Гена Ничаев купил себе в районе сотовый телефон. Недорого - тысячи две отдал. Теперь ждет, когда в деревне появится сотовый оператор. Продавец сказал, что Уницкий район вскоре охватят. Телефон красивый - Гена носит его на ремне. В нем еще есть приемник и много других полезных функций. Телефон сделан в Китае. Саша Кокачев заявил Геннадию, что тот круглый дурак - можно было купить дешевле. Дешевле - только подержанный, - возразил Гена.
Алик и Света помирились, однако в Таиланд не поехали - кончились деньги. Михаил Алексеевич дочитал "Смертельное ложе для брачной ночи" и отнес книгу в аптеку. Там ему выдали мазь, которой он мажет голову. Мазь - без цвета, но воняет ужасно. Михаил Алексеевич долго сомневался - ту ли ему мазь выписали? Аптекарша - Галина Ивановна долго читала рецепт и сказала, что другой мази у них нет, да и эта кончается. Бардак, - возмутился Михаил Алексеевич и попросил еще что-нибудь почитать. "Психология обучения неродному языку" - единственная книга, которую ему предложили. Михаил Алексеевич хотел было возразить и сказать, что он еще с ума не сошел, однако неожиданно для себя передумал и книгу забрал.
У Сережи Ковалева обнаружили глисты. Мама Сережи устроила скандал и написала письмо в Министерство здравоохранения. Письмо из почтового ящика изъял лично товарищ Звонарев, с которым он направился к Михаилу Алексеевичу для принятия срочных мер. Бардак, - сказал товарищ Свиридов и попросил Звонарева отнести в аптеку "Психологию обучения неродному языку" - книга ему не понравилась.
Папа Сережи Ковалева под большим секретом признался супруге, что и у него в детстве были глисты. Он с ними, оказывается, жил долгое время. Узнал в армии - они сами выползли, вероятно, не выдержав скудного солдатского рациона. Откуда у сына глисты - загадка, и вразумительного ответа родители так и не нашли.
Оля Карпухина и Света купили журнал для женщин. Журнал продал дядя Коля - взял всего лишь пятьдесят рублей. Журнал блестящий, много красивых фотографий - все женщины, встречаются даже полуобнаженные. Женщины дядю Колю больше не интересуют - он ветеринар. Нынче интересует дядю Колю познания совсем в иных областях, коровы его также не интересуют, возможно, по той причине, что он все о них давно знает. На митинг дядя Коля не ходил - сломался дверной замок. Поэтому ему пришлось раздеться и чинить сломавшийся замок самостоятельно. Когда дядя Коля замок разобрал, выяснилось, что в нем сточилась какая-то деталь. А пружина, что держала деталь, выскочила и провалилась в щель. Ну, вот, - сказал дядя Коля и выругался нецензурно.
Глисты на деле оказались дизентерией. Врач отправил маму Сережи Ковалева в аптеку за лекарствами. У тех, что были, закончился срок, а проблем врач не желал. В аптеке Галина Ивановна потребовала рецепт - ей тоже не нужны проблемы. Отец Сережи сказал - все они бюрократы и хрен теперь, что от него получат. Ребенка глисты заживо жрут, а они рецепт требуют.
Местному участковому товарищ Свиридов учинил головомойку - покушающихся на жизнь Михаила Алексеевича так и не нашли. Или ты, - сказал товарищ Свиридов, - или я! Мне это все надоело. А если найду, - спросил участковый, - ты их в тюрьму посадишь? У тебя день, максимум два, - предупредил Михаил Алексеевич и забрал апельсины.
Оля и Света нагрянули к дяде Коле, когда тот уже заканчивал возиться с замком. Что, - спросил он, - какие деньги? А денег нет - замок купил. Старый-то сломался, а новый денег стоит. Говнюк, - сказала Света и огляделась - чем бы бросить? Как? - переспросил дядя Коля. - Ах, вот так, значит. А в чем, собственно говоря, дело? - Журнал прошлогодний, - объяснила Оля, - вы нам продали некачественный продукт. Мы знаем свои права. В противном случае позовем Алика.
Алик вышиб дверь с третьей попытки. Дядя Коля сказал: ничего страшного не произошло, бывает и хуже. Главное, нет перелома. Будешь, в районе, сделай рентген. А ну его, - возразил Алик, - у тебя закусить найдется? Что означает нанотехнология, ветеринар объяснил доступно и понятно. Будущее за наукой, - сказал дядя Коля, - ты его не ковыряй.
Дело в том, что у Алика вскочил прыщ - красный. Дядя Коля заверил, что красный это хорошо. Прыщ действовал только на нервную систему Алика и сидеть не мешал. Давить прыщ не следует. Прыщ должен созреть и потом либо отвалится, либо исчезнет. Куда, - спросил Алик, - он исчезнет? В пространство, - ответил дядя Коля, - у коров прыщей не бывает. Мне в баню не сходить, - пожаловался Алик, - перед людьми стыдно. У звезд прыщи бывают? Бывают, - ответил дядя Коля, - последний прыщ, который я помню, выскочил у меня в канун двадцать второго съезда партии. Там? - уточнил Алик. Да, там, - честно сознался дядя Коля. - Значит, скоро будет еще один съезд. Хочешь, мазью помажем? Михаил Алексеевич голову мажет. Голову? - удивился Алик.
Тимофей Соровский дал объявление в газете. Многие не поняли, что он этим хотел сказать. Тимофей предложил приз - бесплатный гроб всякому, кто угадает дату конца света. Михаил Алексеевич возмутился и устроил головомойку главному редактору. У нас рынок, - ответил ему главный редактор, - никакой политики я здесь не вижу.
Света - хорошая девушка. У нее третий размер и ямочка на подбородке. И говорит Света хорошо, слов-паразитов у нее немного - всего лишь два слова, оба матерные. У Алика нематерные только предлоги и местоимения. Свету он боготворит. Он ее так и называет "Богиня ты моя, бл...". Однако данное обстоятельство не мешает и Алику быть хорошим парнем. У него было трудное детство.
В общем так, - говорит Алик, - тема нужна. Без темы ты пузырь. Я быть пузырем не желаю. Пузырь - край или полный отстой. Огурец бери, - подсказывает дядя Коля. Я себя держу, - продолжает Алик, - так надо. Тебе это, Коля, надо? Держи, - говорит ветеринар. Спасибо, - отвечает Алик и берет огурец.
Беседа у них завязалась. За жизнь говорили - ничего не понять. Алик - молодой, дядя Коля - в возрасте, вроде, как старший брат. Двор, - говорит Алик, - помню. Сирень там росла - никто не сажал. Сама выросла. Вечером пахнет. Не знаю, к чему она пахнет? Скажи мне, Коля... Не ругайся, - говорит ему ветеринар. Я к слову... Плохое слово - гадкое. Так вот, Коля, - продолжает Алик, - почему ты Коля? Ты же старик? Почему не Николай... как тебя, Степанович? Не в этом дело. Дело, когда есть тема. Скажи, Михаил Алексеевич голову мажет? А что у него с головой? Вся деревня знает, ты знаешь? И я знаю - Гена парень нормальный и слово свое держит. Светка - дура. Я ее люблю. Коля, ты кого-нибудь кроме своих коров любил? Чтобы по-людски? Чтобы в ответ ничего не требовать? А сирень цвела - лично нюхал. Помнится, рубаху порвал - душа поет. Рубаха не рвется - крепкая, зараза. Я тоже крепкий - кто кого? Край, Коля, полный край. У меня со школы грамота есть. Перспективы подавал... Не ругайся, - подсказал дядя Коля. - Чего ругаться, если повода нет?
Такая вот беседа - задушевная. Хорошо посидели, а потом пришла Светка, ну чтобы их разнять или спасти дядю Колю от гибели. Дуреха! Думала, Алик ветеринара уже давно забил. А они бутылку раскатали. Алик сопли по щекам размазывает, а дядя Коля ему вытирает. Окно, - говорит Алик, - во двор выходило. Оно и сейчас выходит, но сирени там нет. А я в трусах сижу и ногами болтаю. Свадьба тебе понравилась? И мне понравилась, нос - ерунда, заживет. Это моя жена - Света.
С Геной Ничаевым случилась беда - потерялся сотовый телефон. Он же, зараза, мелкий - этот телефон. Может, конечно, что и вовсе он его не терял - сунул куда-нибудь. Перевернул весь дом - нет телефона! Что за хрень? Две тысячи все же, а потом чтобы причина, так нет причины. Это Алик с Колей надрались... кстати тоже подозрительно - как можно надраться с одной бутылки? Где вы видели двух пьяных мужиков с одной бутылки? Поэтому Гена переживал сильно - он же первым телефон в деревне купил, задолго до самой акции. Если, скажем, объявит провайдер акцию, что же получается? Саша Кокачев сказал, мол, не телефон и был. На кой он тебе сдался - ни у кого же нет. Кому ты собирался звонить? Дурак он, этот Саша - ничего не понимает. Знаете, что он предложил Гене? Отправиться на концерт группы "Smokie". Совсем одурел. Во-первых, группа давно уже развалилась, во-вторых, отправиться следовало в Стокгольм. Чего Гена забыл в Стокгольме? Тогда мы с Земой поедем, - заявляет Кокачев, - автобусный трансфер на концерт. Сиди в автобусе, пиво пей - мне нравится.
Приз, конечно, хорошо, даже если приз - бесплатный гроб. Тимофей решил сделать гроб эксклюзивным. Для начала он договорился с бывшим механизатором Залыгиным. У того полки в бане сделаны из карельской березы. К счастью Залыгин не знал, чем он в действительности обладает. Полки и полки - крепкие, широкие, правда, некоторые сомнения по этому поводу все же имелись. В бытность свою при строительстве - а строил баню Залыгин лет шесть - возникли определенные трудности. Гвоздь отказывался лезть в древесину. Тимофей предложил Косте бартер и старую тачку в придачу. Диски у тачки на шестнадцать дюймов - Залыгин, естественно, заинтересовался. Одна проблема - вынести из бани доски было невозможно. Или доски, или баня. Тимофей и тут проявил смекалку - обещал Залыгину скидку в пятьдесят процентов на свои услуги, в независимости от инфляции и курса евро.
Зиновий Пашков - в народе Зема - предложил Саше Кокачеву обшивать балконы вагонкой. С вагонкой проблем не было, а вот с балконами... в деревне парни не нашли ни одного балкона. С домофонами идея также не прошла, несмотря на предлагаемую гарантию, рассрочку платежа и систему скидок. В первом же доме обоих послали куда подальше. Единственный, кто проявил заинтересованность, оказался товарищ Свиридов Михаил Алексеевич. Что, - спросил он, - по телевизору? И хорошо видать? Замечательно, - заверил его Зиновий. Монтаж в сжатые сроки, первые три месяца обслуживание бесплатно. Оборудование либо японское, либо корейское, монитор ЖК. Я подумаю, - обещал Михаил Алексеевич и закрыл дверь.
Света с Олей также решили открыть свое дело и назвали его "Акация". Первым клиентом оказался местный участковый, который "Акацию" тут же и закрыл. Как вам не стыдно! - сказал он, - кого вы собираетесь развращать? С Ольгой понятно, она в модели собралась, но ты-то, Светка. Ты же мать будущих детей! Подушек в деревне нет - подушки шейте.
Девушки задумались и открыли новое предприятие "Акация плюс" - реставрация подушек, перин и одеял, замена наперника, сушка и разрыхления пера. Пенсионерам скидка.
Как уже было сказано, гроб готовился эксклюзивный. Ручки под золото от комода, количеством четыре штуки, Тимофей открутил уже вечером, а затем, испивши цейлонского чая из Индии, принялся рисовать эскиз. Долго думал и набросал сразу четыре возможных варианта - каждый по-своему привлекательный и вполне удобный для клиента. Впрочем, все четыре имели одно общее решение - покойник мог наблюдать за происходящим через небольшое оконце - Тимофей предполагал сделать его слегка тонированным и вместе с тем раздвижным. Крышка гроба опускалась и поднималась автоматически. Батарейки должно было хватать минимум на неделю. Как раз через неделю Тимофей планировал закончить свое произведение, чтобы затем залезть в гроб и его проверить уже лично. Кстати сказать - напрасно. Закрыться - крышка закроется, а чтобы открыться... от худшего Тимофея спасет его верная подруга жена. Однако случится данное недоразумение не скоро - Соровский продолжал чертить эскиз, размышляя над другим вопросом: какой морилкой покрыть карельскую березу - вишневой или недозрелой сливы.
Сотовый телефон Гена обнаружит весной... в сортире, вернее, в выгребной яме, которую он всегда чистил в апреле месяце. В марте еще холодно - лед стоит, в мае уже поздно - попахивает. Телефон сохранится хорошо - Гена будет ему очень рад. Телефон, вероятно, выпал, когда Гена присел и задумался. Странно, но лучше всего Геннадию думается именно в сортире. Решение наказать товарища Свиридова он также принял именно здесь. И апельсины купить пострадавшему Гена решил задолго до известного события. Идти в гости к Михаилу Алексеевичу Геннадий не собирался - выбрал трудовой коллектив Уницкой дистанции пути. А так как Гена и Сашка Кокачев друзья, выбирать второго кандидата не имело смысла. Посетив пострадавшего, Геннадий несколько расстроился - ему с Сашкой там предложили чай. На вопрос - "какой негодяй" мог осмелиться напасть на товарища Свиридова, Михаил Алексеевич ответил уклончиво, мол, определенные мысли по этому поводу у него имеются. Спустя день после трагедии ему привезли гроб - Тимофей Соровский привез. Заказали гроб в местком комитете - там и следовало искать недоброжелателя.
- Какая-то хрень, - возразил Гена, - вот скажем, если мне надо, я в подъезде лампочку выкручу, а уж затем вас дождусь.
- Именно так и было, - заметил Михаил Алексеевич и предложил ребятам пироги. - Еще более странно, - продолжает пострадавший, - накануне Катя испекла пироги с рисом. Я, стало быть, сижу, пироги ем и себя спрашиваю - а почему с рисом? Что же это получается? И Катьку в подозреваемые записать? Пирог с рисом - это же знак. Именно пироги на похоронах подают - холодные, с рисом и с изюмом.
Катя - супруга товарища Свиридова.
- Дела, - говорит Саша Кокачев, - Алик и Светка недавно поженились. А уже дважды поссорились. И гроб, кстати говоря, им на свадьбу привезли. И опять Тимофей привез. Куда ни кинь - кругом Тимофей. А кто он такой?
- Тимофея не трогай, - сказал Михаил Алексеевич, - чтобы вы знали, ему памятник должен стоять. Он партизан и герой второй мировой, а что гробы нынче мастерит, ничего позорного здесь я не нахожу.
Саша Кокачев, конечно, спрашивает, мол, вы, Михаил Алексеевич, серьезно относительно памятника для Соровского или вроде как шутить изволите? И что наш Тимофей героического совершил, чтобы ему памятник ставить? Гена в это время пошел покурить, а когда вернулся, видит, что промеж них уже дискуссия идет активная - оба упираются и отстаивают свою точку зрения.
Если в двух словах - товарищ Свиридов сообщил, что решение о памятнике готовилось. Пришло распоряжение сверху - в селе не было даже завалящегося бюста. Героя предлагалось найти самостоятельно - можно было даже живого. В документе на сей счет ничего не говорилось. Однако деньги следовало израсходовать и закрыть текущим годом - не закрыли. В конце года, как известно, проблем хватает. Архивы подняли, специалистов подключили - нет героя. Хрень какая-то получается. Война была? - Была. Немец был, и оккупация была, а героев нет. Нашли партизанский отряд. Не подходит. Он, оказывается, из соседнего района в рейды по тылам противника ходил. Поэтому не годится - у них и своих героев хватает. Сверху требуют, мол, вы чего там - первый квартал заканчивается. Одним словом - беда. А тут пионеры обнаружили, что Тимофей ветеран, и у него даже орден какой-то имеется или медаль за боевые заслуги. Уточнили - действительно, орден. И он все это время молчал. Вызвали Соровского. Воевал? - спрашивают. - Воевал. За наших? - За наших, - отвечает. А почему мы ничего не знаем? Где воевал? - На войне, - говорит. Вызвали из города скульптора - место выбрать. Тимофея ему показали, чтобы за основу взять. Скульптор промолчал, сделал пару набросков и отбыл тем же вечером обратно.
- А что дальше было? - интересуется Гена. Он уже к этому времени покурил.
- Что, что - ничего, - ответил товарищ Свиридов. - Перестройка в стране началась. Не до Тимофея.
- Лучше всего памятник поставить на железнодорожной станции, - говорит Саша Кокачев, - чтобы из окна видать. Сидишь, в окно смотришь, а там, значит, наш Тимофей стоит. А что - хорошая идея, мне нравится. Тимофей-то согласен?
- А что его спрашивать? - говорит Михаил Алексеевич. - Вот меня никто не спросил, руки подняли и по домам разошлись. Как хочешь, так и руководи, а опыта где взять? С людьми приходится работать.
- По сорок три рубля собирают, - вспомнил Гена, - в пятом кабинете.
- Какие сорок три рубля? - насторожился товарищ Свиридов.
- И я об этом, - возбудился Саша Кокачев, - какие еще могут быть сорок три рубля? Если на Соровского, не возражаю, а в противном случае, это еще надо доказать.
- Нечего доказывать, - говорит Гена, - пошли домой. Михаила Алексеевича волновать категорически запрещается.
- Какие сорок три рубля? - уперся товарищ Свиридов. - Почему я ничего не знаю? Что вообще творится? Собрание было?
- Нет, - сказали оба. - Субботник будет.
- Его работа. Это все он - до власти дорвался. Какой день я на больничном? И уже субботник организовал. Спит и видит, как бы мое место занять. Ну да ладно, мы еще посмотрим. Вы только, товарищи, не поддавайтесь на провокации. Решение без собрания еще не решение. Все должно быть запротоколировано, иначе, товарищи, это уже анархия. Ишь ты каков! Субботник, видите ли, ему нужен! Вот что - держите меня в курсе. Гена, вот тебе тридцать рублей.
- Много, - сказал Ничаев.
- Бери, бери, сдачу принесешь - я тебе верю. Трудовой коллектив отправил? Вот так, товарищи, всегда - в трудную минуту, чтобы опереться плечом. Купишь и сам вкрутишь. Хорошо?
- Уже, - скромно доложился Геннадий.
- Как - уже? Ай да молодец! Спасибо тебе Гена. Сорок ватт?
- Сто, - вновь сообщил Ничаев.
- Сто - много, сто уже слишком. Понимаю, от души - спасибо. Однако, все одно много - купи на шестьдесят, а лучше на сорок. Экономия.
Хорошо получилось, по-товарищески. Гена даже почувствовал, как его мучает совесть, хотя и ударил он Михаила Алексеевича всего лишь пару раз. Ну тогда - в подъезде. А сейчас, значит, совесть замучила, и так ему выпить захотелось... то есть, ему и прежде хотелось, а вот сейчас - в данный конкретный момент - спасу нет, как хотелось. Он тоже человек и, как говорится, ничто человеческое Геннадию не чуждо. Ошибки с каждым случаются. Не ошибается тот, кто ничего не делает.
Отца Сережи Ковалева парни принесли под вечер. Не дошел Гурий Максимильянович до дома каких-то метров сто. Сначала, видно, присел, совершив, как оказалось впоследствии, непоправимую ошибку. Присесть означало упасть, вот он и упал и вновь от счастья - сына наградили почетной грамотой. К тому же обещали еще именную стипендию от уважаемого в стране крупного бизнесмена и общественного деятеля. Чем сын тронул уважаемого господина, Гурий Максимильянович своими куриными мозгами додуматься не смог, однако охватившая родителя радость вызвала новый и неконтролируемый выплеск энергии - Гурий перецеловал всех и каждого, после чего, лишившись сил, упал изможденный, не дошедший, как было сказано, каких-то метров сто.
Первой Гурий поцеловал продавщицу в магазине - женщина не возражала. Матрена тоже мать и газеты она читает. Узнав о случившемся, другие женщины - а всего их набралось человек пять - позволили Ковалеву старшему их всех по-товарищески перецеловать. Одна даже уронила слезу, подсказав Гурию, что тот находится на верном пути. Путь лежал на северо-восток, где счастливый отец встретил иной народ, с каждым из которых выпил - немного, как ему показалось.
- В газету снимали, именная стипендия, - сообщил Гурий, - потом, значит, глисты обнаружили у моего Сережки и талант неограниченный. В Москву забирают - комнату в общежитии дают. Верить боюсь. Началось с пустяка - с выставки в музее, а потом пошло - поехало.
- Везет же людям, - заметил Алик и вылил помойное ведро с крыльца.
Товарищ Звонарев, как всегда, все перепутал. Решение о субботнике было, как впрочем, и сам субботник. Товарищ Звонарев открыл неправильную папку, где среди запланированных мероприятий значился и субботник. Сорок три рубля тоже собирали, но собирали десять лет назад, что никак не смутило товарища Звонарева. Ходить десять лет в замах изрядно надоело - инициатива все эти годы просилась наружу. О нанотехнологиях Звонарев прочитал в республиканской газете и решил первым внедрить передовой опыт уже на местах.
- Что? - спросил дядя Коля, - как ты сказал?
Гена с минуту вспоминал.
- Нинатехнология, - наконец вспомнил он.
- Ха, - ответил ветеринар. - Так это уже было.
- Как было? - удивился Алик.
- С мое поживи, - объяснил дядя Коля, - смотри: работает. Если честно, не думал - лет-то ему сколько будет?
- Сережку Ковалева в Москву забирают, - сообщил Алик, - Гурий третий день на радостях остановиться не может.
- Поработает еще, хороший замок. Видишь, что здесь написано? Завод имени тов. Сталина. В Москву Сережке ехать нужно. Я вот только одного понять не могу - он же сломался? А почему тогда работает? Мы и сделать ничего не сделали. Разобрали и собрали. А этот ерунда - ты плечом нажал и уже не работает. И надписи никакой нет - как тут разобрать - где его произвели?
- Турция, - сказал Алик.
- Как Турция? Неужели в самом деле Турция? - и ветеринар посмотрел. - Точно. Турция. Во дают!
- Ты что, совсем с ума сошел? - спросили Тимофея. Спросила, конечно, супруга - старая бабка.
Соровский положил в гроб фотографию, после чего гроб закрыл. И теперь складывалось впечатление, что в гробу кто-то лежит и, знай себе, улыбается.
- Натурально, - заметил Тимофей, - я говорю, смотрится, как живой - ну этот, который в гробу.
- Вынимай, - сказала бабка. - Этого из гроба немедленно вынимай от греха подальше! Слышишь!
- А что, - возмутился Соровский, - как я проверю? Кто согласится добровольно? Вот ты бы согласилась? Только в качестве эксперимента. Минут на пять? Не согласилась, то-то и оно. А что за грех? Мать, это же бизнес. И относиться к подобным вещам следует как к бизнесу. Гроб - эксклюзивный? Эксклюзивный. Гарантия полагается год либо полгода. Клиент, мать, всегда прав. Общество защиты потребителей - слыхала, наверно? Гроб - всего лишь продукт. А какой именно продукт - дело другое. Газету купила?
Вроде, неплохо, - размышляет Тимофей. Дело за малым - за клиентом. Нажимает Тимофей на брелок - красота! Крышка поднимает. Нажимает на другую кнопку - опускается крышка. Фотографию достал - все же негоже постороннего мужчину в гроб класть, пусть даже это его фотография. Подумал Тимофей с минуту и неожиданно для себя полез в гроб.
Геннадий телефон свой сотовый не нашел - рано еще. Если помните, он его весной найдет. Вот только Ничаев об этом не знал и продолжал искать телефон. А где его искать? Дом перевернул вверх дном - нет телефона! Хрень какая-то получается! Кому он нужен этот телефон, если с него некому позвонить?
Присел Гена - ну, чтобы с мыслями собраться. А сидел он в сортире. И что самое интересное, возникло у него сомнение, типа идеи законченной, мол, а почему бы телефон ему случайно не уронить? И может, не в самом подходящем месте?
Глупость, конечно. Телефоны без причины не падают туда, куда не положено. Однако мысль была, что телефон все же упал. И упал он именно туда, куда подумал Гена.
А вот это уже не глупость. Существует закон, который гласит - если мысль родилась, не стоит ее прогонять немедленно. Дайте время. Если мысль вновь вас посетила, стало быть, в этом всем что-то есть - зерно какое-то. Конечно, не стоит понимать буквально - никакого зерна там нет. Откуда ему взяться? Есть подсказка.
Гена - дурень, ничего не понял, ни про зерно, ни про подсказку. Решил искать совершенно в ином месте. Накинул курточку и нырнул в ночь. Кто ищет в ночи сотовые телефоны? Дурень вдвойне! И все же парня жалко. Вы только представьте, каким будет разочарование? Надежды найти никакой. Ни единого, крохотного шанса - вот вам и теория вероятности.
Заходит Геннадий - дверь-то открыта. Здравствуйте, а в ответ тишина. Свет горит, а хозяев, чтобы живых... ну, как в фильмах, либо сигарета тлеет, либо чашка с чаем. Типа ужас и все такое прочее. Вроде, напряженного момента с неожиданным финалом. И чувствует Гена своим нутром, как за ним кто-то наблюдает - звериные инстинкты в нем проснулись, и сам Гена словно зверь - шерсть дыбом, оскал чудовищный и зрачки красные. Все, приехали. Дальше некуда. Дальше - край либо еще одна серия или продолжение, то есть, получается уже четвертый день.
Через станцию вновь скорый. Пассажиры спят, а кто не спит - в ночь глядят. В Каннах критики голову ломают - картина зрителя за живое взяла, а кому нужен международный скандал? Да и премии всего лишь три - одна, вторая, третья - что делать?