Аннотация: Жизнь человека, как пример чести, совести, верности, доблести и жизнь человека, как пример подлости, беспринципности, продажности.
Борис Манихин в семнадцать лет уехал из родного дома в Саратов, где поступил на рабфак. В Саратове, в тридцатых годах был голод. В общежитии он оказался в одной комнате с парнем из ближайшей от города деревни. Его родители подкармливали ребят, привозя из деревни сахарную свеклу, благодаря которой они и пережили эти два голодных года. Окончив рабфак Борис успешно сдал экзамены и поступил в Рубежанский химико-технологический институт. И здесь голодал. Окончив в июне 1940-го года институт, был призван в армию в звании младшего лейтенанта на должность командира взвода химзащиты. Служил на западной границе. Срок службы заканчивался 23-го июня 1941-го года. 22-го июня, вместо демобилизации, попал под фейерверк немецкой артиллерии. Вырывался из котлов, вплоть до Барвенковского, без единой царапины. В 1942-м году, в Барвенковском котле, вступил в ВКП(б). Полк готовился к прорыву. Решил идти на смерть коммунистом. Был ранен в ногу и эвакуирован из котла последним рейсом санитарного самолёта. В госпитале хотели ампутировать ногу, но в этот раз обошлось.
В январе 1944-го года, в Керчи, захлёбывались атаки на гору Митридат. Склон был покрыт телами в чёрных бушлатах. Дали приказ коммунистам возглавить штурмовые группы (коммунисты вперёд). Одним из штурмовых отрядов командовал старший лейтенант Манихин. Был ранен в голень той же ноги, плечо, касательно в голову. Под обстрелом, через поля донных мин, был переправлен на материк. В этот раз ногу отняли выше колена.
После долгого лечения рожистого воспаления, реампутации, выхода осколков из разных участков тела, был комиссован с первой группой инвалидности.
Приехал домой в Сталинград. Родной дом был разрушен 23-го августа 1942-го года во время массированного авианалёта. Родители погибли. Обратился в горком партии. Инженеров с высшим образованием катастрофически не хватало и его направили на завод с предоставлением комнаты в коммунальной квартире. Чтобы приняли на работу пришлось отказаться от первой группы инвалидности. На костылях проходил четыре года и только пройдя очередную реампутацию надел протез, который весил около десяти килограмм и который он протаскал до конца своей жизни. Смотрю на современные, легкие протезы, на которых даже бегают и огорчаюсь, но и этот - большая удача так, как считалось, что его культя не протезируема. Он регулярно являлся на ВТЭК. Комиссия проверяла не выросла ли у него нога, на законном ли основании он получает военную пенсию в двенадцать рублей (цена трёх бутылок водки в то время).
Завод, на который он поступил, был номерной, потом п\я, потом получил название по министерству. Года три Борис работал в ПКО, потом перешёл в цех механиком так, как возникла необходимость больше зарабатывать в связи с женитьбой и рождением дочери. Через несколько лет перешёл работать в институт ведущим инженером. НИИ располагался на территории завода. В юбилейный год его открытия поздравительные телеграммы пришли и от МО СССР и из пентагона (того самого). После распада Союза, по приказу из пентагона, институт и закрыли. Продукцию, документацию уничтожили, цеха сравняли с землёй, всё ценное растащили.Людей разогнали, осуществили их устремление к свободе.
Ну, это финал, а до него строили коммунизм, потом развитой социализм, потом социализм с человеческим лицом, потом что-то перестраивали, потом возвращались к каким-то истокам... Вершили историю. И просто жили, работали, учились, любили, мечтали, рожали детей.
Борис Манихин получил участок под дачу и из купленного на заводе ящика, из под импортного оборудования, построил дом - "дом Тыквы", а какой ещё мог построить одноногий инвалид. Да и другие дачники с двумя ногами построили дома не лучше. Построил дом, посадил дерево и не одно, родил, воспитал, дал образование,поставил на ноги двоих детей - сына и дочь, дождался внуков. Свой долг на этой земле выполнил. Чувствовал себя счастливым человеком. Тут ещё таким, как Борис, горбатые "Запорожцы" подогнали.
В 1989-м году вышел на пенсию. Проводы устроили в составе партбюро института, членом которого он был два последних года и совместили их с избранием нового освобождённого парторга. Парторгов присылали им со стороны с предложением рассмотреть и утвердить, хотя и не вышестоящие, но очень серьёзные организации. Поэтому с утверждением не затягивали, а вот проводы ветерана затянули - хороший повод.
Новый парторг говорил прочувственные речи. Как он сам потом признался: "Чего не наплетёшь по пьяни".
"Если б знал я, с кем еду, с кем водку пью..."
Парторг, до избрания парторгом, был паркетным полковником, профессиональным пропагандистом. В своё время он закончил военное политическое училище. Немного служил по линии замполитов, а потом в военной прессе, в различных военных периодических изданиях типа газеты "Красная звезда" и в ней тоже. В последние два года военной службы состоял в штате одной из особых структур. После демобилизации Родина поручила ему или доверила возглавить парторганизацию института.
Вскоре наступил долгожданный 1991-й год. Ветеран, к этому времени, серьёзно заболел, плохо себя чувствовал и не всё понимал из того, что вещал ему телевизор. Когда многие парторги демонстративно жгли и рвали партбилеты или заявляли, что сожгли или порвали, а прятали на всякий случай, Борис Манихин требовал отвести его в парт ячейку заплатить партвзносы. Не верил и не хотел поверить в то, что парторганизации в институте нет, что нет её и на заводе. Пришлось отвести. Наш парторг (продолжим его так называть) деньги не принял, а объяснил неразумному ветерану, что коммунизм это зло, что коммунисты должны принести покаяния народу.
Манихин вернулся домой в угнетённом состоянии, поникший и растерянный. Из телевизора неслись звуки "Лебединого озера".
Ветеран умер не заплатив партвзносы. Дети и внуки, поминая усопшего, пришли к единому мнению: "Хорошо, что не дожил, не увидел распада Союза". Его товарищ, фронтовик, партнёр по преферансу сказал:"Не расстраивайтесь. Ушёл вовремя. Если б покойник зашёл в черву, ещё хуже было б".
Директор и комсорг создали ООО, стали его акционерами. Парторга наняли исполнительным директором, кто-то же должен из огня каштаны таскать и стал он вершить дела великие. Через это ООО стали прогонять продукцию опытного завода и распродавать оставшееся имущество института.
Тут новый поворот. Власть в администрации области, города, районов захватили бывшие коммунисты, в скором будущем переименовавшиеся, кажется, в "Наш дом Россия". Создавая свою команду, пригласили нашего парторга на должность начальника отдела не существующей уже промышленности. Перед тем, как уйти на повышение парторг создал своё собственное предприятие и перекачал в него все деньги с ООО. Комсорга взял к себе в администрацию так, как занимался подбором молодых кадров для новой партии. Директор был поражён величием ума и отсутствием чести и совести у нашей эпохи. Повозмущался, повозмущался да и умер с досады. А, как бы он хотел? Предают и так нагло обворовывают только свои.
Парторг, через некоторое время, вышел на пенсию. Советский стаж пропагандистской и партийной работы зачислился ему, как стаж российского госчиновника и стал он получать две пенсии полковничью и чиновничью.
Прошло много лет. Я, случайно, встретился с бывшим парторгом на одном из литературных сайтов. Он, популярный на сайте, писатель с большим рейтингом. Печатает на сайте статьи в разделе "политика и история". Является лидером районного масштаба в Монархической партии. В своих нетленках критикует Советский строй, да и Российский тоже. Ярый антисталинист, катит на Сталина и на Путина, но осторожно, а вдруг. Очень крепок в Православной вере, но не признаёт патриаршества, говорит: "Уж, я то этих гебистов знаю". Себя причисляет к особому народу, к казакам и является каким-то атаманом.
Написав ему короткую рецензию, я поинтересовался, хранит ли он свой партбилет члена КПСС. Он обиделся, назвал меня демагогом, пообещал внести в чёрный список, но на прощанье пожелал удачи. Простимулированный этим пожеланием, я быстро, не вставая со стула, написал этот рассказ, удачный или нет судить вам.