Я сидел один в купе скорого поезда и читал в газете юмористический рассказ. Надо сказать, в последнее время мало попадается смешных рассказов, одни только юмористические... Вот и после этого мне ужасно захотелось над чем-нибудь посмеяться. Конечно, можно было посмеяться над редактором, который поместил этот рассказ, но он явно не мог компенсировать мою потребность.
Тут дверь отворилась, и ко мне ввалился неуклюжий толстяк неопределённого возраста. Ощущение было такое, что он весь сделан из сырого теста, непонятно как державшегося на его скелете. Вид этого незнакомца уже настраивал меня на весёлую волну, а когда он, закрывая дверь, умудрился прищемить свой палец, я не выдержал и прыснул в кулак. Он неодобрительно посмотрел в мою сторону и сказал, что не видит ничего смешного. Я поспешно согласился. Не объяснять же мне своё состояние, тем более, что он всё равно ничего не поймёт. Мне показалось, что этот тип вообще лишён чувства юмора.
Я попытался отвлечься и настроиться на что-нибудь серьёзное, но неожиданно эти намерения прервал только что закинутый наверх чемодан толстяка. Знаете, есть чемоданы, которые не выносят одиночества. Он быстро преодолел небольшое расстояние по всем законам физики и радостно плюхнулся на колени ничего не подозревавшему хозяину. Я тут же зажал рот ладошкой, но было уже поздно. Доброй порции смеха удалось вырваться из плена, и она энергично стала заполнять собой всё пространство.
Несмотря на очевидное веселье, мой хмурый сосед, постепенно приходящий в себя после смелого поступка своего верного спутника, становился ещё более мрачным. Он громко отчитывал меня, как провинившегося школьника до тех пор, пока у меня не возникло желанья выйти и встать в угол. Немедленному осуществлению этой задумки помешала проводница, которая разносила чай.
Затем я всё же решил выйти, чтобы успокоиться, но, видимо, сделал это слишком поспешно. В следующее мгновение я держал ушибленную голову руками и зажмуривал от боли глаза, одновременно вспоминая мать того человека, который придумал эти верхние полки.
Когда я открыл глаза, напротив лежал сияющий толстяк. Его тело нервно вздрагивало, он заливался радостным, детским, счастливым смехом. Рядом валялся опрокинутый им же стакан, а брюки жадно впитывали свежую заварку.