Аннотация: Юмористическая зарисовка из собственной жизни с некоторыми фантастическими преувеличениями.
Майская жара.
Когда луч яркого лунного света проник сквозь щель между шторками и скользнул по подушке, Семен Андреевич Огородников тяжко вздохнул и перевалился на другой бок. Уже, наверное, в сотый раз с тех пор, как он лег спать. Немудрено: как тут уснешь, если в квартире стоит жара в тридцать два градуса! Еще раз перевернувшись на горячей, как сковородка, подушка, Семен Андреич вперился невидящим взглядом в прикроватную тумбочку. Казалось, что он погружен в липкую манную кашу, которую неведомый, но очень старательный повар постоянно подогревал на невидимом огне. Болезненно скривившись, Огородников вскочил с кровати (мимоходом отметив, что тяжелый воздух при этом быстром движении нисколько не охладил кожи), сделал два шага к окну и, отогнув шторину, потянулся к открытой форточке.
- Ты чего? - простонала жена. Уж если Семен Андреевич страдал от жары, то ей-то, с комплекцией раза в два дороднее, приходилось еще хуже.
- Чего, чего... - хрипло откликнулся Огородников. - Сама знаешь. Смерти нашей хотят сволочи, не иначе. На дворе май, солнце неделю шпарит без перерыва, лето почти что, а у них в батареях вода кипит!!!
На улице, как всегда, тявкали тупые шавки, где-то далеко, у стоявших на освещенных улицах магазинчиков, голосили пьяные. Из форточки едва заметно тянуло свежим ветерком, но не будешь же стоять рядом с ней всю ночь! Стоило чуть отстранится, и всякое движение в воздухе прекращалось. В тысяча первый раз Огородников проклял свой первый этаж и отсутствие балкона. Ругаясь про себя, он обогнул кровать, надел шлепанцы и пошаркал на кухню.
Там было еще жарче - хотя, казалось, куда жарче? Посидев на табуретке в темноте, Семен Андреевич вдруг углядел на печке красный огонек. Ну и ну!
- Вот старая дура, кошелка дырявая!! - зашипел Огородников. На секунду ему подумалось, что надо бы пойти в спальню, схватить жену за ухо и притащить сюда, чтобы показать дело рук ее. Задняя конфорка была включена на двойку и добавляла собственного жару к стараниям котельной. Приподнявшись, Семен Андреевич все-таки никуда не пошел, а только включил бра, висевшие над обеденным столом. По холодильнику в спасительную щель метнулся здоровый таракан, но у человека не было никаких сил преследовать его. Только тихо ругаться вослед.
На часах было полпервого. Полтора часа он без толку ворочался с боку на бок, помирая в жуткой духоте и наживая себе назавтра головную боль. Хорошенький отдых перед рабочим днем, и так ведь продолжается уже неделю, не меньше! Семен Андреевич нервно побарабанил по крышке стола пальцами, потом решительно встал. Развернувшись было к коридору, он передумал, прошел к разделочному столу и взял кружку с кипяченой водой. На темно-синем фарфоре красовались многочисленные белые разводы. Огородников оглядел их с брезгливой гримасой на своем одутловатом лице, потом залпом выпил теплую, мерзкую на вкус воду. Никакого облегчения, а тем более удовольствия ему этот процесс не принес.
- Держат нас за скотов! - прошептал Семен Андреевич, снова вглядевшись в жуткий осадок на стенках кружки. - Сами только рады деньги драть.
В новом порыве решительности он бросился в коридор, включил там свет, сел на стульчик рядом с телефоном на полке и снял трубку. Найдя нужный номер в справочнике, Огородников набрал его и долго ждал ответа. Когда он уже решил повесить трубку, на том конце появился слабый, заспанный женский голос:
- Алё, "Тепловая компания" слушает!
Встрепенувшийся Огородников слегка подпрыгнул на седалище и, прочистив горло, заговорил своим представительным, густым и твердым басом.
- Здравствуйте! Это вам из дома номер 66 по улице Вечерней звонят. Скажите, что такое у вас там творится? Житья ведь никакого нету! На улице жара, а ваша котельная по батареям кипяток гонит. Мы тут как в бане живем, честное слово!
Некоторое время женщина из "Тепловой компании" молчала, словно бы опешив от услышанного. Потом она начала говорить, постепенно увеличивая громкость и прибавляя темпа. Теперь от заспанности не осталось и следа - место ее заняли возмущение и негодование.
- Мужчина, вам что, больше делать нечего? Посреди ночи звонить и всякие глупости говорить? Вы пьяный, что ли? Топят ему сильно... Отопительный сезон не окончился, вот и топят, понятно?? То они жалуются, что им холодно, то они жалуются, что им жарко...
- Так вы делайте по-людски! - ухитрился вставить фразу Огородников. - За квартиру небось по семь сотен дерете, так и обслуживайте как следует!
Последняя фраза была сказана зря, и о ней Семен Андреевич тут же пожалел. Дамочка заверещала так, что Огородникову пришлось отставить трубку подальше от уха.
- Ты мне денег пожалел??!! Приходи, посчитай, сколько я получаю от твоих щедрот! За март еще пятьдесят процентов не заплатили, а ты мне тут попрекаешь? Да твоих семи сотен на неделю не хватит твою квартиру обслуживать! Да ...
Что она может сказать еще, Семен Андреевич представлял довольно отчетливо, поэтому выслушивать не стал, а быстренько дал отбой. Сквозь зубы обругав истеричную тетку сукой, он сжал зубы и отрешенно поглядел вдоль коридора. Что же делать-то? Конечно, глупо было звонить этой диспетчерше, она делами котельной не заправляет. Разве что про жалобу рассказать может - но теперь уж точно не расскажет. Значит, завтра с утра надо позвонить начальству. В ту самую "Тепловую компанию"... Хотя, что толку? Семен Андреевич мог дать голову на отсечение - несмотря на новомодное название, в этой конторе сидят те же самые люди, что сидели в ЖЭКах в советские времена. Они собаку съели на том, как правильно работать с жалобщиками. Еще и сам виноват останешься, или же лапши на уши навешают и посмеются потом. В общем, нет просветов. Ложись в кровать и мучайся дальше.
Двигаясь автоматически, Огородников, словно сомнамбула, поднялся с "телефонного" стула, погасил свет в коридоре и проник в туалет. Тут он пришел в себя, главным образом потому, что в туалете было сравнительно прохладно. Эта "комнатка" была единственным местом во всей квартире, где не имелось труб с горячей водой. От остальных помещений его отделяли стены и дверь, а вдоль стены к тому же тянулась труба с водой холодной. Кроме своего прямого назначения, она действовала как "отопление наоборот", то есть охлаждала воздух. Да и задняя стенка туалета была общей с подъездом, в котором батареи срезали лет десять назад. Даже днем там было намного прохладнее, чем в квартирах.
Итак, предавшись неге - вероятно, двадцать шесть градусов вместо тридцати с лишним - Семен Андреевич уселся на стульчак и взял с полочки сигареты. Закурив, он привычно пошарил за спиной, сбоку от бачка-компакта и нашел газетку. Однако, развернув, он едва не проглотил дымящуюся "бондину". Словно в насмешку, ему попалась старая местная газетенка, и в ней, на первой же странице, была большая статья о готовности коммунального хозяйства ко встрече зимы. "Не замерзнем!" - гласил сделанный аршинными буквами заголовок. На мутной, серой фотографии красовался мрачного вида толстячок в съехавшем набок галстуке и с по-бандитски короткой прической. Начальник УККиТС, заведующий всеми котельными.
Клокоча от злости, Семен Андреевич пробежался глазами по строчкам, и очень быстро обнаружил абзац, посвященный их районной котельной. Начальник УККиТС, обладающий шаловливой и неподходящей к его внешности фамилией Воробейчик, обещал жителям, что в эту зиму они не замерзнут, и что отопление будет работать, как часы. "Мы провели полный ремонт и техобслуживание оборудования, - поведал он корреспонденту. - Заготовили запас угля для непредвиденных ситуаций. К тому же, в прошлом у нас не раз возникали проблемы с персоналом. Что и говорить, в кочегары идут не лучшие люди. То и дело из-за их злоупотреблений спиртным останавливались котлы, ломалась техника. Теперь с этим покончено. Одна солидная организация предоставила нам кадры, на которые можно положиться на сто процентов. В эту зиму у вас не будет причин жаловаться на температуру в квартирах!"
- Врешь! - пробормотал Огородников. Его снова переполнила злоба, а вместе с ней и желание действовать. Утопив окурок в унитазе, он покинул сортир и снова зажег свет в коридоре. Не обращая внимания на слабые крики жены, желавшей знать, какого черта ее благоверный так долго занимается непонятно, чем, Семен Андреевич обул потрепанные туфли, натянул на ноги грязные брюки, в которых он ходил в гараж, набросил на плечи старую куртку, и вышел вон.
Улица встретила его завораживающей прохладой. Уже ради этого стоило выбраться сюда из душной ловушки в четырех стенах... Но Огородников вышел не просто проветриться и прояснить мозги глотком свежего воздуха. У него была цель.
Он посмотрел на окружающие дома - приземистые, длинные пятиэтажки. Редко где светились окна. На легком ветру шумели темные кроны тополей, рябин и ранеток, заполнявших пространство между домами. Нигде ни души, только вокруг разносится эхо поезда, мчащегося по далекой железной дороге, да в черном небе призрачно мелькают отсветы искр, вылетающих из-под токоприемников электровоза. Будто далекие зарницы... Поглядев на небо, Семен Андреевич увидал, как россыпи частых и ярких звезд пересекает полоса густого дыма. Она выползала из-за соседнего дыма, как загадочный крылатый змей, вылетевший на охоту. Хмыкнув возникшему в голове довольно дурацкому сравнению, Огородников поежился от порыва прохладного ветерка, взъерошившего его вспотевшую шевелюру. Сплюнув под ноги, он смело направился в ту сторону, откуда в небо полз дым.
Хоть котельная и располагалась недалеко от его дома, Семен Андреевич не был около нее довольно давно - больше года, пожалуй. Гараж в другой стороне, автобусная остановка - тоже, родни в той стороне не живет, кроме разве что пьяницы-шурина, к которому даже жена никогда в гости не ходила. Поэтому, Огородников был неприятно шокирован, увидев, что подходы к котельной перегорожены глухим высоким железобетонным забором. Раньше тут было просто - захотел и прошел. Можно воровать уголь, кучами насыпанный во дворе, или стибрить железяки, тысячу лет назад привезенные для ремонта и брошенные гнить у обшарпанной стены. Теперь же котельная грохотала и гудела, как небольшой завод, за непреодолимым, по крайней мере, для Огородникова, барьером. Семен Андреевич нерешительно затоптался рядом, собираясь повернуть и восвояси отправиться домой. Он-то хотел зайти на территорию и поговорить с кочегарами, а тут... Однако, возвращаться ни с чем было обидно, да и воспоминания о царившей в квартире духоте подстегивали. Огородников снова преисполнился желания довести начатое до конца, и отыскал дверь. Если сказать точнее, это были ворота - высокие, железные, прочные. На уровне человеческого роста можно было разглядеть створку поменьше. В нее и принялся дубасить Огородников.
Долго время никто не желал ему отвечать. Не слышно было никаких звуков, кроме грохота котельных механизмов и ровного гудения - должно быть, открытых топок. Но Семен Андреевич был тверд в своем намерении не сдаваться, и настойчивость его была вознаграждена. Через десять минут непрерывной долбежки из-за ворот внезапно раздался недовольный голос.
- Чего надо?
- Откройте, пожалуйста! - попросил Семен Андреевич как можно более дружелюбно. Он старался не повторить конфронтации, случившейся с диспетчером "Тепловой компании".
- Сюда посторонним нельзя, - отрезал голос.
- Я вас умоляю! - жалобно пробасил Огородников, чуть ли не прижимаясь щекой к железу ворот. - Очень нужно поговорить!
- Чего случилось-то? - недовольный голос вроде выказал толику желания сотрудничать.
- Я вам не хочу через забор говорить, - вкрадчиво проговорил Семен Андреевич. - Это очень важное дело... и... м-м-гм.. щекотливое.
- Ну смотри, - сдался голос. Загремели запоры, и маленькая створка с душераздирающим скрипом отворилась на пару ладоней. Неожиданно голос, зазвучавший громче, зловеще добавил: - Только гляди, как бы потом не пожалеть.
Семен Андреевич попытался протиснуться на территорию, однако кочегар, которого нельзя было разглядеть в густой темноте, создаваемой забором и нависшей рядом стеной котельной, держал дверь не хуже приваленного к ней несгораемого шкафа.
- Ну? - в который раз спросил кочегар. Голос у него был рокочущий, утробный. Совсем не такой, какой должен иметь человек ростом до плеч Огородникову, и щуплый, как подросток - а именно таким собеседник виделся Смену Андреевичу в густой темноте.
- Я тут рядом живу, - быстро заговорил Огородников, боясь, как бы кочегар не передумал разговаривать и не захлопнул створку. - Через дом... Так нет просто никакой возможности! Жара неимоверная, и духота. Даже ночью...
- Эге, вон чего, - понимающе присвистнул собеседник. - Так ты, что ли, пришел просить, чтобы мы температуру сбавили?
- Да вроде того... Вы войдите в положение, братки! - Семен Андреевич заговорил и вовсе умоляюще, разве что руки у груди еще не сложил. - Вам все спасибо скажут!
- А оно нам надо? - равнодушно ответил кочегар, и сердце Огородникова упало вниз, куда-то в район задницы. Он понял, что и здесь его проблему не поймут. - Отопительный сезон до пятнадцатого мая, дубина. Сегодня - двенадцатое. У нас договор есть, и мы его нарушать не собираемся, тем более, по чьей-то прихоти. Так что терпи, мужик. Привыкай!
- К чему? - недоуменно спросил обескураженный Семен Андреевич. В это время из глубины котельной раздался громкий вопль:
- Круагог, ты где, придурок? В твоем котле температура на градус упала!!!
- Не вопи, Бругорл!! - заорал в ответ собеседник Огородникова. - Отвлекают тут всякие...
Однако коллега несговорчивого кочегара с непроизносимым именем не стал ждать, и высунулся наружу из дверей кочегарки. Как на грех, прямо над ними горел яркий прожектор, и Семен Андреевич смог разглядеть второго "оператора котельной установки" во всех подробностях...
Это было щуплое существо, поросшее густым, жестким на вид темным волосом. Тонкие ножки, загнутые коленями назад, охлопывал гибкий хвостик с франтоватой кисточкой на конце.
- Опа! - сказало существо, увидев Семена Андреевича. Его пятачок - не такой, как у свиньи, а овальный, с выемками вверху и внизу, грозившими разделить ноздри - смешно изогнулся. Кроме пятака, на голове у "кочегара" торчали маленькие рожки, совсем как у молодого бычка, лисьи подвижные уши. Глаза же горели ярким красным светом...
"Черт!" - подумал Огородников. Вернее, он хотел проорать это слово как можно громче, но воздух застрял в горле и отказывался выходить наружу. В это время на голове темного силуэта, стоявшего рядом с воротами, тоже постепенно разгорелись красные, огромные плошки-глаза.
- Ну вот, я же говорил! - раздраженно пробормотал ближайший черт. - Слышь, Бругорл? Тащи сюда ту водку, что осталась от кочегаров. Надо этого дурака обработать.
Ни жив, ни мертв, Семен Андреевич смотрел, как из тени к нему протянулась тонкая, но удивительно хваткая и сильная рука. Она задернула человека внутрь и ворота с пугающим скрипом захлопнулись за спиной...
Дальнейшее Огородников помнил смутно. Вроде бы, его повалили на кучу угля и стали заливать в рот вонючую, обжигающую горло паленую водку. Сначала Семен Андреевич пытался сопротивляться, но чудовища с горящими глазами пообещали, что в таком случае они разорвут его на кусочки и сожгут в топке. Тогда Огородников сдался, и больше не запомнил ровным счетом ничего.
*****
Через трое суток, сначала отлежав день в вытрезвителе, потом отсидев пару дней в милицейской клетке, получив штраф за нарушение, предусмотренное статьей 165 Кодекса об Административных правонарушениях, Семен Андреевич наконец вырвался на свободу. Едва вернувшись в квартиру, бросив пару слов зареванной жене, Огородников переодел измятые и грязные одежды на новые и помчался в котельную. При свете дня она выглядела совсем прозаично, и даже высокий забор казался не таким огромным и неприступным, как тогда, ночью. Может быть, из-за того, что за ним не раздавалось больше никаких звуков? Из-за того, что ворота были раскрыты настежь, и по двору бродили до боли знакомые глазу русского человека неряшливо одетые, неухоженные мужички с лопатами и гаечными ключами? Застыв, как вкопанный, Огородников смог только выдавить:
- Неужели мне все привиделось?
На дворе было пятнадцатое мая, и отопительный сезон закончился. Несчастному Семену Андреевичу оставалось только мучиться догадками... По крайней мере, до следующего сезона.