля была не только молода, она была великолепна! Одного взгляда хватило, чтобы в этом окончательно убедиться.
И вновь Савелий Петрович пропал, исчез, растворившись в прекрасном видении.
- Здравствуйте, - пропел райским голоском укутанный туманной дымкой дивный образ, - я Юля, а вы - Савелий Петрович. Очень приятно...
А как было приятно г-ну Боголепову! И если прежде он мог лишь только мечтать в самых смелых и отчаянных снах, то сейчас нежные пальчики заскользили, самостоятельно забираясь в укромные и труднодоступные места.
- Раздевайтесь, - мурлыкала девушка, и Савелий Петрович принялся стаскивать с себя одежду, значительно громче обычного пыхтя и сопя носом.
- На сегодня у нас запланирована кардиограмма.
Савелий Петрович уже лежал обнаженный по пояс, утыканный многочисленными трубками и шлангами, которые словно маленькие змейки касались его тела.
Юля в халатике небесно голубого цвета, подчеркивающем и без того замечательную фигурку, колдовала рядом. Нежно приподняв голову Савелия Петровича, положила еще одну подушку, поправила пару проводов, не забывая улыбаться и комментировать все, что она делала.
- Так, а сейчас задержим дыхание. Вам удобно? Ничего не беспокоит? Вы не стесняйтесь - говорите. Ничего не должно мешать. В следующий раз, Савелий Петрович, захватите спортивный костюм. Будет удобней, прежде всего, вам.
Странно, но лежать полуобнаженным в присутствии Юли, было не только удобно, но и комфортно.
- А сейчас выполним небольшую гимнастику, всего несколько упражнений, - и Савелий Петрович закряхтел - принялся усердно выполнять приседания. Что еще более странно - он не чувствовал какой-либо неловкости, напротив, упражнения приносили ему радость!
- И вновь ляжем, вот так. Ничего не мешает? А вы молодец! Для вашего возраста прилично! Очень даже прилично! Вам не холодно? Может, накинуть плед? Не нужно? Давайте все же накинем - вы весь такой разгоряченный. Дышите, дышите, а мы посмотрим, хотя окончательное заключение сделает специалист.
Савелий Петрович дышал - поднимал свой живот, огромный как гора, он иногда скрывал Юлю, затем, вернувшись в исходное положение, вновь любезно демонстрировал девушку.
Время пролетело незаметно! И только глянув на часы, пришлось признать, прошло полтора часа.
- Не устали? Я сейчас закончу, а затем вас провожу.
Вот это да!
Его - Савелия Петровича - собирается провожать это очаровательное создание! Замечательно! Вот только куда? А впрочем, какая разница.
- А вот и я, - Юля вновь была рядом, - пройдемте, здесь недалеко. Сейчас, конечно, лето, а зимой, поверьте, впечатление изумительное! И не только изумительное, но и полезное.
Савелий Петрович безропотно отправился вместе с девушкой, даже не спросив куда именно.
Кому и когда пришла в голову замечательная идея разбить первый сад, заслуживает похвалы и одобрения всего человечества. Но создать крохотный оазис в каменном мешке, которым представляется современный мир - уже подвиг! И пускай он имеет под собой иной, часто далекий от первозданной идеи замысел. Цветочки в горшочках на подоконнике в маленькой комнатушке у такой же маленькой старушки - уже замечательно. А здесь сад! Роскошный и величественный, и собранные растения, о которых отродясь не знала бабуся. Природная красота не требует от наблюдателя взаимности. Она вообще ничего не требует - ни эстетического восприятия, романтического характера, ни пылких и возвышенных чувств - ничего! Вероятно, потому, что она призвана все это пробудить.
Савелий Петрович вздрогнул и не понял, а почему? Разве прежде он не видел растительности, что сдержано встретила его появление? От чего странное состояние и непонятное волнение?
Огляделся.
Хорошо, очень хорошо, но необъяснимое чувство осталось при нем и никуда не исчезло.
- Правда, здорово? - спросила девушка, тем самым повторив вопрос, который Савелий Петрович все еще затруднялся сформировать.
- Конечно, хорошо, вот только не могу понять...
- Со мной нечто подобное тоже случилось, - призналась Юля, - впервые зашла и не понимаю, не могу себе объяснить, что-то не так. А что - не ясно.
- Именно так! - согласился Савелий Петрович.
- Но сейчас лето, а тогда была зима, - продолжила Юля, - представьте, в пальто, варежках, и вдруг пальмы!
- Пальмы?
- Это пальмы, самые настоящие пальмы, потрогайте только аккуратно, не любят они, когда к ним прикасаются.
Савелий Петрович не удержался, потрогал - живые! И все равно что-то было не так, что-то искусственное и фальшивое.
- Вы присядьте, вот там диванчик, и посидите молча, послушайте.
При этих словах она поправила свой халатик, хотя никакой необходимости в этом не было - все лежало безупречно и на своих местах.
Вероятно, впервые за многие годы г-н Боголепов услышал странный совет и тотчас его выполнил - прошел в указанном направлении и опустился на диван.
Посидите молча, - вспомнил он. В помещении была мертвая тишина.
Послушайте.
А что, собственно говоря, слушать в тишине? Тишину?
Боголепов прислушался и ничего не услышал.
Однако уже через минуту ему вдруг стало неуютно. Объяснить новое состояние, в которое погрузился Савелий Петрович, крайне затруднительно, если возможно вообще. Да и состояние не успело им овладеть, а только подало какие-то неопределенные знаки.
Еще минута, а, может, и все две? Сказать точно, сколько прошло времени, также невозможно - время исчезло или изменилось до неузнаваемости.
Определенно, это был какой-то новый и неизведанный мир. Не зимний сад, оставшийся к новому посетителю холодным и равнодушным. Мир исходил из Савелия Петровича. Его пустота волновала и даже несколько пугала. Как пугает неизвестность всякого, кто к ней приближается.
Еще минута или сколько их там пролетело?
И вдруг Савелий Петрович оказался над собой. Как это произошло - не понял, не успел осознать, но увидел себя со стороны, одиноко сидящим среди экзотических растений. Увиденное представляло какую-то фантастическую картину - как скользит фокус камеры, так скользил и Савелий Петрович, неторопливо приближаясь к самому себе!
Наверно, это сон, - решил г-н Боголепов, - и я сейчас проснусь. Открою глаза и проснусь. Вот сейчас и открою. Но глаза уже были открытыми! А он продолжал медленно к ним приближаться.
Ближе, еще ближе. Исчезло лицо, а он продолжал приближаться. Все! Ближе уже невозможно!
И тут Боголепов полетел в себя! Настолько стремительно, что перехватило дыхание.
- Ах вот вы где!
Марк Абрамович, как всегда в прекрасном настроении, стоял рядом и улыбался. Приятной, располагающей к себе улыбкой, в белом халате, приятно гармонирующим с темным галстуком. Руки в карманах. Настоящий врач! Именно таким и должен быть доктор!
- Не помешал? Вижу - помешал, прости. Сообщаю: сердечко у вас, Савелий, отличное! Крепкое, хорошее сердце.
- Я знаю, мне Юля сказала, - медленно ответил Боголепов.
- Юля? Ну да, Юля. Завтра еще раз проверим, но уже под нагрузкой, небольшой но необходимой. Как тебе наш зимний сад?
- Страшно.
- Страшно? Что ты имеешь в виду? - уточнил Марк Абрамович и присел рядом, предварительно поправив брюки.
- Не знаю, страшно и все.
- Понимаю! Прекрасно понимаю.
- Что понимаешь? - Савелий Петрович даже удивился. Он не понимает, а Марку Абрамовичу все понятно!
- Сделаем еще анализы в барокамере. Головку посмотрим, просветим - никаких проблем. И ничего страшного. Глаза закрыл и готово.
- Я их не закрывал.
- То есть?
- Глаза, говорю, не закрывал.
- Понимаю, все прекрасно понимаю, - продолжал улыбаться Марк Абрамович, - уже записал, можно завтра, можно послезавтра.
Савелий Петрович - ответственный руководитель нового поколения управленцев, знающий, в себе уверенный, а тут - видения, необъяснимые не только для науки, для него - необъяснимые явления. Хотя, что такое современная наука? - Приют для более чем странных персонажей? Прежде таких называли юродивыми - лишенными, какой ни есть практической жилки, но одержимых непонятной идеей. Для общества, впрочем, угрозы не представляющей, но и не имеющей никакого должного смысла ее применения. Баловство, короче, игра разума и полет фантазии взрослого человека, которому уже давно пора остепениться и найти приличную работу! Ну ту, где платят! Иначе, неприлично тратить годы на поиск решения. Вдумайтесь еще раз. Годы на поиск решения!!! Это уже потом из решения (которое никому, кроме ученого мужа не требуется) умные люди сделают действительно нужное применение, то есть направят открытие в необходимое для общества русло.
Савелий Петрович не представлял, как себя следует вести. Испугаться? Но простите, нечему еще пугаться. Когда ты сходишь с ума, пугаться не следует. Во-первых, это совсем не больно, непонятно - да, но не больно! Поэтому для интересующейся личности данное состояние может представляться неким новым процессом познания, часто увлекательным и вполне безопасным. Уточним - безопасным для вас, а вот для окружающих - утверждать или заявлять обратное мы не в праве. Общество - еще один не менее сложный организм, также меняющийся и находящийся в постоянном развитии - является и критерием оценки любого из его членов.
Савелий Петрович, если и не возглавлял общественную пирамиду, то находился в одной из почетных лож, доступ в которую строго ограничен. Позволить себе фантазии либо иные легкомысленные видения для столь серьезного человека просто не позволительно. Именно не позволительно! Не поймут тебя люди и не одобрят, а, может быть, и осудят. Тактичные и благовоспитанные промолчат или за спиной бросят взгляд осуждения, не разделяя твоих увлечений.
Мы не случайно заговорили об увлечении - общество и здесь внимательно отслеживает каждого из своих почетных членов, предлагая на выбор хоть и небольшой, но отвечающий требованиям и проверенный временем список забав в проведении досуга.
И, тем не менее, обнаружив однажды нечто новое, г-н Боголепов, не мог устоять перед брошенным ему вызовом (так, по крайней мере, Савелию Петровичу показалось) и предпринял очередную попытку разобраться со своими чувствами. Пока только с чувствами, так как был уверен - за ними стоит что-то еще.
Для начала ему было непонятно, как подобное возможно вообще. Для своих прожитых лет управляющий банком впервые столкнулся с абсолютно новым явлением, что само по себе настораживало. Когда вам за сорок, согласитесь, ничего нового просто не может быть. Однако произошедшее с Боголеповым свидетельствовало как раз об обратном. Это было совершенно иное, прежде неизведанное состояния. Вот только откуда оно возникло? И что послужило причиной?
Зимний сад? Еще одно не менее приятное знакомство?
Савелий Петрович думал. Что - что, а думать он умел и любил. Прежде большая часть всего существа г-на Боголепова находила определенное упоение в мыслительном процессе, черпая в нем все что угодно - от радости до легкой грусти. Однако сейчас предстояло решить совершенно другую задачу и далеко непростую...
- Давай завтра.
- Как скажешь: завтра так завтра, - Марк Абрамович улыбался своей лучезарной улыбкой доктора. - Как тебе наш сад?
- Хорош, однако это все же обман, - заметил Боголепов.
- Обман? Наверно, обман. Но обман, согласись, добрый, не причиняющий нежелательных последствий,... я тебе по секрету скажу, в этом его главное предназначение.
- В обмане?
Марк Абрамович поправил галстук.
- Это для тебя обман, а для других это сад, маленький райский уголок
тишины и умиротворения. Где ты еще увидишь такой дивный сад? Не холодно и не жарко. Тепло, даже комфортно, светло, а солнце нет! И необходимости в нем нет.
- Как это нет? - пытался возразить Савелий Петрович.
Марк Абрамович не улыбался, он - сиял!
- Посмотри кругом. Они прекрасно себя чувствуют - все эти растения, им не нужно солнца. Они замечательно справляются и без него! Я же говорю, комфортно, постоянная температура, разница, может, градус - другой, не больше. Идеальные условия!
Организм отдыхает. Ты, знаешь, какая идеальная температура? Девятнадцать градусов. Двадцать - уже жарко, чисто психологически жарко, а девятнадцать в самый раз. У нас - девятнадцать градусов.
Марк Абрамович не обманул - в помещении было ровно девятнадцать градусов. По Цельсию.
Кретины, шедевры и любовь. Необходимость научного подхода, когда спрос диктует предложение. Загадка природы, или какие мужчины нравятся женщинам.
И все-таки, как интересна жизнь! Савелий Петрович был вынужден признать, что и его не обошли стороной, неожиданно предоставив массу самых разнообразных событий.
Сначала появилась Арина. Замечательное и наивное существо, которое своим случайным появлением внесло в скучные будни управляющего банка столько разнообразия. Пришлось немного пострадать - испытать волнующие и где-то, возможно, прекрасные моменты. Предаться фантазиям и как в молодости получить некий энергетический заряд, столь необходимый в его годы. Коллапс - не в счет, хотя тоже забавно, а потом если бы не коллапс, он не встретил бы Юлю!
И все же, кто из двоих нравится ему больше? Правильно было бы сказать: обе нравятся, но удержаться от сравнения г-н Боголепов также не мог - не было сил!
Савелий Петрович напрягал свое воображение, сравнивал девушек и получал истинное удовольствие!
Хороши! Чертовски хороши! И Юля и Арина - обе хороши. Каждая, конечно, по- своему, но и отдать кому-либо из претендентов пальму первенства просто невозможно.
Арина - немного наивна, однако в этой черте характера и заключается ее шарм! А Юля напротив не по годам проницательна, и в этом тоже шарм - ее, Юли, шарм! Внешние данные? - Гибкие, как тростинки, воздушные как пушинки... - ничего удивительного в том, что обыкновенный и прежде серый язык вдруг принял столь поэтическую форму, - размышлял Савелий Петрович. Все эти стихи рождаются сами по себе - и таланта тут никакого не требуется. Стихи создают чувства! Любой влюбленный кретин способен на шедевр! Только он не отдает себе отчета, что необходимо вовремя вооружиться пером и бумагой. А потом взять и написать все, что пришло в голову. И шедевр готов! Ну хорошо, не шедевр. Шедевром назовут, когда автор отправится на небеса, а сейчас сдержанно произнесут: интересно. Однако позвольте спросить, что интересно? Любить интересно? Да ему плевать, что думают окружающие! И на окружающих влюбленному кретину плевать! Никакой обиды! Влюбленный - самый настоящий кретин, который ничего не соображает, не понимает и не хочет понимать. То есть он хочет, очень сильно желает предмет своего обожания, но только помыслы его наивны и поэтому он кретин вдвойне! И окружающий мир видится ему сквозь призму искаженных граней, где смешались образы и краски. А весь мир - огромный, неисследованный и вечно загадочный предмет изучения человечества - воплощается в одном единственном лице - предмете обожания!
Любовь! - Глупость несусветная! Нет ее! И никогда не было! Есть стремление к обладанию! Животный инстинкт владеть и распоряжаться на правах личной собственности.
Забавно! Крайне забавно! - продолжал рассуждать Савелий Петрович, - и почему бы не учредить некий департамент, который занимался бы вопросами любви? Это же вечная тема, нужная обществу и вместе с тем совершенно запущенная. Кто только не предпринимал попыток сунуть свой нос и ответить на поставленный вопрос? Каких только дилетантов не приходилось слушать! О чем только и кто только не писал на данную тему! И ни одного ученого! Ни одного профессора или хотя бы кандидата наук! Паршивого доцента - и того нет! Безобразие!
Представьте. Государственный имени (с именем проблем не будет) педагогический институт любви. Четыре года обучения на очном отделении и шесть заочно. Конкурс - сумасшедший, преподаватели - только профессора, побывавшие в браке не менее четырех раз, умудренные опытом ловеласы, которые ничего уже давно не могут, но многое знают.
Спрашивается, почему государство полностью игнорирует постоянно волнующий общество вопрос? Даже если определенная категория граждан уже давно не интересуется данной темой в силу возрастных причин, интересуются их дети и внуки. И следует признать - сильно интересуются!
Чувство влюбленности г-на Боголепова волновало, а возможность выбора - возбуждала. Да и поиграть со своими чувствами представлялось занятием крайне трогательным.
Савелий Петрович был благодарен судьбе за щедрый и королевский подарок - вновь испытать состояние, которое, казалось, кануло в историю. А может, он прежде и во- все не любил? И юношеский восторг никакая и не любовь, а предательское отсутствие жизненного опыта? Когда ты видишь и не замечаешь бросающиеся в глаза окружающим недостатки предмета обожания? Когда совершенство не имеет общепризнанных критериев, и невозможно дать определение слову совершенство?
Нет! Он любил! Еще как любил! Вот только как ее звали? Господи, забыл! Он забыл имя своей первой любви! Да и не любила она его! Вообще не замечала.
Боголепов улыбнулся.
Первая любовь, она, стерва, безответная, потому что ты не знаешь, как полагается любить. Опыта нет. Влюбленный кретин не представляет, как следует оказывать знаки внимания, а предмет обожания - как их принимать!
Нынче все по- иному. Тщательно и последовательно Савелий Петрович изучал девушек, внимательно вглядываясь в каждую и уже представляя, как они будут смотреться через год, два...
Согласия с противоположной стороны не требовалось, и хотя г-н Боголепов не считал себя исключительно богатым человеком, выбрать любовницу - достойную его во всех отношениях молоденькую девушку, мог себе позволить. Сомнений, что он получит отказ, также не было. Всему и всегда существует цена!
Савелий Петрович даже представил, в какую сумму ему обойдется Арина, а в какую Юля. Конечно, лишними деньгами разбрасываться не стоит, но с другой стороны, необходимо иметь должное уважение и к своей персоне. И если прежде г-н Боголепова приятно тревожила мысль о существовании прекрасной незнакомки, то сейчас он пребывал в ином, не менее волнующем состоянии, когда предстояло сделать выбор.
Деньги не играют никакой роли. Деньги есть, а вот что именно купить - в этом вопрос. Если машину - то какую, если дом - тоже какой. Женщина - не исключение. Следует тщательно и основательно подумать, а, возможно, и проконсультироваться со специалистами. И ничего зазорного в этом нет - прагматичный и современный подход к проблеме.
Спешить не будем, - принял решение Савелий Петрович, - рынок имеет тенденцию постоянно обновляться, а если существует спрос, то непременно последует и предложение, как правило, не одно.
Об этом удивительном законе г-н Боголепов знал не понаслышке.
Специалисты, их еще иногда называют профессионалами, безусловно, необходимы, так как в любом серьезном деле без их помощи не обойтись. Савелий Петрович, к примеру, неплохо разбирался в бухгалтерии, в банковском деле знал толк, а в женщинах не разбирался. Чтобы основательно, глубоко - не дано ему было от природы, что говорится, не повезло. Но повезло с приятелем, этаким утонченным ценителем женской красоты и еще большим знатоком дамской психологии. Женщины от него просто сходили с ума. Как он зайдет, появится в обществе, так они тут же и начнут сходить с ума. Демон какой-то. Присядет на стульчик или на диванчик, откинет прядь волос и скажет два слова: "очень приятно", и дама уже готова. Близких друзей мужского пола у Славы отродясь не было, а приятелей хватало в избытке - знакомили дамы. Хотя Савелий Петрович с ним познакомился лично, без посредников. Слава пришел к Боголепову на прием просить денег. Но не для себя, а на поэтический сборник. Слава был местной достопримечательностью, а заодно и поэтом. Хотя начинал журналистом в молодежной газете. Писал репортажи, встречался с общественными деятелями, передовиками, с женщинами. Внешностью обладал незаурядной и любил всех подряд, то есть никому не отказывал. Попросят, бывало, только намекнут, и стих готов. Конечно, о любви возвышенной, чувствах неземных, страстях безудержных. Следует признать, получалось хорошо - женился быстро, как впрочем, и развелся. Однако руки не опустил, что называется, устоял, с достоинством прошел все испытания и... отправился дальше. Кроме стихов, Слава любил играть в бильярд и делал это, кстати сказать, совсем недурно. Гораздо лучше, чем получалось у Савелия Петровича, который также любил погонять шары, а вот по-настоящему играть не умел.
В ту первую встречу Савелий Петрович денег Славе на сборник не дал, хотя и выслушал его внимательно. Угостил чаем, поинтересовался творческими планами и в итоге предложил написать статью про его банк, не в стихах, конечно.
Слава согласился, выпил весь чай, съел все конфеты и попросил аванс наличными.
Статья получилась добротной: в меру лиричной, в меру коммерческой и понравилась многим, а образ управляющего вышел просто замечательный - скромный труженик, по-нашему "кузнец своего счастья", по-ихнему "self-made man".
Казалось, рядовое событие, одно из многих, о которых Боголепов забывал тотчас, как только за посетителем закрывалась дверь его кабинета. Однако по неизвестной причине появление Славы произвело странное впечатление на служащих банка, - уточним - тех немногих женщин, с кем ему довелось общаться. Все они пребывали в восторге! Как умудрился Слава их околдовать за столь короткое время - оставалось тайной. Не меньшей, чем его появление на корпоративной и закрытой вечеринке, где он вновь оказался в центре внимания. А уж когда они скрестили шпаги на бильярдом столе, пришла очередь выкинуть белый флаг и г-ну Боголепову. Слава был просто неотразим! Он успевал буквально все! Ударить дуплетом, выдать очередной экспромт в стихах и выпить рюмку коньяка. Женщины роились вокруг него, как шмели по весне вокруг первого цветка!
Успех! Это был успех! Который, впрочем, не поддавался мужской логике и вызывал некоторое непонимания. Однако и здесь Слава справился великолепно, щедро разделив внимание к своей персоне и передав его остальным представителям сильной половины человечества. Сделал это таким образом, что никто из собравшихся не почувствовал себя ущемленным или забытым. И вечер в целом удался на славу, факт, с которым был вынужден согласиться лично Савелий Петрович.
Незаметно, но вполне закономерно Слава превратился в нештатного сотрудника, постоянного участника практически всех мероприятий, а его присутствие гарантировало прекрасную атмосферу вечера и хорошее настроение собравшихся.
Новость о его участии в других светских раутах воспринималась с глубоким пониманием, а где-то с легкой завистью. По крайней мере, разговоры долго ходили в кулуарах банках, а подробности вечера неоднократно пересказывались его участниками.
После первого неудачного брака Слава не стал еще раз испытывать судьбу, вероятно, сделав верные выводы, один из которых заключался в том, что он всегда был свободен. Второй, не менее важный вывод, подсказывал: симпатичных и неопытных девушек столь же много, как и их потенциальных соперниц, уже закисших в браке, но еще не утративших шарма и полных романтических мыслей.
Самое парадоксальное - Слава и не думал становиться женским сердцеедом, или, если сказать современным языком, - Жигало. Однако по необъяснимой причине (именно так ему виделось вначале) женщины всегда проявляли к нему повышенное внимание. Еще раз напомним - всегда! Слащавым и уточненным красавцем Слава не был. Не мог он похвастаться и физическими данными, часто магическим образом действующими на женщин, как племенной бык на застоявшихся в загоне молодых буренок. Ничего этого не было, но успех был - очередная загадка природы, полная к тому же и противоречия.
Слава ответил не сразу - вероятно, спал или восстанавливал силы или беседовал с музой. Снились Славе исключительно женщины, не обязательно обнаженные. Хотя сегодня ему привиделся как раз такой образ, поэтому он и решил продлить удовольствие.
Слава лежал на темной простыне - последний писк эротических фантазий и веяния современной моды, обхватив ногой, несуществующую партнершу и блаженно улыбался. Вот тут Савелий Петрович и позвонил. Стрелка часов обозначила начало десятого - время, когда пружина рабочего дня начинает неумолимо приводить в движение даже самых ленивых и флегматичных.
Наш новый герой нисколько не расстроился, уверенный, что исчезнувший образ обязательно вернется, если не на следующую ночь, то через пару дней точно.
Зевнул, потянулся и протянул руку, чтобы взять трубку.
- Слушаю, - томно произнес он и еще раз зевнул.
- Слава, привет, - совсем запросто ответил Савелий Петрович и пустил паузу.
- Привет.
- Узнал? Боголепов звонит, тот, который Савелий Петрович. Не разбудил?
- Что вы, Савелий Петрович! Какой сон! Уже статью заканчиваю, - нагло соврал Слава и почесал в промежности.
Все-таки нужно отдать должное г-ну Беллу. Изобрести такую штуку, как телефон - неоценимая заслуга перед человечеством! Так как перед собеседником можно предстать в любом виде, нисколько не опасаясь за последствия. И хотя порой в силу субординации, либо просто как знак глубочайшего уважения возникает непреодолимое желание принять стойку смирно, личности творческие и действительно свободные способны в полной мере оценить одно из самых ценных изобретений прошлого столетия.
- Трудишься? - переспросил Савелий Петрович.
- А как же! - и Слава вновь запустил руку в уже известном направлении, пытаясь, очевидно, именно там найти ответ на волнующий его вопрос - чем вызван столь неожиданный звонок.
- Гость у меня был вчера. Всеми уважаемый господин Шлямбух.
- Григорий Ильич?
- Он теперь главный редактор не менее уважаемого издательства "Диамант Пресс".
- Очень за них рад, - без энтузиазма, но вполне ровным голосом ответил Слава и принял вертикальное положение - свесил с кровати голые ноги.
- Обсуждали планы на будущее, - продолжил Савелий Петрович, - авторов искали...
- Каких авторов?
- Талантливых, тех, кто умеет и может грамотно писать.
Слава принялся активно соображать. Сомнений в том, что он умеет, как изволил сказать Боголепов, "грамотно" писать, у него уже давно не было, а вот отношения с теми, кто принимал окончательное решение, донести до широкой публики этот талант, как-то не заладились. Вероятно, потому что в массе своей все руководители высшего эшелона являлись мужчинами, которые, к великому огорчению, отказывались замечать очевидное. И г-н Шлямбух исключением не был.
- К изданию готовится серьезный проект, - после непродолжительной паузы сообщил Савелий Петрович, - с финансированием никаких проблем. Мы также участвуем - не тот случай, чтобы остаться в стороне. Я рекомендовал тебя.
- Меня? - Слава выпрыгнул из кровати и окончательно проснулся.
- Надеюсь, не против?
Провокационный вопрос! Не против? Да Слава поднял на ноги всех, кого мог поднять! Две недели обхаживал - одних телефонных переговоров набралось на сто долларов! Ты не против? С кем только ни говорил, кому только ни намекал!
- Савелий Петрович! Это не розыгрыш? Григорий Ильич в самом деле согласился? Вы уверены?
- Уверен, Слава, уверен. А еще я подумал, почему бы не издать сборник твоих стихов? Ну тот, помнишь, который ты как-то приносил.
Слава сел на кровать. Это уже слишком! И вдруг в сознании всплыл образ - тот, прекрасной незнакомки во сне. Так это был знак - символ великого удовольствия, и принесла его женщина! Удивительно! Нужно запомнить, обязательно запомнить и попытаться передать его стихами...
- Чего молчишь? - вернул к реальности Савелий Петрович.
- Так... слов нет!
- Это называется сюрприз, - довольный собой продолжил г-н Боголепов. - Григорий Ильич ждет, надевай парадные штаны и мигом к нему, а потом ко мне.
- Сегодня?
- Ко мне можешь сегодня, можешь завтра, и это... книжку свою захвати, ну, где стихи про любовь.
- Савелий Петрович!
- Что?
- Вы собираетесь читать мои стихи?
- А как же! Я же должен знать, куда деньги пойдут!
Что-то здесь не так! Определенно, что-то не так! Но что? Понятно, случаются приятные исключения, где-то сказочные и поэтому приятные вдвойне. Вот тебе и начало дня!
Слава подошел к зеркалу - огромному панно, занимающему полстены, и внимательно глянул в отражение - свое отражение. Интересно, чьих все-таки рук прекрасное свершение его надежд? Кто стоит за кулисами событий? Стоит невидимый и поэтому загадочный, внимательно наблюдая, насколько хорошо и убедительно играют артисты свои роли. Пока все происходит достаточно гладко, но до антракта еще далеко, слишком далеко - хватит ли вдохновения?
Странный эксперимент, который не обязательно должен быть научным, хотя и предназначается для решения проблемы.
- Прекратите немедленно!
- Что прекратить?
- Я говорю - немедленно выключите фонарик!
Виталий Борисович нажал на кнопку и вновь оказался в темноте.
- Я же вас предупреждал! Никакой самодеятельности! - прошептал Павел Сергеевич взволнованно, - и вообще полагается молчать.
Господи! Так ничего не видать!
- А как же мы пойдем? - также шепотом спросил участковый, явно сбитый с толка.
- За мной, молча, - подсказал управляющий делами, - я здесь каждый уголок знаю, не сомневайтесь. Руку положите мне на плечо и ступайте. Только прошу вас - не шумите - не любят они этого.
Куда идти? А главное - зачем? Однако отступать поздно, и участковый протянул руку вперед.
- Да не сюда! Вот так! - раздался приглушенный голосок. - И помните: я спереди берусь, а вы сзади, и, ради бога, не уроните!
Двинулись - только тяжелое дыхание, казалось, сопровождало две фигуры, скользящие во мраке.
Темнота - отсутствие света - уже пугает, даже при условии, что вы знаете, где находитесь - бывали здесь прежде. А если не бывали? - Тогда боязно, но еще не страшно. Страшно - когда вы здесь не бывали и не представляете, где находитесь.
Виталий Борисович страха не чувствовал, скорее некую неопределенность, возникающую всякий раз при отсутствии жизненного опыта. И весь он вдруг обратился в слух - иного пути просто не существовало. А еще водил носом, словно собака, пытаясь определить какие-либо признаки движения.
Встали. Вернее остановился Павел Сергеевич, а участковый ткнулся ему в спину.
Прикосновение прохладной ладошки заставило вздрогнуть. Как же он видит в темноте?
Ага! Понял!
Виталий Борисович ухватился обеими руками и напряг мышцы спины. Он-то выдержит, а вот выдержит ли старик?
Похоже, выдержал. А дальше куда?
Назад? Точно, нужно двигаться назад. А сейчас куда? Влево или вправо?
- Влево, - скорее догадался, чем услышал подсказку Виталий Борисович и двинулся в указанном направлении.
А вот сейчас уже тяжело или неудобно? И неудобно и тяжело, но не страшно. Когда ты чем-то занят, не важно чем - уже не страшно.
- Ух! - раздалось в темноте.
Кто это? Павел Сергеевич? А кто еще может быть! Конечно, Павел Сергеевич, а вдруг... стало зябко и неуютно.
- Это вы? - не выдержал участковый, спросив в темноту.
- Тсссссс, - тотчас прозвучал ответ, который, впрочем, ясности не добавил.
А сейчас что делать? Вроде, встали, ну и тяжелый же он!
Холодом повеяло или показалось? Наверно, показалось, откуда здесь холод?
Виталий Борисович все же вспотел - покойник и вправду оказался тяжелым.
- Садитесь, - прошептал управляющий делами.
Куда? - чертыхнулся про себя участковый, продолжая сжимать в руках лодыжки мертвеца.
- Да отпустите вы его! - последовал следующий, несколько раздраженный приказ Павла Сергеевича.
- Отпустили?
- Отпустил.
- А теперь садитесь и молчите.
Так, что там дальше по инструкции? Участковый в темноте тронул свой лоб - вот незадача! Всегда отличался сообразительностью, а тут забыл - все наставления вылетели из головы!
И все же темнота - ужасное состояние! Неужели после смерти всех нас ожидает темнота? Когда ты знаешь, что она уступит место свету, есть какая-то надежда, есть силы и желание ждать! А что ждать там?
Виталий Борисович вновь прикоснулся к себе, словно желал убедиться, что существует и еще не умер.
Какой все-таки он идиот! К чему эти дурацки эксперименты! Стоп, стоп, стоп... вновь не по инструкции. Что там говорил старик - этот полоумный Павел Сергеевич? Молчать! Только молчать и не думать. Но как можно не думать? Глупо! Человек думает всегда, на то он и человек, чтобы думать!