Бросив тихим голосом Антону гневно: "Моя бабушка учила меня, что самое главное - вовремя остановиться! Думаю, что именно такой момент настал. Я желаю всем приятного аппетита!", Агния быстро вышла из-за стола, за которым она обедала в обществе таких же, как она, отдыхающих, и выбежала из столовой. Ей хотелось расплакаться от незаслуженной обиды, но опасение, что потекут ресницы, а воды в кране не будет, заставило ее сдержать слезы. По дороге в корпус она немного успокоилась, но желание выплакаться совсем не исчезло. Она искренне не понимала, чем вызвала такую жесткую реакцию Антона. Впрочем, обо всем по порядку.
Она приехала в санаторий десять дней тому назад, чтобы подлечить больное сердце. В одной комнате с ней проживала скромная сердечная молодая женщина Маша, с которой они также сидели за одним столом в столовой. Помимо них за столом сидели Алексей, мужчина лет сорока, который откровенно симпатизировал Маше, и Антон, молодой красавец, капитан дальнего плавания. Он их всех поразил в первый день своего появления заявлением: "Бабы, на меня не пялиться и со мной не кокетничать! Я приехал отдыхать от разврата. Всем понятно?". Агния и Маша удивленно на него посмотрели и согласно кивнули головами. А в остальном Антон был веселым компанейским парнем, с которым у них установились сразу добрые дружеские отношения. Он провожал их с Машей после ужина в клуб на танцы или в кино, джентельменски распахивая перед ними дверь клуба, но сам внутрь здания не заходил. Зато он встречал их после сеанса или после танцев и, если видел их в обществе провожатых, шел сзади до самого корпуса. И они были спокойны, зная, что Антон не даст их в обиду в случае необходимости. Правда, Агнию нередко коробили его некоторые замечания и шуточки, отпускаемые в адрес женщин, и тогда ей казалось, что он непроходимый циник и грубиян. Но это было не часто.
За Агнией сразу после ее приезда стал широко ухаживать сосед по этажу: он дарил ей первые весенние цветы, коробки шоколадных конфет, всевозможные безделушки. Она его дары отвергала, но тогда он передавал их через Машу. Маша весело смеялась над незадачливым ухажером, но Агнии было не до смеха. Петр, так звали назойливого соседа, буквально следовал за ней по пятам. Он брал талончики на процедуры в одно и то же с Агнией время, караулил ее на выходе из столовой, буквально, не давал ей прохода. Она злилась, но ничего поделать не могла. Тогда она решила с ним решительно объясниться:
- Петр, я прошу вас оставить меня в покое! Вы не даете мне свободно дышать. Я себя чувствую, как Ленин под надзором полиции. И прошу вас забрать все ваши подарки, они мне не нужны!
Она передала ему увесистый пакет с его дарами и ушла.
И вот сегодня во время обеда Маша стала весело в лицах рассказывать за столом, как Агния обошлась с Петром. Антон оживился:
- Так, так! Значит, у нашей скромницы завелся воздыхатель? И почему же, Агния, ты не отвечаешь на столь пылкие чувства?
Агнии не нравился затеянный Машей разговор и реакция Антона. Она сердито сказала:
- Я вообще не понимаю всех этих курортных романов! Взрослые дяди и тети ходят, держась за ручку, томно вздыхая, обнимаясь и целуясь в укромных местах. А чего стоят их расставания! Рыдают, словно мужа провожают на войну! Я этого не понимаю и не принимаю!
И вот тут Антон внезапно стер улыбку с лица и разразился громкой гневной тирадой:
- Как смеешь ты, благополучная дамочка, осуждать кого-то из этих несчастных? Да, имеешь ли ты представление об их жизни? Эти женщины, может, впервые услышали нежные слова, которых дома им никто и никогда не говорил, почувствовали себя женщинами желанными и прекрасными!
За соседними столами отдыхающие оживились, стали проявлять заметный интерес к словам Антона и с любопытством смотреть на Агнию. А она расширившимися от недоумения глазами смотрела на него и от неожиданности не могла вымолвить ни слова в свою защиту. А Антон распалялся все более и более:
- Почему ты возомнила себя судьей? И по какому праву ты с пренебрежением относишься к знакам внимания своего поклонника? Неужели нельзя проявлять чуткость и такт в отношениях с другими людьми? Почему ты не веришь в искренность его чувств?
Агния сделала робкую попытку защититься:
- А ты не допускаешь, что я люблю своего мужа? Я сто раз объяснила это назойливому кавалеру, но он не понимает или не хочет понимать. И, пожалуйста, говори тише! На нас все смотрят.
- Пусть смотрят, слушают и знают, что никто никому не дал права осуждать других за искренние чувства, пусть кратковременные, но от этого не менее прекрасные! Представь, что вдруг тебя накроет волна влюбленности, а твой визави будет смеяться над тобой, отвергать твои чувства. Каково будет тебе?
- Поверь, что я никому не буду своих чувств показывать даже, если они и появятся. Давай прекратим этот разговор! Мне он неприятен.
- Ах, подумайте, какая нежность! А мне, может, неприятно, как ты себя ведешь в отношениях с другими людьми. Нельзя себя ставить выше других людей, понятно?
И вот в этот момент Агния сказала фразу: "Главное - вовремя остановиться!" и с гордо поднятой головой ушла из столовой.
В кране воды не оказалось. Пришлось сдержать слезы. В палате оставаться не хотелось и, чтобы ни с кем не встречаться, Агния решила пойти в филармонию на концерт симфонического оркестра. Афишу она заприметила еще утром и запомнила, что начало концерта в 16 часов. У нее было в запасе почти 2 часа. Она купила билет и пошла бродить по парку, коротая время. День был яркий, весенний. Солнышко пригревало почти по-летнему, и постепенно плохое настроение покинуло Агнию, и она с удовольствием присела на скамейку, закрыв глаза и подставив лицо солнечным лучам.
Филармонический зал был полупустым. Агния прошла и села на крайнее от прохода место. Рядом с ней сел мужчина средних лет с букетиком весенних фиалок в руках. Он постоянно поворачивался в сторону входа в зал, словно ожидая кого-то. Видимо, он дождался, потому что привстал и приветственно замахал рукой. Раздался цокот женских каблучков, и над своим ухом Агния услышала раздраженный женский голос:
- Какой молодец! Зал почти пуст, но ты умудрился занять место рядом с молоденькой девицей, поздравляю!
- Зоенька, не сердись! Это тебе цветы!
И он протянул своей гневливой даме букетик фиалок. Та пренебрежительно взглянула на него и уничижающим голосом сказала:
- И это ты называешь цветами? Забери их себе!
Она швырнула букет мужчине на колени и направилась решительным быстрым шагом к выходу. Мужчина поднялся, положил цветы на колени Агнии со словами:
- Простите нас! - и тоже поспешил к выходу.
Все произошло стремительно. Агния сидела ошеломленная и растерянная, не в силах сразу осознать случившееся. "Что за день такой сегодня? Все меня в чем-то обвиняют, хотя я не чувствую себя виноватой", - думала она. Ей снова захотелось плакать, но вокруг были люди, и она сдержалась. Цветы источали тонкий и нежный аромат, словно говоря, что все пройдет, не стоит поддаваться плохому настроению. И Агния неожиданно успокоилась, и ей даже стало немного смешно. Видно, этот день не её, так бывает. Надо его просто пережить. Плохо будет совсем, если концерт не оправдает ее ожиданий. В афише значился второй концерт С. Рахманинова, ее самое любимое произведение, в исполнении местного филармонического оркестра, а в качестве пианиста - незнакомая фамилия совсем молодого исполнителя, правда, лауреата Международного конкурса.
И вот зазвучала прекрасная музыка Рахманинова, и все вокруг исчезло. Агния осталась наедине с великим творением гения. Пианист и оркестр были словно единым целым, и она воспринимала музыку каждой клеточкой своего тела, как гимн вселенской любви. Особенно тронула ее душу вторая часть концерта - неземная, остро-щемящая и томительно-грустная одновременно. Мелодия лилась, и в душе молодой женщины зазвучали колокольчики счастья сначала негромко, а потом все слышнее и громче, властно захватывая в плен все ее существо. В такие мгновения душа Агнии отрывалась от земли, улетая в космическую высь, чтобы соединиться там с тем, чему нет названия в человеческом языке. Душа освобождалась из плена обыденности и приземленного и устремлялась к своим истокам, ничем не замутненным: ни житейскими страстями, ни заботами повседневности. Была в душе только чистая радость и огромная любовь ко всему сущему. Тогда Агния не знала, что имя этой любви - Бог! Она только чувствовала, что эта любовь за пределами земного существования.
Когда Агния вышла из филармонии, она неожиданно почувствовала острый голод, и только тут вспомнила, что не обедала. Да, и на ужин она, похоже, опаздывала. В столовой было непривычно тихо, и она невольно поежилась, представляя, как будут ворчать работники столовой за опоздание.
За столом сидел Антон и, увидев ее, приветственно помахал рукой. Она невольно замедлила шаги и он, заметив это, громко сказал:
- Иди скорее, я тебя жду!
К столу Агния подходила со смешанным чувством. Она была рада, что не одна в этой огромной столовой, и в то же время не знала, чего ей ждать от Антона после его обеденной выходки. Похоже, он не собирался ее обижать в очередной раз, поскольку широко улыбался всеми своими зубами.
- Ешь, пока все окончательно не остыло, - приветствовал он Агнию. - О, цветы! Сама купила или кто подарил? И, кстати, где ты была, я тебя заждался?
- Мне сначала поесть или на твои вопросы ответить? - съехидничала Агния.
- А совместить никак невозможно?
Она отрицательно мотнула головой и принялась за еду. Только сейчас она поняла, как голодна. Антон сидел напротив и внимательно наблюдал, как она поглощает еду.
- Ты не можешь отвернуться и не смотреть мне в рот, а то еда застревает в горле? - полюбопытствовала она.
- Легко! Так все же, может, теперь ответишь на мои вопросы, коль скоро первый голод утолен? Где ты была? Мы тебя все обыскались, а Маша меня чуть не загрызла из-за тебя.
- Так уж, и загрызла. Такого загрызешь, как же! В филармонии была на концерте симфонической музыки.
- Иди ты! - присвистнул Антон. - Ты любишь симфоническую музыку и, может, даже что-то в ней понимаешь?
- Да, люблю. А понимает ее каждый по-своему. У каждого свои ощущения и ассоциации. Ты не дал мне нормально пообедать, поэтому пришлось материальную пищу заменить духовной.
- Кстати, я тебя ждал, чтобы извиниться. Я погорячился за обедом и наговорил тебе лишнего. Ты оказывается очень чувствительная особа и с тобой нужно обходиться деликатно. А я грубый моряк, привык правду-матку в глаза резать.
Заметив гримасу неудовольствия, промелькнувшую на лице Агнии, он добавил:
- Поверь, я искренне прошу прощения. Просто я не привык это делать. Не забывай, что я капитан крупного судна и привык к тому, что мне все подчиняются, у меня просят прощения, а не я. А все же, где взяла цветочки, неужели сама купила?
- Нет, цветочки мне подарили при странных обстоятельствах. Сегодня, видно, день такой, что все на меня набрасываются без причины. Один мой знакомый говорит, что у меня аура беззащитного создания, и все окружающие это чувствуют. Мы даже с ним проводили эксперимент. Представь себе автобусную остановку в час пик, и одному из подвыпивших пассажиров нужно узнать, в какую сторону и на каком транспорте ему ехать. И, веришь, из всей толпы он выбирает именно меня, и ко мне обращается с этим вопросом. Вот и ты накричал в обед на меня.
- Ты сама меня спровоцировала.
- Чем я тебя спровоцировала? Тем, что не хочу быть такой, как все, и разменивать свои чувства на случайных знакомых?
- Прости, но я сначала думал, что у тебя это - позерство, чтобы цену себе поднять.
Агния недовольно фыркнула.
- Не обижайся, Агнюшка!
- Как ты меня назвал?
- Агнюшка. Тебе не нравится?
- Не в этом дело. Просто меня так никто не называет.
- А мне именно так хочется тебя называть, потому что тебе это имя подходит. Ты, действительно, производишь впечатление беззащитного создания, а у меня с некоторых пор неприятие таких женщин. Выслушай меня, пожалуйста! - с мольбой в голосе произнес он, заметив протестующее движение Агнии. - У меня была жена такая же хрупкая, нежная и беззащитная. Я ей верил, как самому себе. А она меня предала. Пока я был в длительном плавании, она собрала все имущество и уехала на большую землю, оставив мне короткую записку из трех слов: "Прощай, разлюбила, устала". Мне не жалко вещей, хотя, веришь, очень неприятно возвращаться в пустую квартиру. Вещи, понятно, - дело наживное. Но уйти, ничего не объяснив, по-тихому, как воровке, - это выше моего понимания! Я был потрясен. Нет, я был просто уничтожен этим ее поступком. После этого я пустился в разврат, в полном смысле этого слова. Я много пил, менял женщин, доходил до скотского состояния. И женщин всех, без исключения, долгое время считал продажными тварями, не способными быть верными и преданными. Ты вселила в меня надежду, что не все женщины такие, как я их рисовал себе. И за это тебе спасибо! Ничего не говори, пожалуйста! И не смотри на меня таким жалостливым взглядом, я этого не выношу! Не надо меня жалеть.
- Я и не думала тебя жалеть. За что жалеть? Ты взрослый, состоявшийся мужчина с руками, ногами! Жалеют больных и убогих, а ты под эту категорию не подходишь. Подлость человеческая больно ранит всегда независимо от того, кто ее совершил: мужчина или женщина. А подлость любимого человека иногда даже убивает. Ты сильный, ты выдержал и не сломался. А веру в порядочных людей нельзя терять ни при каких обстоятельствах. Все у тебя еще будет хорошо, поверь мне!
- А, знаешь, мне очень понравилось выражение твоей бабушки: самое главное - вовремя остановиться. Она права. Действительно, мне стоило остановиться в своем разрушительном недоверии всем женщинам. И ты мне в этом помогла. Еще раз прости меня!
- Уже простила. Идем, а то уже обслуга на нас косится. Им, наверное, хочется домой, а мы с тобой их задерживаем.
Из столовой Агния вышла с легким сердцем и сытым желудком. Вот все и объяснилось: никакой Антон не циник и не злодей. Просто человек с раненой душой. И, наверно, хорошо, что он научился говорить о своей боли и не зацикливаться на ней. Они шли и разговаривали, как два старых добрых приятеля, встретившихся после долгой разлуки. Навстречу им шли Маша с Алексеем. Увидев Агнию, Маша бросилась ей навстречу:
- Где ты была? Я целый вечер волнуюсь, места себе не нахожу! Хотя бы записку оставила!
- Прости, Маша! Я была в филармонии на концерте, а потом ужинала. Спасибо Антону: он меня дождался в столовой и не дал умереть с голода. Вечер какой хороший! Пойдемте гулять!
День подходил к концу. И заканчивался он спокойно и мирно. Наверно, и впрямь главное - вовремя остановиться и не дать разгореться в своей душе обиде и злобе.