Аннотация: Повествование посвящёно событиям далёкой уже эпохи Семилетней войны.
Поздней осенью на Балтике наступает пора штормов. Море становится беспокойным и непредсказуемым. В это время корабли -- заложники морской стихии. Судьба их всецело в руках моря.
С самого раннего утра капитан пакетбота "Святая Анна", что называется, не находил себе места. Сперва он выругал вахтенного матроса за то, что тот плохо справляется со своими обязанностями. Затем, он набросился на юнгу, молодого лифляндца, второй год служившего на корабле и безропотно выполнявшего самую тяжёлую и грязную работу. Капитан решил, что юнга слишком медленно чистит корабельную рынду, а потому достоин примерной взбучки. Бедный юнга не знал, куда деться, выслушивая упрёки капитана. В такие моменты, экипаж корабля, хорошо изучив нрав своего капитана за долгие годы плавания под его командой, обычно старался лишний раз не попадаться ему на глаза.
Плохое настроение капитана усугубляли ещё и признаки надвигающегося шторма. С моря дул сильный порывистый ветер, пробирающий до костей. Небо заволокло свинцовыми тучами, из-за которых было совсем темно, хотя день только начинался. А самое главное -- у капитана зверски ломила поясница, в которую как будто бы забили железный гвоздь. Такое всегда случалось с ним, как только погода начинала меняться к худшему.
Окинув придирчивым взглядом палубу корабля, капитан, кряхтя и держась рукой за правый бок, удалился в кают-компанию. Здесь он позволил себе немного расслабиться: налил немного вина в старинный бокал из флорентийского стекла и откинулся на спинку кресла, прислушиваясь к крикам чаек, круживших над кораблём.
Капитан с удовольствием остался бы в порту ещё на пару дней. Погода наверняка бы прояснилась за это время и тогда можно было бы отправляться в плавание. Но обстоятельства заставляли его не откладывать выход в море. Через три дня он должен был быть в Пилау. При мысли об этом, капитан нахмурился и тяжело вздрохнул. Риск попасть в шторм, конечно, велик. Но он дал слово, что будет в Пилау точно в обусловленный срок. И слово своё он должен сдержать. Вдобавок, люди, которым он дал слово, ему хорошо заплатили. Эти деньги для него совсем не лишние и пригодятся, когда состарившись, он бросит морское ремесло и осядет на берегу.
В половине десятого на борт пакетбота поднялся незнакомец. Одет он был в серый дорожный кафтан с медными пуговицами. На голове у него была такого же цвета треугольная шляпа с серебряным позументом по краям. Вещей, за исключением потёртого кожаного саквояжа, у него не было.
-- Не скажешь ли, милейший, -- обратился он к вахтенному матросу, скучавшему возле трапа корабля, -- как мне найти капитана?
Судя по тому, что по-русски он говорил с незначительным, но всё-таки заметным акцентом, несложно было догадаться, что это был иностранец, проживший немало лет в России.
--Капитан в кают-компании, -- ответил вахтенный матрос, с интересом разглядывая незнакомца.
-- Может быть меня кто-нибудь проводит к нему? -- сказал тот, оглянувшись вокруг.
--Чего же не проводить? Можно и проводить.
Тут вахтенный в нерешительности замялся. После разноса, который устроил ему капитан, он меньше всего хотел бы снова показаться ему на глаза. Но и отправлять гостя одного к капитану тоже было нельзя. На своё счастье, вахтенный заметил юнгу, который зачем-то появился на палубе.
Юнга опасливо приблизился. На корабле ему часто приходилось быть начеку, ожидая подвоха от своих старших товарищей в казалось бы самых безобидных ситуациях :
-- Чего тебе? -- спросил он у вахтенного.
-- Проводи-ка этого господина к капитану, -- вахтенный кивнул в сторону незнакомца.
И хотя, юнга, которому уже перепало утром от капитана, также как и вахтенный, не испытывал ни малейшего желания идти к капитану, он всё же должен был подчиниться приказу вахтенного, как старшего по должности.
-- Хорошо, -- сказал он вахтенному,-- сейчас провожу. Затем, обратившись к гостю, он добавил:
-- Идёмте со мной.
Проводив гостя в кают-компанию, юнга, справился о том, как его зовут и доложил о его прибытии капитану.
-- Пусть войдёт, -- сказал капитан, вставая с кресла.
Гость вошёл в кают-компанию.
-- Рад вас видеть, господин Дитрихс. -- сказал капитан, обратившись к вошедшему-- Надеюсь, всё прошло успешно?
-- Более или менее, -- неопределённо пожал плечами тот, кого капитан назвал Дитрихсом.- Позвольте я присяду?
-- Ах, да. Конечно, присаживайтесь.
Дитрихс сел на стул, стоявший как раз напротив капитанского кресла и поставил свой саквояж между ног.
-- Не желаете ли выпить? -- предложил ему капитан.
-- С удовольствием.
Капитан налил Дитрихсу вина.
--У вас хороший вкус, капитан,-- сказал гость, пригубив вино.
-- О, да! Я купил это вино у одного знатного француза, который выделывает его из своего собственного винограда. Кажется, недалеко от Тулузы. Говорят, во Франции прекрасные виноградники.
-- Совершенно верно, французы большие мастера в том, что касается виноделия. С ними, пожалуй, никто не сравнится в этом ремесле. Как жаль, что хорошего французского вина теперь в Пруссии не достать, -- заметил Дитрихс, разглядывая бокал с вином.- А тулузское вино, по слухам, обожает сам король Людовик XV.
-- Нам остаётся только надеяться на скорое окончание войны. Тогда мы сможем снова покупать у французов их вино.
-- Да, это было бы неплохо. По правде говоря, я уже порядком устал от этой чёртовой войны. Хочется спокойствия.
-- Как я понимаю вас, господин Дитрихс!- в голосе капитана послышались нотки сочувствия.
-- Вернёмся к делу, господин капитан. -- лицо Дитрихса приняло сосредоточенное выражение. -- Когда мы выходим в море?
-- В полдень, господин Дитрихс. Ровно в полдень. Правда, путешествие нам предстоит не из лёгких
-- Это почему же?
-- Кажется, на море будет шторм. Все признаки указывают на его приближение. Но будем надеяться, что всё обойдётся и господь проявит милосердие к бедным странникам.
Дитрихс задумался. Сообщение капитана несколько озадачило его. Перспектива попасть в шторм, конечно, была не из приятных. Однако, дело, которое было поручено ему, не терпело отлагательств и оставаться в порту ещё на день или два было нельзя.
-- Выход в море нельзя откладывать, -- наконец, сказал он. -- Нас будут ждать в Пилау точно в оговоренный срок.
-- Разумеется. Мы выйдем в море, как и было условлено ранее: ровно в полдень.
Затем капитан открыл дверь кают-компании и сказал Дитрихсу:
-- Я провожу вас в вашу каюту. Там всё приготовлено для вашего путешествия.
Капитан проводил гостя в отведённую ему каюту и распорядился подать ему завтрак. После чего, он поднялся наверх, чтобы ещё раз проверить, всё ли готово на корабле к выходу в море.
К полудню, ветер переменился с западного на юго-западный. Небо слегка прояснилось. Да и боль в капитанской пояснице вроде бы немного утихла.
"Даст бог, всё обойдётся", -- подумал капитан, с надеждой посмотрев на небо. Себя он считал человеком неверующим, посты не соблюдал, сквернословил, и за свою долгую морскую жизнь совершил немало всяких грехов. Однако, в особо ответственные моменты, он всё же вспоминал о боге, посылая ему свои горячие молитвы.
Команда уже была на своих местах. Матросы дожидались только последних распоряжений своего капитана перед отплытием.
Капитан поднялся на капитанский мостик и стал у штурвала.
Матросы действовали слаженно и быстро, выполняя команды капитана. Сказывалась многолетняя выучка экипажа. Когда всё было готово к отплытию -- поставлены паруса и отданы швартовы -- корабль слегка заскрипел, как старик, которого разбудили беспокойные внуки, и потихоньку стал отваливать от стенки причала. Проходя вдоль других судов и судёнышек, стоявших в рижском порту, капитан, не без удовольствия отметил, что его корабль, пожалуй, один из самых красивых, несмотря на то, что ему уже второй десяток лет и на своём веку он повидал немало штормов и бурь.
Вскоре пакетбот, миновав устье Западной Двины, вышел в залив. Вновь подул сильный западный ветер.
"Не к добру всё это", -- подумал капитан, наблюдая за тем, как пенится и чернеет море , предвещая скорое наступление шторма.
Вечером, когда совсем стемнело, западный ветёр ещё более усилился. Море стало беспокойным. Волны, набегая одна за другой, ударялись о борта корабля.
-- Ночка обещает быть беспокойной, -- сказал капитану один из матросов, стараясь укрыться от порывов ветра за судовыми надстройками.
В виду приближающегося шторма, капитан приказал убирать паруса. Матросы бросились выполнять его приказание. Каждый из них понимал, что от быстроты и слаженности их действий, во многом зависит, сумеют ли они выстоять перед штормом. Однако, ни капитан, ни матросы, ещё не знали, с какими испытаниями им предстоит столкнуться, когда первые удары морской стихии обрушатся на корабль.
Дитрихс проснулся от сильной качки. В каюте, буквально, всё ходило ходуном. Он слез с кровати и попытался одеться. В этот момент, корабль резко накренился на левый бок. Дитрихс отлетел в угол каюты вместе со своими вещами. Сверху, с одной из полок, на которых моряки, во время плавания, обычно хранили разную мелочь, необходимую в повседневной жизни, на него посыпались какие-то склянки.
Кое-как одевшись, Дитрихс спешно покинул свою каюту. Оставаться здесь дальше было опасно. Однако, наверху корабля вообще царило нечто с трудом поддающееся описанию. Громадные волны с оглушающим грохотом обрушивались на палубу. Сильный ветер сбивал с ног каждого, кто осмеливался выйти на палубу, не заручившись предварительно страховкой со стороны других членов экипажа. Корабль, словно скорлупку из-под грецкого ореха, бросало из стороны в строну.
Дитрихс, держась за ванты, добрался до капитанской рубки. Капитан, весь мокрый от морской воды, стоял за штурвалом.
-- Я говорил вам, господин Дитрихс, что будет шторм,-- прокричал он, заметив вошедшего. -- Надо было оставаться в Риге.
-- Это невозможно, капитан, мы должны плыть. -- также прокричал в ответ Дитрихс, хотя и сам сомневался в истинности своих слов.
-- Если такой шторм продлится ещё хотя бы пару часов, то мы все погибнем.
-- Сделайте же что-нибудь!
-- Нет, это не в моих силах,-- в голосе капитана прозвучали нотки отчаяния и в этот момент очередная гигантская волна накрыла корабль.
-- У нас беда! -- на пороге рубки появился тот самый вахтенный матрос, которого Дитрихс видел утром на палубе.
-- Что ещё случилось?
-- Юнгу смыло за борт.
-- Какой ужас ! -- Дитрихс побледнел. -- Никому не пожелаю такую смерть.
-- Это только начало, -- мрачно произнёс капитан. -- Он не последний, кому суждено сгинуть в этих водах.
Между тем, шторм не только не собирался стихать, но наоборот постенно нарастал. Наблюдая за волнами, которые одна за другой обрушивались на корабль, Дитрихс с ужасом подумал, что все, кто находится на этом корабле, обречены. Никому из них не суждено добраться до берега.
Внезапно раздался жуткий треск -- одна из корабельных мачт, не выдержав порыва швального ветра, рухнула на палубу.
-- Все живы ?! -- крикнул капитан, выбежав из рубки.
-- Да вроде никого не задело. Бог миловал,--отозвался один из матросов, выбираясь из-под обломком мачты.
-- Срочно отвязывайте шлюпку и спускайте её на воду, -- распорядился капитан. Вернувшись в рубку, он сказал Дитрихсу:
-- Нам придётся немедленно покинуть корабль, иначе мы все пойдём ко дну.
-- Но, капитан, -- пытался возразить Дитрихс, -- нас ждут в Пилау.
-- Какой к чёрту Пилау! -- в сердцах воскликнул капитан. -- Вы что, не видите, что здесь творится ?!
Взяв с собой судовой журнал и всё самое необходимое, капитан собрался покинуть рубку.
-- В последний раз спрашиваю: вы с нами или остаётесь на корабле? -- сказал он к Дитрихсу.
Перспектива остаться одному на тонущем корабле, заставила Дитрихса поспешить за капитаном на палубу. Здесь матросы, по одиночке, спускались по канату вниз, в спушенную на воду шлюпку. Солёная вода со всей силой ударила Дитрихсу в лицо. Он сжал зубы и, схватившись обеими руками за канат, стал перелезать через борт корабля. Когда он спустился в шлюпку и занял в ней свободное место, его руки нестерпимо горели огнём, разодранные в кровь.
Матросы взялись за вёсла. Капитан сел на корме шлюпки.
-- А теперь, ребятки, живо гребите к берегу, пока нас не накрыло волной. -- скомандовал он, указав рукой направление, в котором должен был находиться берег.
Матросы изо всех сил заработали вёслами.
-- Капитан, "Святая Анна" тонет! -- воскликнул один из гребцов, заметив, как корабль, накренившись на бок и потеряв управление, стал уходить под воду.
-- Ну вот и всё закончилось,-- прошептал капитан, сдерживая слёзы.
Они отплыли достаточно далеко от места кораблекрушения, когда море вновь заволновалось и наступил заключительный аккорд разыгравшейся морской драмы. Налетевшая волна, сперва подбросила лодку вверх, а потом со всей силой ударила её о воды моря. Лодка перевернулась. Все находившиеся в ней оказались в воде. Люди в панике пытались спастись, хватаясь за скользкие борта лодки, но срывались, беспомощно барахтаясь в воде и цепляясь друг за друга. Дитрихс интуитивно понял, что если он вместе со всеми останется возле перевёрнутой лодки, то неминуемо погибнет. Надо плыть к берегу. Это единственное его спасение. Стараясь не обращать внимания на крики людей, молящих о помощи, он поплыл туда, где, как он надеялся, мог быть берег. Вскоре голоса, потерпевших крушение моряков, стихли. На море воцарилась тишина. Дитрихс остался совершенно один среди моря, погружённого во мрак ночи. Стремление выжить любой ценой придавало ему силы и заставляло плыть дальше. Он потерял счёт времени и думал только о том, как бы добраться до берега. Когда, наконец, он заметил едва видимые в темноте очертания береговой линии, он испытал нечто вроде восторга, как будто он родился заново. Он уже был совсем близко от берега. Ещё немного и, казалось, он будет спасён. Один из всех, кто был на борту "Святой Анны" в эту злополучную ночь. Но тут случилось то, что он меньше всего мог ожидать. Какая-то неведомая сила обхватила его руки и ноги, не отпуская его от себя. Он пытался плыть дальше, но не мог. Сперва он даже не понял, что произошло. Но потом, когда он увидел свои руки, опутанные верёвками, потяжелевшими и разбухшими от воды, страшная догадка пронзила его мозг: он стал пленником рыболовных сетей, каким-то непостижимым для него образом оказавшихся на его пути в тот самый момент, когда он был близок к спасению. Все его попытки вырваться из этой рукотворной ловушки были безуспешны. Сработанные рыбаками со знанием дела, сети не хотели выпускать свою жертву.
-- Нет, я не могу умереть, я должен жить -- твердил себе Дитрихс, и, собрав последние силы вновь пытался вырваться из сетей. Но с каждым разом, они всё прочнее и прочнее опутывали его.
Наконец, совсем обессилев, он понял, что уже никогда не сможет выбраться из них.
-- Боже, прости меня, -- прошептал он, бросив последний, полный отчаяния, взгляд в сторону берега, и отдавая себя во власть моря.
Это была последняя жертва шторма, разыгравшегося в Рижском заливе 24 октября 1755 года.