Небольшая стайка ребятни, которая бегала по приторам, неожиданно остановилась и, глядя на реку, возбуждённо загалдела на что-то показывая пальцами. Посмотреть было на что. Посреди бурной реки возникла высокая, скульптурно вылепленная фигура мужчины с длинными белыми волосами. Некоторое время этот Ихтиандр, для полного сходства облачённый в обтягивающий серебристый комбинезон, с искусством акробата балансировал на мокром скользком валуне, а затем без всплеска ушёл в ледяную воду.
"Речной демон!" - с восхищённым ужасом закричали ребятишки. Конечно, никто из них не знал об Ихтиандре, - ведь фильмом восхищались ещё их прабабушки, а может, матери прабабушек, но великие фантазии живут вечно, и они правильно угадали. Дети побежали вдоль берега, высматривая диковинное существо, но того и след простыл.
Штейн ушёл на глубину и, коснувшись дна реки, с любопытством огляделся. Кругом был только чёрный безжизненный камень и он, разочарованный увиденным, посмотрел наверх, но и здесь не увидел ничего достойного внимания, кроме бутылочно-зелёной толщи беснующейся воды, несущейся над его головой. Он зябко поёжился. "Вот дурак! И с чего я решил, что здесь есть что-то интересное? Нужно быстрей выбираться отсюда, а то слишком холодно. Даже регулировка теплообмена не спасает". Он оттолкнулся от дна и, выбравшись на поверхность реки, поплыл по течению, как вдруг его потянуло в водоворот, причём с такой силой, что он, несмотря на все свои старания, не смог вырваться из жадной пасти водяной воронки.
"Ах ты!.. Не хватало ещё речному демону утонуть в своей собственной стихии!" - насмешливо подумал Штейн, хотя ему было не до смеха. Ситуация была опасной, что не замедлило подтвердиться на практике. Водоворот резко вильнул в сторону и со всего маху бросил его на острые камни. "Твою ж мать!.." - задохнулся Штейн от боли. Вода окрасилась кровью, и он без раздумий рванулся наверх. На этот раз ему повезло. Отделавшись сломанными ребрами и распоротым боком, он выбрался из коварной ловушки и поплыл к берегу.
На скальном берегу беснующейся реки было мало мест, пригодных для выхода, но ему снова повезло: пляж был совсем крохотным, и проплыть мимо было проще простого, но он его заметил.
Выбравшись из воды, Штейн рухнул на прибрежную крупную гальку и, отдышавшись, запустил регенерацию.
Вездесущие ребятишки, несущиеся в его сторону, вызвали у него досаду. "Teufel! Посёлок совсем близко. Наверняка вслед за мелочью явятся взрослые, а я не Ник и не Мика. Большому количеству народа мне будет не подкорректировать память". Штейн встал и, ощутив неудобство в боку, поморщился. "Нет, сегодня явно не мой день, а я уж было начал надеяться, что лимит неприятностей, отпущенных на мою долю, на сегодня уже исчерпан, - он прислушался к себе. - Возможно, остаточная боль. Хуже, если рёбра срослись со смещением, тогда придётся снова их ломать. В общем, нужно убираться отсюда и побыстрей", - озабоченно подумал он и быстро глянул в сторону посёлка. Взрослых не было видно, и он решил не церемониться с ребятнёй.
Штейн намеревался стереть память о себе и уйти, но тут ему на глаза попалась девочка лет семи. Смуглая, кареглазая, рыжеволосая она так походила на Эльзу, что ему захотелось с ней познакомиться и узнать, кто она такая, а ещё ему хотелось, чтобы она оказалась фениксом. Лиза была слишком взрослой, и он не испытывал к ней особой привязанности. Как все нормальные женатые мужчины, Штейн мечтал о собственном ребёнке, но был бы рад и кровнику, но сколько он ни искал, он не нашёл даже места, из которого был родом. Вампирская кровь и уродливое детство в банде начисто стёрли ему память о родных местах и породившей его семье. Поэтому девочка, похожая на Эльзу, сразу же привлекла его внимание.
Тем временем ребятишки подбежали к нему и оробели, не решаясь подойти ближе, хотя Штейн постарался максимально экранировать излучаемое им ментальное поле, иначе они тут же сбежали бы от него. Дети были чувствительней, чем взрослые, и даже не менталисты сразу же выделяли вампиров среди людей. Он похлопал себя по карманам, но там не было ничего интересного для детей, и он с огорчённым видом развёл руками. Впрочем, это нисколько не подействовало на их отношение к нему.
Мальчишки и девчонки, разинув рты, продолжали восторженно глазеть на высоченного атлетически сложённого красавца, который выглядел так, будто он оживший персонаж рисованной фэнтези-игры. Интернет добрался и до этих захолустных мест.
Самой смелой оказалась девчушка, запримеченная Штейном. Выйдя вперёд, она дерзко улыбнулась, чем ещё больше напомнила ему Эльзу.
- Дяденька, а вы тоже из верблюдов или приехали в гости?
Чтобы расположить ребёнка к себе, Штейн присел на корточки.
- Детка, ты каких верблюдов имеешь в виду, одногорбых или двугорбых? - мягко спросил он.
Ребятишки заливисто рассмеялись. Сверкая белозубыми улыбками на загорелых лицах, они наперебой принялась объяснять ему, кто такие верблюды в местном варианте. Настоящих кораблей пустыни, естественно, здесь не водилось, во всяком случае, на свободе. В этих местах так называли туристов, идущих пешим маршрутом к Телецкому озеру.
- Нет, дети, я местный, а не турист, - серьёзно ответил Штейн и ласково посмотрел на рыжеволосую девочку. Он впервые позавидовал людям. Ему до смерти захотелось, чтобы и у них с Эльзой была бы такая же родная малявка: уж очень кроха напоминала её: и внешностью, и весёлым характером. "Обязательно нужно узнать, как дела у Мика, и есть ли надежда получить кровное потомство. Интересно, что я почувствую, когда появится родной ребёнок, как говорится, плоть от плоти?.." - задумался Штейн.
- Дяденька, а где вы живёте? Я вас здесь ни разу не видела, - донёсся до него звонкий голос девочки.
- Что?.. Ах, да! Всё правильно, Лисёнок, ты не могла меня видеть. Я живу довольно далеко от вас, - Штейн неопределенно махнул рукой в сторону лесистого гребня горы, мол, где-то там.
- А откуда вы знаете, что мамка зовёт меня Лисичкой?.. Ой, а я знаю, где вы живёте! Мамка сказала, что за вторым притором живут артисты, красивые аж жуть! Я слышала, как она говорила тёте Гале, что девка так себе, рыжая и тощая, совсем как я, а мужчина просто потрясающей красоты и за ночь с ним полжизни не жалко. Дяденька, а вы артист? Потому у вас такие длинные волосы? Ой, какие мягкие! - воскликнула девочка, коснувшись Штейновских волос, успевших подсохнуть на солнце. - Вы, в каком кино снимаетесь? Скажите! Ну, пожалуйста! Я очень хочу посмотреть кино с вами! Вы такой красивый; красивее, чем Нео в Матрице! Когда я скажу мамке, что видела вас, она мне не поверит!
Памятуя об аборигенах и своём фантастическом облачении, Штейн снова посмотрел на посёлок. Около магазина уже возникла кучка мужчин и женщин, которые, тыча пальцами в его сторону, оживлённо переговаривались. Судя по настрою мужчин, чья храбрость росла по мере увеличения их количества, он понял, что они вот-вот заявятся выяснять кто он такой. К его разочарованию, девочка оказалась обычным ребёнком и вообще среди окружающих его ребятишек не было ни одного феникса. Тем не менее он взял исцарапанную ручку девочки и галантно её поцеловал.
- Моя прекрасная леди, знакомство с тобой - большая честь для меня. Прошу тебя, передайте своей почтенной матушке мою сердечную признательность за столь лестный отзыв обо мне. И не забудь сказать, что тебя и мою жену, я считаю очень красивыми, - Штейн сделал вид, что к чему-то прислушивается. - Алиса, по-моему, тебя зовут. Слышишь? Думаю, это твоя мама.
И ребятишки действительно услышали голос Тамары Васильевны, местной учительницы начальных классов.
- Ладно, дети, мне тоже пора, - Штейн улыбнулся девочке и поднялся. - Ну, чего стоим? Тамара Васильевна зовёт всех вас, - строго сказал он и ребятишки бросились на зов учительницы.
Когда Алиса обернулась, у реки уже никого не было. Добежав до поселка, дети удивились, что так и не встретили свою учительницу, хотя всю дорогу слышали её голос.
Девочка вбежала в дом и нашла мать в кухне; она готовила холодный борщ.
- Мамка, ты чего нас звала? Мы за тобой бежали-бежали, но так и не догнали! - выпалила она единым духом.
- Ребёнок, ты что болтаешь? Когда это я вас звала? Я с самого обеда безвылазно торчу на кухне, овощи в борщ крошу; сама видишь, какую кучу настрогала. Когда, скажи на милость, мне было бегать за тобой?
- Да только что! Правда-правда, я не вру! Вот Нинка и Костик с Серёгой подтвердят. Они тоже слышали, как ты звала нас по именам.
- Ну-ка, ну-ка! Расскажи подробнее! Иди, егоза, сядь ко мне, - ласково сказала женщина, с любовью глядя на дочь.
Забравшись к матери на колени, Алиса обняла её за шею и рассказала об удивительной встрече у Катуни. По уверениям девочки, незнакомец был настоящим речным драконом, принявшим человеческий облик, и только для отвода глаз сказал, что он артист и живёт за вторым притором.
Тамара Васильевна, выслушав сбивчивый рассказ Алисы, снисходительно улыбнулась. Плавать в Катуни в сезон весеннего разлива мог только самоубийца, а уж выбраться из бурной ледяной реки, да ещё без спасательного жилета, было с её точки зрения чистейшей выдумкой. Тем не менее она не слишком удивилась фантазиям дочери; это была далеко не первая небылица, услышанная ею, и все их рассказчики, - как правило, местные жители, клялись и божились, что это чистая правда.
"Да, странная здесь местность, чего только не бывает", - Тамара Васильевна вспомнила, как женщины рассказывали ей, как они работали в поле, и вдруг поднялся огромный горящий крест. А уж баек о голосах, зовущих из печи, и прочих страшилок и вовсе было не счесть. "Говорят, этому есть научное объяснение, мол, на Алтае большие залежи ртути и она, испаряясь, отравляет воздух. Отсюда берутся всякие чудные видения у местных. Удивительно, что галлюцинации носят массовый характер", - подумала она. Сама Тамара Васильевна была не местной. Она родилась в Туркменистане, но после перестройки там стало твориться такое, что оставалось лишь диву даваться. Прежде приветливые и сердечные туркмены разом перестали улыбаться и при встрече со своими русскими соседями вздыхали и отводили глаза, а старики плевались вслед и бормотали угрозы на своём языке. Вскоре знакомые разъехались кто куда, и родители Тамары, опасаясь обнаглевшего азиатского молодняка, вернулись в Россию. Поездив по огромной полуразваленной стране, их семья в конце концов осела в Томске, где Тамара закончила педвуз, а затем вышла замуж и уехала с мужем на Алтай. Она была поздним ребёнком. Вскоре родители умерли - сначала отец и через полгода мать; психически неустойчивая она после смерти мужа погрузилась в глубокую депрессию и, не желая больше жить, однажды наглоталась снотворного. Поскольку других родственников у Тамары не было, это окончательно привязало её к мужу и горной стране.
Неслышно вздохнув, она погладила дочь по голове и с озабоченным видом положила ладонь на её лоб.
- По-моему, Лисёнок, ты переутомилась, бегая на солнцепёке. Вот тебе и приблазился речной дракон.
- Мама, я же видела его не одна! - запротестовала девочка.
- Тогда это был человек, - назидательно сказала Тамара Васильевна и строго добавила: - Алиса, тебе должно быть стыдно! Большая девочка, а до сих пор веришь в сказки. Наверное, опять была у Васильевых и смотрела по интернету всякую ерунду.
- Это не ерунда! - насупилась девочка и в качестве доказательства, что она ничего не придумала, привела ей слова Штейна.
Услышав, что просил передать "артист с горы", женщина смутилась и густо покраснела.
- Алиса, я же просила не выносить домашние разговоры на улицу! - попеняла она дочери, и с просящим видом заглянула ей в лицо. - Доченька, не говори папе про артиста, хорошо? Ты же знаешь, какой он у нас.
Испуганно посмотрев на мать, девочка отчаянно замотала головой и прижалась к ней.
- Конечно, мамочка! Не бойся, я ничего ему не скажу!
Глава семейства появился, когда на дворе стояла уже глубокая ночь. О его приходе возвестили грохот в сенях и грязная ругань, заслышав которую мать и дочь испуганно сжались. Дрожа всем телом, Алиса поспешно натянула на голову одеяло. Отец был пьян и сильно; трезвый или слегка подвыпивший он никогда не ругался и, приходя поздно вечером, старался не шуметь.
Входная дверь, открытая с пинка, отлетела к стене и вошёл мрачный темноволосый мужчина средних лет. Увидев, что в доме темно и его никто не встречает, он снова разразился отборнейшим матом, а затем направился в кухню и с яростью пнул табурет - тот с грохотом упал на пол и тут же истошно завизжала кошка, ставшая его первой жертвой.
Вопреки надежде, муж не угомонился и Тамара Васильевна, заслышав его матерный зов, вскочила с кровати и бестолково засуетилась не в силах попасть в рукава халата. Наконец она кое-как натянула его на себя, но руки тряслись так сильно, что ей было никак не попасть пуговицами в петельки; тогда она запахнула халат и подпоясалась пояском. Прежде чем выйти к мужу она замерла, чувствуя, как сильно колотится сердце, а затем, собравшись с духом, бросилась в кухню.
- Антон!.. Извини, я не слышала, как ты пришёл, - пробормотала она с жалкой улыбкой на побелевших губах.
Исподлобья глянув на неё, мужчина насупился и злобно бросил:
- Вот именно! Спишь, шалава, и плевать тебе на мужа! Придёшь домой, устанешь как собака, а эта б...ь учёная даже ж...й своей не пошевелит. Нет, чтобы мужа встретить, как порядочные бабы делают. Жрать давай, сука! Чего зенки вылупила? Шевелись, падла, а то живо получишь у меня п...й!
- Да-да, сейчас! - засуетилась Тамара Васильевна.
Зная, что промедление может ей дорого обойтись, она забегала по кухне.
Сжав кулаки, Антон мрачно наблюдал за тем, как жена накрывает на стол.
- Ну! Долго ещё ждать? С голоду подохнешь, пока тебя дождёшься!
- Да, всё уже готово! Антоша, я приготовила твой любимый холодный борщ и даже хлеб свежий. Представляешь, сегодня в магазине был внеплановый завоз продуктов, - Тамара Васильевна поставила перед мужем тарелку с борщом и, путаясь в словах, завела речь о делах в школе, надеясь таким образом утихомирить его.
Алиса слышала заискивающий тихий голос матери и ей безумно хотелось, чтобы она уговорила отца остановиться и не скандалить, но такого не случилось ни разу за всю её коротенькую жизнь.
Раздумывая, к чему бы придраться Антон взял ложку. Лука в борще было с избытком, и он гневно посмотрел на жену.
- Вот сука! Сколько раз говорил: не клади лук, а тебе всё по...й! Ты это назло мне, да?
- Антоша, да что такое ты говоришь?! Ведь ты сам в прошлый раз сказал, что борщ без лука это просто вода, вот я и положила побольше, - пролепетала Тамара Васильевна, хотя понимала, что оправдываться бесполезно. Лук в борще был всего лишь предлогом для дальнейшего скандала.
- Ах ты, б...ь! Перечить мне вздумала? - Антон приподнялся и грохнул кулаком по столу. - Убью! - проревел он, глядя на жену бешеными глазами. - Я подобрал тебя сучку бездомную, оборванку подзаборную, кормлю, пою, а ты мне вот что вытворяешь!
- Да что такого я сделала, что ты орёшь на меня? - не выдержала Тамара Васильевна.
- Давай, давай! Прикидывайся невинной овечкой! - с горечью проговорил Антон и, снова сев, обеими руками вцепился в волосы. - Уже весь посёлок знает, о ком ты, сука, думаешь. Судачат все, кому не лень. Твоя баба, говорят, положила глаз на артиста с притора, видать, плохо ты её трахаешь. Не знаю, куда девать глаза от стыда.
- Да кто такое сказал?! - в отчаянии выкрикнула Тамара Васильевна, уже догадываясь, откуда пошли гулять сплетни. Галина была её единственной подругой и, зная нрав Антона, никому не передала бы её слова.
- Скажи спасибо своей ненаглядной доченьке! И сейчас отпираться будешь? Уж Алиска врать не будет. Говоришь, за ночь с артистом полжизни не жалко? А со мной? Жалко или нет? Отвечай, сука подзаборная!
- Антоша, опомнись! Когда я тебе изменяла? Не было такого! - попробовала Тамара Васильевна воззвать к разуму мужа, который был не столько пьян, сколько взбеленился от сплетен, загулявших по посёлку после неосторожных слов дочери. - Пойми, дорогой, Алисочка не так поняла! Мы с Галей обсуждали фильм и это не мои слова, а актрисы, - солгала она.
- Врёшь! По роже вижу, что врёшь! - не поверил ей Антон. - Скажи уж прямо, посмешище решили из меня сделать, на пару со своим выблядком! - сказал он и снова грязно выматерился, на этот раз в адрес дочери.
- Не смей! - вскинулась Тамара Васильевна. - Со мной делай что хочешь, а дочь не трожь! Даже словом!
- Закрой своё хайло! Мать правильно говорит, что ещё нужно проверить кем мне доводится эта мелкая м...шка! Б...ь! Небось, нагуляла её с заезжим фраером и посадила мне на шею, а теперь пи...ь, что она моя дочь!
- Знала бы, что ты такая скотина, так бы и сделала, - не выдержала Тамара Васильевна, для которой дочь была единственным светом в опостылевшей семейной жизни.
Глухой удар и вслед за ним сдавленный крик матери сказали Алисе, что началось самое ужасное. Она села и из её глаз хлынули слёзы. "Мама-мамочка!.. Папочка, не надо! Ну пожалуйста, не бей мамочку! Ей же больно!.." - бормотала девочка, прижав к ушам ладони; но сколько она ни старалась, ей было не заглушить мерзкой ругани отца и вскриков избиваемой матери. Несколько раз она вставала с кровати и подходила к двери, но не посмела пойти к родителям. Тамара Васильевна боялась, что спьяну Антон может поднять руку на дочь и строго-настрого приказала ей сидеть в комнате, когда он буйствует.
Тем временем вошедший в раж глава семейства совсем озверел, и Тамара Васильевна с криками о помощи выскочила на улицу, да только никто не поспешил ей на помощь - родни у неё здесь не было, потому заступиться было некому. Что касается остальных, то она была далеко не первой и не последней на селе, кого бил муж. Вдобавок она была чужачкой и учительницей, причём держалась отчуждённо на селе, поэтому сочувствия к ней не испытывали даже товарки по несчастью, а лишь тихо радовались, что на этот раз бьют не их, а кого-то другого.
Алиса выглянула в окно и у неё ёкнуло сердечко. Мать больше не кричала: скорчившись, она лежала на земле и лишь стонала после очередного пинка. Девочка была уже достаточно взрослой, чтобы понять, что ревнивый отец когда-нибудь может её убить. Выбравшись на улицу, она бросилась к соседнему дому.
- Дядя Коля, дядя Коля! - забарабанила она по ставням.
- Чего тебе? - выглянул из окна недовольный сосед.
- Дядя Коля, помогите мамке! Папка мамку убивает! - Алиса не спускала глаз с недовольного оплывшего лица, уже понимая, что просить бесполезно.
- А мне какое дело! И не стучи больше, тут тебе не милиция, - проворчал сосед и, почесав грудь, захлопнул ставни.
- Что, Антон снова училку лупит? - донёсся изнутри голос его жены, в сопровождении сочного зевка.
- Сама что ль не слышишь? Тамарка орёт так, что стёкла звенят, так ещё её девчонка колотится, спать не даёт.
- Коль, а ты видел этого артиста?.. Чего мычишь? Если нет, то так и скажи. Эх! Может, там действительно такой мужик, что полжизни за него не жалко.
- Ну конечно! Артист всю жизнь мечтал ... таких коров, как ты.
- А что? Может, и мечтал.
- Слышишь, как Антонова баба надрывается? Хочешь составить ей компанию?
- Да я тебя самого так отделаю, что мать родная не узнает.
- А ты попробуй! Вдарь!
- Ишь ты, раздухарился! Лучше не выводи меня. А Тамарке достаётся за дело. Уж больно она нос задирает. Её послушать, так все мы дуры необразованные и в голове у нас одни суеверия. Книжек начиталась и теперь думает, что она самая умная. Ан нет, голубушка! Может, ты и умная, да только мужик колотит тебя, как простую бабу.
- Сука ты, Манька. Женись Антошка на тебе и теперь не она, а ты отсвечивала бы синяками.
- Ой, больно надо! Да я бы в жизни не пошла за него.
- Ври больше! А то я не знаю, как ты бегала за ним, да только ничего у тебя не вышло. Антошка тобой попользовался, а жениться не захотел.
- Ну так, не зря говорят, что ни делается, всё к лучшему, - зевнула соседка, которую на селе прозвали Толстой Маней, и, судя по страшному скрипу пружин, повернулась в кровати. - Спи, уже! Скоро утро.
Соседи замолчали и Алиса, вернувшись, села под окнами своей комнаты. Возвращаться домой она не хотела, поскольку видела, что отец схватил мать за волосы и потащил её внутрь дома. Она знала, что сейчас начнется самое стыдное. Для сельских детей сексуальные отношения взрослых - не секрет с малых лет. Так что Алисе не нужны были тычинки и пестики, чтобы понять, что происходит. Отец будет насиловать её мать, а та будет сдавленно рыдать и умолять оставить её в покое, а ещё просить не шуметь так сильно, чтобы не разбудить дочь.
"Как будто возможно уснуть под такое!" - ожесточённо подумала девочка; в последнее время она злилась на мать, что та безропотно принимает побои отца. Она видела, что другие женщины сопротивляются, вызывают участкового, идут к фельдшеру за справками, но только не её мать. А у Тамары Васильевны не поворачивался язык сказать дочери, что это гордость не позволяет ей идти жаловаться на мужа. Несколько раз она порывалась поговорить с Алисой и каждый раз стыд замыкал ей уста. Слишком уж её гордость смахивала на обычную трусость, - ведь ей действительно некуда было пойти, и она боялась потерять то, что имеет, особенно дочь, которую Антон грозился отсудить себе.
На улице было холодно, у Алисы слипались глаза. Родительская свара не утихала, хотя отец к этому времени обычно утихомиривался и ложился спать, но сегодня он не переставал материться и, судя по вскрикам, продолжал бить её мать.
Измученная происходящим, девочка всхлипнула и, как щенок, свернулась клубком на земле.
Штейн присел на корточки и ласково коснулся её головы.
- Ну что, Лисёнок, вижу тебе совсем плохо, - с сочувствием сказал он и девочка, вскочив, без колебаний обняла его за шею. Сидя у него на руках, она наконец не выдержала и так горько заплакала, что проняла своими слезами даже главу вампирской СС, разжалобить которого редко кому удавалось, да и то по большей части это была показуха, рассчитанная на зрителей.
- Тихо, малышка! Всё будет хорошо, - пообещал Штейн и при помощи гипноза постарался успокоить несчастного ребёнка.
Каково же было его удивление, когда он заметил в ауре Алисы характерные для фениксов ментальные кольца.
"Ну вот, малышка, а я уж было поставил на тебе крест. Хорошо, что именно ты, а не мальчишки спёрли у меня молекулярную струну", - с удовлетворением подумал Штейн. Первым его порывом было забрать девочку и уйти, но его удержало неясное чувство. При его профессии он был не совестлив, если не сказать больше, но слишком уж много боли излучала несчастная избитая женщина, находящаяся внутри дома, а он был не чужд некоторого рыцарства и сентиментальности.
Чтобы понять, с кем имеет дело, Штейн прошёлся по воспоминаниям Тамары Васильевны. Просмотр был выборочный, тем не менее он пришёл к выводу, что это умная волевая женщина. Причиной её бездействия был внутренний конфликт, который заключался в том, что она выросла в азиатской патриархальной среде и переняла её привычки - в этом лежали корни её долготерпения к мужу. Противоречие крылось в том, что она не обладала смирением азиатских женщин, привычных к жёсткому патриархату, и этим загнала себя в безвыходную ситуацию, которая рано или поздно должна была плохо кончиться.
После исследования матери Алисы Штейну стало любопытно, что представляет собой её отец. Вопреки его ожиданиям, тот тоже не был тупым мужланом. Вдобавок Антон оказался латентным менталистом и, как многие из них, был склонен к насилию. Умные и жестокие, они, как правило, становились профессиональными военными или убийцами, но в данном случае судьба распорядилась иначе, она сделала из Антона сельчанина, и он отыгрывался на жене, благо, что она позволяла ему это делать. Дай Тамара достойный отпор, когда он первый раз распустил руки, и тогда у них сложилось бы нормальная семейная жизнь. Вот только помимо азиатской среды у неё был пример матери, которую не часто, но всё же поколачивал отец - по причине её исключительно стервозного характера, которая в остальное время разве что не вытирала о мужа ноги. Так что стерпела и Тамара Васильевна, тем более что Антон её любил и, протрезвев, грозился покончить с собой, если она уйдёт от него. В конце концов, ей было только девятнадцать лет, и ей в силу возраста было свойственно надеяться на лучшее. Она не учла только одного, по складу характера муж и её отец были совсем разными людьми.
"Да, Лисёнок! Плохи дела у твоих родителей. Боюсь, им не поможет даже опытный психолог. В общем, им нужно срочно расставаться, пока они не укокошили друг друга", - резюмировал Штейн про себя.
Поставив успокоившуюся девочку на землю, он протянул руку:
- Малышка, верни, что украла.
Алиса не стала отпираться и залезла в карман курточки.
- Вот, - она положила ему на ладонь молекулярную струну, чей корпус походил на затейливую стеклянную улитку, и на её личике появилось виноватое выражение. - Честное слово, я не воровка! Просто знала, что без доказательства нам никто не поверит, что мы видели речного дракона.
"Наш кадр, - усмехнулся Штейн. - Удивительно, как девчонка похожа на Эльзу, причём не только внешне, но и характером".
- Ты не только воровка, ты ещё лгунишка, - он взял Алису за ухо. - Ну-ка, говори правду.
- Ой-ой, больно! - заверещала девочка.
Кроткий взгляд и искренность в её голосе обманули бы кого угодно, но тут нашла коса на камень.
- Опять ложь. Правду, Лисёнок!
- Хорошо, вот вам правда, - сдалась Алиса. - Мы с Серёгой поспорили, что я сумею что-нибудь украсть у вас, и я украла, - с гордостью сообщила она.
- Молодец! - одобрительно сказал Штейн и девочка, ожидавшая чего угодно, но только не похвалы, растеряно захлопала глазами.
- Но знай, если будешь врать мне, то добром это не кончится. Поняла?
Глаза "речного демона" по-кошачьи сверкнули серебром, и Алиса испуганно попятилась. "Мама сказала, что демонов не существует, они всего лишь выдумка!" - храбрилась девочка, готовая сбежать при первой же возможности.
"Совсем как Эльза, - хмыкнул Штейн. - Может, это она и есть, каким-то чудом переместившаяся из прошлого в будущее?" - мелькнула у него забавная мысль. Впрочем, он знал родителей жены и, в отличие от родителей Алисы, это была счастливая пара.
- Испугалась моих глаз? А ты смотрела фильм про Риддика? - мягко спросил он, прекрасно зная, что смотрела.
- У вас тоже имплантаты вместо глаз? - встрепенулась девочка.
- Да, - солгал Штейн. - Когда воевал в Сирии, мой самолёт подбили. Я спасся, но глаза... - он вздохнул. - Хорошо, что уже изобрели протезы для глаз, а то быть бы мне слепым.
В порыве сочувствия Алиса бросилась к нему и обняла.
- А они видят как настоящие? - заинтересованно спросила она, когда Штейн снова подхватил её на руки.
- Абсолютно. Э нет, пальцем нельзя! Приборы тончайшей настройки, испортишь, останусь без глаз. Ну что, малышка, не пора ли тебе домой? Вроде твои предки угомонились.
- Не хочу! - закапризничала девочка. - Возьмите меня с собой! - вдруг попросила она.
Предложение было заманчивое, но Штейн, подумав, решил пока не забирать её из дома.
- А как же мама? - спросил он.
- Маму тоже заберём! - решительно заявила Алиса.
"Ну конечно! Мне только её не хватало! И так баб полон дом", - подумал Штейн и улыбнулся девочке. Когда он толкнул полуоткрытую дверь, ведущую в дом, она уже спала, причём не без его участия. В сенях было темно, тем не менее он ни разу не споткнулся о разбросанные вещи и, войдя внутрь, сразу же направился к кухне. Впрочем, и без телепатии было не сложно догадаться, что хозяйка дома находится именно там: ведь свет горел только в кухне.
![[]](/img/b/borisowa_s_a/00019/ws-lps5.jpg)