Петр очнулся, боли не было, странная мягкость во всем теле удивила Пера. Он взглянул в сторону и увидел внизу сейф, а рядом в одном из лежащих тел Петр вдруг узнал себя и это испугало его, он посмотрел вверх и понял, что парит прямо над потолком. В верхнем углу темного подвала, прямо вместо стены, Петр увидел светящуюся воронку. Свет был нестерпимо ярким. Даже не столько ярким, сколько ослепительно белым. Расходясь к краю, вращающийся воронки свет переливался от светло голубого до темно синего. Вдруг Петра начало засасывать в эту воронку и пройдя ее края, он оказался в длинном освященном синим светом туннеле, по которому его лёгкое, невесомое тело понеслось с огромной скоростью к белому слепящему свету. Петр инстинктивно закрыл глаза. Когда он открыл глаза, то увидел, что сидит в белоснежном мягком кресле, в белой большой комнате. Пол был, а вот стен не было. Может они и были, но Петр их не видел, потому что, ослепительный белый свет, бивший в глаза не давал понять, есть ли у помещения стены и потолок. Перед Петром стоял стол из белого материала, за столом сидела молодая девушка, у какого-то странного прозрачного экрана. По экрану бежали строчки, но Петр не мог разобрать ни одного слова. Повернув голову вправо, Петр увидел в таком же кресле человека, в котором он узнал немецкого офицера и вспомнил его лицо. Это последнее что он видел перед ослепительной вспышкой выстрела.
- Что то много вас сегодня как- то! Словно гром прозвучал женский голос, от чего Петр даже подпрыгнул в кресле, озираясь вокруг. В голове роились мысли, быстро сменяя одну другую.
- Где я , странный какой то госпиталь. Наверное, немецкий, больно чисто как- то.
- Ничего им не скажу, пусть хоть за пытают!
- Ладно, успокойтесь, я смотрю, вы все никак не поймете, где вы!
- А где мы? Одновременно спросили немецкий офицер и Пётр.
Потом посмотрели друг на друга.
- А ты что по-русски говоришь?! Удивился Петр.
- Нет это ты по-немецки говоришь! Воскликнул немец.
- Да ладно, вы меня специально за нос водите, чтобы я вам все секреты рассказал!
- Каждый день одно и то же, вздохнула красивая девушка за столом. Опять всё объяснять придется. Ладно, Франц, уже догадывается, ну а этот русский ничего не понимает!
- Какой ещё Франц?! Спросил Петр Иванович, уставившись на женщину в белом.
- Да немец, который тебя на Земле застрелил, вот он рядом сидит.
- А мы что не на Земле? Испуганным голосом спросил Петр.
- Естественно, вы на распределительном пункте, как у вас ещё говорят, вы в чистилище! Сейчас будем вас определять!
- Что вы мне вкололи, признавайтесь! Завопил Петр Иванович.
- Так, ладно начнем с детских воспоминаний. Прозвучал женский голос и в одно мгновение вокруг кресла появился сад, в котором Петр сразу же узнал место, возле дома в деревне, где он провел все свое детство. Петр нагнулся и не вставая с кресла, дотронулся до зелёной травы, не веря своим глазам. Он сорвал несколько травинок и поднес к своему лицу. Запах свежей полыни ударил ему в нос. Вдруг кресло резко переместилось во двор, Петр увидел мальчика, в котором он узнал себя. Мальчик отбивался от крупного петуха. Вокруг бегали куры и кудахтали. Вдруг огромный петух вскочил прямо на спину мальчика и начал клевать его в затылок и драть шпорами. Мальчик кричал, размахивал в ужасе руками, пытаясь сбросить ненавистную птицу со спины. Вдруг на крыльце дома появился отец. Он резким движением снял куртку и подбежав к сыну, накрыл петуха сверху курткой.
- Вот же, гад, какой! Со злобой в голосе проговорил отец, завязывая рукава на куртке. Петух пытался вырваться из получившегося мешка, но показалась только одна голова из воротника куртки. На крыльцо выбежала мать, всплеснула руками и подхватив сына с окровавленной головой, повела в сенцы, под рукомойник. Отец, взяв куртку, в которой сидел трепыхающийся петух, понес ее к сараю, где стоял чурбак для рубки дров, выдернул из чурбака тупой, видавший виды топор и одним движением прижал петуха к импровизируемой плахе, вторым движением отрубил петуху голову, не моргнув глазом. Голова отскочила и покатилась в траву, моргая выпученными глазами. Отец поднял голову петуха и положил на чурбак, рядом с воткнувшимся топором. Глаза петуха ещё моргали, а клюв открывался, пытаясь хватать воздух.
На столе стоял чугунок, с дымящийся лапшой. За столом сидел отец и угрюмый Петр. Отец взял старый нож с отколовшейся ручкой и краюху свежего ржаного хлеба. В хате пахло луком и свежеиспечённым хлебом. Матушка принесла головку чеснока и начала отламывать зубчик за зубчиком.
- Вот смотри Петя! Это твой враг! Зачерпывая ложкой из чугунка, заговорил пьяным голосом отец. Он достал деревянной ложкой варёную голову петуха и положил в тарелку сына.
- Ещё сегодня с утра этот петух клевал твою голову, а сейчас ты его голову есть будешь!
- Чему ты сына учишь?! Возразила мать.
- Не лезь в мужские разговоры! Закричал отец. И так хлюпиком растет, это всё твоё воспитание, бабское! Не слушай никого вот так и поступай Петя со своими врагами, спуску им не давай. Если не ты, то тебя! Ясно?!!! Кричал отец. Ясно тебе?! Повторил он строго.
- Ясно Пап! Отвечал твердо Петр, отгрызая от головы петуха гребешок.
Матушка взяла ухват. Отодвинула заслонку в печи и вытащила чугунок с вареной картошкой. Поставила его на стол.
Петр попытался встать из кресла, но тело его не слушалось, он лишь смог поднять руку и попытался дотронуться до маминого фартука. Рука пошла сквозь тело матери, как сквозь туман не встретив никакого препятствия. Петр закричал, но его никто не услышал. Реальным было только белоснежное кресло, в котором он сидел.
- Теперь ты понимаешь, где ты?! Раздался женский голос в голове Петра. Петр очнулся и понял, что он в той же белой комнате.
- Начинаю догадываться. Ответил Пётр.
- Так, ну посмотрим, что у нас там дальше?! Промолвила женщина.
Глава 2.
Пётр увидел, как ватага ребят лет семи - восьми, пробиралась сквозь кустарник. Петя был у них предводителем. Минуя овраг "племя" вышло к соседней деревне.
- Ну что хлопцы готовы к нападению? Грозно спросил Петя.
- Готовы разом гаркнули ребята.
- Тогда вперёд!
Петр перелез через плетень и начал медленно продвигаться к сараю. Ребята последовали за ним.
- Так, берём только одного гуся, ясно? Прошептал вождь.
- Хорошо. Кивнули трое спутников.
- Тогда я беру того, самого жирного. Петя подполз почти вплотную к корыту из, которого пили гуси. Вскочив резко, он напугал стаю. Гуси кинулись в россыпную, размахивая крыльями и громко гогоча. Петр одним ударом палки по шее, обездвижил самого жирного гуся. Гусь гакнул и обмяк, повалившись на бок с переломанной шеей. Петя быстро схватил его и прижав к груди побежал в направлении пруда. Всё племя последовало за ним. Отдышавшись после долгого бега? ребята вышли к лесу и пошли медленным шагом к выстроенному ранее шалашу. Там они разожгли костёр и решили изжарить добычу. Подождав, когда костёр разгорелся и начал пылать сильным пламенем, Пётр не ощипав бросил гуся прямо в горящее пламя. Огонь начал подпаливать перья птицы и от костра пошел отвратительный запах. Или гусь был просто оглушён, или это были последние судороги бедной птицы? Но гусь начал размахивать крыльями и биться в конвульсиях. Ребята в испуге отпрянули от костра и закричали от ужаса. Петр взял палку и прижал гуся к раскаленным углям и держал его, пока гусь не перестал биться и затих.
- Вот так нужно обращаться со своими врагами! Кричал Петя, окинув безумным взглядом ребят, те в испуге отступили ещё на один шаг назад.
- Ну, что сдрейфили?! Давайте уже дожаривать гуся, есть сильно хочется.
На следующее утро в окно постучали. Это пришел старый еврей из соседней деревни, жаловаться на Петра из-за убитого гуся. Причитая, матушка провела не прошеного гостя в дом.
- Вы знаете, что сделал вчера ваш Петро? Нет, конечно же вы не знаете, Ноя вам сейчас непременно расскажу! Затараторил старый еврей. Этот разбойник изжарил нашего лучшего гусика! И стращал бедных детей, заставляя есть бедную птицу. Так самое страшное, что он изжарил гуся живьём!
- Какой ужас! Перекрестилась матушка. Вот он появится я то ему задам! Вы уже не первый жаловаться приходите. Тут намедни, его отец гонял!
- А за что? Спросил любопытный еврей.
- Да Петро у него в сарае заначку нашел, бутыль самогону. Да и понес к магазину, а там договорился с одним мужиком, шо он ему бутыль отдаст, если тот ему монпансье купит.
- И что купил?
- Купил, а этот гад, вырвал конфеты и бежать. Так тот мужик к нам жаловаться приходил, пришлось ему деньги за конфеты отдавать.
- Вот и за гуся придется платить! Заторопился старый еврей.
- А зачем у вас на буфете замок то висит? Косясь на буфет, спросил старый еврей, думая, что в буфете спрятаны деньги.
- да Петька повадился сахар из него таскать украдкой, вот и заперли. А сахар всё равно пропадал. Пока батя на полу царапины не увидел. Этот паршивец комод отодвигал и сзади фанерку подковыривал, сахар сворует, а фанерку заново прибьет и комод пододвинет, так месяц сахар воровал...
- Этот далеко пойдет. Задумчиво промолвил старый еврей. Давайте деньги за гуся.
Глава 3.
Потом Петр увидел себя идущим из школы с вещмешком, в котором лежали тетрадки, железные перья в коробочке и чернила. Идти домой не хотелось, потому как в тетрадке по арифметике и словесности красовались исправления учителя красными чернилами и большая надпись - " родителям обратить внимание на поведение сына и принять меры...". Не смотря на мороз, Петя остановился у плетня и решил, что еще можно придумать, чтобы не показывать тетради матери. По топтавшись ещё немного во дворе дома, он окончательно замёрз и окоченевшими руками открыл деревянную дверь. Холодный воздух ворвался в дом, спугнув с лавки кошку.
- Быстро дверь закрывай, весь дом выхолодишь! Закричала на Петра мать.
Петр плотно захлопнул дверь, обитую со стороны комнаты войлоком. Дом состоял из одной комнаты с печкой, которая делила дом на две части спальню и кухню. Мать хлопотала возле печи, а за столом сидел уже изрядно выпивший отец. Петр это понял по почти пустой бутылке с остатками мутного самогона. И глиняной миской с квашеной капустной.
- Ну все! Сейчас точно влетит от отца. Подумал Петр.
- Давай раздевайся, мой руки и за стол! Скомандовала мать.
А я твои тетрадки посмотрю, что ты там сегодня притащил.
От этих слов у Петра душа в пятки ушла.
Чтобы оттянуть момент, Петя отодвинул ногой холщевый вещь мешок с тетрадками под лавку. А сам быстро снял короткую засаленную ватную телогрейку, в углу взял веник и стряхнул у дверей с валенок, уже начавший таять снег. Сел на лавку, снял валенки и начал медленно разматывать портянки.
- Ну что ты там возишься?! Закричала на Петра мать. Рассказывай, что сегодня в школе получил?
- Да я не виноват. Заканючил Петя. Это все Ванька проклятый меня смешил на арифметике!
- Так! Опять плохие отметки притащил гад?! Что опять?!!!
Мать потянулась за вещмешком, развязала его и достала помятые тетради. Открыв одну, она махнула рукой. Вот же паразит, опять всё красное! Отец глянь, а то я читать то не умею. Что там училка написала?!
Отец поднял голову с груди и открыл глаза. Его мутный взгляд ни чего не выражал. Он долго фокусировал взгляд на протянутую ему тетрадь.
- Что тут ещё?! Промычал отец, беря тетрадь в руки. Он долго вертел ее в руках, то отводя от лица, то приближая, почти в плотную.
- Прошу принять меры!!! Завопил отец во все горло. Сейчас я тут меры приму!!! Пытаясь встать и одновременно расстёгивать ремень, он плюхался на табуретку и снова вставал. Наконец он вытащил ремень, сложил его вдвое и схватил Петра за волосы.
Я тебя научу, как нужно себя вести в школе!!! Орал отец и беспощадно хлестал Петра ремнем по спине , ногами ягодицам. Петр извивался от боли и вскрикивал от каждого нанесенного удара.
- Хватит! Хватает! Запорешь! Кричала мать, пытаясь схватить отца за руку.
Отец вошёл в раж и уже не обращал внимание на крики матери, отпихнул ее, продолжая бить Петра.
Всё-таки матери удалось вырвать ремень из рук пьяного мужа.
Тогда он схватил топор, лежащий у печи.
- Зарублю собаку! Взревел он и поднял топор над головой. Мать преградила ему дорогу, закрывая сына собой, оказавшись на пути опускающегося топора. Острие топора вонзилось ей прямо в шею, из которой фонтаном забила алая кровь. Отец отпрянул назад и споткнувшись о скамейку повалился на пол. Петр в ужасе попятился к двери и закричав, выбежал на мороз.
Глава 4.
На суд Петра повезли в коляске. В приют приехал жандарм в форме с золотыми орлами на пуговицах. Когда Петра ввели в зал суда, судья только спросил у Петра: - Это отец зарубил топором мать?
Петр ответил, что да. И увидел плачущего отца с железными цепями на руках, за решеткой. Тогда он ещё не знал, что видит отца в последний раз.
После этого Петра сразу повезли обратно в приют. Петр первый раз видел город и ему казался город чужим и опасным. Вокруг сновали экипажи. Извозчики кричали друг на друга и отборно матерились. Но больше всего Петра поразила высокие дома в центре города и витрины магазинов.
В приюте Петр долго привыкал к тому, что он не может остаться один, со своими мыслями, да и просто, чтобы одному хотя бы полежать и предаться своим мечтаниям. Всегда, кто то был рядом, или нужно было что-то делать или бежать на учебу или в храм, чтобы учиться в хоре. Не смотря на, то что у Петра был отменный голос, он очень не хотел петь в церковном хоре. Это его очень сильно напрягало, и он всеми способами стремился избежать этого. При любом случае, Петр пытался увильнуть от репетиции на клиросе. То, сказавшись больным, то придумав очередную причину, чтобы не ходить в церковь. В приюте Петр сблизился с сыном настоятеля церкви. Его звали Василием. Василий то же тянулся к открытому и свободолюбивому Петру. Они вместе куролесили и любили пропадать, познавая жизнь вне приюта. Василий иногда приглашал Петра к себе в дом на обед.
- Заходи Петр, только сними верхнюю одежду и обязательно помой руки, говорила строго попадья. Петра всегда удивляло разнообразие блюд на столе и серебряная посуда, которую подавали к столу. А ещё ему очень понравилась фарфоровая супница в виде лебедя, в которой подавали суп. Дом был из красного кирпича, по три окна по боковым стенам и по два с задней и фасадной стены. В гостиной всегда было светло, не то, что в бревенчатой хате у Петра. На окнах красовались белые занавески, с вышитыми красными петухами. В прихожей сиял изразцами из гжели высокий камин. Петру нравилось рассматривать разных животных изображённых на камине. А ещё больше ему нравилось, когда в камин, Егорыч подбрасывал поленья, и искры от горевших дров, снопом поднимались вверх, и утягиваемые горячим воздухом устремлялись в дымоход. Егорыч был из бывших каторжников и служил при храме послушником. Петру всегда хотелось по дольше оставаться в доме у Василия, и он искал повод, чтобы остаться.
Глава 5.
В этот день Петра разбудили рано. Нужно было вставать. Воскресная служба началась в семь утра. Петр пел в церковном хоре и поэтому поспать подольше ему не удалось. Василий поповский сын растолкал Петра, приговаривая: вставай лежебока пора уже собираться в храм идти. Петр неохотно поднялся, умылся, оделся, и они с Василием пошли в храм на службу. Служба казалась Петру бесконечной. Он по привычке пел, а мысли его были только об одном, когда же, наконец закончится служба и он сможет съесть просфору и зайти в трапезную на завтрак. Служба уже подходила к концу, когда пение хора начал заглушить странный звук с улицы. Звук усиливался с каждой секундой. Что- то страшное, как тогда казалось Петру ревело и стреляли снаружи. Да так сильно, что весь народ в церкви повернулся к главному входу, а хор сбился и постепенно затих. Звук резко прекратился и в открытую дверь вошёл младший барин. На нем были кожаные галифе и куртка. Он снял очки на резинке, а затем кепку, размашисто перекрестился и сделал не глубокий поклон. Всё смотрели на него. Он махнул левой рукой, в которой были коричневые перчатками с длинными манжетами. Хор сбивчиво начал снова петь, а батюшка перекрестился и продолжил службу. Некоторые, не дожидаясь конца службы, начали выходить на улицу из храма. Особенно дети и мужики. Шум и гам усиливался и Петру было страшно интересно, что же там происходит снаружи и он, как только закончилась служба, рванул на улицу расталкивая не расторопных старушек. На улице уже собрался весь народ из церкви и не только. Люди обступили автомобиль с открытым верхом. Машина блестела хромовыми деталями на ярком солнце. Барин сидел в кресле за рулём, а его приказчик крутил ручку, пытаясь завести автомобиль. После четвертой попытки машина завелась. И любопытный люд отпрянул от машины. Барин два раза нажал на грушу клаксона и с хрустом переключил рычаг скорости. Впереди стоящие зеваки кинулись в россыпную. Автомобиль медленно начал набирать скорость. Бабки крестились, мужики сняли головные уборы и кланялись. Ребятишки бросились в след отъезжающему автомобилю, с ними побежал и Пётр. Через сто метров за машиной бежали только Петр и крестьянский сын с окраины деревни. Но и он покатился кубарем в придорожную пыль, после сильного пинка нанесенным пробегающим мимо Петром. Ветер свистел в ушах, а Петр испытывал такой восторг, что не замечал усталости. Он так бы и бежал дальше рядом с машиной, если бы барину не надоел мельтешащий рядом паренёк. Барин нажал на педаль газа и постепенно начал удаляться в клубах поднятой от колес пыли.
Глава 6.
Петр решил пробраться в поместье и посмотреть во чтобы то ни стало на автомобиль барина. Выйдя утром рано из приюта, якобы за мукой для просфор, он побежал через поля к усадьбе. Проделав не ближний путь, Петр прибежал к забору из чугунных решёток с острыми пиками на концах и с родовыми гербами по середине. В проёме забора, вдалеке, виднелась конюшня, а рядом специальная постройка из красного кирпича с открытыми воротами. Внутри гаража виднелись коляски, а рядом стоял, играя на солнце хромированными деталями автомобиль. Молодой барин склонился над открытым мотором и мурлыча под нос какую-то известную мелодию копался в двигателе автомобиля. Петр решил протиснуться через прутья забора и незаметно подкрасться по ближе, чтобы лучше рассмотреть автомобиль. Но как только он пролез через решетку забора и начал ползти в сторону гаража, из конюшни выскочили две собаки и с громким лаем понеслись в сторону Петра. Петр понял, что его обнаружили, кинулся обратно к забору и в последний момент успел протиснуться через прутья забора обратно за пределы усадьбы. Собаки с лаем бросались на забор, стремясь укусить не прошеного гостя. Петр успевал отпихивать ногами, стремящихся пролезть между прутьев собак. Барин выглянул из-за машины и свистом отозвал собак. Собаки нехотя вернулись к конюшне. А молодой барин крикнул: - Эй, парень! Не бойся, иди ка сюда! Петр же наоборот отступил назад.
- Да не бойся, я тебе говорю! Иди сюда, сейчас же!
- А собаки не загрызут?! Всё ещё не доверяя спросил Пётр.
- Да, нет, я их отозвал. Подойди уже ко мне!
- А не накажите, ваше сиятельство?!! Уж больно я робею.
- Иди я тебе сказал, не трону!
Петр с неохотой пролез через забор и медленно пошел к барину.
- Ну вот видишь, я же не страшный. Сказал молодой барин, делая голос, как можно мягче.
- Я смотрю, ты техникой интересуешься?
Иди- ка, поможешь мне, я сяду за руль и спрошу тебя, горят ли фары, если загорятся ты мне скажешь. Ясно тебе?!
- Хотя Петр не знал где фары и что это такое, но утвердительно кивнул.
Барин сел за руль и что -то повернул. И тот час появился свет в двух круглых стеклянных колбах.
- Ну, как горят? Крикнул барин.
- Горят! Завопил удивленный Петр. Теперь Петр понял, что такое фары и где они находятся.
- Вот молодец. Похвалил Петра молодой барин. А как тебя зовут?! Спросил барин, вытирая руки тряпкой.
- Петя, ответил мальчик.
- А ты чей будешь?! Продолжил расспрашивать молодой барин.
- Я из церковного приюта. Сирота. Грустно ответил Петр.
- Вон оно, что?! Удивился барин.
Я смотрю, ты парнишка любознательный. Ладно, пойдем в дом, я тебе модели судов покажу. Промолвил задумчиво барин.
- А можно! Радостно подпрыгнул Петр.
- Можно, можно, пойдем. Беря за плечо Петра, сказал барин.
Они вместе проследовали по гранитной лестнице в парадную. Петр первый раз видел такую роскошь. Хрустальные золочёные люстры, мраморные колонны, ковры, статуи... - Красивее, чем в храме! Подумал Петр.
Дальше по крутой лестнице они поднялись на второй этаж. И по коридору прошли прямо в кабинет. Петра поразила огромная библиотека. На стенах висели картины. А вдоль стен стояли уменьшенные копии разных кораблей. Парусники и пароходы с большими гребными колесами по бокам. А по середине комнаты красовался под стеклом макет белоснежного трёх палубного пассажирского парохода.
- Вот это гордость нашего пароходства! Сказал молодой барин, показывая рукой на большую модель парохода в центре кабинета.
Петр был в восторге от такой точности, с которой были изготовлены макеты судов.
Молодой барин подошёл к шкафу открыл створку и достал хрустальный графин с коричневой жидкостью и стакан. Открыл пробку у графина и налил себе пол стакана.
- Так ты значит из приюта?! Второй раз поинтересовался молодой барин.
- Да, ваше сиятельство! Отвечал Петя.
- Да не зови ты меня так! Меня зовут Александр, понятно?!
- Да ваше сиятельство! Выпалил Петр.
- Ну, как нравятся корабли?!
- Ещё бы!
Петр подошёл к письменному столу. На столе лежала открытая книга. На странице Петр увидел рисунок. Как маленькая сгорбленная обезьяна медленно превращается в мускулистого волосатого человека с каменным топором.
А вы все эти книги прочитали?! Спросил уже осмелевший Петр.
- Не все, но многие из них.
- А я вот только немного нового завета и некоторые жития святых.
- И что в Бога веришь? Спросил Александр.
- А как же, у нас в приюте все верят, а кто сомневается, того батюшка Серафим отправляет в храм полы мыть.
- А ты сомневаешься?! Спросил с интересом барин.
Да, не знаю я. Вот почему Бог так сделал, что кому то всё, а кому-то другому ничего?! С обидой в голосе ответил Петр. И испугался собственного вопроса.
А как вдруг барин его за это взашей выгонит?
- О! Я смотрю ты парнишка не глупый?! Да ещё и дерзкий.
- Простите ваше сиятельство, не подумал?! Испуганно отвечал Петр.
- Ладно, ладно, это же я спросил. А в чем ещё сомневаешься?
- А вот ещё, почему у нас дьяк в пост водку пьет и мед ест и ему за это ничего, а Аксинья и постится, и молится, и в храме чуть ли не каждый день бывает, а у нее мужа на лесопилке убило, и сын помешанный?!
- Эка ты братец хватил?! Удивлённо ответил Александр.
- А вот ещё, почему Бог не сделает, чтобы люди не болели и почему войны допускает, и почему дети маленькие помирают, они же не грешные ещё?!
- А ты у батюшки про это спрашивал? Спросил молодой барин.
- Да, нет, боюсь я спросить, а вдруг осерчает, да и выгонит меня из приюта!
- А вот я думаю, что всё само произошло по законам природы и планеты и человек. Слышал о теории Дарвина? Спросил Александр Петра.
- Нет.
- Так учёный этот Дарвин, объясняет, как тебе попроще рассказать, короче, кто сильнее, тот и выживает! И оставляет после себя потомство, а там то же самое, кто лучше приспособился тот и остался, кто похитрее, да попроворнее! Я считаю так и у людей, кто посильнее и по наглее, и умом не обделен, тот и наверху.
- А как же законы Божии? Спросил изумлённый Петр.
- А я считаю, их люди придумали! Продолжил Александр.
Только ты смотри не рассказывай об этом батюшке Серафиму.
А сейчас беги в приют, а то тебя там хватились уже.
Глава 7.
Ну что, посмотрим, что было дальше?! Вырвал из прошлого женский голос Петра. Вот тут очень интересный момент! Услышал Петр строгий женский голос, и погрузился опять в просмотр своей прошлой жизни.
- Равняясь! Смирно!
Петр чувствовал волнение и страх. На трибуне он увидел человека кавказский национальности, в фуражке, с усами и понял - это, наверное, Сталин, про которого говорил политработник.
До слуха долетели отдельные фразы: - Царицын, как житница остаётся для нас ... все силы на обеспечение продовольствия голодающего центра, понимавшего важность... с бьющейся насмерть... "сожгли за собой мосты" и встали за Советскую власть, против красновцев ...
Сначала зачесалось ухо, следом нос, а потом и все многострадальное немытое тело, но в строю нужно было стоять смирно. Наутро объявили, что пойдем в наступление. В шесть утра пошли в атаку.
После артподготовки с громогласным, Ура! Начали наступление. Вдруг вдалеке показались всадники, они надвигались лавиной, впереди виделся полосатый флаг, начали свистеть пули. Это наступала казацкая белая конница. В это время Петр почувствовал полную не защищённость и понял, что может погибнуть в любую секунду.
- Ложись! Целься! Целься! Огонь! Кричал комиссар. В атаку! Вставай!
Сзади раздался взрыв. Вдруг Петру обожгло спину, он ещё по инерции бежал вперед, но пальцы вдруг перестали слушаться и разжались. Винтовка выпала из рук и упала под ноги. А за тем и ноги начали подкашиваться, и Петр повалился прямо в свежую воронку от разорвавшегося снаряда.
Петр открыл глаза и увидел синее, глубокое небо. Вдруг над ним пролетел конь и Петр инстинктивно зажмурил глаза. Рядом еще проскакали всадники с шашками в руках. Неожиданно один из всадников остановился и спрыгнул с коня.
- Петя! Ты?!!! Спросил склонившейся человек в казачьем картузе, в котором Петр узнал друга детства, поповского сына Василия.
- Куда тебя ранило? Спросил Василий.
- Спина. Прохрипел Петр.
- Сейчас, погоди! Василий бросился к коню и вытащил из сумки флягу с водой и чистую белую рубаху. Вернулся к Петру, снял ремень с товарища и аккуратно перевернул его на живот. Смял рубаху в комок и подсунул под гимнастерку, где зияла кровавая рана. Затем перевернул Петра на спину, открыл флягу и поднес к пересохшим губам. Петр сделал три маленьких глотка.
- Василий, хочу тебе сказать перед смертью... Прошептал Петр, медленно доставая из сапога длинный нож.
- Что, что, Петя. Склонился Василий над Петром.
- Я хочу сказать, что всегда вас ненавидел поповское отродье! Закричал Петр, одновременно нанося удар ножом под ребро Василия. Василий вскрикнул и сразу же обмяк, навалившись всем телом на Петра. Петр брезгливо спихнул с себя, безжизненное тело бывшего друга.