Он знал, что день сегодня не заладится. С погодой никаких проблем - нормальная погода. И не холодно и не жарко. Давление? С некоторых пор давление имело куда большее значение, чем дождь или ветер. Раскалывалась голова. На мигрень не похоже. Сегодня голова не болела.
Привычный вид из окна. Прежде, чем выйти из дома, он смотрел в окно. Что он там видел? Все зависело от настроения, в котором он просыпался. Чушь какая-то! Как можно проснуться в прекрасном настроении? А вот, оказывается, можно! Открыть глаза, секунду-другую понять, в каком измерении находишься, и оценить радость бытия. Без каких-либо разумных оснований для радости. Как улыбается ребенок. Ничего ему не нужно - он счастлив от одной лишь мысли, что закончился сон и предстоит еще один день. Старое забытое чувство - он его помнит, как и чарующую свежесть и новизну грядущего. И никаких дурных опасений. Мир принадлежит всецело ему, и он вправе распоряжаться им как заблагорассудится!
Окно после ливня, что случился на прошлой неделе, выглядело тусклым. Дождь начался ночью и его разбудил. Колотился в стекло, стонал порывами ветра и мешал спать. Он не сопротивлялся - лежал и слушал, как буйствует природа. Утром вышел и никаких следов не обнаружил. Даже лужи высохли. Окно к настроению отношения не имеет. Если не обращать внимания и чем-нибудь себя занять, все будет как обычно. Хорошо это или плохо? Наверно, все же хорошо.
Прислушался и ничего не услышал. Так тоже бывало - когда никаких звуков. А бывало, он отчетливо слышал звуки. Сначала решил - мыши. Почему мыши не могут составить ему компанию и жить за стенкой? Не самое плохое соседство, правда? Он их не видит, и они его видят. А потом, он решил, что никакие это не мыши, а самый обыкновенный домовой. Нет, из ума он не выжил, но проверил. Попросил подать знак, и домовой откликнулся - он отчетливо слышал приглушенное покашливание. Показалось? Может быть. Однако кашель повторился, когда он вновь подумал о домовом. Старею - была мысль. И раздался смешок! Как вам! Какие еще могут быть сомнения! Мыши смеяться не умеют. Ну и пусть, - произнес он, - домовой не барабашка. Ты не барабашка? Молчание - обиделся, наверно.
Прежде подобное он не мог себе представить - это точно. Какой еще домовой? Это в двадцать первом-то веке! А сейчас - ничего. Почему у него за стенкой не может поселиться домовой? Вспомнилась бабка - мать отца. Почему бабка? Все так звали старуху. Она и сама себя называла не иначе, как бабка. Говорят, водилась с разными духами, с домовым точно была знакома. На ночь оставляла на кухне угощения - попробуй тронь! Может, она и домового попросила за внуком присмотреть? Как знать. Внимания от старухи он в детстве не получил - она была постоянно занята. Спала ли бабка вообще? Он, по крайней мере, не видел. Ложился спать и просыпался - старуха всегда была на ногах. Книг ему не читала - не умела. Считала пустым и глупым занятием, и для зрения вредным. А пыли в них сколько - глянь! Лучшего место для клопов не найти! Как? - удивлялся он, - клопы живут в книгах? В голове они живут, - ругалась старуха, - книга для них место для отдыха.
- Побежал, побежал! - кричал дед, - да не туда побежал! Вон туда он побежал! Видишь?
Старуха со всего маха лупила по столу. И ловко у нее получалось! Один удар ладошкой и еще один таракан. Ребенка напугаешь, - ворчал дед, - вырастет заикой. Как он песни петь будет? Артистом он у нас вырастет. В телевизор на работу будет ходить. С утра до вечера в черном костюме. А на брюках стрелки - обрезаться можно, как у Семена Петровича. Пришел как-то соли в долг взять - брюки гладит. Спрашиваю, Семен Петрович, что за праздник у нас намечается? По календарю вроде как ничего не предвидится. Посмотрел он на мои штаны и говорит. - Мне без стрелок никак нельзя - я постоянно на виду. Олицетворяю собой облик человека светлого будущего. Как? - говорю, - в светлое будущее без стрелок не возьмут? Меня, - отвечает, - возьмут, тебя - не знаю.
- Ноги подними, - говорит старуха. Дед ноги поднял и смотрит, как бабка пол метет. Ну, хорошо, - продолжает старик, - нагладит мне бабка брюки. И что я в них делать буду? В них же никуда не сядешь! Да хоть бы в кино сходить. Только сядешь, свет сразу выключат. Кто мои стрелки увидит? Кассирша? Так она кроме живота ничего не видит. Все? - спрашивает дед, - подмела? Андрюха у нас оперы петь будет. Очень как я оперы уважаю. Спрашиваю - откуда это во мне? Мы будем в телевизор на Андрюху смотреть. Он нам знак особый подаст - верно? Чтобы если кому сказать, это мой Андрюха в телевизоре поет, так он поверил. Иначе скажет - чего ты старый врешь! Это же артист народный! Какой еще Андрюха! Голос у него сильный. Но и это не главное. Главное, - попадать в ноты. В этом вся сила искусства. А так любой может - рот открыл и кричи, что есть силы. Будет у Андрюхи не один, а целых два костюма. Один черный, а другой белый. Семена Петровича инсульт хватит, если доживет. Соль вернула? Как не вернула! А то гляжу, он на меня зверем смотрит. Надо вернуть или сказать соль - белый яд. Жить хочешь? Ну, чтобы в светлое будущее со стрелками? Откажись от соли - верно? Колька на смене? Во жизнь пошла! Сходил на смену и делай, что хочешь. У нас смена длилась до могилы, ни тебе выходных, ни красных дней календаря. Какое у нас нынче число?
- А тебе какая разница? - отвечала бабка.
- Ну ты даешь! - удивлялся дед. - Каждый уважающий себя гражданин должен знать, какое нынче число. Желаю, к примеру, услышать любимый тенор... как его? Прямо удивляюсь, как мужик может петь таким голосом? Включаю радиоточку и пожалуйста - мой любимый артист. Фамилию никак не могу запомнить. Ты не помнишь? Да и леший с ним, главное, не фамилия, главное, - голос. Ничего бог не дал. Хватит и голоса. И представь, прекрасно живет. Народ уважает, в газетах печатают. А может, он дурак - дураком, но голос хороший. Тенор называется. Спрашиваю Семена Петровича, как вы к опере относитесь? Молчит и брюки гладит. Думаю, к опере он никак не относится. Медведь на ухо наступил. Опера она из любого человека делает. Вот бабка наша. Почему бы ей оперой не увлечься? Носится со своим веником с утра до вечера и что? Женщины петь могут. Не все, конечно. Другая рот откроет, лучше бы и не открывала. А слушать - пожалуйста. Никто плохого слова не скажет - сиди молча и слушай. Андрюхе нужно обязательно в артисты. Чтобы я на том свете со спокойной душой. О фортепьяно и мечтать боюсь. Если Андрюха в белом костюме сядет за черный рояль, меня точно инсульт хватит. Поэтому или тенор или фортепьяно. А звучит как! Фортепьяно! Форте и пиано - замечательно! И кому в голову пришло назвать? Умный, наверно, человек был. Ну, этот, который объединил форте и пиано. Умных людей, конечно, хватает. Не много, но и на том спасибо. Умный не будет с утра до вечера штаны гладить. У него других важных дел хватает. Бабка, как думаешь, я умный или не очень? Если мне тенор нравится, это уже о многом говорит. По мне, так я бы каждый день в оперу ходил. Да хоть в гардеробе пальто выдавать или осветителем. Сидишь на балконе и светишь на сцену. А когда не нужно светить, выключил лампу и наслаждаешься искусством в темноте. Рублей шестьдесят они платят? Думаю, платят. Обязаны платить - это же искусство! Да хотя бы в гардеробе, все равно искусство. Или бабку нашу уборщицей - верно? Там же люди культурные. Если только от избытка чувства припрет, а так какой смысл идти в оперу и сразу в туалет? Никакого смысла я не вижу. Дома сходи, сколько душа пожелает, а потом иди с чистыми помыслами в оперу. Если Андрюха будет у нас артистом, у него должна быть бронь. Пару мест обязательно. Контрамарка называется, вроде пропуска. А мне и пропуска не нужно. Приду и скажу - я к Андрюхе. И на первый ряд или в ложу почетных гостей. Где у нас ложа почетных гостей? Вот там и будет у меня кресло. Красный бархат. Сел и уснул - до чего удобно! Минут десять вздремнул, чтобы сил набраться, а тут уже конферансье выходит и объявляет нашего Андрюху. Немного нервничаю, хотя знаю, все пройдет на ура. Вот и соседка моя - расфуфыренная дамочка платочек заготовила, чтобы в ответственный момент слезу утереть. А другая букет прижимает к груди. А букет, Андрюха, стоит аж десять! Нет, двадцать пять рублей! И не жалко! Слышишь, бабка! Двадцать пять рублей букет! Не слышит, старая. Может, и к лучшему - не понять ей, как можно двадцать пять рублей на цветы! Это же искусство! А когда настоящее искусство, и двадцать пять рублей не жалко. Вот так! И тут мужик, который дирижер, руками замахал и грянул оркестр - все проснулись. Бабка, когда у Андрюхи родительское собрание?
- Какое собрание? - отвечала бабка, - парень только на следующий год в школу пойдет.
- Как на следующий год! Вот беда какая! А то я решил с учительницей по пению познакомиться. Чтобы она там дурака не валяла. И репертуар заодно обсудить. Что они хоть нынче в школе поют? Еще год ждать? Нет, так не пойдет. У меня сейчас год за пять, если не за десять. В хор определить, пусть хотя бы в хоре немного попоет - ума наберется. Нотной грамоте там обучают, или только рты открывать? Дворец Пионеров у нас где?
- Он еще не пионер, - подсказала бабка.
- У парня талант пропадает, у меня дед в церковном хоре пел - сам говорил.
- На балалайке он играл, - напомнила бабка.
- На балалайке уже потом, когда его из хора выгнали, - согласился дед. - Голосище был! Мухи на лету дохли! Если кто умрет, обязательно звали - душу наизнанку вывернет, покойник из гроба встанет - вот какой голос был! Балалайка уже так, как нынче говорят, увлечение. Андрюху мы на балалайку не отдадим! Чего там играть? Три струны - дрынь, дрынь? Андрюха у нас, чтобы было кем гордиться! Скрипку не люблю - тоска смертельная. Да и не видел я чего-то в магазине скрипки. У нас хоть скрипки-то продаются? А то купишь, а она с дефектом - кому это надо? Фортепьяно надо, по-нашему - рояль. Только его переть на третий этаж замучаешься. Я не попру, пускай Колька тащит. Кто у нас отец? Вот пускай отец и поднимает. Черный брать или белый? Правда, белый только в кино видел. И грязь на нем видать. А черный и есть черный, тряпочкой смахнул и все дела. Сколько же он стоит, как думаешь? Рублей, наверно, триста стоит. Ну, уж никак не пятьсот! За что пятьсот? Балалайка, она, конечно, дешевле обойдется. А если взять у кого в аренду, так и вовсе задарма. Но уж как-то не серьезно на балалайке, да еще в белом костюме - правда? Скажут - глянь, деревня, поливает! А если за роялем, тут уж точно никто не вякнет. Притихнут как мыши.
Дед почесал голову.
- Искусство требует жертв, - сказал он. - Я бы поправил, денег искусство требует. Жертвы, это когда кого-нибудь убили. К примеру, так спел, что его тут же и убили, чтобы другим неповадно было.
- Кого убили? - испугалась бабка.
- Это я так, к слову, каждый должен отвечать за себя. Если у тебя талант, будь любезен - предъяви народу в лучшем виде. Нет таланта, и разговора нет.
- Ноги подними.
- Какие ноги? - не понял старик, - я их недавно поднимал! Ты вот что, ты меня с мысли не сбивай! Ноги! Что тебе еще поднять! Всем на парня наплевать! Родили и думают, дело закончено! Еще раз говорю - у парня талант.
- Ноги подними, - уперлась бабка.
- Тьфу! Да сколько можно с веником бегать! Твоя бы воля, так ты со своим веником до Африки дошла. Мировой рекорд! И медаль бы дали, орден какой-нибудь за заслуги перед отечеством. А пела бы в хоре девичьем. Сарафан дали бы казенный, глядишь, какая-никакая экономия в семейном бюджете. С турами по гастролям. В ту же Африку! С веником своим когда дойдешь? А тут и ходить не нужно - в поезд посадят наготово. Чаю принесут, пирогов своих возьмешь - поняла? В газете - заметка. Мол, потрясла своим искусством местное население.
- Ноги опусти, - подсказала бабка, - или ты их так и будешь держать?
- Ну, никак вам не угодить! Поднял ноги - плохо. Опустил - плохо. Андрюха - где? Гуляет? Вот видишь - брошен ребенок на произвол судьбы. У Семена Петровича внук в шахматы с утра до вечера играет. Как не придешь, он играет! Ботвиником хочет стать. Никакого рояля на третий этаж! Никаких трехсот рублей! Ему шахматы в кружке бесплатно дали. Он что, умней нашего Андрюхи? Сидит и ничего не делает - думает он! Мозг развивает. Ты поняла? Нет? Еще раз объясняю - голос у него! К чему ему шахматы? В шахматы можно и без голоса. А вот в опере без голоса нельзя! Не берут в оперу без голоса. Этот, как его? Зойка еще пластинку купила - пацан мелкий... Робертино! Вот у кого голос - три рубля пятнадцать копеек не жалко. Сначала - да, сначала было жалко. Зойка пластинку поставила - у меня слезы градом. Он что, лучше нашего Андрюхи? Пару лет попел и выходи на пенсию. Никаких тебе ночных смен! Никаких повышенных обязательств к съезду партии. Костюм белый надел и вышел на сцену. Рот открыл и через час закрыл. Все! Да оставь ты, наконец, свой веник! Или ты с ним и спишь? Папаша мой покойный всегда говорил, денег руками не заработаешь! Не деньги это - пыль. А вот головой заработать можно. Где рот находится? В голове находится - прав был папаша. Открыл рот и видишь, как к тебе денежки летят. Даришь людям счастье, и они тебе несут деньги. С каждого понемногу, в итоге получается совсем неплохо. Знать бы мне эти ноты, так я бы сам нашего Андрюху обучил. Он бы у меня круглыми сутками как этот с пластинки.
- Болтун.
- Кто? Я болтун? - возмутился старик. - В газете прочитал, привезли людей на землю в качестве эксперимента. А чтобы эксперимент удался, привезли много и разных. Иначе откуда им взяться? Красная раса, желтая - это которые китайцы, черная и, конечно, мы с тобой бабка - как представители белой расы. Только из тебя, старая, эксперимент не удался. Из меня тоже ничего хорошего не получилось. Колька - одно недоразумение. Кроме мотоцикла ничего в жизни не нужно. Ногу сломал - мало? Ты одумайся, ходи, как все люди ходят - ногами. Не хочет! Одна надежда на Андрюху. У него мысль в глазах иногда появляется. У всех чтобы пожрать или ничего не делать, а у нашего Андрюхи мысль. Я вообще не понимаю, как ты, старая, мыслишь? Ты же читать не умеешь! А мыслит человек словами - в газете написано. Там подряд всякую чепуху не напечатают. Вот я и думаю - как же ты мыслишь, если читать не умеешь? А может, ты у нас особый эксперимент? Живешь и не знаешь, что являешься объектом исследования. А что? Вполне возможно. Когда спишь, с тебя показания снимают и решают, продолжить эксперимент или поставить жирную точку. И Семен Петрович тоже под наблюдением. Только никак не пойму, какой из него может быть эксперимент? Его кроме стрелок на брюках ничего не интересует. Вид у него, конечно, представительный, а в голове никакого представительства нет. Спрашиваю, Семен Петрович, когда появился на земле человек разумный? Смотрит на меня, словно на идиота. Вопрос сложный, не каждый ответит. Не знаешь - честно признайся. Большую часть жизни и я не знал, когда появился человек разумный. Он же не мог вот так заснуть неразумным, а проснуться разумным. А в центре земли у нас вмонтирован генератор! Поэтому у меня голова и болит! Лежу как-то, заснуть не могу. Ничего не понимаю - гудит и гудит. Думал - за окном. Встал, не поленился. Не гудит за окном! А где тогда? В голове? Прочитал в газете и понял. Прав ученый - гудит генератор. А как доказать? И откуда у него мысль взялась, что гудит генератор? Еще раз повторяю - эксперимент! Но почему человека на телевидение не пригласить? Газета - хорошо, но телевидение - лучше. И пусть все знают - идет эксперимент. Сегодня картошка будет? Видишь, как человеку мало нужно. Съел картошки и ты человек - готов обсуждать проблемы мироздания. Генератор - смелая мысль. Вот я бы сказал про генератор, меня бы сразу на анализы направили. А ученого в газете напечатали. Только он по молодости голову свою развивал в разных направлениях. Голова, как любой другой орган требует постоянного развития. Иначе все, на что она годится, - шапку носить.
Дед замолчал, однако не надолго.
- Шапку нужно Андрюхе на зиму купить. У Семена Петровича - пыжик. Когда в магазин идет, галстук наденет и пыжик. Мол, вот он я какой весь из себя интеллектуальный. А представительства в голове никакого - не знает, когда на земле появился человек разумный. Но как они умудрились генератор в землю закопать? Это какой котлован надо вырыть! А вдруг они под нашим домом свой генератор закопали? Голова у меня болит? Болит. И у тебя, говоришь, иногда болит. У Кольки ничего не болит. Как так можно жить, чтобы ничего не болело? Умрет и не поймет, отчего помер. Спрашивает, отец, как ты дождь чувствуешь? А мне по телетайпу из генератора прогноз погоды высылают. Слушаю радиоточку - возможны осадки. Как тебе - возможны осадки! И слово-то придумали - осадки! Если бы не был русским человеком, ни за что бы не понял. Какие еще осадки! Дождь - совсем другое дело. Сиди дома и гляди в окно. Или вот еще - консенсус. Откуда он взялся этот консенсус? Семьдесят лет прожил - не было никакого консенсуса! Возьмем другой пример. Огурец ну никак не может быть ничем другим. Огурец он и есть огурец, либо соленный либо, либо с грядки. А тут консенсус! Тьфу! Все потому, что идет эксперимент! Что с огурца взять? Цена ему пятак! А вот консенсус может и тысячу рублей стоит! Или даже две! Семьдесят лет прожил и не мог додуматься... а кто-то додумался. И живет нынче в свое удовольствие. У него этих консенсусов на все случаи жизни. Сегодня один продал, завтра - другой. Народ к нему в очередь за консенсусами стоит. Он еще их не придумал, а народ уже очередь занимает. Это тебе не с веником бегать! В Японии, чтобы ты знала, веников вообще нет! И люди как-то живут. У них самая высокая продолжительность жизни. Япония - страна чудес. Куда ни глянь, кругом чудеса. Только чудеса для других, а для японцев и вовсе не чудеса. Само собой разумеется. А мы с вениками еще лет сто бегать будем. Сколько у нас народа? Вот и я об этом. Пока ты, старая, в кухне прибралась, Колька в прихожей наследил. Ты в прихожей прибралась, он в кухне наследил. И попробуй слово ему скажи! Вы, папаша, от жизни отстали. Кто отстал? Я - отстал? А чего мне с жизнью наперегонки бежать? И про генератор не верит - смеется!
- Двенадцать часов, - говорит бабка.
- Как! Уже двенадцать! А чего молчишь? - возмущается старик и смотрит на часы, - точно, без пяти двенадцать. В прошлый раз ни слова не сказали. И в среду ничего не сказали. Может, на почту сходить? Они же там ничего не делают - сам видел. Дверь-то открыта, гляжу - чай пьют. Самым бесстыжим образом, управы на них нет.
- Сходи, - советует бабка.
- А чего сказать?
- Скажи, как есть. Мол, отправил письмо, и ни ответа, ни привета - тишина.
- Две недели прошло, - вздыхает старик, - может, у них этой песни нет?
- Может, нет, - соглашается бабка.
- А почта здесь причем?
- Почта не причем. Письмо-то почта отправила, а песни у них нет. Вот они и молчат - не знают, что сказать.
- Для других, получается, песня есть, а для меня нет? - вновь возмущается старик. - Раз в жизни обратился с просьбой и что?
- Ничего, - отвечает бабка.
- Это тебе ничего! Включай! Чего сидишь!
Старик вышел из кухни и уже через пару минут вернулся в свежей рубахе.
- А штаны чего не поменял? - спросила бабка.
- Времени нет на штаны - пропустить боюсь, - ответил дед.
- Начинаем передачу "В рабочий полдень", - сказал женский голос из радиоточки, - передаем песни по заявкам радиослушателей.
И все же день складывался вполне успешно. С погодой никаких проблем - нормальная погода. И не холодно и не жарко. Немного болела голова. Вероятно, продолжал работать генератор, который забыл выключить дед. Он взял веник и смахнул несуществующий мусор. За стенкой кашлянул домовой или показалось? Прислушался. И домовой прислушался - вот хитрец! А кашель-то был женским! Странно. Домовой ну никак не может быть женщиной. Все домовые - мужчины. У них с этим строго. К чему старик заказывал песню с пластинки, которая была у них в доме, так и осталось загадкой. Кстати, песню не передали. И на почту старик не пошел. Бранился он только среди своих.