Preserve your memories, they're all that's left you
(Simon and Garfunkel)
Мой год меняется на рубеже лета и осени. Причина и в дате моего рождения, но, главное - это ощущения школьного детства. Год набирает высоту, достигая своего пика летом, замирает на миг в синем небе августа, - и стремительно обрушивается в глубины осени, чтобы больно удариться о ледяное дно декабря. Потом он медленно набирает высоту, и снова переходит в пике в конце августа. В этот момент счетчик годов меняет цифру. Через горячие пески лета я подхожу к деревянному причалу августа, нависающего над прохладной осенней водой. Сажусь в лодку, отталкиваюсь веслом - и, став старше на год, отплываю. Но прежний, прошлогодний я так и остается сидеть на дощатом настиле пирса, остановившись на самом краю того, прошлого года. Я машу ему рукой, пока причал не скрывается в легкой сентябрьской дымке, которая поднимается от воды. В каком-то заветном чулане время хранит все мои эти августовские "я". Мы никогда не встретимся, разве что очередной август напомнит мне о прошедших. Год изменился, и с каждой "переменой дат", эти воды кажутся мне все более холодными, а дымка все больше походит на густой октябрьский туман.
Август 1983
Города смазывают разницу между сезонами. Чем больше город, тем чаще весну можно принять за зиму, лето - за осень, осень - за лето и так далее. Поэтому, чтобы почувствовать эту разницу - я часто выезжаю к Киевскому водохранилищу, пересекаю дамбу и гоню машину ещё около 30 км по дороге вдоль набережной, сворачиваю направо на едва заметную тропинку и забираюсь на холм, поросший соснами. Бывают места, которые неизменно напоминают мне другие, хотя внешне совершенно непохожи. Днепр, который блестит своей водой примерно в километре отсюда, не похож на корявую речушку моего родного городка, холм тоже не тот. Но, когда я случайно сюда забрел, катаясь с сыном на велосипедах, - я сразу вспомнил тот холм у реки, который мы Генкой считали своим местом. С тех пор я частенько приезжаю сюда с семьей на пикники, и всякий раз, откинувшись спиной на ствол сосны я вспоминаю моего друга. Он жил в соседнем доме с моей тётей, и дружили мы с детства. Повзрослев, встречались по четвергам Доме пионеров на кружке судомоделирования, по субботам гоняли мяч на стадионе, или ходили спускаться с горы на лыжах, или бегали на коньках по замершей реке. Летом, когда я переселялся к тете за реку, а Генка возвращался от родственников из Одессы - мы дружили почти круглосуточно. Тетя с трудом загоняла меня домой в половине одиннадцатого, а проснувшись и позавтракав, я уже видел выгорелую майку моего друга, который сидел на скамейке за забором. Главным атрибутом того августа был велосипед. У меня - легкий, но несолидный Орленок, а у Генки - здоровая черная Украина - вполне статусный по тем временам велик, но чудовищно тяжелый для шестиклассника.
Если от моей тети ехать вдоль реки по Быстрицкой дороге, минуя Новосёлки и сам Быстрык, и потом свернуть на старую бетонку, которая ведет к военным складам - то выедешь снова к реке. Здесь она делает небольшой поворот и широко разливается перед запрудой, огибая холм на противоположном берегу. Лес подходит к самой воде, и, если смотреть на юг по течению реки видно только деревья, воду и небо. Когда мы впервые остановились здесь, побросав запыленные велосипеды в траву, Генка поднял голову, осмотрелся и показал мне рукой на юг:
"Смотри, там начинается море". Я посмотрел, и тотчас пришло ощущение, что за деревьями скрываются мачты корабля, готового войти в реку из океана. Я сказал об этом вслух, Генка мои мысли одобрил, и мы уселись на глиняном обрыве у реки и стали ждать. Временами казалось, что за деревьями мелькают мачты, но всякий раз это были верхушки сосен, которые слабо гнулись на ветру. Потом оказалось, что если пройти по дороге ещё десяток метров вперед или назад - ощущение "моря за углом" пропадает напрочь. Так, кривая речушка, текущая из болот, не более.
Поэтому, мы всякий раз останавливались строго в этой точке. Жгли костры, плавали в заброшенный сад через реку за мелкими абрикосами и сливами и смотрели в сторону моря. Обедали печеной картошкой и бутербродами и ехали домой. Это место было нашим потому что мы любили его, и ещ потому что на много километров вокруг никого не было. Несколько раз на той стороне мы видели пасущихся коров и деда- пастуха. Один раз рядом остановился военный "бобик", и молодой лейтенант поинтересовался, что делают дети так далеко от города. Мы угостили его картошкой, он посидел с нами, поблагодарил и уехал, убедившись в том, что мы не шпионим за воинской частью. А больше мы никого не встречали тут ни разу в течение 4х августов подряд.
Мы с Генкой тоже появлялись там всё реже. Появилось много важных и интересных дел, девушки, за которыми хотелось ухаживать, мопед, который не хотелось (но приходилось) чинить, футбол, занятия с репетиторами наконец. А потом мы разъехались по институтам, и жизнь стала совсем другой.
Генка поступил в Питерскую мореходку, я - в Москву. Виделись зимой на каникулах. Генка в красивой форме курсанта, предвкушал поход на "Мире" в Атлантику. Должны были выходить в мае. А в апреле Генка погиб. Несчастный случай на учениях.
Больше мы ничего не знали. Я примчался из Москвы и попал прямо на похороны. Было холодно и тяжелые не весенние тучи ползли над городом, когда мы медленно шли за его гробом. Бледная мать, плачущий отец. Оцепенение. Врезавшийся в память навсегда стук молотков, когда заколачивали крышку. Это очень страшно - впервые хоронить друга.
Август 2009
И вот, несколько дней назад он мне приснился. Я вообще сплю без снов.
То есть, по научному, - не помню вообще ничего поутру. А тут проснулся в полчетвертого и помнил все. А спустя несколько дней сон повторился. Потом ещё.
Во сне Генка сидел на каменной набережной неизвестного мне города. Одет по нынешней моде - шорты с карманами на боку и обтягивающая футболка. на голове солнечные очки, сдвинутые на волосы. Мускулистые загорелые руки, выбритые щеки, седина на висках. Он смотрит на меня, идущего вдоль набережной, и что-то рассказывает, шевелятся губы. Но я не слышу, а когда подхожу ближе - он поднимается, машет мне рукой и прыгает в лодку, привязанную к столбику. Тут я просыпаюсь.
Проснувшись, я мучаюсь вопросом, - почему Генка мой ровесник? Мне уже 40, а ему должно было навсегда остаться 18ть.
Под конец недели мне стало не по себе от этого сна. Возможно, причиной моего состояния стало переутомление, мы недавно закрыли сделку с "Квизой", напряжения и усталости в последние недели было больше, чем достаточно. Мы с женой решили, что надо заботиться о нервной системе, поэтому после работы решили поехать на наш холм у Днепра. Мы периодически выезжаем туда после работы вдвоем. Готовим на костре, и отдыхаем. Как начинает темнеть - прыгаем в машину - и спустя 40 минут: душ и полстакана сухого вина на ночь. Часов около восьми закат затянуло тучами и подул холодный ветер - началась гроза. Быстро собрались, я залил угли, скорее по привычке, потому что дождь уже лил вовсю.
Корда мы выехали на дорогу, я обрати внимание на Человека, который прятался от ливня на остановке. Он был похож на витязя с иллюстрации: высок, светлые вьющиеся волосы и курчавая шкиперская борода. Огромная грудь выдавала спортсмена. Одет в светлые брюки и короткую замшевую бежевую куртку.
Предусмотрительный, - сказала жена, -вон как жарко днём было.
Подвезем? - спросил я её мнения.
Конечно, он тут вымокнет. Автобусы ходят редко.
Я тормознул и открыл дверь.
Мужик заполнил все заднее сиденье нашего Terios. Я попросил жену пододвинуться вперед , и извиняющимся тоном сказал:
- Места в этой машине немного.
- Ничего, бодро ответил он густым басом. Спасибо, что подобрали.
Мужчина сиял белозубой улыбкой мне в зеркало. Он оказался весьма общительным.
- А почему вы выбрали именно эту машину? - спросил первым делом. Оба ведь немаленькие, да и дети, наверное, взрослые уже.
Вопрос меня озадачил. Эту машину часто называют "женским джипиком", но так, в глаза обычно хвалят. Или молчат, словно о чем-то неприличном.
-Дети? Дети часто теперь ездят сами по себе. А я всю жизнь хотел иметь маленькую машинку. Жена в свое время едва отговорили от Matiz. К тому же - цена. Дизель, экономичная. По холмам хорошо лазит.
Мы ещё поговорили о разных машинах, потом о футболе. Он был хорошим собеседником, и мы много раз меняли тему разговора, под конец заговорили о всяких необычностях. Уже переезжая дамбу, я рассказал о своем сне.
Так бывает, -сказал мужик. Вам надо туда поехать.
Куда? - удивился я. Мне неизвестен этот город.
Зато Вам известен другой. Остановите на повороте пожалуйста.
Когда машина остановилась у каменной чайки, он поблагодарил и пошел по дорожке, ведущей к ГАЭС.
Немного ошалев, я смотрел вслед. Он шел под дождем, беззаботно помахивая рукой, видимо напевал что-то.
Странный какой-то, - выдавил я из себя наконец. Меня насторожила последняя фраза.
-Почему? - удивилась жена. По-моему он очень хороший человек.
У Жанны очень точное чутье на хороших и нехороших людей. С моими знакомыми она практически никогда не ошибалась.
Наверное, - сказал я, чуть расслабившись. Только он говорил так, словно знает о моем сне больше меня. Езжай говорит, как то доктор, что уверен в диагнозе
- Ну, ты это зря. Дал совет человек, может с ним что подобное случалось. Отчего бы не поехать, кстати?
Я промолчал, тронул машину с места и до самого дома думал о Генке.
Перед сном мы с женой, посоветовавшись, решили взять выходной и съездить в родной город - единственное место, где мы были с Генкой вдвоем.