Приблизительно в полдень солнце выглянуло из-за темных туч, осветив пустынные улицы небольшого города, погрязшего в мокром снегу, выпавшем вчера и уже порядком растаявшем из-за положительной температуры. Вслед на небе появилась радуга, и это преобразило лица изредка снующих прохожих, который день изнемогающих от осадков. Хотя зима только начиналась, но постоянный снег вкупе с теплой погодой уже надоел всем, а теперь, на освещенную декабрьским солнцем улицу друг за другом постепенно потянулись пенсионеры и маленькие дети, еще не доросшие до школы. Настроение у всех было хорошее, и улица вскоре огласилась веселыми криками ребят, радующихся возможности погулять на улице. Пользуясь тем, что машин по окраинной улице проезжало очень мало, они вынесли из дома мяч, и выйдя на дорогу, лучше прочих мест расчищенную от снега, принялись играть, беспорядочно пиная мяч во все стороны. Один из них запустил мячик, не целясь, и тот полетел в сторону, попав под ноги торопящегося человека . Молодой мужчина, одетый в черное пальто чуть ли не до колен, с силой пнул предмет их игры, направив удар выше соседского забора, но не попал, и бросив на детей уничтожающий взгляд, побежал дальше. Дети недовольно завопили, но он, не обращая на них внимания, скрылся за углом дома.
На вид ему было лет двадцать пять. Достаточно крепкая фигура, широкие плечи, светлые волосы - он являлся вполне обыденным представителем местной молодежи, бесцельно разгуливающей вечерами по улицам большими шумными компаниями. Однако что-то в его поведении пугало, несмотря на обыденность ситуации. Он вполне мог бы быть студентом, опаздывающим на лекцию, хотя откуда в их маленьком городишке ВУЗы? Мог быть рабочим, возвращающимся с обеденного перерыва на предприятие. Но бегающие по сторонам глаза, искривленные в злобной гримасе губы, плотно сжатые кулаки и напряжение, явственно исходившее от этой высокой сильной фигуры, заставляло людей шарахаться от него и сворачивать с дороги, а синяк на лбу довершал красноречивую картину. Сейчас представитель молодежи бежал куда-то изо всех сил, изредка останавливаясь, чтобы перевести дух. Он пробегал прямо через лужи, не обращал внимания на светофоры, расталкивал попавшихся по пути стариков и женщин, благоразумно не став этого делать с компанией оживленно разговаривающих мужиков, перегородивших подземный переход.
Сегодня у Павла Сорокина было отвратительное настроение. Что ни говори, но на это у него имелись основательные причины. Он покусывал губы и сжимал кулаки, вспоминая все проблемы сегодняшнего дня. Главный врач и подросток сумели удрать, Костя мертв, сам он подсажен на собственный препарат и в довершение всего - огромный гудящий синяк на лице, полученный от столкновения с твердой больничной стеной. Конечно, все могло быть еще хуже, если бы он получил пулю в лоб от кого-нибудь из бойцов спецназа, или же сидел сейчас в тюрьме, дожидаясь решения суда. Но дела ведь и так шли отвратительно... Пусть даже удалось уйти из больницы незамеченным, это не решало всех предстоящих проблем. Сейчас даже главврач и мальчишка могли донести в милицию, и теперь в местной типографии уже наверняка печатаются портреты Павла с подписью "Разыскивается". А ведь Сорокин, работая в больнице всего третий месяц, был на хорошем счету у главного врача. Тот знал его адрес, телефон, даже паспортные данные. С его знаниями милиция разыщет Павла за пару часов, особо не утруждаясь. Бежать можно только в центр, к своему начальнику уже другой, криминальной работы. А он будет весьма удивлен произошедшим и потребует подробных объяснений. Как ему все это объяснить? Как рассказать, что только благодаря одному обстоятельству, что во время захвата спецназом больницы Сорокин находился в халате врача, ему и позволили выбежать во время стрельбы, приняв за одного из потерпевших. Что Костю вообще убили, когда он попытался грохнуть этого малолетнего пацана, высунувшись из окна. А ведь Костя был единственным русским среди всех этих черномазых работников Ворота. Все же Сорокину было его жалко, теперь русских, кроме самого Павла, у Ворота не осталось, даже поговорить не с кем будет. Еще и Ахмеда взяли с оружием в руках. Конечно, хорошо, Ахмеду в тюрьме самое подходящее место. Но этот чеченец много знает, может всех сдать, купившись на награду, обещанную за сотрудничество следствию. Павел всегда держал при себе мнение, что этим черным доверять нельзя, но выступать открыто против них не решался. Да и как? Только чеченцев на Виктора Борисовича-"Ворота", главного по их действиям в этом городе, работало около десятка, а всего кавказцев Ворот навербовал около сотни, щедро раздавая им деньги, присылаемые каждый месяц из Москвы в больших количествах. Теперь кавказцы готовы всех местных поубивать, был бы повод .Собравшись здесь в таком количестве, отлично вооруженные руками Ворота и столичных плательщиков, они ничего не боялись, и самостоятельно начинали прибирать к рукам неплохие деньги, запугивая местных предпринимателей. Но делить деньги , к счастью, они не умели. Тогда между горцами происходили разногласия, и нерусские кварталы захлебывались в кровной мести, местные группировки, отстраненные кавказцами от реальной власти, довольно потирали руки, и еще больше натравливали пришлых друг на друга, умело действуя деньгами и оружием.
Павел подвел итог, припомнив все проблемы сегодняшнего дня. Что ни говори, пусть Сорокин и остался на свободе, жизнь это ему не гарантирует. Ворот его может просто пристрелить, услышав об этом. Да еще и этот пацан добавил хлопот.
-Вколол мне этот препарат, теперь до конца жизни буду с ампулами ходить! - в сердцах сказал Сорокин , припоминая случившееся .- К тому же , не дали до конца проследить за ходом болезни! Так хоть сам бы что-то знал, а теперь придется обращаться к этим баранам из центра...
Павел подошел к большому трехэтажному дому, окруженному железобетонным забором в два человеческих роста. Постоял у толстенной железной двери, понял, что ему туда совсем не хочется идти, и пожалел о своем решении, когда из динамика, расположенного возле двери донесся голос охранника Ашота:
-Слюшай, Хирург, чего стаишь? Двер открыта, хазяин ждет тэбя срочна. - несмотря на то , что Ашот живет в России с самого детства, так и не научился говорить без акцента.
Сорокин, которого за принадлежность к медицине прозвали Хирургом, выругался: - "понаставили тут этих камер. Даже постоять у двери спокойно нельзя, чтобы не заметили".
Павел потянул тяжелую дверь на себя. Та подалась легко, без скрипа, словно не замечая своей массивности. Изнутри повеяло теплом, и Сорокин переступил порог, оказавшись под небольшим навесом, который представлял собой что-то вроде пропускного пункта. Рядом находилось небольшое помещение охранника, следящего за воротами и калиткой. Сейчас здесь было пусто - ведь уже другие пристально следили за тюремной камерой Ахмеда, занимавшего эту должность. Вошедший не стал здесь задерживаться и вышел под открытое небо. Здесь глазам Хирурга предстал прекрасный дом, окруженный заснеженным садом со множеством разнообразных скульптур и парой фонтанов. Павел бывал здесь уже не одну сотню раз, но каждый раз, входя сюда, он восторженно оглядывался вокруг, испытывая прямо детское восхищение и недетскую зависть к владельцу этого особняка. Хорошо же устроился Виктор Борисович, главный воротила города, прямо рай создал. Вымощенная итальянской плиткой тропинка разделяла надвое усыпанный снегом большой сад. Сейчас уже не определить, где что, но летом дом был окружен сплошным экзотическим парком с парой небольших оранжерей и фонтаном. Пускай сейчас этого великолепия и не было видно, но парк таил в себе какую-то сказочную зачарованность, в основном благодаря правильно расположенному освещению и красоте русской зимы. Тут Павел вспомнил цель своего визита, и зачарованность мигом куда-то улетучилась. Сейчас на него наверняка повесят пару новых отвратительных заданий, и все свободное время ему придется шляться по городу, выслеживая каких-нибудь дураков из местных жителей.
Сам дом был не хуже прилежащей территории. Трехэтажный, окрашенный в бело-голубые тона, он казался продолжением сада, ярко выделяясь приятным светом огней. Здание казалось простым коттеджем богатых людей, и выглядело вполне обыденно. На самом деле около года назад Ворот потратил большие деньги, превратив его в неприступное убежище. Трехметровый забор, ограждающий участок, являлся лишь видимой преградой. По самому верху его проходил высоковольтный провод, находящийся под напряжением все время. В саду на каждом углу находились камеры слежения, куча датчиков движения и инфракрасных сканеров, распознающих людей даже в полной темноте. Окна первого этажа закрывали решетки, а рамы второго этажа с внешней , металлической, стороны находились под напряжением. Кроме пяти личных охранников, а в былые времена и десяти, территорию патрулировали три немецкие овчарки, молчаливые и чрезвычайно злобные. В доме же, как знал Павел, Виктор Борисович сделал глубокий подвал с пунктом наблюдения за всем садом. Там и сидел сейчас Ашот, выслеживая посторонних. Также в подвале находился внушительный склад оружия, к которому имел доступ каждый из его охранников, преимущественно кавказцев.
Сорокин подошел к входной двери, и, подождав, пока ее открыл Ашот, зашел внутрь. Там его встретил еще один охранник, грузин по имени Гиви, который и проводил Павла на третий этаж, в кабинет Ворота. Хоть Сорокин и был здесь частым гостем, уважением от местных не пользовался, и те не оставляли его одного, очевидно опасаясь за имущество Виктора Борисовича. Поднявшись на третий, самый верхний, этаж, Гиви указал на дверь кабинета и зашел следом за Павлом.
Внутреннее убранство кабинета было также великолепным, куда лучше, чем в остальных комнатах, тоже, далеко не скудных. Одна стена кабинета была полностью прозрачной, и открывала вид на утопающий в слякоти город, сейчас освещенный холодным зимним солнцем. Сам хозяин, Виктор Борисович Коловоротов, стоял, повернувшись спиной к двери и рассматривая картину городской жизни, раскинувшуюся перед ним. Услышав шум открывающейся двери, он обернулся, и, жестом указав охраннику на дверь, присел за письменный стол, достав из ящика толстую сигару. Судя по виду, у Ворота было отвратительное настроение, и свою злость он срочно собирался на ком-нибудь выместить. Сорокин внутренне содрогнулся, но решил держаться.
-Рассказывай давай, Хирург хренов. Что произошло?- хозяин дома решил приступить к допросу без лишних разговоров и закурив, пустил струю дыма в сторону Павла, заставив его отшатнутся.
-До сегодняшнего дня все было нормально. Вчера поступили больные, в количестве двадцати человек, в промежутке времени между четырьмя часами и девятью. Двоих не хватало. Одной девки в классе в тот день не было, а вот пацан...
-Это тот, который тогда от Алки удрал?
-Да, и похоже, эта маленькая мразь уже о чем-то догадывается. Сегодня, когда я делал уколы всем выходящим, он умудрился шприц со штаммом вогнать мне в руку.
-Ничего себе,- Ворот немного отстранился от говорящего, -Тогда возьми себе пару ампул. Знаешь, что делать ?
-Да, Виктор Борисович. Так вот, незадолго до этого ко мне подошел главврач и начал все разнюхивать. Ну, Костя двинул его по голове, а потом отнес в его личный кабинет. Мы не думали, что он так быстро очнется, поэтому даже не оставили никого за ним смотреть, дверь только прикрыли. Там еще замки неудобные, ключ повернули, а засов не сдвинулся, вот пацан и умудрился туда пробраться.
-А с ним что? Неужели и эта малышня умудрилась от вас сбежать?!- Ворот начинал злиться, имея для этого основательные поводы. -Вас же трое там было! Не могли справиться со стариком и подростком, идиоты!
-Но, Виктор Борисович, Костя пристрелил бы их обоих, если бы не спецназовцы со своим снайпером. Просто так получилось, что они умудрились вылезти через окно, как раз в тот момент, когда мы их заметили. Костя попал бы, он уже целился в них, Виктор Борисович.- видя, как стремительно меняется лицо Ворота, Хирург приходил в ужас.- Там спецназовцев было человек двадцать! Что мы могли вдвоем с Ахмедом сделать? Да и мне удалось выбраться, потому что был в халате врача и без оружия. Просто все мусора полезли Ахмеда хватать.
-Кстати, где этот еще?
-В мусор..., в милиции сидит.- начал ,- он же не мог ничего сделать. Ментов человек пять сразу на него набросилось.
-Идиоты! Вы понимаете, в какое положение вы меня поставили? Двое человек, которые что-то знают, сейчас разгуливают по городу, сообщая ментам твои приметы и наши действия, а Ахмед в тюрьме сидит! С местными ментами мы бы смогли договориться, но сейчас из центра приехала целая куча следователей и детективов, будут докапываться до мельчайших деталей. Попробуй с ними договориться! Если информация просочится, могут убить даже меня, не то что вас, ослов!- Ворот вскочил с кресла, и, перевешиваясь через стол, уже кричал во всю глотку на Сорокина, размахивая сигарой и просыпая пепел ,- Ты это понимаешь?! Если Тимур узнает, что мы не сохранили информацию в тайне, за нашу жизнь я и рубля не дам, а за твою вообще... Слов нет.
-И что же теперь делать?- опешив от таких неожиданных нападок и трясясь от страха за свою жизнь, спросил Павел,- Может, из города надо сбежать?
Виктор Борисович презрительно посмотрел на Сорокина. Тот был бледнее некуда, и нервно постукивал по краю стола. Павел давно его раздражал, и сейчас, самое правильное- это избавиться от него. Но пусть тогда сперва расхлебает кашу, которую заварил.
-Говоришь, Ахмед в тюрьме сидит? Нужно его по-быстрому оттуда вытаскивать, пока не раскололся чеченец. Хотя...Здесь ребята и без тебя разберутся, а вот с пацаном надо что-то делать. Раз он уже что-то подозревает, то становится ненужным свидетелем. Вы должны либо доставить его сюда, либо убрать. Только учтите, без шума. Если так не получается, подождите. Все должно выглядеть так, как будто он пропал из-за болезни. Ну там заболел, ушел куда-то и погиб, понимаешь? Ведь он из их класса, так что особенного шума его пропажа не вызовет. А врач... Но он ничего не знает, пускай живет, хотя понаблюдать за ним не мешало бы. Ладно, это будут уже проблемы других. Начнете, пожалуй, с завтрашнего утра. Сегодня пацан наверняка будет занят с ментами, наверняка его в отделение поведут допрашивать. Задачу уяснил, Хирург?- Ворот поднял на него прищуренные глаза, и в них Сорокин различил злобную насмешку.
-Как я? Меня ж менты по всему городу ищут, посадят ведь? - Хирург вопросительно поднял на него глаза, надеясь, что неправильно понял.
-Ты, ты. Возьмешь в подвале темные очки, оружие, еще что тебе там нужно? Да и пойдешь то ты не один. Понял меня, а ?
-Да, Виктор Борисович. - Хирургу сделалось не по себе от предстоящей задачи. Он не любил убивать, но собственная жизнь все-таки важнее. Поэтому он задал только один вопрос,- А с кем мне идти?
-Возьмешь эту компанию, что в подвале в бильярд играет. Я им сейчас сообщу, все остальное твои проблемы. Желательно доставляешь пацана живым, при невозможности такого - убиваешь. Пути выполнения выбираешь сам, у меня никаких ограничений, но только без лишнего шума. И последнее,- добавил хозяин дома, когда Павел собрался уходить, -желательно убери и эту девчонку, его одноклассницу, которой в тот день не было. Для полноты эффекта Тогда ментам вообще будет не за что зацепиться,- Ворот негромко засмеялся, потирая руки.
Хирург вышел из кабинета, оставив хозяина в мрачном одиночестве, и направился вниз. Тревожные мысли раздирали мозг, и так опухший от напряжения. " Здорово же этот урод повернул дело, теперь я во всем виноват. Еще руки о несовершеннолетних марать придется" -размышлял он, спускаясь в подвал по широкой лестнице из красного дерева. Стены здесь были увешаны копиями всемирно известных картин и фотографиями в шикарных рамках. Опустившись на три этажа, он попал в просторное подземное помещение. Подвал дома был бункером, который совмещал в себе кабинет охраны, небольшой развлекательный зал с бильярдом, склад оружия и потайной выход наверх уже за пределами участка. В зале двое кавказцев играли в бильярд, один разговаривал по мобильному телефону. Подойдя ближе, Хирург услышал часть разговора:
-Как, с этим придурком идти? Завтра с утра? Но ведь он ни х.. не знает!... Хорошо, хорошо босс... О, вот и он кстати пришел уже. ... То есть как во всем?... Все понятно...
Хирург подошел к разговаривающему с Воротом грузину Варами и дождался конца разговора. Тот положил трубку на стол, и исподлобья спросил:
-Что прикажете, командир?
Двое, играющие в бильярд, громко засмеялись, услышав это, и Варами, являющийся здесь старшим, прикрикнул на них:
-А ну-ка заткнулись. Ворот, черт бы его побрал, отправил нас с этим придурком. Теперь вы должны его слушаться, в том числе и я.
Улыбки живо сползли с лиц охранников. Они знали жестокий характер Ворота, и не желали себе неприятностей. Особенно сейчас, когда Виктор Борисович связан с какими-то крупными людьми из Москвы.
-А куда идти-то и надолго это?- подал голос слегка ошалевший Гиви, надеявшийся провести сегодняшний день в теплом доме, играя в бильярд.
-Нет, пока идти никуда не надо. В городе и так сейчас много милиции, и все встревожены. Выходим завтра с утра. Точно не знаю, но думаю, за полдня в любом случае управимся,- Павел старался, чтобы его голос звучал ровно и уверенно, но все же душу его наполнял небольшой страх - идти с этими отморозками было опасно для жизни, хоть и отданы они были ему Воротом в полное распоряжение. Конечно, формально, командовать над собой это кавказское отродье никому не разрешит.
-И что делать? - снова задал вопрос Гиви.
Ворот сказал привести одного пацана или же тихо убрать. Да и девчонку тоже.
- А что за девчонку? - спросил третий сидевший в комнате, чеченец с жутким лицом. Именно он был самой криминальной личностью города. Заросший волосами, метр в ширину и почти два в высоту, этот амбал в свое время наводил страх на весь город, поздно ночью нападая на молодых женщин и одиноких прохожих. Он не гнушался никакой "грязной" работой, и был первым в деле убийств, а теперь, когда дело касалось молодой девочки, он точно добьется своего. Глядя на этого черного , даже Хирург пожалел попадающихся чеченцу людей и решил впоследствии попытаться избавиться от него, чтобы смерть обреченной девчонки прошла хотя бы менее болезненно. Сорокин ненавидел кавказцев, терпеть не мог Ворота, но больше всего он любил деньги и шел на все ради их получения. Ворот платил немало, и Павел надеялся впоследствии на хороший дом в одном из подмосковных городков и безбедную старость.
-Обычная девчонка, девятиклассница. Но ты даже и не надейся, обойдешься,- Хирург оборвал предвкушения чеченца, и выражение удовольствия на лице того сменилось откровенной ненавистью ,и в комнате повисла мертвая тишина, прерываемая лишь тиканьем больших напольных часов.
-Оружие брать?- спросил Гиви, разорвав паузу.
-Да, но только с глушителями.- Павел наконец отошел от чеченца и понемногу приходил в себя после его немых угроз.
-Ясно,- кивнул головой Гиви и скрылся за дверью, ведущей в арсенал. Через минуту он вынырнул назад, неся в каждой руке по паре пистолетов с накрученными на них черными цилиндрами глушителей. Павлу достался ПБ - пистолет Макарова, модифицированный под бесшумную стрельбу, остальным явно что-то помощнее. Оставив кавказцев доигрывать, Павел отправился в гостевую комнату, где и провел остаток дня и ночь.
...
Сергей мерз в одиночестве на заброшенной стройке, расположенной на окраине города. Девятиэтажное здание гордо возвышалось над дачными домиками, разбросанными буквально в тени высотки . Однообразные серые стены, пустые шахты лифтов и узкие лестницы уныло смотрели на город равномерными прямоугольниками шлакоблоков, а ветер завывал в бесконечных лабиринтах квартир. Придя сюда полтора часа назад, парень разместился на шестом этаже, благоразумно выбрав место, окруженное бетонным заграждением в полметра высотой. И не вывалишься случайно, напившись, и от ветра спасает, если присесть. Усевшись на дощатый настил, он откинулся спиной на стенку, и бессвязно что-то бормотал, и тер красные от слез глаза, хлюпая носом. Сейчас вокруг него стояла батарея бутылок и различных банок со спиртным, и около половины были пусты. Час назад он узнал, что рано утром в больнице скончался Тема, находившийся в бессознательном состоянии со вчерашнего вечера, а с ним и большая часть класса. Жизнь же остальных находилась на исходе, давая им отсрочку всего в несколько часов. Горе затмило разум, и взяв все деньги, имевшиеся у него, Сережа отправился в один из ближайших ларьков. Без особых проблем загрузив рюкзак спиртным нескольких видов он пошел в излюбленное место, каковым являлась недостроенная высотка на окраине города. Огороженная высоким забором, она не была обиталищем бомжей и бродячих животных, а примерно с четвертого этажа на ней отсутствовали даже крысы и мыши, коих внизу, среди досок и строительного мусора было весьма много. Обнаружив однажды слабо прибитый железный лист, Сергей с Темой отодрали его с одной стороны и получили скрытный вход на стройку. Само здание забросили уже с позапрошлого года, и сюда не забредали ни рабочие, ни покупатели. Тогда друзья притащили сюда с десяток досок, сделав пару скамеек и стол, и каждый праздник приходили сюда, предварительно закупившись едой и напитками, иногда спиртными. Теперь Темы уже нет. Может, хоть это место будет напоминать Сергею о тех временах. На стене чернел рисунок, сделанный Темой при помощи баллончика с краской. Тогда он нарисовал два силуэта людей, смотрящих в разные стороны и опирающихся друг от друга. Рисунок получился отлично, и по просьбе Сережи Тема сделал еще пару таких же и друзья повесили их на своих рабочих столах. Вот только рисунок, символизирующий их дружбу остался, а вот самой дружбы больше нет. Навсегда. Но он никогда не забудет о лучшем друге, с которым они сколько лет всегда были вместе. Сергей решил приходить сюда каждый месяц, поминая друга и одноклассников.
Температура на улице наверное была уже отрицательной, но сейчас Сергей находился в таком подавленном настроении, что не обращал внимания на холод и безразлично глотал алкоголь из полулитровой банки. Справа уже валялось три таких же, но он и не думал останавливаться.
-Как жаль, - думал Сережа, отшвыривая пустую банку за спину, -почему Юля не согласилась пойти? Неужели она не может понять, что я пью не для удовольствия, а топлю в алкоголе свое горе, пытаюсь забыться, уйти от этой страшной реальности. Неужели она не может бросить эти вбитые в голову предрассудки? Неужели ей все безразлично? Как будто она никогда не пила даже вино. Таких, по-моему, вообще не бывает.
Сергей откинулся назад и прикрыл глаза. В сознании замелькали образы одноклассников, и он, уже порядком охмелевший, погрузился в мучительный сон. Вчера, после того, как ему удалось вырваться из больницы, парня затаскали по кабинетам милиции и прочих заведений подобного рода, даже один раз пришлось отбиваться от местных журналистов, делавших репортаж. Когда он вернулся в больницу, к другу, тот уже был без сознания, и врачи спровадили его домой, строго-настрого запретив появляться в палате больных. Придя в больницу сегодня с раннего утра, он получил лишь горькие сообщения о смерти, и не был даже допущен, чтобы хотя бы постоять над телом. С этого можно было напиться.
Проснулся он от веселого чириканья под ухом. Парень открыл глаза и неосторожным движением спугнул пару воробьев, удобно устроившихся на открытой пачке с печеньем. Все тело будто окоченело, хотя в этом не было ничего удивительного: взглянув на телефон, Сергей обнаружил, что время перевалило за три часа. Дрожа от холода, он попытался подняться на ноги, но вовремя понял, что сейчас его стошнит. Хорошо, что лежал Сережа на деревянном щите, а то б точно себе что-то отморозил. Во сне он перевернул почти все бутылки, и их содержимое слилось в одну большую лужу, в которой лежала его нога и какой-то небольшой комочек. Комочком парень не заинтересовался, приняв его за свой носовой платок серо-коричневого цвета, а вот ногу тут же вытащил на сушу и понюхал. В нос ударил аромат кожи, вымоченной в спирту. Это добило Сергея, и он решил больше не напиваться до такой степени, что бы не стать алкашом. Держась за стенку, он привстал, и, перевесившись через стену, отправил вниз весь свой недавний завтрак. Состояние было отвратительным, и подумав, парень решил, что больше такого делать не стоит, хотя сегодня для этого, конечно, была причина. Поэтому он решил продолжить начатое, и ,осмотревшись по сторонам, обнаружил почти полную бутылку слабоалкогольного коктейля, и, решив начать трезвую жизнь с завтрашнего дня, прихватил ее с собой, чтобы выпить по дороге. Перешагивая через лужу алкоголя, внимание Сергея привлек этот мокрый комочек. Присмотревшись, он узнал в этом воробья. Бедная птица оказалась в облаке спиртных паров, подобравшись слишком близко к печенью, лежащему на краю лужи и, потеряв способность двигаться, рухнула в "воду". Сергей задумался над увиденным, посмотрел на бутылку в руке, затем на воробья, и, нахмурившись, ... сунул бутылку в карман.
-Хватит, вам, птички. Один вон вообще в запой ушел, а мне еще день надо прожить, и не представляю, как в трезвом состоянии я это выдержу...
Глотнув из горлышка, парень отправился вниз, по пути разминая затекшие руки. Однообразные стены здесь были раскрашены замысловатыми рисунками Темы, нарисованными еще в то время, когда денег у них хватало на баллончики с краской. Вот на стене знак в виде круга, в круге человек с бутылкой в руке. После этого Сергей полдня доказывал Теме, что этот знак должен был быть в форме треугольника, то есть предупредительный, а тот утверждал, что так красивее. Вот рисунок двух человек, в костюмах террориста и спецназовца, скрестившие стволы АК и М-16. На третьем этаже Тема изобразил самого себя, купив для этого целый набор баллончиков. Лицо получилось не очень похоже, а вот фигура и одежда совсем как настоящие. Конечно, если бы на стене остался его портрет, это было бы весьма на руку местному прорабу, вздумавшему проверить стройку. Сережа не стал просить Тему сделать здесь и его приблизительный портрет, а тот увлекся новыми рисунками. Где-то там, на одном из предпоследних этажей, Тема нарисовал кучу всякой ерунды и подписал ее подходящими надписями. Тогда Сергей почти не обращал внимания на творчество друга, а сейчас все рисунки всплывали в его памяти, возвращая хотя бы воспоминания о нем. Ничего уже не вернуть...
Парень спустился на первый этаж, окинул взглядом раскинувшийся перед ним строительный беспорядок, царящий здесь уже который год, и неуверенным качающимся шагом направился к ограде. Перед тем, как выйти, он отряхнул штаны, вытер об траву испачканные в песке ботинки, и, оттянув железный лист забора на себя, полез в образовавшуюся лазейку, едва не украсив куртку парой новых дырок, и пошел, сам твердо не зная направления, но ноги уверенно несли его к дому.