Это утро было особенным. Ничего необычного на первый взгляд: слабый запах полевых цветов, шелест листьев леса сразу за забором хутора, осторожно пригревающее солнце. Но Наташа была уверена: сегодняшний день - не такой, как все предыдущие. Если чему-то суждено случиться, то это произойдет сегодня.
-Слушай, а что, если мы просто отдадим Средоточие этому самому Неодиму, или как его там? В конце концов, какая нам-то разница, кто будет им владеть в ином мире? А если мы начнем сопротивляться, то сражение будет происходить в нашем, незащищенном от колдовства и неповинном в раздоре чужих волшебников. Может быть, для тебя и важна верность слову прекрасной княжне, но мне дороже спокойствие и благополучие моего мира, ничем не заслужившего невольного участия в магическом поединке, в который его хотят втянуть.
Наташа сердито вертела в руках Средоточие, перебрасывая его с ладони на ладонь, словно невзрачный голыш, подобранный в огороде. Павел улыбнулся, следя за небрежным полетом самого могущественного амулета, когда-либо занимавшего пространство двух миров. Ибо останься он здесь, на Земле, Центр магии чужого мира постепенно сроднился бы с ней, в корне меняя ее, но меняясь и сам.
Павел провел несколько месяцев наедине со Средоточием и внимая голосу Земли, ощутившей присутствие могущественного артефакта. И он подозревал, что наш привыкший обходиться без магии мир неспроста выжил среди магических миров, населяющих Вселенную. Он обрел гибкость, недоступную мирам, где магия упрощает жизнь не только разумных существ, но и самого мира.
Он смотрел на Наташу, которая сердито играла с непонятным амулетом, и невольно видел в ней воплощение Земли, которая не знает, что делать с необычной вещью.
-Ты обиделась на Средоточие за то, что оно отказалось тебе подчиняться. Но в этом нет ничего необычного, даже в мире колдунов бóльшая часть людей не обладает способностями к магии.
Наташа дернула плечом.
-Не отмахивайся от меня. Ты, конечно, считаешь себя уже опытным колдуном: Великое Предназначение, Могущественные Силы, Честь Крови и так далее и тому подобное, о чем можно с удовольствием читать в романах, но не кажется ли тебе, что пора вернуться к реальности? - зло проговорила она. - Ты никогда не задумывался над возможностью просто устраниться от выяснения отношений между какими-то злыми колдунами и прекрасными принцессами? Кто они нам такие, и почему мы им что-то должны? Потому, что княжна слишком красива? А я вот считаю, что она воспользовалась тобой, чтобы скинуть эту заботу со своих плеч на твои!
Выговорив последние фразы из которых так и сочилась ревность, Наташа прикусила язык, да поздно. Но Павел не стал над ней смеяться.
-Ты боишься, не так ли?
-Боюсь, - согласилась девушка. - Черт возьми, если все это правда, а иначе я просто свихнулась, так вот это значит, что мы с тобой очень сильно пожалеем, когда сделаем попытку сопротивляться. Кто мы такие, кто ты такой? Маг? - ее голос надломленно зазвенел. - Если ты с помощью амулета научился ловить ворон голыми руками и создавать иллюзии для ничего не подозревающих смертных, то что ты можешь противопоставить настоящему колдуну?
Павел осторожно взял Средоточие из пальцев Наташи и серьезно посмотрел на нее.
-Думаю, немало. Не могу сказать, откуда у меня эта уверенность. Только я знаю, что Средоточие не должно оказаться в чужих руках. То есть... Я, конечно, тоже не могу претендовать на право обладать камнем, но мне законные владельцы отдали его добровольно, понимаешь? Отнято же оно не должно быть. Не потому, что это красивые слова или, того пуще, бессмысленные подвиги. Но княжна Мелания говорила мне, и я сам в последнее время убедился, что Средоточие - не просто опасная, могущественная вещь. Это не то, скажем, что пистолет - оно не будет в равной мере служить и правому и виноватому. Оно - наделенное специфическим сознанием, может быть, даже душой, существо. Я не могу объяснить всего, не спрашивай. Знаю только, что оно не желает подчиняться Неодиму или тому, кто стоит за его спиной, и будет недовольно. А недовольство такого создания - беда для мира, и только во вторую очередь его родного. Сначала - нашего, приютившего его.
Наташа бессильно уронила руки.
-Я представляю, как выгляжу со стороны, - продолжал Павел, - зарвавшимся глупцом, которому на голову свалилась Власть, и который теперь не может от нее оторваться, готовый идти на любой риск, лишь бы не выпустить из рук источник могущества. А я не могу доказать, что это не так... может быть потому, что некая доля правды в этом и есть - видишь, я стараюсь быть объективным. И тем не менее попытайся поверить: я действую не только из собственного болезненного тщеславия. Во всем этом есть куда более глубокий смысл, чем кажется на первый взгляд, чем даже доступно нашему сегодняшнему пониманию.
Стук колес вливался в песню, как барабанный ритм в музыку оркестра. На жестком сиденье в электричке, напротив Мелании и магистра Аверьяна сидел молодой светловолосый парень с гитарой и увлеченно перебирал струны. Вряд ли он был профессиональным музыкантом, но окружавшие его друзья с удовольствием внимали песне, очевидно, собственного сочинения певца.
Нам всем отмерен Богом срок.
Ты средь толпы, но одинок,
Твоя судьба - вкусить Добра,
Иль выпить чашу Зла до дна...
И будет ночь владеть тобой,
И день осветит твой покой,
Одну ты гору покоришь,
С другой, сорвавшись, вниз слетишь.
Бежит дорога среди скал;
Ты полон сил или устал
Идешь по ней за годом год,
За поворотом поворот.
Туманом скрыт конец пути,
Не знаешь ты, что впереди.
Тернист твой путь в борьбе за свет,
За воздух и за вечность лет.
Преодолеешь все шутя,
Надежда если ждет тебя.
Не бойся и смелей иди,
Пока горит огонь в груди.
Но если выжжена душа
Ии привкус пепла на губах -
Тяжел безмерно долгий путь.
Идешь - назад не повернуть...
Идешь вперед, закрыв глаза.
Смотреть? Зачем... И лишь слеза
Оставит свой неверный след -
Ты ждешь от жизни только бед.
Нет смысла жить, нет сил дышать,
Нет счастья знать, нет права ждать,
И шаг за шагом в никуда...
Все поглощает пустота.
Не позволяй огонь гасить,
Не дай мечту в себе убить,
Не доверяй души своей
Тому, кто лишь играет с ней...
Песня вне всякого сомнения нуждалась в доработке, если вообще была способна проникнуть на здешнюю придирчивую эстраду. Но не вызывало сомнений, что автор искренне пытался вложить в нее весь свой небольшой талант и всю неподдельность своих юных чувств.
А вот княжна Мелания отвернулась от своего спутника и не отрываясь смотрела в окно на мелькающий пейзаж, словно там происходило нечто чрезвычайно важное. Ее прекрасное лицо было спокойно, но нижняя губа прикушена до крови. Что ей представлялось в эти растянутые, словно существующие вне времени часы путешествия, какой отклик вызвала наивная, но прямодушная песня? Возможно, пожилой спутник княжны догадывался об этом даже больше, чем сама молодая Владиславна.
Заинтригованная кассирша маленькой, заброшенной станции "Гаврилово" проводила глазами черноволосую девушку и высокого старика, свернувших за платформу. В крошечной деревеньке так редко появляются новые лица, что все местные успели опротиветь, так редко происходят события, что каждое уже обсудили и пересудили много раз. И вот, солидная удача: приезд еще одной красотки к новому хозяину хутора. Теперь еще несколько дней скучающим старухам можно с удовольствием шушукаться о распущенности нравов современной молодежи...
Когда на ведущей к дому тропке наметилось оживление, Наташа крепила проволоку на дощатый забор хутора. По верхнему краю уже тянулась тонкая, малозаметная металлическая нить. Она не вызовет подозрений у человека, для которого цифра "двести двадцать" ничего особо опасного не значит. Второй контур Наташа планировала пустить по центру забора, создав некий заградительный периметр.
Конечно, стандартное напряжение не является боевым, оно способно лишь напугать и рассердить незваного гостя, но Павел с новоприобретенными знаниями уже поковырялся в сети, подключив конденсаторы, аккумуляторы, или как они там называются. И сейчас Наташа держала в руках невзрачную коробочку - реле. В нужный момент сила тока кратковременно возрастет до двух с половиной ампер: тот, кто хоть немного смыслит в электричестве, догадается, чем это грозит. Система была уже опробована - непреднамеренно - на курице, совершенно некстати вспорхнувшей на забор. Курица доваривалась в супе, а создатели доморощенного заграждения могли собой гордиться.
Заметив движение краем глаза, Наташа с досадой прищурилась, прикрывшись ладонью от слепящих солнечных лучей. Кто-то тащится, и, разумеется, не вовремя. Словоохотливые и любопытные деревенские жители уже успели стать проблемой; в безлюдных окрестностях хутора почему-то ежедневно хоть кто-нибудь да появлялся, и с захватывающим, до невозможности въедливым интересом вмешивался в любое дело.
Крутившийся рядом Пантелеймон глухо зарычал. От пришельцев пахло крайне странно.
Однако на сей раз гости явились не из Гаврилово - это Наташа поняла с первого взгляда. Худощавый, жилистого телосложения, чрезвычайно стройный мужчина лет шестидесяти привлекал внимание хмурым, сосредоточенным выражением на изборожденном морщинами и шрамами, исполненном достоинства лице. Он казался не менее неуместным в грязном захолустье, посреди раскисших колхозных полей, чем Павел. Эта мысль заставила Наташу вздрогнуть, но зародившееся, еще не осознанное подозрение уже крепло в ней.
Но стоило ей перевести взгляд на спутницу старика - и последние сомнения в правильности догадки разлетелись как дым. Наташа не думала, откуда ей известно, что перед ней - княжна Мелания. Высокая, тонкая, невероятно красивая девушка, с неосознанной, или, вернее, слишком привычной величавой грацией ступающая по траве, могла оказаться кем угодно. Например, фотомоделью или актрисой, у которой сломалась машина, и теперь она вместе с шофером ищет помощи в близлежащем поселке. Но Наташа не имела права оставаться в приятном заблуждении. Глубокие темные глаза, словно светящиеся изнутри манящим, чистым колдовским пламенем, не могли видеть грязи закулисных интриг. Мягкие, прихотливо изогнутые губы никогда не улыбались по принуждению и не целовали ради выгоды. Изящная, гордо поднятая голова не склонялась под гнетом неудач, а тонкое смуглокожее лицо не искажалось злобой, отчаянием и завистью.
Быть может, верный ответ подсказан напряженными раздумьями долгими ночными часами без сна, быть может - страхом перед давно ожидаемой и неминуемой катастрофой, но вероятнее всего - прозорливой, наблюдательной, проницательной женской ревностью. Почему же иначе первой Наташиной мыслью оказалось не потрясение от близости развязки, а смятение и боль от осознания бесконечного превосходства соперницы над собой?
Княжна и ее спутник остановились всего в двух шагах от девушки, о чем-то заговорили - она едва услышала вежливый вопрос сквозь шум в ушах. Наташины глаза были устремлены на виток медного провода, хищно поблескивающий в лучах заходящего солнца, невзначай коснувшийся тонких хрупких пальцев, которые тут же машинально принялись теребить гладкую, теплую проволоку. А реле - невзрачное, глупое, смертоносное реле переключалось так легко. Слишком легко.
Она заметила, как напрягся старик, словно силясь понять, ухватить что-то неуловимое. Где тебе успеть, дядя, - будь ты трижды волшебник.
-Не трогай, - глухо сказала Наташа и швырнула коробочку реле в траву. - Пошли в дом.
Княжна Мелания отдернула руку, словно обожглась.
Магистр Аверьян полагал себя знатоком Теории Магической Силы, недурно разбирающимся в изменениях напряженности Эфира от метаморфоз энергетических потоков в мире. Он, конечно, не мог претендовать на высочайшую врожденную чувствительность Владиславичей к малейшим колебаниям небесных сфер, но на примитивном уровне мог считать себя превзошедшим их благодаря терпению и трудолюбию. Однако тут он вынужден был признать свой просчет.
В течение минувших дней он при любом обращении к магии видел неестественно замерший, притихший, словно воздух перед бурей, Эфир, но, в общем, не находил ничего странного. По своему опыту магистр ведал случаи подобной реакции этой всеобъемлющей и восприимчивой субстанции, случаи, предшествующие серьезным событиям, связанным с глубоким вмешательством людей в ее недра. Многие деревенские колдуны, наделенные способностью "беседовать с Эфиром" именно по изменению его структуры брались делать предсказания об исходе того или иного события, и ошибка такого прогноза могла быть связана только с тем, что малограмотный шарлатан мог неверно истолковать данные Эфиром намеки. Но даже и в случае неблагоприятных выводов всегда были возможности переменить мнение Эфира, изменив те несоответствия в окружающем мире, что он безошибочно ощущает внутри себя.
В данной ситуации таким несоответствием магистр Аверьян считал нахождение Средоточия в чужих руках, и оно должно было исчезнуть сразу же, как только княжна Мелания коснулась потеплевшего камня. Но когда Центр магии оказался в ладонях Владиславны, Эфир не шелохнулся. Не только не успокоился, но не переменился ни на йоту.
-Неужели еще не все? - шепнула Мелания. То, что мучительно обдумывал и вычислял глава Ордена, она поняла интуитивно.
-Мы немедленно возвращаемся, - резко ответил магистр Аверьян. - Быть может, Средоточию угрожает опасность до тех пор, пока оно в чужом мире.
Наташа пристально следила за камнем в руках княжны, камнем, бесцеремонно ворвавшимся в их жизнь, принесшим смертельную опасность, но... и связавшим их судьбы воедино. Средоточие было помехой, обузой, но и единственной нитью, протянувшейся между ней и Павлом. Отдать его вот так, просто за спасибо, пусть и законным хозяевам, оказалось неожиданно трудно.
-А как же Неодим? - она зло вскинула голову. И с удовлетворением заметила, как вздрогнула невозмутимая княжна.
-Кто?
-Наташа! - попытался было урезонить ее Павел, но она только отмахнулась.
-Колдун из вашего мира, - твердо пояснила она, глядя прямо в красивые черные глаза, в которых уже не было той раздражающей безмятежности. - Тот, кто тоже тянет лапы за этим сокровищем, и кто скоро появится здесь.
-Неодим не причинит вам зла, он не склонен к бессмысленной мести, - снисходительно ответил за княжну магистр Аверьян. - Он сразу поймет, что Средоточия больше нет в вашем мире, и отправится...
Магистр осекся. Княжна и Павел понимающе переглянулись.
-Никуда он не отправится, девушка права, - мрачно сказала Мелания. - В родном мире у него таки нашлось нужное количество магов, чтобы открыть проход и без Средоточия. Откуда он возьмет их здесь, когда Центр магии исчезнет?
-Ну так что ж, тем лучше! - секунду подумав, заявил Аверьян. - Мы избавимся от прохвоста, а в этом мире он никому не будет опасен, став чист от магии, словно новорожденный.
Но к своему удивлению, он не нашел поддержки ни в одном из собеседников.
-Не нужно нам ваших злых колдунов, - воскликнула Наташа, - у нас хватает злодеев!
-Где твое благородство, магистр? - грустно усмехнулась Мелания. - Оставлять грязные следы в чужих мирах не пристало ни Владиславичам, ни рыцарю Ордена.
-Ваша идея была бы идеальна, - заметил Павел, - если б Неодим был одинок в своем бунте. Сдается мне, как только Средоточие вернется домой, тут же найдется доброжелатель, который откроет врата для Неодима.
Магистр одарил каждую из девушек хмурым взглядом и с уважением посмотрел на Павла:
-Что тут сказать, ты прав, юноша, я ошибся. Вероятно, старею. Слишком часто в последнее время я стал ошибаться. Выходит, легких путей нет, избавиться от Неодима можно лишь одним способом: сразиться с ним.
-Надеюсь, вы не намерены сражаться на территории хутора? - ядовито спросила Наташа. - Эта разборка - ваше, и только ваше дело. Забирайте своего страшного Неодима туда, откуда он вылез. Наш несчастный мир ни в чем перед вами не провинился!
Павел собрался было снова осадить девушку, но Мелания его остановила:
-Не сердись, она говорит правду, как бы горько это не звучало. И все же, боюсь, выполнить твое вполне справедливое пожелание, Наташа, мы не в силах. Да, я, только я виновата в том, что навлекла на ваш мир и на вас беду, и клянусь, что всеми силами буду стараться искупить свою вину. Но что сделано, того не изменишь, не требуй от меня невозможного. Сражение с Неодимом и его подручными произойдет, а где и как - то ведомо лишь богам.
Обезоруженная покаянием княжны, Наташа растерянно кивнула. И случайно ли то, что не Павел, а она, обыкновенная, ничем не примечательная девушка стала представителем своего мира, к которому обращалась княжна.
Значительно позже она поняла, что ничто на свете не происходит случайно.
-Ну что ж, будь что будет, - вздохнула она.
Мелания протянула руку, и Наташа сжала ее, сначала нерешительно, потом твердо, уверенно. Все споры, претензии и обиды остались за спиной. Союз двух миров был заключен.
Именно так, рука об руку, две хрупкие девушки, на плечи которых волею судьбы легла слишком большая ответственность, шагнули за порог хижины, избранной кем-то свыше полем битвы могущественных сил.
И вдруг, оказавшись во дворе раньше других, обе вскрикнули, словно обыкновенные деревенские девчонки при виде мыши, но не от страха, а от неожиданности. Торжественность момента была нарушена.
Неодим с облегчением спустился с платформы на проселок. Каким бы сильным колдуном ты себя ни мнил, как бы основательно ни подготовился к посещению "погасшего" мира, его неестественность, несуразность, непонятность слишком сильно подавляют, смущают и утомляют. Одно утешение - удачный выбор спутника, который не ныл, не протестовал против необходимых действий, не ужасался заклятьям, не мешал и не лез с дурацкими советами. Такой союзник, думал Неодим, пусть и начисто лишенный магических способностей, крайне полезен уже хотя бы тем, что с ним отдыхаешь душой после всех этих удручающе тягостных выяснений отношений с собственными низшими магами и учениками. Не говоря уже о магистре Прохоре, который просто держит за горло своими личными целями и желаниями. Так что, оценивая объективно, спокойствия Неодиму не было ни в родном мире, ни в чужом. Он не искал в жизни покоя, но и не стремился быть ни детским воспитателем, ни ярмарочной куклой на веревочках, за которые дергают все, кому не лень.
Колдун спешил. Он хорошо, слишком хорошо понимал, чем грозит ему опоздание. Не так уж трудно предположить, что сделают княжна Мелания и магистр Аверьян, завладев Средоточием. Сам Неодим в этом случае не медля прошел бы врата, унося добычу с собой, почему же они должны поступить иначе? Бросить врага беспомощной игрушкой чужого мира ожидать, пока Прохор удосужится вызволить колдуна-неудачника из ловушки - можно ли ярче показать свое презрение и пренебрежение. При одной мысли о надменном лице Мелании, словно от назойливой мухи отмахнувшейся от него, магистра Неодима, его начинало трясти от бессильной, мутящей разум злобы.
Ромич поспешал за колдуном, не задавая вопросов, и с досадой замечая, как с каждой минутой приближения к цели, Неодим становится все более замкнутым и угрюмым. Как ни удивительно, казалось, близость к заветному сокровищу ничуть не радует его, но заговорить Рома не решался. Поглядывая искоса на колдуна, он все больше нервничал, убеждаясь, что добиться от него исполнения своего желания будет крайне трудно, если не вовсе невозможно. Ну как попросить у раздраженного таинственными неудачами человека взять ничего не смыслящего в магии мальчишку с собой, в свой мир?
Занятые каждый своими непростыми размышлениями, они едва не пропустили момент, когда окружающий мир начал неуловимо изменяться. Сначала это был лишь свет - свет полуденного солнца, проникающий сквозь полог листвы, стал ярче и почти ослепил, словно они выбрались на поверхность земли из темной пещеры. Несколькими секундами спустя изменился цвет зелени растений вдоль их пути: и запыленная трава, и чахлый придорожный кустарник, и широкие листья деревьев, потемневшие от недостаточности влаги, внезапно словно засияли изнутри, и каждый стебелек, каждый побег показался умытым утренней росой изумрудом. Еще пара шагов - и начали изменяться сами растения. Не-взрачные, едва заметные, затоптанные цветы вдруг распустились огромными венчиками нежных лепестков, затмевающих красотой все земные цветы, сверкающими в ослепительной зелени, словно драгоценные камни в коронах лесных дриад. Древесные исполины склонили до земли свои пышные ветви, дав приют тончайшим лианам, бережно увившим их шершавые, теплые стволы, и свисающим с ветвей, словно праздничные гирлянды из цветов и листьев. В глубине густого, но светлого и прозрачного леса виднелись гигантские папоротники, трепещущие на легчайшем ветерке, словно изумрудные опахала, кустистые можжевельники, стройные, уходящие ввысь стволы эвкалиптов, и множество иных причудливых созданий природы, названий которым не могли подобрать ни Рома, ни Неодим. И все это великолепие было пронизано щебетом птичьих голосов, обладатели которых внезапно вспархивали из густой зелени, или прямо из-под ног, и взвивались к небу разноцветными молниями.
Неодим и Рома замерли на месте, оба слишком потрясенные, чтобы сделать хоть шаг.
-Что это? - Рома первым пришел в себя, уверенный, что происходящее чудо - следствие очередного непонятного заклинания его загадочного спутника.
-Тебе лучше знать, - сдавленно ответил Неодим. - Это твой мир.
Колдун и студент тревожно уставились друг на друга, а потом, словно обменявшись мыслями, резко встали спиной к спине, настороженно вглядываясь в заросли. В руке Неодима материализовался длинный серебристый меч, из-за пояса он выдернул кинжал, который протянул Роме. Но из чудесного леса никто не спешил нападать; все так же перекликались птицы, колыхались лианы, и шептал в вершинах деревьев ветерок. Вдруг из-под раскидистого куста на дорогу выскочил небольшой колючий еж, и напряженные нервы сдали: Неодим, а за ним и перепуганный Ромич отпрыгнули назад. Не обращая на суетящихся двуногих никакого внимания, ежик деловито перебежал через дорогу, и скрылся в противоположных кустах. Из двух глоток одновременно вырвался вздох.
-Эй, подожди-ка, - Неодим поднял голову. Потом сделал еще шаг назад, и еще. - Иди сюда!
Рома подбежал к нему:
-Что, черт возьми, происходит?
С каждым движением назад невероятный тропических лес пропадал, тускнел, заменяясь обыкновенной лесополосой, желтели листья, жухла трава, исчезали цветы, но стоило податься вперед - и чудеса набирали силу, перенося путников в иной мир.
-Вот именно, иной мир! - воскликнул Неодим, ударив кулаком по открытой ладони. - Это туннель!
-Что?
-Межпространственный туннель, - изумленно пояснил колдун. - Я никогда не сталкивался с ними, но слышал о них. Мы, перемещаясь между мирами, открываем маленькие, кратковременные врата - сколько нужно места и времени, чтобы пройти человеку или всаднику? - а потом сразу же их закрываем. Однако есть и другая возможность: затратив бездну времени и сил, можно устроить постоянно действующий туннель между двумя мирами. Но зачем? Он негибок, будет привязан к одному и тому же месту в каждом мире, пройти по нему может любой незваный дурак, случайно на-ткнувшийся на тропу, к тому же туннель жестко соединяет Эфиры обоих миров: изменения в одном будут ощутимы и в другом. Проще говоря, трудности и беды одного мира, хоть и в меньшей степени, тут же становятся трудностями и бедами другого. Словом, первые попытки увязать несколько миров в единую сеть, соединив их туннелями, принесли такие неприятности, что к идее туннелей маги никогда более не возвращались, пользуясь гораздо более удобными и безопасными вратами. Но кому, черт возьми, понадобилось устраивать межпространственный туннель в "погасший" мир?
Рома перевел дух.
-Кажется, недавно этим же путем прошли два колдуна? Что, если они решили таким образом просто увести тебя в сторону от цели?
-Мелания и магистр Аверьян? - Неодим нахмурился. - Нет, невозможно. Для них, безусловно, было бы очень удобно отправить меня блуждать по межпространству, но время - у них просто нет такого количества времени! К тому же это не так уж необходимо. Им достаточно опередить меня всего на один шаг. Нет, они здесь не причем.
-Что же делать?
Как всегда в раздумье, Неодим попытался ухватить себя за бороду, но пальцы лишь царапнули бритый подбородок.
-Не знаю. Впрочем, обойти туннель, двигаясь в том же направлении, мы все равно не сможем. А значит, надо либо возвращаться и искать другой путь, либо положиться на удачу и идти дальше. Вернуться - означает потерять драгоценное время, и так ничего и не выяснить о создателе туннеля. Идти вперед... возможно, княжна и магистр несколько часов назад прошли именно здесь?
У Ромы подпрыгнуло сердце. Не столько его интересовала загадочная вещь, к которой стремился колдун, сколько иные миры. И вот, один из них, прямо в нескольких метрах!
-Значит, двигаемся в туннель?
-Слушай, - колдун взглянул на парня, - ты ведь не обязан идти за мной и дальше, теперь я справлюсь и один. Учти, скоро рядом со мной станет очень жарко, и я вовсе не могу гарантировать твою безопасность, у меня просто не будет времени, чтобы думать еще и о тебе. А ты не владеешь магией и станешь легкой добычей для моих врагов. Возвращайся домой. Я могу отдать тебе твои десять фунтов золота прямо здесь - не обессудь, иной валюты у меня нет.
-Нет, - Рома замотал головой. - Я все понимаю. И все же возьми меня с собой, я не буду мешать.
Неодим с улыбкой взглянул в горящие глаза студента, кивнул и первым шагнул сквозь межпространство.
Магистр Аверьян так быстро выдрал меч из футляра, что последние отголоски крика еще не успели отзвенеть прежде, чем широкое тяжелое лезвие ослепительно сверкнуло в лучах солнца. Растолкав замерших на пороге девушек, он прыгнул во двор, следом ринулся Павел - и мужчины замерли, озираясь, ошеломленные не менее.
За те несколько минут, что они провели в доме, мир вокруг изменился до неузнаваемости. Изба и двор остались прежними, и забор с подвешенной к нему проволокой тоже, но это единственное, что сохранилось от хутора.
Дом стоял на острове. Остров был небольшим, немногим шире самого хутора, окруженным кристально чистым озером с прозрачной водой бирюзового оттенка. Рядом оказалось еще несколько таких же небольших островков, местами заросших сочным тростником, а кое-где - похожими на японскую сакуру низкорослыми деревьями, полощущими в воде усыпанные нежно-розовыми цветами ветви. Островки оказались соединены деревянными мостками, под ними в протоках колыхались на мелких волнах белоснежные лотосы и желтые кувшинки. Один из берегов озера казался низким, в изумрудно-зеленых зарослях был просвет - вероятно, туда из озера вытекал ручей или речка, остальные же круто взбегали на высоту десяти-пятнадцати метров прямо от поверхности воды. Кое-где на этих берегах сквозь зеленый ковер выглядывали обнаженные скалы, но по большей части на них кудрявились деревца-скалолазы с тонкими корявыми стволами и раскидистыми кронами, и длинные петли лиан, стремящихся обвить каждый камешек своими хрупкими, но цепкими стеблями. На вершине гордо возвышались мощные, степенные тропические деревья, в ветвях которых нашли кров бесчисленные птичьи стаи. Но вернее всего восхищенный взгляд приковывал к себе сверкающий и переливающийся радугами брызг водопад, низвергающийся уступами с дальнего берега. Водяной поток делился по пути на несколько тонких зеркальных струй, звенящих и журчащих, словно серебристые колокольчики, вобравших в себя, казалось, все многоцветье красок чудесного озера, и щедро дарящих их ослепительную красоту.
По берегу, робко поджимая лапы, бегал невероятно растерянный Пантелеймон.
![[]](/img/b/bondarewa_o_i/prawoperworodstwaglawa910/img_0372_1.jpg)