Татьяну достал славный город Москва. Здесь она родилась двадцать восемь лет назад, тут прошла вся ее жизнь, и к настоящему моменту было много причин навсегда уехать из города.
Мысль об отъезде созрела не сразу. Еще с лета весь мир лихорадило кризисом, а деловую Москву тем более. Не удивительно, что фирма, в которой Татьяна была соучредителем, постепенно теряла клиентов. К исходу октября все договоры были расторгнуты или продлены на неопределенный срок, бизнес встал. Генеральный позвал сотрудников на разговор и разъяснил ситуацию: кредит на фирму еще не закрыли, платежей не предвидится, денег нет, то есть фирма - банкрот.
Татьяне, как и всем, дали денег, ей - на мизер больше оклада. И то потому, что когда-то она вложила средства в общее дело. Смешные деньги - на эту сумму в Москве не прожить по стандартам, а к ним Татьяна успела привыкнуть. Придется забыть про фитнес и солярий, про суши бар и отпуск на Сейшелы.
В другое время она могла быстро найти работу. Эффектная голубоглазая брюнетка с дипломом финансовой академии и опытом работы от трех до пяти нужна в любом бизнесе. И дело десятое, что диплом, как и все курсовые, честно куплен за деньги. Сейчас многие так делают, в ритме деловой Москвы людям просто некогда учиться. Но в кризис купленным дипломом никого не удивишь - в городе полно безработных менеджеров. Кто мог реально выполнять полезную работу, те удержались, но даже им пришлось затянуть пояса.
В компактную дорожную сумку влезло все необходимое. Ноутбук, дорогой телефон и несколько ювелирных изделий она сдала в ломбард еще на прошлой неделе, и тем почти удвоила свои финансы. Напоследок позвонила хозяину съемной однокомнатной квартиры, договорилась оставить ключи у соседки и оказалась на улице.
Молодая безработная москвичка очень смутно представляла конечную точку маршрута. Думала, пусть будет какой-нибудь провинциальный, бедный город, где мало людей и машин. Татьяна ждала, что найдет там единомышленников - тех, с кем разделит ненависть к безумной столичной жизни. А там, если поймут и примут, все остальные проблемы решатся сами собой. Когда-то за работой ехали в столицу, теперь все по-другому. Татьяна, ждала, что в провинции проще найти работу. Можно за деньги, а можно и за еду.
На тот момент, когда Татьяна подошла к билетной кассе одного из московских вокзалов, она была готова взяться за любую работу, лишь было бы вознаграждение.
- Сколько за час?
Какой-то мужик из вокзальной толпы, на вид респектабельный и при деньгах окликнул ее, но в первый раз Татьяна не уловила, кому адресован вопрос.
- Девушка, вы работаете?
Она опять на него посмотрела. Ответ созрел сам по себе:
- Нет, я так же как вы - безработная.
Сказала, и тут же сама удивилась, откуда эта догадка? Незнакомец нервно дернулся, и Татьяна поняла - угадала.
Разве она похожа на проститутку? Раньше ей бы и в голову не пришла такая дикая мысль, но то было раньше.
Она подошла к зеркальной стене, осмотрела себя в отражении: длинные волосы собраны заколкой, на лице - помада и тени, не много, не мало - в меру. Из одежды - темно-синяя крутка, узкие джинсы с аппликацией, походные ботинки на высокой подошве. На плече - ремень спортивной сумки. Нет, решила Татьяна - ни на кого она не похожа. Да мало ли на свете озабоченных? И все-таки она вытащила теплый белый платок. Повязала на голову - так скромнее.
Уехать куда-нибудь, не важно куда, думала Татьяна и выбрала город по благозвучному названию. Отстояла нервную очередь в кассу и поспешила на людный перрон.
Она успела позабыть, каково это - ездить на электричках. В тесном вагоне трудно быть вежливым, здесь скромным видом характер не спрячешь.
- Ноги убрал, - грубо сказала Татьяна пассажиру возле прохода.
Она села возле окна и между спутанных мыслей о том, какой будет жизнь в другом городе, подумала: все-таки зря она так, не стоит срываться на людях. Да, кругом злые, настырные москвичи или провинциалы, готовые на все ради жизни в столице. Провинциалы спешат стать хамами, или им так проще сойти за своих?
А вот она сама - разве лучше? Мысль скользнула вокруг вопроса, не задержалась и покатилась дальше, точно следом за стуком колес электрички.
Напротив Татьяны, через два ряда кресел раздался звонкий детский голос. "Детей заводить - только бизнесу помеха", - сказал однажды кто-то из коллег, и Татьяна поспешно согласилась.
Невнятный детский голос пробудил её память, душа откликнулась старой болью.
От сложных мыслей и воспоминаний Татьяне стало одиноко и холодно в душном, жарком вагоне. Из отражения в стекле смотрела усталая, растерянная женщина. Татьяна мысленно спросила отражение: "А разве что-то изменилось?" "Ничего, наверное...", - ответил фантомный взгляд. Девушка стиснула зубы, силой воли смахнула наваждение и чтобы как-то отвлечься, стала смотреть на дома вдоль железной дороги. Бедные, мокрые крыши между простых неокрашенных заборов тянулись до горизонта, кое-где скелетами торчали в небо антенны.
Смешно подумать - она родилась в таком же бедном деревянном доме. Не где-нибудь, а почти в самом центре столицы, на Карамышевской набережной. Её мать торговала на продуктовом рынке неподалеку, и в доме всегда хватало еды, а чего не хватало, о том ее мать не жалела. Таня до школы была домашним ребенком, каким-то чудом научилась читать, в то время как дома было не больше дюжины книг, да и те никто никогда не читал. В семь лет она пошла в первый класс и в группу продленного дня, а со второго класса уже сама ходила до школы - по зарослям, по пустырю, потом через два перекрестка. Иногда их классная провожала Таню до дома.
- Вы знаете, мне кажется, у вас какой-то заброшенный ребенок, - учительница говорила вежливо, но с осуждением.
- Да что вы говорите? - огрызалась Танина мама, - Моя дочь очень самостоятельная девочка.
Воспоминания о пережитом нахлынули с новой силой. В детские годы она не могла объяснить, а только смутно ощущала бессилие, тоскливый спазм, от которого внутри все немело, и от невыразимой обиды слезы готовы были литься рекой, но слез почти не было. Таня не знала, в чем виновата или как изменить ситуацию, но понимала - пока она ребенок, у нее нет никаких прав.
Сейчас, в электричке, она подумала - что пробудило каскад воспоминаний из детства? Детский голос? Бедные домишки за окном? Или встряска, которая вырвала Татьяну из карусели дел, карьеры, презентаций, тусовок? А может, ей просто не хватало этого неполного часа - посидеть в вагоне, отпустить в свободный полет обдуманный жизненный план и честно подумать - в себе разобраться?
Следом за образами прошлого ярко, до боли проступили картины из настоящего.
Татьяна вновь задала себе вопрос: "Почему?"
Этот вопрос звучал сотни, тысячи раз, и всякий раз ответ был обоснован. Нет времени, нет сил, сейчас главное - деньги, карьера. И так из года в год.
Но сейчас-то, сейчас?
Татьяна вздохнула.
Действительно, сейчас все по-другому. И ответ на вопрос потянет ворох занозных деталей: негде жить, нет работы, денег в кармане на месяц, от силы, на два, а надо где-то спать, и если спишь, где попало, могут ограбить. Что впереди - не понятно, страна погружается в кризис, значит, дальше будет только хуже.
Еще неделю назад эти проблемы были абстрактной, туманной перспективой, и все-таки морально Татьяна была к ним не готова. Вся контора жила предчувствием краха, приходили пораньше, уходили в ночь, работали, что есть сил. На перерывах, в курилке, смеялись громче обычного, нервно шутили.
В то время все мысли Татьяны были заняты тем, как удержать свое место, лишь бы не рассыпался в пыль шаткий паззл, едва оформленный мираж стабильной карьеры.
Да неужели сейчас то самое время, когда надо найти в себе силы, взять в кулак всю волю, какая осталась, и перестать искать оправдания?
Что может быть глупее?
У Татьяны перехватило дыхание. Она вдруг поняла - если не теперь, то уже никогда. Опять найдется тысяча важных причин, и она навсегда потеряет самое дорогое, что есть на свете, самое близкое.
Татьяна встала со скамейки, поезд дернулся, и девушка едва устояла. И тут же чья-то твердая рука удержала ее от падения.
- Простите, - сказала Татьяна тому самому пассажиру, чьи ноги помешали ей на проходе.
На миг она представила себя усталой, задерганной девочкой. Маленькой, бессильной, обиженной на мир и на свои же ошибки.
Хорошо или плохо, но ей больше нельзя оставаться бессильной.
- Спасибо, что поддержали, - кивнула Татьяна пассажиру, ступила в проход и стала пробираться к тамбуру.
Перрон серел под мокрым ноябрьским небом, отовсюду сверху сыпал мелкий, навязчивый снеждь. Татьяна осмотрелась и поискала билетные кассы, там она взяла билет обратно до Москвы.
Теперь надо ждать полчаса на холодном, невзрачном перроне. "Так почему бы не взять коктейль, не согреться и не взбодриться?" - мелькнула мысль.
От алкоголя на душе будет легче, теплее, проснется вера в свои силы. Один коктейль, ей хватит.
Хватит.
Она стиснула зубы и не отбросила память прочь, как делала раньше. Напротив, она сказала себе: "Вспомни, как было".
Как встречались с Ильей, как строили планы на счастье. Она была глупенькой дурой в двадцать два года, а в этом возрасте уже нельзя такой быть, не простительно. Но обещать не значит жениться, и если он сам был бы не против, то с той стороны родители встали в штыки: "Кому нужна эта девка"? Дочь рыночной торговки, в институте сплошные хвосты, нет ни работы, ни квартиры. А те дома на набережной скоро снесут, там вместо рынка строится какой-то новомодный детский центр. И Танина мама сейчас без работы, и в чем только девка приходит в гости? Стыдно смотреть! Ладно, была бы воспитанной, скромной, да впрочем, чего с нее взять - дочь торговки.
- Прости, - сказал ей Илья.
Она поняла - все кончено и не стала ему говорить, что ждет ребенка. Воспитание тут не при чем, эта гордость в ней с детства.
В тот год ей стало ясно - институт придется отложить. Несколько месяцев мама то непреклонно молчала, то осуждала. А потом Татьяна вернулась домой, с крохотным Колей на руках. И бабушка оттаяла, куда же денется женское сердце?
Электричка зашипела дверьми, пахнула в холод душным теплом, и Татьяна шагнула внутрь. Обратно - быстрее этот поезд идет почти без остановок.
Вскоре после родов Татьяна поняла - она не готова. Нет ни денег, ни профессии, ни сил быть полноценной матерью. Это еще повезло, что есть бабушка.
Когда Коле исполнился год, Татьяна восстановилась в институте на коммерческой основе и посвятила себя работе. Вначале были мелкие, простые проекты, все больше по фирмам однодневкам. На что еще она могла рассчитывать? Тогда - ни на что.
Она держалась, что было сил, но сил было немного. И возвращалась домой к темноте, усталая, часто не трезвая.
Шло время.
- Я понимаю, так нельзя, - отвечала Татьяна на материнские упреки, - Но мне надо сделать карьеру.
Даже без кризиса бизнес в Москве - дело трудное. Один раз Татьяна пол года сидела без работы, думала - попробует стать Коле настоящей матерью. Но не смогла, устала. Сейчас самой удивительно, как не спилась, не скололась, а ведь чего только не было.
- В сад нужны деньги, - сообщила ей мама, а Татьяна вяло кивнула:
- Я знаю.
Неделю Танина мама ходила по знакомым и все-таки достала нужную сумму, а еще через неделю дочка вернулась домой под утро и положила на стол несколько купюр в иностранной валюте. Мама взяла их без упрека, тихо сказала:
- Этого хватит надолго.
И зареклась говорить Татьяне о средствах на ребенка.
Она продолжала переживать события двухлетней давности, а поезд тем временем подъехал к вокзалу. Поток пассажиров выплеснул Татьяну в город, но она это едва заметила - шла, как в тумане. А над Москвой, обсыпанной вязкой, мокрой грязью, светило ноябрьское солнце. Тепла и света было вдоволь - впору усомниться, какой сезон на дворе - не то ранняя осень, не то весна.
Татьяна так и не вспомнила потом, кто или что побудило ее подойти к ларьку, купить несколько журналов - путеводитель по Москве и что-то еще про работу.
Девушке было страшно. А вдруг не хватит сил, вдруг все повторится?
Она пересилила страх.
Теперь Татьяна знала, куда надо ехать.
Девушка села в метро на Кольцевой и добралась до другого вокзала.
И снова - долгий путь на электричке. Татьяна сидела в полупустом вагоне, листала купленные журналы, но не могла сосредоточиться на пестрых страницах. Мысли как заколдованные возвращались к прошлому, вспыхивали горечью воспоминаний.
По утрам бабушка вела Колю в сад, по вечерам забирала обратно. Так прошло больше года, и пожилая женщина призналась - она устала. Кого угодно измотает - несколько раз в день по буреломам, мимо развала на стройке. А с малолетним ребенком еще тяжелее.
В то время Татьяна как раз нашла работу в приличной конторе, и чтобы хоть как-то дотянуться до принятых там приличий, не вылезала из офиса сутками.
- У меня работа, - твердила Татьяна в ответ на увещевания матери.
- Тебе совсем нет дела до ребенка.
- Нет, ты не понимаешь, это бизнес.
Она действительно не понимала. Не знала, как дочь задумала после отката по крупному заказу выйти из фирмы вместе с партнерами, открыть свое дело. А знала бы, вполне могла понять и одобрить, но дочь ей ничего не говорила. Пожилая женщина легко предвидела, как будет дальше. Жизнь день ото дня тяжелее, а сил все меньше. Что было - растратила на дочку и внука. Она хотела все устроить, и с этой мыслью искала для Коли интернат, а если проще, детский дом - но не какой-нибудь, а самый лучший.
Татьяна спокойно узнала ее решение, спросила, далеко ли туда ехать, а то сейчас такое время, из офиса на час не отъедешь.
- Танюш, ты не волнуйся, я съезжу сама, все улажу, - ответила мама. Она действительно не понимала спокойствия дочери. Может, как-то не так воспитала?
Прошло полгода, и молодая бизнес-леди сняла квартиру поближе к офису. О смерти матери узнала по телефону - спасибо соседке. Девушка приехала следом за "Скорой", но могла бы не торопиться. Навстречу вышел врач был в повязке на пол лица, на порог не пустил и посоветовал сделать кремацию.
В тот же месяц её дом, давно усталый от жизни и пережитой смерти, необратимо покосился под гнетом городской непогоды и отправился под снос. Татьяна понимала: надо что-то делать, как-то решать вопрос жилплощади, но возня с документами и завещанием затянется на долго, придется бегать по кабинетам. А как же карьера? И она говорила себе: "не сейчас, подождет".
"Не сейчас" стало ее утешительным кредо, она верила - вот-вот все наладится. Бизнес пойдет веселее, она поедет в подмосковный интернат, заберет оттуда сына, найдет ему приличную школу.
С личной жизнью никак не складывалось - каждый хотел зарабатывать деньги, и все как один считали - дети это накладно, с ними постоянные расходы. Татьяна признавала эту правду, но правда делового мира спорила с внутренним голосом, который хоть и молчал, но молчал так тяжело и громко, что день за днем расшатывал душу. Она вошла в мир деловых правил современной Москвы и увидела - по ним каждый растерзан одиночеством, жаждой денег и карьерного роста, и в то же время все томятся, если нет ни семьи, ни детей.
Замкнутый круг.
Татьяна понимала - она смирится, приживется к этим правилам, день ото дня так жить все легче и легче. А повезет - найдет кого-нибудь, и все наладится когда-нибудь...
Но "не сейчас".
И с каждым днем ее "не сейчас" только крепло.
А летом навис экономический кризис.
Татьяна вышла на перрон небольшого подмосковного города в шестом часу вечера. Давно стемнело, и с неба опять посыпалась мерзкая, мелкая влага. Куда сейчас в ночь - идти за ребенком? Об этом и думать нечего. Даже если Колю с ней отпустят, куда они пойдут в это время?
Да, ей снова страшно. Страшно представить, вдруг все-таки - не справится? Но в душу стучится еще один страх - что будет, если она передумает?
Нет, сказала себе Татьяна, не передумает.
Теперь нельзя ехать куда-то в "никуда", ребенок ведь не игрушка.
Сегодня придется ночевать на вокзале, а что будет дальше - вообще не известно. Так чем не время - взяться за журналы? Она зашла в салон сотовой связи, купила телефон и карту на самый простой тариф.
Татьяна сидела на жесткой скамье, пила дешевый растворимый кофе, читала и думала о том, как изменился ее родной город. Но изменился не столько он сам, изменилось ее отношение.
Она листала длинный список вакансий: сейчас нужны другие профессии, и многим придется круто повернуть свою жизнь, в буквальном смысле закатать рукава и заняться чем-то полезным. В последние годы, когда она прикоснулась к миру бизнеса, люди в общей массе жили в угоду себе, они забыли, что город как организм, в нем все взаимосвязано. Люди замкнулись в себе, окружающий мир оказался брошенным на произвол судьбы.
Москва была брошенным городом.
И вот настала пора перемен: кризис разрушил привычный порядок. В Москве теперь нельзя жить только ради себя.
Татьяна приметила несколько вакансий по списку и набрала на телефоне первый номер.
- Добрый день, я приехала забрать своего сына.
Навстречу нежданной гостье вышел директор интерната.
- Вот, полюбуйтесь, - вахтерша кивнула с упреком на раннюю гостью, - Восемь утра, а она тут как тут.
- Я за сыном. За Колей Григорьевым.
Директор всякое видел в жизни, и с той, вчерашней Татьяной он говорил бы очень жестко. Зачем-то понадобился сын? Позвольте спросить, милейшая дама, а где же вы были раньше? Ах да, у вас бизнес, конечно, я понимаю. Прекрасно, соберите двадцать пять справок, документы из органов опеки, с работы - бумагу с печатью, и заходите строго в часы приема.
Все это он мог бы сказать в лицо самоуверенной, смазливой бабе, и Татьяна вполне поняла одним взглядом - сказал бы, не моргнул. Но этим тихим ноябрьским утром пожилой педагог и психолог видел перед собой усталую, растерянную женщину: темные мешки под глазами, измученное, бледное лицо, усталые руки, на ногах истоптанные в слякоти ботинки.
- У меня были проблемы с бизнесом. Но сейчас ни бизнеса, ни проблем, - не то в шутку, не то всерьез пояснила Татьяна.
- Документы у вас с собой? - спросил директор.
- Конечно, у меня все, все-все с собой.
Татьяна присела на корточки и расстегнула молнию сумки.
Она увидела - мальчишка удивлен и напуган, он словно не знает, как вести себя в присутствии мамы.
- Таня? - спросил он робко.
Татьяна подошла к нему ближе и просто встала перед ним на колени. Какая разница, что будет с джинсами? Она посмотрела в его светлые, серьезные глаза, такие нежно голубые, красивые. Осторожно протянула руку и тронула пальцами тонкие растрепанные волосы. Она боялась, а вдруг отпрянет? Коля остался на месте.
- Мама, - Татьяна поправила сына.
- Мама Таня, - кивнул пятилетний малыш.
- Нет, просто мама.
Слезам стало тесно в глазах, и они потекли по щекам.
Чуть позже, она сходила к нему в комнату, помогла воспитателю собрать детские вещи. Та сумка, с которой приехала бабушка, почему-то никак не могла вместить всю одежду, и Татьяна открыла свою.
- Тут вот кофта, еще кое-что, - она положила часть вещей на столик в вестибюле, - Потом посмотрите, вдруг будет впору.
Наконец ей удалось разместить все Колины вещи по сумкам, и на прощание Татьяна сказала:
- Спасибо.
Она могла бы и должна была сказать о многом, но ей помешали горячие слезы.
Столица встретила Татьяну и Колю не по сезону ласковым солнцем. Небо безмолвно пело чистой синевой, гудело ветром по ветвям, точно пыталось разбудить ото сна городские деревья.
Татьяна решила - пусть будет сегодня праздник. Куда пойти, чтобы ребенок обрадовался? Она даже не думала, что нужно как-то обставить этот особенный день, день, когда она то ли снова, то ли впервые стала матерью, теперь уже навсегда.
Татьяна знала отличное место. Там на огромной площади собран целый калейдоскоп, настоящий ансамбль разнообразия. Что-то из прошлого родной страны, что-то со взглядом в будущее. Светлое, просторное место, где каждый день могут радоваться дети и взрослые. Место, где сверкают золотом красивые фонтаны, а в небо взлетают веселые карусели.
- Давай поедем на ВДНХ, погуляем, - сказала Татьяна, - Я давно не каталась на каруселях. А ты?
- Я тоже, - серьезно ответил малыш.
Она знала - им будет непросто. Один раз Татьяна подумала, а не вернуться ли в подмосковный детдом, не устроиться ли там на работу? Но как все это воспримет Коля, и как, что тоже немаловажно, воспримут ее другие дети? Те, за кем никто никогда не приедет. Татьяна отогнала неуместные мысли, ведь ей повезло - в тот вечер телефонных разговоров она сумела найти работу. Должность няни в детском саду это совсем не то, о чем она мечтала неделю назад, но в данный момент уже это - не плохо. Ей дважды повезло: нашла работу и устроила сына в группу.
В детских садах, как и всегда, не хватает людей. Сейчас формальности мало кого волнуют. У Татьяны не спросили ни медкнижки, ни прописки.
Первое время придется пожить в саду, ведь пока у них нет дома. Но это - пока. Жизнь повернет в надежную колею, и Татьяна займется жилищным вопросом, теперь уже без всяких "не сейчас".
Москва - очень сложный город, но если пойти к нему навстречу, он отзовется.
- Мама, а когда мы пойдем домой? - спросил Коля.
- Скоро, - сказала Татьяна, тихо вздохнула и добавила, - Мы и так с тобой - дома.