Свенск Илья Борисович : другие произведения.

Саги о Старом Шведе и не только...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сборник ироничной прозы и стихов от барона I. Svensk. Как и его знаменитый предшественник, барон пишет весьма занимательные и абсолютно правдивые истории. Реальность рассказов очень тесно и тонко сплетена с иронией и фантазией и, в целом, приносит истинное наслаждение всем читателям.
  САГИ О СТАРОМ ШВЕДЕ
  
  ПРО ШУБУ
  У старого шведа в голодный год найдется свинья.
  Северо-немецкая поговорка
  Но поговорка - это так, к слову. На самом же деле наш Швед не особенно старый, да и свиньи у него никакой нет. Даже в сытый год. Скорее - у него скелет в шкафу...
  Так вот. Ехал однажды Старый Швед в автобусе. Народищу туда набилось!.. Как сардины в банке. Горюет Старый Швед: едет из гостей, свой ржавый фольксваген там оставил, чтобы полицаю на глаза не попасться... Мутит его... А со всех сторон люди его жмут... Чужие, ненужные люди! Придавили его лицом к чьей-то шубе. Спина огромная, мехом покрытая − баба, видать... поди, на центнер! И сзади кто-то напирает! Загрустил Старый Швед, думает:
  "Приеду все-таки домой, там виски еще осталось... Выпью, музыку поставлю... Gong там, или Weather Report... Да ну... Лучше я монгольское горловое пение поставлю, или тувинское... Или Баха... Он на четыре такта вперед так предсказуем, что думать не мешает... А может, лапландский йойк послушаю... Вот оно − то, что надо! А потом художественные картинки полистаю! Посмотрю альбом Эшера и спать лягу... Или лучше Ворхолла. Его только в таком состоянии еще и можно смотреть... Или нет, Кандинского...
  Да... И как же заснуть после этого?! Может что-то по геометрии ирландских узоров взять?.. Посмотрю-ка я лучше на Шишкина... Мишек в лесу вспомню... Под лапландский йойк... Кажется, год назад конфекта под кровать провалилась... С теми самыми мишками... Поискать надо... Шедевр все - таки..."
  Едет так Старый Швед и думает. А народ все напирает и напирает! А шуба эта вонючая уже из ноздрей в уши ему лезет! Длинным мехом своим! Плакать хочется... Однако интерес у него возникает, по-научному - любопытство, отличительное свойство всех высших (не путать с жирафой!) животных.
  Словом, когда помирать приходится - любопытствовать надо. Мол, а что это у вас за система оружия, из которой вы меня сейчас расстреливать будете, печка у вас в концлагере какая интересная, кочегаров сколько - не протолкнуться к печке-то, ... а это охрана....
  В общем, приперло Старого Шведа. Постучал он легонько в необъятную спину перед собой... No answer. Постучал сильнее − то же самое. Подумал о веревочке, за которую дернуть надо, как в сказке... Нету веревочки! Постучал в третий раз − поворотилась избушка передом! С трудом, так, что народ вокруг кряхтел. Рыло свекольное, глаза белые, из-под шапки пергидроль течет − та ещё дама.
  − Простите, − робко обратился к даме Старый Швед. − Мне просто любопытно стало... Из какого животного сделана ваша чудесная шуба?
  Дама зарделась, если может зардеться свекла.
  − Это хорек... Ну так, специальный...
  Старый Швед почувствовал себя неловко оттого, что засмущал даму, и решил отплатить абсолютной откровенностью. Бросил взгляд на себя. А был он в старых армейских ботинках и в кожаном пальто (остальное не считается в данном контексте) и сказал:
  − А вот у меня ботинки ... Из коровы... А пальто - из коня... А может, ботинки из быка, а пальто из лошади...
   Говорил он довольно громко, пытаясь подавить смущение. Или, может, легкие ему стиснули на очередном повороте автобуса... В общем, народ вокруг услышал. По автобусу пополз шепот:
  − Норка... бобер... лиса... корова...
  − Сама ты корова! Это тюлень!
  Автобус ехал и ехал. А Старому Шведу все хуже и хуже становилось.
  − Барсук... выдра...
  − Сама ты выдра! Я же тебе сказала: полярная внутрия!
  За спиной у Старого Шведа, прижатый к нему, стоял пожилой мужичонка. Явно из провинции.
  Куда он ехал, к кому - Бог разберет. Плохо ему было, наверное. Еще хуже, чем Старому Шведу. Был одет он в пластмассовую курточку моды семидесятых... И шепот вокруг:
  − Верблюд, лама...
  − Сама ты далай-лама! Это чеширский кот!
  − Седой бурундук...
  Старому Шведу стало совсем грустно: ведь мужичонка этого, явно, даже Энди Ворхолл не ждет... И ропот автобусный его смущает...
  И возопил тогда Старый Швед на весь автобус:
  − Дамы и господа, а вы знаете из чего сделана нефть? Ведь это бывшие, сдохшие, то есть тухлые, динозавры!!
  Автобус заинтриговано затих.
  − Посмотрите на этого господина! Возможно, вот эта куртка сделана из TIRANOSAURUS REX!
  Мужичок как-то сразу воспрянул, подтянулся и строго поправил:
  − Нет, из ПТЕРОДАКТИЛЯ!
  Была остановка у дома Старого Шведа. Он вылез, пошел домой, пил виски и долго думал обо всем... Обо всем сразу...
  
  СТАРЫЙ ШВЕД И ЙЕТИ
  
  ....Однако ж и старым шведам тоже кушать хочется! Пошел как-то Старый Швед к другу спросить, нет ли для него работы какой. Куда ж деваться-то. Друг подумал-подумал и отвечает, что, мол, он неподалеку экологический парк открыл. Там для Старого Шведа работенка и найдется.
  − Поди, банки да бумажки за посетителями собирать? - вздохнул Старый Швед.
  − Да что ты, разве я такое бы тебе предложил! − Друг от возмущения чуть папиросу не проглотил.
  − Так ведь не лесником же? Или лесником? Люблю я цветочки всякие сажать! Ромашки там, лютики, псилиостахисы мышехвостиковые...
  Швед в надежде руки так заломил, что хруст пошел, точно кто кокосы топчет.
  − Ну, лесника я тебе пока не обещаю, а вот йети устроить могу.
  − Йети?!
  − Ну да, − сказал ему друг и вздохнул. − Снежным человеком то есть.
  − Да я же... Каким снежным... Да как это... − встал Старый Швед и себя оглядел. Руки свои, потом ноги.
  − Да пойми ты: парк экологический, туристы там по специальным тропинкам ходят, чтоб цветочки не помять. Деньги платят, чтобы соловья на закате послушать. Или волка ночью. Вот и стоит под одним кустом магнитофон-соловей, а под другим - волк! Но люди-то деньги платят! А натуральности и адреналина не хватает! Где ж ты им этого волка найдешь?! Даже если собаку какую пустить под видом волка - не то... А вот если в парке йети заведется - от туристов отбою не будет!
  − Да как же я... снежным человеком... то есть йети... − Голос у Старого Шведа от волнения сорвался.
  − Да просто. Дадут тебе костюм плюшевый, в каком гориллу изображают. Там, конечно ватой кое-где поднабито. Смотреть и дышать через гориллий рот будешь. Главное - широко его не раскрывать, чтобы очки твои оттуда не заблестели. Вылезешь из леса к этим туристам, попляшешь, повоешь... Ты же человек умный − сам придумай. И не долго все, чтоб они не разобрались. И убежишь. Вот и все! И за весь день раза два так, а то и меньше.
  − А они меня не застрелят? - поёжился Старый Швед.
  − Да ты что! Говорю же, парк - экологический, ведь цветочки даже не мнут. А тут - целое чудо природы. Не волк какой-нибудь... Да и вообще, не бойся, там кроме тебя еще шесть таких же бегают. Они тебе все покажут...
  Пожал Старый Швед плечами и согласился. Хоть и в шкуре, ан актер все же. Хоть и плюшевый, ан 007 будет. После тех шестерых. Под таким номером и побегать можно.
  Приехал Старый Швед на утро в парк. Инструкции получил, показали ему на карте зону оперативных действий. Порычал-повыл на туристов. Все хорошо идет. Туристы радуются! Люди-то они пожилые, в основном. Кто за сердце хватается, кто сразу в обморок, как бревно падает, кто отважно фотоаппарат у лица держит, да руки так трясутся, что на снимке хорошо, если небо получится. Один герой в Старого Шведа трость свою метнул. Так ведь Старый Швед не даром 007! Так на него рыкнул, что тот быстрее Голдфингера какого через кусты протрещал. Даже о штрафе не подумал за цветочки затоптанные!
  Упарился Старый Швед за день. Коллеги его сразу сказали, на какой поляне после работы собраться можно, пивка попить. Пришел он. Один йети уже был там, на бревне сидел. У Старого Шведа под костюмом пара баночек пива заначилась. Жалко, согрелись за день. Но он - Швед, а не американец какой... Хоть теплое, но все же пиво.
  − Привет, коллега! Молнию сзади не поможешь расстегнуть?..
  Молчит коллега и смотрит как-то недобро.
  − Устал, поди? На-ко пивка! Чего молчишь?
  Не отвечает коллега... Пожал плечами Старый Швед, открыл свою банку, глотнул... Хорошо! Тут и коллега его за второй банкой потянулся. Оторвал у банки весь верх, как бумажный, и пиво разом в пасть вылил.
  А ПАСТЬ-ТО НАСТОЯЩАЯ!!!!
  Тут у Старого Шведа культурный шок приключился. Экологию окружающую от страха удобрил. Как до дому добрался − не помнит. И к поискам работы с тех пор охладел − ну её, работу эту... А то экология, цветочки, адреналин... Дома оно как-то спокойней.
  
  ПРО КОТА
  
  Поехал однажды Старый Швед на велосипеде к знакомому своему. Фабиан Фабрициус его зовут. Простой такой дядька, незлобивый, непьющий, на дудочке играть любит и на турецком барабане. В деревне Малые Пеньки живет. На станции электрички Березки Дачные. Недалеко отсюда. Смотрит Старый Швед - сидит Фабиан на скамейке у крыльца. Голову повесил, аж кепка свалилась. Совсем грустный, чуть не плачет. Присел Старый Швед рядом с ним, закурили...
  − И чего же ты, Фабианушка, печален так? − осторожно спросил Старый Швед друга.
  − Да кот у меня пропал, − отвечает Фабрициус. − Две недели уж как нет...
  − Да придет он, куда денется, − похлопал друга по плечу Старый Швед. − Гуляет себе где-нибудь среди пеньков, травку ест, птичек слушает...
  − А вдруг не придет? Молодой он у меня совсем, рыжий такой, особенный... Лапы у него три всего...
  − Как это три? − удивился Старый Швед.
  − Да вот так! Я его таким еще котенком подобрал. Передняя-то у него одна всего, да и та из груди посередине растет, − еще больше пригорюнился Фабиан.
  − Да не переживай ты так! Ну вот сам подумай: три лапы - это хорошо. Вот на трехколесном-то велосипеде как надежно!
  А было бы у него две лапы, да еще с одного бока - устал бы, небось, две недели бегать.
  Тут скорость нужна, не упасть чтоб. Он же у тебя не гепард все-таки! Вот гепарду две лапы - в самый раз! Так что, говорю тебе, все хорошо с твоим котом!
  Поднял Фабиан свои глаза просохшие на Старого Шведа... Кепку с земли подобрал. Похоже, сильно полегчало ему.
  А кот и в самом деле через недельку вернулся. Потому как, и впрямь, на трехколесном надежнее! Да и диван когтями меньше дерет!
  
  ПРО УЖИКА
  
  Опять же, едет в автобусе Старый Швед. И снова домой из гостей. Хорошие там люди, ученые-биологи! Ученые вообще люди хорошие. Это они на учебе только зверствуют: лягушек режут, мышей иголками тыкают. Потому что так по программе положено. Но как университет закончат - сразу добреют. А студенты - они бывают недобрые. Как дети... Да дети они и есть! Например, Париж 1968 года вспомните! Биологи -они же гуманитарии, даже над трупами людскими не глумятся... Не медики все-таки!
  А друзья у Старого Шведа - совсем добрые. Змей изучают. Герпетологами называются. Профессию себе такую выбрали, странные люди. Ведь профессия - она такая нужна, чтобы и в тюрьме пригодилась. Это народная мудрость нашей страны так говорит.
  Так вот, дома у них - просто змеюшник! Кругом все ползает и шевелится. Ядовитые в террариумах по стенам кишат, простые − просто по полу шастают. Особенно удав Старому Шведу понравился. Большой, ласковый - как ньюфаундленд! Подполз, голову на колени положил и смотрит умными глазами.
  Ну, посидели, поговорили. Чаю зеленого выпили... Душевно! Однако наступило время, как говорится, и честь знать. И на прощанье друзья Старому Шведу ужика подарили. Небольшого такого. Зелененького.
  Поцеловал Старый Швед друзей своих, положил ужика за пазуху и пошел на автобусную остановку. Идет, как Наполеон какой, одна рука за лацканом, змейку поддерживает. Ужик-то бедовый и страсть какой ловкий. Просто Филиппок, все куда-то выскользнуть норовит! А на улице - ветер, пурга! Вьюга почти. Ждет Старый Швед автобус десять минут, двадцать... Сам замерз в пальтишке своем, но больше всего ему Филиппка жалко. Тот даже резвость свою потерял. Дышит Старый Швед за пазуху, руками животинку греет...
  Наконец пришел автобус. Полутемный, полупустой. Подсел Старый Швед к какой-то даме. Чтобы потеплее было и Филиппку маленькому не страшно. Ведь он, наверное, в первый раз на автобусе едет. А дама, видать, тоже из гостей каких-то возвращается. Может, тоже от умных и добрых людей. От арахнологов или протозоологов каких. Много на свете научных работников. Много добрых и умных людей. Лицо у дамы уж очень умное и доброе. Букет цветов на коленях держит. Дубленка хорошая и муфта меховая.
  И захотелось Старому Шведу доброе дело сделать. Гладит он за пазухой Филиппка, думает о том, как любит его. А ведь любовь - это еще и ответственность. Задумался Старый Швед: что ждет маленького ужика дома? Картонная коробка с соломой, картофельные очистки да блюдце с водой. Небогат Старый Швед, какая там свинья в голодный год! У него практически каждый год голодный! Однако хочется ему доброе дело сделать... Но ведь настоящее добро - всегда бескорыстно. Будь у Старого Шведа деньги - он бы их анонимно в Детский фонд перевел. Или в Фонд защиты дикой природы. Но нет у Старого Шведа денег! Хотя однажды собрал он посылку: варежки, валенки старые, шапку-ушанку, свитерок свой не пожалел, положил, да семечек пакет. Послал все голодающим детям Никарагуа − им нужнее.
   Смотрит Старый Швед на даму. У нее-то ужику хорошо было бы... Пил бы молоко, шоколадки ел. Дама-то одинокая, видать: кольца нет. Как им вдвоем с Филиппком весело бы стало! Читала бы в кресле по вечерам свои дамские романы, а ужик, у нее на коленях свернувшись, лежал бы или язычком своим нежным, раздвоенным ее розовое ушко ласкал. То-то ей радость!
  Хоть и полюбил Старый Швед Филиппка всей душой, однако уж больно сердце у него доброе. Вытащил он ужика из-за пазухи и в муфту даме запустил. Незаметно. Добро ведь анонимно нужно делать. А тут и остановка его подоспела.
  
  СЛАВА
  Слава. Она же - Глория. На большинстве доступных Старому Шведу языков - опознаваемо. Вроде бы это античная тетка с чем-то вроде рупора. К чему этой тетке рупор? Надо бы разобраться... Вот когда капитан через рупор на мостике орет - это Старому Шведу понятно. А вот когда женщина в нижнем белье: "Спасите - помогите, викинги пришли! Насилуют!!!" - может, есть в этом какая-то воинская античная слава - Старому Шведу непонятно. Да и король давно в нейтралитете. Какая тут слава...
  Однажды Старый Швед в Питер приехал. По старому викингскому пути. Конечно, не для того, чтобы финнов резать. Просто на автобусе, с сиденьями самолетными. Познакомился он там с музыкантом. Слава его звали. А в простонародье - так просто Слава КПСС. На флейте он хорошо играл. Просто заслушаться можно. Народ и заслушивался. Как заиграет Слава в каком подземном переходе, так сразу народ вокруг него собирается, деньги люди кидают. Браво кричат, БИС!!!
  Вот тогда и решил Старый Швед превозмочь собою все духовые инструменты. Чтобы самому Славой стать. Не КПСС, а просто Глорией с рупором. Рупор - ведь тоже духовой инструмент!
  Ну, типа, чтобы женщин - хоть локтями разгребай; денег, проектов артистических перпендикулярных... чтобы всего - не протолкнуться! Чтобы вот так и бурлило! Чавкало! А Швед - как остров во все этом. "Слава Старому Шведу!" - это аэростат с таким слоганом день и ночь над островом парил бы. А день - полярный, бесконечный!
  Как в Лапландии. Во все ближайшие тысячи лет!
  В общем,
  СЛАВА ТЕБЕ ВЕЧНАЯ,
  ШВЕД!!!
  
  ШВЕД И МЕДВЕДИ
  
  СТАРЫЙ МЕДВЕДЬ
  Лапландская сказка
  
  Жил-был далеко на севере, а точнее − на 68.3' широты и 35.45' долготы, в лесотундре старый медведь. Звали его Ursus Arctois, лет около тридцати ему было. Вообще-то, живут медведи до сорока, так что пожилой зверь, однако.
  Скучно ему живется... Информации мало. Пойдет на север − съест прошлогодней брусники да спелой толокнянки на кейвах (это, по-лапландски, сопки такие, а горы у них − чорры) − нет, все одно скучно. Лакомился уже, да и не один год.
  Пойдет на юг − олененка догонит. Оно, взрослый медведь в коротком рывке до шестидесяти километров в час разгоняется! Прикопает, подождет, когда подтухнет, − медведи, они же не волки, свежатины не любят − поест... Все одно скука. О других сторонах его мира и вспоминать тошно. Однообразие и стагнация вокруг. Летом, опять же − кругом сплошной полярный день. А зимой он, как известно, дрыхнет.
  Ему бы медведицу − Урсулу, да спариваются медведи раз в год только. В лучшем случае! Встретятся и разбегутся как собаки какие. Мама два года с медвежонком мается, а у папы скука смертная! Мечтал он в молодости о белой медведице, да ведь разные они звери... Та блондинка и крупней его почти в два раза, а плавает как!..
  Сидел однажды зверь на поляне и на треснувшем пне играл: брыннь-брыннь... И вдруг из леса Геолог выходит. Обычный такой, бородатый и в штормовке.
  Владимир Ильич его звали. Тридцать шесть лет ему было. Винтовка на плече, трубка в зубах, за спиной − рюкзачок. Кандидат наук. Зеленый полярный камень он изучал. Амазонит называется. А медведь все свои тридцать лет никакого внимания на эти булыжники не обращал. И на гранитогнейсы тоже.
  − Ты кто? − удивился медведь.
  − Грибник! − соврал на всякий случай Геолог.
  − Так чего же ты так далеко за грибами забрел?
  − Жирнее они тут!
  Задумался медведь.
  − И, наверное, волшебнее...
  Кивнули они друг другу и разошлись. И снова заскучал Ursus. Ему бы еще двух медведей да Машу... Плюшевому − и то веселее...
  − Скучно ему жить, − рассказывал шаман Ой-Хой, заваривая мне чай из местных грибов, кореньев и лишайников. − Потому как животное необразованное, даже рисовать не умеет. А волшебные грибы на той полянке и правда растут...
  Чай из медного закопченного котелка он осторожно разлил в два черепа.
  Медвежий и человечий...
  
  МИШКИ В ЛЕСУ КАК ЗЕРКАЛО РУССКОГО ТРИЛЛЕРА
  
  Начало этой истории вполне просто и прозрачно. Картина с длинным и плохо запоминающимся названием "Утро в сосновом лесу" была создана в 1889 году. В аккурат перед 17-й Передвижной выставкой. И в течение целого года экспонировалась на этой самой выставке в Петербурге, Москве и других городах.
  В купеческой Москве полотно имело необычайный успех и, естественно, было приобретено после выставки Павлом Михайловичем Третьяковым для его паноптикума.
  Право дело, интрига начинается сразу же после этой сделки. В каталоге московской выставки Товарищества картина значится как "Медвежье семейство в лесу". Название изменилось! Я же, ей Богу, неоднократно встречал в популярной литературе название "Утро в сосновом бору", что представляется мне единственно правильным.
  Бор − он именно сосновый. У русского народа, хорошо знакомого с лесом, есть достаточно слов для описания разных его проявлений. Так же как эскимосы имеют более тридцати слов для обозначения снега и еще больше − для описания градаций белого цвета. Куда там художникам с их белилами! Итак, условимся: первичное название бессмертного полотна − "Утро в сосновом бору".
  История не донесла до нас подробностей акта творения, однако, факт: в том же каталоге московской выставки картина значилась как шедевр двух живописцев − Ивана Ивановича Шишкина и Константина Аполлоновича Савицкого. Однако фамилия второго в описи собрания Третьяковых вовсе не была указана. Но именно он нарисовал медведей!
  Каждый волен представить работу мастера по-своему. Я же дерзну вообразить следующую живую картину: потный Шишкин в изодранном на натуре сюртуке переделывает в очередной раз пропахшее скипидаром полотно, пишет собственной бородой, закусывает испачканной изумрудной зеленью кистью вместо огурца... Но все не то, все не так...
  Поляна какая-то подозрительная, словно шпион от мюнхенских академиков за пнем засел (Шишкин учился в Германии и Швейцарии, а потом всю жизнь боролся с обвинениями в зависимости от тамошних школ), и всяко − сплошной автоплагиат.
  А выставка − скоро. Как бы не опозориться, да и деньги нужны...
  Для дальнейшего описания попробуем обратиться к классическому слогу Дмитрия Шагина и Владимира Шинкарева, видных представителей художественного товарищества Митьков.
  Он как нельзя лучше, на мой взгляд, подходит к любой искусствоведческой работе.
  ...И вдруг Аполлоныч приходит. Сын покровителя искусств. Рожа красная, как Марс, хоть на палитру. Плеснул себе из штофа, сопит, смотрит... Шишкин, бедняга, уже черенок кисти гложет, изнемог: а ну как товарищ передвижник вслух его мысли повторит? Однако и среди художников настоящие друзья бывают. Все-таки Товарищество передвижников!
  Вынул Аполлоныч из кармана свой штоф, утвердил его на столе и говорит: "Товарищ Шишкин, а давай я тебе на поляне этой медведей нарисую!" Автор крестится, мычит, а Аполлоныч передвигает его потихоньку, укладывает, одеялком рваненьким накрывает, приговаривает: поспи, братушка-передвижник, устал от трудов, выставка скоро, а я тем временем как товарищ товарищу тебе медвежат...
  Ни какие апокалипсические сновидения, надо полагать, не тревожили живописца. В конце концов, Шишкин − не Репин, чтобы с бодуна переписывать сизым цветом зарезанного опасной бритвой Ивана Грозного, спасенного для человечества при помощи скипидара Игоря Грабаря. Изобретение господина Жиллета, похоже, сохранило человечеству много картин... и ушей их авторов... Впрочем, уши − это уже совсем другая история.
  Открыв глаза, Шишкин увидел над собой улыбающегося Аполлоныча: "Вставай, Иваныч! На-ко, прими, товарищ, с устатку! − Савицкий протянул Шишкину стакан. − Передвигаться можешь, genosse Zapfen? Verstehen du, uder was? Пойдем, нарисовал я там кой-чего..."
  Войдя в мастерскую, Шишкин обомлел. Добрый Аполлоныч немедля подал сзади еще один стакан. Пыль плясала в лучах света, бивших из окон мастерской, блестели свежие краски шедевра. " Mutter твою... Мадонна... С младенцами...", - прохрипел не склонный к католицизму автор. Германский шпион выполз из-за пня почти что в рафаэлевском образе.
  Похоже, именно умильное изображение матери-медведицы и трех играющих подле нее детенышей (сравните, например, с перовской "Тройкой"!) со всем присущим Товариществу реализмом, лишенным в данном случае всякого социального контекста, обеспечили картине первичный всенародный успех.
  Полотно стремительно становилось активным конкурентом лебединого пруда на фоне пряничного замка, наивного изображения аристократического ландшафтного дизайна.
  Другой отступающий конкурент − это позволительная православным эротика дебелой русалки на лубке или коврике. Выражение "ни рыба ни мясо", на мой взгляд, применительно исключительно к ундинам. Однако и это тоже − другая история. О десакрализации традиционно табуированного в славянской культуре образа медведя мы поговорим позже.
  Картина привлекла мое пристальное внимание не так давно. В составе весьма разношерстной компании я предпринимал весеннее увеселительное путешествие по реке Шлина у границы Тверской и Новгородской губерний. Думаю, что наш визит на двух легких гребных лодках должен был оставить непреходящий пласт в фольклоре обеих губерний. Едва ли кто-то со времен Новгородской республики занимался в тех краях столь щедрой благотворительностью: в селениях мы предлагали пейзанам литр качественного спирта в обмен на литр парного молока. Естественно, всюду нас ожидал самый радушный прием, и мы были охотно приглашаемы во все избы.
  Крестьяне, хотя и скромно одетые, не представляли собою популярный ныне стереотип "выродившейся русской деревни". Отнюдь не все были алкоголиками − скорее, наш спирт служил эквивалентом универсального товара по Марксу. Как минимум, там были люди, способные к детопроизводству. И были дети. Разного возраста, сохранившие, так же, как их родители, старый генотип: сухие, относительно невысокие курносые платиновые блондины, светлые глаза. Словом, классические "ушкуйники", потомки новгородских торговых людей и крестьян-первопроходцев, известных охотников на медведей. Финно-угорское по антропологическому типу население, мало затронутое переселением народов и различной "благотворительностью" всяких "миссионеров" − от монголов до коммунистов.
  Любой ученый прежде всего обращает внимание на череду одних и тех же явлений, пытаясь определить систему для дальнейших ментальных спекуляций, которые, в зависимости от настроения общества в данное время, могут пролиться на него золотым дождем или обратиться в костер на площади. Кстати, я что-то не слышал о позолоченных авторах систем, если не считать за таковую McOs и Windows. Но я говорю о медведях.
  Охотно приглашаемый крестьянами разных поселков в их дома, я вначале просто с интересом смотрел на незнакомый и своеобразный в каждой избе интерьер, но потом краем глаза и далее с растущим удивлением обнаружил странную закономерность.
  На протяжении многих километров пути в разных деревнях и разных домах присутствовали разные по времени производства репродукции "Утра в сосновом бору". Я специально подчеркиваю отличие возрастов копий, по крайней мере, на десятки лет. Это не может быть просто объяснено внезапно нагрянувшей на деревни модой или завалом подобного "искусства" в ближайшей лавке.
  Икон в домах я не заметил.
  Любая репродукция, по моему наблюдению, висела почти всегда над койкой главы семейства, за редким исключением − в так называемом "красном углу". Лишь в некоторых случаях картина попросту была на самом видном месте. Отметим, что "красный угол" никогда не был сакрально ориентирован − так же, как и сами дома. А тем не менее своеобразный "фэн-шуй", по крайней мере, ориентация по сторонам света или по отношению к ближайшему храму, как правило, присущ организации любого старого христианского поселка. Исключение диктуется только необходимостью обороны в сочетании с особенностями местности. Экскурс в историю и географию каждый может совершить сам.
  Я не смог выяснить ничего существенного относительно символики изображения при личном и достаточно откровенном контакте с аборигенами. Как правило, они могли назвать фамилию первого из живописцев и ссылались на общую эстетику картины, необходимой, по их мнению, для интерьера.
  Никто не знал настоящего названия полотна. Истинно народным стало "Мишки в лесу", причем, разумеется, не только у описываемых крестьян. Закономерно, возникает вопрос -Почему?! Важнейший для настоящего исследования ответ я получил от старца, который, после употребления изрядной дозы кентуккийского кукурузного спирта сказал, указывая на темную копию: "Мишки в лесу... Они... У-у-ух! Страшные!"
  В настоящем отчете я упомянул о наличии детей у поселян. Так вот − после откровения старца я внезапно вспомнил еще одну закономерность в оформлении всех наблюдаемых мною интерьеров. Практически у каждого входящего в половую зрелость (пригодного для эзотерического обряда инициации) подростка мужского пола значилось над кроватью брутальное изображение (плакат) одного из популярных киногероев. Например, господин Шварцнеггер в роли Терминатора с обрезом наперевес и тому подобное. Эти "иконы" варьировались от избы к избе, но каждая несла примерно одинаковый заряд эмоций. Я не допрашивал аборигенов-адолесцентов, но, думаю, что их ответы не отличались бы от ответов их коллег из большинства стран мира. Я начал прозревать.
  По роду своей деятельности и по душевной склонности я много лет связан с Крайним Севером. За моими плечами двенадцать одиночных экспедиций в районы лесотундры и Бог знает сколько других. В отличие от большинства людей, живущих в умеренных широтах, я, помимо всего, хорошо знаком с медведями. Их там много. Иногда кажется, что слишком много. Непрерывное медвежье присутствие становится в тех краях привычным фоном. Они довольно робки: каждый день видишь их погадки и следы, но любой из них предпочтет обойти тебя за милю. Человек пахнет, звучит, ведет себя в восприятии диких обитателей тех краев как марсианин, как нечто совершенно инородное для интенсивно живущего и почти бесшумного мира. Всеядное мощное животное − медведь, − не имеющее конкурентов в своей среде обитания, чаще благородно уступает или просто брезгует встречей. В отличие, например, от любопытного северного оленя или выдры. Олень, бывало, выходил из полярной тайги, чтобы взглянуть на мой костер, а выдра километрами сопровождала лодку. Почти так же, как и медведь, осторожен другой великан − лось.
  Личная встреча человека с медведем − всегда стресс для обоих. Так или иначе, но при более или менее продолжительных прогулках за пределы лагеря карабин постепенно становится естественным продолжением немощной человеческой руки. До моего путешествия на границу губерний я не связывал опостылевшую картинку с реальными медведями, которых я встречаю к нашему с ними обоюдному неудовольствию почти каждый год. С высоты моего опыта могу заявить, что едва ли не единственная реальная угроза человеческой жизни в тех краях возникает, набреди кто-то на полянку типа той, что изображена на картине. Страшнее может быть только одно: оказаться на линии взгляда медведицы, которая приглядывает за детенышем, между нею и ее чадом. Тогда атака неизбежна. Твари эти в коротком рывке могут развить скорость до шестидесяти километров в час, а вес удара когтистой лапы часто превышает две тонны...
  Дрессировщики говорят, что медведь − самый непредсказуемый зверь. В отличие от, например, тигров. Медведи просто ничем не проявляют своих эмоций. Только что прекрасно подчинявшееся цирковое животное может неожиданно махнуть лапой по голове...
  Между прочим, считается, что экспансия человека на Американский континент через Берингов перешеек была на многие тысячи лет сдержана господством в Новом Свете воистину чудовищного по размерам подвида пещерного медведя и произошла только после его вымирания.
  Набреди я случайно в полярной тайге на идиллическую сценку игры матери со своими детенышами, я, не будь патрона в стволе, по возможности бесшумно дослал бы его и начал медленно пятиться. Как только полянка скрылась бы с моих глаз, я приложил бы максимальные усилия для того, чтобы в кратчайшее время оказаться как можно дальше от "ожившего шедевра".
  Итак, старец с фронтира губерний был прав: мишки в лесу − это, прежде всего, страшно. Очевидно, старик еще застал те времена, когда они в изобилии водились в лесах. Егеря говорят, попадаются они и до сих пор.
  Почитание медведя ведет свою традицию еще со времен неандертальцев мустьерского периода. Известно несколько захоронений медвежьих черепов и лап в каменных нишах и "ларях". Очевидно, уже в те времена существовал некий ритуал охоты на медведя и последующего "оживления" его путем помещения костей в определенное место. До сих пор сибирские охотники, застрелив косолапого, считают нужным отнести назад в лес его голову. Душа зверя, согласно поверью, после этого вселяется в медвежонка.
  Между прочим, в древнейших пещерных изображениях, составленных из длинных извилистых линий (так называемый "макаронный стиль"), угадываются иногда контуры животных. Скорее всего, такие рисунки были подражанием следам когтей пещерного медведя на тех же стенах.
  Медведь, таким образом, стал прародителем человеческого искусства. Медведица, вылизывающая медвежонка и как бы придающая тем самым ему окончательную форму, была символом творчества в эпоху Возрождения.
  Славянам тоже не чужд был особый "магический" подход к медведю. Стоит вспомнить древние погребения вместе с лапой медведя; ту же лапу − как символ Велеса, "Скотьего Бога", у входа в дома подмосковных крестьян. Они выкладывали ее у порога вплоть до начала прошлого века...
  Академик Борис Рыбаков считал, что запретным было даже само имя животного. Сейчас мы называем его по-русски "мед-ведь", то есть "мед ведающий". Исконное же табуированное слово было, очевидно, близко к северо-индоевропейскому немецкому Bar. Ведь зимой зверь спит в "бер-логе", "логове бера".
  Наверное, ни одно животное не имеет столько кличек: "топтыгин", "косолапый", "Михайло Потапыч" и так далее. Мы найдем тридцать семь подобных названий в словаре Владимира Даля. Понятно, что это страшно − назвать настоящим именем "хозяина леса": а вдруг явится?!
  Изображения медведя, в отличие от экзотических львов, птиц и иже с ними, на удивление мало распространены, если вообще не отсутствуют, в древнерусской иконографии. Я нашел только одно в доступном мне собрании русских лубков: сцена охоты на медведя, подражание немецкому оригиналу. Медведи в русской геральдике − явление весьма позднее.
  Очевидно, даже изображение зверя долгое время было табуировано, и "Мишки в лесу" − первая смелая попытка нарушить вековой запрет, предпринятая в разложенном индустриальной революцией обществом...
  Стоит вспомнить, что любимый детьми плюшевый мишка, Teddy bear, − тоже весьма позднее явление. Первые два медвежонка из плюша с пуговичными глазами были сшиты Розой Мичтом, женой небогатого бруклинского торговца Морриса Мичтома. Игрушка стала необыкновенно популярной после выхода фельетона и карикатуры в газете "Вашингтон Пост" от 16 ноября 1902 года. В нем описывалась охота президента Теодора (Teddy!) Рузвельта в штате Миссисипи. Тогда он отказался стрелять в заарканенного и привязанного к дереву медведя. Сказал, что это "неспортивно".
  Мичтом получил специальное разрешение от президента на производство плюшевых мишек по имени Teddy и вскоре создал крупную корпорацию. В тот же период в немецком Гиенгене маленькая компания "Штейфф" выпускала различных игрушечных животных. В 1903 году медведи − творение Маргарет Штейфф − были замечены американцами. Немедленно последовал заказ на многие тысячи маленьких косолапых...
   Славянская масленица - "медвежье ушко" − непременно сопровождалась медвежьими плясками - "комоедицами" и вождением по селеньям медведя. На зверя глядели как на тотем, который должен был обеспечить силу и защиту в наступающем году.
  Медведь − предмет многих диссертаций по истории искусства. Тематика исследований богата. Это и комедии древней Греции (изначально посвященные Артемиде медвежьих праздников), и история мифического короля Артура (галльское arto - медведь), и ритуальное удушение зверя айнами, аборигенами Японских островов.
  Замечу попутно: по моим наблюдениям, в Третьяковской галерее посетители-японцы особенно долго задерживались перед "Утром в сосновом бору"...
  Мне стало понятным присутствие Терминатора над койками подростков. Он такой же грозный пришелец из иного мира, как мишки для живущих обломками древних традиций стариков. Свято место пусто не бывает: язычество, пусть даже не вполне осознанное, заняло нишу потесненного коммунистами православия. А картина Шишкина-Савицкого стала превосходной иконой-оберегом. Вообще-то, популярность картины еще до революции − свидетельство непреходящих воспоминаний о древнем медвежьем культе.
  Я не большой любитель психоанализа, так что предлагаю читателям самостоятельно обосновать этот феномен согласно учению Юнга.
  По отзывам многих "посетителей" "архипелага ГУЛАГ", в конторе едва ли не каждого лагеря, помимо официального "иконостаса", висела репродукция тех же самых "Мишек в лесу". Ходили слухи, что "Утро в сосновом бору" − любимая картина товарища Берии...
  Мне доводилось видеть развалины заполярных лагерей, так что я вполне могу представить инфернального "зверя из бездны" в пейзаже привычного зекам лесоповала. Сейчас многие из тех мест покинуты людьми. Медведь здесь снова единственный хозяин.
  Для многих русских читателей этого эссе впечатление от работы Шишкина-Савицкого неотделимо от шоколадного привкуса. В самом деле, большинство причащалось культу медведя еще в детстве, разворачивая конфету, завернутую в своеобразную репродукцию "медвежьего триллера". Одна моя немецкая подруга, родом из Швабии, вспоминала: бабушка, бывало, говаривала ей, что шоколад − лучшее лекарство от девичьих переживаний. Старушка была права. Наш мозг − целая химическая фабрика, а шоколад инициирует производство серотонина, натурального антидепрессанта. Частично он способствует и выработке эндорфинов − гормонов удовольствия, сходных по структуре с опиатами. Недурной состав имеют конфеты с "Мишками в лесу"! Особенно в сравнении с опресноками в присутствии изображений Страшного Суда... Конфета выпускается с 1902 года в том же оформлении и с тем же названием: "Мишка косолапый".
  Едва ли в те времена были большие проблемы с копирайтом. Скорее, мы имеем еще одно популярное табуированное название иконы древнего культа, на этот раз от "Товарищества передвижных художественных выставок", далее − от "Товарищества Эйнем", а уж потом − от фабрики "Красный Октябрь".
  
  P.S. В работе над этим эссе я не задумывался о символике пропрезидентской партии РФ. И не хочу задумываться.
  
  ШВЕД
  В ОРИГИНАЛЕ
  
  ДВА КАПИТАНА 2
  (страшная тайна)
  − Кэп, кажется, на четвертой планете от этой звезды завелись сложные органические структуры.
  − Всего-то чуть более миллиарда лет назад.
  − Хм... Миг пролетел... Они думают, что разумные...
  − Капитан, но вы верили в разум трилобитов. Ведь мы тут были...
  − Да, кэп, мы тут были и вы верили в разум ящеров, которые в этой атмосфере всего за сто с небольшим миллионов лет деградировали в летающие ничтожества с теплой кровью. Надеюсь, ваша кровь холодна?
  − Ja-ja... Они были вполне разумны, но потом...
  − Что потом?
  − Вы выбросили за борт туалетную бумагу. Использованную!!
  − Не будем докладывать об этом. Поищем другую планету...
  ***
  Прошли несчитанные миллионы лет. Затем − считанные миллионы, затем... Всего четыре миллиона лет назад из подтирки кэпа поднялась на ноги обезьянка Люси...
  Капитан же выбросил свою туалетную бумажку чисто концептуально. Все равно с самого начала на этой планете все шло неправильно.
  Кэпам нужно было в другую галактику...
  ***
  Как местный Бог в человеческом ныне образе, я это все знаю и помню. А вашим богом будет после меня Голый Землекоп. Истинный Венец Творения. Мягко говоря, ваш будущий и сущий Бог.
  Так и есть. DIXI.
  
  СТАРИК И ТУНДРА
  (интервью Маши Ульяновой с Ларсом Бьерсоном)
  
  Наверное, после смерти Тура Хейердала , одного только ЛАРСА БЬЕРНСОНА можно назвать "последним из могикан".
  Мощный старик с вьющимися по ветру длинными седыми волосами и окладистой бородой, он еще во Вторую мировую участвовал в норвежском сопротивлении. Совсем молодым человеком был в группе "ужаса на двух колесах" − так называли нацисты летучий отряд велосипедистов, внезапно появлявшийся для диверсий и исчезающий вслед за тем в лесах на шведско-норвежской границе.
  К концу войны − тяжелая контузия, потеря памяти, годы в госпиталях и почти чудесное выздоровление...
  С тех пор Ларс пересек на велосипеде Баффинову землю в северной Канаде, Аляску, Лабрадор, обогнул Исландию по побережью, дважды пытался доехать на велосипеде до Северного полюса ...
  На Огненной земле, в Патагонии, занятый проектом антарктического пробега, он узнал по радио о грядущем музыкальном фестивале в Вудстоке и пересек на велосипеде американский континент с юга на север, чтобы успеть к последнему дню представления.
  Иногда он по году жил в том или ином племени полярных индейцев, неустанно пропагандируя велосипед как экологически чистое, не ранящее тундру средство передвижения во время полярного лета. В племени ихалмютов (одно из самых северных канадских племен) до сих пор еще жива легенда "о человеке c волшебными колесами".
  Недавно он посетил Россию.
  − Слушай, старик, а почему именно Кольский полуостров?
  − Объясняю. Во-первых, это просто подвиг. Из Москвы на поезде сюда доберешься только за тридцать два часа. А на велосипеде?.. Так вот ты оказываешься в Лапландии. Причем, не в финской, где Санта со своими оленями уже не знает, кого еще опоить кока-колой, а на настоящей Коле!
   Это, кстати, большевики обозвали полуостров Кольским. А так, всегда была Kola peninsula. Не путай только с поселком Кола. Есть там такой. А Лапландия - это не только страна Снежной Королевы и место, куда Нильс диких гусей гонял. Лапландия − это родина горного велосипеда!
  − WHAT?!!
  − Вот, гляди! Это почти что оттуда, из Швеции, наскальное изображение эпохи ранней бронзы. Ты хочешь сказать, что это не велосипед? А поскольку римляне там никаких трасс не строили, то велосипед мог с самого начала быть только горным!
  Похоже, эти аппараты широко использовались для охоты... Сейчас я работаю над реконструкцией такого первобытного механизма, чтобы потом пересечь на нем Евразию. Я уверен, что во время Бронзового века расселение народов во многом происходило при помощи примитивных велосипедов...
  Так вот. На востоке полуострова до сих пор почти нет никаких дорог, полярные олени, медведи − словом, потерянный рай. (Мне лично остро не хватает мамонтов. Но где еще найдешь такую дикость, кроме как в далекой Сибири?) Во-вторых, полярный день. Катись себе хоть круглосуточно. В-третьих, где еще ты поймаешь свою Большую Рыбу?
  − А гнус, мошка?
  − Существуют репелленты! Кроме того, пока ты в седле − ветерок обдувает.
  − Болота?
  − Никогда не встречал здесь таких серьезных топей, как в вашей партизанской Белоруссии, например. На маршруте, который я рекомендую, есть несколько неприятных участков, но реально сложный - только один. Понимаешь, большая часть полуострова − это тундра или лесотундра. Тонкий слой ягеля, а под ним - гранит. Идти и ехать - почти как по асфальту. Лес - как райский сад: ягель безо всякой травы; сосенки и березки на аккуратных расстояниях. Так они растут в соответствии с принципом выживания.
  Лесотундра, в основном, значительно более проходима, чем ваш подмосковный лес. Кроме того, там бесконечная паутина оленьих троп. Выбираешь ту, которая ведет в нужную сторону, и едешь. Олени любят ягель, а тот не любит сырости.
  Кстати, ягель − не мох, как ты, наверное, думаешь. Это − симбиоз водоросли и гриба! Впечатляет?
  − Да уж... А какие там погоды летом?
  − Опять же, преимущество Колы в том, что хотя она и далеко за полярным кругом, на востоке от нас, старых весловертов, дыхание Гольфстрима все же чувствуется.
  − Весловерт − это что, викинг?
  − Викинг - в основном, разбойник. Говорила кому-то мама: учись хорошо, а то в викинги пойдешь! А весловерт - это другое. Сейчас это вроде русского байдарочника-рафтера. Как тебе "педальхвирлвер" − о велосипеде?
  − Сложно это, как-то по-норвежски... А что все-таки о Гольфстриме?
  − Morman-Мурманск - старинный фьорд. Никогда не замерзает... Но мы говорим-то о центре полуострова... Так вот: ехать лучше всего во второй половине июля: меньше гнуса, почти полный день, часа на полтора сумерек, а температура... По-разному. Средняя, наверное, около четырнадцати. Бывает под двадцать пять, случаются заморозки. До минус семи бывало, помню... Север, однако.
  − Однако... Может, имеет смысл куда поближе, в ту же Карелию, например?
  − Слишком заселена на мой взгляд. No real kick! А самое главное - гор там нет. Абсолютно.
  − А лучше гор бывают только...
  − Mountain bikes!
   − Like this... Sometimes...
  − Так как же все-таки добраться в тот край обетованный?
  − Весь маршрут рассчитан на две-три недели. Будем считать отправной точкой Москву. Здесь удобно приземляться, если летишь практически из любой точки Земли. Затем поездом Москва-Мурманск до станции Апатиты. Очень советую именно поезд, а не самолет до Мурманска - экономия средств и масса развлечений по дороге. Например, в Петрозаводске поезд стоит целых 30 минут. За это время можно успеть приобрести в магазине недалеко от вокзала великолепную огненную воду, настоянную на ржаных сухариках. А чего стоят соленые щуки и вареные раки от карело-финских республиканцев! И совсем недорого. Однако, не проспи свою станцию -она в 4.00 утра!
  Дальше. Из города - по асфальтовой трассе в направлении Кировска. Примерно на половине пути до него сворачивай направо, к поселку Октябрьское, он же 45-й километр. Вообще, все расстояния, которые увидишь на карте, отмеряются от Апатитов. От станции до Октябрьского − 45 км. Помнишь у Джека Лондона "Сороковую милю"?... Так вот, в этом месте кончается асфальт и всякая цивилизация вообще. Твой путь дальше - на восток, по грунтовой дороге. Семнадцать километров ты будешь ехать вдоль железнодорожной насыпи, затем она свернет на север, а тебе - дальше nach Osten.
  Кстати, из истории грунтовки. После войны у властей была идея построить железную дорогу аж до оконечности полуострова. Согнали людей, нагородили концлагеря, но вождь умер, и проект тоже сдох.
   Насыпь тянется на восток еще километров двенадцать и обрывается в диком лесу. Там, где на картах обозначено: "Бараки. 82-й километр". А на некоторых − "Урочище. 82 км". Там живет телефонист. Это последний человек на твоем пути. Он, возможно, еще что-то подскажет... В реке Цага - хорошая рыбалка. Вообще, рекомендую там переночевать.
  − А кто вообще там ездит и что за телефон?
  − Ездят редкие геологи, они стоят под хребтом Панские тундры. Кстати, вездеходка сейчас идет не так, как указано на существующих картах. Она тянется по возвышенностям, ближе к хребту. А телефонная связь проложена далеко на восток, к оленеводческому поселку Краснощелье. Это единственный населенный пункт в центре полуострова, летом до него доберешься только по воде или авиацией.
  − Так что же, оленей так и не увидеть?
  − В лесах вокруг полным-полно диких. И на дороге ты постоянно будешь встречать их следы. При удаче можно попробовать догнать оленя на байке. Можно и поохотиться в стиле бронзового века.
  − Мда... А медведи?
  − Встречаются. Не стоит их бояться, старожилы не помнят случая гибели человека от лап медведя. Они там робкие, обойдут тебя за километр. Рассчитывай в лучшем случае увидеть след зверя...
  Следующий пункт - "Бараки. 100-й километр", еще один бывший концлагерь. Там советую серьезно поразмыслить, куда направляться дальше. Дело в том, что впереди - километровое болото по обоим берегам реки Марьйок. Хотя я и против любых необязательных подвигов, этот - тебя достоин. Самая серьезная часть твоей авантюры. Взгляни на болото, серьезно оцени свои силы. Если переправа покажется тебе сложной, то поезжай назад к хребту Панские тундры. В любом случае, по возвращению на континент уже не стыдно будет взглянуть в глаза жене (мужу, ребенку, кошке, тараканам или кто там у тебя)...
  Всякие возвышенности там лишены леса и покрыты ягелем. Потому большинство гор и называется тундрами (посмотри на карту). Ягельники вокруг - надежное, твердое покрытие. В реках много форели и хариуса. Если решишься тронуться дальше, то мост из нескольких бревен − слева от линии связи.
  Вообще, на болоте не обращай внимания на случайные разъезды вездеходок, по мере возможности держись телефонных столбов. Очевидно, тебе придется перетаскивать груз и байк в две ходки. У реки протяни над бревнами веревку - по ней вполне можно переправить твой аппарат. Ширина Марьйока - менее двух метров, но иногда он бывает глубок.
  Через несколько километров далее по трассе - старая геологическая стоянка перед ручьем. Там еще один рукав Марьйока, на котором найдешь вполне сносный брод. Метров за двести до него, по отворотке вправо, - избушка с печкой. Если окажешься там, дальнейший путь не представляет особой сложности.
  Еще с километр после брода - и от основной дороги, вдоль которой тянется связь, будет поворот налево. Со всех сторон вездеходки - сосновый лес с ягельной подстилкой. Катись вдоль него по правой стороне на север, к горе Урмаварака. Ее подошва - сказочная по красоте тундра. На одноименном озере под горой - заброшенное зимовье. Там-то и можно поймать свою Большую Рыбу, если тебе это нужно.
  − А если не нужна никакая, даже самая БОЛЬШАЯ рыба, а интересна только сама поездка на байке?
  − Прекрасно! Тогда, наверное, твоя жизнь - полностью сконструированное движение. Во времени и пространстве. Вообще, это уникально − впервые за последние шесть тысяч лет так явно владеть ими и удерживать равновесие!
  
  СТИХИ СТАРОГО ШВЕДА
  ТАНКИ И ХОККУ
  
  ***
  СТИХЛО В ЛЕСУ,
  ТОЛЬКО НЕ СПИТ МЕДВЕДЬ.
  В ЛАПЛАНДСКОЙ БЕРЛОГЕ
  СВОЕЙ ПРЕДСТАВЛЯЕТ
  ДАЛЕКУЮ ФУДЗИ...
  
  ***
  ОСЕНЬ ПРИШЛА.
  НЕТ ТЕПЛА ОТ БОТИНОК.
  С ОДНИМ ИНОСТРАНЦЕМ
  Я ГОВОРЮ:
  "МАКИНТОШ -САН, ОТВЕТЬ МНЕ!"
  
  ***
  ПРИШЕЛ ЧЕЛОВЕК
  С САКЭ И ГРИБАМИ.
  ЧТО ЕМУ ЗАВТРА СКАЗАТЬ?..
  
  ***
  ЕГЕРЯ ГОВОРЯТ,
  ЧТО Я − БРАКОНЬЕР.
  НА УХОДЯЩЕЕ ЛЕТО СМОТРЕЛ Я...
  
  ***
  МНОГО ДОМА ЧИСТЫХ НОСКОВ.
  ВЕРНУВШИСЬ,
  В КАЖДОМ ИЗ НИХ ХОЖУ.
  
  ***
  ВЕТЕР В ЛИСТВЕ
  УТИХ. С КРИКОМ
  РАСТУТ ГРИБЫ.
  
  ***
  ШУМИТ В КАМЫШАХ...
  ИЛЬ МЕДВЕДЬ,
  ИЛИ ОСЕНЬ...
  
  ***
  НА САКУРУ ВЕСНОЮ Я ЛЮБУЮСЬ.
  ВЕДЬ КОНОПЛИ
  НЕ СКОРО УРОЖАЙ...
  
  СОДЕРЖАНИЕ
  
  САГИ О СТАРОМ ШВЕДЕ
  О ШУБЕ
  СТАРЫЙ ШВЕД И ЙЕТИ
  ПРО КОТА
  ПРО УЖИКА
  СЛАВА
  
  ШВЕД И МЕДВЕДИ
  СТАРЫЙ МЕДВЕДЬ Лапландская сказка
  МИШКИ В ЛЕСУ КАК ЗЕРКАЛО РУССКОГО ТРИЛЛЕРА
  
  ШВЕД В ОРИГИНАЛЕ
  ДВА КАПИТАНА 2
  СТАРИК И ТУНДРА
  
  СТИХИ СТАРОГО ШВЕДА Танки и хокку
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"