Боги, богини, символы, аллегории... Все остается желтым камням, бродя между ними все время натыкаешься на цветные картинки происходящего и осязаемого, от которого некуда спрятать глаза.
Переполненный автобус трясся по деревенской дороге, на переднем сидении за водителем сидели светловолосая женщина без платка и молодой военный, он дремал, откинув голову назад, зеленый берет лежал у него на коленях. Слишком нежное лицо, слишком коротко стриженные волосы, пахнущие сушеными яблоками. Она готова была наговорить ему нежностей и только ждала, когда он откроет глаза и повернется в ее сторону. Но когда он проснулся от того, что автобус затрясся сильнее по камням, он схватил свой портфель, крикнул водителю "Эй! Останови!" и выпрыгнул на обочину. Скрипя, за ним закрылась дверь, он пристроил на затылок берет, одернул смявшиеся брюки и медленно пошел в обратную сторону.
Они знакомились уже в который раз. В прошлом году она уже слышала о том, что бизнес есть бизнес, про то, что зимой нет работы и про то, что у него есть две собаки и кошка. Он сам тоже не изменился, капитан Николас, которого все здесь знают. Он не упустит возможности спросить, на сколько лет он выглядит, кажется, с каждым разом он становится все моложе, хотя выглядит на все 50. Ну да, это из-за щетины на щеках. Как обычно нужно пообещать прийти завтра, он надеется на то, что они станут друзьями, протягивая коричневую от загара ладонь с ровными и простыми линиями.
В воскресенье он проснулся в начале двенадцатого, на ощупь нашел на полу зажигалку, поднес огонек к губам и понял, что сигареты во рту нет. Пришлось встать, в глазах на секунду потемнело, он вообще сильно сдал за последнее время: появилась складка под подбородком, кожа на щеках покрылась красной сеточкой сосудов, бедра по-женски скруглились и обвисли. В зеркале отражался немолодой заспанный мужчина с прозрачно-голубыми невидящими глазами. Улыбнулся, скорее, оскалился - искусственная белизна зубов все еще делала его лицо достаточно привлекательным.
Стыдливые любовники, старея, выглядят все более глупо, делая вид, что их ничего не связывает. Они улыбаются другим и обедают вместе в конце недели в рыбацкой деревне, где их никто не увидит. Тогда они переходят на "ты", но не более, они боятся друг друга в том пространстве, которое кажется им реальным. Но с какой поспешностью и страстью они меняли постели парижских отелей, когда, закрыв глаза, можно было вообразить себя кем угодно, только не собой, зная, что скоро все опять пойдет по-прежнему - сухие слова и взгляды в сторону.
С возрастом становятся изобретательнее - уже важна не тема разговора, не слова, а интонации и движения, поэтому они могут часами разговаривать, не боясь чужих ушей - о зубных протезах, лечебных грязях, ядовитых грибах, чьих-то внуках или о золотых рыбках. По телефону они спрашивают друг у друга погоду на завтра, в крайнем случае обсуждают сегодняшнюю. Им это не надоедает, потому что они уже давно пережили период горячности молодости, когда сначала идет постель, потом знакомство, а потом только попытки понять друг друга.
Они пытали меня - я должна была не отрываясь смотреть на их любовь, я не могла пошевелиться или повернуть голову. Он - хороший хозяин - смазывает замки, меняет лампочки, открывает бутылки и вытирает ноги на пороге. Она - идеальная хозяйка - разводит цветы, вкусно готовит, покупает картины и моет до блеска рюмки. Я могла закрыть глаза только на мгновение, когда обруч боли туго сжимался вокруг лба, над висками, но я знала, что в этот момент они держатся за руки и целуют друг друга в губы.
Потом наступило время синих и темно-серых дней, когда я не могла понять, почему каждое утро я просыпаюсь совершенно лишенной сил. Мне снилось, что я смотрела в освещенные окна дома напротив, нашла три окна, принадлежащие одной квартире - одно занавешено, в другом не видно ничего, кроме желтого света, в комнате, находящуюся за третьим окном, появляется мужчина, он приседает на корточки, завязывая ботинки и уходит, я заметила про себя, что он в синем свитере, что сейчас уже поздно куда-то идти, и что я рада его видеть.