Я сидел на своём видавшем виде стуле, и сквозь тонкие занавески смотрел в окно. За окном было мало чего такого, что сильно бы отличалось от пейзажа, увиденного мной в самый первый раз. Там лежала холмистая местность, поросшая зелёной травой и немногочисленным кустарником. В отдельных местах цвели цветы, разноцветными красками дополняя картину. По холмам тянулась небольшая тропинка, петляя из стороны в сторону, и вверх и вниз.
Делать пока что было нечего, так что я сидел у окна и смотрел вдаль. Не знаю, что мне нравилось в это занятии, но я часами просиживал за столом у окна, подперев руками лицо. Так тянулось время, пока у границы не появлялся человек, доставлявший очередную партию грязной одежды. Тогда я выходил из дома и шёл ему навстречу.
Завидев его в очередной раз, я вышел наружу и подошёл к стоящей в стороне от дома машине. То была обычная стиральная машина, разве что превосходящая её размерами в несколько раз. Машина напоминала собой здоровенный детский кубик, с иллюминатором-окном посередине. Примерно в два раза выше меня, она выбивалась из окружающего пейзажа, как случайно занесённый ветром объект. Я подошёл к машине и нажал на одну из трёх кнопок. Где-то внутри машины пронеслась дрожь по механизмам, и я ощутил привычную уже вибрацию. Убедившись, что машина в порядке, я повернул навстречу курьеру.
Тот уже ждал меня у границы, снимая с верёвки предметы одежды и укладывая её на траву. На сей раз это были пиджак, пара рубашек какие-то рваные штаны. Доставив груз, курьер молча стоял в сторонке. Теперь мы редко с ним разговаривали. За ту сотню лет, что мы был знакомы, мы научились обходиться молчаливым взглядом и кивком головы на прощанье.
Когда курьер удалился, я внимательнее осмотрел вещи. Одна из рубах была в заплатках, вся перемазанная какой-то грязью. К тому же она была без оторванных рукавов, на их месте свисали оборванные нитки. Вторая рубашка была вполне нормальная, пиджак же являл собой образец аккуратного ухода за одеждой.
Загрузив весь гардероб внутрь машины, я нажал на "Стирать". Машина мерно заурчала, набирая обороты. За стеклом в бешеной круговерти замелькали рубашки и штаны. По прошествии некоторого времени я нажал "Стоп" и извлёк постиранные вещи. Зайдя в дом, я вывесил их на балконе. Скоро должен придти заказчик, точнее, его представитель. Самого заказчика я видел всего раз, когда он определил меня на это место. Но это было так давно, что я уже успел позабыть, как он выглядит. Надо сказать, что мне до сих пор не было понятно, по каким критериям заказчик отбирает себе одежду. Он мог взять для себя совсем заношенную, всю в заплатах кофту, и оставить без внимания аккуратный чёрный костюм. А иногда наоборот, брал для себя чистую белую рубашку, оставив в стороне ту одежду, на которой оставались маленькие пятна даже после стирки.
То, что он отбирал одежду ля себя, мне рассказал Стратег, представитель заказчика: - "Он очень любит одежду, и выбирает для выхода в свет только лучшую, самую чистую и незапятнанную. Выбирает он обычно долго, да и вообще, спешить не в его привычках".
Со Стратегом мы общались чаще, чем с курьером, может быть оттого, что Стратег появился здесь не так давно, сменив прежнего представителя.
Покончив с делами (в этот раз Стратег увёл с собой рубашку без рукавов), я зашёл в дом. Выбросив оставшуюся рубашку, пиджак и штаны в топку, я сел у окна. Самое интересное, что из топки никогда не шёл дым, хотя одежда сгорала исправно, не оставляя после себя даже серой золы.
Я сидел у окна и думал о Стратеге, думал о том, что когда-то придёт и моё время. Время, когда я уйду отсюда. Но пока это время не настало, я продолжал молчаливо выполнять свою работу.
В следующий раз курьер прибыл с каким-то мешком, передвигая его по верёвке. Вытряхнув его содержимое на траву, он тут же удалился, как всегда кивнув на прощанье.
На траве лежали какие-то тряпки, такого вида, что можно было сразу отправлять их в топку. Засаленные, с тёмными пятнами, они вызывали жалость и отвращение. Кося глаза в сторону, я заснул их в машину, и стал ждать результата на выходе. К моему больше удивлению, вся грязь отстала, а тряпки оказались не новыми, но хорошими на вид штанами. Передав их Стратегу, я залез на крышу дома и сидел там долго-долго, пока совсем не стемнело.
Как только рассеялась темнота, явился курьер. Я вышел ему навстречу, и тут же почувствовал запах, запах грязи и донного ила. Я поймал себя на мысли, что до этого вообще не воспринимал каких-либо запахов от вещей, обращая всё внимание на их внешний вид. Я шёл к границе, а запах уже витал вокруг меня всего, наполняя меня каким-то странным чувством печали.
Подойдя к курьеру, я увидел разложенные на траве несколько футболок и юбок. Каждая из них была вполне приличной вещью, и если бы не исходящий от них аромат, можно было бы сказать, что это дорогие и стоящие предметы гардероба. Сгрудив их в одну кучу, я отнёс их к машине и загрузил внутрь.
Пройдя процесс стирки, все вещи вышли чистыми, однако запах так и не отбился. "Хорошие вещи, а воняют ужасно", - сказал я Стратегу.
- Да уж, а ты никак обрёл свойство различать запахи! - лукаво подвигнув, ответил тот.
Осмотрев вещи, Стратег отверг их все и удалился. Я поскорее запихал их в топку, и занял привычное место у окна. Запахи. Вот то, из-за чего я здесь. Теперь я чувствовал от вещей запах гнили и затхлости, весеннего дождя и цветущих цветов.
Я сидел у окна, и теперь я знал, что время моего пребывания здесь подошло к концу. Я тихо улыбнулся ночному небу, и стал ждать гостей.