Аннотация: Рассказ был написан в 2011 году на "Роскон-Грелку"
Конец игры.
В подвале разрушенной мэрии, где с недавних пор разместилась известная всем окрестным сталкерам пивнушка с претенциозным названием "У погибшего сталкера", в которой дешево давали весьма неплохое пиво, как всегда, царил мрачноватый полумрак. Только на барной стойке горела унылая свеча, которая света почти не давала. Но никто не жаловался. Темнота - не только друг молодежи, но и сталкера.
Сталкеры - ведь они с давних пор вне закона, поэтому ни одна живая душа не должна видеть их обезображенных шрамами мужественных лиц.
А кто ненароком увидит - тому, стало быть, не очень повезло.
Можно даже сказать - совсем не повезло.
И таких невезунчиков за последний год накопилось порядочно - хватила на нехилое кладбище на окраине Ричинда, что примыкал к самой границе Трехзонья.
Сотни две свеженьких могилок, украшенных простыми деревянными крестами, а то и вовсе без крестов - если вдруг выяснится, что покойника при жизни не успели окрестить.
Но желающих посмотреть на живых сталкеров это не останавливало, они всё шли и шли, как будто были уверены, что собираются жить вечно.
Стэн с тяжелым вздохом поставил массивную пивную кружку на крепкий дощатый стол, исписанный именами сидевших здесь ранее сталкеров. Многие из этих мужественных парней нашли свой вечный покой в Трехзонье, а некоторые даже и покоя там не нашли, превратившись в флуктуации, которые по ночам выходили за границы Трехзонья и пугали жителей Ричинда. Хотя в Ричинде в основном жили сталкеры, которых и не очень-то испугаешь. Сами кого угодно напугают...
Но с "ночными сталкерами", как прозвали эти флуктуации, лучше вообще не встречаться. Скажут тебе пару слов - и ты за ними пойдешь как привязанный, и станешь навечно такой же флуктуацией...
И тебя будут опасаться твои же друзья-сталкеры.
Стэн снова тяжело вздохнул. Трехзонье... Аномалия, неизвестно когда возникшая, она была огорожена бетонным забором, потому что ходить туда запрещалось - под страхом немедленного расстрела на месте преступления.
Но разве это могло остановить настоящего сталкера? Тем более те, кому по должности полагалось расстреливать нарушителей закона, сами к Трехзонью и близко не подходили. Караулили в паре сотен метров от забора. И если видели, что кто-то идет с запретной стороны, кричали из зарослей вечно цветущего полынника: "Стой! Кто идет?"
Вот поэтому сталкеры, если хотели остаться в живых, всегда держали пушки наготове и стреляли первыми в сторону, откуда раздавался крик. И никому не показывали своего лица.
Стэн в третий раз тяжело вздохнул. Этим чудным вечером пятницы он был единственным посетителем пивнушки, остальные сталкеры уже либо ушли на уик-энд в Трехзонье, либо спали в объятиях своих подруг. Причем спали в прямом смысле этого слова - те, кто посещал Трехзонье, на большее были не способны. Зона отнимала все силы и ничего не давала взамен.
Но разве настоящего сталкера это остановит? Все равно у женщин Ричинда другого выбора не было. Не бросаться же, в самом деле, на шею пришлых, которые пять минут назад были бравыми, а теперь вдруг лежат на голой земле с простреленным черепом?
Тяжелый вздох снова вырвался из мощной груди Стэна. Но причиной его печали была отнюдь не судьба чужаков. Ему, как и любому настоящему сталкеру, было наплевать на тех, кому не терпелось умереть раньше отмеренного судьбой срока. Он и сам не раз помогал им уйти в мир иной без лишних мучений...
Стэн оторвал от столешницы кружку и влил в себя остатки пива. Сегодня пиво было почему-то не совсем вкусным. Но вкус пива сейчас интересовал Стэна меньше всего - ему сейчас как никогда раньше просто хотелось напиться. И отправиться в Трехзонье безо всякого снаряжения.
Ведь, как известно, пьяному сталкеру и флуктуация родная мать...
Причиной столь глубокой депрессии Стэна стало мнемо-послание Нари, которая четко и прямо, как и подобает подруге сталкера, заявила, что им пора расстаться. И не потому, что она нашла себе какого-то другого сталкера - а кого еще, кроме сталкера, найдешь в этой глухой дыре, каковой является Ричинд?
Просто Нари в очередной раз что-то под хвост попало, - как сказал бы Умберто, мир его праху. Хороший, кстати, был сталкер...
Стэн брякнул пустой кружкой о крепкую столешницу и обхватил облысевший череп мозолистыми ладонями. Он не знал, как относиться к заявлению Нари. Потому что девушка бросала его так часто, что Стэн уже сбился со счета. Иногда она бросала его на один-два дня, иногда - на полгода. Но чаще - недели на две-три.
А потом всегда возвращалась. Как ни в чем не бывало...
Не женщина, а какая-то флуктуация...
И вот теперь Нари бросила его в очередной раз. И Стэн не знал, как долго это может продлиться. Если недели две - то он успеет добраться до развалин наземного метро в километрах пятидесяти от северной границы Трехзонья, где между станциями Семецкая и Глуховская была обнаружена очередная загадочная флуктуация.
По рассказам Севера, - бывалого сталкера, с которым Стэн утром пил пиво за этим же самым столом, - флуктуация представляла собой одинокого барана с витыми рогами, который уныло бродил по искореженным рельсам между Семецкой и Глуховской и истошно блеял.
Но главным, как всегда, было не это.
Там, куда ступала лапа (или все четыре лапы? Север не разобрал) загадочного барана, будто бы появлялись золотые монеты. Причем самой высшей пробы. Север божился, что это именно так. Но сами монеты не показывал. Их у него, скорее всего, с собой не было. И правильно - кому хочется получить ножом в спину от своего же более завистливого брата-сталкера? Тем более Север рассказывал об этом не одному Стэну - если не про самого барана, то о продукте его хождения по рельсам точно.
Вот поэтому сейчас в пивнушке было пустынно. Сталкеров одолела золотая лихорадка. Вот только, скорее всего, повезет кому-то одному. Если вообще повезет... Ведь кто его знает, этого барана, которого Север окрестил "Золотыми копытом" - вдруг он не только золото выбивает из земли, но еще и взглядом испепеляет? Это же Трехзонье, где каждая пядь земли может грозить смертельной опасностью...
Но сталкеру ли бояться опасности и смерти? Поэтому Стэн непременно должен был пойти и увидеть барана своими глазами. Выйти он намеревался с утра, после того, как число конкурентов, скорее всего, уменьшится раз в десять, и ажиотаж немного схлынет. И Стэн как раз размышлял над наиболее удобным маршрутом, тыча заскорузлым пальцем в измусоленную карту, когда его и настигло треклятое мнемо-послание. И сейчас Стэн, после того как алкоголь впитался в кровь и разнесся по всему крепкому организму сталкера, почему-то подумал, что он сам баран, раз им, бесстрашным сталкером, помыкает слабая женщина, которая Трехзонье не топтала и от метких пуль и крепких кулаков не уворачивалась. Не говоря уж о "голубых топях", которые засасывают зазевавшегося сталкера с расстояния тридцати шагов...
Но мысль эта была крайне неприятной. Бараном никакому мужчине быть не хочется. Тем более сталкеру. Поэтому Стэн изо всех сил стал засовывать её (мысль то есть) в такие темные и дальние глубины своего подсознания, по которым он сам не решился бы блуждать даже при ярком солнечном свете.
А чтобы она, эта мысль, так и осталась навсегда в этих темных и дальних глубинах, Стэн со всей дури стукнул кулаком по столу и во всю свою сталкеровскую глотку рявкнул:
- Эй, бармен! Еще пива!
Долго Стэну ждать не пришлось. К столу суетливо подскочил мужичонка с черной пиратской повязкой на месте правого глаза, так же суетливо схватил пустую кружку и поставил полную.
Повязка скрывала у бармена, который был еще и владельцем этой дрянной пивнушки, отсутствие глаза. Это Мирк постарался, вечная ему память, когда у него с барменом возник спор. Бармен тогда еще не знал, что со сталкерами спорить очень вредно для здоровья.
С тех пор бармен стал умнее и обслуживал клиентов быстро и молча. Даже если они отказывались платить.
Вливая в свою луженую сталкеровскую глотку новую порцию пива и усиленно работая кадыком, который, как известно, придает любому сталкеру мужественность, Стэн продолжал думать о Нари. Он был почему-то уверен, что если эта женщина и исчезнет из его жизни, то очень ненадолго.
А значит...
Стэн поставил на стол пустую кружку. И тут же напрягся: за спиной послышалось шумное дыхание.
Не раздумывая, Стэн схватил шестизарядный дробовик, который доселе мирно покоился на его могучих коленях, и, не разворачиваясь, ткнул в живот дышавшему.
Опрометчиво тот поступил. Нельзя так близко, тем более сзади, подходить к сталкеру и дышать ему в спину. Сталкеры - люди хоть и мужественные, но жутко нервные. Сначала выстрелят, а уж потом будут спрашивать у покойника, что ему было нужно.
Так что этому шумно дышавшему еще повезло, что Стэн был немного пьян, у него нарушилась координация движения, и потому не сразу нажал на курок.
Хотя, в принципе, алкоголь никогда не является для настоящего сталкера досадной помехой для нажатия на верный курок.
Особенно если нервы у сталкера не железные.
Стэн внутренне усмехнулся: как же, не железные... Будь они не железные, стал бы он одиннадцать лет терпеть Ниру...
Господи, уже одиннадцать лет! - яркой молнией пронеслась в опьяневшем мозгу невеселая мысль, но Стэн не стал её ловить. Пронеслась и пронеслась...
Сейчас гораздо важнее, что надо этому шумнодышашему...
- Чё те надо? - рявкнул Стэн, не оборачиваясь и продолжая держать живот незваного пришельца под дулом верного дробовика.
- Я присяду? - робко, но спокойно поинтересовался человек. По голосу было понятно, что это не сталкер. И что этот "несталкер" его, Стэна, совсем не боится. И еще Стэн кожей почувствовал, что это именно он должен бояться своего неизвестного визави.
Хотя чего того бояться? Судя по голосу, заморыш лет восемнадцати от силы, которого можно взять с собой в поход и скормить "Черной Элоизе" - флуктуации, которая будет бежать за тобой, пока ты не отдашь ей своего напарника.
Поэтому обычно сталкеры ходят по двое, и кому идти на прокорм Элоизе, решает жребий. Или грубая сила...
- Садись, - великодушно бросил Стэн, указывая широкой ладонью на колченогий табурет, что стоял слева от стола. И только после этого убрал дробовик от живота Шумного - так Стэн решил называть про себя этого юнца.
Наверное, это была ошибка, потому что во внезапно трезвеющем мозгу опять-таки яркой молнией пронеслась первая из заповедей Сталкера, который зашел за периметр Трехзонья - "Никогда не разговаривайте с неизвестными".
Но здесь было не Трехзонье, а обычная мирная пивнушка, которая хотя и носила мрачное название "У погибшего сталкера", но была гораздо безопаснее Трехзонья, хотя и здесь изредка гремели выстрелы, когда сталкеры не могли по справедливости поделить добытый кровью и потом хабар...
Но это отнюдь не означало, что в мирную сталкеровскую пивнушку не может забрести какая-нибудь смертельно опасная флуктуация. Вот Ника возьмите - он отправился к праотцам, сидя за соседним столом. Нагнало его что-то, что шло за ним от самой границы Трехзонья. Нагнало и проглотило. Хорошо, что только его, хотя пивнушка тогда была наполнена, как арбуз семечками.
А от Ника даже снаряжения не осталось...
Шумный уверенно расположился на табурете. В почти кромешной тьме было очень трудно разглядеть черты его лица, но Стэну было ясно, что перед ним действительно зеленый юнец. Но держался он так, словно имел право отдавать приказы. И Стэн понял, что если Шумный захочет, то он выскочит в мороз из дома в одних трусах и бросится в холодную прорубь.
- Мое имя Эндар, - спокойно проговорил Шумный, но от этого спокойного голоса Стэн мигом напрягся, как будто ему между лопаток уперся ствол. - Одиннадцать лет назад ты, совсем еще зеленый эльфийский юнец, вступил в игру, и теперь пришло время сказать, что для тебя игра окончена.
- Как окончена? - еле выдавил из себя Стэн, судорожно дернув кадыком. Он не совсем понял, что означает "зеленый эльфийский юнец", но это звучало очень страшно. И означать могло что угодно. Неужели и до него, Стэна, добралась какая-то флуктуация из Трехзонья, и теперь его ждет мучительный конец?
- Так и окончена, - так же спокойно, но более уверенно, ответил Эндар. - Game over.
Услышав последние слова, Стэн понял, что был прав. Всё кончено. Потому что "Game over" - это кодовая фраза, которая означает "конец игры".
Игры, в которой он, Стэн, жил долгие одиннадцать лет. Одиннадцать - по времени игры. А в реальности могло пройти совсем немного времени.
А это значит, то теперь его имя не Стэн, а Станиэл - так его назвала мать, чистокровная светлая эльфийка.
И лет ему тоже всего ничего - шестнадцать. По эльфийским меркам он совсем еще младенец, который вообще не имеет никаких прав. Ему даже боевой эльфийский лук никто не доверит. А если провинится, еще и пороть будут.
Стэн вспомнил, что его ждет, и ему расхотелось возвращаться. Он бы многое отдал, чтобы навсегда остаться в игре и всю жизнь быть сталкером. Который решает все проблемы одним выстрелом. Который зависит только от самого себя.
Но отдавать-то ему было нечего...
Стэн опустил глаза на столешницу, на которой вписали свои героические имена лучшие сталкеры Ричинда. Его имени там не было, Стэн не успел его нацарапать. То времени не было, то нож затупился.
И теперь его имя не появится здесь никогда...
- Что теперь? - тихо спросил Стэн, чувствуя, что сейчас заплачет. Хорошо еще, что в пивнушке никого не было и никто из сталкеров не увидит его горьких слез. Бармен не в счет, если не хочет лишиться не только второго глаза, но и языка.
Стэн поймал себя на мысли, что хотя игра окончена, он по-прежнему ощущает себя сталкером. И ему еще сильнее захотелось плакать.
К тому же... он ведь больше никогда не увидит Ниру!
А она даже не вспомнит о нем. Ведь игра окончена...
- Пошли, - тихо, но властно сказал Эндар. - Мы, сговорчивые эльфы, не любим ждать.
Стэн кивнул и поднялся из-за стола, опершись широкими ладонями о столешницу. Через минуту они уже не будут такими широкими, - грустно подумал Стэн. Ведь я больше не сталкер. Я - эльф. Эльфийский ребенок...
Следом за Стэном поднялся с табуретки и сговорчивый эльф. Стэн вспомнил, что так именовали тех эльфов, кто вытаскивал игроков из игры. Почему они так назывались, Стэн не знал. И не задумывался об этом. Называли и называли...
Для него это была данность, пока он не вошел в игру, которая была похожа на реальную жизнь настолько, что прожить жизнь хотелось именно в этой игре.
Потому что реальная эльфийская жизнь была пресной и скучной. Все эльфийские войны остались в далеком прошлом, с людьми заключен вечный мир, гномы и орки либо перебиты, либо загнаны в резервации. Не осталось места, где юный эльф может проявить свою доблесть.
Оставалась только игра...
- Я смогу сюда вернуться? - Станиэль поднял на Эндара глаза, полные слез.
- Лесные Дали ждут тебя, - вместо ответа проговорил сговорчивый эльф.
Стэн опустил широкие плечи и пошел к выходу. За ним, как конвойный, шумно шагал Эндар. У барной стойки стоял одноглазый бармен, настойчиво протирая грязной тряпкой пивные кружки. Он старательно не замечал посетителей, потому что действительно боялся лишиться второго глаза. Для бармена это была не игра, а жизнь, и команда "Game over" могла для него означать конец этой самой жизни.
Но он об этом пока не знал.
А Станиэля ждали Лесные Дали, его родина, о которой он за одиннадцать лет уже успел позабыть.