Всю землю затянуло потёмками. На краю пруда, где ещё подсвечивало серым, квакали лягушки. Молодой и неопытный соловей посвистывал в кустах, вдалеке, над гречишным полем, ухала сова... На землю легла юная свежая летняя ночь. Деревья крепко спали и, казалось, не существует такой силы, что пробудила бы их.
По аллее, вдоль плакучих ив передвигался на ощупь Павел Юльевич Пуговкин, в прошлом ловелас, а ныне карточный шулер. За небольшой гонорар он взялся развлекать отдыхающих фокусами, и теперь возвращался домой, в изрядном подпитии и меланхолическом настроении. Вернее сказать, пытался вернуться.
- Ух, язви его душу, наплели дорожек... лабиринт египетский.
Часть своих мыслей Павел Юльевич произносил вслух - бормотал под нос. Сейчас он рассуждал о географических особенностях санатория и о сложностях навигации в ночное время суток - фонари уже погасили.
- Не каждого в этом месте принимают... да-с! Это... доложу я вам... Клондайк!
В закрытом для посторонних глаз заведении устраивали праздник. Накрыли стол, пригласили артистов. Пуговкин сунул две "зелёненькие" распорядителю, чтобы попасть на эту пирушку; намеревался подзаработать, сорвать аплодисмент (как он выражался) и - чём черт не шутит? - расписать банчик, или, на худой конец, "замастырить" партию в покер.
Фокусы зрители принимали радушно, но деньги давали неохотно. С большим трудом Пуговкин наскрёб пять тысяч, плюнул на скупую публику и уселся за карточный стол, намереваясь увеличить капитал по крайней мере втрое. Тут случился конфуз: молодой и ушлый пройдоха буквально в считаные часы выпотрошил карманы Пуговкина подчистую.
- Мерзавец! - мрачно констатировал Павел Юльевич. - Никакого уважения к старшим... а впрочем, всему виною эта камелия... хороша, плутовка, что и говорить.
Стройная дамочка с роскошными вороньими волосами танцевала Кармен-сюиту. Эта камелия очаровала Пуговкина и отвлекла от игры: одним глазом Павел Юльевич следил за девушкой, и только вторым за картами.
Проигравшись, Пуговкин надрызгался коньяку и задремал в углу, за портьерой, пропустив фейерверк и окончание праздника.
- Хоть бы луна показалась! - Рукой Павел Юльевич касался ивовых прутьев и таким образом придерживался выбранного направления. - И телефон разрядился, как на грех.
Вдоль аллеи рядком стояли рубленые домики, в них спали отдыхающие.
Неожиданно аллея прервалась - ряд ив окончился. Лишившись своего "проводника" Павел Юльевич растерялся. Полминуты он топтался на одном месте, как слепец, ощупывая руками воздух. Потом шагнул вперёд... усомнился, попятился вбок, наконец, остановился и, почесав затылок, спросил: "Ну и куда теперь изволите?"
Из тени, откуда-то из чёрной глубины раздался жаркий шепот: - Пупочка! Пупочка, сюда!
Павел Юльевич встрепенулся и оборотился вокруг себя. Никого иного поблизости не было. Положительно, голос обращался к нему. "Пупочка? Хм... что за фамильярности?"
- Ну что же ты медлишь, котик? Иди скорее!
Голос был очевидно женский и премиленький. Павел Юльевич решил, что это, вероятнее всего, знакомая, которую он, по рассеяности, не заметил на вечеринке, и которая заприметила его. Нащупывая ногами почву, он пошел на голос.
- Иди скорее, Пупочка, я изнемогаю.
"Однако, яркая девица, - усмехнулся Пуговкин и в голове его возник образ Кармен. - Пылкая. Изнемогает!"
Павел Юльевич спотыкнулся, упал на колени и оказался нос к носу с деревянной изгородью. Несколько мгновений он ощупывал штакетины, пытаясь сообразить, что именно перед ним такое. "Дьявол! Понаставили заборов!"
- Я здесь, котик! - голос раздавался из распахнутого окна шагах в пяти.
Пуговкин подумал, что негоже ему, всё одно как мальчишке, лазать по окнам, однако... "Амурчик может случиться, - Павел Юльевич выдохнул в ладони, проверяя свежесть дыхания. - Амурашка! Мадам терзается от страсти..." Подумав так, Пуговкин ответил возбужденным шепотом:
- Бегу, моя прелесть! Мчусь быстрее лани!
Огня в комнате не зажигали. Очутившись внутри, Павел Юльевич разглядел лунно-желтую тень; чуть слышно зашуршала сорочка и вокруг шеи обвились девичьи руки.
- Ах, кружи меня, Пупочка! Кружи!
Увлекаемый незнакомкой, Пуговкин поплёлся по комнате в танце. Это было неожиданно.
- Где ты так долго был? Я заждалась!
- Я, - Пуговкин прочистил горло и задумался с какого момента начать рассказ. - Банчик расписал...
Долго говорить не пришлось, пальцы схватили Пуговкина за нос и потрепали:
- Слонёнок мой! А почему у тебя такой странный голос?
- Странный? Хм... Должно это от коньяку. Метрдотель, скотина, зажилил полудюжину армянского, и спрятал бутылки в холодильнике, чтоб не нашли. Можешь вообразить? Весь вечер пили холодный коньяк!
Дама привлекла Пуговкина к себе, взволновано дышала. Пуговкин приготовился к поцелую.
- Как странно от тебя пахнет, Пупочка. Опять курил? Я же просила этого не делать!
Пуговкин невнятно замычал и потянулся губами вперёд, причмокивая, как лошадь возле водопоя.
- И к тому же небрит! Почему не побрился? А? Как ты неряшлив, Пупочка! Пупочка-неряшка! - Эта фраза понравилась даме, и она повторила несколько раз: - Пупочка-неряшка! Пупочка-неряшка! - вздохнула: - И за что я тебя полюбила?
Вслед за этими словами последовала череда быстрых и кратких поцелуйчиков. Пуговкин попытался поймать губы партнёрши для основательного, затяжного поцелуя, это никак не удавалось. Дама хихикала и извивалась.
"Какая страстная! - восхитился Пуговкин, - натурально Кармен! Сейчас я удовлетворю твой пыл, мой персик! Самое время для решительного attaque (наступление, фр.), чтобы взять крепость сходу".
Чем бы закончилась эта атака - неизвестно. В оконце тихонько постучали и елейный дрожащий голосок проблеял:
- Мурзик! Мурзик! Твой Пупочка уже здесь! Я трепещу от любви!
Пуговкин почувствовал, как руки на его плечах мгновенно заледенели, и Кармен-Мурзик (неожиданным басом) спросила у окна: - Павлик? - Потом больно ткнула Пуговкина в плечо и, с нарастающим удивлением, осведомилась: - А ты кто? А? Я тебя спрашиваю!
Когда (минут через десять) участникам приключения удалось победить оторопь и взять себя в руки, картина в комнате сложилась примерно следующая: шторы на окне задёрнули, зажгли свечу. За столом сидел Павел Юльевич, против него - Пупочка (настоящий). Мурзик (Зинаида Кирилловна) прохаживалась по комнате, кусая пальцы и о чём-то мучительно размышляя.
- Пупочка, я тебе всё объясню! - произнесла она, - выглядит это ужасно, и я тебя понимаю, но это совсем не то, о чём ты мог подумать. Этот человек оказался в моей спальне случайно!
- То есть, как это, позвольте, случайно? - опешил Пуговкин. - Вы сами меня позвали!
- Помолчите! - попросила Мурзик.
- А вы не говорите глупостей, - огрызнулся Павел Юльевич. - А то молодой человек решит, что я вор или ещё похуже, лазаю ночами по номерам.
- Он здесь случайно! - повторила девушка. - Я приняла его за тебя и позвала. Я... я... изнемогала! - на глазах девушки выступили слёзы умиления. - А он... он мне глубоко несимпатичен! И даже противен!
- Хм-мэ, - обиделся Пуговкин, и стряхнул с плеча несуществующую пылинку. - Чего ради тогда вы шептали мне глупости? на ухо?
Сказав это, он ярко покраснел, и стало очевидно, что глупости ему действительно шептали и глупости эти были самого развязного характера.
- Я шептала их не вам, - патетически возразила Мурзик, - а ему! - перст указал на робкого молодого повесу.
Пупочка почувствовал себя не в своей тарелке. Он робел от присутствия постороннего человека. Казалось, что на свет всплыла какая-то не самая приятная тайна, и теперь придётся долго оправдываться. Пупочка поправил чубчик и надул губы. Подумал, что ситуация требует какого-то действа, и в первую очередь от него! Он перебрал в памяти подобные случаи, описанные в литературе, и во всех из них обманутые мужья и женихи (он относил себя к этой категории) реагировали бурно и агрессивно. По классическим канонам один из троих персонажей в этой комнате должен погибнуть. "Вот только кто? - Пупочка переводил взгляд с мятого, но тяжелого и физически сильного мужчины на воздушную Зинаиду Кирилловну. - С Мурзиком легче будет справиться, это факт. Однако она может закричать... поднимется шум, сбегутся соседи... как это неприятно, фу! Господи, что за чепуха лезет в голову? Просто дикость какая-то! Двадцать первый век на дворе, а мы как средневековые варвары".
- Я тебе верю, милая, - Пупочка ласково посмотрел на девушку. - Произошла досадная случайность, только и всего. Я даже рядом не могу тебя поставить с этим потасканным человеком.
Пуговкин нахмурился. Он понимал, что выглядит непрезентабельно, и потому эти слова уязвили его особенно. Он решил не оставаться внакладе, и засвистал весёленький мотивчик.
- Экий вы легковерный. Застаёте в объятиях девушки постороннего мужчину и верите всем её словам. Не осмотрительно!
- Что вы хотите этим сказать?
Павел Юльевич понял, что ляпнул глупость, но поворачивать было поздно:
- Если рассуждать гипотетически, ваш предмет, - палец указал на Мурзика, - не могла ответить иначе. Вы же не ждали, что она признается: "Извини милый, я тебе изменила!" Естественно, она стала отрицать.
Пупочка переменился в лице: "А ведь он прав! - зажглось у него в мозгу. - Как я мог быть таким наивным?"
- При том посмотрите на её внешний вид.
- А что? - удивилась Мурзик, оглядывая себя. - Что не так?
Мужчины поворотили головы, девушка посмотрела в зеркало.
- На ней же практически отсутствует одежда! Эту прозрачную ночную рубашку можно не считать.
Возникла пауза; долгая и беспокойная, как грозовая туча.
- Я говорю гипотетически, - смягчил Павел Юльевич, и дружески похлопал Пупочку по плечу. - Так сказать, на будущее. Чтоб вы не были таким легковерным. Хе-хе. Дамы, особенно такие страстные, тот ещё товар... Хе-хе. Порох! Фейерверк! Уж я то их повидал... помню в девяносто пятом, в Ростове, познакомился я во время похорон с одной дамой, родственницей по линии покойного...
- Всё он врёт! - драматическим шепотом вскричала Мурзик. - Я была верна тебе, Пупочка! Всегда!
Шестым чувством Пуговкин понял, что сейчас ему влепят пощёчину или (не исключено) дадут в глаз - этого требовал накал момента. Он примирительно сказал:
- Полно вам нервничать, друзья. Хотите, я покажу вам фокус? Или в три листика можем сыграть, если хотите.
- Фокус? - переспросила Мурзик гробовым голосом. - Сейчас я покажу тебе фокус!
В воздухе сверкнул кулачок и больно вонзился Пуговкину в ухо. "За что?" - изумился фокусник, падая и опрокидывая на себя последовательно стол и Пупочку.
Свеча погасла, комната погрузилась в кромешный мрак, это спасло Пуговкина от дальнейшей расправы.
На несколько мгновений исчезли все звуки, и в этой абсолютной тишине раздались шаги - кто-то прошаркал в тапочках по коридору.
- Зинаида Кирилловна! - послышалось из-за двери. - С тобой всё в порядке, душа моя? Мне послышался шум.
Несколько минут Пуговкин таращил в темноту очи; когда глаза привыкли, он различил на кровати Мурзика - она прислушивалась к тишине, - и Пупочку, забившегося в угол.