Ааа черт... гадство какое... Вместе с грязными лучиками нерадостного рассвета в голову приходит боль, куда-то в надбровные дуги и дальше, вдоль стенок черепа, к тому месту, где кость переходит в тонкий и крепкий мускул шеи. Ууу... Запах, цвет, звуки окружающей комнаты - все одно серое пятно, тошнота и гул в голове усиливаются.
Беломорину в зубы. Так... Надо сесть и подумать. Все ништяк. Все еще спят. Во двор, во двор. Черт, как далеко-то... Уииии-и. Эта гребаная дверь когда-нибудь допросится со своим гребаным скрипом. О, бля, здорово все-таки! Еще полбутылки самогоночки, чистой, как слеза девушки, возбуждающей, как море за бортом, лежит нетронутой в старой нычке. Ну нычка-то давно пробита и Федоткой, и Серым, и даже дуриком Ушанкой, но, видать, вчера все сильно пьяные были, не догадались, где заначит Петро немного на утро...
С горлышка... Потихонечку... Во, совсем другое дело. Солнце уже почти встало над сопкой, хмуро глядя на этот сморщенный, опасливо-настороженный мир. Дом, где жил Петро и еще несколько (когда как - то трое, то восьмеро) таких же, как он, забулдыг, находился на самой окраине забытого Богом и людьми городка. Как-то Петро, когда еще ходил в моря и имел хоть и неказистую, но свою жил.площадь, возвращаясь сильно пьяный домой из местного казино, вдруг задумался над тем, что же ему напоминает этот дрянной городишко. И придумал таки: больше всего походил он на больного, забитого пса, приползшего подыхать в какой подъезд. Пес, когда-то сильный, веселый и добрый теперь лежал, обрыгав и забросав дерьмом все вокруг, и пытался вжаться в бетонный пол, сделаться незаметным и побыстрее сдохнуть. Он обречено ждал кого-то большого, страшного, с метлой и в рваной ушанке, который все равно обязательно придет, побьет его для порядку и выгонит прочь, на холод и снег. Но пока его не было, и пес, чуя скорое расставание с теплым подъездом, вжимался в пол и делал такие жалобные глаза, которые только мог. Но и Петро, и пес из его видения понимали четко: дворник придет обязательно, и обязательно выгонит собаку, и ничего хорошего это для собаки не принесет.
Мать и трех своих сестер Петро старался особо не вспоминать. Потому что - толку все равно мало. Чтобы наведаться в гости надо кучу бабок. Бабки заработать-то еще можно (да на путину наняться хотя бы). А как их уберечь от корешей-собутыльников, а, самое главное, от самого себя - неясно. Кто Петро по национальности, он и сам уже почти не помнил - все равно его называли то чукчей, то эскимосом, то коряком. Да и какая, нахер, разница...
Ага, ага, это ништяк, ништяк. Серый опять рассказал новый и действительно сальный анекдот. Где он их берет - сам придумывает что ли? Сегодня денек ништяк, ништяк. Сразу с утра дали два контейнера грузить, сейчас Ухо вернется с третьей пайкой боярышника - все-таки напиток что надо, дешево и сердито. На настойку какую-то похоже. И в голову дает неплохо. Да, а Серый похож на какого-то инопланетянина сбоку, весь в шрамах, башка треугольная, глаза узкие. Он тоже коряк, точнее кореец вроде как, но Петро слишком привык видеть вокруг русские лица и Серый казался ему тоже неродным каким-то, чужеродцем.
А неплохо бы как-нибудь поднять деньжат немного, тысяч двести на всех, и погулять где-нибудь, чтобы запомнилось надолго. Или еще здорово бы куда-нибудь заграницу скататься. Лос-Анджелес, Рим, Лондон... Вообще-то здорово, очень классно было бы скататься в город Рио-де-Жанейро, на фестиваль, конечно без этих алкашей - они все равно ничего не поймут толком. Конечно, похоже на Остапа Бендера, но Серый оправдывал себя тем, что придумал себе такую качественную мечту еще до того, как посмотрел по телевизору этот фильм. Но была у него еще одна мечта - тоже неплохо, опять же ни у какого Остапа ее не было - побывать в Австралии. Особенно здорово было бы там покататься на серфинге. Но вряд ли это может когда-то случиться, вряд ли....
О, вот и Ухо, купил как обычно немало, немало, видать подрезал, как обычно, парочку флаконов. Вот Ушанка вроде дурачок дурачком, но если что-то берется делать, то делает почему-то неплохо, с умом. Наверное, прикидывается все же, не такой уж дурачок. Ладно, давай наливай там, понеслась!
Так вроде все, допили все, куда-то правда все ушли не туда, да ладно, я до хаты-то сам дойду, дойду. Сегодня ниче поработали, правда, жаль, все уже кончилось - на все деньги купили и выпили, да похер, завтра еще заработаем. Не, дойду нормально, тут недалеко, главное чтобы менты не докопались... Дойду, дойду.... Ага, уже рынок закончился, скоро дом покажется, уже скоро. Да куда ты прешь, скотина, дороги не видишь, что ли? А, бля, больно как...
В далеком поселке, в трех часах летах от городка, где жил Петро, уже был поздний-поздний вечер. Солнце садилось в сопки, море укутывалось в темно-синий дождевик. Старушка - ительменка Любовь Александровна докуривала свою последнюю вечернюю беломорину, досматривала "Поле Чудес" и немного беспокоилась, выбьет ли себе в понедельник в соц.управленнии гум.помощь. Решив, что если не дадут, то она дойдет хоть до губернатора, уснула со спокойным сердцем. Все будет хорошо.