Аннотация: Это скорее психологический рассказ, чем фантастический. Но в списке жанров нет "Психологии".
По дороге, покрытой асфальтом, бежала маленькая фигура. Небо, непроглядно-темное впереди, белело позади странными кудрявыми облаками. Ветер глухо смеялся ветвями деревьев вслед бегущей фигуры в белой куртке. Люба задыхалась, ноги немели, глотка горела, захлебываясь холодным воздухом. Она была напугана. В ней ничего не осталось от человека, дикий инстинкт гнал пожилую женщину вперед по загородной дороге.
Любе было шестьдесят пять лет. Она родилась после войны и знала лишь мирную жизнь в удивительной стране. В стране, народ которой был нищим, уставшим от голода, борьбы с климатом, самодурства властей. Народ был несчастным и усталым, но парадоксальным образом этот народ боялись другие нации и континенты. Россия, родина Любы, была ядерной державой. И этот страх, в конце концов, привел к третьей мировой войне. Но старушка, убегающая из города, об этом не знала. Война началась сегодня.
Пенсионерка Любовь Темерьяновна Гайнуллина в свои шестьдесят пять лет сохранила девичью фигуру и то, что называют "молодостью души". Жизненная энергия била ключом, и старушка, несмотря на свои года, продолжала работать в магазине заведующей. Вчера вечером она приехала с работы на дачу, радуясь предстоящим выходным.
Она как обычно затопила печь, посплетничала с соседкой-подругой, своей ровесницей, сходила в баньку. Со спокойной душой и легким сердцем легла спать. Лаяли собаки на соседних участках, изредка доносился шум электрички, разрывая тишину среди дачных домов. Кипела вода в десятилитровой кастрюле, стоящей на остывающей печи. Тикали настенные часы, подаренные коллегами по работе в двухтысячном, беспорядочном году. Не было слышно звуков двигателей машин, трасса пролегала далеко от домика старушки.
Любе не спалось. Она вертелась с боку на бок, взбивала подушку, недоумевая, откуда взялась тревога, прогоняющая прочь сон. Пролежав на кровати часа два, старушка встала с кровати. Надела тапочки на босу ногу, накинула поверх сорочки белую куртку и вышла на крыльцо. Звезд на небе не было, тяжелые тучи повисли над дачным поселком. Вдоль тропинки к дому росли яблоневые деревья, кусты смородины. Слева и справа грядки с цветущей картошкой белели цветками и шевелились листьями. У старушки росли морковь, лук, чеснок, стояли две теплицы, росла капуста. Привычная картина, созданная ее руками, не смогла успокоить пожилую женщину. Странная тревога не отпускала ее, сжимая сердце мертвой хваткой все сильнее.
Она всматривалась в темноту сада, оглядывала дорогу, покрытую асфальтом, смотрела на соседние дома с темными окнами. Люба несколько раз глубоко вздохнула чистый, холодный воздух, поежилась от порыва ветра и вскользь глянула в ту сторону, где стоял город. Дачный поселок был в пятидесяти километрах от мегаполиса. Сосновый лес, окружающий его, скрывал крыши высоток, глушил звуки машин с трассы.
И вдруг в умиротворенной тишине раздался грохот взрыва. Земля вздрогнула. Пошатнувшись, Люба ухватилась за перила крыльца. Над верхушками сосен поднялся яркий столб, быстро формируя шапку наверху. Прежде, чем она осознала, что происходит, ее ноги инстинктивно бросились бежать. Старушка видела раньше на фотографиях подобный "гриб", что появился на линии горизонта. Вслед за первым взрывом до ее ушей донесся звук второго взрыва, уже ближе к дачному поселку. Ужас охватил пожилую женщину, когда она уже на бегу поняла, что произошло. Любовь Темерьяновна не разбиралась в бомбах, но ее сердце подсказало, что подобный "гриб" мог появиться только от взрыва ядерной бомбы.
Она бежала по асфальтовой дороге в куртке и тапочках, мгновенно превратившись в дикого зверя, спасающегося от смерти. Где-то в глубинах мозга было понимание того, что ударная волна в любой момент может настигнуть ее. Но хуже всего было то, что даже если избежать удара, радиоактивного заражения не избежать. Люба знала, что обречена, крик страха заглох, так и не вырвавшись из груди. Вся сплошной комок ужаса, она бежала, оглядываясь назад в ожидании смерти. Увидев, как пригнулись и сломались сосны за ее спиной от ударной волны, старушка со всего разбегу прыгнула в овраг. Сжавшись в комок, она зажмурилась, пытаясь слиться с землей. Не прошло и секунды, как ее вспотевшую спину обожгло чем-то горячим. Люба еще успела глухо хрипнуть, когда ее тело оторвалось от земли и полетело куда-то вперед. Она врезалась в разорванный ствол дерева, но боль от удара уже не почувствовала. К тому времени старушка была мертва.
Люба погрузилась во тьму. На какое-то время все мысли покинули ее, сознание угасло. Тело старой женщины, разорванное в одном пространстве, в целости и сохранности переместилось в другое. В том мире, где началась Третья Мировая Война, остались ошметки от тела, которым уже не было никакого дела до грызни между странами за... впрочем, причину войны знали лишь те, кто начал ее. Семь миллиардов жителей в том мире подчинялись жадности и глупости жалкой сотни эгоистичных людей. Семь миллиардов сами выбрали свою судьбу. Слишком ленивые до действий, они, эти семь миллиардов, дали право распоряжаться собой тем, кто плевать на них хотел и действовал в угоду лишь собственным желаниям. Семь миллиардов отчего-то считали жалкую сотню людей умнее себя, отличающуюся от них порывами глубокой доброты и заботы. Неизвестно, с чего они так решили. Желания у всех людей всегда одинаковы. Или опять же семь миллиардов видели гниль в головах властьдержащих, но каждая единица из семи миллиардов считала, что это не его дело. В том мире разучились думать друг о друге, в том мире, где погибла Люба, главенствовали мелкие эгоистичные желания. Муравейник пал, когда муравьи учуяли запах меда.
Люба очутилась в другом мире. Ее тело медленно поднялось из земли, прорвало тонкий слой песка на самой поверхности и замерло, находясь в бессознательном состоянии. Старушка в возрасте шестидесяти пяти лет очнулась. Закашлявшись, она приподнялась и села, лихорадочно счищая лицо от песка. Над ней, притоптывая от нетерпения, стоял высокий мужчина сорока лет.
- Ну? Ну? Ну? - безостановочно спрашивал он.
Люба протерла глаза от выступивших слез, и подняла голову. Она побледнела, узнав мужчину, пританцовывающего рядом с собой. Хотела что-то сказать, но голос подвел, старушка лишь шевелила губами, почти ушедшими внутрь рта.
- Ну? - мужчина, с лысой макушкой, но с черными волосиками на затылке, продолжал спрашивать одно и то же. - Ну?
- Эльд... Эльдар, - выдавила из себя старушка. - Т... ты? От...откуда?
В мужчине она узнала давно покойного брата. Сейчас он стоял перед ней, живой и невредимый. Волосатыми руками он держал лопату за черенок, уткнув лезвие в песок. Низенький, толстенький, он с вытянутым от ожидания лицом нетерпеливо смотрел на свою сестру. Выглядел Эльдар так же, как и двадцать лет назад, как в тот день, когда он умер от сердечного приступа. В этой белой рубашке, черном пиджаке и черных брюках, он приходил к ней на работу в свой последний день. Отнес сестре долг, и ушел домой. В своей квартире его и прихватило. Никого рядом не было, жена Эльдара пришла только поздно вечером, задержавшись на собрании.
Прикрыв рот рукой от растерянности, Люба с недоверием смотрела на восставшего из мертвых брата. Эльдар, игнорируя шоковое состояние сестры, вынул лезвие лопаты из земли и протянул ей черенок.
- На! - сказал он ей. - Бери! Возьмешь?
Старушка послушно протянула руку, деревяшка упала к ней на ладонь и стоящий перед ней брат мгновенно исчез. Вот только что был перед ней, сжимая рот от нетерпения, и исчез. Кряхтя, Люба поднялась с земли, полная недоумений. Она огляделась по сторонам.
От тяжелых туч, затянувших небо, день был хмурым. Ветра не было. Старушка очутилась в широком поле. Ни деревьев, ни кустиков, ни даже травы не было на сухой почве. Невспаханное поле протянулось вдоль и поперек, на линии горизонта не было гор, земля переходило в небо, коричневая почва и серое небо делили мир, в который Люба попала, пополам. Тысячи людей, находящиеся в двухстах метрах друг от друга, копали одинаковыми лопатами почву, смесь чернозема с песком. Никто не разговаривал, не смеялся. Люди, как роботы, без эмоций вонзали лезвия в землю, приподнимали ее и откидывали в сторону. Ни холмов, ни ямок не образовывалось. Насыпь быстро ровнялась с землей, а ямки выравнивались сами по себе.
Люба нахмурилась, не в состоянии понять, что здесь происходит и куда она попала. Последнее, что она помнила, это нагнувшиеся к земле сосны и слетающие крыши с домов от ударной волны ядерного взрыва. Старушка была уверена, что она погибла. Место, где она находилась, не было ни адом, ни раем. И тело ее осталось прежним, сморщенным, сухим, с дряблой кожей на шее, кистях рук. Старушка ничего не понимала. И так бы и стояла, вертя головой с раскрытым ртом с лопатой в руках, пока прямо в ее голове не раздался властный приказ: "Копай!". Столько силы было в том голосе, столько угрозы, что Люба мгновенно ухватилась за черенок и послушно начала копать.
Копать было трудно. Земля, казавшаяся на первый взгляд легкой, оказалась тяжелой на подъем. Старушка быстро устала. Она остановилась на секунду, вытирая пот со лба, как голос в ее голове в очередной раз приказал: "Копай!". И она послушно продолжила дело.
Зачем она копает, старушка не знала. Она делала тоже, что и тысячи людей рядом с ней. Смысла в том копании не было никакого - земля быстро выравнивалась, семена никто не садил. Звон лопат единственный разрывал тишину. Тучи над головой не расходились, ветер не дул.
Тело старушки было немощным, суставы болели нестерпимо, но ей почему-то даже в голову не пришло не подчиниться приказам. Должно быть, она восприняла мир вокруг себя адом. А вскоре произошедшее маленькое событие еще больше убедило ее в этом.
Неподалеку от нее копал землю мужчина в военной форме. Молодой еще, лет двадцати пяти, он ловко орудовал лопатой, не чувствуя усталости. Лицо его, не обремененное мыслями, было сосредоточенно лишь на одном задании - копать землю перед собой. Так же, как и старушка, он не смел ослушаться приказа. Паренек с потухшими глазами словно был машиной, что застряла в кювете и пыталась выбраться, барахтаясь на одном месте, повторяя одно и то же движение сотни раз. В какой-то момент времени он вдруг остановился, замерев на месте. Прямо перед ним из земли проявилась фигура молодой женщины. Паренек в военной форме терпеливо ждал, когда та очнется, и не торопился возобновить свою бессмысленную работу.
- Где я? - раздался среди стука тысяч лопат ее тоненький голос спустя минуту. - Артем? Артем! Ты жив!!!
Она вскочила на ноги, бросившись к пареньку с объятиями. Старушка, давно наблюдавшая краем взгляда за ними, даже остановила свое копание, невольно заинтересовавшись происходящим. Но сухой голос, раздавшийся в ее голове, не дал отдохнуть, привычно повторив ей приказ копать, и Люба вновь взялась за лопату.
На двух молодых людей никто не обращал внимания. Девушка лет двадцати плакала от счастья, паренек оставался безжизненно спокоен. Он терпеливо переждал, когда девушка перестанет его целовать, затем протянул ей лопату, без эмоций сказав:
- Держи. Возьми!
Девушка, не чуя подвоха, растерянно взяла лопату в руки и... паренек исчез. Удивление на ее лице внезапно сменилось страхом, потом она послушно начала копать. Взгляд голубых глаз мгновенно потух. Старушка сглотнула горький комок, заслышав стук лопаты девушки.
Вскоре старушка увидела еще два подобных случая. Третий случай несколько отличался от других. К выкопанному человеку прибежало сразу с десяток людей. Но драки за право передать лопату между ними не было. Они в разнобой предложили взять из их рук предмет бесполезного труда, и вскоре кто-то из них исчез. Но старушка уже настолько сильно устала, что не поняла, кто именно.
Работа продолжалась мучительно долго. Люба поняла, что для того, чтобы покинуть это место, нужно откопать знакомого ей человека, что без лишних вопросов и сопротивления возьмет лопату из ее рук.
Ночей в этом мире не было. Только один бесконечно хмурый день, без проблеска света, лучей солнца, ветра. Люди, занятые копание, отключались прямо за работой. Обнимая черенки, они медленно сползали на землю, засыпали. Голос в такие минуты молчал, не издавал приказа копать, словно смилостивившись, давал отдохнуть уставшему телу. Времени здесь тоже не было. Ни секунд, ни минут, ни часов. Это была бесконечная пытка. Когда тело было способным продолжать работу, голос пробуждал людей ото сна, заставляя вновь браться за лопату.
Тело было живым, мысли работали, руки работали, люди не были роботами. Жизнь для старушки стала адом. Люба никогда не думала, что она была грешницей. Она верила в рай, старалась жить так, как, по ее понятию, должен жить праведник. Ей никогда в голову не приходило, что ее принципы, которыми она прожила все свои шестьдесят пять лет, были неверными. Занятая копанием, старушка вспоминала свою жизнь. Что она сделала не так?
Она родилась, делала добро, честно продолжала работать. Стараясь работать без ошибок, брала на себя тяжелую ответственность. Если ошибалась, исправляла ошибки. Всегда была вежливой. Это молодежь, по ее мнению, была лишена воспитания. Постоянно хамила ей, грубила, не уступала место в общественном транспорте. Она вся была погружена в ту свою земную работу. Даже времени на то, чтобы создать семью, не было. Она так и не вышла замуж, не родила ребенка. Сначала денег не было, хотелось себя обеспечить. Она полжизни копила на квартиру, другую половину - обустраивала свой быт. Как же можно было бы родить ребенка, будучи нищей? Подарить ему жизнь, полную безденежья и нищеты? Ведь для себя и своей семьи хотелось лишь лучшего. Так рассуждая, она и сама не заметила, как состарилась. А потом подумала, что Бог решил, что ребенка ей не надо. После пятидесяти лет, смирившись со своей судьбой, она продолжала честно жить, работать, воспитывать молодежь. Учила их тем правилам, что когда-то вдолбили в нее ее родители. Те, что воевали, строили колхоз, советские люди.
Люба копала и копала, вспоминая прошлое. А потом подумала, ну, кого она могла бы откопать? Пусть детей не было, и мужа не было, зато были многочисленные племянники! Одному из них она даже квартиру в наследство оставила! Так что были люди в том мире, что любили ее. Те, что были ей обязаны своим благополучием. Надежда придавала ей силы, старушка копала. Отключалась от усталости, спала, затем голос пробуждал ее, и она снова копала. Она уже даже не реагировала на окружающих людей, отдавшись вся цели откопать кого-то, кто продолжит ее работу. И дождалась.
Однажды перед ней вспучилась земля, из почвы показался тот самый племянник, которому она передала в наследство свою трехкомнатную квартиру. Люба остановилась, нетерпеливо ожидая, пока тот не очнется. Она даже не заметила, что к ним подошла другая изможденная женщина, ее сестра. И не замечала до тех пор, пока племянник, открывший глаза, не спросил:
- Мама? Мама, ты?
Люба вздрогнула - ее сестра с потухшим взглядом протянула двадцатилетнему парню лопату:
- Это тебе. Возьми.
Люба, в голове которой даже не мелькнула мысль, почему племянник так рано ушел из жизни, торопливо протянула ему свою лопату:
- Мою. Возьми мою. Ты же мне обязан.
Реакция племянника поразила ее:
- Убирайся, - сказал он ей. - Злобная, старая карга, всю жизнь не видевшая никого, кроме себя. Хоть на этом свете оставь меня, избавь от своих лживых нравоучений. А твоя квартира уничтожена. Там война, эгоистичная тварь. Не мешай мне встрече с матерью.
Старушка онемела от таких слов.
- Ты! - заикаясь, выкрикнула она. - Да как ты смеешь? Кто дал тебе крышу над головой? Кто разрешил бесплатно жить у себя дома, кто кормил тебя?
- Тварь, я устал от тебя, - вяло отмахнулся от нее племянник. - Мама! Я так скучал по тебе!
На лице матери парнишки не отразилось ни одной эмоции, она лишь держала лопату впереди себя, настойчиво повторяя:
- Возьми. Лопату возьми.
Паренек взял лопату в руки и... его мать исчезла. Люба с обидой покачала головой и отошла от растерянного племянника. Она вернулась на свое место. Свинья неблагодарная, думала она. На добро ответил злом. Старушка совсем забыла старую пословицу, что от добра добра ни ищут. Она принадлежала к той категории людей, которые всегда ждали награду за свои добрые поступки, а потом не получив оное, злились на весь белый свет.
Люба продолжала копание. Лопата в ее руках странным образом потяжелела, но, погруженная в обиду и злобу, она не обратила на это никакого внимания. Надежда на племянника испарилась без следа. Старушка нахмурилась, вспоминая, кто бы из оставленных людей в том мире смог бы взять из ее рук лопату. Перебирала всех знакомых, затем вспомнила коллегу по работе. Оператора, что сидела вместе с ней в одном кабинете на протяжении пяти лет. Славная девушка, всегда улыбалась, здоровалась, никогда слова поперек не говорила. Как же ее... Алена... Вот откопать бы ее. Война царит в том мире, значит, велика вероятность, что вскоре та девушка умрет и попадет сюда. Поскорее бы покинуть это место. Старушке надоело копать.
Словно в ответ на ее желание, земля в очередной раз вспучилась, а Люба с радостью узнала в молодой девушке коллегу по работе. Послышались шаги за спиной старушки - к ним подходила незнакомка, женщина лет сорока. Старушка нахмурилась. Как только Алена открыла глаза и присела на земле, она тут же протянула ей лопату со словами:
- На! Скорее возьми!
К ее удивлению, девушка отпрянула от нее, вскочила на ноги и поспешно отошла на два шага назад.
- В... вы! Нет! Только не в-вы!..
Люба удивилась:
- Почему ты так говоришь? Это я, Любовь Темерьяновна. Не узнала, что ли? Бери скорее лопату!
- Нет! - вскрикнула девушка. - Не подходите ко мне!
И заплакала. Люба оторопела, глядя, как Аленка пытается спрятаться от нее за поднятыми своими же руками. Старушку обошла незнакомка, протянула лопату девушке, равнодушным голосом сообщив:
- Лопату. Возьми.
- Теть Вера? - девушка оторвала руки от лица и слабо улыбнулась. - И вы здесь? А там война. Лиза успела уехать в деревню, она осталась жива. А город был полностью уничтожен на второй день войны Объединенным Союзом против России.
Теть Вера равнодушно выслушала и снова повторила:
- Лопату. Возьми.
Алена, удивленная настойчивостью женщины, протянула руку и взяла черенок. Тетя Вера тут же исчезла. Девушка застыла на месте, затем столкнулась взглядом со своей бывшей начальницей и ее лицо посуровело:
- Не приближайтесь ко мне. Вы мне пять лет мозги промывали своим нравоучением, ворчанием, скандалами и крикам. Мир вертелся вокруг вас одной, а из меня вы сделали робота. Это не так, это тоже не так. Надо так и так. Сколько людей уволилось из-за вас! Да у вас у самой жизнь не сложилась, детей не было, а вы еще учить кого-то пытались! Уж в аду избавьте меня от своего присутствия!
Алена вдруг прервалась. Голос в ее голове приказал приниматься за работу, и она мгновенно забыла о своей бывшей начальнице. Девушка принялась за работу. Старушка, находясь в шоковом состоянии, вернулась на свое место. Она подумала, что Алена сошла с ума. Никогда не хамила, не грубила, и вдруг такое резкое отвращение к своей начальнице! Эта девица точно свихнулась. Да когда это она кричала? Она никогда ни на кого не кричала! Сумасшедшая девка.
Любовь Темерьяновна продолжала копать. Забыв о племяннике и Алене, она вспоминала, кто еще был ее настоящим другом. Старушке всегда везло. Даже после смерти повезло. В земном мире началась война, и ее пребывание в аду надолго не затянется. Много умрет людей, среди них точно будет кто-нибудь, для кого она была дорога. И она, наконец, сможет покинуть это место.
И, правда, люди в "аду" начали все чаще откапывать из земли своих друзей, родных, близких. В земном мире гибло много людей, много прибывало в этот мир. Некоторые даже не успевали задержаться здесь. Алена успела сделать лишь пару взмахов, как откопала кого-то близкого. Без эмоций она передала лопату в следующие руки. Исчез и племянник старушки, передав "дело" своему другу.
Люба видела, как быстро меняются люди вокруг нее, и скрипела зубами от злости и досады. Здесь не было младенцев, все прибывшие были старше семи лет. Восьмилетние дети были, хоть и всего двое, но они надолго не задержались. А жаль, старушка могла бы передать лопату двоюродному семилетнему внуку, тот точно любил ее. Кто еще у нее оставался? Многие подруги умерли задолго до ее появления здесь, оставалась лишь одна - Фима. Алкашка, вечно клянчившая у нее денег на выпивку.
Только вспомнила о ней - как Фима проявилась из земли. Люба вздохнула с облегчением, увидев, что рядом никто не появился. Конкурентов не было.
- Люб-ба? - заикаясь, спросила Фима. - Ты?
- Я! Скорее возьми лопату! - пританцовывая от нетерпения, протянула черенок подруге Люба.
Фима, пошатываясь, встала на землю.
- Где я? Это рай?
Люба не спешила разуверять подругу. Улыбаясь, она настойчиво протянула лопату подруге:
- Ну же! Возьми!
- Нет! - вдруг воспротивилась Фима. - Я знаю тебя! У тебя скверный характер! Ты никогда ничего не делаешь от чистого сердца! Подаренную тобой шубу съела моль! Шкаф, отданный мне, развалился! Даже у ведра, того, пластмассового, дно треснуло! Я ни за что не возьму лопату из твоих рук! Уж лучше у другого украду!
Прежде, чем Люба успела ответить, Фима подскочила к ближайшему от них человеку и с силой вырвала из его рук лопату. Человек исчез, а подруга Любы торжественно сказал:
- Вот видишь!
- Ой, дура! - сплюнула в очередной раз Люба. - Какая же дура!
Потеряв к Фиме интерес, старушка вернулась на свое рабочее место. Да что же это такое? Неужели у нее совсем не было того, кто бы ее любил? Ведь она такая хорошая женщина! Старушка отчаянно начала перебирать в уме всех своих знакомых, вспоминая отношения с ними. И чем больше вспоминала, тем меньше надежды у нее оставалось. Этого она сама прогнала, сказав, что он слишком бесхарактерный. Тот, наоборот, любил покомандовать, чего старушка никогда не терпела. Эти уже умерли.
Люба копала и копала, хаос из меняющихся людей все увеличивался и увеличивался. В земном мире война уничтожила больше половины населения планеты, лопаты едва успевали попасть в одни руки, как оказывались в других. Старушка недоумевала - почему среди сотен тысяч новоприбывших больше никто не появляется перед ней? Все, что ей оставалось делать на протяжении долгого времени - это лишь наблюдать за другими людьми в "аду".
Ядерная война закончилась в земном мире через три месяца. Человечество смогло остановиться, почти полностью истребив себя. Из семи миллиардов остался один миллиард людей, что проживали в отдалении от мегаполисов и центров цивилизаций. Те, кто затеяли войну, сами в ней погибли, тем самым остановив почти полную гибель земной расы.
Но старушка этого не знала, но догадывалась. Она видела, как резко прекратили прибывать новые люди в "ад", и безумно переживала, что война закончилась. "Как же так, - думалось ей. - Неужели смертей в том мире больше не будет? А как же я? Я не хочу здесь работать вечно! Я, послушная раба Божия, ничем не заслужила такую каторжную работу!".
Люба плакала от жалости к себе, копала землю, засыпала на голой земле без всяких сновидений, просыпалась. Ничего не менялось вокруг. Здесь не было ни времени, ни ночи, ни отдыха. Организм удивительным образом не требовал пищи, словно питался воздухом. Сколько прошло времени, старушка не знала. Она молила небеса о скорой смерти, но голос в ее голове говорил лишь одно слово: "копай!". Она плакала от обиды на несправедливость судьбы, злилась, что война закончилась, ненавидела голос в своей голове, обвиняя в излишней жестокости. И при этом происходящем вокруг нее безумии оставалась в полном здравии рассудка. Даже сойти с ума здесь ей не давали.
В странном мире оставалось очень мало людей. Однажды Люба заметила, что некоторые люди исчезают сами по себе, не передавая лопату новоприбывшим. Просто исчезают, вместе с проклятой лопатой. Вокруг старушки становилось все меньше и меньше людей, и она уже совсем ничего не понимала в происходящем. Почему другие исчезают, а она по-прежнему копает? В чем причина? Значит, чтобы покинуть "ад", необязательно откапывать того, с кем ты был связан при жизни? Но сколько бы она не ломала голову над разгадкой тайны исчезновения других людей, ничего не находила.
Да и люди вдруг опять прекратили исчезать. Пятьдесят человек были рядом с ней, пятьдесят человек находились в районе ее видимости. Может, их оставалось чуть больше, старушка не смела покидать свое рабочее место, и не знала, что прячется там, за линией горизонта. Люди перестали исчезать и прибывать.
Прошло сто лет после окончания Третьей Мировой Войны. Человечество сильно изменилось. Не существовало больше стран, разных наций. Была единая страна на всю Землю, единая нация, единый язык. Один миллиард людей смог увеличиться до двух миллиардов, но на этом численность населения остановилась. Объединившись, отринув все распри и конфликты, обновленная раса встала на новый путь развития, где главенствовала наука и единение с природой. Люди смогли продлить срок своей жизни до трехсот лет, вышли в космос. Узнали о существовании других разумных рас, но не спешили налаживать с ними контакт. Человечество сделало выводы из Третьей Мировой Войны, познало поражение от своих желаний, и теперь не торопилось покорять Вселенную. Человечество поняло, что истинная сила заключается не в разрушении, а в созидании. Это были уже не те люди, что жили в начале двухтысячных годов. У них был совершенно иной менталитет.
А старушка Люба и еще с полсотни людей из старого времени продолжали копать землю, надеясь откопать умерших в земном мире. Если бы только пожилая женщина подумала о том, почему никто из странного мира не улыбался, передавая лопату новоприбывшему, она бы, наконец, смогла покинуть тот мир. Но эта мысль ей в голову не приходила. Как не задумывалась она и о том, что, быть может, люди, откопанные ею давным-давно, были правы, это она была не права. Старушке Любе даже ни на миг не приходило в голову, что она, возможно, не такой уж хороший человек. Что, ее видение себя сильно отличается от той, что отражалась в глазах других.
В том мире нет времени. Ни ночи, ни ветра, ни гор, ни озер, ни животных. Сколько старушке Любе нужно было копать землю, никто не знал. Быть может, однажды она задумается, и ей удастся покинуть равнодушный мир. А быть может, она с подобными ей создаст в том мире слово "вечность".