Аннотация: В статье затрагиваются основы этнопрогностики (науки о прогнозировании и моделировании долгосрочного социально-этнического развития). Автор опирается на работы Л.Н.Гумилёва, но старается их по-своему переосмыслить
Если бы молодость знала, если бы старость могла...
Наука сегодня почти не рассматривает вопрос о "возрасте" этнических групп, поскольку не существует выработанных критериев для его оценки. В редких случаях это вроде бы очевидно - например, американский этнос начал активно формироваться в ХVIII-XIX вв., но чаще всего установление "дня рождения" не представляется возможным. Молоды ли, скажем, итальянцы, голландцы, литовцы, белорусы? Когда-то этих народов - тысячелетия назад - не существовало, однако сегодня они живут и процветают.
Иногда вопрос о возрасте упрощают до смешного. Допустим, название "кыргыз" впервые встречается в исторических источниках, датированных 203 г. до н.э. Отсюда: сегодняшним киргизам больше двадцати двух веков! Очень наивный подход, при котором наука подменяется чувством национальной гордости. Этническое самоназвание (идентификационное имя) кочует по истории, часто переходя от одного народа к другому, порой уподобляется родовой "фамилии", а порой - так сказать, "торговой марке", знаку отличия. Например, римлянами в разное время называли то латинян, то - чуть позже - греков Византийской империи ("ромеи"), которые "приняли эстафету" от Древнего Рима.
На самом деле быть древним народом ужасно. А почему - об этом мы поговорим в данной статье.
Сегодня в мире различают две оценки почтенного возраста: восточную и западную. Восточная предполагает благоговение перед аксакалами и автоматическое, без анализа, признание их величия только на основании числа прожитых лет. В данном случае внутреннее остается за порогом нашего восприятия; нас не интересует, каков аксакал на самом деле, мы вполне удовлетворяемся внешними характеристиками: человек старше по годам, следовательно, лучше других.
Западная оценка, так сказать, уравнивает стариков с молодежью в правах. Только достоинства и недостатки у тех и других различные: то, что могут молодые, не дано старикам, то, что известно пожилым, непонятно молодежи. С этой точки зрения, быть аксакалом в ряде случаев уже далеко не так почетно; например, аксакал (как явление) совершенно беспомощен в вопросах динамично развивающегося бизнеса, реализации новых проектов и даже секса.
Здесь по существу ставятся в один ряд и внешнее и внутреннее.
Автор придерживается третьего взгляда, согласно которому на передний план выдвигается внутреннее, в данном случае - внутренняя ценность, полезность, значимость любой системы, в т.ч. и этнической. С позиции автора, "право на существование" получает только бесконечная молодость, естественно, не с физиологической, а с духовной точки зрения. Выживает только молодой: индивид ли, этнос ли либо даже большая группа (система) этносов, т.н. суперэтнос. Почему? Молодость означает динамику, гибкость, стремительность перемен, своевременную подстройку под ежедневно меняющуюся ситуацию. Чтобы управлять событиями в ХХI веке, любой этнической группе нужно бесконечно обновляться, т.е. все время оставаться молодой.
Быть первым (стариком) почетно. Быть вторым (молодым) - выгодно.
Восточный, т.е. внешний, видимый взгляд на старость автора не интересует. Видимое временно, а невидимое (действительное) вечно, - так сказано в Библии. И еще там сказано: оставьте мертвых мертвым, а живых - живым.
Не трогает автора и западный взгляд, поскольку он уравнивает (ставит на одну доску) и внешнее и внутреннее, и видимое и действительное. Назовем это линейным подходом, т.е. в одну линию, в одну строку, сплошной ряд перечислений: одно - другое, жизнь - смерть, движение - покой, добро - зло и т.д. и т.п.
Зато автор симпатизирует т.н. уровневому подходу, когда вводится иерархия различных, в т.ч. и этнических, процессов, т.е. уровни их развития; основным критерием здесь становится развитие внутреннего (потенциальной ценности, универсальной полезности, свойств, качеств, жизни, движения, добра и т.п.); одним словом, упор делается не на структуру (одно относительно другого), а на функцию. Относительность сменяется абсолютностью. Равноправие активного и пассивного заменяется наличием в мире одного лишь бесконечно активного.
Продвижение по уровням предполагает некие точки отсчета, удобные для уровневого наблюдателя. Ведь уровень всегда с чего-то начинается. Если мы говорим об этнических системах, то должны признать, что с данной точки зрения у любой этнической группы есть начало, или "день рождения" - это есть исходный уровень. Естественно, он будет отсчитываться исходя не из внешних факторов (то, как этнос выглядит, т.е. не из его состояния), а исходя из внутренних факторов (нечто внутреннее, глубинное в этносе, характеризующее его отношения как внутри группы, так и при взаимодействии с другими этносами). Это внутреннее - внутренний (социально активный) мир этноса, скажем еще так: его психический мир или его этническое бессознательное (этническое сознательное; соотношение того и другого).
Отсюда: бесполезно искать "день рождения" этноса, отталкиваясь от каких-то внешних черт: изменения фенотипа, т.е. антропологического облика, слияния с соседями, завоевателями и т.п. "Днем рождения" будет считаться нечто, повлиявшее на резкое изменение внутреннего мира этноса, быстро омолодившее этнос с точки зрения его возросшей активности, динамичности, его умения выжить и выстоять в окружающем мире, наконец, появившегося искусства управлять, а не быть кем-то управляемым.
Впервые вопрос о таких внутренних изменениях в этнической системе поставил выдающийся советский историк Лев Гумилев, всю жизнь находившийся в опале. Теория, которую он разработал, называется "теорией пассионарности". Вот вкратце ее суть.
Любая этническая группа рождается и умирает. Процесс выглядит так: в этносе появляется много пассионариев, т.е. энергичных, страстных, динамичных, активных людей, они с течением времени захватывают (в силу особенностей характера и темперамента) ключевые посты в обществе и навязывают остальным стереотип своего поведения. Этнос становится воинственным, активным, начинает побеждать. К нему примыкают другие этнические группы, этнос растет (можно сказать еще - продвигается вверх по уровням): все выше и выше, сильнее, шире, активней и т.д. Это провоцирует появление новых пассионариев. Наконец пассионариев становится так много, что они... истребляют друг друга (в ходе гражданских войн, революций), их соответственно становится меньше и... этнос начинает путь вниз: с уровня на уровень, с этажа на этаж. Этническую систему покидают многие другие этносы, система разваливается. Пассионариев становится все меньше. Наконец общество скатывается на уровень гомеостаза - в данном случае, по Гумилеву, сбалансированного с природой и в целом энергетически не активного, тихого, приземленного существования, пока... пока по ряду причин в нем вновь ни появятся пассионарии. И цикл начинается по новой.
Длина такой этнической волны, по мнению Л.Гумилева, - от 1100 до 1500 лет. Иными словами, этнические процессы сильно растянуты во времени и не всегда заметны "невооруженным взглядом".
Причины пассионарного толчка (массового появления пассионариев) Гумилев видел в смешении народностей: полукровки чаще всего оказываются пассионариями; отсюда: новая этническая волна представляет собой цикл развития внешне видоизмененного этноса, разбавленного полукровками, т.е. этническое развитие ставится в зависимость от метисации. В этом пункте автор не согласен с Гумилевым, поскольку отказывается от рассмотрения внешнего; по автору, чем ниже этнос к нулевой отметке (уровню умирания), тем сильнее встречная сила "отталкивания" от нуля и бессознательное стремление выжить, ибо всякое действие рождает равное по силе, противоположно направленное встречное противодействие. Это называется законом предсмертного всплеска жизнеобеспечения (ПВЖО).
Иными словами, новая этническая волна может начаться и без метисации, как это было в Японии после революции Мэйдзи (1868 г.). С такой точки зрения, японцы на рубеже ХIХ-ХХ вв. стали молодой этнической системой.
Конечно, фактор метисации нельзя сбрасывать со счетов, если мы говорим о формировании видоизмененной этнической группы (нового поколения). Но, подчеркнем, он является лишь одним из факторов; мало того, скажем больше: сам по себе он - скорее, следствие ряда других, скрытых, т.е. до поры до времени невидимых процессов.
Далее. По Гумилеву, в период этнического подъема пассионарии, т.е. наиболее активные, наиболее талантливые, устремляются больше в политику, битвы (добавим: в бизнес, предпринимательство, если иметь в виду отчаянных купцов-пионеров). А после пика развития оставаться в этих областях пассионарием - социально опасно, и они больше придерживаются области искусства, культуры, науки. Т.е. в период этнического спуска буйным цветом расцветает культурная и духовная жизнь общества, зато руководят обществом люди уже далеко не пассионарного склада, т.н. субпассионарии.
Любопытно, что в период подъема общество мало заботится о стариках, детях, не выработало еще развитую систему соцобеспечения, да и о людях культуры, искусства, науки особо не думает. Предоставленные сами себе, они проявляют чудеса сверхвыживания и в отсутствие контактов с себе подобными за рубежом (у них просто нет возможности с ними встречаться) идут часто нестандартными, непроторенными тропами. Создают великие теории, учения, делают - неожиданно для многих - открытия экстра-класса. Впрочем, молодое общество, увлеченное другим - своими победами, - их просто не замечает.
Молодой этнос, только начавший свой пассионарный подъем, - в какой-то мере дикий этнос. Он подобен чистому листу бумаги. Может перенимать хорошее и плохое, поскольку у него еще не сложились какие-либо устои, фундамент - внутренний, глубинный, а не внешний (имеются в виду обычаи, обряды и т.д., сохраняющиеся какое-то время по инерции от предыдущей этнической волны), - фундамент лишь строится. Естественно, молодой этнос чрезвычайно подвижен, гибок, динамичен и попросту незакомплексован. Он лишь выбирает свою дорогу.
У молодого этноса очень короткая этническая память. На первых порах он еще что-то помнит - то, что осталось от "прошлой жизни" (прошлой этнической волны), но вскоре, по существу лишенный опыта и не имеющий хронологических наработок, сосредотачивает внимание лишь на новых, каждую минуту появляющихся проблемах. Трудно упрекать его в том, что он не знает и подсознательно не хочет знать историю своих - других, не похожих на него - предков.
Старый этнос, напротив, пожил долго, и с этнической памятью у него все в порядке. Естественно, у него уже создан фундамент, наработана (с годами) его собственная культура, вырабатываются устойчивые стереотипы и этнические привычки, изменить которые трудно. А следовательно, гибкость и динамичность в решении нестандартных задач резко уменьшаются. Молодой этнос быстро подстраивается под обстоятельства. Старый, наоборот, пытается подстроить обстоятельства под себя. Хорошо, если это удается. А если нет?..
Старый этнос бессознательно считает себя - с высоты своего опыта - умнее всех. При этом не всегда отдает себе отчет, что его опыт сложился в условиях прежних, существовавших некогда обстоятельств, в условиях прежнего мира, а в меняющейся ситуации может попросту не пригодиться. Так, умение пасти стада баранов на джайлоо и ухаживать за животными совершенно не нужно при работе с Интернетом.
Зато старый этнос, убежденный в собственном превосходстве над молодыми (т.е. развивающимися этническими группами), налаживает у себя развитую систему соцобеспечения, здравоохранения, научных учреждений; впрочем, в последнем случае в обществе уже довлеет определенная сформировавшаяся система взглядов, и ученый, не укладывающейся в нее (нестандартно мыслящий), может придтись не ко двору. Эпоха революционных открытий миновала... Начинается рутина хорошо организованных будней.
В завершение отметим, что под пассионариями Гумилев понимал нечто абсолютное - людей, отличающихся от других по рождению ("сверхлюдей"). Автор данной статьи считает пассионарность относительной, т.е. она присуща не избранным, а каждому человеку в определенные периоды его жизни; когда надо, в роли пассионариев попеременно выступят Иванов, Петров, Сидоров - и далее уйдут в тень. Иными словами, пассионарность есть социальное явление. И, конечно, она подчиняется определенным закономерностям.
И последнее ключевое отличие взглядов автора статьи от взглядов Л.Гумилева. Гумилев полагал, что этническая волна всегда имеет определенную длину и определенный набор характеристик - из века в век, и за подъемом всегда следует спуск (и далее: конец и вновь начало). Т.е. он рассматривал уровневую волну линейно:
Автор статьи активней использует уровневость и в принципе отказывается от линейности. Вот схема развития этнических процессов в данном свете:
Это значит, что свойства, качества каждой отдельно взятой волны с течением времени меняются - чем выше уровень, тем сильнее изменения. Этническая волна древних египтян была ниже по уровню, чем этническая волна современных американцев, поэтому при некотором сходстве процессов - этнический подъем, этнический спад, пассионарный толчок и т.д. - развитие египтян и американцев все-таки не тождественно, это развитие разных уровней.
Если человечеству удастся забраться на самый пик волны общечеловеского развития (гиперэтноса), то, как знать, последует ли за этим неизбежный спуск вниз? А может быть, удастся перейти в систему более высокого уровня (в надсистему)? И тогда человечество останется вечно молодым?..
Уровни, хорошо просматриваемые на последнем рисунке - по вертикали, или по оси ОY, - соответствуют шкале тонов (см. другие статьи автора на сайте, в частности "Демократия и тотемизм несовместимы", "Реклама с точки зрения теории единого поля").
На последнем рисунке также хорошо просматривается еще одна тенденция: при низком уровне развития человечества, когда пик волны сам по себе был весьма невысок - см. этнические волны А, Б, - мы видим ярко выраженный этнический подъем и этнический спуск. Волна С заставляет нас задуматься о т.н. этническом спуске. А волны D, Е вообще не имеют спуска! И, вместе с тем, он есть - в виде снижения темпов развития процесса. Вывод: внизу шкалы тонов мы имели дело с прямым этническим спуском, а вверху шкалы тонов - с невидимым этническим спуском, который соответствует иллюзорному состоянию продолжающегося подъема вверх.
Пример невидимого этнического спуска: США, страны Западной Европы. Бурное развитие ХIХ - начала ХХ века (хорошо видимый этнический подъем) сменилось медленным, экстенсивным (не вглубь, а вширь) приростом, о котором так хорошо сказал Фрэнсис Фукуяма: развитие без дальнейшего роста (его т.н. "теория устойчивого развития").
Но многие страны, находящиеся на порядок ниже США и Европы, не знают этнического спуска! Наоборот, они переживают этнический подъем! И рано или поздно догонят ушедших вперед лидеров - просто за счет того, что их внутренние ресурсы используются более полно.
С этой точки зрения, США и европейские страны не могут считаться молодыми этническими системами. Их золотая пора миновала. И они сегодня скорее относятся к этносам старым.
Чем выше общий уровень, тем скорее протекают все процессы; они интенсифицируются, и плотность их во времени возрастает. Гумилев считал длину этнической волны в средние века равной 1100-1500 годам; ныне же длина уменьшается (а амплитуда растет), и молодость этноса может пройти за каких-нибудь 100-200 лет. Как удержаться на гребне волны? Как сохранить молодость? Это можно лишь в том случае, если вы понимаете, что любое развитие волнообразно, и волны соответствуют разным уровням. Нужно также понимать, о волне чего идет речь.
Линейный подход, исключающий уровневость, может не разобраться, что с социально-этнической системой происходит что-то не то. Вернее, он не сумеет дать ответ на вопрос, что же именно происходит с системой. Он заставит исследователей пребывать в состоянии некоторой иллюзии и не замечать очевидного (т.н. невидимый спуск).
Что такое эффект невидимого этнического спуска? Вот его признаки: неадекватное поведение больших масс людей, внешне хорошо обеспеченных, их общая бездуховность, внутренняя неудовлетворенность; утомление от ритма жизни, раздражительность, бесконечные стрессы, "болезни больших городов"; снижение энергичности и активности, в т.ч. предпринимательской; неадекватное решение многих неожиданных проблем, например, развязывание военных действий в случаях, когда без них можно обойтись, вопреки этическим и правовым установкам самого же общества; неадекватный рост суицида, алкоголизма, наркомании, рост неспровоцированного насилия, насилия в школах, немотивированных убийств (расстрел благообразным господином ни с того, ни с сего посетителей в кафе); растущие, как снежный ком, юридические казусы; воровство во внешне благополучных фирмах, семьях, какая-то болезнь "ненормальности" у молодежи, кризис семейных отношений, одиночество, рост сексуальных аномалий, общих психических расстройств и т.д. и т.п. Можно сказать, что во внешне благополучную программу попадают какие-то информационные вирусы.
Ничего подобного в таких масштабах нет в развивающихся обществах, переживающих этнический подъем. По-другому, кстати, выглядит и прямой этнический спуск, приобретающий откровенно уродливые формы, - например, часто в виде военных или партийных диктатур, кичащихся когда-то наработанной "высокой культурой" (пример с Ираком).
Важно понимание, на каком уровне находится то или иное общество и в каком направлении идет его преобладающее развитие. Этнические формулы предполагают два компонента: индекс, дающий представление о соотношении сознательного и бессознательного в структуре внутреннего, психического мира этноса, и, так сказать, спин, конкретизирующий направление развития:
3,0 (со стрелочкой вверх и стрелочкой вниз) - США
2,0-2,5 (со стрелочкой вверх) - Бразилия
1,1-2,0 (со стрелочкой вверх) - Китай
1,0-1,5 (со стрелочкой вверх) - Иран
1,0-1,1 (со стрелочкой вниз) - Ирак
0,5-1,1 (со стрелочкой вниз и стрелочкой вверх) - Россия
1,1-1,8 (со стрелочкой вверх) - Киргизстан и т.д.
(оценка автора; возможно проведение тестирования).
Индекс дает представление о совокупности факторов, из которых складывается общий этнический "портрет". Это: набор преобладающих поведенческих реакций, этнических стереотипов поведения; общий уровень заболеваемости, состояния здоровья этноса; уровень потребления; "нервозность" либо, наоборот, уравновешенность больших групп людей; общие черты в развитии экономики; степень демократизации общества и развития всех социальных институтов; адекватность поведения большинства населения в тех или иных, в т.ч. неординарных, ситуациях; ориентация этнического ядра (социально-активной части населения) на внешние формы выражения либо, наоборот, стремление к возвышению внутреннего мира, духовности; коммуникационные характеристики, выбираемые при общении с нацменьшинствами, религиозными и социальными меньшинствами, соседними этносами и т.п.; наконец, просто уровень мышления, сообразительности, предпочитаемые формы решения задач.
Любая волна является волной лишь при общей ее оценке издалека; вблизи она представляет собой набор отклонений от среднего (флуктуаций), т.е. перепадов высот: вверх-вниз, вверх-вниз - в тот или иной конкретный момент времени. Для молодого этноса характерна быстрая, динамичная смена эмоционально-психических состояний этнического ядра; для старого - напротив, этот процесс становится растянутым во времени, тягостным, нервозным:
Здесь хорошо видно, что "молодежь" относится к жизни с большей легкостью; ее можно уподобить детям, играющим в песочнице: вот они не поделили что-то, поссорились, расплакались, подрались, - а через пять минут ссора забыта, и жизнь продолжается.
"Молодежь", не зная мира, лишь учится создавать собственную экономику. "Старики", напротив, ее давно и тщательно наладили. "Молодежь" живет "одним днем", легко относится к разбазариванию средств, т.к. верит в то, что все равно выживет в этом мире - сил-то и энергии много! Разворовывая нередко собственную страну, "молодежь" периодически порождает обвалы в мировой экономике по "принципу домино"; вместе с тем, будучи динамичной и маневренной, она психологически легко выходит из кризисов, тут же забывая о них. "Старики" же, получив от "молодых" удар под дых, долго не могут остановить свою первоначально устойчивую и "правильную" экономику, расшатавшуюся в результате "молодежных" безобразий, способны даже войти в стагнацию и депрессию, тем самым... уступая со временем дорогу взрослеющим молодым этносам.
Иными словами, в обществе на данном этапе важны оба подхода к экономике: и "молодежный" ("разбойничий") и "стариковский" ("правильный"). При преобладании только какого-то одного из них развитие экономики будет идти однобоко: либо с креном в сторону бездумного разбазаривания природных и человеческих ресурсов, либо без должной динамики и умения быстро подстраиваться под постоянно меняющуюся обстановку.
(Кстати, в молодости всего человечества "разбойничий" стиль ведения хозяйства в мире преобладал, а к старости человечества может восторжествовать "правильный" стиль - оба варианта нежелательны, оптимальным будет их соединение (разумное соотношение) на каждом новом уровне и адекватно тем формам, которые возникают на том или ином уровне).
Здесь также важно знать об этническом (коллективном) бессознательном. Давайте понимать его не на юнгианский манер, а, так сказать, в ином ключе (т.н. постюнгианство). Отличие в структуре бессознательного. Пусть оно состоит не из хорошего и плохого, заложенного в генную память поколений - мы ведь сторонники не линейного, а уровневого подхода, - а только лишь из плохого. Точнее, природа бессознательной части разума восходит к боли, болезненным эмоциям, стрессам, шокам, тягостным моментам жизни, отрицательному опыту ("кнут"). И, напротив, природа сознательного имеет отношение к радости, добру, интересу, возвышенному, положительным эмоциям ("пряник"). Боль остается в нас на генетическом уровне, вторгаясь даже в порядок расположения цепочек нуклеотидов в молекуле ДНК - это т.н. "инграмма", запись клеткой собственного болевого опыта.
Радость и удовольствие не записываются клетками - просто потому, что лишней информации организму хранить не надо: положительное ("пряник") является естественным состоянием любой системы, в т.ч. биологической, ее нормой, и специально хранить данные о норме нет нужды. Идеальная информация - это информация, которой нет, а функции ее выполняются (см. работы: Н.Винера, Г.Альтшуллера).
Т.о., коллективное - в данном случае этническое - бессознательное есть болевая память поколений. Чем меньше этнос помнит свое прошлое, в частности его негативные моменты, тем меньше в нем болевая память, или бессознательное, заставляющее бездумно повиноваться заложенной программе и неадекватно реагировать на ситуацию. Тем меньше комплексов (в т.ч. этнических комплексов).
Молодые этносы, порвавшие со своим прошлым, не имеющие еще наработанного опыта новой этнической волны, также и не имеют большого числа выработанных комплексов. Поэтому они проще смотрят на мир. Но бессознательное у них все же есть - поверхностное, т.е. легко устранимое, в т.ч. на клеточном уровне. Оно перешло "по наследству" от предыдущей этнической волны.
Поскольку бессознательное носит поверхностный характер, в быту преобладают запретительные команды (или запретительный стандарт поведения): "Это нельзя!", "Так не делать!" и т.п. С течением времени бессознательное - бытовая боль - копится, что является естественным следствием долгой жизни с ее трудностями, горестями, проблемами. Новое бессознательное напластовывается или наслаивается на предыдущие "оболочки", пока самая нижняя из них, бывшая когда-то поверхностной, ни становится глубинной. Т.о., все запретительные команды переходят в сферу глубинного. У стариков (фаза спуска) коллективного бессознательного уже много. Много и комплексов. В быту преобладают предписывающие команды типа: "Ты должен этого добиться!", "Необходимо поступить в университет и заработать миллион!" и т.п. На первый взгляд кажется, что общество стало гораздо разумней и культурней и отказалось от запретов по пустякам. Но почему? Потому что запретительные стандарты уже заложены в людях с "молодых" времен, а теперь к ним вдобавок присоединились и предписывающие. Такие люди будут полностью опутаны тысячами бессознательных условностей, сковывающими их и заставляющими действовать в рамках определенной жизненной "программы".
Так, безработный представитель молодого этноса (условный, усредненный психологический тип) быстро найдет себе любую работу. Безработный представитель старого этноса будет до последнего искать работу "по специальности" и в конце концов умрет с голоду; скажем, "культурный" профессор никогда не согласится торговать на рынке именно из-за наличия избыточного числа комплексов. Так, пьяный представитель молодого этноса "потеряет тормоза" и будет приставать ко всем подряд, потому что ему море по колено. Пьяный представитель старого этноса в большинстве случаев не утратит чувство меры (подсознательно он знает, что и когда делать не следует), а если и утратит, то на "интеллигентный" манер, с какой-то претензией на соблюдение рамок приличия - скажем, он не будет настойчиво преследовать прохожих и добиваться любви незнакомой женщины. Мы можем назвать это еще "цивилизованным автоматизмом" или "цивилизованной инерционностью".
Именно обилие комплексов отравляет жизнь почтенным и развитым этническим группам. Именно переполненность коллективным бессознательным сверх допустимого не дает этносу расти дальше, приспосабливаясь под стремительно меняющиеся условия, и порождает множество психических проблем, одной из которых нужно считать т.н. этническую компульсию - присущее этносу периодическое непреодолимое желание вести себя нерационально, против логики, вероятно, в качестве своего рода внутреннего протеста. Например, сорвавшись, нападать на тех, кто потенциально слабее и сам запутался в собственных проблемах (все подобные действия будут оправдываться обществом и большинством его институтов с помощью т.н. аппарата оправдательного мышления).
Этнос ведет себя по отношению к своим структурным составляющим или другим этносам часто именно так, а не иначе, не потому, что он хороший или плохой, а потому, что таковы особенности фазы его развития.
У молодых этносов тенденция развития пассионарности просматривается хорошо: сначала (около нулевого уровня) пассионариев почти нет или их трудно выявить, затем их число растет (промежуточный уровень), наконец количество переходит в качество, и этнос превращается в качественно новое явление (относительно высший уровень). У старых этносов все наблюдается в обратном порядке: от качества - к количеству - и далее к уменьшению пассионарного числа, нивелировке пассионарности; период пассионарного (или этнического) спуска длительнее периода подъема, поскольку в нем появляются элементы инерционности.
Когда пассионариев в системе почти не станет, этнос окажется на грани вымирания, в т.ч. физиологического. Это создает предпосылки для своего рода мутагенеза - революционного, в т.ч. на уровне ДНК, изменения генетического фона, мгновенного сбрасывания всей веками накопившейся боли. По крайней мере, у некоторых, вновь рождающихся представителей этноса - их-то мы и можем называть пассионариями.
Наконец, нужно учесть и то, в чем же заключается секрет самого такого явления, как пассионарность: пассионарии - это люди, чей тон выше, чем у окружающих, или, скажем, те, чей тон в тот или иной период времени (может, не всю жизнь) выше стандарта. Социальный, или этнический, стандарт предполагает усредненный тон (уровень) общества, или этноса.
Линейный подход, о котором мы говорили ранее, не оперирует понятием уровневости, шкалой тонов, т.е. не признает иерархии процессов, вернее, не понимает ее значения. Соответственно он не позволяет познать сущность явления пассионарности и даже старается демонстративно пассионарность не замечать - набросились же советские академики дружно на Л.Гумилева с его теорией пассионарности!
Пассионарность - типичная уровневая категория. Если вы признаёте уровневость, т.е. стоите на позиции этажности мира (и идеи абсолюта - верховной точки, куда сходятся все этажи), то вы увидите и почувствуете пассионарность. Если вы сторонник линейного подхода, т.е. весь мир для вас представляет собой лишь один-единственный этаж со всем его многообразием форм (формы здесь важнее содержания, количество - важнее качества, структура выдвигается на передний план по сравнению с функцией), то пассионарность вы просто не сможете оценить и прочувствовать. Даже тогда, когда столкнетесь с ней на практике и своими глазами увидите, как 20 тысяч воинов-пассионариев (как в свое время у Чингисхана) сокрушают миллионные империи.
Делить человечество по видам этносов (французы, англичане, немцы и т.д.) - это есть прием линейного подхода. Он основан скорее на количественном перечислении этнических групп с систематизацией всего многообразия их этнических стереотипов поведения. Но увидеть внутреннее, а не внешнее, в этносах, уровни развития их внутреннего мира - куда сложнее. Линейный подход основан на видимом, внешнем. Уровневый подход часто основан, на первый взгляд, на невидимом, не бросающемся в глаза.
Говоря о киргизской этнической системе, а также киргизстанской этнической системе в целом (киргизская является основной составляющей киргизстанской, т.к. киргизы по существу определяют модели поведения прочих этнических групп Киргизстана), надо признать, что система эта - молодая. Дата ее "рождения" соответствует периоду, когда развитие этнической группы пошло резко вверх по целому ряду совокупных показателей, иными словами, когда тон стал быстро - относительно быстро, т.к. этнические процессы растянуты во времени - и устойчиво расти. Не вдаваясь здесь в детали, скажем, что произошло это, на наш взгляд, примерно в 1920-30-е годы, во всяком случае, после 1916 г. (год восстания киргизов, чрезвычайно жестоко подавленного царскими войсками).
В течение двух предшествующих столетий тон киргизской этнической системы постепенно снижался. Этому способствовали исторические события: затяжная и кровопролитная, ужасно жестокая война с монголами-ойратами (Джунгарское ханство, ХVIII в.), которая резко сократила численность киргизов-южан, затем война с Кокандским ханством (ХIХ в.), сократившая численность киргизов-северян, колонизаторская и, в целом, жестокая политика царской России в Средней Азии, наконец, восстание 1916 г., потопленное в крови царским правительством (оно сократило численность оставшегося населения, по разным оценкам, от двух третей до четырех пятых) с соответствующим падением по тону почти до нулевой отметки. Далее сработал закон предсмертного всплеска жизнеобеспечения. Тем более что повышению киргизов по тону способствовал и ряд дополнительных факторов, связанных с созданием автономии и привилегированных, "тепличных" условий развития новой республики в составе большевистской России.
Сегодня киргизский этнос молод. Со всеми вытекающими последствиями. Люди, составляющие этнос, в целом менее закомплексованы, чем, например, жители России, очень быстро приспосабливаются к меняющимся условиям, достаточно гибки и динамичны, если речь идет о группе в целом. Стремительно (за два-три десятилетия) меняются обычаи, этнические привычки, нравы, даже традиционная кухня; заметно раскрепощеннее стали киргизские женщины. Всего за десятилетие киргизы выучились торговать. За пять лет - развернули у себя систему мелких (но многочисленных) цехов по пошиву изделий легкой промышленности, неожиданно высокого качества. В конце 1990-х киргизы по существу овладели "диким" сибирским рынком, заняв в нем, пусть и небольшую, но вполне устойчивую нишу.
События в Киргизстане, связанные с ужесточением режима власти, не дают повода для политического оптимизма. Но политический оптимизм - лишь малая составляющая "этнического оптимизма", причем не главная. Развитие этнической системы идет по своим законам, хотя и не торопясь. Успехи лучше сравнивать за сто лет, а не за десять.
Проблемы демократии связаны с невысоким тоном сегодняшнего Киргизстана. Но даже если тон невысок, для нас должна быть важнее общая оценка динамики - в каком направлении идет развитие: в сторону постепенного этнического подъема или этнического спуска. Если есть подъем, то все остальное - вторично.
![[]](/img/b/bondarenko_o_j/group/etn1.jpg)
![[]](/img/b/bondarenko_o_j/group/etn2.jpg)
![[]](/img/b/bondarenko_o_j/group/etnos3.jpg)