- Тсс, - прошипел он, когда они остались одни, оглядываясь на Вячеслава, прильнувшего к своей подруге в медленном томном танго,
- Я больше не пью, - он тяжело откинулся сухим поджарым телом на спинку стула, - завтра улетаю назад, - и снова склонился к Родиону и так же тихо зашептал ему в ухо, - а вечером ко мне должна прийти дама. Он самодовольно откинулся на спинку стула. Родион безразлично глядел в сторону. Ему уже порядком надоел этот орел горный, но делать было нечего, бизнес есть бизнес. После удачно завершенной сделки нужно было проводить гостя и возможного будущего партнера поласковей.
Между тем Гурген опять наклонившись к Родиону, продолжал
- Лет пятнадцать назад я в Вашем городе жил и была у меня женщина, не женщина - мечта. Сладко потянулся всем телом, причмокнул губами вспоминая. Родиону стало неприятно и он с надеждой глянул на танцующего с веселой блондинкой Вячеслава. Гурген не унимался, его распирало поделиться с новым знакомым своими амурными подвигами, снова склонившись к нему, продолжал
- Я, как уезжал, познакомил ее со Славкой, чтобы не скучала. Мужик у нее такой лох, она его еле терпела. Не мог даже приласкать, по мужски. Вечно хнычущий слюнтяй, интеллигент хренов, а бабе мужика хотелось. Презрительно заметил он, и, гордо выпятил грудь.
- Она сегодня своего лошка уложит баиньки и прийдет ко мне попрощаться. - Сообщил он, глядя Родиону в глаза.
Снова откинулся на спинку стула, зажмурил глаза, лицо его приняло блаженно идиотское выражение.
- Знаешь, у нее под левой грудью родинка есть, так только ее поцелую, она уже все, в экстазе, Я у нее это место с первого раза нашел, а он, лох за целую жизнь не доискалси.
- Не пора ли нашему другу баиньки - Предложил Родион. Гурген благодарно глянул на него. Тяжело поднимаясь из-за стола, дружески похлопал по плечу, наклонившись, шепнул еле слышно
Спасибо. И пошел к себе в номер.
- Попутный хрен тебе в задницу, - раздался вслед скрывшемуся в дверях гостиничного ресторана дорогому гостю грубый неприязненный голос Вячеслава. Налил себе оставшуюся водку, крепко обнял за талию новую знакомую, хмуро, глянул вслед Гургену. Родион молча встал, вышел из ресторана, не прощаясь, оставил партнера рассчитываться с официантом.
Ты сегодня так рано, - встретила Клавдия. У нее было прекрасное приподнятое настроение, глаза блестели, и была она на удивление мягкой и нежной с ним. Помогла раздеться, и даже принесла стакан чая в спальню, когда он отказался ужинать.
Неприятный осадок после разговора там, в ресторане непонятно почему не давал покоя. Не желая обидеть жену, выплеснул чай в кадку с пальмой стоявшей в углу спальни прилег на постель. В этот вечер, в отличие от обычного, Родион, почти не пил.
Клавдия, легко впорхнула в спальню, нежно поцеловала в лоб, заботливо укутала одеялом.
- Отдыхай, - нежно проворковала выходя.
Неприятный, задевший за живое разговор, вспоминаясь, не давал покоя, мешал заснуть.
- Где там она застряла, - истомившись, недовольно думал Родион, ожидая жену. Не вытерпел, поднялся, вышел из спальни. Клавдии нигде не было. Смутная, невероятная мысль промелькнула в голове. Неужели, не может быть, метался по дому. Затем не выдержал, наскоро одевшись, помчался в гостиницу к Гургену.
Гостиничный ресторан уже закрылся, и он подошел к лестнице. Нельзя, - грудью стал портье, - полночь уже отдыхает человек.
- Вы не поняли, - попытался объяснить Родион, Гурген рано утром улетает, а мне еще нужно ему кое - что передать, на словах.
- Да и не один он, - ухмыльнулся молодой парень за стойкой.
- Кто она, - не выдержал Родион, протягивая портье деньги. Тот нахмурился.
- Честь дамы, прежде всего, - серьезно ответил он.
- Можно я посижу здесь, у Вас, Воон там за фикусом, - Попросился Родион, снова протягивая портье деньги.
- Вообще то не положено, но только тихо. И если, что без шума. - Предупредил он. Деньги сделали свое дело.
Родион тихонько сидел за фикусом, уже начиная жалеть о совершенной глупости. Ведь между Клавдией и Гургеном ничего не могло быть, ведь они никогда и не были знакомы, идиот ревнивый корил себя, но неизвестная сила приковала к стулу, не давая уйти.
Он, сквозь полудрему не сразу увидел их мелькнувших в двери гостиницы. Вскочил, рванулся следом, но портье схватил, удерживая, напомнил
- Не шали, ты же обещал.
- Да да, - обмяк Родион
Он успел заметить, как они, обнявшись, скрылись в темноте, потерялись в ней. Поймал такси, вернулся домой. Зашел в пустую, ставшую неуютной и холодной спальню, разделся, тихонько прилег на холодное, бывшее некогда супружеским ложе, стараясь унять колотившую всего дрожь, замерзая в жаркой душной летней ночи.
Она, неслышно появилась в спальне, сбросила надетый на короткую ночную рубашку легкий плащ, осторожно легла рядом мгновенно провалилась в глубокий тяжелый сон.
Родион медленно встал, включил ночник, оглядывая разметавшуюся в сладком глубоком сне жену. Медленно протянул руку и осторожно обнажил левую грудь, наклонившись, неожиданно для себя медленно провел языком по спрятавшейся под ней маленькой родинке. Жена томно потянулась, не просыпаясь, мягко положила руку ему на голову, прошептала
- Тигренок, ты все такой же ненасытный.
Рука Родиона лежавшая у нее на груди, дрогнув от этих слов, сжалась, больно сдавила правую грудь.
- Ты что очумел?
Привел в чувство резкий неприязненный голос Клавдии. Отбросив его руку резко поднявшись, села в постели,
- Ложись спать, - опять укладываясь, отворачиваясь от него, пробурчала недовольно чуть слышно
- Идиот.
Родион вышел из спальни выпил стакан водки, упал на диван в гостиной и провалился в глубокий сон.
Жизнь превратилась в кошмарный сон. Сколько раз просил, догадываясь и отказываясь верить. Когда приходила вся в синяках на бедрах.
- А, - отмахивалась от него, - я работаю много хожу, цепляюсь за столы, поэтому и синяки.
Однажды не вытерпел, приложил ладонь к следу руки на ее бедре, показал. Синяков стало меньше, но только когда рассказал теще об этом они, некоторое время перестали появляться. Впрочем, недолго.
Половина на все упреки отвечала одно и то же, мол, не поймал, не говори. - Ловил, но в самый последний момент, малодушничая, и боясь навсегда потерять, отступал, не доводя до разрыва, надеясь, что когда - либо этот кошмар закончиться. Эти выслеживания и ловля стоили диссертации, начатой им. Все мысли и думы, отвлекавшие его, были о ней.
Детство и юность, прошедшие в беспросветной нужде, когда на ласку и любовь к своему ребенку у матери не было ни времени, ни сил. Оставило свой тяжелый след. Научило выживать и бороться за свое существование. И, наверное, поэтому, он, стремился создать свой маленький мирок, с любовью покоем и миром отогреться в нем.
Чувствовать себя любимым - любить самому, отдаваясь полностью тем, кого любишь. Так уж случилось, не дал господь этому совершиться, встреченная им девушка не поняла истинной причины, приняла за очередного лоха.
Она, как обычно, своим молчанием и попыткой оставить все, как есть попытаться в очередной раз перескочить эту полосу совместной жизни, надеялась, что он, как и раньше постепенно успокоиться, с каждым днем становилась все неприятнее ему. Дело было не только в больших ветвистых рогах выросших у него. А в том, что обманув она, как и раньше не чувствовала никакой вины перед ним. Ни разу не попыталась хотя бы попросить прощения.
Изо дня в день видеть человека, который, обманывая, продолжает жить с тобой, спать в одной постели, иметь на тебя права и считать, что так и должно быть было невыносимо. Вызывала у него раздражение, постепенно перешедшее в стойкую неприязнь и отвращение, заставлявшее его, еще вполне нормального здорового мужика не хотеть ее, как женщину.
Лежа рядом каждую ночь, слушая ее сон, раздираемый желанием, приносившим бессонницу, не мог заставить себя, быть с той, которая лежала, рядом сопя и похрапывая.
Нервы не выдерживали, иногда, по любому пустяку мог взорваться и наговорить кучу гадостей, она, молча, выслушивая их, продолжала спокойно жить рядом, не обращая на это внимания. Так и не поняла, да и не хотела понять, отмахиваясь от его ночных излияний, что бы ни говорил он ей, как бы ни обзывал и пытался задеть за живое, все это переводилось только одной фразой. - Полюби меня, хоть немного, приласкай, приголубь. А не давай, как проститутка. Да и те, наверное, выделяют клиенту порцию нежности и ласки.
Этого она не услышала, да и хотела ли. Слышат ведь только тех, кого хотят, на кого хотя бы немного, чуть чуть обращают внимание.
Скандал произошел случайно, Родион вернулся домой позже обычного и Клавдия, Клавдия, которая никогда не обращала внимания, когда и какой он появился на пороге, впервые за много лет неожиданно закатила истерику, обвиняя в неверности. Она, своим женским чутьем не ошиблась, и, Родион с улыбкой наблюдал за превратившуюся в фурию жену.
Рабочий день уже заканчивался, когда Родиона настиг телефонный звонок. Звонила Валентина - жена Вячеслава. Взволнованный голос, просил о встрече, встрече о которой не должен был знать никто, даже ее муж.
Как только подъехал к назначенному месту, Бледная Валентина, выскочила из магазина, упала на заднее сидение машины, пригнулась. Удивленный таким поведением всегда веселой и задорной молодой женщины Родион нажал на газ, выезжая за город. Остановился возле небольшого мотеля на трассе.
- Пошли, поужинаем, - предложил сильно взволнованной молодой женщине.
- Здесь нас никто не увидит, - спросила Валентина тревожно, выходя из машины и оглядываясь.
- Да нет, - успокоил Родион, - здесь умеют держать язык за зубами.
Они вошли в крошечное кафе. Стоявшая за стойкой молодая женщина молча выложила на стол ключи от номера, не считая, смахнула со стойки положенные Родионом деньги.
Валентина, примостившись за столом, сосредоточенно разглядывала открывающийся пейзаж за окном.
- Кушать будешь? - Спросил Родион, не понимая, что ей понадобилось от него.
- Водки, стакан, - попросила Валентина
- А закусить, что?
- Что закажешь, - немного раздраженно ответила она.
Родион заказал ей закуску и себе стакан томатного сока. Пить не хотелось. Тем более непонятно было что же все - таки стряслось, и почему женщина, которую едва знал, ведет себя с ним вот так, требовательно и даже немного вульгарно.
Она, схватила стакан с водкой, торопливо отпила несколько глотков, закашлялась, отворачиваясь, прикладывая к губам салфетку. Поставила стакан на стол и полными страдания и боли глазами заглянула в него.
Родион смутился, не выдержал, отвел взгляд.
- Вы знаете, ваша жена изменяет Вам, - она, запнувшись, опустила глаза, и сквозь прорвавшиеся рыдания, закончила, - с моим мужем.
Родион облегченно улыбнулся, выпрямляясь на стуле.
- И это все? - Насмешливо спросил он.
Валентина, перестала рыдать, с удивлением глянула на него.
- Неужели Вас это не шокирует?
Родион, пересиливая застаревшую боль, склонился к ней.
- Дорогая, я не могу привязать ее к супружескому ложу, так же как Вы не можете сделать этого со своим мужем. Видимо в моей жене есть то, чего нет в Вас, а во мне нет того, что нужно моей сучке. На то и жизнь, - безразлично, даже немного насмешливо ответил Родион.
- Но ведь это продолжается многие годы, - пораженно воскликнула Валентина, просто я, узнала об этом только сейчас.
Родион тяжело вздохнул, Валентина внимательно всмотрелась в него, охватывая одним взглядом лицо, глаза, поняла, он давно все знает, схватила стакан судорожно, на одном дыхании выпила.
- Ты закусывай, закусывай, - посоветовал Родион, с облегчением рассматривая ее. Значит ничего страшного, в делах. Только дела амурные, так это мелочь. Он прекрасно понимал страдание женщины впервые узнавшей, что ей предпочли другую. Боль души, чисто физическую боль потери любимого человека. Извечный вопрос кто виноват, почему.
Водка постепенно делала свое дело, расслабляя и притупляя все человеческие чувства.
- Он заплатит мне за все, - уставившись в никуда, пригрозила она.
- Он уже заплатил, - ответил Родион невесело, - лишившись такой женщины, как ты.
- Ты думаешь, - подняла на него замутненные алкоголем глаза Валентина.
- Уверен, - усмехнулся Родион, - пошли, тебе нужно отдохнуть.
Под руку поднял из-за стола начинающую пьянеть Валентину, повел в номер.
Возвращались в город в сумерках, молчали. Говорить было не о чем, она сама хотела этого, потому и пришла.
- Пусть ей будет легче, если это поможет, - размышлял Родион. Знал. Не поможет. Это было только начало, начало страданий от всего свершившегося с ней, ее мужем и с ним. Все только начиналось для нее.
- Ты где был, - угрюмо спросила Клавдия. Неожиданно для самого себя, Родион ответил,
- Трахал Славкину жену в Вашем любимом мотеле. Не только же Вам Господа. Нам тоже сирым убогим хотца отломить кусманчик.
Развернувшись, Клавдия бросилась на него, выставив вперед руки. Родион не сопротивлялся, когда острые когти жены впились в щеки. Это было даже приятно. Оттолкнул от себя жену, повторил.
- Я же сказал в Вашем любимом мотеле дорогая. Люди молчат до определенной суммы. - Ожесточенно добавил, - Потом они начинают говорить.
Съежившись, став, как будто меньше Клавдия закрыла лицо руками, рыдала повторяя
--
Подонок, какой подонок.
Родион, угнездившись в кресле, спокойно наблюдал. Ни капли жалости сочувствия, желания утешить, успокоить не пробудилось в нем. Нет. Это была его женщина, его жена, мать его детей, его любимая, с которой долгие годы делил и нищету, и последние годы спокойной, в достатке жизни. Боль, которую он причинил ей сейчас, была его болью, просто он, поделился ею.
Неожиданно для самого себя спросил.
- Зачем вообще ты выходила за меня замуж?
Клавдия, постепенно успокаиваясь странными, стеклянными глазами смотрела на него.
- Нашла лошка и притаилась за спиной. - Продолжал Родион. Клавдия подошла, поставила перед ним стул спинкой вперед села на него, широко расставив ноги.
- А чего бы ты стоил без меня, - спокойно отрешенно ответила она, таким же неподвижным, сквозь него взглядом смотря прямо в глаза. - Ты был способный умный молодой инженер, когда я подобрала тебя, вывела в люди. Твоя голова плюс моя задница, это твоя фирма и ты владелец и генерал. Но чего бы стоил, ты, скотина без меня. Знаешь сколько таких способных промышляет сейчас по мусорным бакам. Мало иметь мозги, нужно уметь ими пользоваться Родя, а вот этого тебе не дано. Это я сделала тебя таким, какой ты есть сейчас. Это я в любой момент могу стереть тебя в порошок. Не тебе запрещать мне что - либо, ты, идиот. - Выкрикнула последние слова, вскочила со стула, отвернулась, закрыла лицо руками, пытаясь унять катившиеся по щекам слезы.
- Любила ли ты меня хоть когда нибудь, хоть самую малость? - Задумчиво произнес Родион в пустоту. В наступившей внезапно тишине, Клавдия медленно подошла к нему ласково провела по расцарапанным вкровь щекам ладонью, из холодных глаз, смотревших на него, катились слезы.
- Тебе виднее родной. - Отвернулась, вышла из комнаты.
Скандал, был не первый, но, в отличие от прежних, он, вдруг услышал угрозы в свой адрес, странную, непонятную уверенность ее в своей правоте, понял - живет с абсолютно чужим человеком, который всю жизнь, прячась за его спиной, пользовался им, как вещью создавая себе спокойный уютный мирок и творя в нем, что заблагорассудиться.
Увидел этот злобный оскал, почувствовал пренебрежение собой, и как человеком и как мужчиной, - все, дальше тупик.
Никогда не любила раньше уже не полюбит и предаст в любой момент ради другого. Пощады от нее не будет. С холодностью хищника, от которого ускользает жертва она всегда будет питаться им, если он не найдет в себе сил разорвать этот порочный круг, вырваться.
Летчики называют это серединой полосы, то бишь, пройдя определенную точку при взлете самолет уже должен, взлетать иначе гибель. Так и сейчас Родион чувствовал, несмотря на долгие годы совместной жизни, не стал любимым - стал вещью, ее вещью не больше.
Иногда ему казалось, она не способна быть ласковой и любящей. Но те несколько дней счастья, полные ласки и нежности, подаренные ему, когда еще они только начинали жить вместе, запомнились навсегда, на всю жизнь.
Тогда она рассчитала все верно, она почувствовала, что может лишиться его, всего того, что приобрела, знала - только так можно привязать к себе. Как только он отказался от контракта, она снова стала прежней, теперь уже навсегда. Женщина, прожившая с ним многие годы, так и не приняла его, считая глупым и недалеким находя себе тех, кого считала умными и красивыми, оставляя мужа про запас.
Время вышло, нужно решать, и, как обычно, что - то мешало, не давая окончательно разорвать. Он любил ее, всю жизнь безответно и безнадежно и она, зная это была уверена, он, никогда не оставит ее сам.
Она, так и не поняла всей серьезности, того что сотворилось с ними. Так и не сделала первого шага, даже не попыталась уверенная в своей правоте и безнаказанности понять, что же твориться в душе человека, с которым прожила лучшие годы своей жизни.
Пощады не будет ни в чем. Уверенная в себе и своей удаче она и дальше пыталась продолжать прежнюю жизнь, не понимала, наступил тот предел, когда нужно, необходимо остановится и, оглянувшись заново переосмыслить все что было, принять решение. Конечно же, многие мужчины были не прочь переспать с ней, но не более того, такого кто мог принять ее, отбросив то, что было у него раньше, не было. Да и быть не могло. Она, прожив столько лет с мужем, так и не поняла, насколько консервативны мужчины во многих вопросах касающихся семейной жизни.
Как бы ни развлекался он и чтобы ни обещал, - получив свое, все равно обычно возвращался к домашнему очагу, оставляя ее, как эпизод пусть даже прекрасный с возможностью попользоваться ею, еще не один раз. Мужики ведь по природе своей не любят и более того страшатся перемен, приводящих к изменению привычного их жизни уклада, если, конечно же, другая половина не захочет изменить его сама.
Перспективы были не из приятных. Но разве лучше заканчивать или продолжать остаток жизни с той, которая, презрев его, надругавшись над самым дорогим что, есть, в отношениях между мужчиной и женщиной - истинной любовью превратила их жизнь в фарс, наградив детьми, которых он гордо называл своими, продолжала, как ни в чем не бывало называть привычно: - "Дорогой", несмотря ни на что.
Жить и ждать каждый день, что та, которая живет с тобой, раздев на старости лет, выбросит на улицу ради другого.
Тяжелые, медленные, томительные дни тягуче тянулись, не принося ответа. Изменившееся к себе отношение дети почувствовали, сразу приписав происходящее с ним пробивающемуся старческому маразму не придавая особого значения. Занятые своими делами они не могли вникать в его проблемы, да и кому они были нужны эти его проблемы кажущиеся такими эфемерными, высосанными из пальца. Поделиться было просто не с кем. Любой из друзей воспринял бы его откровения, как бред.
Он лежал рядом с негромко похрапывающей женой, погруженный в свои невеселые мысли. Жажда любить, быть любимым и обласканным, не кем - нибудь, а именно той, с которой много лет делил, и горе и радость сжигала его. В безотчетной, призрачной надежде, хотя бы на подобие любви, он, потянулся к Клавдии.
Она сладко потянулась спросонок под нежной ладонью, бережно и осторожно ласкавшей ее тело. Ободренный надеждой осторожно, едва касаясь, поцеловал грудь любимой.
- Ты что, - услышал резкий спросонок голос, - мне завтра на работу.
Руки Клавдии грубо оттолкнули его голову от себя.
Родион взорвался.
- Ты мне кто жена, или приходящая блядь. Туда не тронь, так не делай, могу, не могу, хочу, не хочу. Только бляди ведут себя так в постели. Я тебе даю, как хочу, не нравиться иди к другой.
Клавдия не обращая внимания на его слова, отвернулась, снова задремала. В бешенстве Родион сорвал с нее простынь, задрал ночнушку, попытался овладеть силой. Клавдия, проснувшись окончательно, стала отталкивать от себя, пока он, с грохотом не свалился с постели.
- Да пошел ты, - услышал, поднимаясь с пола, злобный, полный ненависти голос, - надоело, всю жизнь под тебя подстраиваться. Всю жизнь, то прыщик вскочил, то творческие метания. То еще, какая - либо хрень в башку войдет. Чего тебе не хватает, скулишь по ночам. Мало, что я стираю, убираю за тобой дерьмо, готовлю жрать.
Гибкая фигура спортсменки, в еле висящей на ней разорванной ночнушке, изогнувшись, поднялась с постели. Родион, схватил за руки, опять повалил Клавдию в постель.
- Не нужно мне ни стирать, ни убирать, меня нужно любить, хоть немного, совсем чуть - чуть. - Горячо зашептал в манящее ушко, прижимаясь к нему губами.
- Да пошел ты, - снова повторила Клавдия, легко вывернувшись из бережно обнимавших, рук вскочила с постели.
- Как же ты мне осточертел, с нескрываемой злобой громко прошептала она, выскакивая на кухню. Родион смотрел в некогда любимое, в страшном зверином оскале ненависти лицо не узнавая. Неужели он, любил, желал ее много лет. Даже когда она в постели посылала его и со словом
- Отдыхай.
- Спокойно засыпала, отвернувшись от него, даже тогда мучаясь бессонницей в полусонных грезах, приходила к нему ласковой, нежной, любящей.
Родион стал спешно одеваться.
Клавдия, успокоившись, вышла из кухни.
- Куда ты Родя в ночь, иди, отдыхай, - ласково попросила, положив руку на плечо, как будто ничего не произошло. Жена уже овладела собой, и была обычной, прежней, домашней и милой.
- Отдыхай, - Родион поцеловал Клавдию в лоб, - я скоро.
- Вздохнув, Клавдия зевнула, не спеша, вернулась в спальню.
Собрал свои документы, оставил все, как есть Родион сел за руль и поехал по дороге, незаметно выехал из города, все дальше и дальше уносясь, прочь. Ему было все равно, канава трещина, встречная машина в лоб. Назад дороги не было.
Там. Пощады не будет.
Белый конус, прорезанный фарами выхватывал мокрый асфальтовый серпантин прихотливо извивавшийся по склонам гор. Воздуха не хватало, нечем было дышать. Скорее, скорее, он спешил к морю вдохнуть живительной, соленой влаги, раствориться в безбрежной глади.
Сноп света размытый мыгычкой ослепил. Распахнув дверцу новенькой тоеты, Родион выпрыгнул из повисшей посреди ночи, над пропастью машины, обдирая руки, скользя ими по мокрым веткам, повис над бурным потоком. Шумевшем там, глубоко внизу.
После теплого, уютного салона, холод заползал под рубашку вместе с мелким, моросящим водяной пылью дождем. Сковывал все тело, разжимая пальцы. Так просто, отпустить уже выскальзывающие из слабеющих рук слабые тоненькие веточки и вслед за машиной помчаться бурным потоком туда, в море.
Нет, нет.
Такой мелочью стали все его обиды, то, из - за чего он, не желал жить. И он уступит им, он человек, оставит всей этой сволочи все, уйдет. Нет. Нет. Нет. Жить и побеждать. Человек должен жить и побеждать.
Корни кустов постепенно медленно ползли из промокшего глинистого перемешанного мелкой щебенкой склона. Повинуясь проснувшемуся инстинкту жить, выжить, Родион лихорадочно перебирал руками пожухлую траву, мелкие кустики, пока не выбрался на обочину. Дорога была пуста. Еле блестела лента шоссе. Родион поднялся с земли и, не пытаясь счистить с себя налипшую жирную грязь, пошел под резкими, освежающими холодными брызгами моросящего водой тумана. Все осталось позади, он, ушел. Он шел к другой, жизни, он еще не знал, какой будет она. Будет ли он счастлив там, за горизонтом, когда закончатся горы. Одно он знал точно прежней жизни, не будет, он не сможет уже жить, как прежде.
Почти вертикальные, светлые с коричневым, слегка наклоненные рубцы скалы блестели на солнце сочащимися капельками воды. Родион с трепетом смотрел на Марину. Прильнув щекою к скале, она негромко прошептала, прикрыв глаза.
- Давно, когда я была еще маленькой, нашла ее. Эта скала плачет. Посмотри, какие чистые слезы.
Родион тупо уставился на скалу, Крупные капли воды выступали из камня, слезами сочясь вниз, в серую, перемешанную с мелкими камешками землю. Распростертая, прижавшаяся к скале Марина вызывала в нем не просто желание, а безумную, никогда доселе не испытанную, всепоглощающую страсть. Желание бережно схватить в объятия, целовать и ласкать этот подарок небес, ниспосланный ему свыше в середине жизни. Когда, все уже устоялось и установилось, в незыблемом непоколебимом русле.
Вряд ли понимала эта простая женщина из маленького горного села на берегу моря, что думает он, но сердцем своим чувствовала главное, она нужна ему, не просто на ночь, она нужна ему, его измученной израненной судьбою душе. Последней пристанью, тихой спокойной гаванью, покоем и миром в душе. .... .
Он, не понимал сам, что сотворилось с ним вдруг, когда впервые случайно увидел ее.
- А она на тебя запала, - с легкой завистью отметил, садясь в машину, напарник с которым вместе подрабатывали, отделывая частный санаторий на берегу моря. Родион ничего не сказал в ответ, выкручивая баранку.
- Давай, пригласи ее к нам, после работы, - не отставал Дмитрий, когда они уже вернулись на объект. - Посидим, выпьем. Комнат полно.
- Полно тебе чепуху молоть, - оборвал Родион, - Наверняка она замужем, да и дети, наверное, есть.
- Это не твоя забота, - поразил ответом Дмитрий. - Прийти придет, я же видел, как смотрела на тебя. А дальше ее дело. Думаешь здесь жизнь мед, многие из здешних баб мечтают подхватить какого либо залетного работягу, чтобы уехать отсюда в другую жизнь.
Слова Дмитрия немало удивили, но все - таки дали свои плоды. Родион, в очередной раз, покупая продукты, улучшил момент, когда они остались наедине, неожиданно для себя предложил незнакомой женщине:
- Мы там работаем...
- Знаю, - прервала она, безразлично глядя в окно.
- Приходи после работы, потом я отвезу тебя домой.
Не ответив, она скрылась в двери позади прилавка, вскоре из той же двери вышла другая женщина и, как ни в чем не бывало, спросила;
- Что будете брать? - Уставившись в него безразличным невидящим взглядом. Родион, смутился, потея и краснея, пробормотал:
- Спасибо я уже. Опрометью выскочил из тесного магазинчика.
- Вот черт с этим Димкою, нашел, кого слушать, - зло думал он, с ожесточением выкручивая баранку и выезжая со стоянки на шоссе. Приехал, молча выгрузил продукты и принялся за работу. Димка, лукаво поглядывая на него, долго ни о чем не спрашивал, наконец, как бы, между прочим, поинтересовался:
- Пригласил?
- Да пошел ты..., ответил, разозлившись, Родион и запустил в напарника пластиковой палкой, добавил уверенно:
- Не придет она.
- Ой, ли, - засмеялся Димон и проворно юркнул за угол уворачиваясь от запущенного в него разозлившимся Родионом пластикового бруска.
Солнце уже клонилось к морю, Родион сидел на обрывистом берегу, внизу, далеко под ногами шелестели ленивые, мелкие волны прибоя. Мутная вода из впадавшей в море горной речушки наступала на нежную бирюзу серебрившегося, подернутого легкой рябью морского безбрежья, все дальше сдвигая границу между водами, постепенно уходя от берега и расползаясь вдоль него смешиваясь, очищаясь от ила и песка, становилась светлой и прозрачной.
Легко, неслышно она подошла и присела рядом. Просто, почувствовал легкое дыхание, аромат духов, неловкость. Родион не повернул головы, ничем не выдавая, что заметил. Молча, смотрел в морскую даль, слушал стрекот цикад, перемешанный с пением птиц.
Мир изменился, чем именно, он и сам не мог понять, но все вокруг стало другим, наполненным жизнью и своим, особым смыслом. На душе стало легко и свободно, как никогда раньше. Повседневная, привычная давящая тяжесть и боль в душе, ушли, не оставив следа.
Он, осторожно протянул руку, коснувшись под тонкой тканью колена. Она, придвинувшись, устало приклонила голову к плечу, накрыла ладонь своей, нежно поглаживая тонкими пальчиками.
Тонкая, слабая протянувшаяся между ними нить, еще там, в магазине, при первой встрече, все крепче и увереннее связывала их в единое целое.
Родион сидел, боясь пошевелиться, спугнуть это ощущение безмятежности, счастья и покоя наполнившее всего. Надетая на всякий случай чистая футболка набухла влагой. Подняв руку, он, нежно, осторожно погладил прямые светлые волосы. Марина неловко повернулась, обняла, прижимаясь всем телом и уткнувшись в плечо, тихонько хлюпала носом.
Обнял, прижал к себе замер, вглядываясь в синеву моря, стараясь удержать, сохранить это ощущение счастья и покоя. Слезы радости, счастья, упрекали.
- Где же ты был, так долго, я, уже перестала ждать, надеяться.
Родион долго сидел, крепко обнимая прильнувшую Марину.
Оставшийся краешек солнца облил алым облака, последними лучами прочертил дорожку в зеркале засыпающего моря.
Притихшая Марина, освободившись из объятий, легко поднялась и негромко позвала, ласково поглаживая по редеющей уже шевелюре.
- Пошли домой.
Погожий солнечный яркий день уходящей весны палил нещадно, напоминая о приходящем лете. Родион с напарником потихоньку, не спеша, пришивали сайтинг к стене, заканчивая работу.
Марина появилась внезапно. Резко уцепилась в легкую футболку уже пропитавшуюся от летнего зноя потом.
- Ты говорил, понимаешь в холодильниках, полуутвердительно, тревожно спросила она.
--
Есть малость того, небрежно ответил Родион, откладывая в сторону дрель, поворачиваясь к ней всем телом и нежно привлекая к себе. Слегка отстранившись, Марина спросила;
--
Поможешь.
Понятия не имел Родион, о чем она просит, наверное, у кого - либо из знакомых навернулся холодильник и она надеется, что он сможет помочь. Что ж посмотреть можно, а дальше конечно видно будет, если мелочевка, быть может, и получиться исправить.
Склонился, нежно поцеловал взмокшую от быстрой ходьбы по жаре шею Марины. Схватив за руку, она все, убыстряясь, порою переходя на легкий бег, быстро с неожиданной силой потащила его за собой. Родион, не понимая в чем дело, покорно несся вслед.
Вдали у причала маленького местного рыбозавода собралась небольшая громко галдящая, отпуская в окружающее пространство отборный мат, толпа рыбаков. Один Николаичь - бригадир спокойно, казалось безучастно, наблюдал за ними, немного отделившись от толпы.
- Вот, - коротко бросила Марина, подводя к нему Родиона, - он может исправить.
Над берегом повисла тишина, нарушаемая легким прибоем и шумом листвы росших на склоне спускавшихся к морю с гор деревьев.
- Домашних холодильников не хватит, почти шестьдесят тонн, - ответил он неизвестно кому и жестом позвал Родиона за собою, направляясь к зданию цеха, где находился холодильник. Привычного шума компрессора было неслышно. Высокий худой парень, понуро опустив голову, стоял около морозильника рядом с толстой гречанкой. Николаичь подошел к ним остановился, ожидая Родиона.
Родион, немного ошарашенный, молча подошел стал рядом. Наступило тягостное молчание. Родион как инженер - механик имел понятие о холодильниках, но чтобы отремонтировать такой, необходимы были специальные знания, а их то у него было негусто. Николаичь молча, с интересом наблюдал за Родионом.
- А холодильщики где, - спросил Родион.
- Пятница сегодня, - неожиданно ответила толстая женщина, народ уже на рога стал, не дозвонишься, да и пока доберутся, к нам в глухомань все равно не успеют, протухнет недельный улов.
Она с ожесточением врезала стоявшему рядом парню увесистый подзатыльник
Родион влез в путаницу трубопроводов густо облепленных вековой паутиной. Молча стал осматривать ветхое запущенное оборудование, ощупывая трубопроводы, принюхиваясь и прислушиваясь. Так и есть невидимая и неслышная неопытному глазу трещинка едва обозначала себя на неухоженном трубопроводе,
- Мыло, дай мне мыло, - попросил он парня. Парень неподвижно стоял, не понимая его. Пятясь задом, Родион выполз на свет божий. Глянул на растерянное лицо парня.
- Принеси мне мыло, кусок мыла здесь найдется. Присел, ожидая стрелой умчавшегося парня. Вскоре тот вернулся с куском детского мыла. Он почувствовал ее, ничем не отличавшуюся от других жирных пятен на центральной трубе. Но нужно было проверить и остальное. Родион, взял мыло в руки, и слегка улыбаясь, смотря на немного растерянного, ничего не понимающего молодого человека попросил
- Водички чуток можно. Паренек исчез, вернулся вскоре с кружкой воды. Родион, стал обмыливать подозрительные места, пока, наконец, не заметил едва поднимавшиеся пузырьки. Вот она, зараза.
- Так и есть, не ошибся. - С облегчением подумал Родион, обрадовавшись первому успеху. Нашлась. Но может быть есть еще, и, он с упорством маньяка продолжал тереть мокрым мылом подозрительные места, проверяя все еще и еще раз. Он, не имел права ошибиться. Слишком высоки были ставки. Люди поверили ему он, не должен был, он, не имел права на ошибку. Сотка компрессор серьезный. Дело было даже не в нем лично, не в Марине притащившей его сюда. Это был их труд, их деньги, и только он, и никто другой сейчас мог спасти с таким трудом собранный улов, он, и никто другой.
Родион еще раз проверил трубы. Трещина была только одна, и он решил варить, не спуская фреон, не освобождая систему. Конечно же, правильно было сбросить фреон, заварить, да и фильтр поменять, но потом пришлось бы вакуумировать всю систему, снова наполнять фреоном, а его то и не было. Выход был один. Варить на живую, и дозаправить пропаном. Должен же у них быть пропан. Хотя бы в частных домах. Это они должны были найти.
Родион еще раз внимательно осмотрел все. Других повреждений не было.
- Фреон есть, - спросил парня, не обращая внимания на остальных. Парень оживился на мгновение
Осталось почти ничего, махнул безнадежно рукой.
- Бура нужна, - повернулся к бригадиру Родион, - кусочек серебра и газовый резак. Бригадир внимательно с интересом посмотрел на него.
- Сможешь починить - Спросил он вместо ответа.
- Починить попытаюсь, только если хладагента нет толку от этого никакого.
Николаичь бросил быстрый взгляд в сторону парня. Тот развел руками.
- Фреон вышел почти весь, я добавлял, пока был, вон пол баллона осталось - показал рукой на одиноко стоявший отдельно от остальных баллон.
Кладовщица нервно содрала с пальца кольцо.
- Вот, - протянула Родиону, держа его двумя пальцами. Парень, исчез ненадолго, вернулся с нехитрым набором инструментов.
Бригадир безнадежно махнул рукой тяжелыми шагами пошел к сгрудившейся у входа в цех толпе рыбаков.
- Баллон пропана привези, - неожиданно уверенным и громким голосом приказал уходящей спине Родион, - чтобы ближе ста метров ни одна блядь не подходила, тем более с сигаретой.
Окурки мгновенно полетели в песок. Бригадир не заметил его слов молча вышел из цеха, толпа потянулась вслед за ним.
- Вы бы тоже ушли, - попросил женщину Родион, - и ты тоже брысь крикнул одинокой фигурке у входа. Марина не шелохнулась. Кладовщица медленно пошла из цеха, увлекая за собой Марину.
Трещину заварили быстро. Остатки фреона еще были в системе, поэтому продувать ее, освобождая от воздуха, не было необходимости.
- Давно работаешь - спросил Родион парня, отдавая газовую горелку и остатки выпрямленного кольца кладовщицы.
- Неделю, - ответил тот, как только домой из армии вернулся, в море сразу не взяли, Николаичь сюда поставил присматривать, пока.
- Садись, покурим, позвал парня Родион, присаживаясь на верстак, - зовут то тебя как.
- Степаном, - уже избавившись от напряжения, ответил тот, подходя и протягивая Родиону сигареты. Родион забрал всю пачку и, не закуривая, положил ее в карман.
- Курить, пока не приедут спецы, не заправят фреоном, здесь нельзя предупредил он, - найди босса, где там пропан. Степан, сорвавшись с верстака, выбежал из цеха.
Вскоре Бригадир с выглядывавшим из-за могучей спины Степаном вошел в цех.
- Не мутил бы ты воду парень, - обратился он к Родиону иди, придумаем что нибудь. Сейчас люди подходить будут, рыбу по домам разбирать, иди не мешайся здесь.
Всегда спокойного и тихого Родиона прорвало.
- Послушай ты тупое животное. Более чем стокилограммовая туша Бригадира замерла, и он резко всем телом повернулся к Родиону, внимательно разглядывая, как будто увидел только что.
- Ты что действительно никогда не слышал о пропановых холодильниках - с вызовом спросил Родион.
- А разве он сюда пойдет, - быстро по - деловому, спросил Бригадир, не обращая внимания на резкий вызывающий тон Родиона.
Теперь уже Родион махнул рукой вышел из цеха. Навстречу ему к цеху шло несколько человек с сумками. Потерявший медлительность и солидность Николаичь упруго выкатился вслед за Родионом.
- Попробую, только следить нужно, чтобы гидратных пробок не было.
- Отбой - скомандовал Бригадир подходившим вместе с кладовщицей людям и, вырвав руками, замок скрылся в одном из многочисленных сарайчиков рядом с цехом. Вскоре вынес из него баллон с пропаном.
- Этот кажись полный, - весело оповестил он Родиона, проходя мимо. Свалил его с плеча около компрессора, спросил подошедшего Родиона.
- Одного хватит.
- Хватит, - ответил тот.
Вскоре компрессор затарахтел нагоняя в уже залитые водой холодильные камеры мороз. Родион стоял среди суетившихся около него людей занятых своим делом и просто не замечавших его, не обижаясь. Вышел, чувствуя, что не нужен здесь уже и медленно пошел вдоль полосы прибоя залитой закатом. Марина молча шла за ним.
Оглянувшись, озорно глянул на нее, медленно побежал по рыхлому горячему песку, пока она не догнала и, налетев, опрокинула, смеясь на песок, целуя и обнимая. Лежа на горячем еще песке он, отвечал ей, бережно сжимая и лаская своими руками ставшую такой дорогой и единственной в мире женщину.
Семен дружески похлопал Родиона по плечу, отставил кружку с пивом, прищурившись, хитро заглянул в глаза
- Интересно, что за мужик ты на самом деле, да и мужик ли.
Отхлебнул, снова отставил кружку с пивом, продолжая все так же хитровато смотреть на него. Родион, отстраняясь от назойливого соседа по столику, обронил
- Мужик я, али штаны снять, показать.
- Оставь в покое свои штаны, - засмеялся сидевший напротив Вадим. - Не о том он, никогда еще болтающиеся в штанах яйца не были признаком мужчины. - Небрежно бросил Вадим.