Третья память
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Часть первая: Во здравие.
Весна в этом году чванилась и безобразничала сверх всякой меры. То появлялась, то исчезала надолго. Было похоже, что тщедушный чернявенький Отелло душит крупную русоволосую Дездемону, и, время от времени, сильно утомившись, хулиган простит у девицы перекура.
И только в середине апреля Пётр Дмитриевич Сидоренко впервые в этом году решился отобедать на веранде. На обед Провидение послало Петру Дмитриевичу паштет из гусиной печени, полтавский борщ, тушеный картофель под сливочным соусом в качестве гарнира к бараньим рёбрышкам, горку расстегайчиков с разнообразной начинкой и большую кружку домашнего компота. Последнюю, впрочем, Петя надеялся исправить на чай с травами. Как и положено Провидению, оно действовало не лично, а посредством жены Петра Дмитриевича и семейной кухарки.
В честь открытия сезона и за какие-то старые заслуги, Петя получил от жены бонус, в виде рюмки кальвадоса, что прекрасно подошел в качестве аперитива.
Покончив с рёбрышками, и поглядывая на расстегаи - пытаясь угадать начинку, - Пётр Дмитриевич подумал, что хорошо бы сегодня надеть белый выходной костюм, и прогуляться с домашними по набережной. За этой мыслью, Петя прервал... приостановил обед и отправился в дом, произвести примерку. В брюки, Пётр Дмитриевич влез без особого труда, но когда надел пиджак... когда застегнул пуговицы... нет, пуговицы застегнулись, но совершенно невозможно сделалось дышать в такой позиции.
Настроение моментально испортилось. И вовсе стало непонятно, что же делать с расстегайчиками? "Есть или не есть? - подумал Сидоренко. - Вот в чём вопрос!"
В этот момент на дворе тявкнула собака, жена Петра Дмитриевича что-то негромко спросила, и вот уже незнакомый молодой человек показался на веранде.
- Здравствуйте. - Молодой человек мялся, не решаясь подойти к столу. - Могу я видеть Петра Дмитриевича?
Сидоренко обернулся, и подчёркнуто внимательно оглядел пустую веранду.
- Здесь присутствует кто-то ещё, кто мог бы оказаться названной вами личностью?
- Нет. - Парень ещё больше смутился.
- Проходите уже, ради Бога! - Петя досадовал на свой грубый и негостеприимный сарказм, и на дурацкий пиджак, и на робость этого незнакомца. - Садитесь и рассказывайте. Вы из собеса?
- Пётр Дмитриевич! Я из уголовного розыска. Следователь. Николай Токарев. - Парень протянул руку. - Будем знакомы.
- Будем. - Пётр Дмитриевич вяло пожал протянутую ладонь. - Чему обязан? Ах, да... припоминаю... мне звонили... это про вас?
- Да. - Уши Токарева покраснели. - Вы ведь самый лучший в стране судмедэксперт, вот я и подумал... В общем, мне нужна ваша помощь.
- Лучший, не лучший, - лесть нашла-таки лазейку в душу. - В стране, это вы загнули... в крае, пожалуй. Притом я давно на пенсии. Не практикую и, боюсь, утратил хватку.
- Пётр Дмитриевич! - Токарев молитвенно сложил руки. - Вы моя последняя надежда!
- Первое дело?
- Да. Представляете, первое самостоятельное дело и сразу "висяк"! - Токарев стал раскладывать на столе фотографии, одновременно рассказывая. - Труп обнаружили рыбаки на 14 километре, между станциями "Горчичное" и "Несмеяновка". Явно убийство, причем жестокое. Покойный Исай Григорьевич Крамар, 42 года, служащий. Работает, в смысле работал, на главпочтамте, сортировщиком. Не судим, не привлекался; коллегами характеризуется, как отзывчивый и добрый сослуживец, руководство им тоже довольно. Было. До почты пять лет работал в порту грузчиком.
- Женат?
- С женой жили душа в душу, я опросил соседей. Жена, правда, у него вторая, но ведь это не преступление?
- Как знать, как знать... Жили на широкую ногу?
- Исключительно по средствам. Скромно и аккуратно. В доме чисто, признаков попоек или других сбо...
- Будь иначе, соседи бы рассказали, - перебил Сидоренко. - В красках и лицах. Не рассказывали?
- Нет. - Токарев покачал головой.
- По твоему описанию, этот Крамар не человек, а портрет с передовицы. И чего ради его убивать? Зачем мучить?
- Поэтому я пришел к вам, Пётр Дмитриевич. Кроме истерзанного трупа у меня ничего нет. - Токарев развёл руками. - Даже место преступления неизвестно.
- Кислое дело. - Сидоренко печально вздохнул. - Что конкретно вы от меня хотите?
- Чтоб вы провели исследование трупа. Повторное вскрытие или как это правильно называется. - Токарев сжал кулаки. - Мне бы хоть какую зацепочку! Хоть самую маленькую улику!
Сидоренко отечески посмотрел на этого горящего пламенем юношу, ему захотелось сказать что-то мудрое, назидательное, чему его долгая жизнь научила. Да не сказал ничего Пётр Дмитриевич, только махнул рукой, очевидно припомнив свою лихую молодость.
- Когда прийти?
**
К приходу Сидоренко всё было готово. Труп Крамара лежал на клеёнчатом столе, на столике рядом блестели инструменты. Штатный судмедэксперт буркнул какое-то сильно нецензурное слово, узнав кто будет работать в его "анатомическом театре" - так он называл свою комнату. Буркнул и удалился, хлопнув дверью.
Пётр Дмитриевич принёс с собой коричневой кожи несессер. Брезгливо посмотрел на инструменты на столике, проверил пальцем остроту пилы, хмыкнул, и разложил поверх свой инвентарь.
- Я, наверное, пойду. - Робко предложил Токарев.
- Куда же вы пойдёте, Николя? - Сидоренко щёлкнул резиновой перчаткой. - Садитесь в уголке и слушайте.
Не мешкая, Сидоренко распахнул брюшную полость, и Коля Токарев разглядел клубок синюшных змей именуемых кишечником. "Бог мой!" - Он икнул и зажал ладонью рот.
- Экий вы нежный. - Сидоренко сунул парню под нос пучок нашатырной ваты. - Держите себя в руках, сделайте милость. - Коля пообещал мычанием.
Человеку, не наделённому медицинским образованием, то есть обычному гражданину, чьё представление об анатомии базируется на разглядывании говяжьих и свиных туш в мясной лавке, трудно вообразить, как и зачем, и в какой последовательности действует судмедэксперт. Для чего производит свои магически-страшные деяния над тем, что ещё недавно называлось человеком. Токарев ожидал, что Сидоренко начнёт с внешнего осмотра, станет разглядывать синяки и раны на трупе, скажет следователю - разглядев таинственную песчинку - где убили Крамара. Возможно даже раскроет тайну орудия убийства: специфической формы кинжал или финка с уникальным лезвием значительно облегчили бы поиски преступника. Вместо этого врач вгрызался внутрь, в самую сердцевину трупа.
- Хм... мой юный друг, загадки продолжаются. - Сидоренко обернулся на Токарева. - В лёгких покойного очень много воды, что не характерно для обычного утопления.
- Как это?
- Очень просто. Когда человек падает в воду, он хлебает воды, и его голосовую щель перехватывает спазм. Спазм не пускает в лёгкие воду, однако и дышать не даёт. В результате получаем обычное сухое утопление. Таких случаев больше всего. Или же воды попадает не очень много, сколько проникнет сквозь заспазмированное горло. У Крамара лёгкие полны водой. Это первое. Второе: попав в воду, он был жив, и был в сознании. Вот посмотрите, коллега, на эти лёгочные бубочки...
Услышав призыв, Токарев инстинктивно поднялся, но, увидев развороченную грудную клетку, тут же плюхнулся на стул и неистово задышал сквозь вату.
- Простите, - смутился врач. - Задумался... вспомнил одно вскрытие.
- Ничего. - Глаза Николая вернулись в орбиты. - Продолжайте, пожалуйста.
- Что касается работы грузчиком - это миф. Позвоночник грузчика испытывает нагрузки, а это приводит к травмам, потёртостям дисков, протрузиям и прочим гадостям. Позвоночник Крамара девственно чист. Он никогда не работал грузчиком, это ясно как божий день. Удивлены?
- Признаться, не ожидал здесь подвоха...
- И более всего меня удивило вот это. - Сидоренко опустил вниз правую руку трупа и развернул её так, чтобы стала видна внутренняя часть. - Видите?
- Шрамы какие-то. - Токарев старательно смотрел на руку и никак не выше.
- Это след от химического ожога. Покойный сводил марганцовкой татуировку. Марганец выел краску, но оставил ожог.
- И что это значит?
- Это значит, как только вы сообразите, что это была за татуировка, - Сидоренко надавил на слово "что", - милости прошу ко мне отобедать... и поговорить. А теперь позвольте откланяться.
Пётр Дмитриевич стянул перчатки, скинул фартук, собрал инструменты и, прежде чем Токарев собрался с мыслями, покинул "анатомический театр".
**
Битый час Токарев смотрел на фотографию. Битый час.
Чтобы удалить наколку, на кожу накладывают размоченную марганцовку. Процедура эта чрезвычайно болезненная, а потому марганец кладут узкими дорожками, по сути, заменяя четкие линии наколки шрамами. Да вот только мокрый марганец расползается на коже, а с ним и рисунок размывается. Так волны прибоя зализывают песочные фигурки.
"Но, всё же контуры должны соответствовать! - Николай взял ручку и аккуратно, стараясь придерживаться шрамов с одной стороны, обвёл след на фотографии. Получился сильно вытянутый череп с пустыми глазницами и какой-то крест снизу. - Вот тебе бабушка и Юрьев день!" Токарев зачарованно смотрел на татуировку. Даже теперь, оставшись лишь тенью, она не выглядела безобидной. Следователь убрал в портфель фотографии, собрал листы с показаниями портовых грузчиков и поехал к Сидоренко.
Пётр Дмитриевич ждал визита.
- Полагаю, вы разобрались с наколкой? - Сидоренко снял со шкафа папку, развязал тесёмки. И когда Токарев положил фотографию с обведённой наколкой на стол, рядом Пётр Дмитриевич положил другую фотографию, где наколка на предплечье ещё не была сведена. - Похоже?
- Да-а, - Токарев кинулся сличать фотографии. - Череп, слеза из пустой глазницы и перекрещенные шпаги внизу. Интересно. А что это значит?
Сидоренко откинулся в кресле, вставил в мундштук сигарету и закурил. Закатное солнце едва подсвечивало комнату, и Пётр Дмитриевич зажег настольную лампу, фотографии оказались в светлом круге.
- Двенадцать примерно лет назад в городе действовала банда Карпенко. Удивительной жестокости были преступления. Ни детей не щадили, ни стариков. Карпенко даже под эту их фирменную татуировку философский смысл подтянул. Мол, через страдания отправляем грешников в царствие небесное. Мразь.
- И что с ними стало?
- Да перестреляли всю банду на каком-то крупном грабеже. Когда Карпенко совсем зарвался, дело передали чекистам с указанием живыми не брать. Всех почти бандитов застрелили. Трое, кажется, выжили, но и они получили высшую меру.
- Выходит что наш Крамар из банды Карпенко?
- Возможно.
- Вы не уверены?
- Не уверен! - вспылил Пётр Дмитриевич. - Конечно не уверен! Это всего лишь татуировка. Её можно свести, а можно и заново наколоть. Были бы деньги. Поговорите что ли с Кацем! Для начала. - "Чего я так занервничал? - подумал. - Будто я веду это дело".
- Это кто?
- Яков Кац? О это был большой мастер по наколкам. Поэт своего дела. Многим известным бандитам татуировки ставил. Может узнает свою работу. - Сидоренко потушил сигарету, помахал рукой, разгоняя дым. - Супруга не любит когда я курю. Давление.
- А где найти Каца?
- Вот так вопрос! - Сидоренко невесело усмехнулся. - Кто из нас следователь?
**
Отыскать Яшу Каца оказалось совсем не просто. Недаром его кличка была Игла. Маленькая игла в стоге большого города. По старому адресу он давно не проживал. Соседи рассказали, что когда у Каца умерла дочь, а вскорости и жена, Яков уехал. Возможно уехал из города. А, быть может, и вовсе умер - уж очень тяжело старик переживал своё горе.
Однако Кац не умер, он отыскался в пригороде.
Трёхэтажный каменный дом со следами былой роскоши, ныне был поделён на коммунальные квартиры.
- Вы за Кацем? - На скамеечке перед парадным сидела старушка с черными усиками, этим вопросом она остановила Токарева.
- Да, а что?
- Из дурки? - Старуха игнорировала вопрос. Водянистые глазки буравили собеседника.
- Нет. Из уголовного розыска. - Токарев показал красную книжечку, старушка отпрянула.
"Однако, тут порядки!" - Удивился сыщик и потянул за ручку входную дверь.
Кац не занимал комнату, он жил в парадном под лестницей в микроскопической комнатёнке. И выглядел совершенно безумным. Пустой взгляд, дрожащие руки. Старик изредка подёргивал головой, и отвечал односложно. Почти бессвязно. Токарев показал Якову фотографию утонувшего Крамара и на миг огонёк осмысленности зажегся в глазах старика. И погас. Или показалось, что зажегся? Просто очень этого хотелось?
От Каца следователь ушел ни с чем.
Дело об убийстве Крамара опять вернулось на исходную позицию.
**
Через пару дней в уголовный розыск позвонил Сидоренко. Справившись о подвижках в расследовании, он поцокал языком, выражая сочувствие, а потом сказал:
- А вот у меня есть новости. Вчера я был во второй клинической больнице. У меня давнишний общий интерес с тамошним главврачом, мы иногда встречаемся вечерами, беседуем на медицинские темы или об искусстве говорим... впрочем, это не имеет отношения. Так вот, едва мы разлили, как ваши коллеги - Пётр Дмитриевич произнёс это слово протяжно "коуллеги", - доставили некоего Матвея Маргулиса. Вы записываете?
- Да-да! - Токарев судорожно схватил карандаш, нашарил лист бумаги.
- Вам, конечно, эта персона не знакома, - продолжал Сидоренко. - Матвей Маргулис, его кличка Мамаба, в прошлом был весьма авторитетным в городе вором. Считался даже в законе, насколько я помню. Потом подсел на наркотики, ну и... скатился, говоря простыми словами. Вы меня слышите?
- Да-да, а какое...
- Не перебивайте. Вчера Маргулис тоже был под дозой. Собственно поэтому его и привезли в больницу. Так вот, когда Матвей очухался, я показал ему фотографию Крамара. Пользуясь случаем. Слышите?
- Неужели он опознал? - Сыщик сжал телефонную трубку так, что костяшки побелели.
- Именно. Ваш якобы Крамар, это Сергей Гусев. Кличка Сатана. Записали?
- Записал.
- Теперь в архиве поднимайте дело банды Карпенко. Будем думать, что делать дальше.
**
"Гусев. Странно, что Гусев. - Токарев шел вдоль архивных полок, отыскивая нужное дело. - Странно, что у Гусева кличка Сатана. Напрашивается Гусь. Оно и короче, и на языке приятнее".
Конечно это так, чаще всего клички дают по созвучию с фамилией - проще запоминается, - и только "большие" преступники заслуживают кликуху по своим деяниям. Одним из таких оказался Сергей Гусев по кличке Сатана.
Сатана считался вторым человеком в банде после Карпенко, но фактически он был первым. Первым убийцей, первым насильником, первым по кровожадности и лютой жестокости бандитом. Нелюдь, которого боялись даже подельники. Именно поэтому (хотя это только предположение) Карпенко доверил Сатане общак банды.
**
Жена Петра Дмитриевича потчевала гостя чаем с персиковым вареньем. Ей было приятно видеть в доме интеллигентного молодого человека, пусть даже сыщика уголовного розыска. Сидоренко сидел тут же, и варенья не ел, предпочитая чистый зелёный чай.
- Ты позволишь нам переговорить, душа моя? - Пётр Дмитриевич обратился к супруге, когда изрядная порция варенья исчезла в молодом и здоровом теле сыщика. - Посмотри, как ему не терпится рассказать.
- Ну что вы! - Токарев от неожиданности даже чай расплескал. - Я нисколько не тороплюсь.
- Да мне уже не терпится услышать. Сижу, как на иголках.
Токарев в общих чертах пересказал материалы дела о банде Сидоренко, о Сатане рассказал подробнее.
- По показаниям оставшихся в живых бандитов, Гусева зарезали примерно за неделю до уничтожения банды. В пьяной драке.
- Обычное дело, а вернее, обычный приём. Они выгораживали Сатану в надежде воспользоваться общаком после отсидки. Но ведь их расстреляли?
- Расстреляли.
- Тогда кто мог знать об общаке? Кто мог узнать Гусева?
- Вполне возможно, что кто-то из оставшейся троицы проболтался или умышленно...
- Категорически невозможно! - Перебил Сидоренко. - Эти трое надеялись отделаться сроком, надеялись вернуться и поиметь денежки. Они бы никому не рассказали. - Пётр Дмитриевич покачал головой.
- Тогда кто?
- Погоди с этим вопросом. Давай-ка Коля для начала подобьём бабки. Что мы знаем точно?
- Исай Крамар на самом деле Сергей Гусев. Бандит, держатель общака.
- Первое.
- Его истязали и убили.
- Правильно. Убийцы хотели узнать, где Гусев хранит общак. Это второе. Узнали или нет - пока не известно. Что ещё?
- Получается, убийцы тоже знали, что Крамар, это не Крамар, а Сатана.
- Именно. Мы ищем ещё одного выжившего из банды.
- Но в материалах дела нет упоминания о ком-то ещё.
- Значит, мы ищем призрак. - Пётр Дмитриевич вытряхнул заварку под розовый куст, на вопросительный взгляд пояснил: - Испитый чай почву улучшает. У вас, Николя, какие планы на день? Есть пара часов свободных?
- А что такое?
- Давайте прогуляемся на набережной, пройдём до рынка, послушаем, что народ говорит. Даст Бог, услышим что-нибудь полезное.
- Есть шанс?
Сидоренко развёл руками, мол, это как Бог даст:
- Давайте попробуем. Попытка, как говорят...
Пётр Дмитриевич надел скромный костюм сине-серого цвета, в котором в прежние годы ходил он на службу (пуговицы супруга заблаговременно перенесла на безопасное расстояние), предупредил домашних, что уходит, и они вместе с Токаревым отправились собирать слухи.
Впрочем, Сидоренко слегка лукавил. Конечно, он не собирался толкаться по очередям и барахолкам, естественно и не думал подслушивать разговоры поддатых бездельников на пирсах. Он хотел вполне определённого...
**
В будний день народу на набережной немного. Дворники, какой-то запоздалый служащий, стайка школьников, да физкультурного вида пенсионеры. Ничего интересного. Разве что похмельный мужчинка, сильно помятый и тяжело страдающий душевно. По виду настоящий хмырь. Он пошукал по карманам мелочь, пересчитал её. Заветные три рубля и шестьдесят две копейки были невыносимо далеки. Мужчинка ещё раз вывернул карманы - арифметика не изменилась. Пробовал приставать к прохожим, в надежде "срубить" пятачок, но быстро понял тщетность своих надежд. Толпа оставалась глуха к его страданиям.
- Пойди уже сюда, болезный! - Подала голос продавщица газировки. Женщина средних лет, с крепкой фигурой и выдающейся грудью, она явно скучала. - Поправлю твоё здоровье.
- Ох, Люба, ты мой последний док. - Алкашик высыпал на стол мелочь.
- Да убери ты свои гроши! Напою из недолива. Горят, небось, трубы?
- Пылають синим пламенем, как глаза у рыжего кота!
Через несколько минут, когда похмельный несколько приглушил "огонь своей души" чистой газировкой, и даже приправился стаканчиком с сиропом, в порыве женской нежности Люба прижала его засаленную голову к груди и прошептала: "Бедненький ты мой!"
В этот момент на набережной показались Николай Токарев и Пётр Дмитриевич Сидоренко. Беседуя, мужчины приблизились к лотку "Газированные воды". Алкашик был моментально отброшен, Люба оправила причёску и фартук.
- Пётр Дмитриевич! - Женщина зарумянилась. - Какими судьбами к нам?
- По долгу службы, Любушка. - Сидоренко облокотился на лоток. - И по велению сердца, конечно.
Женщина нацедила в стакан сиропу, прибавила воды.
- Ваша любимая. А молодому человеку?
- Мне чистой. - Токарев положил на стол копейку. Сидоренко взял эту копейку и ловко крутанул на ребре.
- Любушка, душа моя, - Сидоренко говорил вкрадчиво. - Ты ничего не слышала об убийстве? Мужчина недавно утонул. Может подруги рассказывали?
- Зачем подруги? - Удивилась Люба. - Я сама всё знаю. На выходных я работала на Птичьем рынке. Мужик стоял в очереди за маслом, так вот он рассказывал, что его кум сторожем работает. - Токарев выхватил блокнот. - Ночной, то есть, директор. Он возвращался домой со смены, утром ра-аненько. По путям шел. Он всегда там ходит. - Женщина понизила голос, стала рассказывать "в лицах". - На двадцать втором километре дело было, где прибой сверху видно. Только-только небо забелело. Глядь, а внизу парочка вроде... - Люба постучала указательными пальчиками друг об друга. - Любятся. Он тогда и подумал, чего это они? Там галька на берегу крупная, неудобно. Пригляделся, нет, не парочка, вроде как двое одного колотят, а тот только хрипит и обивается. Ну он тогда и поддал ходу, чтоб его не заметили, а то греха не оберёшься. Но только точно там была женщина.
- Это мужик сказал, - уточнил Сидоренко, - или ты уверена?
- Я уверена, что так кум сказал.
- Понятно. - Мужчины переглянулись.
- Чего это вы, Пётр Дмитриевич, редко ко мне заходите? - Люба налила ещё стакан воды. - Может, в театр сходим? У меня на премьеру две контрамарки, а?
- Эх, Любушка! Я бы с удовольствием, да не обходится без меня уголовный розыск! Нуждается в моей помощи. Вот закончим дело, быть может тогда...
Мужчины ушли. Они шагали вдоль каштановой аллеи, и Пётр Дмитриевич счастливо улыбался.
- Старая знакомая? - спросил Токарев.
- Давно это было. Трест столовых и ресторанов совместно с нашим ведомством утраивал театральную постановку, мы с Любой играли главный роли. Я был моложе, она была горяча...
- Вы уже были женаты?
Блаженная улыбка сползла с лица Сидоренко.
- Николя, вот умеешь ты гадость сказать!
- Виноват. - Токарев прыснул в кулак. - Куда мы теперь?
- Поедем на двадцать второй километр. Поглядим. Шансов, конечно, немного, но они есть.
Прибой в этом месте представлял собой узкую полоску. Метров в восемь или десять шириной. Крупная галька, почти без песка. Местами каменные глыбы. С одной стороны, резко набирающая высоту, скала "подрезанная" сверху железной дорогой. С другой стороны море. Несколько деревянных хибар притулились к скале. Подобие пирса, деревянное и почти разрушенное уходило в море. Непонятно кто и зачем это строил в таком месте.
- Что скажете? - Токарев помог Сидоренко спустится с кручи. - Дикие места.
- Зачем будем гадать? Осмотримся, и всё выясним.
Они шли вдоль берега, разглядывая камни, выворачивая клубки морской травы и бревна, выброшенные на берег недавним штормом.
- Кровь, как будто? - Токарев понюхал деревянную щепу, передал Сидоренко.
- Не может быть. Слишком много прошло времени. Всё смыло.
Вдруг Сидоренко остановился и напружинился.
- Вы слышали?
Звук повторился. Кто-то стонал в ближайшем сарае.
- Оружие есть?
Токарев вынул пистолет, взвел курок, сказал шепотом: - Вы распахнёте дверь, а я заскочу внутрь.
Так и сделали. В сарае, в куче окровавленного белья, обрывков бинтов лежал Яков Кац. Он слабо стонал и сплёвывал кровью. Когда ворвался Токарев, старик чуть-чуть приподнялся и, махнув рукой на заднюю стену, прошептал: "Туда! Он там!"
- Там вход в пещеру! - сообразил Сидоренко. - Быстрее!
Токарев откинул доски, какой-то хлам, за ними, действительно, оказался ход. Мгновение поколебавшись, сыщик полез внутрь. Вдали ему померещился огонёк. "Стой! Стреляю!" - Токарев пальнул в воздух и побежал, что есть сил.
- Кац? Это ты? - Сидоренко сразу не узнал Якова.
Старик лежал на боку, неестественно подвернув под себя руку. Пётр Дмитриевич наклонился и стал поворачивать Каца на спину, в этот миг Кац рванулся, резко выпростал правую руку и сильно ударил Сидоренко по затылку пустой бутылкой.
Вспыхнула яркая боль, заметались искры, и всё погасло, Сидоренко ткнулся головой в колени Каца.
Когда вернулся Токарев, Пётр Дмитриевич уже пришел в себя. Он сидел, потирая ушибленное место, прикладывая к нему холодный голыш.
- А где Кац?
- Обманул нас Яков. Оглушил меня и убежал. Помоги!
Токарев помог Сидоренко подняться, подставил плечо. Шатаясь, они вышли из сарая.
- Глупо, конечно, получилось. - Сидоренко отшвырнул камень. - Что там в пещере?
- Длинный проход, местами очень широкий. Я шел пока спички были, правда, до конца не добрался.
- Купил нас Кац. Увидел, что мы явились, и состряпал концерт. - Сидоренко усмехнулся. - Стервец... Больно он меня... Зато дело сдвинулось с мёртвой точки.
- Да. Теперь есть подозреваемый.
- Не только. - Сидоренко отряхнул пиджак, пошел сам, без помощи. - У нас теперь есть место преступления. Однозначно Гусева убили здесь, в сарае. Здесь же и в море скинули. Вот, что Николай, как вас по батюшке?
- Федорович.
- Вам, Николай Федорович, нужно написать начальству рапорт о бандитском общаке. В нём большие ценности, а это уже государственный масштаб.
- Зачем?
- Затем, что нам нужна помощь. Нужно тщательно осматривать место преступления, и... нужно искать женщину. Вдвоём нам не справится. - Сидоренко остановился, посмотрел на своего компаньона. - Да-да, не удивляйтесь, в этом деле точно замешана женщина. Шерше ля фам, понимаете?
Токарев кивнул.
Часть вторая. За упокой.
Сидоренко оказался прав, как только начальник уголовного розыска узнал об общаке банды Карпенко, дело убитого Крамара-Гусева приобрело совсем другую значимость. Не шутка найти ценностей на полмиллиона рублей (так предварительно оценили общак). Токареву немедленно выделили двух помощников, а также дали карт-бланш на использование агентурной сети. Взамен руководство требовало ежедневных отчётов и обнаружения тайника с сокровищами в кратчайшие сроки.
Первым делом провели осмотр сарая Каца и пещеры. Сомнений, что Гусев последние часы своей жизни провёл здесь, не оставалось. Тряпки, покрытые высохшей кровью, железный прут, которым били Гусева, и даже лоскут пиджака - всё говорило об одном. Но вот улик, что дали бы наводку на убийц, не нашлось. К сожалению.
Кац исчез. За его комнаткой установили наблюдение, да только едва ли хитрый Игла явился бы туда.
Пётр Дмитриевич ещё раз порекомендовал Токареву искать участницу убийства. "Это наверняка женщина из прошлой жизни Сатаны. Я уверен их было не так много, и ещё меньше их осталось теперь. - Говорил Сидоренко. - Сосредоточьтесь на этом направлении. Начните с простого, найдите первую жену Гусева".
Токарев ещё раз опросил сослуживцев Крамара, его вторую жену и соседей по дому. Крамар несколько раз мельком упоминал женщину, на которой был женат в первый раз, говорил, что её звали Нина, и что она... здесь показания свидетелей расходились. Кто-то твердил, что Нина умерла, кто-то говорил, что уехала.
Соседи Каца припоминали, что к Якову приходила молодая женщина. Не так давно. Приходила несколько раз и, что они подолгу беседовали.
Это не могло быть совпадением. Женский след уже не казался выдумкой продавщицы лимонада. Все доступные ресурсы, всех агентов и помощников Токарев бросил на отыскание Нины. Великий объём работы предстоял сыщикам, Токарев это понимал, а посему сам ежедневно участвовал в "полевой" работе. Был составлен приблизительный портрет, было известно имя, а ещё следователь очень надеялся, что убийцы Сатаны (и Нина в их числе) добрались до общака, и, следовательно, не испытывали недостатка в деньгах. Пользовались "наследством".
Женщину подходящего возраста, подходящую по описанию соседей Каца, по имени Нина обнаружили на другом конце города. Она нигде не работала, но прилично одевалась, носила дорогие украшения и вела свободный образ жизни. Кроме того, Нина имела близкого знакомого по имени Артур Беркович. Беркович сразу заинтересовал сыщиков. Мужчина представлялся сотрудником милиции и даже предъявлял удостоверение - красную книжечку с золотым оттиском. Однако ни в городской, ни в краевой милиции сотрудника с таким именем не было.
За Ниной и Берковичем была установлена слежка. Ордеры на арест Токарев получил сразу, сыщик медлил с задержанием. Не было прямых улик связывающих Нину с убийством Сатаны, а главное не было известно где спрятан общак. Токарев надеялся, что убийцы как-то проявят себя в ближайшее время.
**
- Ало! Ало! Пётр Дмитриевич! Пётр...
Телефонная трубка разве что не прыгала в руке жены Сидоренко. Дождавшись паузы, женщина приблизила трубку к уху и осторожно спросила:
- Вам нужен Пётр Дмитриевич?
- Ой, простите, - "трубка" сбавила сразу два тона громкости. - Мне бы Петра Дмитриевича.
- Сейчас я его позову. - Супруга положила трубку на столик, и отправилась пригласить мужа. - Твой Пинкертон! - сообщила она Петру Дмитриевичу восторженным шепотом, на что Сидоренко сделал гневные глаза и погрозил пальцем.
- Слушаю.
- Петр Дмитриевич! Каца задержали!
- Как?.. Когда?.. Господи, да где он? В смысле...
- Второе отделение милиции. - Токарев задыхался от волнения. - Сам ничего толком не знаю. Минуту назад позвонили. Я сейчас же еду во второе, заеду за вами.
- Не нужно. Здесь рядом. Поезжайте прямиком в отделение, а я бегом. Так будет быстрее.
Действительно, к отделению милиции Токарев и Сидоренко добрались одновременно. Токарев распахнул дверь, пропуская старшего товарища, следом вошел сам.
Каца задержал постовой Куликов. Теперь он стоял посреди отделения и мялся, не зная куда спрятать руки. Парень не ожидал, что эта будничная едва ли не каждодневная процедура наделает такого волнения.
- Я-то, - Куликов хлопал белёсыми девичьими ресницами, - заприметил его случайно. Стоит себе старичок на мосту. Ну и пусть себе стоит. - Очевидно, постовой не решил ещё правильно ли он поступил, а потому говорил извиняющимся тоном. - Мало ли кто на мосту стоит? Многие на мосту свидания назначают. Молодежь.
- Ближе, молодой человек, - поторопил Сидоренко. - Ближе к Кацу. А где он, кстати?
- В камере задержанный. В одиночке. - Ответил дежурный по отделению. - Привести?
Токарев и Сидоренко переглянулись.
- Нет, - решил Токарев. - Допрашивать будем у себя. Так что мост? - спросил у постового.
- Странно этот Кац себя вёл. - Куликов вытянул руки по швам. - Проверил крепкие ли там периллы. Навалился на них, будто перелезть собирался. Я думал дурака валяет, свисток достал, хотел пугнуть. Но когда он коробку под ноги положил, тут-то я и смекитил, что он того...
- Чего?
- Утопиться собрался. В реку сигануть. Это я обязан пресечь. Иначе что же получается? Если каждый на моём участке топиться станет это...
- Куликов! - Встрял дежурный по отделению. - Ты не умничай шибко!
- А чего? Я что-то сделал не по уставу?
- Всё ты сделал правильно. - Токарев пожал парню руку, Сидоренко похлопал по плечу. - Ты опасного преступника задержал. - Сидоренко улыбнулся и прибавил: - Свисток.
Допрашивали Каца следующим утром. Старик тихо сидел в кабинете, смотрел, как солнечный зайчик ползёт по истёртому полу. Яков был удивительно спокоен. От предложенного чая он отказался и зачем-то попросился вымыть руки. Когда приехал Сидоренко и Токарев хотел задать первый вопрос, Кац поднял руку и предложил:
- Быть может, я сам расскажу? А если что-то будет непонятно, вы спросите.
Не дожидаясь ответа, Кац начал рассказывать. Этот рассказ жег старику душу, он просто не мог более оставаться внутри.
- Я всегда работал честно. Да, моё ремесло таково, что большей частью моими клиентами были воры и убийцы, но Яков Кац за свою жизнь не обидел ни одного невинного существа. Ни одного. Двенадцать лет назад у меня была жена, у меня была дочь и у меня была любимая работа. Я был счастливым человеком. Я встречал утро с радостью, а вечером благодарил Бога за прожитый день. Так было до того дня, когда в мою мастерскую пришел Сатана. - Глаза старика блеснули яростью, но уже через миг он успокоился. - Вы знаете его человеческое имя. Он попросил сделать наколку. Череп, перекрещённые шпаги, слеза из пустой глазницы. Это был знак банды.
Что ж? Пришел, так садись. Чего время терять. Рисунок не сложный и мне хотелось сделать его красивым. Достойным мастера. Я почти закончил, когда поднял голову и перехватил его взгляд. Но не на меня смотрел Сатана, он смотрел на мою дочь, на мою Хаву. И она отвечала!!! Лишь только я увидел этот взгляд, сразу понял, что в дом пришла беда. Хавочке было шестнадцать. В этом возрасте девушки мечтают о принцах, к утру их подушки мокры от слёз, а души матерей сгорают в тревогах. Я запретил им встречаться, я заклинал её самой страшной отеческой клятвой. Да что я мог? Я видел бандита и убийцу, а её глаза видели сильного мужчину. Волевого, целеустремлённого, яркого. Настоящего героя способного сшить алые паруса. Моя девочка жаждала любви и думала, что нашла её!
Вскорости она забеременела. С женой мы решили, пусть рожает, с голоду не умрём, но он - любимый мужчина - потребовал избавиться от ребенка. Чудовище!
И Бог отвернулся от моей семьи. От знахарки я нес Хаву на руках. Она была без сознания. - Губы старого Каца затряслись, глаза заволокло слезами. - Ночью она умерла. А через полгода умерла Голда, моя жена. Не перенесла горя. Я похоронил их рядышком, на старом кладбище.
Я молился, чтобы господь прибрал меня, да небо не слышало моих молитв. Бог хотел, чтобы я отомстил. Я понял это явственно. Почему? Потому что Сатана вскружил голову ещё одной девушке. Её звали Нина. И она была на год младше моей Хавы.
Убить человека не трудно. Мне только нужно было подобраться к Сатане достаточно близко, и я бы задушил его голыми руками. Зубами бы порвал бы его поганую глотку.
Однако случилось по-иному. Сатану зарезали, бандитов перестреляли.
Жизнь остановилась. Дело своё я оставил, переехал в пригород. Не в дом купца Рогановского, где вы меня нашли. - Кац посмотрел на Токарева. - За полушку в день снимал комнату в Савостьяновке. Жил... как трава в поле, куда ветром подует, туда и прибивался.
Как-то в воскресный день мелькнуло в толпе знакомое лицо. На толкучке. Я продавал кое-что из тряпья. Ошибки быть не могло, Сатана был жив. Первый миг я испугался, как будто увидел призрак, но потом... Невероятно, но и моя жизнь опять обретала смысл. Мы были связаны пуповиной, его жизнь питала мою, чтобы я уничтожил его. Нас обоих.
Яков Кац замолчал. Солнечный зайчик уполз на стену. Николай Токарев думал, как это глупо, посвятить свою жизнь мщению! Променять себя, свою человеческую душу на душонку подлого бандита? Не равноценный обмен! Сидоренко удивлялся причудливым жизненным разворотам. Думал, что нет на свете сказочника, который бы сочинил историю невероятнее и трагичнее, чем судьба старика Каца.
- Как вы нашли Сатану? - спросил Пётр Дмитриевич.
Яков стряхнул оцепенение, поднял лохматые брови.
- Долго. Если сказать одним словом. Долго. Я снова начал делать наколки. Блатным делал бесплатно, за информацию. Шпане делал задаром, они бегали по рынкам, очередям. Искали Сатану. Нужным людям делал... Несколько лет жил в Савостьяновке, потом перебрался в коммуналку. Тогда я нашел Нину, первую жену Сатаны.
- Можете рассказать про неё подробнее? - спросил Токарев. Кац не отвечал, и следователь добавил: - Не волнуйтесь, Нину и Артура Берковича мы завтра арестуем.
- Какое тут, нахрен, волнение! - буркнул Сидоренко. Не спрашивая разрешения, он закурил.
- Нине было пятнадцать, когда она познакомилась с Сатаной. Как и моя Хава, она увидела в нем мужчину своей мечты. Вспыхнула любовь в девичьем сердце. С нею Сатана поступил ещё хуже, чем с моей Хавой. Хотя, куда уже хуже? Сатана больше не играл благородного пирата, он попользовался девчонкой, как женщиной, а потом швырнул её банде. Нину изнасиловали все бандиты по очереди. Пустили по кругу. А потом заставили работать на панели. Лучше бы убили!
- Как же так? - удивился Токарев. - Она же была женой Гусева?
- Наверное. Наверное, этот зверь считал её своею вещью. Можно ли назвать это браком? Я не знаю. Когда Сатана исчез, когда его будто бы зарезали, Нина уехала из города. На счастье девушки никто не хватился, а потом началась заваруха, и банду уничтожили. Поэтому Нину не арестовали. Никто про неё не вспомнил.
- Она знала, что Сатана жив?
- Нет. Когда я сказал ей об этом, Нину всю перекорёжило, точно калёным железом прижгли. Она была готова на всё, чтобы отомстить этому человеку. Этому дьяволу, что исковеркал её жизнь. Мы договорились, что я отыщу Сатану, а она найдёт способ его уничтожить.
- А общак? Вы собирались поделить его?
- Я попросил двенадцать с половиной тысяч. Нина пообещала. Остальное меня не интересовало.
- Понятно.
- Я продолжил поиски. Теперь мне стало немножко легче, встреча с Ниной прибавила сил. И веры. Однажды Нина встретила Берковича и поняла, что этот человек сможет нам помочь. Женским чутьём почувствовала. Не простой это человек, Артур Беркович, физически очень крепкий, а, самое главное, алчный и злой. Такой смог бы одолеть Сатану. Когда Нина рассказала ему об общаке, глаза Артура засверкали. Хищник почуял добычу.