Wierzynski Kazimierz

Казимеж  Вежиньски. (1894 - 1969)





Слушаю время.

Только ночами я слушаю время,
Спрашиваю, куда оно меня гонит
По свету через столько городов.
Постоянно меняю адреса,
Теряю записки и рукописи, 
Не понимаю, где живу
И не знаю, как долго, 
Потому что всё это между прочим,
Всё в межвременье,
В этом поганом слове,
Насколько мудром,
Настолько  и жестоком, 
В межвременье от начала, 
В межвременье до конца,
Столько-то   моего слова,
А за ним
Уже истинное время.

Слушаю его ночами,
Гляжу в темноту и вижу,
Как  убываю в скобках
От рождения  до смерти,
Под каждым адресом,
В каждом жилище,
В огромном мире
Среди потерянных записок
И тревожных слов
Моего  междубытия.

Напрасно я его спрашиваю, 
Оно меня не гонит, 
Спокойно ждёт, 
Ничего мне оно не скажет,
И если я что-то слышу,
То шум в ушах,
Пустой шум.

Это время, в которое не могу вторгнуться,
Которому не могу противиться,
Которому не принадлежу
И которое есть всё.


Разговор в библиотеке.

Возьми меня оттуда, из-за  стекла библиотеки,
Вынь из переплётов кожаных и выведи из книг.
Хочу вернуться, как эмигрант,  из странствий далёких,
Из бумаги, мёртвых литер, к теплу рук твоих.

Позови меня попросту, вымолви моё имя,
Горячим голосом разбей скелеты моих слов,
Выведи меня из тех книжек, освободи от рифмы,
Вызволи из капкана безжалостных строф.

Хочу идти улицей ночью под давние твои окна,
Где когда-то сквозь шторы звала меня твоя тень,
Ещё раз побыть одному  той ночью одинокой
И ещё раз счастливым пробудиться в день.

Не уметь  назвать  ни очей твоих ,ни  стати,
Ни смущение   выразить сквозь  путаный слог,
И вправду чувствовать, что если тебя утратить,
Печаль не выдавит слова сквозь в горле комок.

Вернуться вправду в тьму, в которой массой  
Слепое вдохновенье как ураган шло.
Неведеньем срази меня великим, счастье!
И книжки уничтожь, разбей  холодное стекло!



Аллея в глубине времени.


Изваянья стоят в глубине времени,
В прозрачной глубинной воде:
Черты лиц их смыты,
Глаза съедены солью,
Плечи без рук,
Стопы плоские,
И даже складки одежд
Оплывают с них
Порванными полосами.

Это острова в морях минувших,
В тишине неподвижности,
В  безучастной природе:
Так шла людская любовь
И ковала в мраморах
Аллею своей улыбки.


Кто и для кого - никто не знает,
Это последний проводник
Глубинной жизни.
Без лица, без рук и  без одежды,
Сама нагота в камне,
Сама нагота любви
Не утраченной во времени,
Не растворённой в природе,
Не отданной человеку.