Аннотация: Пятая новелла романа о постъядерном мире
71 год после Утра Смерти
остров Ниххон
Она была древней, утонченной и красивой.
Она рассыпалась, как тонкий витраж под ударом молота.
Родная страна.
А он так мало успел о ней узнать.
В детстве он мечтал увидеть ее всю, побывать во множестве неповторимых уголков. На севере, где вершины гор украшают снежные шапки. На юге, где розовым огнём пылает невесомый аромат нежных вишен. На побережье, где красным и белым золотом переливаются в морской синеве жемчужные раковины. В долинах, где под летучей тенью облаков стелются густые зеленые травы, они поют песню теплого ветра. В тишине и сумраке храмов, где акварель и чернила оживают на тонкой бумаге.
Его мечте не суждено было сбыться. Мир опрокинул на родную страну Утро Смерти.
За время, проведённое в замкнутой подземной лаборатории, он успел передумать и перечувствовать многое. Такие же вещи переживает приговоренный к смерти.
- Война. Там война, - сказал доктор, - Если мы уцелеем, за нами придут. Но надежды мало. Доктор прав: надо было успеть что-то сделать. Хоть как-то занять руки, разум, лишь бы не сойти с ума от страшных мыслей.
Учёный вернулся к своему микроскопу.
А он, подросток, студент, в оцепенении сидел за спиной своего научного руководителя. Он снова и снова смотрел наверх, в потолок. Ждал: вот-вот моргнут лампы, а еще через миг погаснут.
Едва ли они услышат резкий звук удара. Атомный огонь поглотит их раньше.
Она сжала его руку холодными пальцами.
- Мне страшно.
Он сглотнул и промолчал. Не знал, как утешить себя и однокурсницу. Всё что он смог - это обнять её за плечи и попытаться согреть её руки своими руками. Но он так и не мог понять, кто из них кого греет.
Прошли часы. Он заметил, как её дыхание стало глубже. Теперь ему показалось, что все это время она не дышала, он слышал только стук ее пульса. Или так стучало его собственное сердце?
Он поднялся с дивана. От долгого сидения все тело занемело - он с наслаждением потянулся. Доктор продолжал просматривать ткани на срезе. Электронный микроскоп питался от подземного реактора, потому и продолжал работать.
- Если ты думаешь, что вот-вот начнётся, угомонись. Всё кончено. Ракетам лететь полчаса, а то и меньше. В лаборатории счетчик молчит, но ты попробуй поднести его к лифту.
- Ладно, - он сделал вид, что согласен.
Он не хотел поддаваться настрою доктора.
Однокурсница тихо спала на диване в неудобной позе. Потом у нее будет болеть тело, а на лице останутся следы от жёстких складок белого халата. Спутанные девичьи волосы лежали бессильными волнами, всё ещё мокрые от слёз.
Он прикоснулся к рукаву халата - ткань была мокрой, и отдёрнул руку.
- Пойду возьму счётчик и проверю.
Счетчик может быть не исправен, решил подросток, но в лифт вошел. Подъемный механизм продолжал работать.
Его изумлённым глазам предстал изувеченный мир.
Лаборатория выглядела так, словно её смяли неведомой силой. Взломанные стены наземной постройки обнажили неровную внутренность бетона, оголили арматуру.
Под ногами подростка хлюпала грязь, полная бесформенного мусора. Воздух пропитался солёным запахом моря и мертвых водорослей. До горизонта простерлось пространство, омытое гневом стихии.
Он побоялся представить, что стало с теми, кто оказался в низинах или прямо на пути волн. Вдалеке чередой серых выступов лежали остатки разрушенного городка.
Наверное, бомбы упали в другие места, но смерть придёт и сюда, не сейчас так позже: или радиоактивные осадки, или новые цунами.
Впервые он порадовался, что близлежащие холмы скрывают от взгляда далёкое море. Волны сгладили вершины, расчистили горизонт. Но где-то там, за горизонтом притаилась беспощадная стихия, чьи порождения обратили окрестность в пустыню. Выходит, смерть все еще рядом, подумал подросток и задохнулся от ужаса.
Он вернулся к лифту и спустился в лабораторию. Там однокурсница безучастно смотрела на тело доктора: ученый решил не ждать мучительной смерти и застрелился из пистолета.
Подросток аккуратно переступил через кровавые подтеки, подошел к девушке, взял руками за плечи и встряхнул.
- Очнись! Мы живы. Пока ещё живы.
Она вела себя так, словно с трудом понимала, что происходит. Пошевелила носком кроссовка обрывок водоросли между кирпичей, пробормотала что-то невнятное и закрыла лицо руками. Она опустилась на мокрый изломанный бетон с таким усталым видом, словно подъём на лифте высосал все её силы. А ведь она не сделала и сотни шагов.
Когда серое небо, перечёркнутое рваными полосами облаков, наполнил гул турбин конвертоплана, она безучастно проследила взглядом, как тёмная тень скользнула к мокрой и мёртвой земле.
Из машины выбежали люди, одетые в защитную форму. Подростки смотрели в утомленные лица спасателей, слышали живую речь, они и не ждали, что кто-то прилетит к ним на помощь.
- Ты живой, парень?
- Да. Только вот...
- С твоей девушкой будет всё в порядке. Нам повезло, что мы вас нашли. Мало кто выжил.
Подросток согласился: действительно, повезло. Хорошо, что документы с собой. А то он не помнил фамилии "своей девушки".
На документы никто не смотрел - проверить-то все равно не получится. Родные города были стёрты с лица земли, вместе с ним умерло прошлое.
Пролетали часы, наполненные ужасом. Тянулись дни, недели и месяцы, скомканные хаосом. Теснота конвертопланов, холод походных палаток, едва обогреваемых примусами. Отрешенная девушка была рядом, и он не оставлял ее ни на минуту, боялся потерять. Он пытался расшевелить ее, согреть, не допустить, чтобы душа умерла.
Их бросали, словно кукол, из одной местности в другую. Собирали всех, кто выжил, кого удавалось найти, выдавали новые документы, становились лагерем. Потом хоронили тех, кто умирал от нечеловеческих условий. Встречали новых людей, подобранных военными и снова снимались с места.
Казалось, никому нет дела до двух подростков-студентов.
Однажды он понял, что это не так.
Ему дали стопку компьютерных дисков.
- Насколько вы успели продвинуться в своей работе?
Под внимательным взглядом полковника ему было не по себе. У человека в форме было волевое лицо, покрытое шрамами, отмеченное свежим ожогом. Лицо внушало страх. Этот человек подавлял своим видом и точным, скупыми словами.
Он сделал усилие, спрятал свой страх и понял: этот человек отправит на смерть десятки и сотни людей только лишь бы защитить его. Он все-таки никак не мог привыкнуть: война окончена, но мир навсегда изменился.
- Господин полковник, я всего лишь старший лаборант. Доктор Тайяма вёл всю программу.
- Вы сможете продолжить исследования?
- Если это необходимо.
- Это необходимо. Наша родина в бедственном положении, молодой человек. У вас и вашей ассистентки будут все ресурсы, которые потребуются.
- Мне нужно просмотреть материалы и решить, как будет оборудована лаборатория.
- Суток вам хватит?
- Нет. Неделя, может две.
- Приступайте немедленно.
Полковник отвернулся к окну. За его тёмным силуэтом юноша видел пустынное плоскогорье острова Ниххон. Несколько новых домов успели вырасти на земле, куда переселились остатки японского народа.
Сам остров был небольшого размера. Когда-то он входил в состав безымянного архипелага, территории малого стратегического значения. С тех пор, как мир погрузился в хаос, остров обрел новую ценность.
Он был выбран не случайно. Воздушные течения в этом месте стабильны, здесь можно не бояться зараженных осадков.
Но даже минимальная угроза это все-таки угроза. И те, кто оказался у власти прекрасно это понимали.
Именно поэтому ему, молодому генетику, лаборанту из центра радиобиологических исследований, предстояло продолжить труды Тайямы. В лаборатории доктора биологических наук занимались изучением рекомбинации кольцевых ДНК необычных бактерий, устойчивых к радиации.
Программа внедрения последовательности нуклеотидов в человеческие хромосомы выглядела немного фантастичной, но доктор Тайяма при жизни был полон оптимизма.
Парень взял девушку за руку, настойчиво потянул за собой.
- Пошли, нам дали приличное жильё. Там даже печка есть, представляешь! И татами на полу.
Девушка вяло кивнула. Он так и не разобрал, поняла ли она его реплику. Слово "да", произнесённое в пустоту, могло относиться к чему угодно.
Им предоставили скромный домик, возведённый рядом со штабом и лабораторным комплексом, который ещё достраивался.
Через несколько дней генетик передал полковнику пакет документов, в которых упомянул всё оборудование, необходимое для продолжения исследований. По приказу военных несколько человек направили в его распоряжение. Они мало смыслили в генетике, но были молоды, находчивы, а еще им обещали жильё и еду. На таких условиях они были готовы выполнять любую работу. Не прошло и трёх месяцев, как центр радиобиологии начал полноценную работу. Над крышей взвился красно-белый флаг Сил самообороны, точно в напоминание, кто тут хозяин.
За окнами гудели строительные машины. Там мелькали конусы света, выхватывали участки недостроенных зданий. Машины доставили на Ниххон с покинутых островов. Благодаря современной технике строительство шло быстро, не прекращалось ни днем, ни ночью, но даже машинам нужны человеческие руки.
- Знаешь, а ведь там, на стройке, люди с Северных территорий. Из России. Надо же, кто-то выжил. А ведь их бомбили.
Она посмотрела в окно, но во взгляде не было интереса, только глубокая тоска. Людей в ночной тьме не было видно. Тени мелькали по редким пятнам света, но то были всего лишь тени от механизмов. Сколько они не прислушивались, людских голосов не слышали. В пору было усомниться: правда ли, что люди причастны к механической жизни на стройке?
И все-таки однажды генетик видел их, людей с большими некрасивыми глазами. Они стояли тесной группой в окружении солдат у трапа конвертоплана.
- Сделай мне чай, пожалуйста.
Он откинулся на подушку и посмотрел на приглушённый свет из экрана ноутбука. Аккумуляторы были полностью заряжены, но на всякий случай он экономил. Кому охота идти сквозь темень к штабу, если вдруг разрядятся?
Он вытащил сигареты, достал зажигалку.
Женщина замерла над плитой с чайником в руке.
- Ты не куришь. Да, извини. Я сейчас, - он бережно пригнул экран ноутбука, убрал компьютер подальше от края матраца, - Пойду на крыльцо. Что-то у меня не сходятся эти таблицы. Надо подумать. И проветриться.
Он прикрыл за собой дверь, окунулся в прохладу ночного воздуха. Пальцы мгновенно замёрзли, едва он попытался зажечь сигарету. Интересно, подумал генетик, а каким стал климат на континенте, на сожженной земле? Только там не кому, наверное, смотреть, повсюду мертвая ядерная зима.
Сейчас в ночном небе не было ни облачка. Он знал, что ежечасно специальные патрули брали пробу воды, искали опасные изотопы. С такой же периодичностью в небо поднимались конвертопланы, разгоняли облака и тучи специальными высотными зарядами.
Те, кто выжил, боролись за жизнь как могли. И он был бесконечно благодарен судьбе за то, что родился именно здесь. Именно в этой стране, которая впереди всего мира по развитию науки и техники.
Он прислушался к новому звуку и догадался, что женщина прикрыла заслонку печи. Свет примуса она тоже притушила. К его возвращению как раз остынет чай, а она отвернется к стене и уснёт под тёплым одеялом. Если он будет настойчив, она не откажет ему в близости.
Генетик сплюнул на тронутую заморозком почву. Было что-то противоестественное в её безотказности. Он каждый раз прогонял эти мысли, но они возвращались опять. Какой бы молчаливой и замкнутой она не была, в её обществе ему не так одиноко. Другие потеряли всех близких людей. Многие смотрели в его сторону с завистью. Им, может даже, было бы всё равно, разговорчивая женщина или нет, главное - рядом словно на привязи.
Пока правительство имеет интерес к его проекту, бояться нечего. А так тот же полковник мог бы забрать ее себе. Ведь тогда, несколько лет назад, их жизни были в его власти.
Мужчина сунул руки в карманы армейской крутки и медленно побрёл в темноту ночи.
Пар от дыхания смазывал контуры стройки. Но там и так было непросто что-то разглядеть. Он шёл, спотыкался о камни в дорожной грязи - под ногами все смерзлось. Когда опять захотелось курить, он вытащил из кармана пачку.
Огонёк зажигалки сверкнул в густой темноте. От света отдаленных фонарей она казалась непроглядной. И тут генетик заметил невнятную тень.
- Мужик, дай цыбарку!
Слов он не понял. Какое-то время назад ему и остальным работникам исследовательского центра рекомендовали выучить русский. Но у него и так не хватало времени, работа продвигалась медленно, военные все время твердили о сроках.
Он покачал головой и развёл руками.
Тень приблизилась. В рваной куртке с полосатой прострочкой, в давно не штопанной, дырявой шапке, с бесцветно темными шарфом и рукавицами. Остальное он не мог разобрать. Ему даже немного стало стыдно за то, что сам одет в добротную армейскую одежду.
- Do you speak English? - спросил он в надлежде на понимание.
- Ну, блин, по-вашему я не шпрехаю. Слухай, дай сигарету, будь человеком!
Чужак приблизился. Теперь удалось разглядеть, что это был парень лет двадцати или чуть старше - не так то просто с виду распознать, сколько лет европейцу.
Японец вспомнил себя, как много лет назад он выглядел таким же оборванцем, истерзанным холодом, брошенным. Правда, его никто не принуждал строить город. Но, с другой стороны, тогда он не знал, доживёт ли до завтра.
- Radiation? - спросил он. Это слово парень должен понять.
- А, это? Да... засветило меня где-то, - он прикурил, его руки дрожали - Говорят хана, да ничего, вроде пока живой. Что в тепле плющит, что здесь. Тут как-то приятнее, ежели, что, копыта отбросить, чем там, в бараке. Понял, косоглазый? Спасибо за табак. Оригато.
Он закашлялся и криво улыбнуться.
Как ни странно, генетик его понял, правда, в общих чертах. Его ужаснули воспалённый рот и окровавленные дёсны парня. Он слабо улыбнулся в ответ и посмотрел назад.
Возможно, этот парень как раз то, что нужно.
- Пошли со мной, - он крепко взял парня за рукав.
- Э... я никуда не пойду! - Тот попытался вырваться, но его организм был ослаблен лучевой болезнью.
- Пошли, пошли, это не арест.
Они так и не поняли слов друг друга, но парень смирился. Японец вёл себя настойчиво, но парень понял - бояться нечего. Ученый спокойно повернулся спиной и жестом позвал за собой. Но прежде отдал русскому пачку сигарет и зажигалку. Чужак попрятал дары в карманы и поспешил вслед за японцем.
Когда они открыли дверь дома, женщина уже спала.
- Садись, - учёный жестом указал на матрац. Парень изумлённо посмотрел на ноутбук. От греха подальше пришлось его выключить и спрятать.
- Что бы тебе дать? Ты, наверное, хочешь есть?
Ученый принес ему кастрюлю: там осталось немного тушёнки с макаронами.
Глаза парня заблестели, он часто закивал и протянул к еде руку. Ученый знал - русские не могут есть палочками, и он уже собрался дать парню лопаточку, но тот достал из-за пазухи старую алюминиевую ложку и принялся за еду. Хорошо, что варево еще не остыло, подумал учёный.
- Теперь я возьму пробы, - он достал пластиковый ящик с пробирками, шприцами и тампонами.
Парень дёрнулся, но увидел красный крест и успокоился.
- Вы доктор? - догадался он.
Слово было знакомое, созвучное английскому.
- Doctor of medicine, - генетик выбрал самое простое объяснение. Его оказалось достаточно.
- То-то я смотрю вы такой... Может, и вылечите меня. Как знать? Эх, хорошо бы.
Ученый кивнул, он понял интонацию без слов.
Парень закурил.
Гнать его на улицу мужчина не решился. Вскоре женщина недовольно заворочалась под одеялом, тихо заворчала, и ученый прикрикнул на нее. В другой раз он бы порадовался даже этой дюжине слов, которыми они обменялись. Но сейчас его занимали другие заботы.
Он взял пробы из ротовой полости, поморщился на перепачканные гноем и кровью тампоны.
Русский увидел кружку с чаем и жестом спросил генетика: можно? Ученый согласно кивнул.
- Оригато, чувак. Ты блин ничего себе, не то, что ваши солдафоны.
Ученый спрятал пробирки с анализами в саквояж и обернулся к парню. Тот как-то резко замолчал и тихо сопел во сне. Еда, тепло и сигареты сморили его за несколько минут.
Генетик взял из его слабых пальцев недокуренную сигарету, кинул её в печку. Потом немного подтолкнул безвольное тело, устроил строил у него под головой мешок со старыми вещами. Парень так и не проснулся.
Рано утром ученый отправился в штаб. Ещё до того, как женщина проснулась, он покинул дом, чтобы вызвать солдат.
Трое военных вынесли тело наружу и попросили извинения за ночной инцидент.
- Осмотрите всех, кто работает на стройке. Найдите всех, кто заражён. Особенно тех, кто пострадал от радиации.
- Мы приведём их к вам в лабораторию, - козырнул сержант. На посту в эту ночь были его солдаты. И ему очень не хотелось, чтобы весть о халатности дошла до старших по званию.
- Не нужно их приводить ко мне. Окажите помощь и отправьте домой. И впредь не тащите сюда больных. И... проследите, чтобы тем, кто там, в посёлке, как его..
- Надежда, - подсказал сержант.
- Да, в посёлке Надежда. Снабдите их медикаментами. Мне плевать, что скажет ваше начальство. Мне для исследования понадобиться взять кровь у многих, у них в том числе. Они ведь живут на зараженной земле.
- Командование запретит расходовать медикаменты на пленных.
- Тогда отошлите их ко мне, сержант! - учёный не собирался вдаваться в подробности и спорить с офицером, - Вы же не хотите, чтобы вас разжаловали в рядовые за недосмотр.
Солдат побледнел.
- Я нашёл его сегодня утром возле стройки, - учёный кивнул в сторону тела в мешке, - Ваши солдаты просто не заметили, что бедняга упал в небольшую яму.
- Да, конечно, - сержант отдал честь и приказал младшим по званию пошевеливаться.
Через несколько часов полковник позвонил учёному в лабораторию и гневно поинтересовался, с какой стати на материк отправлен конвертоплан, загруженный медикаментами.
- Они мне могут понадобиться для исследований, - отрезал учёный.
Разумеется, военный не поверил ему. Но спорить с ученым не стал.
Вечером того же дня женщина заявила, что будет жить в лаборатории. Всё равно от неё мало толку, так хоть она сможет прибираться там после рабочего дня.
- Ты ценный научный сотрудник, - он попытался остановить её, - Там есть кому убираться. Лучше отдыхай в человеческих условиях.
Она прекрасно всё понимала, как на ладони видела его бессилие. Он и не пытался выглядеть убедительным. Они много лет прожили под одной крышей, но так и не научились понимать друг друга. Инцидент с русским строителем стал последней каплей. В лаборатории от женщины тоже было немного пользы, но так она могла быть чем-то большим, чем просто предмет обихода.
Ученый посмотрел, как захлопнулась дверь у нее за спиной дверь и достал фляжку со спиртом. Сделал глоток, закурил и открыл ноутбук. Впереди много работы: результаты анализов потребуют статистической расчетов.
Он приходил в лабораторию по утрам, едва горизонт осветлялся восходом. Будил женщину, которую все за глаза называли его женой. Женщина молчала, приводила себя в порядок, варила чай или кофе, если в пайке был кофе, подавала начальнику лаборатории растворимый рамэн.
- Нам всё-таки невероятно повезло, - учёный знал - она его не слушает, и все же бормотал себе под нос, - Еженедельные сводки. Месяцы, годы... Они всё ещё ищут выживших, представляешь? Есть сведения, что какие-то города сохранились в Австралии. Но это всё слухи. Доказательств нет, оттуда даже разведчики не возвращаются. Один конвертоплан точно сбили над австралийской пустыней. Ракетой земля-воздух. Эх, безумцы, они всё ещё воюют.
Женщина замерла на секунду. В тишине пронзительно громко капала вода со швабры.
- Что-то не так? - не понял учёный.
- Мы не воевали.
Он рассмеялся.
- Да это же просто чудо! Мы выжили как раз поэтому. Не воевали, скажешь тоже. Янки в прошлом столетии нас атомной бомбой, а где они сами теперь, а? Да что я с тобой говорю.
Он раскрыл ноутбук и поднял последние таблицы. Генетика терзала странная, смутная тоска, которая была необъяснима и пугала своей необъяснимостью. В его руках проект, от которого зависит будущее нации. И все-таки его гложет одиночество. Даже рядом с самым близким в мире человеком. Этот человек не стерпел его, ушел из его жизни так далеко, как только возможно. Одиночество капля по капле тянуло из него силы, которых и так оставалось не много.
Он вздохнул и закрыл глаза руками. Проект давно достиг той стадии, когда можно производить тест на человеческом эмбрионе. Ученый не просто знал, он чувствовал, что делает невероятное, противоестественное. В другое время, в другой ситуации он сам бы ужаснулся своим действиям.
Но не теперь.
Он долго не мог решиться. И вот теперь, когда она ответила ему резкими словами, решение созрело окончательно.
- Мне надо сделать тебе инъекцию, - он действовал со скоростью мысли.
Она опустила в ведро свою швабру, встала в пол оборота к нему, замерла. Всем своим видом она изображала не покорность, лишь напряжённую обречённость. Она знала, что, если ему понадобится, он сможет даже убить её.
- Не бойся, - Пневматический шприц коснулся шеи женщины. Он подхватил её, не давал упасть. Наркоз подействовал безотказно. Карем белого халата он попал в ведро с грязной водой, но тут же об этом забыл. Он уложил женщину на стол, расстегнул её одежду, оголил нижнюю часть живота.
- Что ты со мной сделал? - она задала вопрос ему в спину, пока он стоял и рассматривал пробирки. Он перебирал автоматические пипетки, брал нужные и наносил капли на культуры, в открытые чашки петри.
- Ничего, ровным счётом ничего такого, что навредило бы тебе. Во время сна в человеческом организме меняется гормональный баланс. Мне понадобилась кровь именно с таким балансом, понимаешь? Можешь посмотреть на диаграмме. Устойчивость функции по вероятностному распределению наблюдается как раз у тех штаммов, которые имеют близкий баланс.
Он знал, что она не станет вникать в подробности. Она давно не вникала в детали его разработок.
- Тут написано, что опыт проведён на мышах. Зачем тебе понадобилась моя кровь?
- Знаешь, уже давно пора переходить на испытания с человеческими тканями. К тому же, за мышами надо идти в соседний блок.
Она медленно выдохнула сквозь зубы.
- Ты ненормальный. Ещё раз дотронешься до меня, и я наложу на себя руки. А может быть, прежде убью тебя.
Он распрямился, оставил пробирки и аппаратуру лежать под вытяжкой. Он знал, что в его взгляде нет ни капли тепла, его давно не осталось. Да, он никудышный семьянин, только у них и не было семьи. Никогда.
- А знаешь, лучше уходи отсюда. Я замолвлю словечко, тебе дадут работу в комендатуре. Сюда не возвращайся. Там нам обоим будет спокойней.
Женщина вздохнула, медленно сняла халат и бросила его в ведро.
Мужчина долго смотрел ей вслед. Он не испытывал ни капли угрызений совести за свой поступок. Да, он забрал у женщины то, что по сути ему не принадлежало. Но он и так подарил ей слишком многое. Туше, как сказали бы во Франции, если бы такая страна до сих пор существовала.
Он собрался с силами чтобы унять в руках нервную дрожь. Согреть, согреть, руки, стали холодными, словно он провёл много времени на морозе. Вот и кончено, подумал генетик. Он потерял последнюю ниточку связи с единственным близким человеком.
Ученый Поднял трубку телефона и попросил соединить с генералом. Это был уже не тот военный, который разговаривал с напуганным, усталым и растерянным студентом, беженцем из эвакуационного лагеря. Да и студента такого давно не существовало.
Сегодня умерло последнее воспоминание о том, что он вообще когда-то жил.
Когда-то давно. До войны.
- Добрый день, моя лаборантка больше мне не нужна. Дайте ей какую-нибудь должность при штабе, хотя бы уборщицы.
- Какая из лаборанток? - с иронией спросил генерал, молодой, амбициозный военный.
- Прошу вас, - вздохнул мужчина, - Вы прекрасно понимаете, о чём и о ком идет речь.
- Да, - тихо усмехнулся генерал, - Что-то ещё? Вы, кстати, не подали отчёт за прошлый месяц. Кабинет министров обеспокоен.
- Понимаю. Мне нужны доноры. Семьдесят пять человек. От шестнадцати до тридцати лет. Здоровые, желательно не связанные узами брака. В идеале такие, которые уже рожали и не имеют противопоказаний к повторным родам.
Генерал прервал разговор, и генетику послышались другие голоса из телефона. По-видимому, военный звонил по другому телефону. Учёный сидел перед ноутбуком, помешивал ложкой чай в пластиковой кружке и ждал.
Наконец генерал отозвался.
- Серьёзный запрос. Я правильно понимаю, что эти женщины будут вынашивать поколения Х1?
- Да, - тихо проговорил учёный, - Поэтому их нужно будет содержать здесь же, под охраной и в самых благоприятных условиях. Да, и вот еще что, генерал, мне потребуются женщины и с материка в том числе. Но, ещё раз повторяю, здоровые!
Сердце билось в сумасшедшем ритме. Это была тонкая, очень тонкая игра и она в любой момент могла закончиться.
- При всём моём уважении, я не могу позволить вам кровосмешение. Наша нация не должна быть разбавлена европейской кровью. Ваша просьба не принимается.
- Генерал.
- Что ещё?
- Я давал присягу Императорскому дому. Я клянусь этой присягой, что дети будут японцами и японками. Женщины это всего лишь доноры, они выносят и родят потомство.
Он ждал ответа.
Сейчас или никогда. Второго такого случая может не представиться. "Мы не воевали" - повторял он в памяти несколько слов. Да, не воевали.
Если в будущем произойдёт очередное столкновение, Япония должна выстоять. И если ближайшие три месяца будут настолько же непродуктивными, как последние четыре года, его проект свернут. И его самого ждёт печальная участь. Только бы генерал согласился.
- Вы слушаете? Хорошо, мы найдём доноров в течение полутора месяцев, в том числе, будут и женщины из русского посёлка. Переоборудуем подвальный этаж, чтобы они там поместились и смогли выносить потомство в благоприятных условиях. Вы подготовите весь материал для оплодотворения. Но за поколением будут следить правительственные аудиторы. Да, и поспешите с отчетом.
Генетик поблагодарил генерала и положил телефонную трубку. Пожалуй, это нелепая, глупая идея, рассмеялся он про себя. Для поколения Х1 давно отобраны донорские клетки. Но теперь ему никто не помешает пополнить банк другими яйцеклетками.
Всё произошло именно так, как и планировал учёный. Женщины были доставлены в лабораторию и там под надзором врачей прошли искусственное оплодотворение. Он наблюдал со стороны, из-за зеркальной заслонки. Его миссия была завершена. За созреванием эмбрионов и ростом поколения будут следить врачи, а не генетики. Результат внедрения в человеческие хромосомы последовательности генома Deinococcus radiodurans будет известен не скоро. К тому моменту, когда юношам и девушкам поколения Х1 предстоит поселиться на заражённой территории и основать колонию, о нем самом и о Тайяме никто не вспомнит.
- Отдыхайте, коллега, - сказал один из аудиторов и фамильярно похлопал ученого по плечу, - Если что-нибудь пойдёт не так, вас известят.
Генетик сдержанно улыбнулся и протянул аудитору папку с документами.
- Что это?
- Мой последний отчёт. Кстати, как там моя лаборантка?
В помещении для наблюдения за ходом операций находились два аудитора и охранник в форме. Аудиторы безмолвно переглянулись, а охранник замер и медленно протянув руку к кобуре. Учёный отвернулся.
- Вы что, с ней близки? - вопрос аудитора застал мужчину врасплох. Генетик едва не рассмеялся во весь голос. Не ужели она не нашла ничего лучше, как стать обыкновенной шлюхой. Впрочем, он сам себе признался:
- Это праздный интерес. Нет, мы с ней не близки.
- Вам лучше не знать, - тихо сказал аудитор, - Поверьте.
- Верю, - сказал он на прощание и покинул комнату.
Так закончились его лабораторные будни и учёный вернулся в домик, любезно отданный ему во владение. Первые дни он жил тем, что перебирал в памяти ощущения и впечатления о проделанной работе. Бесконечные часы над пробирками, перед мониторами, за микроскопом. Он вспоминал, как поранил палец предметным стеклом, как разрезал микротомным шуруп от наручных часов и несколько дней провёл у бинокуляра - пытался разгадать природу странного образования в органической ткани. С тоскливой иронией заново пережил момент, когда опрокинул на руки раствор с радиоактивным фосфором и с ужасом бежал к счётчику, чтобы узнать, насколько велика полученная доза. И как потом был рад, что все обошлось.
Постепенно ощущения поблекли, потускнели, яркие картинки в памяти неумолимо рассыпались на бесцветные фрагменты. Когда-то он этим жил, а сейчас, когда всё осталось позади, он словно потерял вкус жизни, перестал видеть в ней смысл. Терзался от того, что не готов к этой потере, и ничего не может с этим поделать.
Мужчина день за днём, месяц за месяцем и год за годом проводил в одиночестве. Весь круг его общений и забот сомкнулся на тех, кто отвечал за выдачу пайка.
Но однажды раз его вызвали в лабораторию.
- Мы изучили ваши отчёты. Вы представляете, что вы сделали? - новый руководитель проекта оказался на редкость спокойным молодым человеком. Но что он знал про Утро Смерти? Во время войны он мог быть только несмышлёным мальчишкой.
- Да, очень хорошо представляю. А что вы имеете в виду?
Молодой человек медленно вздохнул. Он сдерживал себя, но делал это с видимым усилием.
- Особи поколения Х1 не способны скрещиваться с обычными людьми.
Учёный тихо рассмеялся.
- Мы долго анализировали ваш отчёт, вы ни разу не упомянули об этом прямо. Мне лично пришлось продираться сквозь дебри из терминов, таблиц и диаграмм.
- Значит, вы не зря стали начальником лаборатории.
И на сей раз новый глава проекта не дал волю эмоциям. Даже обычный пиджак не скроет - эти плечи привыкли носить офицерские погоны, решил учёный. И в этом нет ничего удивительного. Военные стояли у власти с первых дней Ниххона. И отдавать эту власть не собирались. Да и кому они могли ее отдать?
- Мне очень досадно, но проект можно считать проваленным. В моей власти отдать вас под суд и привести приговор в исполнение. Но это не поможет делу. Поэтому, оцените мою гуманность, я просто прошу вас подсказать, как можно исправить положение, если это вообще возможно.
Военный не хотел его унизить, его голос звучал спокойно, без истерики, без иронии. Он излагал только факты. Может быть, учёным он и не был, но роль руководителя ему явно подходила. Руководитель лаборатории терпеливо ожидал ответа.
- Боюсь, я знаю один единственный выход. Позволить этому поколению стать новой расой.
Слушатель ждал продолжения, но учёный молчал. Несколько минут прошли в тишине. Военный отвернулся и погрузился в размышление.
- Звучит немного странно, да? Новая японская нация, - тихо проговорил военный, он словно пришел к какому-то выводу, - Самое удивительное, что мне не в
чем вас упрекнуть, вы выполнили поставленную задачу, Но как я докажу им, - военный ткнул пальцем в верх, - Целесообразность и разумность результата
вашей работы?
- У вас есть лет пятнадцать, чтобы придумать, - усмехнулся учёный, - Потом сможете объявить, что первые скрещивания должны быть внутренними, для закрепления свойств.
- Об этом я уже думал, - военный нахмурился, - Но и меня проверяют. Могут найти то же самое.
- Их испугает, что обычные японцы обречены на вымирание. Так же, как это испугало вас? Или вы сможете убить их? Сотню беспомощных детей, которым нет и года?
Руководитель лаборатории побледнел. Его глаза превратились в тонкие щели, из которых на учёного лилось злобное, безмолвное бессилие.
- Вы думаете, я чудовище? - тихо спросил он учёного, - Да, я военный, и я дал клятву служить своему народу. Но убийство невинных детей никого не спасет. Идите прочь отсюда. Если понадобится, я позову вас.
- Я уйду, - кивнул учёный. Перед его взглядом стояло лицо женщины, которая ушла от него навсегда. Женщины, которую он не любил, и в то же время не знал, как определить своё отношение к ней. Если подлог получился, от неё останутся один или два ребёнка. А что еще он мог сделать для той, с кем пережил Утро Смерти?
- Вы спрашивали: как и что можно исправить? Повторите оплодотворение, в банке ещё есть запас. Поколение численностью в двести пятьдесят особей не обречено на вырождение при внутреннем скрещивании.
- Хорошо, - тихо сказал военный, - Мне это не приходило в голову, но это кое-что меняет. Вы сможете сделать модификацию новых клеток, если потребуется?
- Там хватит клеток.
Военный понизил голос так, что его стало едва слышно.
- Я знаю. Я вас спросил, сможете?
Учёный взял себя в руки. Неужели они догадались?
- Думаю да.
- Идите. Я свяжусь с вами через некоторое время. Попробуем сделать так, чтобы никто ни о чём не догадался.