Данная история чрезвычайно глупа и никогда не должна была случиться. Иногда он задумывался над тем, как подобное могло произойти. Стоило ему лишь отказаться, произнести " нет", и ничего бы не произошло. Вероятно, всему виной время - аморфное состояние, которое нельзя потрогать или почувствовать, только пережить и уже потом, оглянувшись назад, постараться понять, а что было не так? С некоторых пор именно таким образом он и поступал - вглядывался в прошлое. Иногда путешествие во времени получилось, и он мог припомнить себя, в общих чертах, конечно, потому что тот другой разительно отличался от него нынешнего. Больше всего раздражало, что он был не в состоянии вспомнить свои чувства - они исчезали еще быстрей. Память сохранила отдельные фрагменты, чего явно было недостаточно, чтобы ответить на главный вопрос. Получалось довольно путано, если не сказать бестолково, - тот самый случай, когда логика бесполезна: она мешает. Действительно, что бы произошло, если бы он остался дома? Занятие какое-нибудь себе нашел. И в этом беда - не было занятия. За что бы он ни брался, все валилось из рук. Нечто подобное случалось и прежде - некая рассеянность и отсутствие мысли - нехорошее состояние, когда он боялся, что сходит с ума. Беспричинное волнение, черт с ним, не самое большое неудобство, а вот отсутствие мысли будет пострашней. В такие моменты он выходил на улицу, чтобы найти мысль - хоть какую-нибудь... шел без цели и направления, куда несли ноги, и никого не видел. Вокруг город и ни души. Мерцающие витрины и скользящие мимо тени без лиц воспринимал как вынужденные декорации, некий фон - чужой и отстраненный. Его словно кто-то гнал - невидимый и решительный - тот, кто действительно знал, куда и зачем он идет. В себя он приходил также неожиданно, часто там, куда бы ни за что не отправился в здравом рассудке. Хотя " в здравом рассудке" все же сказано недостаточно точно - каким-либо заболеванием он не страдал.
Кажется, тогда шел дождь, которому он был рад, - чувствовал на лице его прикосновение. Обычно мелкий и равнодушный, на сей раз как некое живое существо. Именно дождь напоминал ему, что он все еще жив. А чтобы до конца в это поверить, он спускался в переход, где вечно полно народа. Там - в переходе, его кто-нибудь толкал, какие-то незнакомые люди, они тоже куда-то шли. Они вечно куда-то идут - люди в переходе. На секунду-другую появлялась мысль - хрупкое видение без какого либо содержания. Вроде мыльного пузыря - обыкновенный обман. Он так и говорил - обман, и мысль лопалась, превращаясь в пустоту. Руки в карманах, немного сгорбленный, вероятно, со стороны он был похож на них - людей в переходе - никто не обращал на него внимания. И он не обращал - шагал якобы по каким-то своим делам, которых у него не было. Иногда останавливался и курил, делал вид, что кого-то поджидает. Случалось, начинал верить в то, что он действительно кого-то ждет - вглядывался в лица, а затем вновь бежал.
Город он не понимал, а стало быть, не любил. С некоторых пор город стал чужим, когда именно - он не знал. Шел и вдруг понял - а город-то чужой, ему не принадлежащий. Еще не враждебный, но уже чужой - равнодушный и холодный. С кем не бывает, решил - ерунда, ошибся, настроения нет. Не может город измениться - он же в нем вырос. Оказывается, изменился - и город, и он сам - оба изменились. Вот тебе и аморфное состояние времени. А история глупая, потому что она произошла именно с ним. Вот если бы история случилась с вами, она бы точно не была глупой...
Все что требовалось - сказать "нет". А он, помнится, ничего не сказал, возможно, думал о другом. Он всегда о чем-то о своем думает - часто столь несущественном, что возникает вопрос - а почему? Почему в голову приходят столь странные мысли? Так о чем же он тогда думал? Возможно, собрать вещи и куда-нибудь уехать. Вот только куда? От себя не уедешь - и в этом вся проблема. Хорошо, допустим, найдет он куда уехать. А что дальше? А дальше придется возвращаться. Смысл? Уехать, чтобы вернуться? Чушь какая-то. Однако многие поступают именно так - уезжают, чтобы затем вернуться. И вот он стоит на перроне, билет в кармане, а впереди туманные перспективы. Сейчас залезет в поезд, найдет свое место и ляжет спать.
Прежде поезда ему нравились, чего он объяснить не мог. Особенно нравились ночные поезда, когда из окна кроме тьмы ничего не видать. И поезд куда-то летит, либо стоит на полустанке - богом забытом местечке, где если и горит фонарь, так только один единственный. Плохо горит, тускло. Пахнет углем и еще чем-то непонятным - тоской и обреченностью. И тут он замечает одинокий дом, а в нем свет. Боже, - думает он, - как здесь люди-то живут? Если дом стоит, стало быть, и люди должны в нем жить. Свет горит, значит, живут. Чем-то занимаются, что-то едят, пьют и, главное, о чем-то мечтают. Интересно, право, о чем они могут мечтать?
Вышла женщина-проводник. Поручни протерла, бросила взгляд на собравшихся - их немного, человек пять будет. Все ждут, и она ждет - работа. В целом неплохая, не самая тяжелая - он знает. А что бы случилось, не соберись он в дорогу? Женщину-проводника не встретил бы точно. Даже не узнал бы, что она существует. Забавно. Женщина живет, а он не знает. Получается, что она как бы и вовсе не живет, либо живет совершенно в ином мире. А тут два мира на короткий миг сталкиваются. Вид у него так себе - никакого вида, никто его не замечает. И к лучшему, он пассажир - человек, который куда-то едет. Сколько же лет жизни она провела в поезде? Если не забуду, спрошу - задам вопрос, а там как хочет. Захочет - ответит, не захочет - ему все равно.
Ну вот, и в купе он оказался в полном одиночестве. Думал, хоть тут поговорит - неважно с кем, неважно о чем - еще одна насмешка судьбы. Вполне серьезно - именно насмешка. Он уже давно заметил любопытный факт - его всегда оставляют в одиночестве. Примеров тому достаточно, и возразить нечем. Пришел к данному заключению он случайно и поразился своему открытию. Действительно, а почему? Над ответом долго не раздумывал - значит, так надо. Кому надо? Мне или тому, кто затеял весь этот сюжет с одиночеством? Вот только и этот другой допустил непростительную ошибку. Человек в состоянии привыкнуть к чему угодно. Одиночество - не исключение и не наказание, как многие думают. Одиночество - состояние души - еще один постулат, предмет для дискуссии. И этот кто-то... какое бы ему имя придумать... пусть он у него будет режиссером - старым дядькой, умудренным опытом. У стариков непременно должен быть опыт - жизнь как раз и дается, чтобы приобрести знания - только не те, которыми располагает человечество. Человечество - всего лишь термин. Вам нравится слово "масса"? Вот и ему не нравится - он столь неповторимый, у него и набор хромосом особенный - индивидуальный. Там, в этом наборе, черновик сценария, а режиссер ко всему прочему еще и руку к тексту приложил. Импровизация допустима, только в рамках - либо направо отправиться, либо налево. Обмануть режиссера невозможно - он для него большой ребенок. И как всякого ребенка, его следует либо любить, либо бранить - короче, воспитывать. Любовь - это так сложно, порой невыносимо и, конечно, болезненно. В противном случае это не любовь. Научиться любить невозможно, а как же эгоизм? Интересно, животные любят себя в той мере, как любит себя человек? Он себя уважает, иначе он не человек, или человек с заниженной самооценкой.
Рожа заглянула в купе и тут же исчезла. Да, есть лица, а это, без всякого сомнения, рожа. Однако почему он решил, что она рожа? А вдруг она принадлежит удивительно чуткому и духовно богатому человеку? В зеркало глянул на двери - и у него рожа. Сейчас он себе не нравится, а вот прежде любил - время - аморфное состояние и еще хромосомы. Они куда-то подевались - его любимые хромосомы. А как же режиссер? А как же опыт человечества?
Поезд стоит, а скоро пойдет - повезет его от самого себя или, наоборот, - к себе? Как знать - никто не знает, знает режиссер - он его отправил в дальнюю дорогу - всего лишь ночь пути. Пять минут - много или мало? До отправления осталось пять минут - нет, уже значительно меньше - четыре минуты, хотя у каждого свое время. А если встать и уйти? Странный, - скажет проводник.
Он засмеялся - вспомнил забавный случай. Люди перепутали поезд и едва не уехали туда, откуда приехали - одна платформа, два состава. Ну вот, уже поздно - поезд пошел. Или пошел другой поезд? Оба пошли! Теория относительности. Когда он первый раз узнал - в школе, помнится, было дело - крайне разволновался. Оказывается, все в мире относительно. Как замечательно! Только представьте - все относительно. Все без каких-либо исключений. А если так - на любой сложный вопрос всегда готов ответ. Хорошо, пусть, не ответ, а всего лишь подсказка - вектор движения твоей мысли. Либо право на ошибку - опыт человечества тоже может быть большой ошибкой.
Проницательность - хорошее слово. Оно ему нравится. Что-то в нем есть колдовское. Однако чтобы осмыслить проницательность, следует прежде всего познать себя. "Абсолютное не нуждается в усилии, но торжествует всегда". Предельно просто и понятно - хотя одно время ему было непонятно. Что есть "абсолют"? И почему "он" или "оно" всегда торжествует - то есть постоянно празднует победу? Победу над чем? Или над кем? - Над нами празднует, над человечеством. Но почему победу? Это что - сражение? Битва?
Собеседника не хватает - умного, знающего и, конечно, сомневающегося. Умные люди всегда готовы сомневаться - это их привилегия. А рожа в зеркале изменилась. Умней она, конечно, не стала, однако вынуждена починяться - нет, не хромосомам - они тут и вовсе ни при чем. Хромосомы - ваш нос, уши, кстати, а почему с возрастом они меняют форму? Время - аморфное состояние, как тот же ветер, что полирует камень. Кто видел, как ветер шлифует каменную глыбу? С водой проще - ты ее видишь. А ветер - чувствуешь, но не видишь. Разницы никакой, разница - на лице... или все же на роже? А вот глаза - да, зеркало души. А если и души нет? Глаза есть, а с душой не повезло - что тогда? Абсолют не разрушает, хотя всегда празднует победу. Однако и победы без разрушения не бывает. Хорошее слово "проницательность" - красивое. Слова, как люди, бывают красивыми и не очень. Вот только обидно, когда красивыми словами пользуются некрасивые люди.
Движение. Сейчас он его чувствует - появился знакомый стук колес. При желании можно принять за музыку. Однообразно? Как сказать. Всего лишь тема, где оркестр - пассажиры...
Как он вышел на сцену - мужчина в темном фраке - гость из прошлого. Верить не хотелось, а все происходящее вызывало лишь любопытство. Руку протянул, и ему ответили - пожали руку. Первая скрипка - понял он. Женщина в длинном платье - первая скрипка. Присутствующие притихли, а он вдруг немного испугался. И почему он испугался? Непонятно. Хромосомы, видно, испугались - сковали тело - он боялся вскрикнуть. С ним всегда происходит что-то странное и необъяснимое. Полный зал людей, оркестр на сцене - глаза закрыл. Думал, будет лучше - оказалось, ошибся. Нельзя закрывать глаза - либо ты вместе, либо ты один.
Это была пытка. Первые минуты он едва сдерживал себя, чтобы не вскочить и не броситься вон. Музыка была великолепна. Слишком прекрасна для него. Она была лучше и, главное, чище, нежели он. Вот откуда взялся животный страх - не хотел с ним расставаться. Все они не хотели - порочные и жалкие мысли, что сидели в нем, один черт знает, сколь долго - вечность сидели. Он вспотел, затем замерз, судорога свела тело - нужно было терпеть. Набраться сил, которые его покинули, и терпеть - стиснуть побелевшими костяшками подлокотники кресла и закусить едва ли не до крови губы.
Именно тогда он поверил в существовании плана. Общего для всех, охватывающего каждое создание. План и есть замысел - безграничное совершенствование, далекое путешествие с билетом в один конец. Еще он понял, что вечность непостижима, в чем нет нашей вины. Человеческий разум - разум ребенка, которого полагается либо любить, либо наказывать. Наказывать, чтобы подсказывать - приобрести верный опыт чрезвычайно сложно. Хромосомы. Общие для всех. Всего лишь варианты - тема-то одна.
Глупость, конечно. Кому нужно твое доверие? Если только самому себе. И про награду - еще большая глупость. Добровольный обман - обманываться любят все. И все двигаются по кругу - мимолетно появляются, после чего исчезают из поля зрения - недостающие элементы, темные дыры твоего разума.
- Белье, - говорит голос. И смотрит, а в глазах вопрос.
- Спасибо, - отвечает он. - Чай? Уже поздно. Он всегда опаздывает. Вся его жизнь сплошное опоздание. Не там, где следовало, родился, не тому учился и постоянно откладывал важные решения. Да и не знал он, какое решение считать важным - как его определить? Только по истечению времени, когда и в самом деле поздно, когда ты оцениваешь событие и что за ним стоит. А режиссер молчит - он всегда молчит. Даже когда он орет, как бешеный, - особенно по ночам.
По ночам он посылает приветствия - лежит, уставившись в темноту, и орет, что есть сил, но только молча. Носители жизни - двенадцать помощников. Первый проповедник и первый диссидент - его не услышали. "Дай пищу мне, избавь от холода, огради от врагов - что им от меня нужно? Возьми в свое пристанище - Великий Загробный мир". Неплохая молитва - первая попытка. Сколько воды с тех пор утекло, где нынешний Каспий - Средиземное море, а Иерусем - всего лишь дымчатый фантом.
Потом они пили шампанское - стояли в очереди и о чем-то мило беседовали. На разные отвлеченные темы, но обязательно умные. Древний обычай не совсем умных людей. А были и такие, кто не беседовал - только пил и все тут. Стоял и пил. Подошла первая скрипка - ее тотчас узнали. И он узнал - взяла сок, кажется, апельсиновый - в бокале он выглядел желтым и усталым.
- Привет, - сказала она, - вы стоите?
- Нет, - ответил он и непонятно к чему добавил, - мне понравилось.
Она ответила - спасибо. И он вновь ничего не понял. Спасибо за выступление, либо за бокал, который он с готовностью ей протянул?
Социальные касты, посвященные в свой, запретный для других мир. Желал ли он, чтобы его туда приняли? А зачем? Что он там будет делать? Говорить умные вещи? К примеру, о том, что есть природа культа? Конечно, он завораживает - охраняет взгляды и удовлетворяет вашу потребность. Культ еще и ритуал - свод законов и правил, как себя следует вести. Они все какие-то неземные, так, по крайней мере, они думают. Он думает иначе. Как? Знает только он один. В чем секрет культа? Стремление приблизится, утолить чувства и разделить взгляды.
А белье-то влажное. Слегка, но тем не менее, - он его высушит своим телом. Затем белье будет пахнуть чужим человеком, но случится это уже утром. Что будет утром, ему наплевать.
О чем еще они говорили? Вспомнил. В этом действительно что-то есть, когда ты знаешь, чего именно ты желаешь. Еще одна глупость. Сейчас он объяснит, вот только заправит простынь. Все достаточно просто и, главное, - очевидно. Вас мучает вопрос, и вы сомневающаяся личность. Открываем книгу - для начала любую. Книга не играет существенной роли, значение имеет слово, на которое вы обратили свой взгляд. Теперь понятно? Верно. Обыкновенный фетиш - представление о духе, пребывающем в чем угодно, предмете или слове. Следующий шаг - уже далеко непросто, именно с этого все и началось - когда слово предстало совсем в ином образе. Книга - уже не любая. И если книге не одна сотня лет и написана она со слов или в пересказе того, кому все покланяются? Слово приобретает власть. Спорить можно, но осторожно, а потом спор всего лишь игра - проверка способности размышлять.
Концерт ему понравился - там хоть честно было. Он даже всплакнул - выкатилась слеза. Фетиш? Вряд ли - его не обманешь. Там действительно был дух. Либо дух был в нем и проснулся. А как же общий для всех, охватывающий каждое создание план? Таинственный замысел - путешествие с билетом в один конец? Он долго размышлял - ошибка не исключается. Всему причиной - внутреннее состояние, он был не готов, застигнут врасплох, оказался слишком доверчивым. С книгой он проверял - ерунда полная, хотя... нужной книги как раз и не было, поэтому сомнения остались. Сомнения - это хорошо. Кто не сомневается - самоуверенный и легкомысленный эгоист. Ему некогда сомневаться - он занят. Простите, а чем он занят?
Страх перед случайностью - еще один предмет спора. Он утверждал: случайность - та же закономерность, иначе как объяснить необъяснимое? Случайное событие приобретает закономерный характер и становится причиной всех дальнейших обдуманных действий. Она смеялась заразительно - трудно не поверить в такой смех. Однако что было смешного? Он, конечно, не спорил - действовал как провокатор, ему было ужасно любопытно узнать, а что у нее на уме? Прием так себе - ничего нового, когда нет аргументов. А потом над кем она смеялась? Налейте, говорит, мне еще шампанского. Он налил. Она взяла и рассмеялась - как изволите понимать? Очень любопытно - кто кого проверяет? Вы полагаете, что, получив ответ на свой вопрос, вам станет легче? К чему себя обманывать? У вас уже готов ответ? Я права? Конечно, она была права - тысячу раз права. И так всегда - не там, где следовало, родился, не тому учился и постоянно откладывал важные решения.
Куда и зачем он едет? Не идет на сей раз, а именно едет - сидит в одиночестве и смотрит в окно - в свое прошлое смотрит. Копается в том, что давно следует забыть, похоронить и выбросить из памяти. А ты попробуй - выброси. Хорошо бы, однако не получится.
Вы меня проводите? Глядите - у всех провожатые, а у меня нет. Вам понравилось? Мне показалось, у вас увлажнились глаза. Да не сейчас. Когда они играли Чайковского. Значит, не показалось. А мне стало страшно - словно лечу я в какую-то пропасть. Почему в пропасть? Не знаю. А видели, как лопнула струна? Даже испугалась, что я ее и порвала. Глупость, конечно, я же не колдунья какая-то. Думаете, кроме нас кто-нибудь еще заметил? А еще я подумала, как им трудно играть, - у них на лицах такая мука была! И я все ждала, чтобы они быстрей доиграли. Вы здесь случайно? И я случайно - свободный вечер. А с книгой вы меня здорово напугали. Я же иногда именно таким образом и поступаю - задам вопрос и страничку открою. Какая книга - не скажу. Скажу, что она достаточно умная, чтобы ей доверять.
Случайная закономерность - он выдохся, сдулся, как надувной шар. О чем она еще говорила? Он, точно, молчал, с ним подобное случается в самый неподходящий момент. Тот вечер был неподходящим. Все зависит от настроения, а настроение, увы, отсутствовало. Было все что угодно - красивый в багрянце парк, близость осеннего неба... курить хотелось. А сейчас не хочется - странно. Он явно тяготился от самого себя - было некомфортно. Шагать под ручку с женщиной недурной наружности после концерта - что может быть чудесней? Да и говорить, в общем-то, не было никакой необходимости, если только вставить слово или два - чего проще? Однако и она его не замечала. Он ей был нужен,... как это сказать... как слушатель, что ли? И он слушал - покорно, внимательно. О чем он думал? Сейчас вспомнит - вот только заберется на полку и выключит свет.
Поезд остановился - качнулся и дернулся в судороге - едва заметной мелкой дрожью. В коридоре тишина, за окном ночь. По ночам он посылает приветствия - орет, что есть сил, в темноту. Подводит итоги пройденного. Сегодня подводить нечего - день пустой и не выразительный, ни плохого, ни хорошего. Обыкновенный четверг - где-то там над ним луна. Смотрит своим слепым глазом - пусть смотрит. План есть замысел,... может быть... безграничное совершенствование, тоже возможно... далекое путешествие с билетом в один конец... это о нем.
План будет таким - сумасшедший и вовсе не похожим на план, где отсутствует всякий замысел - великолепно. Прекрасная попытка воплотить в жизнь однажды задуманное. Сколько можно полагаться на случайность? И пусть режиссер срочно переписывает свой текст - он за ним не успеет. И весь его план пойдет коту под хвост. И хватит орать по ночам. По ночам полагается спать - как поступают разумные люди. Читают с вечера ни к чему не обязывающую книжку. Именно книжку - словами изложенный бред. Несущественные слова несуществующих персонажей приближают сон - сладкое забвение, когда разум пребывает в лености.
Глупость. Вселенная не спит, она развивается - эволюцию остановить невозможно. И время невозможно... какое ему дело до времени? Он сам время. Скучно, однако, - все это уже было. А если так, значит, и он был? Первый действительно здравый вопрос, который он себе задал - он его помнит. Сколько же ему тогда было лет? Пять или шесть? Сначала он задал вопрос себе, а уж затем спросил мать. Она что-то, конечно, ответила, однако он не был удовлетворен. А спросил он так - я кто? Для пятилетнего ребенка слишком рано проявлять интерес к подобным вещам. Итак, о чем он думал? Она говорила и не замечала его присутствия. Обычная, ни к чему не обязывающая болтовня. Шли они минут пятнадцать - прежде он там никогда не ходил. Парк, только без людей. Из людей были лишь они вдвоем. В какой-то момент он почувствовал что-то вроде удовлетворения - со стороны они производили и вовсе не дурную картину. Неспешно прогуливающаяся парочка - мужчина и женщина. Вот только смотреть на них было некому - очень жаль. А если бы кто и был? Что тогда? Где уверенность, что этот "кто-то" верно оценит ситуацию? Бред какой-то! Что оценить? Да то, что она была ужасно одинока. А как одинок был он! Не сошлось, не срослось и получиться не могло. Вот о чем он думал, то есть пытался разобраться и не понял. Тогда в парке - не понял, а сообразил только сейчас в поезде, который идет неизвестно куда - в большой город идет. Порой невероятно сложно себя преодолеть - какое-то сражение получается. И с кем? С самим собой? Еще одна глупость. Живи себе в полной гармонии, и без того хватает проблем и забот, что ни день, так новый вызов. Не может. Он, видите ли, не может.
Социальные касты, посвященные в свой, запретный для других мир. Они разные - вот что он понял. Кроме желания требуется обыкновенный рассудок. А зачем? Что он там будет делать? Они же разные. Все люди разные. Вы видели, как лопнула струна? Да, он видел и тоже испугался - но испугался не за себя. И лица музыкантов он видел - они не играли, они работали, выполняли безумно трудную задачу - все же Чайковский. Одно дело написать, другое понять и третье - повторить задуманное, а может быть, выстраданное. Лопнула струна - знак, вот только какой? Боли он не чувствовал, скорей, волнение. Знакомый стук колес. При желании можно принять за музыку. Поезд вновь пошел и он вместе с ним, проваливаясь куда-то все глубже и глубже.
Утро. Еще один ритуал - свод законов и правил, новая страница в прочитанной книге. Уже проснулся, но глаза открыть не спешил - к чему? Так, что было на сей раз? А ничего не было - прошедшая ночь обыкновенный выходной - сна он не помнил. Ну и правильно, иногда можно оставить человека в покое на одну ночь. Или у режиссера случился отгул? И он устал или закрутился, или личные дела.
Щетка ужасно противная - жесткая и чужая. Когда-нибудь она станет родной - его щеткой. Он стоит на носочках и чистит зубы - так хочет мать. Так делает все взрослые люди. Он не спешит - ему вполне комфортно в своем мире, в мир взрослых он не спешит - нечего ему там делать. Умывается и, наконец, просыпается - узнает себя. В зеркале вполне приличный ребенок - его любят...
Стук в дверь, и ребенок куда-то пропадает, его место занимает совсем другой и тоже знакомый человек - он сам. Мы закрываемся, - слышит он женский голос. Идет по коридору, на него изредка поглядывают - они уже все готовы, умылись, побрились, чай выпили.
- Можно чая? - спрашивает он, хотя знает - нельзя. Спрашивает, потому что ему некуда спешить. Время не имеет значения. Она смотрит и медленно принимает решение - приносит стакан чая. Пакет плавает и не собирается тонуть - он его насильно загоняет ложкой, пакет вновь всплывает, он вновь его топит и так до тех пор, пока тот не сдается. Чай горячий - хороший чай. Чай ему нужен, чтобы окончательно проснуться. За окном жизнь - серые будни серого города - уже добрались до пригорода. Поезд спешит - он чувствует, как тот набирает ход, в ушах не музыка, а обыкновенный шум, когда металл лязгает о металл. А вчера был оркестр - странно. Итак, каким будет его план? Задуманный план он забыл - тот был актуален для вчерашнего дня, а сегодня совершенно иной день, и настроение иное - все иное. Поэтому заготовленный план не годится. А что годится?
Странная история - он ее боится. Иногда он боится всего - начала нового дня. Лежит и думает - а что там и почему?
Мы закрываемся. Они закрываются. Ему закрываться не нужно - он уже давно закрылся. Вы что-нибудь поняли? И он ничего не понял. Однако этого не может быть. Каким будет его план?
Утро - вот и весь план.
Утро.
Утро.
И еще раз - утро.
Скажи себе - не бойся. Произнеси, отчетливо проговаривая слово. Какое слово? - Утро.
Оно твое. Да вот сейчас я вижу - утро действительно мое. Утро не за окном, утро во мне. Тогда, помнится, был вечер. А в душе - утро. Прекрасное состояние и, чтобы его вновь пережить, требуется... еще один вечер. Кажется, он что-то начитает понимать.
Утро есть вечер. Замечательный план - перспективный.
А телефончик -тю-тю - разрядился, мерзавец. Сейчас пиликнет и окончательно сдохнет - все - сдох. Если только в карман положить до лучших времен. А как же он позвонит? Можно только представить, какими глазами на него будут смотреть. Или лучше подойти и честно признаться - сказать какую-нибудь глупость. Полный вздор, который и повторить раз десять. Иногда действует. Когда вас оценивают и не могут понять - больной вы или валяете дурака. О чем просить?
Простите, конечно,... можно без "конечно". Подержите мой телефон - почти новый. Не хотите? Не бойтесь. Я не причиню вам зла... убежала, дуреха. И эта тоже убежит.
Он смеется - отбивается от пакета в стакане. Тот продолжает плавать. Вам какой телефон нужен? - Какой ему нужен телефон? Чтобы звонил. Они все звонят - эти телефоны все звонят. А говорит он с продавцом на одном языке - на русском. Его не понимают. Какой телефон ему нужен? В пределах разумного, говорит он. Вот это уже понятно - продавцу понятно, а ему как раз и не понятно.
Слишком много вопросов, они сбивают с толку, делают рассеянным, проще говоря, мешают жить. Существовать не мешают, а вот жить... тяжело с ними.
Поезд уже давно прибыл. Нужно куда-нибудь идти - все куда-то идут. Он шагает вместе с ними по длинному переходу. А воздух здесь иной - еще не знает, какой именно. Еще минут пять и утро закончится - его не обманешь. А как же план?
Ну вот, утро закончился - кто-то его толкнул. Ползут вниз, опускаются под землю. На встречу другие из-под земли. Дети подземелья. Их много и все какие-то заморенные. Серые, желтые и неживые ползут друг другу навстречу. Рабы своего времени, о чем они думают?
Медленно начинает распухать голова, словно воздушный шар - вот о чем они думают. Господи, сколько у них забот! А сколько у тебя забот, господи. И это есть твой план? Мне он не нравится - ты слышишь? Твой план мне не нравится, если только это твой план. Неужели скользящие во мраке и есть мои братья? Да, да я помню - только через целое. Благие усилия каждого идут на благо всем. А как же вред? Вред каждого тоже идет в ущерб целому? Космическое братство - дети подземелья. Не задохнуться бы.
Время - осознание движения. Один вагон он сменил на другой. Там он был в полном одиночестве. Здесь одиночество относительное. Братья и сестры облепили со всех сторон, прижались - он чувствует их.
Время - постижение себя. Он уже давно устал бороться. Вся его борьба - слабые попытки отбиться от самого себя. Себя он постигает через реальность, присутствуя в постороннем мире. Именно присутствует - выступает молчаливым свидетелем или статистом. Хотелось ли ему стать причиной событий? Центром, вокруг которого произошло бы что-нибудь замечательное - крохотным атомом, куда, словно мотыльки на свет, летят электроны.
Гравитация разума. Всего лишь один контур - мой. Братья и сестры также парят - застывшие мумии на эскалаторе, дороге в подземелье. Три минуты и мумии множатся - несутся безудержной волной. Прилипшие к стене часы - безучастный арбитр, который проводит каждого своим холодным взглядом. Последовательность событий и есть время, а при чем здесь тогда арбитр? Арбитр бегает по кругу в замкнутом пространстве двадцать четыре часа семь дней в неделю. Хотя время всегда легко обмануть, все что требуется, немного воображения и гравитации. Как он обманывает время? Он его убивает - бросает вызов и начинает с ним сражаться - долго, мучительно, порой до полного изнеможения. И когда, наконец, испуская предсмертный выдох, время сдается, приходит то самое облегчение - легкая и чарующая пустота. Вот тогда они вступают в союз - он и пространство. Время - третий лишний, никому не нужный монстр с часовой стрелкой на лбу. Они над ним смеются...
И вновь он себя выставил глупцом - братья и сестры испуганно шарахаются, мотыльки разлетаются вороньем. Еще секунду назад облепившие его со всех сторон разлетаются. Всего-то и нужно, что рассмеяться. Превращение энергии и не более. Гравитация разума - сильнейший энергетический канал, смех лишь его сопровождение. Вероятно, они почувствовали - и что на сей раз? Электричество? Несильный, в несколько десятков ватт разряд, и телефончик заработал. Пискнул из кармана - жрать хочет. Нужно выбираться, чем быстрей, тем лучше. Падает температура тела. Теплота - также мера электронной активности, а холод всего лишь констатация факта отсутствия тепла. Холода как такового не существует. Его вообще нет. Слово существует, а объекта, носителя - нет. Понятие холода придумали люди, чтобы объяснить... к примеру, атомную сборку.
Кстати о сборке. Форма явно устарелая - две ноги, две руки и голова. Литейщики - отец и мать. Он их иногда вспоминает. А когда забывает, они сами приходят, но по одному - либо отец, либо мать. Ошибки случаются, однако крайне редко - или дождь пойдет или снег. Отец предпочитает снег, он всегда зиму любил. Не понимаю, как можно любить холод?
И что теперь? Направо или налево? Вектор движения - еще один обман. В пространстве нет направления, вот туда он и отправился. Братья и сестры вновь рядом - выносят и устанавливают декорации. Чужой город только в первые минуты выглядит негостеприимным, ты должен им пропахнуть, он должен в тебя залезть. Еще одна дверь - их много, сколько людей, столько и дверей. А здесь уютно, очень даже вполне, и запаха нет. На сей раз он залетел явно в чужой мир. Вот и чашка чужая, ему ее принесли и поставили на столик. Чтобы тебе принес кофе чужой человек, достаточно сто рублей. Здесь, в этом мире гостеприимство стоит всего лишь сто рублей. Возможно, в душе она фыркнула: сто рублей по нынешним меркам и вовсе не деньги. И совершенно неважно, как они у тебя оказались в кармане. И как они выглядят - тоже не важно. Они все выглядят удивительно похожими: не деньги, а рассевшиеся рядом посетители. Братья и сестры остались в подземелье, здесь сидят явно другие. Тень прошлого - она появилась внезапно, скользнула легким сквозняком. Он и не понял: хорошо это или нехорошо. Но тень была - ошибка исключалась. Он увидел себя со стороны - смутный образ за столиком в кафе, где прежде никогда не был. А кто же тогда был? Это был он. Вот только пропал стремительно - улетел вместе с порывом ветра.
Смех как всегда некстати - на него обернулись. Следовало бы снять куртку - он не снял. А вот она сняла, и, как оказалось, напрасно. Значит, ошибка исключается - он действительно пролетел сквозняком. И она почувствовала - бросила в его сторону встревоженный взгляд. Она - совершенно незнакомая мне женщина, и что она тут делает - ее личное дело. Возможно, также как и я коротает время, возможно, пьет кофе, возможно, будет курить, либо листать книгу - не знаю, что она собирается делать. Она просто почувствовала, что ей не нужно чувствовать - чужая жизнь, тем более жизнь прошлая. Минуты достаточно - она смотрит гораздо больше и не понимает, зачем она смотрит.
Иногда - что случается довольно редко - его посещает странная мысль. Одна из многих. Большей частью они все странные. Мир, в котором мы часто находимся, действительно не наш мир - в нем мы оказались в силу вынужденных обстоятельств - как в чужом доме. Нас туда пригласили. И поэтому нам многое незнакомо, и дом этот никогда не станет для нас родным. Все что позволено, - лишь оглядеться по сторонам. Всю жизнь мы только тем и заняты, что ходим от дома к дому, из одного мира в другой - вечные странники. А своего дома у нас нет, мы его ищем и не можем найти. Отсюда необъяснимое желание вскочить и куда-нибудь отправиться, а лучше - уехать, туда, где прежде никогда не был. Был! В том-то и беда, что ты прежде там был. Другой вопрос - когда и при каких обстоятельствах ты там был. Ты возвращаешься и полагаешь, что открываешь для себя что-то новое? Ерунда. Ты возвращаешься в один из домов прошлого. Бред? Как сказать. Дежавю - тоже бред? Убеждать и спорить я не собираюсь - дело личное. Желание заглянуть за кулисы испытывает далеко не каждый. Многие довольствуются креслом в зале, и спектакль на сцене для них всего лишь спектакль и не более. Игра на сцене - игра актеров и ни в коем случае не твоя игра. Ты зритель, но не участник, и живешь ты чужой жизнью - той, что тебе подсказали, той, что составил для тебя режиссер.
Высшая заслуга человеческого разума и вызов, что он бросил богам. Уверен, они долго смеялись - места на сцене хватит всем. Человек самостоятельно сцену и соорудил. Сериал длиною в жизнь - что может быть более захватывающим?
А как же обещанная история? Ночь в поезде и чашка кофе - это и есть история. Порванная струна и сырые башмаки. А дождь? Какая история может быть без дождя? Вечный мой спутник - он идет даже тогда, когда на небе не найдешь ни одной тучи.
Домой он вернулся, как и уезжал, - поздно вечером. С тех пор ничего не изменилось, а перемены должны произойти. Смотрит внимательно - нет перемен. Все на своих местах, тот же запах - вернее, его отсутствие. Дом, который построил Джек. Построил и забыл - ушел строить новый дом, а за ним еще один. Джек, наверно, строитель. Хотя не уверен - я не знаю, кто такой Джек. Я знаю - кто я. Все что требовалось - сказать "нет". А он, помнится, ничего не сказал, возможно, подумал о другом. Он всегда о чем-то о своем думает - часто столь несущественном, что возникает вопрос - а почему? Почему в голову приходят столь странные мысли? Собрать вещи и куда-нибудь уехать. Он уехал и не в первый раз. От себя не уедешь - и в этом вся проблема. Уехать, чтобы вернуться? Чушь какая-то. Многие поступают именно таким образом - добровольно уезжают, чтобы затем вернуться. И вот он стоит в доме, который построил Джек. Билет ему не нужен, и купил он этот билет, чтобы добровольно залезть в поезд, найти свое место, заказать стакан чая, которого он терпеть не может, разложить влажное белье и ночь напролет слушать оркестр - как металл лязгает о металл. И так каждую неделю, всю оставшуюся жизнь. Он - проводник поезда.