Бурная и кипучая, жизнь в уездном городе N-ске совсем не походила на вяло - текущее провинциальное бытиё. И хоть далёк был N-ск от столицы - разметало их по углам огромной страны, а походил больше на огромный котел, оставленный беспечным поваром на огне. Кипит он яростно, булькает, норовит выплюнуть повыше пельмешки, да и с лавровым листом не мешкает - подбрасывает его под самый потолок...
Что же касается Лариона Харитонова, то он напротив жизнию жил исключительно мирной и тихой, а как на должность поступил, так и вовсе душевное обрёл спокойствие и гармонию. Нежный брюнет, посматривал он изредка на внешние катаклизмы в телевизионных новостях, по-детски ужасался и радовался только, что далеки они и его, Ларика не вжисть не достанут. Лелея в себе надежду, провести в безмятежности весь отпущенный ему век, прожил он так очень долго, целых девять месяцев.
Прервал эту идиллию случай странный. Необъяснимый.
Служил Ларион Харитонов бухгалтером. Руководство его любило и оберегало. Во-первых, в N-ске, обильном коммерцией, бухгалтерское ремесло ценилось особо. И самый завалящий бухгалтеришко прохаживался по конторам, придирчиво выбирая себе место, как учитель физкультуры в институте благородных девиц выбирает себе полюбовницу. А во-вторых, Ларику его работа ужасно нравилась. Смастырить отчет для налоговой, отбить платёжку или, допустим, сгонять в банк было для него милым пустяком, такой легкой малостью, что и деньги за это брать стыдно. Дело "в своё удовольствие", что называется. Он иногда чувствовал себя гусаром, который обдирает даму своего сердца.
А деньги ему платили изрядные. Пухлые щёчки Ларика алели два раза в месяц, в день зарплаты и аванса, маковым багрянцем, сердце возбужденно трепыхалось, а в мозгу неизменно вспыхивала мысль: "Схожу сегодня в клуб!"
Второе, после работы "счастье" для Лариосика составлял пивной клуб. Ибо пестрел он волнующими душу яркими огнями, весёлой музыкой, друзьями и божественным напитком... пивом!! Ларион неизменно начинал вечер с литрушки тёмного портера. Отхлебнув с полкружки, он мечтательно представлял себе как в Баварии (только это место на земном шарике он считал достойным божественного напитка) коренастые немцы в кожаных брюках, гладко, до синевы выбрив лица, варят пиво. Делают это в огромных деревянных бочках, разводят под ними огонь и варят. Как, при этом, бочки не прогорают, Ларик не понимал, знал только, что главным пивоваром был огромный немец, с густой шелковой бородой, в мелких колечках он зачерпывал половником горячее пиво, пробовал и густым басом ворковал "Гут!" Что означало, что пиво удалось и он, Лариосик получит таки своё удовольствие.
- Здорово, Ларионыч! - За фантазиями Ларион не заметил Олега, друга своего неизменного и собутыльника.
Олег Матросов ни ростом, ни весом, ни складом характера, ни, даже темпераментом не гармонировал с утонченным Лариосиком. По утрам Ларион подогревал себе воду для умывания - Олег предпочитал ледяную, Ларион подглаживал стрелки на брючках - Олег натягивал мятые джинсы, Ларион чистил кухонным ножиком персики - Олег рубал немытые яблоки. Хрустел при этом так, и разбрызгивал соком, что кошки во дворе разбегались. Кроме того, мистер Матросов был низок и широк, как перевернутый бульдозер, Ларион, наоборот, при высоченном росте, в плечах и талии был выразительно тонок. Нет, не было между этими людьми ничего схожего. Только страсть к слабоалкогольному напитку с коротким именем "Пиво".
- Здорово, Ларионыч! - Олег хлопнул мозолистой рукой по плечу друга, приветственно распахнул ладонь для рукопожатия. Ларик сунул свою узкую белую ручку в лопату Олега и болезненно сморщился.
Олег служил на заводе, слесарем. В первый же день их знакомства, когда они болтали за кружечкой, этот факт чуть не разрушил их зарождающуюся дружбу.
Ларион, ни с того ни с сего, вздумал рассказать анекдот про слесаря, позабавить своего нового друга. Тот, помните, в котором слесарь, после концерта великого скрипача, заходит к исполнителю в гримёрку и, выражая высшую степень восхищения, восклицает: "Изумительно, маэстро! Вы играли сегодня бесподобно!! Я тоже, как прихожу на работу, зажимаю в тисках болванку и напильником по ней. Ну просто как вы". При этом слесарь делает жесты руками, копируя игру на скрипке, и продолжает: "Только вот это, - он пальцами левой руки делает волнообразные движения, будто зажимая лады скрипки. - Извините, маэстро, но это уже панты!"
Олег выслушал молча, эмоций не выражал, а когда Ларик закончил, свернул его пиджачок в трубочку, вместе с его владельцем и приподнял над стульчиком. "Ты, что? Ты, что? - Кричал Лариосик готовый расплакаться от обиды и собственной беспомощности. - Я ж пошутил!" Олег смотрел на него своими чистыми, детски голубыми глазами и никакая мысль не омрачала этой небесной синевы. И ясно стало Лариону Харитонову, как заглянул он в эту зеркальную бездну, что погиб он в рассвете. От этого обмяк Ларик и загрустил. Вдруг что-то щелкнуло в Олеговом мозгу, пробежала искра по извилинам, отразилась в голубизне очей.
- Смотри у меня другой раз. - Он поставил нового друга на место, отряхнул и одернул пиджак. - Не шали. - И скрепили друзья свой союз изрядной порцией напитка, кой так часто упоминается в этом повествовании.
Груб был Олег Матросов, груб и неотёсан. Но как хорошо удавалось с ним выпивать! Изящный, ранимый Ларион чувствовал себя защищенным. Даже когда шли они, изрядно напившись, горланили песни и задирали прохожих никто не смел тронуть его нежное трепетное тело. Не говоря чтоб уж вдарить "не по паспорту".
Плюс ко всему этому Олег лихо разбирался в степенях опьянения. Он никогда не путал "в зюзю" с "до поросячьего визга". "До зеленых соплей", "в сиську", "к чертям собачим", "до потери пульса", "до паморков", "в дупель" и многие другие стадии он отличал безукоризненно.
Как, впрочем, и сорта пива.
- А, Олежка! - Ларик искренно обрадовался другу. - Я уж тебя заждался. Премию вот получил. - После слова "премия" щечки Лариосика нежно заалели. На этот бодрый румянец, как на красный сигнал светофора у перекрёстка, среагировали две девицы, сидящие тут же у стойки. Только водитель в таком случае жмёт на педаль тормоза, девчонки, напротив, с тормозов слетели.
Ларион спрятался за широкую спину друга. Еще трезвый, он испытывал бесконечную робость и слабость характера. Интеллигент.
В общем, вечер задался. Девчушки весело болтали, подливали друг другу пива, смеялись.
На маленькую сцену бара вышел парнишка, в его руках матово поблёскивала труба. Смуглой своей кожей музыкант изумительно напоминал Майлса Дэвиса. Пузырь Лариона давно уже напоминал о себе, но всё как-то не удавалось сбегать. А уж сейчас тем более хотелось послушать. Труба, против ожидания, разочаровано заиграла "Бессаме мучо".
С первыми же музыкальными тактами вступил и Олег, он взглянул на часы и обомлел:
- О-ё! - Выдавил он из себя. Сделал это своё "Ууа-ёё-ооо" как человек, которого решили оскопить, но не традиционным гуманным способом, а щипцами, медленно причинное место выкручивая. - О-ё! Я ж... Там жеж... - Он продолжал мычать невразумительно, - У меня ж... О-ё! Как жеж я!.. О-ё!.. Что же это будет?.. О-ё!..
Общими усилиями удалось выяснить, что ключи от квартиры уволок Олег и, что любимая тёща, уже два часа ждёт его под дверью после прогулки с котом, и что вряд ли есть смысл возвращаться, ибо лучше погибнуть в обществе прекрасных молодых дам и друзей, чем в лапах разъяренной фурии с леопардом.
Пузырь Лариосика переполнился, клапан стал травить...
Дабы успокоить друга и в качестве "по последней", Ларик наполнил бокалы и, моментально хлебанув "как положено", друзья разбежались. Уже из дверей туалета Ларион увидел спину друга на выходе из бара.
"Оооооо! - Ларион протянул в счастливом блаженстве. Это слово даже вырвалось вслух и сосед справа, потрепанный мужичонка, опасливо скосился на струю Лариосика. - Ааааааа... - Лариону было чем гордиться. - Как хорошо! Кайф! Подлинный кайф!
Ларик не торопился, всё делал медленно и торжественно. Закончил, стряхнул, выждал с полминуты, стряхнул ещё раз, заправил, подровнял гульфик, застегнул ширинку, поправил рубашку.
"Всё же когда выходит - приятнее". - Подумал Ларион, покидая заветную комнатку.
На маленькую сцену выходил парень с трубой. "Опять этот ..., чего у них, номера закончились что ли?" Подумал и ухмыльнулся: за стойкой, между двух девчонок сидел Олег. Бокалы полны, Олег рассматривал свой бокал на свет, и что-то живо "втирал" девчонкам.
- Ты чего вернулся? - Ларион приподнял и свой бокал. - Жить захотелось?
- Ага, - пробубнил Олег и припал к напитку.
Это был их старый фокус: начать одновременно и совершенно синхронно, на одном дыхании, выдуть бокалы до дна. Со стороны смотрелось красиво.
Девчонки звонко смеялись и хлопали в ладоши.
Ларион опорожнил свой бокал и почувствовал, что его личный сосуд снова полон, причем так, что терпеть практически не возможно. - Что с тёщей? - Он произнес осторожно, боясь расплескать.
Олег удивился, будто вспомнил о ней только сейчас, переменился в лице и, ни слова не говоря, бросился к выходу. Лариосик побежал в другую сторону - в туалет.
- Ооооо! - Рамки стеснения распахнулись, хотелось поделиться со всеми своей радостью. - Блаженство! Неземное блаженство!
Затрапезный мужичек, как и первый раз, стоял справа. Только сейчас он мелко и противно захихикал, отчего все выступающие его части затряслись. Но Ларион не обиделся. Он взлетал на крыльях любви ко всему живому.
В таком же приподнятом ощущении он вышел из туалета.
На сцене парнишка поднёс к губам трубу, тронули первые ноты. Олег сидел у стойки и девушки в прежних своих позах. Всё как четверть часа назад.
- Ты даешь, старик! - Ларион восхитился другом. - Плюнул на тёщу?
Олег метнул взгляд на часы. Слабо охнул. Лицо исказила чудовищная внутренняя борьба. Это продолжалось некоторое время.
- Хрен с ней. Подождёт. - Силы добра и света победили сомненья.
- Верное решение, - одобрил Ларик и наполнил бокалы.
Друзья, в очередной раз, приложились...
Пузырь вновь переполнялся, тревожная лампочка часто заморгала в мозгу. "Да ёканый бабай! - Занервничал Ларион. - Сколько это будет продолжаться?" Подумал и побежал.
Процедура, по-прежнему, прошла изумительно, принося глубочайшее моральное удовлетворение. Несколько смутило присутствие (опять) помятого мужика, за писсуаром справа. Но это мелочи и не повод расстраиваться.
Расстроился Лариосик, когда вышел из мужской комнаты. Когда увидел на сцене паренька с трубой, заигравшего "Бессаме мучо", Олега за стойкой, перед полными бокалами и девчонок в прежних позах.
Нехорошее предчувствие кольнуло Лариосиковую ранимую душу. "Кажись я влип, - от мысли такой сделалось неуютно. - Час сурка... Пришел ко мне... На меня..." Пока Ларион рассуждал и прикидывал варианты, Олег поднял свой бокал и истово припал к нему, как юный влюбленный припадает к устам своей первой пассии. В ту же секунду мочевой пузырь Лариона выбросил белый флаг и застонал от избытка работы.
- Привет! - Противный мужичек справа улыбнулся Лариосику, лишь только тот сбросил напряжение и смог соображать. - Опять к нам?
Лариосик вяло кивнул, мысли иного характера занимали его сейчас. "Так. Что мы имеем? - он рассуждал сам с собой, стоя над спасительным прибором. - Первое: случился со мной временной казус типа "Час сурка". Второе: мой пузырь теперь всецело зависит от бокала с пивом Олега. Но это требует проверки".
Следующих четыре попытки ушли на проверку гипотезы. В результате выяснилось доподлинно, что лишь только Олег выпивал, отпивал, прикладывался или даже пригублял из своего бокала, пузырь Лариона Харитонова тот час переливался.
"Дело ясное, - философствовал Ларик над писсуаром. - Теперь главное отправить Олега домой и чтоб он не пил из своего бокала".
Последнюю фразу он пробурчал в слух.
- Ну-ну, - зловещим шепотом прогундосил сосед справа. - Давай-давай. Посмотрю, как это у тебя получится.
И от этого шепота стальные мурашки поползли вдоль позвоночника Ларика. Дело в том, что он обнаружил ещё один нюанс. С каждой новой попыткой его измученный орган наполнялся всё быстрее и полнее...
Парень, труба, "Бессаме мучо", Олег, девушки - всё было на своих местах. Ларион вышел быстрым упругим шагом, намереваясь эту хреновину (как он её называл) прекратить.
Олег только наполнил бокалы и уже явственно вожделел.
- Олег! - Трагично начал Ларион. - Тебе ж к тёще пора! Что ж ты делаешь с бедной женщиной?! Над животным измываешься!
- Тут ты прав! - Подхватил Олег. - Как ты прав. Она... вот именно как ты сказал...
- Да я кота имею в виду. А ты кого подумал?
Олег любовно поглаживал правой рукой пузатый бокал. Левой рукой он не менее ласково елозил по красивому колену девушки. - Ладно, сейчас выпью и пойду.
- Как ты можешь? - Казалось страданиям Лариосика не будет предела. - Голодная, холодная твоя мама гибнет перед подъездом...
На слове "мама" Олег поперхнулся, тряхнул кудрявой головой и убрал руку с колена. Но бокалу остался верен. Ларион продолжал вещать: - А ты, её верный, любимый сын, в это самое время, - красноречию казалось, не будет предела, - в компании теплых прекрасных девиц распиваешь пиво...
Олег заколебался. Ларион сглотнул и продолжил:
- И вот эта слабая женщина, на последнем издыхании, лёжа на бетонной мостовой, тянет к тебе свои остывающие пальцы и говорит... нет, она уже слабо стонет... одно только имя... сынок, Олежек... - Ларион так живо изобразил слёзы и муки тёщи, что сам чуть не расхохотался в голос. Чтобы наивный Олег не разглядел его хохочущей рожи он схватил ближнюю девушку и обнял.
- Бегу! - Глаза Олега увлажнились. - Бегу моя милая старушка. Моя душка. - Он отодвинул нетронутый бокал и нетвердым шагом двинулся к выходу.
У Лариосика камень с души свалился. Судьбу пузыря можно было считать решенной. Он улыбнулся.
- Бедняга! - Лариосик посмотрел в глаза девушке, которую только что обнимал. - Какая жертва! Какая большая жертва!!
Девушки недоуменно переглянулись, не понимая о чём он.
- Ах, милые дамы! Если б вы только знали, что за человек - тёща Олега Матросова!! Если её можно так определить с биологической точки зрения. Он же идет на гибель. Бедняжка, а думает что на подвиг... Вы, девушки, видели британский флаг? Видели. Это хорошо. Так вот через полчаса Олег Матросов будет порван на ленточки британского флага.
Ларион глядел вслед другу с неподдельной любовью.
Олег шел уже у самых дверей, когда остановился и задумался. Странная мысль забрела в джунгли его мозга и, то ли для храбрости, то ли "на дорожку" он схватил с ближайшего столика кружку светлого пива и опрокинул в бездонную пропасть своей глотки.
Глаза Лариосика сделали "полный вперед", они вылезли и округлились абсолютно, сигнальная лампа пузыря яростно взвизгнула и сгорела, рот стал судорожно заглатывать забортный воздух. Он успел сделать только несколько шагов в нужном направлении и...
... И проснулся. Тоскливо посмотрел в потолок. Постель не разобрана, смятая рубашка валялась у кровати, носки остались на ногах. Но печальнее всего было ощущение во рту. Известный артист разговорного жанра очень метко обозначил это состояние: "Во рту - будто ОМОН переночевал" - сказал он. И это, действительно, так.
Лариосик пошевелил челюстью, сухо сглотнул. "Ах, боже мой, как я вчера перебрал, - подумал он. - Опять не сдержался. И сон такой жуткий терзал всю ночь..." Чувства мало-по-малу возвращались в истерзанное тело. И первым среди них оказалось желание "по маленькому". То есть хотелось совсем не маленько, скорее совсем наоборот.
Добраться до туалета оказалось делом не простым, но уж зато когда Ларион добрался...
Избавившись от одной проблемы, он тут же приобрёл другую. Адски болела голова. То она казалось древней амфорой, которая готова разлететься на куски от малейшего прикосновения, то чугунным ядром, весом в пуда два. И в это, с порохом, ядро уже вставили горящий фитиль.
"О ужас! Что же делать?" - Ларик даже растерялся в первый момент. Во второй момент он вспомнил про две заветные бутылочки пива, кои покоились за дверкой его холодильника. "Ах!" - блаженно вздохнул Ларион и побрёл на кухню, представляя как первая бутылка заплавит трещины амфоры, сделает глиняные стенки прочными и лаковыми, а вторая бутылка погасит фитиль в голове, вернет мыслям ясность и лёгкость.
Всё так и получилось. В общих чертах.
Лишь только Ларион открыл дверь холодильника и взглянул на целебные бутылки, то о боли головной он забыл напрочь.
Ибо дал о себе знать пузырь. Страшным переполнением, коликом и пульсирующим огненным лязгом в мозгу...
Закончилась эта история весьма прозаически. В туалет Ларион таки добежал, после принял две таблетки аспирина, до вечера чувствовал себя разбитым и несчастным...