Тусклого света из оконца едва хватает, чтоб рассмотреть собеседников: одетую по-мужски худощавую женщину неопределенного возраста - на лице уже видны морщины, но глаза блестят молодо, и движения по-юношески стремительны - с двумя светлыми косами, и хмурого молодого мужчину в одежде инквизитора. За его плечами толпится не то пять, не то шесть стражников - им явно тесно в небольшой каморке.
- Здравствуйте, ваше..
- Преосвященство.
- Преосвященство так преосвященство. Меня больше интересует, что вы от меня хотите. Я уже все рассказала, что могла.
- Я хотел бы поговорить с вами наедине.
- Наедине - это значит с десятком стражи за спиной? Странные у вас представления об уединении.
- Не вам об этом судить.
- Действительно, что простой Охотнице знать о суждениях облеченных властью! Кстати, о них же: когда меня выпустят? Я предоставила и медальон, и грамоту - неужели вам мало?
- К сожалению, я не могу принимать такие решения. Вот когда прибудет посол от вашего Ордена, тогда и поговорим.
- Хорошо хоть пытать не будут, и на том спасибо. А то лет пятьдесят назад меня сожгли бы только за то, что осмелилась пройти по улицам в мужской одежде.
- Ну что вы так...Святая Хадрин тоже носила мужскую одежду, и что?
- То-то, посмотрю, большинство ваших богословов не признают её за святую. И правда: в пещеры не уходила, вериги на себя не цепляла, на площади не проповедовала. Разве что перебила с сотню гнёзд тьмы, мстя за мужа, да основала наш орден.
- Не отрицаю. Правда, говорят, что ради таких успехов она заключила договор с..
- А вот об этом тоже не вам судить! - женщина подается вперед, резко хлопнув ладонью по лавке - звук неожиданно громок - Она очистила пол-Карейна! Как - дело десятое.
- Ну-ну, что вы сердитесь - испуг собеседника еле заметен, - я только хочу понять, почему вы, Охотники, так не любите Святую Инквизицию? Мы же с вами боремся за одно дело: защищаем этот мир от происков дьявола и поддерживаем хрупкий порядок.
- Только вы убиваете девочек с едва проклюнувшимся даром, предварительно запугав их так, что они признаются в чем угодно, а мы каждый день заталкиваем обратно в ад всякую дрянь! Да еще и за вами грязь подтираем! Помните, что было после Телрона? Где тогда были ваши хваленые ловцы?
- Это было досадное недоразумение. Все погибшие были прощены и отпеты. Кто же мог знать...
- Да заткнитесь вы со своими прощениями! Видели, что там было? Там мостовые от крови красные были! Лучшие наши ребята в обморок падали! И это из-за вас! Действительно, что думать, искать, расследовать - сжечь всю деревушку к демонам, и дело с концом! То-то эти твари так радовались - обожрались боли и ненависти, чуть не лопались!
Молчание. Оба явно смущены этой внезапной вспышкой.
- Вы по-прежнему хотите знать, чем Охотники отличаются от Инквизиции?
- Пожалуй, теперь еще больше.
- Ну тогда... Тогда я расскажу вам одну сказку.
- Сказку?
- Да, сказку. Слушайте внимательно. Когда поймете её - поймете и нас.
Итак, начинаю. Это было не так уж давно - лет сорок назад, во времена правления Каритенна Второго. Жил один Охотник. Жил себе, не тужил, уничтожал всяких тварей, валялся в госпитале, а в перерывах - шатался по королевству и просаживал жалованье в кабаках. И вот однажды угораздило его влюбиться. В Проклятую.
- В... Простите, вы не ошибаетесь?
- Нет. И не перебивайте меня, будьте любезны. Девчонка та была проклята с рождения. С виду - обычная девушка, на деле - суккуб. Настоящий суккуб, пьющий кровь и залюбливающий мужчин до смерти. Естественно, не старела она, поклонники штабелями падали. Да только радости бедняге от этого не было ни капли. Представляете, каково это - жить с осознанием того, что ты чудовище, и сделать с этим ничего не можешь? А неодержимая она была хороша: и фигура, и лицо - все при ней. А главное - мирная, нежная, только измученная проклятием. И охотник тоже был ничего себе: красавец, сильный, ловкий, обходительный. Самое забавное: оба сироты, оба из южных провинций... Догадываетесь, чем все кончилось? Привязались они друг к другу. Сильно привязались. А тут - Самхейн, день всех бесов. Естественно, у демонши - Зов, и как быть: не поддаться ему нельзя, а если поддаться - то первым охотник и умрет. И сам наш герой тоже растерян: по всему выходит, что он её убить должен, а рука не поднимается.
...На притязательный женский взгляд девушка как девушка. Стройная, не очень высокая, с копной непослушных каштановых волос. На улицах столицы не одну такую найдешь. Это если в глаза не смотреть - там в глубине темно-зеленых озер заперт страшный Левиафан - безумие Зова. И от этого взгляда опытной Охотнице становится жутко: вдруг этот зверь порвет свои тонкие путы и вырвется на волю?...
В общем, ночью перед Самхейном она замуровалась в заброшенной церкви - надеялась, что стены выдержат. А Дердан (так того Охотника звали) бросился её искать. И нашел...
- Что дальше?
- Дальше? Ничего страшного. Вынес дверь, поймал девочку - та уже на стены от Зова лезла и себя чуть не покалечила, скрутил и держал до утра. И выяснилось, что она с ним рядом может справиться с проклятьем. Тогда этот рыцарь повел свою ненаглядную в Цитадель - там живут опытные маги и ученые... жили. Раньше. Может, они бы сумели понять, в чем дело. Глядишь - даже бы сумели снять проклятье.
...В глазах вспыхивает даже не надежда - призрак надежды, давно забытой и похороненной где-то на задворках души:
- Вы знаете, как избавить меня от этого?
Магистр, старик с окладистой бородой - он похож на Мерлина из старой книги - виновато смотрит на собеседницу. Он очень не любит кого-то разочаровывать.
- Простите, синора, нет. Это невозможно. Единственное, что мы можем пока - научить вас управлять им. Расценивайте это не как проклятье - как данную вам силу, за которую вы вынуждены платить таким неприятным способом...
- До цитадели они не дошли. Девчонку похитила Инквизиция. Да, не кривите губы! Их заинтересовало, почему суккуб - и рядом с ловцом. И без убийств. В общем, её поймали и увезли в городок, к своим... ученым. Пытать побоялись - мало ли. Зато голодом и жаждой морили от души. Только один парень из послушников и пожалел её - дал напиться. Его она потом и пощадила.
- Что значит - потом?
- То и значит. Охотник добраться до города не успел: не добившись от пленницы ничего, её решили сжечь. Дураки! Ваш огонь для демона - так, кожу пощекотать. Они же рождены из пламени Ада! А вот девчонка, считай, умерла. Она сошла с ума, и её место заняла демонша - останавливать её теперь было некому. Разумеется, первым делом она поквиталась с теми, кто мучил её - с храмовниками. В живых не осталось никого, кроме того самого послушника.
... Над городом с диким криком мечется воронье. Окутавшее дома облако страха, отчаяния и похоти ощущается почти реально - кажется, все затянуто черным туманом. Или это дым от костров? Мужчина, возглавляющий отряд, бледнеет.
- Мы опоздали, - обреченно шепчет он, - теперь у нас только один выход...
Паренек в оборванной одежде монаха преграждает ему путь и смотрит в глаза:
- Нет! Она сопротивлялась до последнего, и надежда еще есть! Если мне удастся прочитать над ней молитву...
- Потом все кончилось более-менее хорошо. Ну, во всяком случае, для этих двоих. Красавец наш собрал целый отряд собратьев по ордену, к ним прибился выживший послушник. В город они прорвались, захватили суккубу и даже ухитрились провести экзорцизм.
.... На площади кипит бой. С десяток людей, встав в круг, яростно обороняются от чудищ и одержимых. В центре круга их предводитель - тот, что говорил про убийство, держит демоншу. Та извивается, пронзительно, оглушающе кричит. Юный монах срывающимся голосом читает молитву...
- Обряд подействовал, и девчонка вернулась к своему "нормальному" состоянию, насколько оно вообще могло быть нормальным. В Цитадель она пришла, и даже прижилась там.
- И какой у сказки конец? Все жили долго и счастливо и убили множество чудищ?
- А вот концов у этой сказки несколько.
- Какие же?
- Ваши соратники рассказывают её так: однажды ночью Охотник проснулся избавленным от наваждения. Он увидел, что рядом с ним лежит демонша, взял меч и убил её. После чего вознес хвалу небесам за то, что они рассеяли чары.
- Это неправда?
- Нет, конечно. Настоящий бы охотник никогда так не поступил. У нас, знаете ли, тоже есть честь.
- А второй?
- Монахи её рассказывают так: благодаря усердным молитвам, добрым деяниям и соблюдению заветов Проклятая сумела человеком, и в означенный день умерла и вошла в Рай вместе с возлюбленным.
- И это ложь?
- Разумеется. Им обоим путь в Рай заказан - по всем трактатам.
- Жаль... А как рассказывают эту сказку сами Охотники? Могу я услышать?
- Можете. Где-то через год-полтора, на разведке, девушку убил не в меру ретивый новичок, а её спаситель постепенно спился от горя.
- Это...
- Нет. И это неправда.
- Но где же тогда правда?
- Этого я сказать вам пока не могу. Вы должны понять сами.
Женщина молчит, теребит в пальцах кисточку на поясе, отводя глаза.
Не рассказывать же ему об том штурме, навсегда запечатлевшемся в её памяти, штурме, до сих пор являющем в кошмарах. Не поймет.
...Когда оголтелые фанатики лезли на приступ, прикрываясь детьми, они были на стенах. Вдвоем. До последнего. Метались, забыв про сон и отдых, и падали без сил, когда очередная атака откатывалась назад, захлебываясь...
...Девушка сидит, прижавшись спиной к зубцу и уткнувшись лицом в колени. Недавно пышная каштановая грива свалялась и свисает перепутанным мхом. У неё нет сил даже поднять глаза, когда рядом с ней опускается Охотница, устало снимает шлем.
- Ты как?
- Нормально. Бывало и похуже.
- Шла бы вниз, отдохнула. Тебе, наверно, еще тяжелее, чем нам всем..
- Нет! - Девушка вскидывает голову и испуганно смотрит на собеседницу, - Как же он - без меня? И как можно сейчас - вниз?...
...И когда он умирал от заклятой стрелы, пробившей грудь (какая жестокая усмешка судьбы! Оружие на чудовищ убило того, кто нещадно истреблял их!), она была рядом. Слизывала отравленную кровь, пыталась поить его своей, чтоб оттянуть смерть, вдохнуть в измученное тело хоть каплю сил, стирала со лба пот, шептала что-то, снимая боль. До самого конца. До последнего его вздоха...
- Вы слышали о Крестовом походе иезутов?
- Да, слышал. Это тот самый поход, когда пытались уничтожить вашу Цитадель?
- Тот самый.
- И как же это связано с вашей сказкой?
- Напрямую.
... Нечеловеческий вопль горя и отчаяния прознает воздух. Кажется, даже стены старого замка вздрагивают. Где-то наверху шарахаются лошади, поднимаются стаи воронья..
- Он мертв. Убит. Его убили. Ненавижу их. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! - кричавшая, дрожа всем телом, утыкается в плечо любимому. Он только что перестал дышать.
Вокруг ложа, на котором лежит умерший, растерянно толпятся лекари, сестры милосердия и те раненые, которые могут ходить.
- Послушай, - один из них осторожно протягивает руку, - Это больно, знаю. Но ради него, будь сильной.
Девушка у ложа поднимает голову и глядит на него дикими, запавшими глазами. Левиафан безумия просыпается во взгляде, потягивается, готовясь ударить.
- Я буду сильной. Я отомщу за него! За каждую каплю его крови! За каждое мгновенье мучений!
Она медленно, с трудом поднимается на ноги, отбрасывает за спину волосы.
- Клянусь всеми кругами ада, они поплатятся за это!
Факелы на стенах чадят, пламя колеблется, и кажется - тени из углов подтягиваются к одержимой, ластятся к ней. Она разворачивается, пошатнувшись, и уходит. Никто не останавливает её.
- Помните, как кончился тогда штурм?
- Нет, к сожалению. В одних книгах пишут, что Господь послал ангела, чтоб остановить штурм, в других - что была буря.
- Там тоже пишут неправду.
...Она перебила всех, не пощадив только юных заложников. Выжившие дети потом рассказывали об огненном ангеле с сияющими глазами, пришедшем карать их мучителей...
....Их похоронили вместе, во дворе Цитадели. Многие плакали, не стесняясь своих слез - в этом безумии погибли многие друзья и любимые. Говорят, в тот день среди скорбящих видели женщину в старомодной мужской одежде - она положила цветы на могилу тех двоих...
- Ваше преосвященство! - запыхавшийся послушник влетает в камеру, - Прибыл посланник от Охотников! С грамотами! Вот они!
Инквизитор торопливее, чем полагается по чину, забирает грамоты и пробегает их глазами. После чего выпрямляется и с некоторым сожалением кивает женщине:
- Можете идти, грамоты верны. Вещи вам тоже отдадут.
- Как понимаю, извинений я не дождусь, - усмехается та, - спасибо хоть оружие вернули.
Охотница идет к выходу, но на пороге вспоминает о чем-то и оборачивается:
- До свидания, ваше преосвященство. Надеюсь, вы поймете мою сказку.
- До свидания, леди Анели.
Анели уходит, а его преосвященство еще долго смотрит ей вслед,
Через несколько месяцев.
- Йих-ха! - с импровизированным боевым кличем Анели устремляется в атаку. Чучело, на котором она отрабатывает удары, только жалобно скрипит веревками, когда клинок вонзается в него.
- Отличный удар, леди!
Воительница оборачивается на голос и встречается глазами с давнишним инквизитором. Без робы, в обычной одежде он выглядит неожиданно моложе - загоревший, крепкий.
- Здравствуйте, ваше преосвященство! Что привело вас в нашу скромную обитель?
- Я больше не Преосвященство. Я...расстригся.
- Неужели? - глаза Анели насмешливо блестят.
- Да, - теперь уже бывший инквизитор серьезно кивает, - и...я понял вашу сказку.
Воительница вопросительно вскидывает брови. Её собеседник улыбается - легко, только уголками губ, говорит нараспев:
- Они были слишком светлы для ада и слишком грешны для рая. И тогда святая Хадрин забрала их к себе в свиту - хранить границы. И они были счастливы там. Потому что были вместе.
- И это, по-вашему, правда? - насмешливо интересуется Анели.
- Да, - твердый голос, -истинная правда..
- Тогда, - Охотница широко улыбается и протягивает руку для рукопожатия, - Добро пожаловать в Орден, брат...