Ирина Сергеевна в городе своего детства не была больше двадцати лет. Так сложилась жизнь. После окончания с отличием средней школы она уехала поступать в престижный институт в Москву. Ее приняли после короткого собеседования на химический факультет, дали место в общежитии, и для нее началась совершенно новая жизнь, полная интересных открытий, ярких знакомств с творческими людьми, приходившими в их институт, посещений всевозможных выставок, театров. Она помнит, что в то время нередко ее желудок бывал пустым, но молодость бурлила в ней и не позволяла обращать внимание на такие мелочи. Главным девизом ее жизни в то время было: день прожить нужно так, будто живешь в последний раз. И она жила, стараясь как можно больше успеть, узнать, увидеть, услышать, посетить. Так прошли три года учебы. Домой она приезжала только на время летних каникул и поражала своих бывших одноклассников рассказами об известных людях, свежими московскими новостями, безаппеляционностью суждений и каким-то неуловимым превосходством над ними, бедными провинциалами. Вслух это не произносилось, нет. Но это чувствовалось в той уверенности, с которой она держала себя, в ее горделивой походке. Она не шла, а несла себя с достоинством. Откуда это взялось у нее, выросшей в маленьком провинциальном городке? Молодым свойственно думать, что удача и счастье им будут всегда сопутствовать, что им все по силам и ничего не страшно. Так думала и Ирина Сергеевна, тогдашняя Иришка. Едва начав жизнь, практически не имея жизненного опыта, она свысока смотрела на своих родителей, считая их безнадежно отставшими от современности, лишь только потому, что они не имели возможности посещать музеи, выставки, театры, забывая, что они и только они дали ей возможность учиться в институте, оплачивая все ее расходы и прихоти. Глаза Ирины Сергеевны затуманились невольной слезой при воспоминании о том, как она была порой дерзка и непочтительна со своими родителями, невнимательна к их повседневным заботам, отмахиваясь от их, как ей казалось, назойливого внимания. Ах, если бы можно было все вернуть назад! Сколько ласковых слов сумела бы она найти для них, проводя каждую свободную минуту с ними, а не со случайными друзьями и мимолетными подругами! Почему мы осознаем все слишком поздно, когда ничего нельзя вернуть и исправить?
Беда пришла неожиданно, и оттого была такой оглушающей. Текст телеграммы был беспощадно лаконичен: "Срочно приезжай Родители погибли автокатастрофе Тетя Лида". Она читала, перечитывала этот текст и не могла понять, что он означает, какие, чьи родители, какая тетя Лида. Она опустилась на ступеньку лестницы, держа бланк телеграммы в руке, и смотрела растерянным взглядом на снующих взад-вперед по лестнице студентов. Голос сокурсницы, на которую она никогда не обращала прежде внимания, вывел ее из состояния ступора:
- Иринка, ты чего расселась на ступеньках?
Но, внимательно вглядевшись в ее остановившиеся глаза, взяла осторожно из руки текст телеграммы, прочитала и опустилась рядом, обняв Ирину за плечи:
- Ты поплачь, поплачь, моя хорошая! - ласково заговорила она. - Я знаю, как тебе сейчас больно, как тяжело терять родителей. У тебя они хотя бы были, и ты знала их ласку и внимание. А у меня их не было никогда, я росла в детском доме. Что же ты сидишь? Тебе нужно срочно собираться и ехать домой, а прежде нужно известить деканат о твоем отъезде. Вставай, вставай, пойдем!
Подруга затормошила Ирину, и той пришлось подняться и идти сначала в деканат, потом ехать на вокзал за билетом. И всюду ее сопровождала Галина, которая первая заметила ее состояние и которая поехала вместе с ней на похороны. Галина здорово помогла Ирине, да еще соседка тетя Лида. Они взяли на себя все хлопоты по организации похорон, поминального обеда и всех многочисленных забот, внезапно свалившихся на бедную девушку. Ирина все дни была словно в тумане. Оказалось, что ее родителей знало очень много людей, которые с великим почтением отзывались о них и говорили много добрых слов Ирине, сидевшей у гроба с безжизненным выражением лица. Пришли и бывшие одноклассники и старались, как могли, утешить Ирину. Это сочувствие многих людей поддерживало моральные силы девушки, и тогда она впервые поняла, как важно это бескорыстное внимание, как важно заслужить уважение окружающих. И тогда человек не беспомощен и не одинок. Наверно, в тот момент у нее произошли изменения в сознании, и она стала оценивать людей не по красноречию и умению выгодно себя преподнести, а по поступкам. Да, да, именно тогда она обратила внимание на своего бывшего одноклассника Илью, немногословного застенчивого и скромного, который не афишировал свою помощь, но всегда оказывался в нужное время и нужном месте и тихо делал то, что требовалось именно здесь и сейчас. Возможно, она в том состоянии, в каком пребывала, и не обратила бы на него никакого внимания, если бы не случайно услышанный ею разговор между Галиной и тетей Лидой.
- Кто этот молодой человек, который всем распоряжается без излишней суеты? - спрашивала Галина.
- Который? А, этот вихрастенький? Это Илюша, Иришкин одноклассник. Золотой парень! Счастлива будет та деваха, которая его сумеет окрутить.
- Симпатичный! - протянула Галина, и Ирина перевела взгляд на Илью.
" А, и впрямь симпатичный!" - вяло отметило ее сознание, и она тут же об этом забыла.
Сразу после похорон Галина уехала, сказав на прощанье: "Держись, подруга!", а Ирина осталась. Ей нужно было разобраться, что дальше делать и как жить. Поздно вечером, когда тетя Лида уже ушла к себе, раздался неожиданный звонок в дверь. Ирина подумала, что вернулась тетя Лида, и открыла дверь. На пороге стоял Илья:
- К тебе можно? Прости, что поздно, но я подумал, что сейчас тебе, как никогда нужно дружеское плечо, и пришел. Не прогонишь?
- Что ты? Конечно, нет. Проходи - бесстрастным голосом произнесла Ирина.
Она прошла в комнату и села на прежнее место. Илья взял стул, поставил его напротив девушки, сел и взял руки Ирины в свои:
- Ир, ты поплачь!
- Не могу.. У меня внутри, будто все закаменело.. Я не знаю, как мне дальше жить.. Это все так внезапно.. Они ведь были совсем молодыми! Вот, посмотри, это их последняя фотография. Они здесь такие счастливые и красивые.
- Очень хорошая фотография. Ира, ты, когда возвращаешься в институт?
- Не знаю.. Какой теперь институт? Наверно, придется бросить учебу.
- А вот это неверное решение. Твои родители мечтали, чтобы ты получила высшее образование, и ты должна его получить. Можно перейти, либо на вечерний, либо на заочный вариант, но учиться нужно обязательно.
- Наверно, ты прав. Я пока обо всем этом не думала.
- Понимаешь, Ира, тебе сейчас никак нельзя раскисать. Нужно все обдумать и распланировать. Если ты решишь остаться здесь...
- Нет, нет! Здесь я не могу остаться, здесь все напоминает о счастливой жизни, которой больше нет и не будет.
Долго сдерживаемые слезы хлынули из Ирининых глаз. Она вытирала их руками, но они текли безостановочно. Илья протянул ей чистый носовой платок. Она кивком его поблагодарила. Выплакавшись, Ирина почувствовала, что туго сжатая пружина в душе ослабела, стало легче дышать.
- Поплакала? Вот и хорошо! А теперь поговорим о твоем будущем. Прошлого не вернуть и жить нужно дальше. Если ты здесь не останешься, квартиру придется сдать постояльцам, чтобы у тебя были какие-никакие деньги на обучение. Все самое ценное нужно будет перенести в одну комнату, ее закрыть и опечатать. Перейдешь на вечернее отделение и, возможно, в институте на кафедре найдешь работу лаборанта или ассистента. Таким образом, ты сумеешь завершить учебу, получить диплом, а с ним - тебе все дороги открыты.
- Спасибо тебе, Илюша, за помощь и совет. Ты все правильно рассудил, а у меня голова сейчас ничего не соображает.
- А сейчас, хозяюшка, пойдем пить чай. Вон, сколько слез вылила. Нужно восстанавливать потерянную влагу.
Он обнял Ирину за плечи и повел на кухню. Ей были приятны его забота и внимание, и на душе посветлело. Они пили чай и тихо разговаривали, и Ирина уже не ощущала себя одинокой, рядом был друг. Где-то, примерно, через час Илья поднялся:
- Уже поздно, я пойду домой, да и тебе нужно отдохнуть.
В глазах Ирины отразился испуг:
- Илюша, останься! Я прошу тебя не уходить, мне страшно!
Он подошел к ней, взял за плечи и спросил:
- Ты, действительно, хочешь, чтобы я остался? Ты ни о чем не пожалеешь?
Для Ирины было невыносимо вновь остаться одной, и она тихо произнесла:
- Да, я так хочу.
Он обнял ее и крепко поцеловал в губы. Она позволила ему раздеть себя и не сопротивлялась, когда он захотел овладеть ею. Ночь они провели вместе. Утром она слышала, как он возился на кухне, что-то готовя и осторожно гремя посудой. Ей не хотелось открывать глаз, было боязно встретиться с Ильей взглядом. В голове пронеслось: "Что со мной теперь будет? Как мне себя вести? Делать вид, что ничего не произошло, рыдать об утраченной невинности? Все глупо и пошло...Без любви и привязанности...Не так я себе представляла близость с мужчиной. Поздно сокрушаться: снявши голову, по волосам не плачут". Она резко встала и пошла в ванную. Из кухни донеслось:
- С добрым утром, любимая! Умывайся скорее, сейчас будем завтракать!
Ирина открыла кран с водой и присела на край ванны. Она тупо смотрела, как льется вода. Ах, если бы можно было смыть водой все ее печали и утраты! Она встала под холодный душ, а потом долго и сильно растирала тело махровым полотенцем, пока оно не стало гореть. После этого она почистила зубы, умылась и вышла к столу. После душа ей стало немного легче. А Илья по-хозяйски накрывал на стол, что-то весело мурлыча себе под нос. Ирине стало не по себе. Как может он веселиться, если в этом доме такая беда?
- Ты что делаешь? - спросила она ледяным тоном.
- Разве ты не видишь? Накрываю на стол.
- Я не об этом. Ты весело распеваешь в доме, где только вчера вынесли покойника. Уходи, я больше не хочу тебя видеть!
- Ира, опомнись! Мы теперь муж и жена!
- Что ты несешь? Какие муж и жена? Да, я с тобой переспала, но это не дает тебе повода веселиться, когда...
Рыдания перехватили горло, и она не сумела закончить фразу. Илья подлетел, хотел ее обнять, но она резко отстранилась от него. Он робко залепетал:
- Ира, Иренок, прости, прости, прости! Я так давно тебя люблю, и радость от нашей близости заморочила мне голову. Конечно, я скорблю вместе с тобой об утрате твоих родителей.
Она подняла голову, с ненавистью посмотрела на него и твердо сказала:
- Уходи! Я не люблю тебя и не хочу видеть в своем доме! Прощай!
Он сделал еще попытку объясниться. Тогда она вышла в прихожую и подала ему его пальто со словами:
- Сам уйдешь или милицию вызывать?
Ему ничего не оставалось делать, как уйти. Она, поплакав, стащила по совету Ильи все ценное в маленькую комнату, опечатала ее, привела в порядок квартиру. Потом собрала оставшиеся деньги, кое-какие драгоценности, принадлежавшие матери, разобрала переписку и ненужные письма сожгла. Закрыла квартиру на замок, а ключ и бумажку с адресом общежития отдала тете Лиде со словами:
- Сдайте квартиру кому-нибудь, кому вы доверяете, на ваших условиях, а деньги пересылайте мне по этому адресу.
Тетя Лида растерянно смотрела на нее, ничего не понимая:
- Ира, ты даже на девять дней не останешься? Как же так?
- Спасибо вам за все! Простите меня, но я не могу остаться. До свиданья!
Утром она уже была в Москве. В деканате ее встретили сочувственно и обещали помочь с работой. Для Ирины началась новая жизнь. Когда в первый месяц не пришли месячные, она не обеспокоилась. Это бывало и раньше от сильного переутомления или стресса, но, когда во время лабораторных занятий ее замутило от запаха химикатов, она встревожилась не на шутку. Врач-гинеколог, осмотрев ее, сказала торжественным тоном:
- Поздравляю вас, мамочка, у вас будет ребенок!
Ирина Сергеевна вспомнила, какой ужас охватил ее при этих словах. Ребенок не входил в ее планы, более того, он становился препятствием для их осуществления. Из женской консультации она вышла растерянной и оглушенной. Нужно было принимать какое-либо решение. Одно она знала твердо, что будет рожать. А вот извещать ли Илью об этом событии, она не знала. Она присела на скамейку, но холодный декабрьский ветер не позволил долго на ней оставаться. Ирина прикинула, что рожать ей придется летом, и что весеннюю сессию она успеет сдать до родов. Ей останется год до окончания института, и на это время ребенка можно будет пристроить в дом малютки или договориться с тетей Лидой. В общем, безвыходных ситуаций не бывает. Придя к такому решению, Ирина повеселела. В общежитии она посвятила в свои планы Галину, которая пришла в восторг от ее решения оставить ребенка:
- Ира, это так здорово! Ребеночек тебе совсем не помешает. Только знаешь, я думаю, Илье нужно сообщить. Я не знаю, что у вас вышло, но мне он понравился и даже очень. И потом, у ребенка обязательно должен быть отец.
Ирина с Галиной соглашалась, но, когда вспоминала, как Илья на другой день после похорон ее родителей мурлыкал на кухне, в ее душе поднимался ураган возмущения и неприязни к нему. Она подумала, что еще много времени до рождения ребенка и не стоит Илью тревожить до срока. Жизнь - штука мудрая, и сама все расставит по своим местам. Она работала на кафедре лаборантом и училась, умудряясь еще по вечерам подрабатывать мытьем полов в общежитии. Это она старалась делать, когда жизнь в общежитии замирала. Галина ей активно помогала. Девушки очень сдружились за последнее время. Обе были сиротами, только Галина в отличие от Ирины, никогда не знавшая материнской ласки, мечтала, что, когда закончит институт, у нее обязательно будет свой дом и большая дружная семья. Ирина так далеко не загадывала. Кафедрой, где она работала лаборантом, заведовал молодой ученый Игорь Всеволодович, очень серьезный и немногословный. Его отличительной особенностью были абсолютно седые волосы, которые только подчеркивали его моложавость и придавали его облику оттенок таинственности и загадочности. Поговаривали, что он в одночасье потерял жену и двоих маленьких сыновей-близнецов во время авиакатастрофы, случившейся чуть ли не на его глазах. Он встречал их в аэропорту. Самолет зашел на посадку, но что-то случилось, и он упал, не дотянув до посадочной полосы какую-то сотню метров. Никому из пассажиров спастись не удалось. Игорь Всеволодович частенько задерживался на работе, проводя эксперименты, и нередко просил Ирину помочь ему. Она из опасения потерять работу безоговорочно соглашалась.
Однажды во время проведения эксперимента у нее неожиданно закружилась голова, и она потеряла сознание. Игорь Всеволодович сильно перепугался. Он открыл окно, расстегнул ворот блузки Ирины, быстро налил в стакан воды и брызнул в лицо девушки. Она медленно открыла глаза и страшно смутилась:
- Что со мной?
- Вы упали в обморок и чуть не довели меня до инфаркта. Вы нездоровы? Зачем же вы не сказали мне об этом?
- Я здорова. Просто со мной подобное иногда случается, ничего страшного. Простите, что напугала вас.
Она застегнула ворот блузки и хотела продолжить работу, но Игорь Всеволодович решительно воспротивился этому:
- Все, все. На сегодня работу заканчиваем. Я не могу допустить, чтобы молодая, подающая большие надежды студентка умерла от переутомления. Идемте, я провожу вас, чтобы вы, не дай Бог, по дороге снова не захотели отключиться. Я даю вам отдых на неделю.
- Как на неделю?
Ирина смотрела на него с испугом. Для нее важно было работать каждый день и получить зарплату полностью, а не часть ее. Игорь Всеволодович словно угадал ее сомнения и добавил:
- Не беспокойтесь, я буду ставить вам полную рабочую неделю, ведь вы столько перерабатывали в последнее время, вот усталость и сказалась. Простите меня, это я слишком увлекся результатами эксперимента и совсем не подумал о том, что у вас организм молодой, не окрепший, к перегрузкам не приспособленный.
Они оделись и вместе вышли на улицу. Был чудесный зимний вечер из тех редких зимних вечеров, когда ветер не тревожит оголенные ветви деревьев, а с небес неслышно и неспешно падают редкие снежные хлопья. Снег слегка поскрипывал под ногами. Игорь Всеволодович взял Ирину под руку:
- Вы позволите?
Она молча кивнула. Путь до общежития был неблизкий, и Ирина хотела поехать на троллейбусе, но он удержал ее со словами:
- Ира, вам очень полезно не толкаться в общественном транспорте, а прогуляться по свежему воздуху. Посмотрите, какой сегодня удивительный вечер!
И они пошли дальше неспешным шагом. По пути им попалось кафе с ярко освещенными большими окнами и призывно мелькающей огоньками надписью: "У нас вкусно кормят, заходите!".
- А. знаете, - сказал вдруг Игорь Всеволодович, - я вдруг вспомнил, что не обедал, и ужасно захотелось есть. Составьте мне компанию, очень прошу вас! Ведь вы наверняка тоже не обедали? Признавайтесь!
- Не обедала, - смущенно произнесла Ирина.
- Вот и замечательно! Сейчас мы с вами пообедаем и заодно поужинаем. Я вас приглашаю.
Ирина остановилась в сомнении, но он настойчиво подтолкнул ее ко входу в кафе. Там было немноголюдно, играла тихая музыка. Они заняли столик в укромном углу. Официант не заставил себя ждать и довольно быстро принес все заказанные блюда. Игорь Всеволодович довольно потер руки в предвкушении пиршества:
- Ах, как все выглядит аппетитно! Пробуйте смелее, здесь довольно приличная кухня. Я на правах старого холостяка бываю здесь регулярно.
Ирине стало весело, глядя с каким удовольствием он ест, и она сама перестала смущаться и начала с аппетитом уплетать все подряд. От хорошей еды ее слегка разморило, она расслабилась, и последние остатки смущения покинули ее. Она разрумянилась, и этот румянец удивительно красил ее. Игорь Всеволодович невольно залюбовался ею. Она заметила его пристальный взгляд и внутренне снова насторожилась. Ей не хотелось переходить в их отношениях черту дружеского доверия и расположения. Он почувствовал перемену в ее настроении и, чтобы вернуть ее прежнее состояние, весело воскликнул:
- Ира, а как вы смотрите на то, чтобы станцевать со стариком танго?
Ирина смутилась:
- Ну, какой же вы старик? Я не возражаю.
На небольшом пятачке возле небольшой импровизированной сцены толклось несколько пар. Игорь Всеволодович легко поднялся, помог Ирине встать из-за стола и, галантно склонив голову, пригласил ее на танец. Танцевал он в представлении Ирины немного старомодно, делая неожиданные повороты, и ей пришлось приспосабливаться к его манере танца. Возвращаясь к столику, он сказал:
- А знаете, Ира, я танцую впервые за последние пять лет, а раньше с женой мы очень любили ходить на танцы. Она занималась в студии бальных танцев, и меня пыталась этому обучить, но я оказался малопонятливым учеником.
- Не скромничайте. Вы прекрасно танцуете, просто вам попалась неискусная партнерша.
- А теперь, по-моему, излишне скромничаете вы. Есть желание потанцевать еще?
- Нет, спасибо. Мне пора домой.
Когда они вышли из кафе, снег уже прекратился, и все вокруг было празднично им приукрашено. Они шли, не торопясь, и Игорь Всеволодович читал стихи. Оказалось, что он знает их великое множество и читает превосходно. Неожиданно он остановился, взял Иру за руку и, закрыв глаза, вдохновенно произнес:
Не погасай хоть ты, ты пламя золотое
Любви негаданной прощальный огонек!
Ночь жизни так темна, покрыла все живое,
Все пусто, все мертво, и ты горишь не в срок.
Но, чем темнее ночь, сильней любви сиянье!
Я на огонь иду, и я идти хочу.
Иду.. Мне все равно: свои ли я желанья,
Чужие ль горести в пути ногой топчу,
Родные ль под ногой могилы попираю,
Назад ли я иду, иду ли я вперед,
Неправ я или прав? - не ведаю, не знаю!
И знать я не хочу - меня любовь ведет!
В движенье этом жизнь так ясно ощутима,
Что даже мысль о том, что и любовь - мечта,
Как тысячи других мелькает мимо, мимо,
И легче кажутся и мрак, и пустота.
Ира слушала, не шелохнувшись. Когда он закончил читать, она только и могла вымолвить:
- Это ваши стихи?
- Нет. Это Константин Ключевский... Ира, эти стихи очень созвучны тому, что я чувствую сейчас. Я пять лет жил, словно в доме с закрытыми ставнями. И вот ставни открыли, и в комнаты хлынул солнечный свет, и ворвалась жизнь. Это вы, Ира, пробудили во мне желание новой жизни.
Ирина осторожно высвободила свою руку и, стараясь смягчить смысл сказанного, негромко произнесла:
- Простите меня, Игорь Всеволодович, но я сейчас как раз живу в доме с закрытыми ставнями. Вы, наверно, слышали о гибели моих родителей? Я не могу сейчас ответить вам тем же. Мне нужно время, чтобы придти в себя и попытаться вернуться хотя бы к подобию прежней жизни.
- Я готов ждать, сколько вы захотите.
- Тогда давайте оставим наши отношения на прежнем уровне: учитель - ученица. Не обижайтесь на меня, пожалуйста! Мне искренне жаль, что так все получилось.
- Ира, вы не ответили мне отказом, вы оставили мне надежду, и это главное. Спокойной ночи!
В общежитии Ирину встретила Галина и засыпала вопросами, почему она пришла так поздно, и что означает ее такое загадочное выражение лица. Ирина устало отмахнулась:
- Потом, все потом. А сейчас я иду мыть полы.
- Я уже их вымыла, так что выкладывай все, не торопясь.
Выслушав Ирину, Галина в восторге воскликнула:
- Вот тебе решение всех твоих проблем! У твоего ребенка будет законный отец, и тебе не придется бедствовать и думать, куда бы пристроить ребенка на время учебы. Все-таки последний, завершающий год - очень ответственный. Срок у тебя небольшой, и вполне можно будет сослаться на преждевременные роды.
- Ты с ума сошла! Я никогда не позволю себе обманывать человека, с которым решусь связать свою судьбу. Нет, нет и нет!
- Дура ты, Ирка! Такой шанс дается один раз в жизни. Сама подумай, что ты будешь делать одна, с ребенком на руках!
- Галя, давай закончим этот бесполезный разговор. Сейчас нужно думать о предстоящей сессии.
- Сухарь ты, законченный сухарь! - в сердцах бросила Галина.
Сессию девушки сдали успешно, и впереди предстояли две недели заслуженного отдыха. Игорь Всеволодович предложил Ирине поехать с ним в подмосковный дом отдыха, но она, поблагодарив его, вежливо отказалась. Она решила поехать домой, тем более, что тетя Лида в каждом письме звала ее. Галина вызвалась составить ей компанию. Когда Ирина посвятила тетю Лиду в свои проблемы, та вызвалась ей помочь:
- Рожать тебе, говоришь, в конце августа? На этот же срок и моей Любаше предстоит опростаться. Приедешь летом, и мы с тобой вместе поедем к ней. Там родишь и оставишь ребеночка на время дочке моей, а, как закончишь учебу и станешь на ноги, заберешь. Где один малец, там и второй не помеха. А, что вы, девчонки, все дома сидите? Сходили бы в кино, али на танцульки ваши.
После разговора с тетей Лидой Ирина приняла твердое решение поступить именно так, как та ей предложила. Настроение у нее поднялось, проблема с ребенком уже не казалась неразрешимой, и она согласилась пойти с Ириной на танцы. Когда они вошли в танцевальный зал, музыка гремела вовсю, многочисленные разноцветные лампочки мигали и перемигивались, и толпа разгоряченных молодых людей и девушек ритмично двигались в такт грохочущим барабанам. Вдруг кто-то сзади закрыл Ирине ладонями глаза.
- Кто это? - спрашивала она и пыталась, прикоснувшись к закрывшим ее глаза ладоням, определить, кто бы это мог быть.
Но, так и не сумев отгадать, со смехом произнесла:
- Сдаюсь.
Тотчас глаза ее стали свободны, и она увидела Илью, который со счастливой глуповатой улыбкой смотрел на нее:
- Привет! Давно приехала? На каникулы, да? Сколько здесь пробудешь?
Она еле успевала отвечать на его расспросы.
- Пойдемте в бар, - предложил Илья. - Здесь очень шумно и поговорить не удастся.
Он так искренне радовался встрече, что Ирина невольно заразилась его настроением. Галина скромно помалкивала, с любопытством наблюдая за встречей бывших одноклассников, повинных в зарождении новой жизни. Ей хотелось, чтобы все, мешающее их сближению и взаимопониманию, ушло. И поначалу все шло хорошо. Ирина и Илья вспоминали одноклассников, планировали собраться со всеми, кто в данный момент находился в городе. Галина, чтобы не мешать их общению, тихонько улизнула в танцевальный зал. Все испортил Илья своим вопросом:
- Ира, объясни, что случилось, почему ты прогнала меня в то утро? Ты, действительно, меня ни капельки не любила и позволила быть с тобой от страха остаться одной?
Он испытующе смотрел на нее, а она уже была готова в очередной раз нагрубить ему и теперь уже без сожаления расстаться навсегда. Он так ничего и не понял! Он просто бесчувственный чурбан! Нет, она ничего ему не скажет о ребенке. Ей не нужен такой муж, а ребенку такой отец. Он не понял, что своим мурлыканьем в то утро оскорбил ее лучшие чувства, оскорбил светлую память ее родителей. Похоже, угрызения совести его не мучили. Она встала и ледяным тоном произнесла:
- Мне очень жаль, что тебе не дано понять, что случилось. У тебя было время все осмыслить. Ты толстокожий бегемот! Прощай и, пожалуйста, не ходи за мной!
Она отыскала в зале Галину и позвала ее домой. Возвращались они в молчании. Галина ждала, когда Ирина сама расскажет ей о случившемся, но та упорно молчала. Тогда Галина не выдержала:
- Ира, объясни, что произошло? Я думала, у вас все наладилось. Вы так смеялись, когда я уходила в танцзал.
- Я не хочу об этом говорить. Он не тот, кого я хотела бы видеть с собою рядом.
- Странная ты, Ира! Ведь Илья любит тебя, это видно невооруженным глазом.
- Значит, я его недостаточно люблю. Представляешь, он так и не понял, из-за чего я тогда его прогнала!
- Если честно, я тоже не очень хорошо тебя понимаю. Пойми, он не мог испытывать те же чувства, что и ты. Ты сама говорила, что он почти не знал твоих родителей. Он мог тебе сочувствовать, но переживать так же, как и ты, глубоко не мог. Ты хочешь от него невозможного!
- Возможно. Но я такая, какая есть, и другой не буду. И давай закончим этот неприятный для меня разговор!
Галина обиженно замолчала. Она искренне не понимала, чего хотела и ждала от Ильи Ирина. Одно она понимала четко, что подруга совершает роковую ошибку, но переубедить Ирину ей еще не хватало жизненной мудрости и нужных слов. Все каникулы Ирина валялась на диване и читала, а Галина бродила по городу. Однажды она встретила Илью и, если бы он узнал ее и остановил, она обязательно рассказала ему о его будущем отцовстве. Но он прошел мимо нее, а она не посмела его окликнуть. Она рассказала Ирине об этой встрече, но та сделала вид, что ее Илья совершенно не интересует. Дня за два отъезда девушки вместе пошли побродить по городу. Им встретилась Иринина одноклассница, которая с криком радости бросилась Ирине на шею:
- Ирина, ты сегодня непременно должна придти ко мне вместе с твоей подругой. Собираются все наши, кто в городе. Придешь?
- А кто из наших будет? - поинтересовалась Ирина.
Подруга начала всех перечислять, но имени Ильи не прозвучало, и Ирина согласилась. Вечером они с Галиной принарядились, купили торт и коробку конфет и отправились по указанному подругой адресу. Когда они вошли, присутствующие приветствовали их криками радости. В ярко освещенной комнате собралось человек десять Ириных одноклассников. Каждый из них по очереди подходил к Ирине, весело с ней здоровался и уступал место следующему. И только один человек не подошел к Ирине и даже не повернулся, чтобы приветствовать ее.
- Илюша, посмотри, кто пришел! - закричала хозяйка квартиры. - Да, оставь ты в покое проигрыватель!
Илья нехотя оторвался от своего занятия и, не глядя на Ирину, буркнул:
- Ну, здравствуй! А я думал, что ты уже уехала.
- Как видишь, нет, - с оттенком обиды ответила она.
Ирина не хотела признаться даже самой себе в том, что ее больно задело невнимание Ильи. За столом он постарался сесть от нее подальше и в течение всего вечера не проявлял инициативы приблизиться к ней. Ирина громко, весело и заразительно смеялась, рассказывала забавные всевозможные случаи из студенческой жизни, а в душе у нее бушевал ураган. Ее бесило равнодушие Ильи, но самолюбие не позволяло ей признаться в этом. После небольшого застолья и чаепития начались танцы, и Галина неожиданно пригласила Илью на танец. Она что-то горячо ему говорила, а он в ответ отрицательно мотал головой, словно упрямый бычок. Ирина танцевала с другим, а краем глаза косила в сторону Ильи. Она сама себя не понимала. До этого вечера ей казалось, что Илья ей абсолютно безразличен, а вот, поди ж ты! Когда Галина вернулась к Ирине, та, стараясь сохранить безразличное выражение лица, поинтересовалась:
- И о чем вы так горячо дискутировали?
- Илья очень на тебя обижен, очень! Я пыталась его разубедить, что ты не со зла так себя ведешь, но он мне не поверил. Говорит: я к ней от всего моего чистого сердца, а она ко мне - всей своей равнодушной спиной. Знаешь, ты все же должна сказать ему про ребенка.
- Никому и ничего я уже не должна. Давай уйдем домой, у меня голова разболелась.
- Как знаешь, но я все же думаю, что ты не права.
Домой возвращались в молчании. Ирина была мрачной, а Галина старалась ее не тревожить. Неожиданно они услышали за спиной чьи-то быстрые шаги.
- Ира, подожди! - послышался голос Ильи. - Мне нужно с тобой поговорить.
- О чем? Мне кажется, мы все сказали друг другу.
- Это не совсем так. Я не могу допустить, чтобы ты уехала и исчезла из моей жизни еще на несколько месяцев, так и не выслушав меня.
- Хорошо, говори.
Галина хотела уйти, но Илья ее задержал.
- Твоя подруга мне сказала, что ты на самом деле ко мне относишься с симпатией, а вся твоя бравада передо мной напускная. Это так? Только ответь честно!
Ирина растерялась. Ей не хотелось ссориться с Ильей, но и тон, который он выбрал для объяснения, покоробил ее. Для чего вмешивать в их отношения Галину? Она выдержала паузу и негромко его спросила:
- А сам ты, что думаешь по этому поводу?
- Не отвечай вопросом на вопрос. Скажи прямо, как ты ко мне относишься?
Она взглянула ему прямо в лицо. Он смотрел требовательно, и вид имел решительный.
- Илюша, для чего тебе это нужно? Какая тебе разница, как я к тебе отношусь? Это мое личное дело.
Она старалась говорить как можно мягче и задушевнее, чтобы немного остудить его пыл. Но он ее тона не принял и почти выкрикнул:
- Неужели ты не видишь, что я люблю тебя? А ты играешь со мной, словно кошка с мышкой: то подпустишь к себе поближе, то холодным душем обольешь. Я живой человек, понятно?
- Ты успокойся, Илюша, пожалуйста! Я очень хорошо к тебе отношусь, но можно ли мои чувства назвать любовью - не знаю. Дай мне время во всем разобраться. Летом я приеду, и мы обо всем поговорим. А сейчас иди домой, и нам с Галей тоже нужно идти собираться в дорогу. Спокойной ночи!
Она повернулась и пошла, Галина двинулась следом за ней, а Илья остался стоять на дороге. Он не знал, радоваться ему или огорчаться от Ирининых слов.
Дома Галина удивленно спросила Ирину:
- Почему ты ему ничего не сказала о ребенке? Это неправильно!
- Сама не знаю, почему не сказала. Что-то меня удержало. Наверно, боюсь сглазить, ведь до родов еще далеко. Вот родится маленький, тогда и скажу.
Они вернулись в Москву, и все пошло своим чередом: занятия в институте, подработки в лаборатории и в общежитии. Игорь Всеволодович в своем внимании к Ирине был не назойлив, вел себя деликатно. Изредка он приглашал ее в театр или кино, но она находила предлоги для вежливого отказа. Тело ее слегка равномерно округлилось, и пока никто не догадывался о ее состоянии. Она очень боялась, что беременность ее скоро станет заметна для окружающих, и поэтому стала носить свободную одежду задолго до того, как того потребует растущий живот. Природа ли так постаралась, ребенок ли так в ней расположился удобно, но живот у нее по-прежнему оставался почти плоским. Они с Галиной успешно сдали летнюю сессию, от практики ее освободили, засчитав работу на кафедре. С легким сердцем она уезжала домой к тете Лиде. Галина должна была приехать позднее, после окончания практики. На вокзале она напутствовала Ирину:
- Ты там особо не геройствуй. Тяжести не носи.
- Какие тяжести? - округляла глаза Ирина.
- Думаешь, я не знаю, как тебя нагружает тетя Лида во время походов на рынок и в магазин. Напоминай ей, что тебе тяжелое носить нельзя. И сейчас, что ты схватила чемодан? Дай его мне! Если ты с тетей Лидой уедешь к ее дочери, сообщи мне адрес, ладно?
Ирина обещала. Она была благодарна подруге за заботу, и ей было грустно расставаться с ней даже на короткое время. В родной город она приехала рано утром и решила до дома идти пешком. Улицы были пустынны. Прохладный легкий утренний ветерок приятно холодил лицо, зелень деревьев казалась изумрудно-чистой, свежей, нежно пели ранние птицы. Она шла, с любопытством отмечая новое в знакомом облике города. Никогда раньше у нее не возникало чувства родства с ним. Наверно, она устала от московской суеты, где человек чувствует себя малой песчинкой, затерянной в огромном людском море. Чувство покоя и умиротворенности охватило все ее существо, и она твердо уверовала, что все у нее будет хорошо, что она родит здорового и крепкого малыша. Тетя Лида встретила ее крепкими объятьями и звонко расцеловала в обе щеки:
- Ну-ка, ну-ка, покажись! А где у тебя живот, или ты аборт сделала?
- Что вы, что вы? - испугалась Ирина. - У меня все хорошо. Просто у меня такая конституция.
- Ну, ладно. Отдохнешь недельку, и поедем к моей Любаше. Здесь тебе надолго задерживаться не след, чтобы лишних разговоров не было.
Удивительное дело, но по приезде домой у Ирины, как на дрожжах стал расти живот. Накануне отъезда она пошла в магазин за хлебом и по дороге встретила Илью. Он с удивлением уставился на ее округлившийся живот и криво усмехнулся:
- Теперь понятно, почему ты от меня нос воротила. Могла сразу мне сказать, что у тебя появился сердечный друг, а то начала юлить: подожди до лета, подожди до лета. Вот и дождался! Эх, ты! - и, махнув рукой, он почти побежал от нее прочь.
Она не успела и одного слова ему сказать. "Что ж, - решила Ирина, - так будет лучше. Значит, ему и не нужно знать о ребенке. Мог хотя бы выслушать меня. Какой все же дурак, самолюбивый дурак!" Чем больше она обо всем думала, тем правильнее ей казалось ничего не говорить Илье. А тут и тетя Лида нечаянно подлила масла в огонь, рассказав Ирине про интерес к Илье соседской девчонки Маринки:
- Совсем девка стыд потеряла, ходит за ним по пятам.
- А он что же? - вяло поинтересовалась Ирина.
- А что он? Мужик и есть мужик! Поди, ему лестно, что за ним малолетка увивается. В кино ее водил, на танцульки ваши. Маринка хвасталась, что, как исполнится ей восемнадцать, свадьбу сыграют.
- Даже так? Что же, я за него рада.
Она постаралась ответить тете Лиде как можно равнодушнее, но голос предательски дрогнул, и тетя Лида удивленно на нее посмотрела. Тогда она сделала вид, что закашлялась. Утро Ирина с тетей Лидой встретили в дороге. Сначала ехали молча, но долго тетя Лида молчания не выдержала:
- А отец твоего ребенка знает, что ты рожать уехала?
- Не знает, - односложно ответила Ирина и стала пристально смотреть в вагонное окно. Тетя Лида не унималась:
- А из чьих он будет, хотя бы путный парень? Замуж-то зовет ли тебя?
- Тетя Лида, вы его не знаете, да и не к чему вам знать. Как говорится: меньше знаешь - крепче спишь. А замуж можно выйти хоть сейчас, но я не хочу.
- Не хочу, не хочу! - проворчала тетя Лида. - А что у ребенка должен быть родной отец, ты подумала? Что сказала бы твоя покойная мама, если бы знала?
- Давайте не будем поминать маму. Я уже взрослая, через год стану дипломированным инженером и заберу малышку. Если вы передумали мне помогать, так и скажите, и я буду искать другие варианты.
- Что ты такое говоришь! Какие еще другие варианты? Просто я хочу тебе объяснить, что у детей должны быть оба родителя. Вот я свою Любашу одна поднимала, думаешь, легко мне было? Это вам, молодым все просто, поскольку жизни не нюхали.
Тетя Лида еще долго рассуждала о безответственности молодых, но Ирина ее не слушала. Она думала о том, что с Ильей ее дороги разошлись окончательно, что она поступила правильно, не сказав ему о ребенке. Пусть строит свою жизнь с незнакомой Ирине Маринкой. Пусть будет счастлив! Но, тем не менее, на душе у нее было пасмурно.
Любаша встретила их тепло и радостно. Ирина никогда не признала бы в этой раздавшейся в ширину дородной женщине голенастую девчонку, с которой они росли в одном дворе и играли в одни и те же детские игры. Люба удивленно посмотрела на Ирину и спросила:
- У тебя действительно срок в августе?
- Действительно, а что?
- Да, больно твой животик жидковат в сравнении с моим.
И она весело и звонко расхохоталась.
- Чего ты смеешься? - осадила ее тетя Лида. - Это ты раскормила младенца на добротных харчах, а студенты вечно ходят полуголодные, Ничего, мы ее живо откормим.
- Не нужно меня откармливать, - деланно испугалась Ирина.
Ей сразу стало легко и просто в Любашином доме. Муж у Любаши оказался тоже не худосочным, а крепким и здоровым мужчиной с густым низким голосом. Звали его Егором, и характер он имел покладистый и добрый. Чувствовалось, что в доме всем заправляет Любаша. Гостей с дороги накормили и уложили отдыхать на просторной веранде. Ирина лежала с открытыми глазами и бездумно смотрела в окно на плывущие по ярко голубому небу облака. Невыразимое спокойствие охватило все ее существо, и она окончательно поверила, что все будет хорошо. В конце июля приехала Галина и сразу пришлась ко двору. По вечерам все ходили гулять в близлежащий парк. Егор торжественно вел свою жену, а Галина, подражая из озорства ему, не менее торжественно вела Ирину. Тетя Лида весело над всеми подшучивала. Хорошее это было время, и Ирина в полной мере насладилась заботой этих замечательно добрых людей, сердечных и открытых.
По капризной прихоти судьбы в середине августа у них с Любашей одновременно начались схватки, и скорая помощь увезла их в один и тот же роддом. К утру Ирина родила здорового мальчика весом 2 кг 900 граммов, а Любаша продолжала мучиться. Ребенок у нее был крупный, а родовая деятельность слабая. Врач решила делать кесарево сечение, и это решение было своевременным и правильным. Обвившаяся пуповина могла задушить ребенка при естественном течении родов. Любашу привезли в палату под вечер. Лицо ее было мертвенно бледным, и Ирина испугалась, увидев ее. Но медсестра успокоила:
- Не волнуйтесь, все будет хорошо. Просто она еще под наркозом. Уж больно малыш здоровенький родился, прямо богатырь! Не то, что ваш малышок с ноготок.
Ирина с нетерпеливым волнением ждала пробуждения Любаши. Она увидела, как затрепетали ее ресницы, и тихо окликнула:
- Любочка, ты меня слышишь?
Вместо Любы откликнулась медсестра, дежурившая возле ее постели:
- Скоро услышит. Мамочка, приходите в себя, открывайте глаза!
- Хорошее имя. Ты лежи, лежи! - добавила она, заметив движение Любы встать. - Если что нужно, скажешь нянечке. Вот на эту кнопочку нажмешь, и нянечка придет, поняла?
- А кто родился у Ирины? И где она?
- Здесь я, здесь, - отозвалась Ирина. - Сын у меня тоже родился, но маленький. Его уже здесь малышок с ноготок прозвали.
- Сынки у нас, это здорово! Будут расти вместе. Только бы молока хватило на двоих! Ты своего не начинай кормить, а то тяжело будет потом отрываться от него.
На другой день всем роженицам в палату принесли малышей. Ирина смотрела на крошечное личико своего сына. Он был такой смешной и беспомощный и ничего-то еще не умел, даже брать грудь. Ей очень хотелось самой покормить сына, которого она мысленно назвала Сережей в честь своего отца, но Люба воспротивилась этому:
- Он привыкнет к твоей груди и не будет брать у меня. А что я с ним буду делать, когда ты уедешь?
Ирина покорилась. Она смотрела, как Любаша прикладывает к своей груди ее сына, и ей хотелось плакать от обиды, что жизнь не оставляет ей выбора. Дни летели стремительно, и вот настала пора расставаться с маленьким Сережей и Любой, и тетей Лидой. Ирине и Галине нужно было возвращаться на учебу. С тяжелым сердцем уезжала молодая мать, оставляя двухнедельного сына на попечении своей подруги детства и ее матери. Тетя Лида ее напутствовала:
- Ты, Ирина, не печалься. Все будет хорошо. Приедешь на зимние каникулы и не узнаешь своего Сергунчика. Я буду тебе часто писать, а маленько подрастет, карточку его пришлю. Сейчас их еще нельзя фотографировать. В письме буду звать его "крестником", чтобы чужой кто-нибудь не догадался, если случаем прочитает мое письмо.
В Москве дни замелькали с еще большей быстротой. Последнюю сессию Ирина сдала на отлично. Впереди предстояла преддипломная практика на одном из подмосковных химических предприятий, а дальше - защита диплома. На практику она поехала вместе с Галиной. За это время девушки сдружились еще больше. Тетя Надя аккуратно присылала короткие весточки, а в одно из последних писем вложила фотографию Сережи. На Ирину смотрел широко открытыми большими глазами серьезный карапуз, и она не могла насмотреться на карточку:
- Галя, правда, он похож на меня?
- А, по-моему, - вылитый Илья!
- Что ты сочиняешь? - сердилась Ирина. - Смотри, лоб мой, глаза мои, ушки тоже мои.
- А цвет волос Илюшин, - поддразнивала Галина.
- Не напоминай мне о нем. Наверно, скоро женится на своей Марине.
- И все-таки, я тебя не понимаю. Могла бы сообщить отцу радостную весть.
- Не начинай! Слышала бы ты и видела, какую отповедь он мне устроил, не дал даже рта раскрыть в свое оправдание. Нет, с ним все покончено. Я, наверно, выйду замуж за Игоря Всеволодовича, если он согласится взять меня вместе с Сережей. Никак не соберусь с духом рассказать ему о нем.
- Конечно, Игорь Всеволодович - жених завидный, но ведь ты его не любишь. И потом он намного старше тебя.
- Подумаешь, какие-то семнадцать лет! Зато за ним, как за каменной стеной. А любовь со временем придет, да она и не главное в браке. Важно, чтобы супруги уважали друг друга и были близки по духу.
На практику девушек провожал Игорь Всеволодович. Он обещал при первой возможности приехать, чтобы проверить, как они справляются с заданиями. Ирина нетерпеливо поглядывала на часы, желая скорейшего отправления поезда. Ей не терпелось отправиться в дорогу. Она гнала время, чтобы быстрее наступили долгожданные и желанные каникулы, и она могла бы увидеть Сережу. На заводе она серьезно отнеслась к изучению технологического процесса и сбору необходимых для дипломной работы данных. Ее интересовало буквально все: и как организован процесс, и откуда поступает сырье, и его качество, и экономические показатели процесса. Когда Игорь Всеволодович приехал с проверкой, он был поражен глубиной знаний Ирины и отметил это, как еще одно несомненное достоинство своей избранницы. А ей была лестна его похвала и оценка. На вокзале, отправляясь в обратный путь, незадолго до отхода поезда он спросил Ирину:
- Ира, скоро вы закончите институт, и неужели наши пути разойдутся? Я предлагаю вам творческое сотрудничество. Я похлопочу, чтобы вас оставили при кафедре. И я не теряю надежды назвать вас со временем своей женой. Целый год я терпеливо молчал о своих чувствах. Когда вы сможете ответить мне?
- Я обещаю, что по возвращении с каникул я все вам скажу. Наберитесь еще немного терпения.
- Это не означает отказ? Я могу надеяться?
- Все будет зависеть от вас, захотите ли вы жениться на мне сами.
- Тогда я спокоен. Я готов хоть сию минуту назвать вас своей женой.
Практика подходила к концу, когда Ирина получила телеграмму от тети Лиды: "Сережа серьезно болен Приезжай". Она хотела уехать в тот же вечер, но руководитель практики от завода уже ушел домой, а без его отзыва практика была недействительна. Они с Галиной узнали его домашний адрес и отправились к нему. Дома его не оказалось, он с женой ушел в гости к другу, а где живет этот друг, никто сказать не мог. Пришлось ждать до утра. Уладив все дела с практикой, Ирина с Галиной выехали в Москву. До Любаши добирались на перекладных: прямой поезд ходил через день, а с пересадками они надеялись добраться быстрее. Но не зря поминают "закон подлости". Им не везло. Они приезжали на станцию, а нужный поезд несколько минут тому назад ушел, и приходилось ждать следующего. Когда вконец измученные девушки добрались до дома Любаши, все было кончено. Тетя Лида сопроводила их к небольшому холмику на кладбище, укрытому венками из искусственных цветов. Ирина не кричала, не билась в истерике. Она стояла неестественно бледная с остановившимся взглядом, и только губы еле слышно шептали: "прости меня, мой мальчик!" Она не стала оставаться до девятого дня, и в тот же вечер они с Галиной уехали обратно в Москву. В справке о смерти значился страшный диагноз - дифтерия. В поезде Ирина забилась в угол вагонной полки и молчала, несмотря на все усилия Галины разговорить ее. И только, подъезжая к Москве, она промолвила: "За что Бог наказывает меня? Почему моему Сереже был отпущен такой короткий срок?" Галина прижала ее к себе, гладила трясущейся рукой по спине и тихо приговаривала:
- Поплачь, Ирочка! Поплачь!
- Не могу. У меня все внутри закаменело. Зачем я оставила своего мальчика на чужих людей? Разве он мог мне помешать закончить учебу? Я его скрывала, и Бог отнял его у меня, решив, что он мне не нужен. Так мне и надо! Я была слишком гордой и с Ильей, и с Игорем, не хотела обременять их своими проблемами. Вот проблем и не стало!
- Не говори так! Разве Сережа был проблемой?
- Так мне казалось. О, мой мальчик! Я так перед тобой виновата! Я даже ни разу не покормила тебя грудью. Чужая тетя тебя кормила, пеленала, ласкала.
И Ирина разрыдалась. Ее слезы принесли немного облегчения Галине. Она уже начала опасаться за Иринин рассудок.
Ирина и до этого редко улыбалась, а после смерти сына скорбная складка легла между бровей, отчего ее юное лицо казалось старше. Диплом она защитила на отлично, распределили ее на кафедру при институте, и она вышла замуж за Игоря Всеволодовича. Жили супруги очень дружно, много времени отдавая научной работе. Игорь Всеволодович защитил докторскую диссертацию, а Ирина - кандидатскую. Все у них было хорошо, и только одно огорчало Ирину - отсутствие детей. Она преподавала в институте, и все ее звали Ириной Сергеевной. Юношеская дружба с Галиной переросла в почти родственную связь. Галина была частым гостем в Иринином доме, ее дети каждое лето гостили у нее на подмосковной даче. С тетей Лидой Ирина обменивалась поздравительными открытками. И вот Ирина Сергеевна едет в гости к тете Лиде по ее приглашению. В письме та писала: "Приезжай скорее, Иринушка. Готовлюсь в дальнюю невозвратную дорогу и не могу с собой унести эту тайну. Всю жизнь с ней живу и маюсь. Приезжай!" Игорь Всеволодович хотел поехать вместе с женой, но она ему не позволила. Он последнее время частенько жаловался на боли в сердце, и она тревожилась за него. Галина обещала приглядеть за больным.
Что же случилось у тети Лиды? Что за тайну она собиралась открыть? Ирина Сергеевна терялась в догадках, но так ничего не надумав, решила дождаться встречи. С волнением переступила она порог знакомой квартиры. Тетя Лида была слаба и еле говорила. Ирина Сергеевна начала суетиться, выкладывая московские гостинцы, но тетя Лида нетерпеливо подозвала ее к себе.
- Иринушка, не могу не покаяться перед тобой. Грешница, я великая грешница!
- Что вы, тетя Лида! Вы меня пугаете...
- И есть чего пугаться, милая. Сереженька-то твой жив, живехонек. А могилка та была Егорушки нашего. Пожалела я тогда доченьку свою с зятем, да и подсказала им выдать Егорушку за Сереженьку. Ведь я как рассудила? Ты молодая, родишь еще и не одного, а для Любаши они оба как родные были, обоих вскармливала. Доченьку свою уберегла, а тебя обездолила. Прости меня старую, окаянную! Не могу с таким грузом на тот свет идти.
Ирина слушала, как завороженная, не в силах слова молвить. Тысячи мыслей пронеслись в ее голове в один миг, а потом волна счастья затопила все ее существо: "Сын, мой сын жив! Где он? Знает ли он, что я ему мать? Как он примет меня? Господи, неужели ты смилосердился надо мной?"
А вслух она сказала:
- Где, где мой Сережа? Я должна его видеть! Тетя Лида, я должна вас ненавидеть, но я слишком счастлива сейчас. Я вам все прощаю за это радостное известие!