Все работники фирмы называли Анну Петровну за глаза "старуха", но не потому, что она была старой по возрасту. Просто, она стояла у истоков создания фирмы и знала досконально все стороны ее деятельности. Если у кого-то из сотрудников возникал какой-либо вопрос, ему говорили:
- Спроси у старухи!
Впервые так назвала ее как бы в шутку Соня, секретарша мужа Анны Петровны, владельца и бессменного руководителя фирмы с самого ее основания. А поскольку коллектив фирмы был, в основном, дамский, шутка прижилась. Анна Петровна знала, как ее зовут сотрудники, и относилась к этому более-менее снисходительно. Она была слишком уверена в себе и в любви к себе своего мужа. С мужем они прожили вместе больше четверти века в любви и согласии, нажили двух замечательных сыновей, которых постепенно тоже приобщали к делам фирмы. Но в последний год муж вступил в опасный возраст, когда его взгляд поневоле стал чаще задерживаться на молодых хорошеньких сотрудницах, а мимо жены скользил равнодушно, как мимо чего-то привычного и потому не вызывающего внимание. Она ревниво про себя отмечала эти взгляды, но до поры, до времени своего отношения к происходящему не высказывала. Только стала тщательнее следить за новинками моды, за стройностью и подтянутостью своей фигуры, особенно много внимания уделяя сохранению моложавости лица. Она стала активно посещать фитнес-клубы, дамские салоны и модные бутики. Но этого было, видимо, недостаточно. Молодость, легкокрылая молодость уходила от нее, несмотря на предпринимаемые усилия ее задержать. И, если раньше она подсмеивалась над данным ей прозвищем, то теперь оно терзало ее слух и лишало душевного спокойствия. Она решила раз и навсегда изгнать из стен фирмы прозвище "старуха" после того, как муж однажды вечером, шутя, ее спросил:
- А знаешь ли ты, милая моя, как тебя зовут в фирме? Вот уж никак не ожидал, чтобы тебя, мою красавицу и умницу так будут звать. Старуха!
Он громко и весело захохотал, а она вся внутри заледенела. Потом, взяв себя в руки, она подошла к нему, провела рукой по его начинающим редеть волосам и тихо, но властно сказала:
- А знаешь, Олежек, если я еще раз от тебя услышу подобное, разведусь немедленно. Это понятно?
Он сконфуженно оправдывался:
- Я же пошутил. Ты уже шуток не понимаешь!
- Таких не понимаю и не принимаю от тебя! И я больше повторять не буду. А ты поразмысли на досуге над сказанным. Ты у меня умный.
Он попытался привлечь ее к себе, но она выскользнула из его рук. Он обиженно произнес:
- Ну, какая ты у меня старуха? Ты у меня самая красивая, умная и стильная женщина из всех, кого я только знаю.
- И многих женщин ты знаешь? - язвительно спросила она.
- Я вижу, ты в плохом настроении. Не вижу смысла в дальнейшем продолжении разговора.
- Я тоже, - бросила она небрежно и царственно выплыла из комнаты.
На другой день она вызвала к себе в кабинет секретаршу мужа Сонечку и, глядя ей пристально в глаза, гневно отчеканила:
- Соня, я прошу запомнить вас и передать всем сотрудникам фирмы, что, если я хотя бы раз услышу из чьих-либо уст по своему адресу слово "старуха", уволю провинившегося без суда и следствия в течение часа. Запомните и передайте!
Соня виновато залепетала:
- Анна Петровна, никто вас не считает старухой, просто вас любовно все так зовут, поскольку вы столько лет проработали, все знаете...
- Соня, вы плохо слышите? Меня не интересует, любовно или нет, с вашей легкой руки меня так зовут, но это подрывает мой авторитет, как первого заместителя Олега Васильевича, и это вредит престижу фирмы. Я больше повторять не буду и прошу отнестись к моему предупреждению со всей серьезностью. Идите!
Соня потопталась в нерешительности у двери и, взявшись за ручку двери, со скрытой иронией спросила:
- А, может, издать приказ по фирме? Тогда уж точно все будут его исполнять.
Анна Петровна побагровела:
- Что, что вы сказали? Да, как вы смеете? Вы пустили это прозвище в жизнь, и вы должны его изжить. Даю вам неделю сроку. Иначе я добьюсь вашего увольнения. Я не шучу.
Соня выскользнула за дверь, а Анна Петровна стала ходить взад и вперед по кабинету, как раненая тигрица. Ей хотелось надавать пышнотелой Соне тумаков, размазать яркую вызывающую помаду по ее кукольному личику. Соню она последнее время ненавидела лютой ненавистью, наблюдая, как та лебезит перед Олегом Васильевичем, старательно ему угождает и льстит, льстит без меры. А он совершенно утратил чувство реальности, все принимает за чистую монету. Конечно, Олег Васильевич - мужчина в расцвете своих мужских сил, высокий представительный, и многие женщины заглядываются на него. С годами он, словно бы, расцвел. Особенно, ему идет темная шелковистая, ухоженная бородка и усы, как у дореволюционного интеллигента. Он всегда изысканно одет, что лишний раз подчеркивает его привлекательность. Анна Петровна в свое время приложила поистине титанические усилия, чтобы из неуклюжего долговязого провинциального паренька, мало знакомого с литературой, искусством, этикетом и хорошими манерами, вырастить достойного спутника жизни, с которым было не стыдно показаться в любом обществе. В институте, где они учились, она слыла первой красавицей и эрудиткой. За ней ухаживали не только студенты, но и солидные профессора, а она выбрала Олега за его восторженное поклонение ей, выражавшееся в букетах скромных полевых цветов, робких взглядах и приглашениях на вечернюю прогулку по городу. Он был беден, как церковная мышь, и не мог позволить себе даже купить билеты в кино. Когда она согласилась стать его женой, все ахнули и жалели ее, но она до недавнего времени считала, что не ошиблась в выборе. Она видела его стремление выбиться из обыденности и рутины и помогала ему всем, чем могла. Она давала ему читать книги по истории, философии, естествознанию из отцовской библиотеки, и он жадно глотал их, пополняя недостаток знаний в различных сферах жизни. Она привила ему вкус к поэзии и хорошей литературе, таскала его по всевозможным выставкам и музеям. То, что она впитала в семье с младенческих лет, он освоил пусть с трудом, но за сравнительно короткое время. Она гордилась им, как гордится мастер своим детищем. Именно по ее настоянию они не остались в столице под крылом ее родителей, а уехали по распределению в небольшой промышленный город. И там, на первых порах она, и только она принимала ответственные решения. Перелом в их отношениях наступил после того, как родился их первенец Павел, и она должна была признать верховенство Олега, как мужчины, главы семьи.
Роды у нее были тяжелыми, и она была очень слаба. Олег взял на себя все заботы о ней и малыше, пока она не пришла в норму. Он не разрешал ей вставать к ребенку по ночам, купал сына, стирал пеленки, после работы ходил по магазинам, стоял в очередях, готовил еду. Все делал сам, а утром мчался на работу, досыпая порой в электричке. С рождением сына он очень переменился. В нем появилась уверенность в себе, словно это событие придало ему дополнительные силы. Она охотно уступила ему лидерство. Когда она окрепла, все хозяйственные заботы взяла на себя, убедив его поступить в аспирантуру и заняться научной работой. И здесь она тоже была ему первой помощницей, много работая с литературой, делая для него необходимые подборки в те часы, когда маленький Павлик спал. Защита диссертации прошла успешно, Олегу присвоили звание кандидата технических наук. Руководство предприятия заметило рвение Олега, и он стал быстро продвигаться по служебной лестнице. Молодой семье выделили благоустроенную квартиру в новом доме, и Аня с присущими ей вкусом и любовью занялась обустройством домашнего гнезда. Павлик подрос, и его определили сначала в ясли, потом в детский сад, а молодая мама вернулась на свое рабочее место. Она была инициативна, безотказна в работе, что очень нравилось ее непосредственному руководителю, и он загружал ее по полной программе, нередко перекладывая на ее плечи свои обязанности. Анне нравилось разбираться в сложных производственных вопросах, и она с удовольствием это делала, нимало не заботясь об оплате своего труда и выбивании более высокой должности. Материально она не нуждалась, поскольку Олег зарабатывал достаточно. Однажды непосредственный начальник Анны слег в больницу на длительный срок, и ей пришлось замещать его. Сам начальник рекомендовал именно ее исполнять его обязанности во время болезни. Заболел он в очень неудобное время: завершалось полугодие и нужно было готовить полугодовой отчет, приехала комиссия народного контроля с проверкой, как предприятие работает на нужды города, срочно нужно было представлять в главк план работы предприятия на следующий год. Руководство предприятия хваталось за голову, как рядовая сотрудница отдела сумеет справиться со всем этим. Они и не подозревали, что Анна в курсе всех работ отдела, что именно она готовит и отчеты и предложения на перспективу. Она блестяще справилась с возложенной на нее ответственностью. Болезнь начальника отдела оказалась не только затяжной, но и вынудила его уйти на инвалидность. Так Анна стала самым молодым руководителем отдела. Производственные успехи жены Олега не обрадовали. Она часто стала задерживаться на работе, ездить в командировки, брать работу на дом. Их материальное положение позволило нанять няню - домработницу, и Олег вынужден был терпеть присутствие постороннего человека в доме. Няня была, на его взгляд, не только ленива, неряшлива, крайне любопытна, но и по вечерам, не считаясь с желаниями хозяев, включала телевизор на полную громкость, усаживалась перед ним с тарелкой в руках и смотрела подряд все передачи, громко их комментируя. И однажды Олег не выдержал. Он устроил Анне настоящий скандал и потребовал, чтобы в доме была жена и мать, а не начальник отдела и чужая женщина, которую он больше не намерен терпеть, за которой ему приходится постоянно убирать, которая захламила всю квартиру и которая постоянно сует свой нос, куда не следует. Анна впервые видела мужа в таком состоянии. Выпалив все, Олег громко хлопнул дверью и ушел. На кухне рыдала оскорбленная няня, а Анна упала без сил в кресло, растерянная и оглушенная. В ушах у нее еще звучали слова Олега. Умом она понимала их справедливость, но ей не хотелось становиться домохозяйкой. Работу свою она любила, но еще больше она любила мужа и сына. Тем не менее, она решила не горячиться и не принимать скоропалительных решений. Она встала и прошла на кухню к рыдающей няне. Стараясь быть спокойной и рассудительной, она сказала:
- Галина Мартыновна, успокойтесь, пожалуйста, я вас прошу! Олег Васильевич, конечно, погорячился, но доля истины в его словах есть. Вы, действительно, мало внимания уделяете чистоте и порядку в доме, злоупотребляете телевизионными передачами и часто вмешиваетесь в наши с Олегом Васильевичем отношения.
Та в ответ прорыдала:
- Но я ведь живой человек! Я привыкла к вам и полюбила вас и отношусь порой к вам, как к своим детям. А если вам кажется, что в доме мало порядка, так это ради Павлика. Мальчик в квартире должен чувствовать себя естественно, а в стерильной квартире это невозможно. Ему будет нельзя то, и нельзя другое. "На это не садись, это не трогай!" Вы этого хотите для своего мальчика?
- Нет, я этого не хочу. Я не требую стерильной чистоты, но и вы, и Павлик должны привыкать к тому, что каждая вещь должна лежать на своем месте, что игрушки не должны валяться по всей квартире. С телевизором, думаю, мы поступим проще: я куплю на кухню мини-телевизор и наушники к нему. Там вы сможете удовлетворять свое пристрастие к телевизионным передачам, не раздражая Олега Васильевича.
- Но он сказал, что больше не потерпит меня в своем доме!
- Разговор с ним я беру на себя, а вас еще раз прошу успокоиться. Все будет хорошо, вот увидите! Но только, Галина Мартыновна, и вы постарайтесь учесть замечания Олега Васильевича.
На том и порешили. Галина Мартыновна ушла спать, а Анна Петровна стала ждать мужа. Когда раздался звонок в дверь, она резко встала с кресла, голова у нее закружилась. Превозмогая головокружение, она сумела открыть дверь и упала без сознания прямо на руки Олегу. Он страшно перепугался, отнес ее на диван, вызвал скорую помощь и до приезда последней хлопотал вокруг жены, стараясь привести ее в чувство. Врач скорой помощи, осмотрев Анну Петровну и поговорив с ней, произнес:
- Поздравляю вас, молодой человек, вы скоро станете отцом!
После этого известия Олег был согласен на все условия жены. Галина Мартыновна с энтузиазмом восприняла известие о беременности хозяйки и старалась во всем оберегать Анну Петровну. Она строго следила за ее режимом питания и отдыха, сдувала с нее пылинки, она ее боготворила. К Олегу Васильевичу она относилась сдержанно-почтительно. Эту беременность Анна Петровна переносила легко, роды тоже прошли, не в пример первым, безо всяких осложнений. Алеша родился здоровым, крепким, горластым малышом. Галина Мартыновна приняла его всем сердцем, заботилась о нем со всем пылом нерастраченной материнской нежности. У нее оказался просто воспитательный талант. Анна Петровна переживала, как Павлик отнесется к появлению брата, но Галина Мартыновна сумела заразить своей любовью к малышу и старшего брата. Олег Васильевич больше не поднимал вопроса о бесполезности Галины Мартыновны, а для Анны Петровны она стала почти второй мамой. Молодая семья не помышляла ни о каких переменах в жизни. Но недаром говорят: "человек предполагает, а Господь располагает".
В один из дней пришло письмо от родителей Анны, в котором мать извещала о якобы тяжелой болезни отца и его желании жить вместе с единственной дочерью и внуками. Для Олега находилось место в главке, а для Ани - должность начальника отдела на одном из предприятий Москвы. Молодые не колебались и решили непременно ехать. Галина Мартыновна, узнав об отъезде, запечалилась, замкнулась в себе. Аня, предварительно переговорив с матерью по телефону, решила забрать Галину Мартыновну с собой, если она согласится. Нужно было видеть, как расцвела няня, услышав предложение остаться в семье, как засияли ее глаза. Она всем сердцем прикипела к своим хозяевам. Они заменили ей родню, о которой она всегда мечтала, но которой у нее не было. Перед отъездом устроили проводы и пригласили всех обретенных в этом городе друзей. Набралось их немало как со стороны Олега, так и Ани. Особенно горевала, расставаясь с нашими героями, чета Хорьковых. Глава этого семейства, кстати тоже Олег, только Романович, был у Олега Васильевича начальником, а жена его Изольда была, наоборот, в подчинении у Анны Петровны. Семьи приехали практически одновременно в этот город, жили в одном доме, их связывали общие интересы и неподдельная дружба. Расставаясь, обещали, как водится, писать друг другу и приезжать в гости. Олег Васильевич пообещал Хорькову, что постарается вытащить его семейство в Москву, как только надежно обоснуется на новом месте.
Анна Петровна очнулась от своих невеселых мыслей. Как далеко они ее увели! Ее жизнь с Олегом Васильевичем была щедра на перемены и сюрпризы, многое им пришлось вынести и перенести. Никогда не думала, что наступит такое время, когда она начнет до умопомрачения ревновать своего мужа. А, собственно, что сейчас его может удержать возле нее? Дети выросли, ей уже даже не сорок, а сорок с приличным хвостиком. Она подошла к зеркалу и придирчиво осмотрела себя со всех сторон. Конечно, она еще женщина - хоть куда! Лицо гладкое, без морщин, фигура подтянутая, без излишних отложений. Особой ее гордостью были длинные стройные ноги и пышные золотистого отлива волосы, которые она по юношеской привычке носила распущенными. Когда она приходила в парикмахерскую, мастера приходили в восторг и нередко обращались к ней с просьбой стать моделью на конкурсе. Она неизменно отказывалась, ссылаясь на занятость. Многие мужчины признавались ей в чувствах, но она оставалась верной своему мужу. А уж Хорьков Олег Романович все годы, что они знакомы, не уставал говорить ей о своей пламенной любви и открыто ухаживал за ней, не стесняясь присутствия ее мужа и своей жены. Изольда беззлобно над ним посмеивалась, но иногда Анна Петровна ловила на себе ее неприязненные взгляды. Правда, стоило ей посмотреть на Изольду, как та расплывалась в открытой улыбке. Как теперь Анна Петровна понимала терзания Изольды и поражалась ее выдержке. Правда, она не считала себя в чем-то виноватой перед подругой. Никогда она не давала Олегу Романовичу ни малейшей надежды, никогда с ним не кокетничала.
Анна Петровна решила под любым предлогом избавиться от Сони. Она была уверена, что и Соня ее ненавидит, особенно, после одного случая. Как-то она зашла в кабинет к Олегу по срочному делу, и увиденное ею одновременно и насмешило, и насторожило ее. Олег сидел за столом и просматривал бумаги, а напротив него метрах в четырех-пяти Соня старательно мыла окно, извиваясь всем телом, как делают стриптизерши у шеста, и стараясь привлечь его внимание. Анна Петровна, проходя мимо Сони, шлепнула ее по извивающемуся заду и тихо проговорила:
- Окна нужно мыть в момент, когда директора нет в кабинете. И, кстати, для этого есть техничка. Идите и займитесь своими прямыми обязанностями.
Соня метнула на нее ненавидящий взгляд и пулей вылетела из кабинета. А Анна Петровна позвала Галину Мартыновну, которая теперь по своему желанию работала в фирме курьером между отделами, и попросила ее осторожно последить за Соней, а для мытья окон прислать пожилую техничку Фаину. Галина Мартыновна отнеслась к поручению очень ответственно, и теперь Анна Петровна была в курсе всех поползновений Сони.
Так вот, получив от Анны Петровны задание изжить из употребления ненавистное прозвище "старуха", Соня и ухом не повела. Она только усилила атаку на Олега Васильевича. На работу она стала приходить в вызывающе открытых, облегающих ее пышные формы и до неприличия коротких платьях. На язвительное замечание Галины Мартыновны, что фирма все же не бордель, а солидное учреждение, она разразилась такими бурными рыданиями, что на шум вышел Олег Васильевич и спросил, в чем дело. Соня, картинно прикладывая кружевной платочек к практически сухим глазам, театрально воскликнула:
- Эта курьерша назвала меня шлюхой!
Олег Васильевич поморщился:
- Что такое, Соня, вы говорите? Галина Мартыновна, голубушка, как вы могли так обидеть девушку?
- Кто ее обижал? - ворчливо отозвалась та. - Я просто ей сказала, что в таких платьях не след появляться на работе, что здесь солидное учреждение. Она все же представляет его, и по ее внешнему виду будут судить и о фирме, и о его руководителе. Разве я не права?
Олег Васильевич посмотрел на Соню и согласился с Галиной Мартыновной:
- Да, в таком наряде уместнее появляться на дискотеке, а не в моей приемной. Соня, учтите на будущее.
Он ушел в кабинет, а Соня про себя прошипела в адрес Галины Мартыновны:
- Ты меня, старая грымза, еще попомнишь!
А вслух произнесла:
- И нечего здесь рассиживаться! Берите вот эти бумаги и несите в отдел реализации! Они с утра вас дожидаются.
Галина Мартыновна осуждающе посмотрела на Соню, неспешно взяла бумаги и вышла из приемной. По пути она зашла в кабинет Анны Петровны и рассказала ей о произошедшей стычке с Соней. Анна Петровна не замедлила появиться в кабинете Олега Васильевича. Она вошла, как всегда, с производственным вопросом, который ей было несложно придумать. Соня в этот момент ставила перед Олегом Васильевичем чашку кофе, склонившись так, чтобы в вырезе декольте были видны ее пышные прелести. Анна Петровна спросила:
- Соня, вы куда-то после работы идете? Уж очень вы сегодня оделись не по сезону. В офисе довольно прохладно. Принесите и мне чашечку кофе, пожалуйста!
Соня проигнорировала обращенный к ней вопрос и направилась к выходу. Анна Петровна обратилась к Олегу Васильевичу:
- Ты бы поговорил со своей секретаршей, что в таком виде на работу приходить не следует. Впрочем, это касается не только ее. Нужно будет на ближайшем оперативном совещании предупредить всех сотрудников, чтобы офисная одежда была строгой. Я не хочу показаться ханжой, но мы делаем серьезное дело, и внешний вид работников играет немаловажную роль в общении с клиентами.
- Ты абсолютно права. Я Соне уже сделал замечание, а еще ее отчитала Галина Мартыновна. Вот кто тоже печется об имидже фирмы. Что-то Соня долго не несет тебе кофе.
Он позвонил, и Соня мгновенно появилась на пороге.
- Где кофе для Анны Петровны?
- Автомат вышел из строя. Я поставила чайник. Как вода вскипит, я приготовлю кофе.
Анна Петровна поняла, что Соня лукавит, и поспешила сказать:
- Спасибо, Соня, не беспокойтесь. Я выпью кофе в своем отделе.
Она перевела разговор в деловое русло, и Соня удалилась. Она уже собралась уходить, когда Олег Васильевич вдруг сказал:
- Ты не хочешь со мной поехать в Нижний на недельку?
Анна Петровна обожала поездки в Нижний и уже готова была согласиться, как неожиданно в ее голове мелькнула мысль, что в его отсутствие она может безболезненно расстаться с Соней. И потому она ответила:
- Нет, Олежек, сейчас не могу поехать, очень много срочной работы. Поезжай один, пожалуйста! Мне так жаль. А нельзя поездку отложить хотя бы на неделю?
- Никак нельзя. Мне будет очень тебя не хватать. Когда ты со мной, я уверен в успехе. Тогда подготовь мне, пожалуйста, балансовые данные к концу завтрашнего дня.
Олег Васильевич уехал, а Анна Петровна занялась осуществлением своего плана. Она собрала постоянно-действующую комиссию по делопроизводству и поручила проверить работу секретариата. Упущений в работе Сони оказалось так много, как она и не ожидала. Пришлось Соне писать объяснение, которое никак не могло удовлетворить комиссию. Был составлен акт, в котором комиссия рекомендовала уволить Соню, как не соответствующую занимаемой должности. Анна Петровна, исполнявшая обязанности Олега Васильевича на время его командировки, вызвала Соню к себе, ознакомила ее с актом и предложила уволиться по собственному желанию. Она пояснила, что ей не хотелось бы портить девушке трудовую книжку. Соня была растрогана благородностью Анны Петровны и со слезами благодарности на глазах написала заявление об уходе. Соню в один день рассчитали, а на ее место Анна Петровна взяла пожилую женщину, секретаря из соседней фирмы, уволенную накануне именно по причине ее возраста. Молодые руководители предпочитали иметь молодых хорошеньких секретарш. Женщину звали Генриеттой Альбертовной. На руках у Генриетты Альбертовны был больной муж и несовершеннолетняя внучка, поэтому понятна ее благодарность Анне Петровне. В ее лице Анна Петровна приобрела преданную союзницу. Вернувшись из поездки, Олег Васильевич был несказанно удивлен происшедшей переменой, но Анна Петровна показала ему акт комиссии, и ему ничего не оставалось делать, как смириться с обстоятельствами. Нужно отдать ему должное, что он очень скоро оценил по достоинству деловые качества Генриетты Альбертовны, и Соню не вспоминал. Однако Соня сама напомнила о себе. Она позвонила в офис, и трубку взяла Генриетта Альбертовна:
- Алло, говорите, вас слушают.
Соня тоном капризной девочки произнесла:
- Соедините меня с Олегом Васильевичем и, пожалуйста, поскорее!
- Олега Васильевича нет сейчас на месте. Что ему передать?
- Передайте, что звонила Соня и очень хотела бы с ним встретиться.
Генриетта Альбертовна положила трубку и поспешила к Анне Петровне с докладом о странном звонке. Анна Петровна выслушала известие с непроницаемым лицом, поблагодарила Генриетту Альбертовну и, когда та уже взялась за ручку двери, обратилась к ней с просьбой:
- Генриетта Альбертовна, я могу рассчитывать на ваши скромность и понимание?
- Всегда и во всем! - с готовностью отозвалась она.
- Когда Соня позвонит в очередной раз, скажите ей, что Олег Васильевич просил его не беспокоить. С нерадивыми сотрудниками у него нет ничего общего. Если она будет настаивать, позовите меня, хорошо?
- Хорошо, - согласно кивнула головой Генриетта Альбертовна и вышла.
Соня позвонила незадолго до окончания рабочего дня. Генриетта Альбертовна передала ей слова Анны Петровны, но Соня и после этих слов настаивала на разговоре. Тогда к телефону подошла Анна Петровна и ласковым голосом проговорила:
- Соня, что случилось? Олег Васильевич очень сердился на меня, что я вас уволила по собственному желанию. Вы хотите изменения записи в трудовой книжке?
Соня на другом конце провода расплакалась:
- Я хотела попросить Олега Васильевича помочь мне с трудоустройством. У меня проблемы, я не могу найти подходящей работы. А у него очень много знакомых, которые могут мне помочь.
- А вы считаете, что Олег Васильевич после такого заключения комиссии сможет вас кому-нибудь из своих знакомых рекомендовать? Плохо же вы его знаете! Оставьте мне свой телефон или адрес, и я попытаюсь вам помочь. Диктуйте!
Анна Петровна записала адрес и телефон Сони и довольно улыбнулась. Что ж, она поможет этой нахальной девчонке найти работу и приобретет еще одного союзника. Уж она-то умеет делать из врагов друзей. Соню она устроила на работу в организацию, расположенную далеко от их фирмы. Та была несказанно благодарна своей покровительнице.
Как-то вечером Олег Васильевич сообщил:
- Знаешь, я перетаскиваю Хорьковых из их захолустья. Мне нужен надежный главный инженер, пока Павел не закончит институт.
- Но Павлуше остался всего один год учебы. Как ты себе представляешь переезд Хорьковых? Где они будут жить?
- Я все продумал. Квартира, которую мы купили под гостиницу для приезжих, большее время пустует. Пусть на первых порах поживут там, а дальше будет видно. Ты рада?
- Даже не знаю, что сказать. В свое время ты у Олега ходил в заместителях, а теперь он будет вынужден подчиняться тебе. Человек он довольно самолюбивый, не скажется ли это на ваших отношениях отрицательно?
- Не думаю. Они сейчас с Изольдой попали в затруднительное положение: фирма его разорилась, все имущество пришлось отдать за долги. Квартиры они тоже лишились, снимают частную на окраине города. Олег уже извозом подрабатывал, а Изольда в Польшу за шмотками моталась. В общем, как-то перебивались. У меня же сейчас, сама знаешь, положение с главным инженером неблагоприятное. Иван Васильевич выбыл из обоймы надолго, если не навсегда, по причине обширного инфаркта, а Павлуша, наш сынок, пока не тянет на полноценного главного. Походит несколько лет у Олега в пристяжных, подучится, наберется опыта. В общем, я сегодня Олегу предложил этот вариант, и он согласился.
- А Изольда, кем будет работать она?
- Изольду он пока оставляет там.
- По-моему, это неправильно. Олега нельзя отпускать в свободное плавание. Натура он увлекающаяся, может без ее присмотра наломать дров. Я могла бы взять ее в бухгалтерию, правда, не на руководящую должность. Елена через месяц уходит в декретный отпуск, не придется брать человека со стороны. Я сама позвоню Изольде и переговорю с ней, - добавила она, заметив движение Олега Васильевича к телефону.
Недели через две семейство Хорьковых в полном составе прибыло в Москву. Олег Васильевич дал им несколько дней на обустройство, а потом пригласил всех к себе в загородный дом. Анна Петровна с Галиной Мартыновной по этому случаю расстарались и приготовили много всяких вкусностей. За два часа до прибытия гостей Анна Петровна привела себя в порядок: красиво уложила волосы, надела дорогое, но скромное на вид платье, украсив его только платиновой брошью с изумрудами. Она придирчиво оглядела мужскую часть семьи и осталась довольна. Олег Васильевич прекрасно смотрелся в светлом шерстяном свитере и светло-голубой сорочке без галстука, сыновья Анны Петровны были, как на подбор, высокие, стройные, спортивного типа. Павел, более широкоплечий, чем Алеша, был не по годам серьезным и основательным, а Алеша был еще по-мальчишески беспечным и смешливым. Анна Петровна очень любила своих сыновей, и они платили ей взаимностью. Порой она их ревновала к Галине Мартыновне, которая была для них непререкаемым авторитетом. Несмотря на солидный возраст, Галина Мартыновна была на редкость крепкой и шустрой женщиной. В общем, осмотром Анна Петровна осталась довольна. Алеша крутился около матери и задавал нескончаемые вопросы:
- Мама, а Хорькова Даша уже закончила школу?
- По-моему, да. А разве вы не вместе пошли в школу?
- Мы в детский сад ходили вместе, а в школу я пошел уже здесь. Она моя ровесница?
- Алеша, я думала, ты знаешь это лучше меня. Ведь это была твоя подружка.
- Интересно, какая она стала? А что про нее писали дядя Олег и тетя Изольда?
- Я уже не помню. Алеша, откуда такой интерес к Даше? По-моему ты о ней не вспоминал все эти годы.
- Интересно же, какой стала подруга детства.
- Мальчики, я прошу вас быть к Даше внимательными, чтобы девочка не почувствовала себя стесненно. Проявите себя с лучшей стороны, будьте джентльменами!
- Мама, не беспокойся, Дашу я беру на себя, - заверил мать Алеша.
В это время раздался звонок в дверь. Олег Васильевич пошел открывать. Из холла послышались приветственные возгласы, и через короткое время гости появились в гостиной. Анна Петровна изобразила на лице улыбку радости и направилась им навстречу, про себя отмечая их постаревшие лица, провинциальный вид, подобострастные рукопожатия. Изольда с нескрываемым любопытством разглядывала убранство гостиной, с шиком сервированный стол. Взгляд ее остановился на броши Анны Петровны. Казалось, изумруды притягивали ее глаза, и она не могла от них оторваться.
Павел и Алеша, в свою очередь, не могли отвести взгляд от яркорыжей стройной девушки в коротком зеленом сарафане, открывавшем длинные загорелые ноги. Девушка нисколько не смущалась и с полупрезрительным видом разглядывала молодых людей. Анна Петровна, изображая радушную хозяйку, проворковала:
- Изольда, познакомь меня с этим очаровательным созданием. Это Даша? Боже, как она выросла! Когда мы уезжали, она еще не все буквы выговаривала.
- Это Даша! - подтвердила Изольда. - Даша, подойди к тете Ане, вернее Анне Петровне, поздоровайся.
- Что за Анна Петровна? Конечно, тетя Аня. Иди ко мне, моя девочка, дай я тебя обниму и представлю своим архаровцам. Знакомься, это Павел, а это Алеша.
- А что нам знакомиться? Мы пеленочные друзья, - заявил Алеша, протягивая Даше руку. - Только попробуй сказать, что ты меня не помнишь!
Даша сощурила глаза, подала ему руку и сказала, медленно растягивая слова:
- Как можно забыть вечно хнычущего мальчишку? А еще ты у меня таскал ириски, помнишь?
Алеша радостно засмеялся:
- Вот теперь вспомнил. Ты Дашка - задавака!
- А ты Лешка - картошка!
Павел с интересом слушал их разговор и не предпринимал попытки прервать его. Анна Петровна предложила всем сесть за стол и продолжить общение в тесном дружеском кругу. Олег Васильевич на правах хозяина предложил гостям на выбор несколько видов дорогих вин, коньяк, виски, шампанское. Олег Романович недовольно поморщился:
- А нашей родной водочки у тебя не найдется? Вина - это баловство для дам и подростков, коньяк не уважаю за его запах, а виски - наш плохой самогон. Так, как насчет водочки?
Олег Васильевич от неожиданного и вольного замечания гостя сначала растерялся и даже хотел слегка вспылить, но сдержался и попросил Галину Мартыновну:
- Галина Мартыновна, принеси из своих запасов водочки дорогому гостю.
Та неспешно встала из-за стола и, бросив на Олега Романовича уничтожающий взгляд, величественно выплыла из гостиной. Вернулась она с бутылкой замысловатой формы и яркими наклейками:
- Вот, извольте! Приготовила для настойки, да не успела израсходовать. Кушайте на здоровьичко!
Она царственным жестом поставила бутылку на стол перед Олегом Романовичем и обратилась к Олегу Васильевичу:
- А мне плесните, пожалуйста, коньячка, очень я его уважаю.
За столом повисла напряженная тишина. Анна Петровна поспешила разрядить атмосферу и обратилась к Изольде:
- А что мы с тобой будем пить: вино или шампанское?
- Шампанское! - провозгласила Изольда и протянула свой бокал Олегу Васильевичу.
В этот ли миг или позднее, но в сердце Изольды поселилось глухое и тяжелое чувство зависти к благополучному миру подруги. У них с Олегом Романовичем тоже до недавнего времени было все: и шикарная квартира, и несколько машин, и счета в банках в отечественной и иностранной валюте, и драгоценности, и престижный институт у Даши. Все рухнуло в один миг, словно песчаный замок, от прилива буйной волны. Говорила она Олегу Романовичу, мужу своему, чтобы не связывался с выходцами с Кавказа. Как чувствовала, что не принесет им счастья этот совместный бизнес, не нравился ей Гиви Арабидзе, который предложил ее мужу объединить две фирмы в одну. У этого Гиви были светлые беспощадные глаза хладнокровного убийцы. Как она говорила, так и вышло. Ободрали партнеры по бизнесу Олега Романовича, как липку. Слава Богу, еще жив остался. Нелегко далось ее Олегу обращение за помощью к бывшему подчиненному, а теперь вот сидят они за этим роскошным столом и выслушивают от прислуги ехидные замечания. Так бы и прибила эту их няньку Галину Мартыновну! Изольда улыбалась, говорила льстивые слова, а в душе у нее бушевал злобный ураган. Правда, немного позднее зародилась у нее мысль пристроить свою дочку замуж за одного из сыновей Анны Петровны. Вот только не выбрала, который из них больше подходит ее Даше. Павел постарше и без пяти минут специалист с высшим образованием, но уж больно серьезный и чопорный. Алексей, чувствуется, попроще будет, но ему еще учиться и учиться. Анна Петровна ни о чем не догадывалась и искренне радовалась встрече с друзьями молодости. А Олег Васильевич, широкая душа, рисовал своему другу блестящие перспективы совместной работы. Золотых гор не обещал, но приличную зарплату и постоянное жилье гарантировал. Даша мило кокетничала с обоими братьями, никому не отдавая явного предпочтения. У них нашлось много общих тем для разговора, и они, встав из-за стола, уютно устроились у камина на мягком пушистом ковре, прихватив с собой сладости и фрукты. Даша оказалась хорошо образованной девушкой, остроумной и ироничной, не лишенной чувства юмора и наблюдательности. Через короткое время оба брата были увлечены ею не на шутку. Они изо всех сил старались блеснуть перед нею своими достоинствами.
Старшее поколение тоже проводило время не без приятности, вспоминая минувшее, строя планы на будущее. Изольда, которая не упускала из вида Дашу, предложила Анне Петровне:
- Давай выпьем, подруга, за наших детей! Смотри, как они хорошо смотрятся вместе. По-моему, моя Даша пришлась им по сердцу.
- Даша - очаровательная девушка и, думаю, любая мать хотела бы иметь такую невестку.
- А ты? Что сказала бы ты, если бы один из твоих сыновей захотел назвать ее своей женой?
- Я была бы несказанно рада этому, - вполне серьезно и искренне ответила Анна Петровна, хотя Изольда спросила шутливым тоном. - Мы хорошо знаем вас, вы знаете нас, что может быть лучше? Но об этом еще рано говорить. Пусть молодые сами решают, как им быть, пусть познакомятся поближе. А у Даши есть молодой человек?
Изольда внутренне вздрогнула от этого вопроса, но внешне ничем не проявила своих чувств и, немного помедлив, ответила:
- За ней многие ухаживали, но она всегда считала, что сначала нужно получить образование, стать крепко на ноги, а потом думать о замужестве.
- Это не совсем правильно, на мой взгляд. Так можно и в вековухах остаться. Вспомни, и ты, и я в институте выскочили замуж, и это не помешало нам и учебу закончить, и в жизни состояться. Все-таки, для женщины семья - это главное в жизни. Я не понимаю современных женщин, которые сначала строят так называемую карьеру, а потом остаются одни и начинают охотиться за чужими мужьями.
- Тут я с тобой абсолютно согласна. Но как переубедить этих молоденьких дурочек, которые насмотрятся этих ужасных фильмов про эмансипированных женщин, и принимают их как руководство к действию? Хотя бы ты повлияла на Дашу!
- Думаю, у нас для этого будет время, ведь мы теперь будем общаться по-прежнему семьями, как в старые добрые времена. Не пора ли объединиться всем за столом? Галина Мартыновна, что у нас с чаем?
- Все готово, жду только ваших распоряжений.
Когда гости уехали, Анна Петровна сказала Олегу Васильевичу:
- А жизнь, видно, здорово потрепала наших друзей. Что у них стряслось, почему они остались без всего?
- Толком я и сам не знаю. Какая-то мутная история с непорядочным партнером, который забрал бизнес и до нитки обобрал Олега. Сам Олег очень скупо об этом рассказал, а я посчитал для себя неудобным расспрашивать.
Галина Мартыновна, помогавшая Анне Петровне убирать со стола, недовольно проворчала:
- Не понравились мне ваши гости. Изольда так и рыскает своими глазами по сторонам, девчонка слишком вольная в обращении, а папаша ее плохо воспитан. Его принимают, как какую-то важную персону, а он из себя весь пыжится, словно каждый день его таким образом встречают. Не понравились они мне! Погодите, вы еще беды с ними наживете!
- Ну, и строга ты сегодня, Галина Мартыновна. Всем досталось на орехи, - засмеялся Олег Васильевич.
С приездом Хорьковых Анна Петровна поняла, как не хватало ей на работе задушевной подруги, с которой можно говорить не только о производственных делах, но и о своих личных переживаниях и проблемах. Олег Васильевич тоже был доволен, переложив часть вопросов на друга. Даша стала частым гостем сыновей Анны Петровны, и сначала это радовало хозяйку. Но потом она стала замечать, что братья стали ссориться из-за Даши, а той, видимо, нравилось стравливать их. Анна Петровна не вмешивалась в их отношения, но Галина Мартыновна была этим обстоятельством недовольна и все чаще свое недовольство высказывала:
- Аня, - говорила она, - смотри, чтобы не было беды. Никогда не было, чтобы мальчишки волчатами смотрели друг на друга. А, как приходит эта холера, они сами на себя становятся непохожи. Поговори с ними.
И Анна Петровна сдалась. Как-то вечером перед сном, зайдя в спальню сыновей по обыкновению пожелать им спокойной ночи, она заметила:
- Что-то к вам Даша зачастила. Наверняка, в кого-то из вас влюбилась. Сознавайтесь, в кого?
Павел сердито ответил:
- Это Лешка у нас - дамский угодник, он перед ней рассыпается мелким бесом.
- А сам-то, сам-то! - взвился Алексей. - Все время возле нас крутишься, не даешь побыть вдвоем.
- Так, - протянула Анна Петровна.- Вот уж не думала, что вы у меня станете братьями-соперниками и будете ссориться из-за девушки. А, как вы считаете, Даша кому из вас отдает предпочтение?
- Не знаю, - в один голос ответили сыновья.
- Знаете, мне это не очень нравится. Галина Мартыновна говорит, что Даша просто забавляется с вами, как с котятами. Постарайтесь оценить ситуацию, как бы со стороны, и не позволяйте никому разрушить вашу братскую дружбу. Павел, ты старший и тебе я поручаю проанализировать поведение Даши по отношению к вам. Хорошо?
- Хорошо, мама. Ты только не волнуйся. Мы будем сдержаннее в проявлении своих эмоций.
После этого разговора братья старались не поддаваться на Дашины уловки, и она поняла, что ей нужно сделать выбор.
В прошлом у Даши были серьезные отношения с компаньоном отца, грузином Гиви Арабидзе. Гиви был на десять лет моложе Олега Романовича, имел семью: жену и троих сыновей. Отношения их с Дашей развивались постепенно. Гиви был неизменно внимателен к девушке, дарил ей цветы, коробки дорогих конфет, духи, всевозможные безделушки. В канун восьмого марта он приехал, когда родителей не было дома, и привез Даше в подарок золотое кольцо с бриллиантом. Увидев кольцо, Даша ахнула от восхищения, тут же его примерила и бросилась Гиви на шею со словами благодарности. Она поцеловала его в щеку, а он, обхватив ее тонкий стан сильной рукой, прижал к себе и поцеловал в губы так, что у нее закружилась голова, и она безвольно повисла на его руке. Гиви легко поднял девушку, отнес на диван, положил ее безвольное тело и стал смело ласкать, пробегая руками по упругой девичьей груди, бедрам, голой полоске живота и целуя ее в губы, глаза, шею. Даша лежала, закрыв глаза, и сладкая истома охватывала ее все неодолимой. Она впервые позволяла мужчине прикасаться к своему телу, и ей очень нравились эти прикосновения. Ей хотелось, чтобы все это длилось и длилось. Она стала отвечать на поцелуи Гиви и не сопротивлялась, когда он расстегнул ее короткую блузку и расстегнул шорты. Ей было страшно и любопытно, но нисколько не было стыдно. Гиви шептал ей на ухо:
- Доверься мне, дэвочка! Я не сделаю тебе больно, тебе будет хорошо, вот увидишь!
Она и не почувствовала, как он вошел в нее, потому что была уже готова его принять. Никогда она не испытывала такого блаженства и гордости, что, наконец-то, она стала женщиной. Она даже застонала от удовольствия.
- Тебе хорошо? - спросил он, целуя ее шею.
- Да, да, да! - воскликнула она голосом, наполненным страстью.
Они потеряли счет времени. Первым опомнился Гиви:
- Приведи себя в порядок! Скоро приедут твои родители. А мне тоже пора.
- Мы еще увидимся с тобой? - спросила Даша, повисая у него на шее.
- Обязательно! Только не у тебя дома. Я сниму для нас уютную квартирку.
Гиви так и сделал, и она бежала к нему по первому зову. Он оказался очень искусным любовником, каждый раз разнообразя их любовные утехи. Даша влюбилась в него без памяти. Ей было мало тех часов, что он отводил ей в своем заполненном до отказа дне, ей хотелось быть с ним всегда. Она стала требовательной и даже надоедливой, частенько пропуская занятия в институте. Очередную сессию она не сдала, и из престижного института ее отчислили. Не помогло и вмешательство отца. Освободившись от надоевших занятий в институте, Даша удвоила преследование Гиви, и он уже начинал тяготиться этим. Но Гиви все же ценил ее молодое очарование, молодой пыл и до поры, до времени терпел ее требовательность. Она могла в любое время появиться у него на работе, не опасаясь досужих взглядов и домыслов, войти в кабинет и броситься на шею, не думая о том, что кто-то посторонний может войти и увидеть эту сцену. В любую минуту мог войти и отец. Казалось, ей нравилось играть с огнем. Даша стала ревновать Гиви к его жене и все чаще приставала к нему с просьбами развестись и жениться на ней, Даше.
- Я не хочу быть любовницей и видеть тебя изредка. Я хочу быть с тобой всегда рядом, я хочу стать твоей женой.
Однажды, когда она особенно допекала его своими требованиями, Гиви усадил ее рядом с собой и сказал:
- Дэвочка моя, запомни раз и навсегда: я никогда не разведусь со своей женой. Она - мать моих детей!
- А если у меня появится ребенок?
- Я буду этому только рад, я не брошу нашего ребенка. Ты ни в чем не будешь нуждаться, но жениться на тебе я не могу.
Даша надулась и отвернулась от него, теребя пальцами бахрому на юбке.
- Что тебя не устраивает? Если ты станешь женой, я не буду тебя видеть так часто, как сейчас. Моя жена меня видит очень редко, в основном, по ночам.
- Я хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой! - упрямо твердила Даша.
- Поверь, это не доставит тебе радости. Я сильно храплю во сне. Как ты не поймешь, что жена - это, как бы тебе объяснить? Это черный каждодневный хлеб, без которого нельзя обойтись, а любовница - это праздничный торт, это вечный праздник! Ты хочешь стать хлебом, э?
- Да ну тебя с твоими глупыми сравнениями! Я просто хочу быть всегда с тобой рядом.
Гиви ласково провел рукой по волосам Даши, привлек ее к себе и страстно поцеловал. В этот момент дверь открылась, и вошел Олег Романович, Дашин отец. Увидев свою дочь в объятиях Гиви, он замер на месте, не веря своим глазам:
- Что здесь происходит? Даша, ты понимаешь, что ты творишь? А ты, Гиви, как ты посмел приблизиться к моей дочери? У тебя есть жена и дети!
- Что ты кричишь, папа? Я уже взрослая, и я люблю его!
- И как далеко завела тебя твоя любовь?
- Мы с Гиви - любовники. Я совершеннолетняя и имею право на любые отношения с понравившимся мне мужчиной. Что ты делаешь удивленные глаза?
- Что?? - Олег Романович задохнулся от возмущения и схватился рукой за сердце. Потом повернул к Гиви налитое кровью лицо и яростно закричал:
- Я сотру тебя в порошок! Мерзавец, ты мне ответишь за все! Ты забыл, как я тебя пригрел, сделал своим компаньоном? Вот какова твоя благодарность!
- Папа, не кипятись! Гиви здесь не при чем. Я сама его совратила. Тебе вредно волноваться. Что с тобой? - испуганно бросилась она к отцу, который стал медленно оседать на пол.
- Папа, папочка, прости меня! Гиви, скорей врача!
Даша суетилась возле отца, не давая ему упасть. Она подвела его к креслу и усадила, ослабила узел галстука и ворот рубашки, налила воды и дала ему. Олег Романович поднес стакан к губам, но не смог сделать ни глотка. Зубы стучали о край стакана, и вода проливалась мимо. Гиви вызвал скорую помощь, которая приехала сравнительно быстро. Врач, измерив давление и послушав сердце больного, привычно сделал укол. Даша испуганно смотрела на него:
- Доктор, что с ним?
- Страшного ничего нет, просто резко подскочило давление. Очевидно, то ли влияние стресса, то ли переутомился. Во всяком случае, нужно показаться участковому врачу, понаблюдаться какое-то время, снять кардиограмму. А сегодня - отдых, отдых и еще раз отдых. Поправляйтесь, - кивнул он на прощанье Олегу Романовичу и ушел.
Даша виновато склонилась над отцом:
- Папа, папочка, ты меня прости, пожалуйста, прости!
Вошел Гиви и бодрым тоном возвестил:
- Олег Романович, машина подана! Поезжайте домой, а завтра все обговорим, э!
- Мне не о чем говорить с тобой, мерзавец! А за машину спасибо. Даша, ты едешь со мной?
- Да, папочка.
Они уехали, а Гиви сел в кресло, в котором перед этим сидел его компаньон и задумался. Ему не хотелось обострять отношения с Олегом Романовичем именно сейчас. Он давно задумал расстаться со своим партнером, причем так, чтобы львиная доля бизнеса принадлежала ему, Гиви. Для этого им была разработана определенная стратегия перевода основной части средств на подставные фирмы. Он находился в начале этого пути, и ссора с Дашиным отцом грозила нарушить его планы. Оставалось надеяться только на счастливый случай, и тот не замедлил представиться. Олег Романович не шутил, когда грозил Гиви расправой. Распаленный гневом, он по объявлению в газете нашел киллера с тем, чтобы тот убрал Гиви, заплатил ему солидную сумму, но не учел одного обстоятельства. Киллер был из бывшего смежного союзного государства и планировал вернуться на родину в ближайшие дни, но вернуться без денег не хотел, да и убивать за деньги людей ему стало противно. Совесть ли в нем проснулась, или просто устал человек, кто ж разберет. Он пришел к Гиви и выдал ему замысел Олега Романовича также за солидную сумму. Гиви заставил киллера подробно описать, как и при каких обстоятельствах Олег Романович заключил с ним сделку с указанием суммы сделки. Киллер уехал, а Гиви пригрозил Дашиному отцу, что отнесет в милицию показания киллера, если тот не отпишет ему свою часть бизнеса, счета в банках и тому подобное. Олегу Романовичу не понравилась перспектива оказаться в тюрьме на длительный срок. Так состоялась эта сделка. Дашин отец был сломлен окончательно. Начинать новый бизнес не было средств, и он стал заниматься извозом, а Изольда стала "челноком". Денег на жизнь хватало, но тревожила Даша. Она продолжала преследовать Гиви, а он стал избегать ее и даже пригрозил: если она не оставит его в покое, продаст ее в зарубежный бордель. Вот тогда родители Даши испугались по-настоящему и вспомнили об Олеге Васильевиче. Так они оказались в Москве.
Изольда мечтала выдать Дашу как можно скорее замуж, пока она не испортила о себе первое впечатление. Сыновья Анны Петровны казались ей подходящей партией, и она стала все чаще заводить разговор с Дашей, чтобы она определилась со своим выбором. Даша только посмеивалась, и однажды Изольда не выдержала ее пересмешек и взорвалась:
- Ты что, дочь, считаешь, можно развлекаться, кокетничая с братьями? Ты этим добьешься только того, что оба от тебя отвернутся. Нужно выбрать кого-то одного. Недаром говорится: за двумя зайцами погонишься - ни одного не поймаешь.
Даша фыркнула:
- Очень мне нужны эти кролики! Я выбрала себе дичь покрупнее.
Изольда насторожилась:
- Что ты еще задумала? Или тебе мало печального опыта с Гиви?
- Что ты все мне о Гиви напоминаешь? Кстати, он был великолепный любовник, а эти птенцы, похоже, еще нецелованные.
Даша сидела перед зеркалом и тщательно красила ресницы. Она состроила презрительную гримаску при этих словах. Изольда подошла к ней и назидательным тоном сказала:
- Вот таких и нужно выбирать в мужья, а не таких юбочников, как твой Гиви! Так что же все-таки ты задумала?
Даша повернулась лицом к матери и, прищурившись, мечтательно протянула:
- А как ты, мамочка, смотришь на то, чтобы я захороводила Олега Васильевича?
Лицо Изольды пошло пятнами при таких словах дочери. Она яростно закричала:
- Что?? Ты с ума сошла! Люди нас выручили в трудную минуту, работу, жилье дали, а ты хочешь такую подлость сотворить? Выбрось из головы эту идею немедленно!
Даша презрительно усмехнулась:
- Эту убогую халупу ты наживаешь жильем? Видела, в каких хоромах живет твоя подруга, видела, какие на ней цацки? Я тоже хочу так жить.
Изольда наклонилась к ней и свистящим шепотом продолжила:
- А знаешь ли ты, моя дорогая, как начинали они жить? Все это им не с неба свалилось, а заработано своим трудом. А ты, связавшись с Гиви, разорила нас. Хочешь до конца нас с отцом добить? Анна Петровна не из тех женщин, кто без боя отдаст свое. А если нас выгонят с работы и из этой, как ты называешь, халупы, куда мы все пойдем и чем будем заниматься? Ты об этом подумала?
Даша, в свою очередь, возвысила голос:
- Говоришь, не с неба им свалилось? Сама же сколько раз рассказывала, что у твоей Анны Петровны родители были крутые. Они их в Москву вытащили и на теплое место пристроили. Не так ли?
- Что за выражение "крутые"? Сколько раз тебе говорить, что Анна Петровна не любит жаргонизма.
Даша передразнила мать:
- Анна Петровна, Анна Петровна... Только и слышишь твой подобострастный лепет. Ладно, не волнуйся, не такая я дура, чтобы рубить сук, на котором сидим. Выйду замуж я за Павла, а там и папочку к рукам приберу, - и она мечтательно прикрыла глаза.
Изольда молитвенно прижала руки к груди:
- Даша, Даша, я тебя умоляю! Угомонись, пока не натворила новой беды на наши седые головы.
Даша широко открыла глаза, улыбнулась небрежно, глядя в глаза матери:
- Не переживай, мамочка. Все будет в лучшем виде! Ну, я пошла соблазнять Павла.
С этого дня Изольда стала жить в постоянной тревоге. Она долго не говорила Олегу Романовичу о своих страхах, но он, видя ее постоянно озабоченной и грустной, пристал к ней с расспросами, и она рассказала ему обо всем.
- Ах, какая дрянь! - жестко высказался он в адрес дочери. - Слушай, нам нужно себя как-то обезопасить и сделать хотя бы небольшие накопления.
- Каким образом? Даже, если я максимально урежу расходы, пройдет немало лет, прежде чем мы сумеем скопить приличную сумму.
- У меня есть идея.
- Господи, ты-то что задумал? Смотри, Олег, не соверши того, о чем потом будешь жалеть.
- Не волнуйся. Не просчитав всех вариантов, я ничего предпринимать не буду.
После разговора с мужем Изольде стало еще тревожнее за будущее семьи. И за что им все напасти? Права Даша: одним везет необыкновенно, а на других "Касьян кривой посмотрел", как любила говорить ее покойная мать. Из своего жизненного опыта Изольда знала, когда все кругом плохо, нужно не идти против течения, а предоставить жизни самой разрулить сложную ситуацию. И она решила оставить все так, как есть, и жить, словно все везде хорошо.
Судьба, видимо, решила дать им счастливый шанс вырваться из заколдованного круга неприятностей. Даша после разговора с матерью на время притихла, вела себя сдержанно и скромно, при этом, все более явно отдавая предпочтение Павлу. Алеша без видимого огорчения признал первенство брата и продолжал по-дружески общаться с Дашей. Павел, в свою очередь, вел себя по-рыцарски, стараясь не ущемлять Алешиного самолюбия. Он удивлял Дашу тем, что не стремился остаться с ней наедине, приобнять ее при каждом удобном случае, не говорил ей о своих чувствах. Сначала это вызвало в ней любопытство и удивление, а потом в ней взыграла решимость покорить его, во что бы то ни стало. В общем, на этом фронте, по мнению Изольды, ситуация нормализовалась. Она хорошо знала свою дочь и верила, что если Даша что-то решила, она этого непременно добьется.
Отношения Олега Васильевича и Олега Романовича развивались по нарастающей. Олег Васильевич ввел своего друга в курс всех дел фирмы и доверял ему безоговорочно. Анна Петровна, истосковавшаяся по дружескому общению, сделалась неразлучна с Изольдой. Одна Галина Мартыновна смотрела неодобрительно на все происходящее. Все семейство Хорьковых не внушало ей доверия. Особенно она невзлюбила Дашу. У нее оставались друзья в том городе, откуда много лет тому назад она уехала вместе с семьей Анны Петровны, и откуда Олег Васильевич вызвал семейство Хорьковых. Она написала друзьям письма и попросила каждого подробно разузнать о причинах разорения Хорьковых. Полученные ответы привели ее в неописуемый ужас. Она растила Павлика с младенчества, относилась к нему, как к родному сыну и не могла допустить, чтобы в жены ему досталась такая испорченная девчонка. Она решила сначала поговорить с Анной Петровной. Вечером, когда все после вечернего чая разошлись каждый по своим делам, она позвала Анну Петровну к себе и положила перед ней письма друзей.
- Что это? - с удивлением спросила Анна Петровна.
- Почитай сама и все поймешь.
Анна Петровна неуверенно взяла одно из писем и стала читать. Лицо ее сначала выразило изумление, потом негодование, потом омерзение. Она бросила письмо и воскликнула:
- Как Изольда могла привести свою дочь в наш порядочный дом, поощрять ее усилия заморочить голову одному из моих сыновей, помышлять о родстве с нами? У меня в голове все это не укладывается! Даша на вид такое милое невинное создание, а оказывается, у нее такой богатый сексуальный опыт с женатым человеком. Послушай, Галина Мартыновна, насколько можно доверять человеку, написавшему это письмо?
- Голубушка Анна Петровна, я не от одного человека получила подобные письма. Вот, почитай еще. И все они пишут одно и то же.
- Что же делать? Мы столько лет дружили, доверяли друг другу. Олег возлагает большие надежды на помощь Олега Романовича, я Изольду принимала, как сестру. Как можно все разрушить?
Анна Петровна потерла ладонью лоб, словно этот жест мог помочь ей собраться с мыслями и принять решение. Наконец, она собрала письма и сказала:
- Надо обо всем поставить в известность Олега и мальчиков. Нужно как-то оградить их от Дашиного влияния. Но оттолкнуть Изольду я не могу. Она столько пережила. Вот так дочка, вот так девочка! Из-за нее родители лишились всего... Им можно только посочувствовать... Но добивать их бесчеловечно.
- Смотри, Аннушка, как бы твоя жалость тебе боком не вышла. Конечно, жалко родителей, но зачем так с ними сближаться? Вы дали им жилье, работу, а дальше пусть сами карабкаются. Впрочем, делай, как знаешь.
Олег Васильевич смотрел телевизор и, увидев входящую Анну Петровну, сделал приглашающий жест рукой. Она села рядом с ним, положила голову ему на плечо и тихо проговорила:
- Олежек, нам нужно поговорить. Оторвись ненадолго от передачи. Вопрос очень серьезный.
- Что случилось?
Он убрал звук и повернулся к ней лицом. Она подала ему письма:
- Прочти это.
- Что это? - он удивленно смотрел на пачку писем в руках жены.
- Это письма друзей Галины Мартыновны о семействе наших друзей Хорьковых.
Анна Петровна сделала ударение на словах "наших друзей". Олег Васильевич с любопытством развернул одно из писем и стал читать. Анна Петровна с тревогой следила за выражением его лица, но оно оставалось бесстрастным. Дочитав, он, не спеша, сложил письмо, вложил его в конверт и поднял глаза на Анну Петровну:
- И что тебя так встревожило? Да, у наших друзей случилась беда и спровоцировала эту беду их дочь. Им можно только посочувствовать, но чем это угрожает нам?
- Тебе нужна такая невестка в доме?
- А что дело уже и до этого дошло?
- Пока, слава Богу, не дошло, но Даша у нас бывает каждый день, кокетничает с твоими сыновьями. Она девушка опытная, затащит любого из них в постель и закружит в омуте страсти. А им еще учиться и учиться! Честно говоря, не о такой жене для своих сыновей я мечтала. Мне хотелось, чтобы это была девочка чистая, неиспорченная, во всяком случае, не такая как Даша.
- Но ведь она тебе нравилась... Так, и какой ты видишь выход из создавшейся ситуации? Просить Хорьковых, чтобы Даша к нам не ходила, значит сделать их своими врагами. Для них она любимая дочь, несмотря на все ее выверты.
- Ты говорил, что тебе предлагали послать Павлушу на стажировку в Оксфорд. Это был бы удобный предлог разлучить их с Дашей, а там и с Алешей что-нибудь подобное решим.
- Это мысль. Хорошо, завтра же свяжусь, с кем нужно.
Олегу Васильевичу удалось договориться по своим каналам, и через три недели братья уехали учиться за пределы страны. Анна Петровна и не подозревала, что тем самым она дала Даше надежду на завоевание Олега Васильевича. Случая долго ждать не пришлось. Почти каждые выходные семейство Хорьковых в полном составе приезжало в гости. Анна Петровна с Галиной Мартыновной хлопотали на кухне, Изольда им помогала, а Даша крутилась возле мужчин, проявляя интерес не столько к их разговорам, сколько к Олегу Васильевичу. Она смотрела на него влюбленными глазами, упреждала каждое его желание, стараясь, чтобы он заметил ее интерес к нему. Видя назойливость дочери, Олег Романович не останавливал ее. Его даже забавляла эта ситуация. Ему было любопытно посмотреть, сможет ли его друг противостоять молодости и красоте его дочери. Олег Васильевич, казалось, не замечал стараний Даши. Зато Анна Петровна, войдя неожиданно по делу в комнату, сразу увидела опасность и разгадала Дашины намерения. Гнев ударил ей в голову, но она сдержалась и ласковым голосом попросила:
- Дашенька, пойдем со мной, ты нам поможешь украсить стол.