Аннотация: Одно время сильно напрягали последователи разных сект и культов, и в результате родился этот рассказ.
Вам меня не обмануть!
Как всегда, утро Карстена Химмеля началось с церковного пения. Его соседи, эмигрировавшие из Украины, исповедовали православие, поэтому каждое утро их "Грюндихь" извергал из квадрофонических колонок пение басовитого батюшки и блеяние хора. Карстен встал, ожесточенно хваля всех богов и их детей за то, что соседи просыпаются в семь. Ему нужно было подниматься примерно тогда же, и соседские песнопения служили вместо будильника. Он прошел в кухню и нажал там кнопку на автоповаре, который принялся готовить ему завтрак. В маленькой ванной Карстен вымыл водой лицо, прополоскал рот. Душ он по утрам не принимал из экономии, сеанс массажа или психоуспокаивателя не проходил вообще никогда. Чтобы вытереть мокрое лицо, он оторвал большой кусок бумажного полотенца, испещренного зеленоватым шрифтом воззвания исламистов-интернационалистов.
На кухне его уже ждали чашка кофе с молоком и тосты, смазанные апельсиновым джемом. Он включил телевизор на программу для атеистов. Там показывали какое-то глупое шоу. Все программы остальных каналов прерывались обязательной рекламой культов. Дырланган Аамбылсангай, отрешенно глядящий в грязный угол юрты, что-то пискляво говорил о простоте и о степных богах, которые за нее обещали рай. Какая-то маниакальная мусульманская секта призывала красить кожу в зеленый цвет, ибо это нравится Аллаху.
Может и так, -- пробормотал Карстен. Выключив телевизор, он надел нейтрально-черную куртку и вышел прочь. Дверь сверху донизу устилали бумажки воззваний, прилепленных туда за неделю, прошедшую со дня последней чистки. Неведомые проповедники звали его верить в нирвану, духов, Сатану, всеочищающую свежую человеческую кровь, учителя Секу Асахару и многих других. Лифт изнутри был закуплен католической церковью, поэтому, все то время, пока он ехал вниз, сладкий голос напевал Карстену удивительно удачно переложенные на музыку стихи Библии. Музыка оказалась весьма неплохой -- в конце концов Химмель даже пару раз притопнул в ее ритме. Наконец, он выбрался в коридор, ведущий в подземку. Хулиганы снова разбили несколько ламп, отчего пришлось идти в полутьме. Он оказался совсем один в этом коротком пластиковом мешке с серым полом, когда от одной из стен отделилась тень. "Деньги, деньги!!!" -- захрипела она, зловонно дыша на вздрогнувшего Химмеля. Из сумерек на слабый свет явилась фигура рослого широкоплечего мужчины с всклокоченной бородой и безумными глазами. Большой грязной рукой он толкнул Химмеля в грудь, отчего тот отшатнулся, а нападавший вынул автоматический пистолет.
-- У меня нет денег, -- пропищал Карстен, выставив руки перед грудью в жесте защиты. Деньги! Прямоугольники из эластичного пластика, наличное средство расчетов. Их пытались отменить несколько раз, но мощные противотечения всегда губили эти похвальные начинания. Множеству мелких и средних культов таким введением попросту перекрывали кислород, ведь львиная доля их доходов состояла из небольших подаяний, которые не сделаешь с помощью кредитной карточки. И вот те, кто когда-то клянчил деньги, теперь их требовали. Пистолет дрожал в руках бородача.
-- Деньги! -- рычал он.
-- У меня их нет!
-- Тот, кто отказывается помогать секте "Охотники за детьми Сатаны", сам пособник Сатаны. Их нужно убивать!!!
Бородач сгреб одной рукой куртку на груди Карстена, а вторую, с пистолетом, занес для удара. При этом он прижал Химмеля к стене и вплотную приблизил к его лицу рожу, грязную и заляпанную остатками пищи. Карстен нажал маленькую кнопку на своих часах. В дужках очков тихонько зашумело, и в лицо негодяя выплеснулись струи жидкости. Бородач подпрыгнул и дико заорал. Из глаз и носа полилась жидкость. Химмель ловко выскользнул из его ослабшей хватки и ринулся к близкой двери. Человек за спиной басовито верещал. Дрожа и глядя вокруг широко раскрытыми, но явно ничего не соображающими глазами, он прыгнул вперед и врезался лбом в стену. На грязной коже немедленно появилась ссадина, однако он не заметил крови, льющейся на переносицу. Бородач вновь бросился бежать, опять наткнулся на стену, потом еще, и еще. "Бодрящий газ", внушающий человеку безотчетный ужас, был запрещен, но вряд ли кто-то узнает, что гражданин Европы К. Химмель его применял. Бородач не посмеет жаловаться. Дверь, к которой спешил Карстен, распахнулась. Навстречу вышел плюгавый, длинноволосый субъект со смешной реденькой бороденкой и экземой на щеке.
-- Подайте!! -- живо среагировал он, едва завидев встречного прохожего. -- Подайте, чтобы я мог купить себе испанский ошейник и пострадать за вас!
Химмель грубо пихнул его в плечо и вышел. Дверь закрылась, а он обернулся и увидел нечто ужасное. Бородач, стоявший в центре коридора, вытянул руки и открыл огонь из своего пистолета. Первые же две пули пробили белое рубище плюгавого страдальца насквозь и отбросили его тело обратно, на дверь. Другие пули откалывали куски пластика из стен до тех пор, пока бородач вдруг не поднес к виску дуло и не выбил мозги прямо на одну из работающих ламп. Мертвое тело рухнуло столь грузно, что пол под ногами Химмеля вздрогнул. Вздрогнул и затих, а Карстен, застывший с непонимающим взором, стоял и дрожал. Они мертвы? Неужели это правда??! Сейчас здесь будут полицейские, которые вскроют тело бородача, обнаружат в нем следы "бодрящего газа", увидят по видеозаписи камеры лифта, кто в нем ехал, и... Его отправят в тюрьму. Спецкамера для убийц, двадцать лет за две смерти. Сначала он будет жить в примитивном жилище в ледяной пустыне размером 10х10 метров, с минимумом помощи. Когда привыкнет, его переведут в пустыню песка и жары. Потом в сырой подвал, потом еще множество пыток... О, небо и все бесчисленные боги! Вот так ситуация! Безумно вращая глазами, Карстен выбежал на перрон подземки и сел в поезд до Себорга. Он шарахался от малейшего взгляда, обращенного на его сгорбленную фигуру, а просители подаяний заставляли его сердце биться с безумной скоростью. Он грубо толкнул приверженца "Секты кровосмешения" и опрокинул коробку с купюрами хрупкой очкастой женщины, собиравшей деньги на расшифровку космограммы Великих Вселенских Друзей. Забравшись в вагон, дрожащий Карстен забился в самый дальний угол и отвернулся к окну, хотя едва ли кто-то мог разглядывать его в толпе.
Главное теперь было -- опередить полицию. Он ворвался в свой кабинетик на шестнадцатом этаже комплекса издательства "Голос Бога" так, будто за ним гналась нечистая сила всех религий сразу. Не снимая куртки, Карстен плюхнулся в мягкое кресло с вмонтированными кондиционерами. Как удобно было сидеть в нем пять последних лет, работая здесь, где никогда не услышишь призывов поверить в истинного бога, где единственное условие продления контракта -- абсолютный атеизм! Теперь все пошло прахом. Нужно бежать в неизвестность, быть может очень страшную. Компьютер, включившийся, как только Карстен сел в кресло, уже был готов к работе. Химмель быстро запросил начальника отдела и уведомил его об уходе с работы. Через десять минут его карточка, вставленная в щель выдачи зарплаты, наполнилась выходным пособием и задолженностью по оплате последних дней труда. Очень мало, какие-то крохи, но большего ему не добиться... Он собрал все свои вещи: электронный блокнот, блок тонизирующей жвачки, несколько комп-книг. Прощай, уютный кабинет!.. Он вдруг представил себе, как на выходе из здания к нему подходят люди в защитных масках, берут под руки и ведут в черный автомобиль, который увезет его навстречу пыткам. На ум Карстену немедленно пришла сцена: темные крошки его собственных мозгов и костей, летящие наискось к потолку. Лучше быстрая смерть, чем муки, ведь его изнеженное тело все равно их не вынесет! С мыслью о том, что потерянные минуты могут стать роковыми, он потянулся к терминалу и набрал заказ для магазина срочной доставки товаров. Все, теперь -- прочь.
Внизу служащий гардероба выложил на прилавок коричневую коробку с названием фирмы -- "Лакотель". Буквы, никому ничего не говорящие, и более никаких опознавательных знаков. Химмель, бывший уважаемый гражданин, а теперь скрывающийся преступник, дрожащими руками подал свою карточку, потом вырвал ее из рук растерявшегося клерка и почти бегом выбежал из здания на улицу. Там не было черных автомобилей, но человек в черном длиннополом одеянии, с изборожденным морщинами кукольно-добрым лицом, бросился к нему и схватил за руку.
-- Сын мой!! -- возопил он трагическим, патетическим, искусно подрагивающим голосом. -- Возымей силу духа и прислушайся к гласу божьему!!! Ибо он, сущий, он вся и все, он единая правда!
Небеса окрасились розовым и белым, а около одного из облачков раскрылся серебристый проем. Сверху протянулась сияющая ослепительным белым светом лестница, по которой спускался благообразный мужчина в длинной белой рубахе, с худым лицом и элегантными длинными кудрями. Не дойдя до конца два десятка ступеней, он остановился и протянул руку к Карстену.
-- Иди с ним! -- проникновенно зашептал проповедник. Он, вцепившись в лацканы куртки Химмеля, висел на нем, заглядывал в лицо и не давал двигаться. Иисус выглядел очень реалистично. Облако скрылось за его спиной и не просвечивало насквозь, как бывало на голографических шоу, виденных им раньше. Ни одним движением проповедник не давал повода подумать, что прячет где-то проецирующий аппарат. С небес лилась приятная музыка: плачущие флейты, серебряно звенящие арфы... В голубом небе, как миражи, виднелись тени -- крылатые ангелы, неясные кроны деревьев из райских кущ. На мгновение нервы Карстена перестали быть натянутыми нитями, готовыми лопнуть. Он обмяк, а мускулы на лице расслабились, отчего выражение оскала загнанного зверя сменилось умиротворенностью. Но это был лишь секундный успех комплексного воздействия на личность, которое разрабатывали лучшие психологи, электронщики и сценаристы Ватикана. Они могли убедить любого скептика, вот только Химмель, в силу своей бывшей профессии, уже знал об этих новых ухищрениях. Какие-то волоски в шевелюре проповедника управлялись микрокомпьютером. Они двигались и всегда смотрели в глаза жертвы, чтобы спроецировать постановочную сценку прямо на сетчатку глаза. Флейты и арфы изрыгали свои завораживающие рулады откуда-нибудь с фасада здания... вот только здание они выбрали опрометчиво. Вдруг до уха Карстена донесся жуткий, визгливый вой. То был черный автомобиль, набитый отвратительными полицейскими, который несся по зеленому пешеходному бульвару прямо сюда, чтобы схватить его, несчастного корректировщика текстов, уже бывшего, из издательства "Голос Бога". С силой, неведомо откуда взявшейся в его тонких руках, Химмель схватил проповедника за рясу и швырнул его в ближайшее дерево. В два прыжка он достиг высокого столба с вертолетной площадкой наверху. Уже поднимаясь в лифте, он увидел, как черный автомобиль проезжает мимо...
Вертолетом он добрался до порта Мальме. Тамошние полицейские, два раза попавшиеся на пути, пока Карстен покупал билеты и садился на теплоход, равнодушно скользили взглядом по толпе. Три часа на палубе, почти не выдающей их головокружительного движения по воде, стали для Химмеля настоящей пыткой. В сером бархатном кресле, на сером фоне пола и потолка, он ерзал и сжимал пальцы; ногти больно впивались в ладони. Всему виной был его сосед, последователь тотемизма. Толстыми волосатыми пальцами он доставал из большого пакета жареные орешки и скармливал их жирной белой крысе, которая сидела в клетке у него на коленях.
-- Друг мой, -- проникновенно говорил этот субъект с блестящим рыхлым носом, узким лбом и безвольным круглым подбородком. -- Неужели вы до сих пор не осознали существование реинкарнаций? Задумайтесь, сколько раз вы вспоминали эпизоды не из вашей нынешней жизни? Неужели это вас не убеждает? Но столь же известно: человек мерзок, отвратителен и порочен... Лишь животные укрепляют дух, который в них живет. Смотрите, вот прелестное создание, из него вышел я, достойный жить человек. И вы должны вспомнить все и обратиться к истоку всего лучшего в вашей душе!
Крыса мерзко пискнула и засучила ногами, разбрасывая множество свежих бурых катышков. Затхлый, кислый запах ударил в нос Карстена, а нарочито дружелюбный голосок довел нервы Химмеля до звона. Что-то загудело в голове, сжало грудь и застучало горячим молотом в висках. Они сломали его жизнь! Постоянно они лезут со своими идиотскими, насквозь лживыми верованиями! Ублюдки!! Повернувшись, Карстен ткнул соседа в ухо и отобрал у него клетку. Вылезши в коридор, он взбежал по лестнице на палубу, прошел к леерам и выбросил крысу в воду.
-- Нет! -- возопил выбравшийся следом тотемист. Побагровев от шока, он вцепился в леера и принялся скулить. Карстен, со злой усмешкой на щеках, отошел в сторону. Приближался зеленый берег с замечательной полоской пляжей и белой пеной прибоя. Совсем недалеко в море торчали волноломы, отгораживающие искусственную бухту, а на конце мола примостился маленький причал. В ухо Химмеля нежный голосок проворковал:
-- Послушайте восемьсот пятую сонату Великого Учителя, Знатока Всего Сущего, Носителя Главного Знания Секи Асахары.
Карстен резко ухватился за крошечный репродуктор, висевший рядом на стене, и вырвал его из гнезда. Все, больше нельзя. Нужно сойти здесь, на этой маленькой пристани.
Поселок, состоящий из пятнадцати домиков, гремел бубнами и барабанами. Жители, голые или в просторных, обмотанных вокруг тела покрывалах, топтались на центральной площади, размахивая транспарантами с закорючками, раскачивались и гнусили песни, изредка вскрикивая "Харе, Кришна!! Харе, Рама!!!" На лицах их застыли глупо-счастливые гримасы. Рядом на них безучастно глядели наряженные в бантики козы и коровы... Химмель, закрывая глаза рукой, бросился прочь. За последним домом начиналась узкоколейка с программируемыми вагончиками наготове. Он вскочил в первый, нажал какую-то кнопку и рухнул в кресло, зажав уши. Вопли и бренчание бубнов постепенно удалились прочь. Настала благословенная тишина, счастливое одиночество. Сосны -- прямые светло-коричневые столбы с маленькими кронами наверху -- теснились на гривах и маленьких пригорках. Трава уже пожелтела и зажухла, а на ее ковре цвета темной меди лежали забавно растопырившиеся шишки. Где-то стучал дятел, пищала птичка. Счастливый вздох вырвался из груди Карстена. Он спрыгнул с вагончика, который, не заметив этого, покатился дальше. Прекрасно! Природа, тишина, безлюдье... Как далеко все эти психи со своими религиозно-фантастическими маниями. Солнце спряталось за верхушками деревьев, наступали темные, немного мрачные сумерки. Карстен брел, куда глядят глаза, брел, не задумываясь о будущем. Впрочем, будущего у него и не было, Полиция проследит весь его путь от начала до конца, прочешет этот парк и найдут преступника. Наверняка, они будут здесь к завтрашнему полудню. Тогда ему придется сделать выбор. Смерть или тюрьма... О! Проклятые проповедники!!! Он в ярости ударил по стволу сосны и испачкал руку смолой. Вдруг деревья разошлись, и он увидел поляну, а посреди ее -- сплюснутый эллипсоид из серебристого металла. В боку его чернело отверстие, а прямо перед ним, в поникшей зеленовато-желтой траве стояли два существа. На них была одежда, несколько угловатая в суставах, с поверхностью цвета слоновой кости, на головах -- шлемы с сиреневатыми стеклами. Ноги у существ составляли около трети роста, руки доставали до колен, а головы, даже с учетом шлема, казались слишком большими. Из-за забрал глядели огромные и темные, как линзы биноклей, глаза. Карстен отшатнулся.
-- И здесь! -- прошептал он, чувствуя испарину на лбу. -- И здесь они нашли меня, они не дают спокойно провести последний день жизни. Нигде от них не спрятаться.
Одно из существ шагнуло вперед и протянуло руку. В столь прекрасной сердцу Химмеля тишине раздались дружески булькающие звуки. Не глядя на существ, Карстен быстро пошел вдоль деревьев.
-- Эй, где ты? Выходи. Я думаю, что инопланетяне обязательно прилетят. Выходи, устроим с тобой диспут.
Обладатель голограмм не отзывался. Со зловещей усмешкой Карстен обходил поляну по кругу, рукой раскрывая в сумке коробку. Существа молча глядели на него.
-- Выходи! -- взвизгнул Карстен. В глубине леса пролетела птица. Химмель вырвал из сумки элегантный длинноствольный пистолет, весь темный, от зачерненного затвора до полированной рукояти. -- Выходи!!! -- и он выстрелил в лес раз, другой, третий. Существа стояли и смотрели, молча поворачиваясь за бегущим по кругу Химмелем. Тот подпрыгивал, как в безумном танце. -- Трус!! Свихнувшийся недоносок!! Выходи, чтобы умереть, все равно не дождешься своих зеленых человечков!!
Он палил в сумерки еще и еще. Существа встревожено заквакали. Тогда Химмель повернул к ним перекошенное злобой лицо.
-- Ах вы, гнусные уроды! Пропадите вы пропадом! -- он прицелился и выстрелил, сначала в одного, потом в другого. Пули с чмоканьем пробили прекрасные костюмы пришельцев. Из дыр брызнула бурая жидкость, а сами существа, до смешного одинаково дрыгая ногами, отлетели прочь и упали в траву. Завопив, Карстен вытянул руки и, непрерывно нажимая курок, побежал к эллипсоиду. Пули в брызгах искр отлетали от его боков. Подбежав, человек ударился лбом о серебристый металл и упал, раскроив череп об острый порог.
Так они и лежали всю ночь, глядя в небо мертвыми глазами: пара бело-голубых, остекленевших, но не потерявших искры безумия, и две пары темных и огромных, так ничего и не сообразивших. Земля молилась, пела гимны и ждала мессий.